Текст книги "the Notebook. Найденная история"

– Ланс, да у вас прямо-таки семья лесных сторожей! – воскликнула я в восхищении. – Вы невидимые стражи Камелота.

– Это нам передалось от отца и деда. – Лёгкая ухмылка скользнула по губам мужчины. – Оба были лесничими. Оба уважали лес и его обитателей и нам с братом передали. А сёстры родились с любовью к природе. Они даже мяса не едят, чтят любую жизнь, а их в городе считают юродивыми сумасшедшими. Но, да пусть. Создателю было виднее, когда он создал людей такими, какие они есть.

Пироги вышли пышными, золотистыми и ароматными. Всем достался кусочек от каждого из трёх. Мы пили чай, цикорий и наслаждались ещё тёплой тающей во рту сдобой, постепенно добираясь до начинки. После играл граммофон, дети и взрослые кружились в танце. На этот раз аппарат вытащили на улицу, и места было предостаточно. Даже собаки втесались в нашу разношерстную компанию, весело лая и помахивая в такт льющейся из аппарата музыке взлохмаченными хвостами.

Мы с Артуром не танцевали, хотя нас отчаянно подбивали со всех сторон. Мы сидели рядышком, молчали, но там, где мы едва касались друг друга плечами, наши руки тайком соединились пальцами в нерушимый союз. Этого нам было более чем достаточно. Не знаю, как Артур, а я внутри танцевала самый безудержный вальс, какой когда-либо существовал на земле.

Когда настала пора прощаться с гостеприимным домом Ланса, Агата, удивив всех, рванулась ко мне через комнату и крепко обняла.

– Милая, – сказала ей мать. – Лиза завтра к нам придёт. Не задуши её.

– Я буду ходить к озеру и не брошу наши уроки, обещаю, – прошептала девочка мне, проигнорировав слова матери.

– Вот и хорошо, – ответила я, погладив её огненные волосы. – Из тебя выйдет толковый наблюдатель.

– О чём это вы там секретничаете? – Мария последовала примеру дочери и подошла ко мне, её дочь уже высвободила меня из объятия и спокойная, но чуть грустная стояла подле.

– Какие секреты, Мари? – Я улыбнулась, чтобы сгладить впечатление тайны. – Просто я обещала договориться на счёт Карла.

– Ах да, помню, ты ещё не сказала Артуру? – оживилась моя подруга.

– Не сказала мне что? – поинтересовался Артур, оказавшийся тоже рядом.

– Расскажу, когда выйдем, – пообещала я ему.

Сегодня Ланс нас не стал задерживать, он ещё дома выглядел сильно уставшим, поэтому не вышел с нами на улицу и не раскурил самокрутку перед сном, предпочтя поскорее забыться сном.

– Так что ты хотела мне рассказать? – напомнил мне Артур.

Морган шёл рядом с нами, Расти, опередив нас на добрый десяток шагов, бежал, принюхиваясь временами к воздуху и земле. На небосводе что-то произошло и тучи, постепенно рассасывались, высвободив ночную хозяйку. Света луны было предостаточно, чтобы хорошо видеть моих спутников и разглядеть тропинку с прилегавшими деревьями. Сегодня была иная ночь во всех смыслах.

– Помнишь, что я с некоторых пор стала обучать детишек наших общих друзей чтению, а заодно и правописанию? – напомнила я Артуру.

– Ещё бы, кстати, Аннушка делает успехи. Бьюсь об заклад, что она первой научиться читать, – ответил Артур.

– Так вот, учеников прибавилось, а я свои силы знаю.

– Неужто и Ланс своих тебе пристроил? – усмехнулся Артур.

– Ты догадлив, – продолжила я. Его глаза блестели и отливали холодным золотистым светом. Морган молчал, но его взгляд также принадлежал мне. – У меня появилась идея, попросить твоего знакомого астронома, выучить детей чтению, грамоте, а если сил хватит, то и астрономии.

– Ну ты даёшь! – воскликнул в изумлении Артур. – Я же тебе говорил, что он старше Мэрилин, вряд ли он захочет взгромоздить на себя такую обузу. К тому же, чтобы учить детей, нужно родиться учителем. А я знаю Карла, он не из терпеливых людей.

