Текст книги "Здесь вам не причинят никакого вреда"

Глава 14
Партнеры

Не рой другому яму.

Не делай чужую работу.

«Копать – не строить», антология

Тяжело в учении, говорите? Значит, в бою вообще копыта отбросим?

Здравая мысль старослужащего

Лейтенант О. сидел за столом в комнате дежурного и нюхал сигарету.

Он никогда не курил, даже когда был мальчишкой и ему не разрешали. Но нюхать сигареты лейтенанту нравилось. У него имелись любимые марки, которые пахли долго и нежно, и нелюбимые, которые вынюхивались за две секунды.

Сейчас на столе лежала почти пустая пачка нелюбимых. О. поводил сигаретой под длинным носом, не в такт покачал головой и выбросил сигарету в урну, где покоились нетронутые останки ее подружек.

Лейтенант О. тосковал. Высшая Школа Полиции во главе с руководством второй день отрабатывала где-то в поле учебный энергетический кризис. Рации и телефоны с собой не взяли даже офицеры, поскольку по условиям учений энергетический кризис охватил и батарейки с аккумуляторами. Сказали, в случае чего пришлют курьера.

То ли случай чего не наступил, то ли, наоборот, наступило такое чего, что и послать некого – но пока ни один гонец до лейтенанта не добрался.

Целый день оставшийся за старшего О. гонял дежурных по этажам… нет, он не гонялся за ними по этажам, а просто приходил и устраивал взбучку дежурным по этажам, но к ночи ему и это надоело. Тогда лейтенант несколько раз подряд проверил добросовестность несения службы на Посту № 1 – тщетно! Даже когда О. без единого шороха прополз по вентиляции и внезапно для себя вломился на территорию поста, Жанна все равно не спала!

В попытках удовлетворить служебное рвение лейтенант дошел до последней крайности – занялся наведением порядка в столе. Во втором ящике он нашел инфрамет индивидуальный.

«Завтра устрою тренировку для дежурных и дневальных, – подумал О. и взял техническую новинку в руки, – а то идем с научным прогрессом не в ногу. И строевой, кстати, не помешает заняться».

Он навел инфрамет на сейф и зачем-то нажал кнопку.

В сейфе забулькало. Лейтенант подпрыгнул на стуле, потом, держа инфрамет перед собой, нашарил в кармане ключи и осторожно открыл дверку.

Между книгой приема-сдачи дежурств и коробкой патронов сидела неправдоподобно большая коричневая жаба с хвостом и хихикала.

– Беда… – пробулькала жаба, – девка ваша… ой, не могу! Уволокли…

Самое поразительное, что огромное земноводное ничем не пахло.

«Жаба – это не к добру», – то ли вспомнил, то ли придумал О. Он закрыл глаза, захлопнул дверцу, досчитал до пяти, открыл глаза и снова заглянул в сейф. Книга приема-сдачи и коробка патронов.

Лейтенант выключил инфрамет и с подозрением осмотрел чудо-оружие. О побочных эффектах в виде дурацких галлюцинаций его не предупреждали.

Тут надо заметить, что лейтенанта вообще мало о чем предупреждали. Когда О. получал назначение на должность командира подразделения 11, он поинтересовался у директора ВШП, чем будут заниматься его подопечные.

– Чем-то таким, – сказал полковник и для наглядности повертел в воздухе пальцами. – Напиши, кстати, расписку о неразглашении.

– Неразглашении чего? – на всякий случай уточнил О., ставя незамысловатую подпись. – Я ведь ничего не знаю.

– И не надо тебе этого знать. Меньше знаешь – лучше спишь.

Так лейтенант О. сделался хранителем тайны, о которой не имел ни малейшего понятия. Но лучше спать от этого не стал.

«Может, прямо сейчас строевой заняться?» – подумал лейтенант, подбрасывая в руке инфрамет.

Но эти кровожадные планы, к счастью для дневальных, не осуществились. На пульте дежурного замигала лампочка КШП.

– Посыльный от замначальника Школы, – сдавленно доложил дежурный по КШП, – к вам.

– Пропустить, – сказал лейтенант, – и не спать у меня там!

Посыльный держал под мышкой скейтборд и смотрел хмуро. Запах от курсанта вполне мог подойти жабе, которая привиделась лейтенанту.

