Текст книги "the Notebook. Найденная история"

– Согласна, сама до сих пор не понимаю, как дошла до вас.

– А может вы не из западных земель, а из куда более отдалённых восточных, точнее из города Авалона? – Глаза-маслины блеснули недоверием и отчужденностью.

– Да что вы все заладили о востоке то?! – Нервы мои сдали, и я сорвалась на крик. – Не шпионка я, понимаете?! Не шпионка! Я ищу друзей, которые спаслись из резни в Лоне. Помогите мне их разыскать, прошу вас. Вы же комендант, не так ли? Это как раз в вашей власти, отыскать людей, недавно прибывших в город.

– Не кричите, не выношу истерик, – спокойно ответил Ворон, не реагируя на мой выпад и сохраняя хладнокровие. – Я проверю, обязательно проверю. Но пока вам придётся подождать.

– Где же мне придется ждать результата? – спросила я его.

– Не здесь, это всё-таки мой дом, а не помещение для задержанных.

– Я могу обратиться к вам с ещё одной просьбой, комендант? – решительно попросила я.

– Я вас слушаю, но обещать выполнения того, что не в моей воле не буду. – Тут же последовал твёрдый ответ.

– Прошу вас, я знаю, как вы заняты и у вас тут строгие правила, но могу я встретиться с Мэрилин? Мне очень нужно с ней переговорить, – наконец нервно озвучила я свою просьбу, не в силах отвести глаза от сурового лица.

– Так это была ваша истинная цель? – Глаза Ворона стали ещё темнее и я испугалась того гнева, что назревал в них. – Вы хотели выйти на Мэрилин и что дальше? Убить её по приказу Медрода, вашего хозяина?

– Нет же! Вовсе нет! Он мне никто! – Пытаясь осветлить себя, я вновь перешла на крик. – Я всего лишь хочу поговорить с Мэрилин. Никаких злых умыслов у меня нет. Вам и Артур с Морганом подтвердят.

– Вы знакомы с этими двумя? – Глаза-маслины сузились, а голос стал ещё глуше и вкрадчивее. – Откуда мне знать, что вы не врёте и не прикрываетесь именами уважаемых граждан Камелота?

– Они сами это подтвердят, – отчаянно произнесла я.

– А может вы им врали. Сеяли пыль в глаза. Втирались в доверие, – не сдавался комендант.

– Прошу, устройте встречу. Это крайне важно для всех, кто живёт не только в этом городе, но и в этих землях, – уговаривала я мужчину, не особо ожидая, что мне поверят.

– Я позову человека, он отведёт вас в камеру первичного задержания. Обещаю, проверить списки прибывающих, – после секундного раздумья ответил Ворон.

– А на счёт Мэрилин как? – спросила я его.

– Не могу обещать. Правила есть правила. – Только и было мне ответом.

– К чёрту ваши правила. Хоть раз, послушайте интуицию и доверьтесь ей!

Сказано – сделано: Ворон окликнул кого-то с улицы и в домик зашёл совсем юный молодой человек, ростом с меня, щуплый с пушком вместо поросли на лице. В качестве оружия у него имелась бита, прицепленная к поясу, что меня слегка позабавило. Воробей, так звали парнишку, вывёл меня из дома коменданта и сопроводил в другое, на сей раз деревянное в два этажа здание, стоявшее чуть дальше от жилища Ворона.

Бюрократия, видимо, неискоренимый вирус. Даже в отдалённом обществе она нашла себе местечко в более-менее населённом пункте под названием Камелот. Наверное, порядок без бюрократии невозможен. Так же, как невозможно получить новый порядок, не истребив предыдущий в хаосе анархии. Да, такие мысли накрыли позже меня в камере задержания.

Воробей, отчитавшись по всем правилам, передал меня во власть следующей птицы под названием Гриф. Как же это прозвище шло своему носителю! Непропорционально сложенный, с щуплыми конечностями и круглым туловищем, начальник этого здания был обладателем маленькой и напрочь лишённой растительности головы, которая высилась над всем телом на длинной бугристой шее. Единственным, что скрашивало безликость лица, были густейшие рыжие брови.