– Артур, я прошу только поговорить с ним, – не сдавалась я, мягко настаивая на своей просьбе. – Не уговаривать, не принуждать. Просто спросить. К тому же, откуда тебе знать, на что способен этот человек? Ты видишь его целые сутки напролёт? Ты знаешь все его увлечения и недостатки? Думаю, что нет. К тому же старики практически все нуждаются во внимании. А Карлу необходимы приемники его знаний. Так кто, как не эти дети могут стать достойной сменой старому астроному?

– Боже, Лиза, ты всех меряешь под себя! – возразил он. – Карл любит уединение, обожает тишину. А дети – это всегда шум и бесконечное «почему?». Я слишком хорошо знаю своего соседа, он не согласится на обучение детей. А узнав о количестве, тем более.

– Но ты попробуй. Просто скажи. Это же будущее Камелота. Это будущее Уолверта. Чем больше будет грамотных людей, тем быстрее наступит прогресс. Это же очевидно.

– Арти, – вмешался Морган, его тоже зацепила эта тема. – Я думаю, Лиза права. Ты ничего не потеряешь, если передашь её просьбу старику.

– Морган и ты туда же. Ты прекрасно знаешь Карла, – растеряно произнёс Артур, видя, что остался в меньшинстве.

– Знаю, – спокойно отозвался Морган. – И знаю, что старик одинок. Это и вправду может сработать. Скажи, что вначале может быть трудно, но потом будет легче. И сколько помощников он найдёт в лице мальчишек. А девочки могут помогать прибирать у него в комнате. Ну как?

– Отличная мысль, Морган, – поблагодарила я его за поддержку.

– Хорошо, я поговорю, – сдался Артур. – Но обещать ничего не буду. На Карла давить бестолку, упёртый старик, хоть и добрый.

– Спасибо огромное! – я благодарила их обоих.

Мы вышли из леса на опушку, луна вызолотила траву и стены города, небо наполовину расчистилось, поблескивая серебристым бисером звёзд. Дальше я идти не собиралась.

– Ребята. – Оба обернулись и посмотрели на меня. – Дальше без меня. Здесь распрощаемся.

– Что-то случилось? – спросил Морган, его друг нахмурился и упёр руки в бока.

– Нет, Морган, всё в порядке, – поспешно отозвалась я. – Просто хочу прогуляться одна.

– Одна? Может Расти к тебе приставить в спутники? Так будет спокойнее, – предложил он.

– Нет, благодарю, идите домой. – Я постаралась придать голосу спокойствия. – Мне бояться здесь нечего и некого. К тому же по лесу бродят сёстры Ланса, а этого достаточно.

– Иди, Морган, я чуть задержусь, – чересчур жёстким голосом промолвил Артур. – Мне нужно с Лизой поговорить перед сном.

– Хорошо, до завтрашнего дня, Арти, Лиза, – попрощался Морган и побрёл к воротам восточного бастиона, лис бежал подле него.

– Что случилось? – повторил вопрос Моргана Артур, его взгляд горел в свете луны, я боялась смотреть ему в глаза.

– Ничего.

– Неправда. – Голос Артура гремел неверием. – Я это вижу. Ты изменилась, ещё как вошёл в дом Ланса, заметил, что ты сама не своя. Потухшая какая-то.

– Тебе показалось, я немного устала за день, вот, наверное, и выгляжу не так, как вчера. – Он изловчился и поймал моё лицо ладонями, повернув к себе, теперь я не могла увернуться от его глаз, только если бы закрыла свои.

– Нет, это не усталость – Он так вдумчиво смотрел в меня, что я испугалась, что он сможет узнать о моём замысле. – Что-то произошло после нашего расставания утром. Это из-за Мэрилин? Она тебе что-то сказала?

– Мэрилин? С чего ты взял? Ты её видел? – Мне вспомнился утренний диалог с пожилой женщиной.

– Виделся около полудня, – ответил он. – Я же собирался с ней обсудить кое-какие моменты в укреплении южного бастиона, а она вдруг ни с того, ни с сего стала мне нравоучения высказывать о тебе, о нас с тобой. Такого за ней не замечал давно, да она и не предпочитает лезть вовсе в чьи-то отношения.

– Она тебя отговаривала от встреч со мной? – спросила я, затаив дыхание.

– Не то чтобы отговаривала, она говорила какие-то странные вещи, что ты не из нашего мира и уйдёшь в любой момент, – говорил он глухо и хмурился всё больше. – Она права?