– Курсант Адам, третий курс! – с некоторой обидой доложил посыльный. – Прислан господином старшим майором узнать, не случилось ли чего.

– Все нормально, происшествий не случилось, – ответил О. – А у вас там еще долго?

– Два дня, если полковник не врет. – Курсант переступил с ноги на ногу. – Если врет, то дней пять. Завтра марш-бросок. А у вас это… срочного поручения для меня нет? По Школе?

– Свободен. Доложи господину старшему майору, что так, мол, и так…

Закончить мысль О. не успел: заголосил городской телефон. «Жизнь-то налаживается», – подумал лейтенант, поднимая трубку.

– Дежурный по ВШП слушает, – сказал он и нахмурился на посыльного.

– Здравствуйте! – сказала трубка голосом Мари. – Мне нужна курсант Мари!

Адам глазами показал, что ждет дальнейших приказаний, но не торопит господина лейтенанта.

– Кто? – не понял О. и махнул рукой Адаму: мол, давай, катись отсюда.

Посыльный с ненавистью посмотрел на скейтборд, отдал честь, но не вышел, а принялся что-то подкручивать в колесиках.

– Ну Мари! – крикнула невидимая Мари. – Курсант второго курса!

«Может, я все-таки уснул?» – подумал лейтенант и ущипнул себя за нос.

– А-а-а! – воскликнул он. – Вспомнил! Курсант Мари в увольнении, кажется, у сестры.

– Нет ее у меня, – всхлипнули в телефоне, – это я сестра. Меня Ирэн зовут. Она сначала пришла… а потом… потом… Мяу! Дина, уйди!

Слышать истерику голосом Мари, да еще сопровождаемую мяуканьем, ее отрядному командиру еще не доводилось. О. поднял брови, потом опустил, потом опять поднял.

– Так она все-таки к вам пришла? – спросил он, завершив зарядку для бровей.

– Да, но потом ушла!

– Ну все правильно, – сказал лейтенант, – я тоже так всегда делаю: сначала прихожу, а потом ухожу. А потом опять прихожу.

– А она не пришла! Она не могла не прийти, а вот не пришла! Уже час как! Она обещала! С ней что-то случилось!

– Девушка! – строго сказал О. – Ирэн! Мари себя в обиду не даст. Оплеух надавать может, а в обиду – ни за что. Так что давайте подождем до утра.

Успокоить сестру удалось не сразу. Она потребовала, чтобы лейтенант записал ее телефон и звонил, если что. А также дал свой мобильный, чтобы она позвонила, если он не позвонит. Только после этого О. смог положить трубку.

Чтобы тут же ее поднять. На сей раз из городского управления звонил бывший однокурсник О. – лейтенант Р.

– Привет, – сказал он, – у тебя твои все на месте?

– Только наряд, остальные на маневрах.

– Далеко?

– День езды на велосипеде.

– Хорошо тебе. А есть у вас такая – курсант Мари?

– Нет. То есть есть. У нас такая есть, но сейчас ее нет. В увольнении.

– Так я и думал. Ну, пока. Извини, что побеспокоил.

– А чего звонил-то?

Трубка пару секунд помолчала.

– Да ерунда, – сказал Р., – позвонил какой-то пацан и заявил, что ваша курсантка вошла в подъезд и оттуда не вышла.

– И что? – не понял О.

– Вот и я говорю – и что? А он давай что-то лепетать про какой-то кошмар, которого курсантка прогнала, а кошмар будто бы ее за это в соседнем подъезде подкараулил.

Лейтенанту стало нехорошо.

– Вот и я говорю, – сказал однокурсник. – От этих компьютерных игр у детей крыша набекрень.

– Ага… – сказал О., – адресок этого пацана дай. Так, на всякий случай.

Записав адрес и положив трубку, лейтенант задумался. Сначала Ирэн, потом этот пацан… То есть нет, сначала жаба, которая что-то бормотала про «беду» с «девкой».

– Если я сплю, – сказал себе лейтенант, – или, скажем, сошел с ума, то за отлучку из школы мне ничего не будет. Если не сплю, то начальство еще два дня не вернется. Если полковник не врет. А если врет… В любом случае, я ничем не рискую.

О. подумал и добавил:

– Да и пора бы мне хоть чем-нибудь рискнуть. А то скоро мхом покроюсь.