Гриф не стал меня выслушивать и не удосужился задать хотя бы один-единственный вопрос, он лишь выразительно зыркнул в мою сторону, а затем каркнул своему помощнику, сидевшему вблизи стола шефа, отдав команду, отправить меня в камеру первичного задержания до выяснения обстоятельств. Что за обстоятельства и как их будут выяснять, а также как долго я должна просидеть в этой самой камере, мне объяснять не стали. Помощник сопроводил меня вглубь здания по безликому пустынному коридору с некрашеными стенами и запер в самой дальней комнате.

Камера оказалась обычным помещением с четырьмя стенами, деревянным полом и скамейкой настолько узкой, что спать на ней практически было невозможно, без риска свалиться на пол. Единственное окно, маленькое и расположенное на уровне моей головы, с улицы было забрано решёткой. В это окно я могла любоваться видом куска городской стены и редкими, проходящими по её кромке стражами.

Вот уж никогда в жизни не думала, что окажусь за решёткой! Звучит банально, но так сказал бы каждый и ты, незнакомец, в том числе, если у тебя в прошлом не было таких передряг. От сумы, да от тюрьмы не зарекайся – как же это точно сказано народом издревле. И ведь самое забавное, но не смешное, что загремела я в подобное учреждение не в своё родное время, а в будущем. Вот в чём соль и сахар моих передряг!

Сначала я бодрилась, как могла, говорила себе, что это временно, скоро всё образуется, всё решится. Мои друзья по расчётам моим же, должны были уже достичь Камелота и прибыть в город. Я надеялась на порядочность коменданта, Ворон показался мне человеком благородным, если не происхождением, то воспитанием. Конечно, моя вера в людей не всегда оправдывалась, я так и не научилась разбираться в них. Но моя чуйка шептала мне, что именно этот человек может помочь мне выбраться из чёртовой камеры и сможет устроить встречу с Мэрилин. Я увидела в его глазах, горящих ночной тьмой, нечто колеблющееся перед правилами, что стояли препоной меж его долгом коменданта и желанием обычного человека.

Но время безжалостно двигалось вперёд, солнце стало клониться на запад к горизонту, а в той части здания, где я сидела в зарешёченной комнате, было тихо, лишь окрики караула на стене долетали до моего окна, да шорох отдалённых шагов изредка раздавался в гулком коридоре.

Голод взял своё, когда первые сумерки прокрались в камеру, я не могла больше сидеть или лежать на спине, свесил руки и ноги с неудобной скамьи. Вначале я размеренно прохаживалась из одного угла в другой, затем стала блуждать по периметру комнаты, а затем, мной овладело такое отчаяние и беспокойство, вызванное замкнутым пространством и полнейшим одиночеством, что я заметалась и впала в истерику. Я хотела есть, пить и выговориться. Я хотела выйти на улицу и дышать пусть знойным и влажным, но воздухом, наполненным жизнью. Я хотела сорвать ненавистную решетку с окна и видеть кусок угасающего неба без пересечений. Так много я хотела! А ведь раньше я не задумывалась, что могу о таком желать.

Я вспоминала о Феликсе, не надеясь, что о нём будут заботиться должно. Я вспомнила свою сестру, оставленную в прошлом с покалеченной ногой, вспомнилось мне улыбающееся лицо Кливленда, которого я уже никогда не увижу, равно, как и не забуду. Вспомнились мне мои нынешние друзья, о судьбе которых я ничего не знала, но всем сердцем надеялась, что они спаслись от погони Медрода и благополучно добрались до Камелота. Я подумала о родителях, которых, скорее всего, больше не увижу, и это стало последней каплей. Я беспомощно села на скамью и ревела, ревела, пока истерика не исчерпала сама себя, а дыхание не сбилось икотой.

Спрашивается, а почему я не воспользовалась своим даром и не рванула прочь верхом на петле времени? Всё просто – если бы я попыталась отмотать назад этот день, то ничего бы не вышло, ведь, кое-кто заблокировал любую мою попытку вернуться в прошлое, даже, если это будут какие-то несчастные пять минут. А скакни я вперед на день или чуть меньше того, то лишь ухудшила бы своё положение, да и увеличила риск привлечения в свою сторону Волка. Положеньице было так себе. Оставалось надеяться целиком на пресловутую удачу и, конечно же, на Ворона.

