Текст книги "Невеста для злодея"

Глава 9

Стоя внизу у лестничных перил, Нейт смотрел, как Мадлен в сопровождении горничной поднималась по ступенькам, направляясь в спальню. Покачивание ее бедер, обтянутых вишневым платьем, вызывало жгучее желание тотчас же последовать за ней. Хотелось побыстрее запереть дверь спальни и сполна насладиться этим аппетитным женским телом.

Но ничего, он может подождать до вечера. Его жена прекрасно сыграла свою роль. Представление в гостиной было выше всяких похвал. А идея называть графа «папой»… О, это было гениально!

Женитьба сына взбесила графа Гилмора. Отвращение, написанное на его лице, было ни с чем не сравнимо. А рассказ об «аукционе»… Это был гвоздь программы.

Нейт сделал все возможное, чтобы все джентльмены, участвовавшие в «аукционе», узнали о венчании. Скандал разгорится точно пламя! Каждый мало-мальски значительный человек вскоре будет знать, что наследник Гилмора купил в жены скандально известную актрису. В ближайшие дни здесь начнется столпотворение. И многие господа из высшего общества не преминут наведаться в Гилмор-Хаус, чтобы поглазеть на Мадлен.

Проскользнув незаметно в затемненный холл, Нейт тихо рассмеялся и, прислонившись к стене, приготовился ждать. Отсюда открывался прекрасный вид на широкий коридор и дверной проем, ведущий в гостиную. Ему немного претило скрываться в темном углу, как будто он был чужим в Гилмор-Хаусе. «Но ничего не поделаешь, эта уловка необходима», – сказал он себе.

Спустя несколько минут его терпение было вознаграждено. Гилмор вышел из гостиной вместе со старой графиней, опиравшейся на трость. Эмили следовала за ними. Все трое направились к лестнице, по которой недавно поднималась Мадлен. Прекрасно. Похоже, граф собирался проводить бабушку наверх, чтобы она могла отдохнуть перед ужином.

При приближении голосов Нейт отступил в тень, чтобы его не заметили.

– …так непристойно и безвкусно! – донеслись до него слова бабушки. – Нужно написать моей белошвейке. Немедленно!..

– Из свиного уха шелковый кошелек не сошьешь, – проворчал граф. – Боюсь, что эта женщина безнадежная распутница…

Группа миновала холл, и их разговор затих вдали. Нейт сделал в их сторону несколько шагов и увидел, что сестра все еще следовала за отцом и бабушкой.

– Псс… – прошипел он тихонько.

Эмили обернулась через плечо. Он поманил ее пальцем. Она бросила настороженный взгляд на отца с бабушкой, увлеченных разговором, затем побежала к брату.

Он втащил ее в холл и еще раз выглянул наружу. Гилмор со старой графиней направлялись к лестнице, не догадываясь об исчезновении Эмили. Когда же они хватятся ее, то не поймут, куда она подевалась. И с кем.

– В чем дело? – прошептала Эмили. – Почему ты тут притаился?

Нейт внимательно посмотрел на сестру. Десять лет назад она была любознательной шалуньей, пристававшей ко всем с бесконечными расспросами обо всем на свете. Теперь она выросла и превратилась в красивую женщину. Если бы только не оспины, обезобразившие ее кремовую кожу…

– Я только хотел перекинуться с тобой несколькими словами наедине. Поверь, я очень сожалею, что ты стала свидетельницей той сцены в гостиной. Боюсь, отцу и бабушке не по душе моя жена.

– А мне Мадлен понравилась. Она была добра ко мне. Они не должны презирать ее только из-за того, что она актриса.

– Дорогая, видишь ли, у Мадлен дурная репутация среди мужчин.

– Это только потому, что она такая красивая. – Эмили прижала руки к груди. – Я думаю, это замечательно, что вы с ней влюблены друг в друга. И я рада, что ты женился на ней, невзирая на то что подумают люди, – добавила девушка с сияющими глазами.

Слова сестры встревожили Нейта. Но вовсе не потому, что Эмили ошибочно полагала, будто любовь стала причиной его женитьбы. Скорее ему было неприятно видеть, что его наивная сестра восхищалась столь искушенной женщиной, как Мадлен. Когда он составлял свой план мести, ему не пришло в голову подумать, как это отразится на его сестре.

– Нравится тебе это или нет, но мнение людей имеет значение, – сказал Нейт. – И тебе лучше держаться подальше от моей жены. А теперь самое главное: тебя не должны видеть рядом с ней в обществе.

– Ох, ты говоришь как папа!

Это сравнение заставило Нейта скрипнуть зубами. Нет-нет, он не похож на графа Гилмора! Ничего общего!