Лейтенант приободрился, выполнил команду «Кругом!» и обнаружил за спиной посыльного Адама. Курсант тут же уткнулся в колесики скейтборда, сделав вид, что не слышал, как старший по званию разговаривает сам с собой о странном.

– Сломал? – участливо спросил О.

Адам раскрыл было рот, но тут же его закрыл и помотал головой.

– Это хорошо, – сказал лейтенант. – А то за порчу казенного имущества сам знаешь… Дай-ка сюда.

– А как же я на маневры попаду? – испугался третьекурсник. – Пешком, что ли?

– Поговори мне еще, по-пластунски поползешь, – рассеянно ответил О., осматривая скейтборд. – Сгодится. Ладно, Адам, придумал я тебе… то есть нашлось для тебя срочное поручение. На время моего отсутствия назначаешься старшим по Школе. Чтобы дневальные не спали и все такое. И не спать мне тут!

– Ура! В смысле, слушаюсь, господин лейтенант! А вы куда?

– В больницу, – ответил лейтенант, – мне нужно.

Наказав на КПП не спать, а то головы пооткручивает, О. покинул территорию Школы.

На улице пахло сухими зелеными листьями.

А в подвале пахло мокрыми водопроводными трубами.

Впрочем, это было намного лучше, чем запах разреженного бетона, сопровождавший Мари во время самого неприятного путешествия в ее жизни. В первый раз девушка видела бетон изнутри. Как только кошмары-похитители вонзались в стену, бетон вдруг превращался в сырую, серую и несладкую сахарную вату. Теперь курсантка хорошо понимала шефа, выпустившего из рук Хамелеона, – ощущения от полета в бетонной вате были такими отвратительными, что от них хотелось поскорее избавиться.

«А некоторые мечтают ходить сквозь стены, – подумала Мари. – И сахарную вату едят. Выживу – ни за что не возьму в рот ни кусочка сахарной ваты».

Подумала и непроизвольно сплюнула. А заодно и чихнула. И помотала головой – засохшие бетонные крошки забились и в рот, и в нос, и в уши.

– Жива пленница, – произнес немного гнусавый голос. – Сие есть хорошо. Контракт не предусматривал иного поворота событий.

– Пока жива, – тявкнул кто-то в ответ. – Но это ненадолго!

Мари открыла глаза. Она находилась в довольно просторном подвале – насколько слово «просторный» подходит для описания замкнутых подземных помещений. Подвал явно принадлежал какой-то школе, не полицейской, к сожалению, а обычной, детской. Вдоль стен громоздились щербатые линейки, неправильные треугольники, гнутые указки, пробитые глобусы, треснувшие классные доски, увечные пластмассовые скелеты с проволочками между суставами и прочие наглядные пособия, уже показавшие все, на что были способны.

Обладатель гнусавого голоса стоял слева от курсантки. Закованный в черные латы, перехваченный на локтях, коленях и запястьях шипастыми железными полосами, с закрывающим лицо непроницаемым забралом, он, казалось, издавал лязг, даже не шевелясь. Сходство с гигантским трансформером усиливала странная конструкция на плече – то ли ножны, то ли направляющие для запуска ракет.

– Ненадолго, ненадолго! – второй похититель прыгал по школьному инвентарю в образе крупной ехидны.

Вообще-то Мари не очень хорошо представляла себе ехидн, но предполагала, что это должно быть что-то ехидное. Такой хитрый хорек, или, скорее, хитрая смесь енота с хорьком.

На полосатых боках предполагаемой ехидны желтели ловчие рукавицы Георга.

– Ненадолго, долго, до-о-олго! – ехидна соскочила на пол, оплывая в огромную каплю ртути красного цвета. – Вот придет хозяин и ску-у-ушает.

Курсантка пошевелила руками. Не шевелятся. Ее очень надежно, без вариантов привязали к изгибу водопроводной трубы. Оставались ноги… нет, ноги по-прежнему были привязаны, не к трубе, правда, друг к другу, но все равно – дотянуться пальцами ног до пальцев рук Мари сможет, но развязать веревку ботинками – нет.