И в тот момент, когда ладони держали моё безвольное заплаканное лицо, именно в тот миг раздались тихие шага по коридору и после щелчка в замке, отворилась дверь в мою темницу. Я ожидала, что войдёт очередной охранник, но вместо него в центр комнаты и в круг уходящего дневного света вышла, высокая, прямая женщина в белом одеянии, с капюшоном на голове. Выждав мгновение, она присела рядом со мной и, сбросив с коротко стриженых седых волос головной убор, повернула лицо ко мне и произнесла:

– Вечер добрый, дитя. Так о чём же ты так настойчиво хотела со мной поговорить?

XV

Пон. future

Я представляла эту встречу несколько раз и иначе. Образ Мэрилин рисовался мне, высушенной летами и невзгодами согбенной старушки, чья житейская мудрость подняла из пыли город будущих надежд к началу новой жизни. Но увидеть стройную, осанистую женщину, правда-таки отмеченную годами, время на теле коей носило условный характер, я не ожидала. Голос её звучал молодо и крепко, движения были выразительны и энергичны, а глаза прямо-таки прожигали насквозь своей лучистой ясностью. Морщины, что давным-давно захватили власть над чистым и светлым лицом этой женщины, не искажали прекрасных черт, а кожа шеи, плеч и декольте, не прикрытых одеянием, не обвисала от прожитых годов и по-прежнему рельефно прорисовывала каждый изгиб, поблескивая паутинками возраста.

– Так что же ты хотела мне поведать так срочно, девушка? Ворон передал мне о твоей просьбе и упомянул, что ты знакома с Артуром и Морганом, – вновь повторила Мэрилин, видя моё минутное замешательство и нерешительность. – Не бойся, мне нужно услышать твой голос и увидеть твои глаза. Будь добра, встань в свет круга и посмотри в окно.

Так я и сделала – подставила лицо сумеречному отсвету, уходящему стремительно за горизонт западной стены. Женщина встала и тут же оказалась напротив меня, её спина едва касалась стены комнаты. Дневной свет стремительно покидал окрестности Камелота, и я решила успеть, как можно лучше ознакомиться с лицом Мэрилин, пока ночные отголоски тьмы не съедят полностью последние лоскутки заката. В полумраке лицо пожилой дамы помолодело, тени разгладили морщины и обелили загорелое лицо. Но моё внимание захватили яркие и полные жизни глаза моей новой знакомки. Искрящиеся и необычайно синие, васильковые, они пригвоздили меня к центру комнаты и сверлили. Я не выдержала и отвела взгляд.

– Кто ты, дитя? – спросила Мэрилин. – Из каких мест привела тебя дорога в юг Уолверта?

– Я Лиза, пришла из западных земель, из селения Лон, что лежал вблизи самой границы, – промямлила я.

– Нет, ты не из западных земель. – Женщина не поверила, холодок пробежал по моей спине. – Ты не из Уолверта. Твой взгляд… что-то не так с тобой.

– Сударыня, возможно опасения Ворона не напрасны и эта девушка – шпион Медрода. – В наш женский диалог вклинился Гриф, застывший в дверях и решивший внести свою лепту в расспрос.

– Нет, эта девушка не похожа даже на шпионку, – возразила Мэрилин, продолжая с неподдельным интересом сверлить меня взглядом. – Но её привёл определённый интерес и какое-то срочное дело. А вот какое именно, она скажет. Не так ли, дорогая?

– Скажу, но только лично вам и с глазу на глаз, – просто ответила я, не решаясь прямо смотреть в глаза собеседнице.

– Вот как! А ты смелая, Лиза, – Васильковые глаза лучились любопытством и, как мне показалось, уважением. – Что ж, я предоставлю тебе такую возможность. Присядь рядом. Эй, сударь, – Мэрилин обратилась к Грифу, жмущемуся в дверях и с беспокойством взиравшему на нас обеих, – будьте так любезны, принесите нам огня, здесь темно, а я не могу общаться с гостьей, не видя её лица, в особенности, глаз. Это неучтиво.

– Сударыня, позвольте оставить с вами хотя бы одного из моих людей, за дверью. Мало ли кто она такая и что у неё на уме. – Обеспокоился Гриф.

– Что со мной может случиться в доме самого Грифа? – усмехнулась Мэрилин. – Дорогой, мне шестьдесят семь лет. Если смерть захочет прибрать меня сейчас и здесь, то такова судьба. Но я хочу, чтобы это было достойно. В глазах этой девушки я не вижу тайного умысла в мою сторону.