– Послушай, Эм, – Нейт схватил сестру за плечи, – в этом вопросе он прав. Мой брак непременно вызовет скандал, но я не хочу, чтобы ты из-за него пострадала. Тем более – накануне своего дебюта. Это испортило бы перспективы твоего замужества…

– Ха! На самом деле у меня нет никаких перспектив, – заявила девушка, вскинув подбородок. – Мои предполагаемые кавалеры – это охотники за приданым, вынюхивающие, сколько мне причитается. Я слышала, как бабушка с Софией обсуждали это, не подозревая, что я все слышу.

«Черт бы их побрал», – подумал Нейт с возмущением.

– Не обращай внимания, Эм. Я уверен, ты найдешь себе хорошего мужа. – По крайней мере, он на это надеялся.

– Ладно, постараюсь. А если не найду, – продолжала девушка с усмешкой, – то уйду в монастырь. Передам мое приданое монахиням и посвящу остаток дней своих молитвам в тиши и уединении.

Нейт с трудом сдержал смешок.

– Неужели откажешься от всех земных благ? И украшения тебе не понадобятся? – Нейт полез во внутренний карман сюртука, откуда достал миниатюрную лакированную шкатулку. – В таком случае мне придется отдать это кому-нибудь еще.

– Что это? – Глаза у Эмили заблестели. – Подарок для меня?

Девушка попыталась схватить коробочку, но брат поднял ее над головой – так, чтобы она не достала.

– Сначала пообещай, что не станешь монахиней. По крайней мере, еще долго.

– Обещаю. О, пожалуйста, дай мне это…

Эмили поспешно открыла крохотный замочек и подняла крышку. На подкладке из белого шелка лежала нефритовая подвеска на тонкой золотой цепочке. Девушка вышла в коридор – там было побольше света, – чтобы разглядеть подарок.

– О боже! Это же маленький дракончик. Какая прелесть! Это и вправду мне?

– Безусловно. – Нейт помог сестре застегнуть цепочку на шее. – Я привез это из Китая. Там дракон – символ власти и отваги. Он принесет тебе удачу на твоем дебютном балу.

– Может, поможет мне не наступить на подол. – Эмили вдруг погрустнела. – Но бабушка не разрешит мне надеть твой подарок. Она говорит, что дебютантки могут носить только жемчуг.

– Тогда положи его к себе в сумочку. И это станет нашим секретом.

Эмили просияла.

– Да, конечно! Но сначала я хочу посмотреться в зеркало. – Привстав на цыпочки, девушка оставила на щеке брата легкий, как крыло бабочки, поцелуй. – Спасибо, Нейтан. Ты лучший из братьев.

Нейтан вздохнул и проводил сестру взглядом. Та взлетела по ступенькам лестницы и исчезла, оставив его в одиночестве. Эмили была не права. Он – вовсе не лучший из братьев. Лучший из братьев остался в Гилмор-Хаусе, в то время как он, Нейт, отправился на поиски счастья. Лучший из братьев умер от той же болезни, что поразила Эмили и графа.

Если бы он остался, то, возможно, его лицо, а не лицо сестры обезобразили бы оспины. Может быть, и умер бы он, а не Дэвид.

Нейт сделал глубокий вдох. Воздух казался густым и тяжелым – как в гробнице. Но что же с ним такое? Ведь он сегодня должен праздновать победу, а не предаваться печали…

Нейт зашагал по коридору, направляясь в библиотеку. Хотелось выпить чего-нибудь крепкого и выбросить из головы сентиментальные мысли. Следовало выпить хотя бы для того, чтобы отметить свой сегодняшний успех.

* * *

Мадди явилась на ужин с опозданием.

Она влетела в столовую, когда все уже сидели в дальнем конце длинного стола. На мгновенье она замерла в дверном проеме при виде открывшейся перед ней роскоши. На стенах висели семейные портреты. Синего цвета шторы обрамляли темные окна. На столе, убранном полотняной скатертью, в мягком сиянии множества свечей поблескивали хрустальные бокалы и фарфоровые тарелки.

Все это разительным образом отличалось от дощатого стола и перевернутых ящиков вместо стульев, используемых труппой и вспомогательным персоналом для обедов и ужинов в театре.

Место во главе стола занимал граф Гилмор, слева от него сидела девятнадцатилетняя леди Эмили, а справа – его мать. Леди София расположилась рядом с пожилой вдовой, Нейтан же сидел напротив.