– Тебе это важно знать, Артур? – спросила я, глаза начинали слезиться от напряжения. Руки, удерживавшие моё лицо, отпустили меня.

– Мне всё важно, – проговорил он.

– Хорошо, Артур, Мэрилин права, – набравшись мужества, я произнесла. – Я не из твоего мира. Я не из Уолверта.

– Я и так это знал. Мне хотелось, чтобы ты это сама сказала, – спокойно произнёс он, его голос смягчился и стал тише.

– Зачем?

– Я же сказал, мне это важно, – повторил он и добавил, чуть поколебавшись. – Ты уйдёшь?

– Да. – В горле у меня сдавило, но я не могла ему врать.

– Сейчас? – Его голос не мог справиться с возникшим отчаянием.

– Да.

– Насовсем? – Теперь он не желал смотреть на меня, пряча взгляд.

– Я не знаю.

– А кто знает?! – Его окрик был переполнен болью и страхом.

– Никто. Арти, прости, – только и могла я прошептать.

– И ты, вот так молча, сейчас ушла бы и мне ничего не сказала бы? – Я промолчала, а он вдруг выпалил. – Ты сейчас поступаешь так же, как она!

– Как Элен? – В груди болезненно кольнуло. – Та девушка?

– Да! – Кивнул он. – Она также ушла, ничего толком не объяснив.

– Может, у неё не было времени и прав остаться, – сказала я. Боль разрасталась внутри меня.

– А попытаться? Бороться? Мы здесь каждый день за что-то боремся! А она? А ты? – упрекал Артур меня и воспоминание из прошлого.

– Ты её любил вчера у озера?! – Мой вопрос прошёлся по нему, как сильнейшая пощечина. Теперь я понимала причину внезапной боли.

Артур вздрогнул и, неожиданно обхватив меня руками, прижал к себе.

– Что ты! Нет, конечно же! – с пылом возразил он, отбиваясь от моих слов. – Да, вы похожи, взгляды у вас одинаковые, но на этом ваша схожесть заканчивается. Ты не она, Лиза. Боже, как такое можно было подумать? И зачем тебе о ней рассказали? Ты мне не поверишь. Но ты мне дорога, слишком сильно.

– Значит, вчера ты…

– О, Создатель, ну, конечно же, да! Тебя одну и никого более!

Мы стояли и молчали. Я вдыхала его запах, улавливая тонкий аромат кардамона. Артур не решался разомкнуть объятие.

– Мне пора. – Я нехотя пошевелилась и он неохотно меня отпустил.

– Неужели я не могу тебя остановить? – произнёс он, глядя мне в глаза.

– Если остановишь, то будет хуже, – был мой ответ. Но как же мне хотелось, чтобы этот мужчина остановил меня!

– Хуже мне? – спросил он, его ладони коснулись моих плеч и тут же оставили меня.

– Всем, – горько произнесла я. – Но хуже всех будет мне. Я не могу тебе рассказать этого, Артур, прости. Это моя ноша и я сама должна с ней разобраться. Не ходи за мной и не пытайся мне помешать. Это моя просьба.

– Обещай, что вернёшься, Лиза, – попросил он.

– Не могу. Хочу, но не могу. Позаботься о детях, они должны выучиться грамоте и чтению. Прошу тебя.

– Хорошо, я поговорю с Карлом, – обещал он.

Артур вновь прижал меня к себе и склонившись поцеловал. Горький и сладкий поцелуй прощания и отчаяния.

– Скажи, что вернёшься, прошу. – Его глаза блестели, он был на грани.

– Не могу. – Мои слова были сухи и горьки, как и мой голос.

– И даже нет надежды? – спросил он с таким отчаянием, что у меня перехватило дыхание.

– Надежда есть всегда, – с трудом выдохнула я. – Особенно, когда ты знаешь, что нужен.

– Ты мне нужна, Лиза. – Его губы в последний раз коснулись меня. – Возвращайся в любое время. В любой год. Знай, что тебя любят.

– И я люблю, – ответила я ему, прямо глядя в глаза. Больше меня не смущал и не пугал его взгляд. Страх ушёл.

Он отпустил меня, и я вошла обратно в лес, оставив Артура, мужчину, которого любила всем сердцем. Впереди меня ждала Безымянная, полночь и мрачная неизвестность.