– Скушает? – черный рыцарь задышал а-ля Дарт Вейдер, громко и с хрипом. – Человекоедство? Я, Мигель де Бристан фон Крюнге дель Антуан Мария…

– Давай лучше просто Мария, – хихикнул ртутный Хамелеон, – или Мари-Страшная. Чтобы с Мари-Хорошенькой не путать. А то хозяин не разберется да не того зажует.

Говорила красная ртуть пузырьками, вспухавшими на ее поверхности, так что «Мари-Хорошенькая» могла без труда видеть слова, произносимые Хамелеоном. Особого удовольствия пленнице это не доставило: слова коварного кошмара выглядели крайне неприятно.

Мари перевела взгляд на серый некрашенный потолок.

Георг отвел глаза от белого крашеного потолка. Свет был выключен, поэтому больничный потолок казался серым и некрашенным, наводя на мысли о мрачных подвалах, заполненных ужасными тварями.

Полицейский не мог уснуть. Он отлично выспался днем, особенно после укольчиков – пухлая медсестра не пожадничала, вколов Георгу сразу три ампулы. Но на закате многолетняя привычка заставила инспектора проснуться и несколько минут шарить вокруг себя руками в поисках мундира и пистолета. Ничего не было и ничего не нужно было. Не нужно было одеваться и отправляться ловить кошмарных преступников. Не нужно было отправляться ловить кошмарных преступников, не одевшись. Можно было вообще не одеваться.

«Может, – подумал полицейский, – они сами придут, раз я к ним не могу?» После двух часов рассматривания потолка эта мысль показалась здравой. Георг начал прислушиваться и вскоре уловил довольно перспективные звуки. Полицейский приподнялся на подушках и повеселел: в коридоре кто-то угрожал дежурной сестре, а та слабо сопротивлялась. К тому времени, как ее голос затих окончательно, Георг уже был во всеоружии. Всеоружие состояло из взятой наизготовку больничной утки и приведенного в боевое состояние костыля.

«Маловато», – решил полицейский, подтянул к себе стул и ухватился за его спинку поудобней. Дверь палаты с тягучим звуком открылась, и в дверном проеме возник темный силуэт с длинной продолговатой головой.

«Головолом», – с ходу определил породу пришлого кошмара Георг и, в последний момент передумав, метнул в идеальную мишень не стул, а утку.

Утка стукнулась о деревянную голову Головолома и зазвенела по паркету.

– О, – сказал кошмар человеческим голосом.

Голос показался знакомым, поэтому Георг не произвел добивание костылем, хотя первоначально собирался.

– Ты кто? – спросил он.

– О., – повторил Головолом. – Лейтенант из ВШП.

Георг щелкнул выключателем ночника. В дверях действительно стоял лейтенант из Высшей Школы Полиции. Инструктор видел его в тот прекрасный… а может, ужасный… в общем, в тот незабываемый день, когда в его распоряжение поступила курсант Мари. И которая в похожей ситуации тоже приняла полицейского за кошмар, но с куда большим успехом.

Перед собой О. держал скейтборд, который Георг в темноте принял за продолговатую голову Головолома и который отразил атаку больничной утки.

«Предусмотрительный», – недобро подумал инструктор и нахмурился. Если лейтенант взял с собой доску на колесиках, заранее предвидя, что подвергнется нападению пациента, значит, репутация Георга стала совсем скверной. Точнее, его скверная репутация стала известна даже школьным лейтенантам.

– А это ты зачем принес?

– Для быстроты передвижения. На одной ноге вы далеко не ускачете, но если стать на скейтборд и начать отталкиваться костылем, то можно и далеко.

Полицейские помолчали. Инструктор обдумывал слова лейтенанта. Лейтенант пытался припомнить пример из истории, подтверждающий уместность затеи со скейтбордом. Оба не достигли успеха в своем нелегком деле.

– А мне нужно куда-то скакать? – наконец осведомился Георг. – Далеко?

– Ну… вам виднее, – смутился О. – Дело в том, что, кажется, у Мари неприятности. Возможно. Я не уверен. Сейчас я вам расскажу все, что мне известно, а вы…

– По дороге расскажешь! – Георг уже рвал шнуры, удерживающие его загипсованную ногу. – Черт! Не распутываются!

Веревка не распутывалась. Мари удалось вывернуть пальцы так, что они могли тянуть и дергать узел, но тот был словно выточен из камня. Утешало лишь то, что похитители не замечали попыток девушки освободиться.