Отхлебывая из бокала вино, виконт самодовольно улыбался, глядя на запоздавшую жену. «Он, конечно, очень рад моему опозданию», – подумала Мадди. Она провела несколько часов наверху в огромной спальне с дорогим убранством. Но муж даже ни разу к ней не заглянул, чтобы узнать, как там она. После драматического воссоединения со своей семьей этот дьявол исчез в недрах нижнего этажа, не обмолвившись с ней ни единым словом.

Лакей просил Мадди дождаться звука гонга, после чего спускаться на ужин. Но она свернула не там и блуждала в лабиринте коридоров и переходов, пока, наконец, не набрела на нужную лестницу.

То, что Нейтан забыл о ее существовании, вызывало досаду, но вовсе не потому, что Мадди нуждалась в его обществе. В конце концов, они не были обычными новобрачными, которые не могли провести в разлуке ни одного мгновения. Но он должен был предупредить ее о том, что решил не обращать на нее внимания. У нее было странное ощущение: казалось, муж вытолкнул ее на сцену своей жизни, не дав никаких указаний.

Что ж, ладно. Раз он не дал ей никаких указаний, она продолжит играть роль глупой болтливой девицы с дурными манерами.

Расплывшись в улыбке, Мадди мелкими шажками направилась к столу. И почти тотчас же заметила, что еды на тарелках ни у кого не было. Следовательно, ждали ее. И еще она заметила, что женщины переоделись к ужину, надели поразительно красивые наряды. На леди Эмили была желтая органза, на леди Софии – лавандовый шелк, а старая графиня оказалась в зеленом, как салат, атласе.

Мадди почувствовала себя раздетой в своем вызывающем алом платье с низким вырезом. Даже если бы она знала, что нужно переодеться, то все равно ничего не смогла бы надеть, поскольку Герти ее гардероб еще не доставила. Горничная должна была забрать ее одежду из меблированных комнат и из театра.

Но почему же Герти так запаздывала? Ведь все было предварительно упаковано, оставалось только организовать перевоз сундуков.

Отдавая дань вежливости, граф поднялся на ноги.

– Вижу, вы, наконец, снизошли до нас, Мадлен. Вы заставили нас ждать четверть часа.

– Прошу прощения, папа, – ответила Мадди с радостной улыбкой. – Я заснула и потеряла счет времени.

От такого ответа графа передернуло. Но он ничего не сказал – молча уселся за стол и царственно кивнул лакеям в голубых ливреях. Те тотчас же пришли в движение. Один взял большую серебряную супницу, а другой – половник, чтобы разлить суп по тарелкам.

Нейтан встал, чтобы выдвинуть стул для жены.

– Вот и ты, дорогая. А я уже собирался идти разыскивать тебя.

– Спасибо, милый. – Сложив губки «бантиком», Мадди изобразила поцелуй. – Ты такой внимательный. Более заботливого мужа невозможно и желать.

Он бросил на нее смеющийся взгляд зеленых глаз – ее глупая болтовня ничуть не сбила его с толку. Ах, этот очаровательный негодяй явно наслаждался спектаклем. Мадди остро ощущала связывавший их дух сообщничества. Они оба участвовали в этой комедии, разыгрываемой для его семьи. Вот только… Она не понимала, нравился ли ей этот их сговор или нет.

Однако ей было необходимо заработать обещанное виконтом пожизненное содержание. Через несколько месяцев он навсегда покинет Англию, и она будет жить так, как ей захочется. А до тех пор придется плясать под его дудку.

Когда лакей налил ей в тарелку прозрачный грибной бульон, она взяла серебряную ложку и поднесла ее поближе к свече, чтобы разглядеть узор в виде листа на ручке.

– Это, должно быть, чистое серебро, – прошептала она, взглянув на мужа, – прошептала довольно громко, так, чтобы и все остальные ее услышали. – А тарелки – тончайший фарфор. О, как бы мне ничего не разбить…

– Если предпочитаете есть из дешевой глиняной посуды на кухне, вы вольны туда отправиться, – фыркнув, пробормотала старая графиня.

Мадди подула на дымившийся в тарелке суп.

– Я?.. Да чтобы я ела с прислугой? – Она сделала большие глаза. – Мое место здесь, с моей новой семьей. Рядом с моим дорогим мужем.

Состроив Нейтану глазки, она заметила хмурый взгляд графа, сидевшего во главе стола. Сидевшая рядом с ним вдовствующая графиня с высокомерным видом вскинула седые брови. София же скорчила гримасу – как будто вместо супа отхлебнула уксуса.

– Я очень рада, что вы здесь, Мадлен, – промолвила леди Эмили, устремив на нее взгляд. Свет от канделябров упал на ее обезображенное оспой лицо. – Если Нейтан любит вас, мы тоже полюбим.