XIX

Future

Как долог путь навстречу своей судьбе, когда она уже определена и как коротка тропинка в неизвестность.

Я брела по знакомой тропе, которой прошлой ночью меня вёл к озеру Артур. Теперь под оком луны всё виделось иначе и лучше, но от этого было только тягостнее. Безветрие и духота, казалось, сговорились свести меня с ума, лишить остатков здравомыслия. Я начинала подумывать о простом побеге. У меня промелькнула мысль, а что если во мне ещё осталась крупица моей силы и я смогу вскочить на петлю времени и…

Бессмысленная трусость. Он не допустит, чтобы я оторвала от земли хотя бы кончик ноги без Его на то воли. Теперь мы скреплены кровью. Моей кровью. Конечно, у меня в запасе ещё была толика времени, но оно впервые не радовало меня своим наличием, скорее было некой обузой, камнем на шее.

Дорога напоминала сон, всё повторялось, только не имело серости и обладало движением. Деревья и кустарники не расступались предо мной, освобождая путь, как в сновидении, что меня успокаивало частично. Хоть что-то не имело отношения к Нему.

Озеро встретило меня звёздами, лазурной бирюзой и покоем. Я отыскала то место, где мы с Артуром стелили плед, и присела на песок. Рыбки сновали в прозрачной воде, рыжие водоросли мерно покачивались в такт глубинному течению, поверхность Безымянной была сама безмятежность. Я заразилась этим древним покоем, властвовавшим в лесу каждую ночь. Тело моё расслабилось, и я, подчиняясь воле самого озера, легла полностью на прибрежный песок.

Во мне просыпался соблазн искупаться в этих водах, ощутить влагу на коже, волосах и во рту. Духота ли подбивала меня на этот безумный поступок, или Безымянная призывала меня к себе? Вчера подобного я не испытывала. Возможно, потому что была не одна. Может озеро так действует на людей в одиночестве? Может это своеобразное испытание воли духа?

Я хотела поддаться этому сладостному искушению, но когда потянулась к платью, чтобы стянуть его с себя, царапина сильно кольнула. Я даже вскрикнула от неожиданности. Мой голос не улетел эхом от меня, вместо этого чуть заметная рябь пробежалась по воде от берега к центру, да пара ярчайших искр вылетела совсем рядом и рассыпалась дымком. Небо полностью прояснилось, впуская долгожданную прохладу; луна зависла над центром Безымянной, медовый блин с коричными кругами-кратерами.

Наверное, я забылась сном, долго вглядываясь а мерцавшие созвездия и переводя с них взгляд на невозмутимую небесную владычицу. Усталость и покой сделали своё дело, охватив меня у кромки недвижной воды. Мне не снилось ничего, это было сравнимо с глубоким, но лёгким забытьём. Ни ветра, ни шелеста, ни шороха. Только ночь и тишина. Любой бы уснул, даже, если впереди его ждала встреча со смертью. Кто ж откажет себе в удовольствии вкусить напоследок дивный сон без сновидений?

Проснулась я от озноба, воздух остывал быстрее, чем я ожидала. Вместо дождя лес наполняла не летняя прохлада. Я достала свой свитер и, облекшись в его рыхлое нутро, испытала явное удовольствие, а также мысленно поблагодарила себя за то, что додумалась захватить его, хотя ранее и не понимала для чего. Некоторые вещи я делаю по наитию, после осознавая истинную их причинность. Думаю, большинство людей так делают. Интуицию нельзя игнорировать, она наш жизненный защитник и хранитель.

Полночь приближалась, вместе с тем и замерзал воздух. Сначала я думала, что мне это только кажется, но когда при выдохе из меня стал вырываться пар, а трава и листва ближних кустарников заискрилась инеем, стало очевидно, что происходит нечто выходящее за рамки понимания. После знойной жары лес наполняла зима. А может не лес, а только владения Безымянной?

Теперь свитер не мог спасти меня, я дрожала и куталась, как могла. Ноги замерзли, а пальцы я практически не чувствовала. Приходилось переступать и чуть ли не танцевать чечётку. Хорошо, что у меня в сумке сохранились перчатки, хоть ладони да были в относительном тепле. А вот прихватить с собой носки я забыла, о чём нещадно ругала себя.