– Низкородный подлец! – ревел черный Мигель де Бристан, хватая железной перчаткой ртутную каплю. – По контракту нет никакого человекоедства! По контракту…

– По контракту ты, наемник, должен сдать девчонку хозяину! И на этом твой контракт кончается! – уже не булькал, а плевался паром Хамелеон, четырьмя жирными струями вытекая из пальцев рыцаря. – А что там будет потом, праздничный ужин или песни-пляски, тебя не касается!

Наемник замер, как будто внезапно заржавел. Потом сделал шаг назад и отвернулся.

Мари стало тоскливо. Надежда на то, что благородный Черный Рыцарь, узнав о черных планах своих нанимателей, вытащит меч (желательно черный) и спасет юную красавицу, разбилась о товарно-денежные отношения, закрепленные в контракте. Пришло время решительно вмешаться в нежелательный ход событий. Но только решительно, чтобы сразу показать, кто есть кто…

– Что ж… – пискнула девушка, облизала губы и уже почти нормальным голосом сказала: – Что ж твой хозяин меня сразу не съел?

– Заговорила! – обрадовался Хамелеон, превращаясь в великанскую креветку. – Чего не съел? Ты не поверишь. Запах не понравился.

– Запах? – курсантка так удивилась, что на миг далее перестала помнить о пасти Омордня.

– Ну эта твоя лаванда или что там у тебя.

«Духи! – сообразила девушка. – Ну, сестренка, буду должна! А я-то думала…»

Мари закусила губу. Ничего хорошего в этой новости не было. Она-то думала, что сбила с толку Омордня дурацкими вопросами про укропчик и сможет применить похожий приемчик снова. А раз монстра отпугнул запах духов, то как только он выветрится…

Словно прочитав ее мысли, Хамелеон отрастил себе огромный хобот и обнюхал Мари.

– Кажется, годится, – заключил он, – пойду доложу. Нет, не пойду. Сперва скажи, как снимаются эти гадские варежки. Бока чешутся, сил нет.

– Они тебе идут, – сказала курсантка. – А не нравится – пусть Мигель оторвет. Вместе с боками.

Хамелеон озадаченно пошевелил креветочными лапками и перетек в костлявого птеродактиля.

– Правильно! – птицеящер мелко захихикал. – Тут же есть профессионал. Профессионал! Эй! Как там тебя? Мигель-трам-пам-пам! Иди сюда, дело есть. Не в службу, а во исполнение контракта!

Рыцарь не шелохнулся.

– Эй! По контракту мы с тобой партнеры, забыл?

Мигель сделал два огромных шага и, не глядя, щелкнул фиксаторами. Перчатки шмякнулись оземь. Наемник сложил руки на груди – как будто задвинул стальные засовы на дверях бронированного ангара. Хамелеон почесал бока, довольно посмотрел на мрачного партнера, превратился в бабочку с зубами и улыбнулся Мари:

– Видишь? Никакой гибкости ума. В средние века был о-го-го, а сейчас уже никого не пугает. Устарел морально и визуально, а чтобы измениться – ни в какую. Ну, я пошел, побежал, поскакал…

– А разве, – спросила девушка, – он может меняться так, как ты?

По правде говоря, Мари не было никакого дела, может Рыцарь Ужасного Образа так, как Хамелеон, или нет. Ее положение не располагало к естественнонаучным изысканиям. Но узел веревки как будто начал поддаваться, и каждая минута задержки Омордня увеличивала ее шансы… ну хотя бы шансы умереть с гордо развязанными руками.

– Он? Как я? Шутишь?

И Хамелеон устроил пленнице блиц-презентацию своих изменчивых возможностей. В пять секунд он принял форму кувшина с подвижным горлом, ядовитой морской звезды, колючего как еж куста и зловещего старикана.

– Доблестный муж должен блюсти честь и форму, – сказал Мигель.

– А я не муж, – хохотнул Хамелеон, – я принципиальный холостяк! Вот такой, например.

Он помутнел, расплавился и вырос во второго наемника. По доспехам стекала бурая слизь, а благородные боевые выступы изменились на кровавые раны.

– Да, – согласилась Мари, – так гораздо лучше. То есть хуже. То есть эффектнее.