У Мадди болезненно сжалось сердце. От доброты девушки веяло свежестью в этой клоаке враждебности. Но, к сожалению, в данном случае подобное проявление доброты было совершенно неуместно, поскольку Эмили по наивности считала их брак любовью.

– Как мило с вашей стороны так говорить…

– Тебе, Эмили, лучше воздержаться от комментариев на темы, находящиеся за пределами твоих знаний, – проворчала леди Гилмор. – Займись лучше ужином.

Девушка покраснела и уставилась в свою тарелку.

Мадди ужасно хотелось плеснуть горячим супом в лицо вредной старухи. Теперь ясно, откуда у графа Гилмора такое высокомерие, такая спесь. Он усвоил все это с младых ногтей. Как могут эти люди считать себя образцом утонченности? Она знала бездомных мальчишек с лучшими манерами, чем у них.

Нейтан подал знак лакею, чтобы повторно наполнил его бокал вином, потом сказал:

– Оставь Эмили в покое, бабуля. У нее добрые намерения.

– Она должна учиться держать свое мнение при себе, – возразила старая графиня. – Особенно в ситуациях, когда противоречит старшим.

Густо покраснев, Эмили втянула голову в плечи, как будто хотела спрятаться под стол. Она выглядела такой несчастной… Мадди решила, что нужно срочно что-то придумать, чтобы отвлечь от нее внимание.

– М-м-м… – промычала она, громко причмокивая. – Этот грибной супчик – просто объедение! Куда лучше той похлебки, что мы ели в театре. От того варева все время хотелось рыгать.

Все в немом изумлении уставились на Мадди – в том числе и Эмили. Нейтан же чуть не поперхнулся от сдавленного смешка.

Граф Гилмор со стуком положил ложку на стол.

– Есть вещи, которые не обсуждаются в приличном обществе, – заявил он. – Вы что, совсем не умеете себя вести?

– Что? О, простите, папа. Я постараюсь быть более вежливой. – Мадди протянула пустую тарелку лакею. – Можно мне добавки, сэр? Пожалуйста… Я все еще голодна.

– Имей терпение, дорогая, – наклонился к ней Нейтан, так что ее обдало соблазнительным запахом сандалового дерева. – У нас еще будет пять смен блюд.

– Неужели пять?! – Мадди изобразила радостное удивление.

– Да, милая. Тебя ждет настоящее пиршество. Граф считает, что за ужином должно быть не менее шести блюд.

Тут лакей в белых перчатках, обойдя стол, собрал суповые тарелки, а другой слуга принес вдовствующей графине поднос с запеченной рыбой. С помощью серебряной сервировочной вилки вдова положила себе на тарелку небольшой кусочек. Когда настал черед Мадди взять порцию себе, она низко склонилась над подносом. Понюхав рыбу, воскликнула:

– О, фаршированная щука! От нее пахнет гораздо лучше, чем от трески с Биллингсгейтского рынка. Видите ли, мы в театре ради экономии всегда покупали вчерашнюю рыбу. Но вам, полагаю, нет нужды экономить в таком богатом доме, как этот. – Она взяла первую попавшуюся вилку из тех, что лежали у ее тарелки. – Мистер Шоушенк сказал, что у вас даже есть какой-то особенный повар, прибывший из самой Франции.

Напряжение за столом сгущалось. Явно раздраженный ее болтовней, граф Гилмор стиснул зубы. Его, как и остальных, несомненно оскорблял тот факт, что она называла лакея «сэром», а дворецкого «мистером». Разумеется, никто, кроме, пожалуй, Нейта, не догадывался о том, что она делала это нарочно. Долгие годы Герти развлекала ее рассказами о своей службе в аристократическом доме, говорила и о том, как следовало обращаться к персоналу.

– Нам нужно Дэвида благодарить за то, что нанял французского шеф-повара, – заметила леди София, глядя на Мадди с высокомерием. – У моего покойного мужа был безупречный вкус во всем.

Лорд Гилмор улыбнулся Софии, и его холодные глаза потеплели.

– Да, это правда. Дэвид имел талант во многих областях – начиная от завязывания дружеских отношений с политиками и кончая ведением дел с арендаторами в моем поместье. Нам его очень не хватает.

Граф устремил взгляд на портрет над камином, и его лицо омрачила тень горечи.

Проследив за его печальным взглядом, Мадди увидела портрет красивого молодого джентльмена в красном сюртуке и черных бриджах; он стоял рядом с гнедой лошадью с уздечкой в руках, обтянутых перчатками. Среднего телосложения, с темно-каштановыми волосами он своим благородным обликом удивительно походил на Гилмора.