А затем настал черёд озера. Кромка тонкого льда образовалась у самого берега, расползаясь и стремясь к центру Безымянной. Я видела, как вода боролась с этим неведомым проявлением мороза, выстреливая искрами и смывая слабыми волнами прозрачное покрытие. Но даже Безымянная была не всесильна. Когда льду всё-таки удалось проложить искривленный путь к озёрному сердцу, случилось нечто печальное и испугавшее меня. Бирюзовый цвет, вспыхнув в последний раз, погас, воды помрачнели и помутнели, став непроглядными, как любой другой водоём. Ни искр, ни рыб, ни чудесного света больше не было. Поверхность и после сохраняла покой, только вот он больше походил на тюрьму и смерть. Безымянная спала или была мертва, я не знала точно, огромная чаша покрытая слоем прозрачного льда, стала зеркалом, в котором отражался ночной небосвод и немая луна. Жуткая и чуждая картина.

Конечно, это было неспроста. Я знала, что это из-за Него пострадало озеро. Снова страх подобрался ко мне, шепча, что ещё не поздно сбежать, пока свободен путь. Рвануть подальше отсюда, спасти себя, пока ещё есть время…

Иллюзия. Страх порождает иллюзия. Кажется, что ты успеешь, уцелеешь, спасёшься. Ни черта! В некоторых ситуациях никогда не бывает выхода, а есть лишь тупик. Но знаешь, что, незнакомец, вот уж не знаю, читаешь ли ты ещё эти строки или сбежал давно из моей истории, даже тупик можно одолеть. Его просто нужно взорвать. Как? Хорошенький вопрос. А воображение на что тебе?

Я справилась и с этой волной страха, отчасти мне помог холод, пробравшийся через ноги в тело. Холод вообще имеет свойство сковывать не только физически, но и морально. А если он проберётся в голову, то считай, твой путь закончен. Только голова способна вытащить тебя из передряги.

Если бы неподалеку стояли громадные часы, они бы, как положено в солидной истории, пробили двенадцать раз, но их там не было, так же, как не было при мне обычных наручных часов. Я догадалась, что роковой час настал, когда с противоположной стороны Безымянной из-за высоченной ограды дубов поползли языки белоснежного тумана, которые можно было принять за дым пожара, если бы не отсутствие запаха гари.

Ветра не было, но неведомая сила подгоняла туман, разбрасывая его паучьей сетью на застывшую поверхность озера. Противоположной стороны берега уже не было видно, непроглядная стена клубящейся белизны уплотнялась и приближалась ко мне, заполнив практически всю нишу озёрного края. Как и во сне, языки мглы не смели касаться меня, набегая и отскакивая в стороны, словно я была под невидимой защитой. Только я знала, что Он сможет до меня дотронуться, потому что на мне была Его метка.

Но сам Он медлил, уступив своему вестнику-туману держать меня в напряжении до самой последней секунды. Как Он был прав! Я металась в этой бестелесной воздушной массе, сводящей с ума тишиной и беспросветностью. Эта дымка окутала даже небо надо мной. Я не видела черноты ночи и блеска звёзд, меня не подбадривал свет луны. Я была отрезана от мира, я блуждала в белом сумраке Его паутины, став его мухой.

Когда особо сильная мошка попадает в сети паука, тот не спешит наброситься на жертву и оплести её нитью. Нет, паук ждёт, когда несчастная мошка выбьется из сил, выплеснув их все на борьбу с липкими путами. Лишь тогда терпеливый ловец спокойно подберётся к обессиленной добыче и не спеша свершит свой жестокий акт.

Таковы же были намерения Волка в отношении меня. Я не сразу это поняла, а поняв, остановилась и замерла, вслушиваясь в тишину, стараясь угадать, откуда придет мой паук.

Он дал знать о Своём прибытии оглушительным раскатистым рёвом, от которого заколыхалась стена тумана, будто была одним единым студнем. Всё повторялось, как во сне, только я не хотела быть марионеткой и невольной зрительницей Его представления, я собиралась стать полноправной участницей.

Как и во сне передо мной обвалилась стена белой мглы, проложив длиннющий коридор прямиком по берегу. Идти даже по льду, Волк не решился. Его фигура плыла в этом клубящемся белизной проходе, расчетливая, вальяжная и уверенная. Он был одет также, как и во сне, опираясь на трость. Каждый шаг Его был беззвучен, все шумы подъедал верный Ему туман.