– Может, она слишком хорошо обучена. – Не сдавался начальник моей темницы.

– Даже если так, то я предоставлю ей шанс. Пускай все знают, что Мэрилин не боится Мэдрода и его людей! – Женщина резко встала и, сделав несколько быстрых шагов, оказалась лицом к лицу с рыжебровым мужчиной. – Вы нам принесёте огня, Гриф? Или мне самой за ним сходить?

– Сейчас, сударыня. Сию минуту!

Гриф тот час же удалился и по суетливо-торопливым шагам, я поняла, что он был прилично припугнут.

– Лихо вы его, – сказала я, когда Мэрилин вновь заняла место на скамье подле меня.

– Очень жаль, что порой приходится с ними общаться, как с малыми детьми, напуская излишнюю суровость. Гриф, в сущности, порядочный исполнитель, просто иной раз старается слишком рьяно, – посетовала женщина.

– Вы, как мать для них всех, – сказала я не без доли восхищения.

– Если бы, скорее военачальник. – Печально улыбнулась она. – У тебя урчит живот, ты голодна?

– Если честно, то я не ела со вчерашнего дня. – Я сконфузилась и сжалась от слишком громких протестов, издаваемых моим проголодавшимся чревом.

– Как только наш начальник вернётся, я распоряжусь на счёт ужина. Пытки голодом всегда были мне противны, – добродушно заявила пожилая дама.

– Спасибо, – коротко ответила я.

Наш разговор продолжился лишь тогда, когда в помещении водрузился факел, а рядом со мной глиняная тарелка с жареными овощами и куском запечённой курицы. Когда я насытилась и осушила вдобавок стакан воды, то заметила, что моя соседка по скамье ничего не ест. Она ответила, что не голодна так, как успела поужинать до встречи со мною.

– Теперь, когда ты не испытываешь мук голода и посвежела, могу я узнать твою историю и правду твоего прихода в Камелот? – спросила Мэрилин.

Я поведала более-менее целостно всю историю моих злоключений, естественно, скрыв о том, что я из другого временного периода и обладаю определённой силой. Пускай об этом знают два человека – Агата и Мария. Одна в силу схожих обстоятельств, другая по случайному интуитивному наитию и моему доверию. Но больше у меня не было желания впускать в свою тайну кого бы то ни было. Это опасно и чревато непредсказуемостью мне и тому, кто б узнал.

– В твоей истории есть несколько тёмных мест, начало и конец, – произнесла Мэрилин, когда я закончила говорить, её глаза вдумчивые и внимательные, смотрели поверх меня, будто размышляя над чем-то, что не касалось этой комнаты и происходило задолго и далеко отсюда.

– Конца у истории, действительно, нет, потому что я ещё не встретила своих друзей, – ответила я не сразу, тщательно обдумывая каждое слово и их возможные последствия для меня самой. – А начало? Так я же вроде всё подробно рассказала.

– Ты не сказала мне самого главного, дитя. Откуда ты? – Васильковые глаза в свете огня факела и мрачных теней комнаты потеряли свою нежную синь, налившись тяжестью предгрозового неба.

– Но я же…, – попыталась я сказать, но была тут же оборвана.

– Не увиливай, ты явно не из Уолверта. Я это сразу поняла, – Мэрилин довольно резко осадила мою попытку увильнуть. – Ты говоришь иначе, немного… смотришь и двигаешься.

– Это не показатель! – возразила я.

– Согласна. Столько деревень и столько людей населяют Уолверт теперь. Но не так, как прежде. – Мэрилин вздохнула, она вскочила со скамьи и принялась мерить быстрыми шагами комнату. – В тебе отчего-то сохранилось то, что ушло из этого мира навсегда. Другой мир, старый и алчный, жестокий и удивительный. У тебя глаза того мира! Но такое невозможно! Это могло бы быть только в одном случае, если бы ты не жила ни дня после. Но это невозможно! Так откуда же ты, незнакомка? Возможно, ты попала в Уолверт из далеких земель, что лежат за пределами океанских вод, окружающих нашу страну? Тебя доставил корабль из Логреса, а может из самого Кадора? Или ты с Потерянных Островов?