– Слышишь, чучело? – более эффектный наемник обратился к менее эффектному. – Даже незаинтересованный человек тебе говорит…

– Незаинтересованный? – скучным голосом спросил Мигель.

Хамелеон наморщил шлем, обернулся трехметровым скорпионом и медленно повернул рогатую башку к пленнице.

– Ай-ай, – прошипел он. – А человечек-то очень даже заинтересованный. Хитрим, да? Время тянем? Ну, подожди-подожди, недолго осталось. Недолго!

Скорпион-Хамелеон сделал полукруг, разбросав школьный инвентарь, и с грохотом вбежал в темноту дальней стены.

Глава 15
Обстоятельство неодолимой силы

– Нужно вести себя разумно. Потому что глупых съедают, а умных нет.

– Нет. Просто глупых съедают первыми.

Диалог, подходящий любому фильму ужасов

Да пребудет с тобой Сила!

Ума не надо.

Полный текст «Прощания джедая»

Мотоцикл с грохотом выехал из темноты подворотни во двор. Лейтенант О. заглушил мотор и принюхался.

– Вот здесь, – сказал он. – Из этого дома звонили.

О. почувствовал на затылке исполненный глухой ненависти взгляд, но не оглянулся.

Лейтенант уже несколько раз объяснял инструктору, что в эту ночь он побил все личные рекорды скорости, за что несколько раз был чуть не побит костылем.

К счастью, костыли лежали в коляске, а старший инспектор ехал на скейтборде, цепляясь обеими руками за номерной знак мотоцикла. Влезть в коляску либо устроиться на заднем сидении с загипсованной левой ногой не представлялось возможным, и лейтенант предложил Георгу на выбор: поехать на скейтборде или сесть на сидение задом наперед.

Георг сделал неправильный выбор и поэтому очень сердился на О., угрожая оторвать тому голову. Голову лейтенант терять не хотел. На голове находился нос.

Пика напряженности отношения достигли возле офиса Георга. О. никак не мог понять, что «ракетницы лежат в тумбочке слева от шкафа, но не того шкафа, что перед сейфом, а того, что за этажеркой, да не этажеркой справа от стола! а этажеркой слева, если смотреть от третьего стула у стены справа! да нет же, справа не от входа! справа от тумбочки с ракетницами, тупица!»

Хотя О. безропотно сносил все простые и ясные распоряжения Георга и действовал с максимально доступной скоростью, причин такой спешки он не понимал. Лейтенант верил в Мари. Он искренне полагал, что чем больше времени курсантка проведет в логове похитителей, тем меньше останется у похитителей шансов выбраться оттуда подобру-поздорову.

Но теперь, когда руки Георга снова оказались свободны, шансы О. на добро и здоровье резко упали.

– Придется будить мальчика, – торопливо произнес он. – А сначала его родителей. Подождите-ка…

– Жду, – с ангельским терпением ответил инструктор. Наверное, именно такое терпение проявляют ангелы, сжимая в руках карающий меч и дослушивая исповедь заядлого грешника.

– Там наверху вроде кто-то руками машет. Наверное, это он, тот мальчик. Или не тот?

– Тот. Вряд ли в этом доме живут сразу два ненормальных мальчика.

О. повеселел и направился к пожарной лестнице.

Мальчик оказался явно тот, потому что лейтенант беседовал с ним долго и оживленно. Похоже, О. в чем-то убеждал юного собеседника, а тот возражал. Потом лейтенант успокоился, принял из окна некий предмет, сунул его за пазуху и стал спускаться.

– Ну? – сдавленно крикнул Георг, не дожидаясь, когда О. доберется до самого низа. – Это была она?

– Там странное дело, – лейтенант спрыгнул и принялся отряхиваться, – пахнет вроде как Мари, но основной тон не ее. Лаванда и жасмин – я такого от нее никогда не слышал…

– А пацан что говорит?

– Еще непонятнее. Он говорит, что они с амазонкой сделали засаду на чудище. Причем Алекс…

– Кто?!

– Ну мальчишка этот… был Барривом, а я говорю, что так быть не может. Потому что Баррив никогда не участвует в битве, он только сопровождает от уровня к уровню, а Алекс…

Лейтенант столкнулся взглядом с Георгом и осекся.

– Это из «Дьябло»… – пояснил О. и смутился еще больше.