Его оскал ширился по мере приближения, мне показалось, что с клыка сорвалась капелька слюны. Меня передёрнуло от отвращения. Он не торопился с речами, сперва Ему было достаточно видеть меня, беззащитную, в полной Его власти. Теперь Он знал, что у меня за душой не было ничего, что я могла бы Ему противопоставить. Никакой силы, никаких защитников, ничего. Паук дождался, когда мошка истощила все свои силы.

– Ты чувствуешь? – произнёс Он. – Ты чувствуешь, что это Конец? На этот раз всё кончено. Тебе не сбежать, как ты это любила делать до сих пор. Ты долго играла в догонялки с судьбой, но сегодня, сейчас твоя история закончится навеки. Это справедливо.

– Ты сдержишь обещание? – спросила я Его. Он был без очков, Его глаза излучали жуткую звериную сущность. – Ты оставишь в покое моих друзей?

– Разве я давал тебе Слово? – Его переполняло торжество и ехидство. – Разве я что-то обещал тебе, наблюдатель? Я упомянул о твоих дружках, и ты сдалась. Ты сама пришла сюда по своей воле без всяких глупых обещаний!

– Ты не тронешь их? – Мой голос дрожал, хотя я так старалась изгнать страх из себя.

– Это не твоё дело, – уклончиво произнёс Он. – Не тебе решать чужие судьбы. Ты и так заигралась, наблюдатель. Пора прекращать твою игру в Бога!

– Скажи, что не тронешь их после. Обещай! – настойчиво выкрикнула я, страх обмана распространялся по телу жгучим ядом.

– Замолчи, безмозглая! – рыкнул Волк. Пауку надоело наблюдать за последними трепыханиями мошки, он был голоден. – У тебя больше нет козырей. Нет твоей силы. Тебе не убежать. А если ты спрятала поблизости кого-то, то дура вдвойне. Сама умрёшь и прихватишь с собой дружков.

– Я никого не просила о помощи, – ответила я, но неосознанно провела взглядом вокруг. Только один человек знал, где я и за него я опасалась в этот миг.

– Тем лучше для тебя и твоих недалеких соратников, – прохрипел мой недруг, неотступно наблюдая за каждым моим жестом.

Он сделал шаг в мою сторону, набалдашник трости заискрился синим светом и рассыпался серебристой пылью, высвободив увеличившийся на глазах, узкий и острый костяной коготь размером с жатвенный серп. Волк не собирался просто перегрызть мне горло. Нет, Он желал порвать кожу на моей шее этим жутким орудием, свершив древнейший ритуал жертвоприношения.

– Нет! – Я отпрянула назад. – Сперва обещай, что не тронешь моих друзей.

– Да что вы люди так цепляетесь за эти эфемерные связи – дружба, любовь, обязательства? – Он остановился, моя настойчивая просьба порядком раздражала Его и злила. – Ты понимаешь, что умрёшь? Какое дело трупу до кого-то? Ты не будешь больше что-либо чувствовать и ощущать. Что такого в этих людишках?!

– Они мне дороги! – Мой голос перешёл на срывавшийся крик. – Тебе этого не понять!

– Я не хочу понимать эти глупости, не стоящие ничего. – С брезгливым пренебрежением отмахнулся Он от моих выкриков, как от назойливой мошкары. – Эти бессмысленные чувства, которые губят и становятся балластом. Нет! Не желаю вникать в их суть. Смерть – самая чистая из всего, что есть. Лишь она имеет смысл до и после. Она не замутнена и не осквернена. Она – абсолют истины. И ты познаешь сейчас эту истину.

Я поняла, что договориться с Ним я не сумею. Время болтовни прошло, время действовать уже перевалило через край. Он не торопился, предвкушая и торжествуя, смакуя каждое мгновение. Я боялась повернуться к Нему спиной и бежать, это казалось самой глупейшей идеей из всех, я отступала, пятясь и не сводя с Него глаз. Его шаг вперед – мой назад.