А вот о подобной альтернативе своей легенды я и помыслить не могла и даже не думала.

– Сударыня, у каждого человека есть прошлое, предыстория, о которой он в связи с обстоятельствами и особыми причинами не имеет желания рассказывать, – медленно заговорила я, осторожно подбирая слова. – У вас, как и у меня есть целая жизнь до апокалипсиса, и я бьюсь об заклад, что никто из вашего окружения досконально не знает о ней. Да, в общих крупных чертах и лишь то, что вы пожелали открыть, это и известно вашему окружению. Но сколько пыльных углов, сколько мешков тайн и скелетов в бесчисленных шкафах вы припрятали, и я уверена, продолжаете скрывать от всего мира! – Мэрилин от моих слов остановилась, вздрогнула и как-то вдруг осунулась. Передо мной стояла одинокая пожилая женщина, та, которую она прятала в себе многие годы. – Я не прошу открыться мне и вынуть на свет божий все ваши потери и тайны, все надежды и рухнувшие небеса вашей молодости. Мне это не нужно. Мне достаточно того, что вы есть, что о вас говорят, и что вы соответствуете людской молве. Прошу, примите и вы меня без предысторий. Я клянусь вам своей жизнью и дружбой своих друзей, что я никоим образом не состою в сговоре с Медродом и его людьми и целиком на вашей стороне. Поверьте мне, прошу.

Она вновь вздрогнула, по лицу её пробежала волна эмоций, отчего лучистые глаза её увлажнились и в свете факела обрели маслянистый блеск. Мэрилин приблизилась ко мне, и легонько коснувшись пальцами моего подбородка, повернула моё лицо вверх.

– Кто же ты такая? Откуда ты? И почему так сильно задела внутри меня то, что я похоронила много лет назад? – Задавал вопросы взволнованный осипший голос дамы. – Я была уверена, что прошлое умерло для меня, оставив лишь память. А что, по сути, память, как не глянцевая открытка, которая тускнеет и растрескивается от протекающих лет? Ты мне напомнила моего старшего сына, ему было всего двадцать три года. Навсегда осталось двадцать три…. Мой старший забияка, Марк. Он всегда был смелым мальчиком и вырос в крепкого мужественного юношу. Его вера в правоту, уверенность и бесстрашие погубили его. Так я думаю, во всяком случае. Я давно не копошила память о нём и его младших братьях, Михаиле и Матвее. Мне было спокойнее жить, зная, что где-то далеко в воспоминаниях покоится потрескавшаяся карточка с их милыми лицами. Но тебе удалось отыскать эту открытку и вытащить её на свет из далекой тьмы забвения. Но я их не забывала. Мальчики мои! – Мэрилин плакала и приглушённо стонала, глядя мне прямо в глаза, но не смотря на меня. – Давно потерянные сыновья. Я помню о вас, мои хорошие, мои любимые, мои ангелы, Марк, Матвей, Михаил. Как вас не хватает вашей старой матери!

Как же мне было жаль эту женщину, стоявшую надо мной и взывавшую к прошлому, оплакивавшую кровную потерю и смотревшую в меня, словно в зеркало времени!

– Мне очень жаль, Мэрилин. Простите, я не хотела бередить вам душу. – Я чувствовала беспомощность от её крохотных слёз, скатывавшихся горошинами по тонким бороздкам морщин лица.

Что-то в моём голосе её отрезвило и вернуло в действительность, женщина, что секундой ранее источала слабость и бессилие, вмиг выпрямилась и посуровела, закрыв от меня внутреннюю боль.

– Не смей меня жалеть! Слышишь? Никогда не смей! – Лицо Мэрилин побелело от возмущения, а глаза просохли и вновь сияли пронзительной синевой. – Больше всего на свете я не выношу жалости и фальши.

– Это было сочувствие, а не жалость. Разные вещи. – Я отвела взгляд от её полыхающих негодованием глаз. – Извиняться за это я не буду.

Она хотела что-то сказать, но остановилась и сдержала поток эмоций.

– Прости, Лиза. Просто ты первая перед кем я так сильно раскисла. Для меня это подобно тому, как вроде бы потерять лицо.

– Вы почувствовали себя беззащитной и уязвимой. А это никому неприятно. Я понимаю, – понимающе ответила я.