– Понятно, – инспектор перехватил костыль половчее для удара по нерадивому помощнику.

– Алекс дал мне, – торопливо добавил лейтенант, – одну вещицу, которую ему оставила амазонка.

О. достал из-за пазухи китайскую музыкальную шкатулку.

– Это Мари, – сказал Георг, – точно она. Где на нее напали?

– Сейчас покажу, – ответил лейтенант и снова полез на лестницу.

– А что, снизу не видно?

– Видно. Но я обещал вернуть эту штуковину Алексу. Представляете, он думает, что такие шкатулки помогают спастись от кошмаров. Вот дурачок, правда?

Инструктор неимоверным усилием воли не запустил костылем в спину О.

«Зачем костыль? – подумал он. – У меня же есть пистолет».

И в этот судьбоносный для школьного лейтенанта миг зазвонил мобильный телефон, пристегнутый к рулю мотоцикла. Рождественская мелодия звонка неожиданно привела Георга в умиротворенное состояние. Какой костыль или пистолет, что вы! Хорошо подготовленная, продуманная, неторопливая мучительная смерть – вот что теперь ждало медлительного лейтенанта.

– Ответьте, пожалуйста! – крикнул О., уже добравшийся (ну надо же!) до середины лестницы. – Это, наверное, меня.

Мобильник затих, но через несколько секунд зазвонил снова.

Мобильник на поясе Мари пикнул и отключился. Упорные поиски сети из подвала доконали-таки аккумулятор. Наемник глянул на девушку, но с места не сдвинулся. И то – какая польза связанной пленнице от севшего мобильника?

«Ну, амазонка Мари, – спросила себя курсантка, – что ты сейчас делаешь: боишься или опасаешься? Как ты там ребенка учила? Когда боишься, страх сильнее тебя, а когда опасаешься, ты сильнее его? Ну и кто сейчас кого?»

Если объективно, сильнее всех были узлы. Девушка растеребила первый узел, но попытка потянуть за свободный конец привела к тому, что второй затянулся еще туже, до резкой боли в запястьях. Мари чуть не вскрикнула, сообразив наконец, почему наемный кошмар «не замечает» ее попыток освободиться.

«Ладно, попробуем метод пряника».

– В левом внутреннем кармане у меня лежит шоколадка, – сказала она.

– Не ем сладкого, – сказал ужас. – Но за предложение спасибо. Хорошая попытка.

«Ну почему, почему, почему он не ест сладкого?! – чуть не запаниковала Мари, но взяла себя в руки. С трудом взяла, надо признать, руки-то по-прежнему оставались связанными. – Попробуем метод… другого пряника».

– Я вижу, – сказала она, – вы человек… то есть кошмар благородный.

– Мои принципы, – гнусаво отозвался рыцарь, – это единственное, что у меня осталось.

– Как же вы можете держать в плену, в темнице, беззащитную девушку? Где же ваше благородство?

Мари ждала долгого, прочувствованного монолога о моральных терзаниях, но принципиальный кошмар ответил коротко:

– Благородство благородством, а контракт контрактом.

– День рождения днем рождения, а служба службой.

Георг переложил телефон к правому уху, подставляя натруженное левое освежающему ночному ветерку. Вернувшийся к мотоциклу лейтенант О. сделал понимающее лицо, но, разглядев зверское лицо Георга, перевел выражение собственного лица в положение «Отсутствующее».

– Ирэн, да не беспокойтесь вы так… Что? А как?.. ну… не знаю… Как-нибудь иначе… Да, делаем все возможное… Да, сразу вам сообщим… Да, можете звонить в любое время…

– Спросите еще, что это за лаванда с жасмином, – не утерпел О., – может, она Мари каким-нибудь освежителем воздуха обрызгала?

Взрыв возмущения в трубке был таким сильным, что Георг отвел мобильник на расстояние вытянутой руки. А лейтенант отбежал на расстояние брошенного костыля.

– Да… да… обязательно… Я все понял… Да… обязательно передам.

Полицейский выключил мобильник и посмотрел на притаившегося за качелями О.

– Это были духи. Ирэн их Мари сегодня подарила.

– Она просила что-то мне передать? – спросил лейтенант издали.

– Ага, – ласково сказал Георг. – Подай костыль, передам.