Что-то с сухим треском проломилось под подошвой моих сандалий. Я мельком кинула взгляд вниз – мои ноги стояли на хрупкой поверхности замёрзшей воды в том месте, где песок начинал плавно погружаться в озеро. Десятки трещинок расползались и уже сочились возмущённой влагой, стремившейся вернуть себе свободу. Лёд не выдерживал веса моего тела. Следовало не останавливаться и двигаться дальше, надеясь, что толщина льдистого покрова Безымянной впереди будет толще, или прекратить последнюю попытку спастись от невыносимой алчности звериных глаз и кровожадного клыка на трости, который маячил передо мной, как маятник метронома.

А Волк шёл следом, не обращая на трещавший под Ним лёд внимания, сейчас для Него имела смысл только я, и более ничто вокруг не могло отвлечь Его от желанной цели. В этом я видела надежду и свой холодный расчёт.

– Скажи, почему тебе так дороги эти людишки? – Он упивался каждым словом. Теперь я отчётливо увидела, как слюна срывается с Его губ. Он прямо-таки давился ею в предвкушении моей крови. – Чем они заслужили подобную глупую преданность и заботу? Ты решила дать детишкам немного ума и открыть им радость книг. А надо ли им это? Нужна ли этим убогим отпрыскам своих недалеких родителей твоя щедрость? Что даст им знание, которое они почерпнут из драных страниц?

– Откуда ты…? – Его проницательность и осведомлённость меня в очередной раз глубоко шокировали.

– Теперь я знаю всё о тебе, дорогуша, – перебил Волк меня. – Я знаю каждый твой вздох с момента рождения и до конца. Я в курсе каждой твоей мыслишки, все твои пакостные фантазии теперь здесь. – Он дотронулся указательным пальцем до центра лба, перчатки по-прежнему скрывали его кисти. – Твой король Артур, сказочный персонаж, теперь он занял место рыцаря. Но почему он, спроси себя в первую очередь, почему достославный Артур сам лично не занялся обучением этой шпаны? А ведь один из них – сын его якобы близкого друга. Это не наводило тебя на размышления? Нет? А жаль. Хотя, чего ожидать от тупой и надменной девки, возомнившей себя великой героиней и сующей нос везде, где только можно и нельзя.

– Прекрати! – Я двигалась медленно, но лёд подо мною уже не трещал и лежал целой гладкой пластиной. – На всё нужно время и силы. Он не мог. К тому же он Собиратель книжных душ, это намного важнее. Достаточно одного учителя, чтобы выучить всех, а без Собирателя книжных душ учить будет некого и нечему.

– Но почему же столько лет никто не соизволил стать тем самым учителем? Почему потребовалось именно твоё вмешательство? – Продолжал капать яд Волк. – Ведь, пока ты не обтёрла порог того дома, не проникла в сердца этих простофиль, они не возжелали и даже не помышляли обучать своих чад чтению. Подумай, наблюдатель. А добро ли ты внесла в Уолверт? Так ли нужна твоя просвещённость этой земле? Они неплохо справлялись без тебя и дальше бы не пропали. А теперь через каких-то дней пять их ждет сюрприз.

– Что случится? – У меня похолодело внутри, хотя я давно замерзла от неестественного мороза, сковавшего Безымянную.

– О, этот сюрприз понравится твоему рыцарю, защитничку Камелота, – оскалился враг, продвигаясь за мной к центру озера. – Нагрянут Медрод и Команда. Человек этак с тысячу. Это не так уж много по меркам Камелота, но вся суть в том, что это будет ночью. А, насколько мне известно, погода будет стоять безлунная, тёмная и туманная. Так что сюрприз выйдет ещё тот.

– У него ничего не получится, – возразила я, но представив себе подобную ночь, скорее согласилась с Волком. – Тебя не будет с Медродом, а это уже шанс Камелота. К тому же в лесах бродят сторожа, они подадут сигнал воинам и внезапности не случится.

– А-а, эти юродивые бабы, – зевнул Волк, разговор ему уже наскучил. – Медрод в курсе о них. А когда предупреждён, считай, вооружён.

– Всё равно у Медрода ничего не выйдет! – выкрикнула я, но мой голос не убеждал даже меня.

– Ой, да оставь ты эти свои замашки Жанны Дарк. – зарычал Он, язвительность и высокомерие лились из его рта с отменной щедростью. – Она тоже самое кричала, обгорая на костре. Вечно вы, бабы, любите перед смертью языком потрепать, да показать «смотрите какая я!». А смотреть-то не на что. Одна отработанная плоть и ни куска за душой. Пустота. И ты, наблюдатель, лучше заткнись и прекрати донимать меня пустой болтовнёй. Я и так отсрочил тебе заслуженное. Отговорилась пташка, довольно.