– Да, именно так. Я сама так долго жалею людей, что отвыкла принимать от них сочувствие. Вот и у сильной Мэрилин нашёлся недостаток, – горько усмехнулась она.

– У каждого есть недостатки. Без них люди бы были роботами или Богами. Что то, что другое – перегибы, – ответила я. – Успокойтесь. Я никому не расскажу о том, что здесь произошло.

– А я и не прошу тебя скрывать это, дитя. Слёзы – показатель человечности и того, что душа чувствует, а не зачерствела. Я лишь прошу не жалеть этих слез. Прости меня за резкость.

– Я и не думала на вас обижаться. Я знаю, что значит потеря близкого человека, – тихо отозвалась я.

– Ты тоже потеряла сына? – Мэрилин замерла от моих слов.

– Нет… друга… очень близкого, – вздохнула я, отводя глаза. – Совсем недавно. Он был моим наставником.

– Наставник – точно второй отец, – произнесла женщина. – Так любил говаривать мой дед, когда я была школьницей. Сочувствую твоей утрате, Лиза. Потерять наставника, дарованного тебе судьбой, это суровое испытание. Но ты справишься. Все мы справляемся. Иначе жизнь остановится.

– Вы мне верите? Вы поверили мне? – Я вдруг поддалась внутреннему порыву и встала со скамьи. – Вы верите?

– Я поверила тебе давно, Лиза, – спокойно ответила Мэрилин. – Удивительно, но я поверила, как только впервые посмотрела тебе в глаза. Не могу этого объяснить, это постичь невозможно, а впрочем, я сумасшедшая старуха, как считают меня многие, правда, бояться заявить об этом мне в лицо. У тебя необыкновенный взгляд, нетронутый этим миром. Я вижу горе и утраты твои, но они извне, не отсюда. Ты юна и чиста для Уолверта. И я не вижу на тебе печать Медрода, его длань не коснулась твоей души. Всё это я вижу и чувствую. И я открыто заявляю – я тебе верю.

Я выдохнула с огромным облегчением, эти слова были нужны мне сейчас как никогда. И подкреплённая верой пожилой женщины я высказала то, что собиралась:

– Тогда вы должны поверить моим следующим словам: Медрод замышляет в скорейшем времени идти на юг и захватить Камелот с прилегающими землями. Восток и Запад в его власти, Север ему не препятствие, но лишь Юг стоит костью ему поперёк горла.

– Так об этом ты хотела поговорить со мной, дитя? – Удивилась Мэрилин. – Для меня не новость помыслы Медрода. Каждый день мы укрепляем стены города вот уже в течение десяти лет. Мы готовы к его приходу и готовы отразить его алчность.

– Да, я видела часть городской стены, она впечатляет, – говорила я в поспешности, отчего-то боясь, что мой лимит времени вскорости иссякнет. – И воинская дисциплина внушает уважение. Но дело в том, что Медрод не один. Рядом с ним находится очень опасный тип, которого все зовут Милордом. Это очень коварный и ужасный человек. Даже сам Медрод его опасается, но не рискует рвать с ним сотрудничество.

– Я впервые слышу об этом человеке. И меня удивляет, что Медрод может кого-то бояться, – задумчиво произнесла Мэрилин, её глаза-васильки таинственно мерцали в переливе огня. – Хотя все тираны склонны в конечном итоге к паранойе и страху собственной тени. Но ты, похоже, слишком хорошо знаешь про этого Милорда. Неужели он так опасен для моих людей и города? Всего один человек!

– Сударыня, не стоит недооценивать даже мышь, а уж тем более волка, – спокойно ответила я, выдерживая пристальный взгляд. – Этот человек охотится за мной и он в некотором роде неуязвим, что делает его в глазах простых людей чудовищем и монстром. С помощью страха он способен покорить и победить не то что нескольких человек, но целые народы. Не о Медроде предупреждаю вас, а о его советнике.

– Что ж, ты как та шкатулка с опасными тайнами и сюрпризами, Лиза, – проговорила моя собеседница, погружаясь в думы всё глубже. – Пожалуй, я распоряжусь, чтобы тебе выделили комнату в моём доме. Следуй за мной, здесь тебе больше нечего делать.

– А как же Гриф? – спросила я, уже выходя за двери темницы.