«Шутит», – с облегчением понял О. Лейтенант подобрал костыль, приблизился к инструктору… И тут с ним случился повтор давешней галлюцинации. Из песочницы, кряхтя и посапывая, появилась здоровенная коричневая жаба. О. покосился на Георга. Судя по старшему инспектору, галлюцинация получилась массовой.

– Здорово, Драбаруха, – сказал полицейский жабе, – какими судьбами?

– И тебе не хворать, – отозвалась галлюцинация.

Лейтенант решил не удивляться. Возможно, ему привиделась не только огромная жаба, но и Георг, который с ней разговаривает. «В прошлый раз само прошло, – успокоил себя О., – и сейчас пройдет».

– Девку небось свою аукаете? Ну, это… ищете?

– Видела ее? – инспектор налег на костыль. – Где она?

Конструктивный разговор привел лейтенанта в чувство. «Почему бы не допросить галлюцинацию? – подумал он. – Тем более коллективную?»

– А вы сами где находились? – самым строгим голосом спросил О. – Чем можете подтвердить свое алиби?

Жаба только обиженно мигнула и продолжила беседу с Георгом.

– Я ей говорю: «Не ходи дотуда». Да разве ж ее отговоришь. А добрая дивчина, жалостливая. Старушку шоколадкой угостила.

Драбаруха принялась переводить взгляд выпуклых оранжевых глаз с Георга на О. и обратно.

– Что-нибудь сладкое, – произнес инструктор тем краем рта, который был ближе к лейтенанту.

Тот обшарил карманы и извлек пачку жвачки. Жаба одним движением длинного языка прибрала в рот пачку, глотнула и недоуменно замерла.

– Это не еда, – О. почувствовал себя виноватым. – Это жевательная резинка. Ее жевать нужно. Понемножку.

Драбаруха окончательно расстроилась и максимально отвернулась от лейтенанта.

– Двое ее уволокли, – сообщила она Георгу. – Один такой… всякий. То он такой, то эдакий.

– Хамелеон… А второй?

Жаба прерывисто вздохнула.

– Мигель. Я его Михасем кличу. Из бывших. В наемники подался, болезный…

– Нашел! – радостно закричал О. – Вот, возьмите, это «Чупа-чупс». Почти нетронутый. Его и сосать можно, и сразу есть.

Драбаруха с подозрением осмотрела леденец, который О. предусмотрительно развернул, и отправила «Чупа-чупс» за щеку. От этого речь ее стала менее внятной, зато морда немного повеселела.

– Там ее словили… чмок… – чудо-жаба мотнула головой в сторону ближайшего подъезда, – и в подпол… чмок… поволокли… воть…

– Подвал под домом, – Георг взмахнул костылем. – Лейтенант, ищите вход в подвал!

– Чмок, – сказала Драбаруха. – Не треба вам туда. Идите сразу… – она показала палочкой леденца в сторону, – … туда. За два квартала, где три люка во дворе, ведаешь? Ну вот… чмок… дотуда они девку вашу под землей доволокли. А куда потом – не видела, больно шибко бежали.

– Спасибо, матушка! – сказал Георг. – Вот бы все кошмары такими были!

– Тогда бы… чмок… ты и до меня добрался бы, – резонно возразила жаба и зарылась в песок.

– Кошмары, значит… – пробормотал лейтенант О., заводя мотоцикл. – То-то я смотрю, не пахнет ничем.

Георг похлопал напарника по плечу – рукой, не костылем.

– Лейтенант. По всему выходит, что Мари пока жива. Но если ты не перестанешь тормозить, ее непременно съедят.

– …меня непременно съедят, – завершила Мари.

– Это печально, – согласился наемник, – но у меня свои проблемы.

– Да, – согласилась девушка. – Вас никто не боится, поэтому вы пошли в наемники. Хотите об этом поговорить?

Курсантка никогда не думала, что это так неприятно – когда тебя рассматривает забрало.

– М-м-м… – наконец сказал Черный рыцарь. – Контракт не поощряет задушевные разговоры с объектом.

– Но ведь и не запрещает?

Ужас почесал шлем.

– Очень неприятный звук, – сказала Мари, – можете использовать для запугивания.

– Вы полагаете? – в глухом голосе Наемника послышалась надежда. – У меня есть шанс снова стать страшным?