Туман по-прежнему всё скрадывал вокруг нас мутной завесой, оставляя пятачок нетронутым и чистым, где я и Волк медленно кружили. У меня самой пропало желание говорить, горло сильно першило и саднило от переохлаждения. Теперь я мучительно пыталась вспомнить слова, которые однажды спасли меня.

Волк, учуяв во мне напряжение, остановился и смотрел с подозрением, Он принюхивался, а трость с когтем завертелась в руках ещё быстрее. Он готовился к броску.

– Что ты задумала, глупышка? – Я услышала клацанье Его зубов. Это было мерзко и так не сочеталось с человеческим обликом, которым Он был наделён.

Я успела подумать о том, как выглядит Волк в настоящей Своей сути. Ответ был очевиден – я Его уже видела однажды зверем, во сне.

Он сделал выпад тростью, конец серповидного наконечника подцепил моё платье у ног, но я дёрнулась в сторону. Волк задумывал меня повалить на спину, задев хотя бы одну из моих ног, но Ему это не удалось с первой попытки. Коготь лишь выдрал кусок ткани, не добравшись до цели.

– Вертлявая дрянь! – прорычал Он. – Это бесполезно, сама знаешь.

Вновь резкий бросок трости, на этот раз ему удалось – мою левую лодыжку пронзила острая режущая боль, кость когтя впилась в кожу, углубляясь и высвобождая кровь. Пяткой я ощутила вязкую теплоту, но вместе с ней и невыносимую муку.

– Попалась пташка! – злорадствовал Волк.

Как мне только удалось устоять и не упасть после Его рывка…. Я была уверена, что Он лишит меня стопы одним единственным движением. Волк был так силён. Но меня спасло какое-то промедление с Его стороны. Он уже заранее считал, что я мертва, но я-то ещё была жива и на ногах!

Говорят, промедление смерти подобно. Пожалуй, я соглашусь. Всего одна секунда нужна была мне, и я её получила благодаря оплошности своего противника. Второй ногой, свободной и здоровой, я резко, как смогла, наступила на светлое древко трости. Волка подвели перчатки, их лаковая кожа оказалась скользкой для удержания, да и подобной дерзости с моей стороны Он не ожидал и выронил из рук Своё жуткое оружие.

Мне было мучительно больно, я вскрикнула, собственно, я продолжала кричать с момента получения раны, но этот мой отчаянный выпад оказался для меня ещё более болезненным. Мне показалось, что я чувствую, как рвутся сухожилия в том месте, где костяной серп терзал мою ногу.

Теперь действительно промедление бы стоило жизни мне. Он бросился к трости, но я опередила своего мучителя, отдёрнув назад раненную ногу. Трость соскочила и отлетела в сторону, а Волк прошёлся кожей перчаток по льду, едва коснувшись металла наконечника.

Воспользовавшись тем, что теперь Волк был ошеломлён, я заставила себя развернуться и подбежать к трости, кончик которой слабо виднелся в пуховой стене мглы. Меня сбил Волк, Он набросился сзади, обхватив меня за бёдра и подминая под Себя, но моя рука дотянулась до трости и крепко сомкнулась на её светлом древке.

– Я убью тебя, дрянь! Убью! – Он навалился всем телом, меня вновь пронзила боль раненой лодыжки. – Отдай мне Уравнительницу! Убери от неё свои грязные ручонки, тварь! Как ты смеешь осквернять её своими прикосновениями, мерзавка!

Но я не выпустила бы трость, даже если бы Он вырвал мне сердце. Теперь я знала, что и как следует делать. Мне удалось сбить Его с себя несколькими точными и злыми ударами наконечника. Я била, не глядя, словно кием, только шар был один – Его голова. Он взревел, но выпустил меня, отползая назад. Я обернулась, одновременно опираясь на трость и вставая. Мой враг был обескуражен и бит, на Его лице теперь красовались две кровоточащие ранки, расцветившие Его лицо в алый цвет, да отменная ссадина расползалась краснотой вокруг левого глаза, накрывая его отёком. Я и не знаю, сколько раз саданула Его в приступе ярости и остервенения