– Он своё дело сделал. И это не тюрьма, а всего лишь камера первичного задержания. Смелее вперед. – Не оборачиваясь, подбодрила меня Мэрилин.

Не прошли мы и половины коридора, как до нас долетели обрывки мужских голосов, один из которых звучал несколько гневно, а другой – раздраженно и на грани терпения.

– Что значит, занята? Что значит, не может принять?! Я должен незамедлительно её увидеть! Пропусти немедленно! – Этот возмущённый голос был мне знаком, но, ещё не видя его обладателя, я всё же сомневалась в своих догадках.

– Правила придуманы для всех, Филин. Не нужно строить из себя важную персону. Подожди, она скоро освободится. – А вот этот усталый и угрюмый я узнала, мне даже немного стало жаль Грифа.

– Гриф, не зли меня! Я только что с дальней дороги. Устал, как тысяча чертей. Мне немедленно нужно её видеть. Прошу! – С нажимом давил сердитый голос.

Мэрилин первая одолев метражи безликого коридора, вышла к спорившим людям. Я предпочла чуть отстать.

– Славные защитники Камелота, что не поделили вы на этот раз? Вы словно дети малые, так и норовите учинить глупую ссору, что яйца выеденного не стоит. Все ссоры глупы, жалки и пусты, а зачинщики их – упрямые ослы, – строго выговорила она ругавшимся мужчинам.

Я наконец-таки догнала свою спутницу в белых одеждах, она стояла перед столом Грифа, закипавший гнев которого уже затухал под её лучистым взглядом. Вторым спорщиком оказался Артур.

– Лиза?! Ты здесь? – Заметив меня, он тут же подошёл ко мне и взял за руку, словно малого ребенка. – Как ты сюда попала? Боже, Мария будет безумно рада узнать о тебе! Да и её добрый муж с детьми непременно заключат тебя в объятия. Что она здесь делает, Гриф? Какого чёрта ты её держишь в этих застенках?

Последний вопрос полетел увесистым камнем в Грифа. Тот вздрогнул, но взгляда не отвёл, а я-то знаю, каково это, когда Артур смотрит тебе в глаза.

– Я устал повторять сегодня всем, что правила есть правила. Её привёл Воробей, человек Ворона. – Гриф совсем сник, хоть и старался держаться под взглядами двух выдающихся людей города.

– Всё в порядке, Гриф. – Голос Мэрилин вдруг смягчился и вновь стал заботливым. – Ты исправно несёшь службу, какова бы она не была. Прости Артуру его грубость, очевидно, вызвана она усталостью от перенесённого пути в Камелот. Он с дороги, спиши эту заносчивость на дрязги, что остались за плечами его. А ты Артур, будь любезен, извинись пред Грифом. Сам знаешь, что он исполнитель правила и преданный защитник Камелота.

Я осмелилась украдкой кинуть взгляд на лицо мужчины, что стоял рядом и бережно сжимал мою руку своей ладонью. Его глаза более не источали гнева и других негативных эмоций, напротив, Артур казался сконфуженным, что довелось мне видеть впервые.

– Прошу тебя, Гриф, защитник Камелота, принять мои извинения. В горячности нагрубил я тебе, спешил с донесением к Мэрилин, забыв о твоей службе и долге правилу, – громко, но спокойно произнес Артур, с достоинством глядя прямо в глаза Грифу.

– Что ж, принимаю твои извинения, Артур, защитник Камелота, не поминай и ты меня плохим словечком. Дружба, служба, а перед правилами все равны, – примирительно ответил Гриф и пожал протянутую мужчиной руку.

Когда мы покинули здание и вышли на улицу, первые звёзды проступили на чистом меркнущем небе. Дневные тучи обманули природу, унеся долгожданную влагу в другой край, пыльный Камелот ложился спать, не омывшись дождём. Моя рука всё еще была во власти Артура, а Мэрилин шла чуть впереди нас, ведя за собой.

– Вы с Грифом – два малых шалопая. – Голос пожилой дамы имел лёгкий оттенок укора и назидания, что создавало ощущение, будто она отчитывает нашкодившего сынишку. Хотя все жители в городе, по сути, были её детьми. – Почему я периодически наталкиваюсь на ваши стычки?

– Вы появляетесь всегда не вовремя, сударыня – хмуро ответил Артур.