И тут ее осенило: это, вероятно, был старший сын графа. Брат Нейтана Дэвид. Мадди невольно вздохнула. Улыбающийся молодой человек на картине выглядел таким энергичным, таким жизнерадостным…

Но как же он умер? Нейтан ни разу не обмолвился об этом. И не рассказал ей о причине своей ненависти к отцу, хотя у нее уже начало складываться впечатление, что это каким-то образом было связано с его старшим братом. Впрочем, она еще очень многого не знала…

Мадди не хотелось пробуждать болезненные воспоминания, но любопытство взяло вверх.

– Твой отец только что смотрел на портрет над камином, – обратилась она к мужу громким театральным шепотом. – Это твой брат Дэвид?

Нейтан бросил взгляд на картину, но тут же отвел глаза и сделал глоток вина. Он был явно взволнован.

– Да, это Дэвид.

– Он был настоящий красавчик, – добавила Мадди с искренним сочувствием. – Мне очень жаль. Соболезную о твоей потере. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер, так что не могу представить, что ты… что все вы чувствуете.

Никто ей не ответил. В столовой воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь тихим звоном серебряных столовых приборов. Все уткнулись в свои тарелки. Мадди откусила крохотный кусочек рыбы, но даже не ощутила ее вкуса.

Всех, казалось, поглотила трясина уныния. Очевидно, никто не желал говорить о покойном наследнике. «Мне лучше помолчать? – спрашивала себя Мадди. – Или сказать еще что-нибудь?»

В конце концов она решила, что лучше помолчать. Одно дело – строить из себя дурочку, другое – причинять людям боль. Пусть даже они спесивые снобы.

– Кто сообщил тебе о смерти Дэвида? – неожиданно спросил лорд Гилмор, пристально взглянув на сына. – Никто из этого дома тебе не писал.

Слова графа насторожили Мадди. Неужели никто из родственников не сделал попытки сообщить Нейтану о смерти брата? Но почему?

– У меня есть собственные источники, – ответил Нейтан уклончиво.

– Леди Милфорд, несомненно, – заметила старая графиня с гримасой неудовольствия. – Она его крестная. Она в нем души не чаяла и наверняка знала, как с ним связаться. Эта дама всегда совала нос в чужие дела.

– Сообщить о смерти родного человека – это вряд ли вмешательство в чужие дела, – возразил Нейтан. – А никому из вас не приходило в голову поинтересоваться у леди Милфорд, не знает ли она, где я нахожусь?

– Не смей нас обвинять! – взорвался граф. – Это ты нас покинул. И тем самым обрубил все концы.

– Верно. – Нейтан перевел задумчивый взгляд на отца. – И все же не могу не задаваться вопросом: неужели вы полагали, что я никогда не узнаю о смерти Дэвида? Может, в этом и состоял ваш план? Если бы я не вернулся в Англию, вы бы могли объявить меня умершим и назвать наследником моего льстивого кузена, не так ли?

Воцарившееся безмолвие было подобно ядовитому туману. Мадди украдкой взглянула на графа Гилмора. Тот по-прежнему молчал. Не знал, что сказать в ответ на обвинение? Неужели они и впрямь это планировали?

– Папа не мог поступить так жестоко, – пробормотала леди Эмили. – Скажи ему, папа. Скажи Нейтану, что он ошибается.

– Конечно, дорогая. – Граф похлопал дочь по руке. – Твой брат, безусловно, ошибается. Не могу представить, как такая чудовищная мысль могла прийти ему в голову.

Тем временем лакей подал блюдо с жареным цыпленком и зеленым горошком. Мадди же надолго задумалась. Она не знала, кому верить. И вдруг она заметила, как лорд Гилмор выразительно взглянул на старую ведьму, свою мать. Та ответила ему столь же выразительным взглядом. Неужели граф солгал, чтобы успокоить Эмили?

А Нейтан приступил к очередному блюду, не промолвив больше ни слова. Мадди не хотелось вмешиваться в его личные проблемы. Она вышла за него замуж лишь для того, чтобы заработать средства на открытие магазина дамской одежды. А также для того, чтобы встретиться лицом к лицу со своим дедом, отказавшимся от ее матери.

И все же она не могла не посочувствовать Нейтану. Каким было его детство в такой холодной, мрачной атмосфере? Не по этой ли причине он провел вдали от дома десять лет жизни? Да, наверное. Ведь отец с бабкой отдавали предпочтение старшему брату – всегда и во всем, Нейтану же отказывали даже в любви.

Но на главный вопрос по-прежнему не было ответа. Что же он такое сделал, чем заслужил их ненависть?