– А мне кажется, напротив, именно вовремя. Ещё чуть-чуть и вы бы затеяли драку, – сетовала женщина.

– Вы преувеличиваете, сударыня, – упрямо отозвался мой спутник.

– Артур, Артур, я тебя слишком хорошо знаю, – кратко вздыхая, заметила Мэрилин.

– И Грифа вы тоже знаете, – парировал мужчина.

– Да, я вас обоих изучила за столько лет. Вы оба сорванцы. Вот после такой картины, что предстала незнающему вас человеку, – Мэрилин указала на меня, – разве этот человек сочтёт вас друзьями?

– Вы с Грифом друзья? – Его рука отпустила мою ладонь.

– Мы приятели, – произнёс Артур, смотря вперёд. – Разногласия и ссоры могут быть и меж родственниками. Гриф отличный парень, но иной раз меня раздражает его слепое подчинение правилам.

– Эти правила придумал ты, Артур! Теперь же тебя раздражает то, что люди следуют им. – Голос Мэрилин звенел обескураженностью.

– Я не приемлю слепого подчинения. Вот и всё. В каждом правиле есть исключение, – холодно ответил Артур. – Просто эти исключения столь малы и редки по ситуациям, что не все люди могут их распознать и принять. Отсюда и конфликты на пустом месте.

– Но ты не думал, что с такой позицией, могут возникнуть расхлябанность и леность, а это лишнее и недопустимое на стенах города? – Теперь голос Мэрилин выказывал упрек.

– Я же сказал, что это не для всех. Прошу прощения, сударыня, впредь я постараюсь сдерживаться и не срываться на защитниках города. – Сухо проговорил мужчина.

– Ты спешил мне что-то срочно поведать, Артур. – Напомнила дама ему.

– Я решил, что до завтра наша беседа подождёт, – ответил он. – Одна ночь ничего не изменит. Да и Лиза устала. Утро мудренее вечера.

– А куда мы идем? – спросила я, пока шёл непростой диалог меж женщиной в белом одеянии и мужчиной в джинсах и хлопковой ветровке, мы углублялись в сонные улицы города, освещённые редкими факелами на боковушках домов.

– Я обещала тебе кров в своём доме, дитя, – проговорила Мэрилин, она выглядела призраком в своей белой накидке с капюшоном.

– А как же мои друзья? Я хотела бы с ними увидеться! – Встрепенулась я при мысли о Марии и её муже.

– Завтра. Они устали, ты устала. Завтра ваша встреча состоится, – успокаивал меня голос Мэрилин.

– А ты Артур? – Я повернула голову в сторону спутника, что шёл рядом со мной.

– Я провожу вас до дома Мэрилин, а после вернусь к друзьям. Я оставил их за пределами города в домике сторожа, – произнёс он, очнувшись от раздумья, и наконец-то посмотрел на меня.

– Что за сторож? – Поинтересовалась я у него.

– Это наш защитник вне стен, наш патрульный, – ответила за мужчину Мэрилин. – По ночам он обходит свою половину окрестностей, а вторую половину делит с ним его брат, у нас два сторожа, Ланс и Лир. Их дома лежат по обе стороны Камелота, на окраинах леса. Они первыми заметят опасность. Это хорошие воины. Твои друзья под надёжной защитой Ланса.

– Но разве два человека могут уследить за такой территорией? Снаружи город кажется необъятным, – усомнилась я.

– Любой объём, как и форма, может статься эфемерной иллюзией, Лиза, – мягко произнесла Мэрилин. – Камелот построен так, чтобы у врага возникало ощущение глыбы неодолимой и кажущейся без конца и начала. Но наш город всё ж не так долог и широк. Да, на стенах несут службу воины, следящие за пространством вне города, но у них есть одно препятствие. Это стена, которую покидать они не смеют. А вот сторожа, другое дело. Это подвижные мастера, ловкие и зоркие следопыты. К сожалению, подобных воинов мало среди наших людей. Это ценная находка. Ланс и Лир от природы нелюдимы и застенчивы, им проще жить в лесу, не быть ограниченными камнем стены. Они идеальны. А то, что их всего двое, так это даже плюс. Я давно обратила внимание, что там, где много народа, легче образоваться бардаку и недопониманию. А этим двоим нечего делить, зато есть за что сражаться.