Текст книги "Коннектография"

Стремление к ресурсной независимости характерно не только для США, но и для всех их континентальных соседей. Созданная два десятилетия назад Североамериканская зона свободной торговли (NAFTA) трансформируется в империю европейского типа с городами-регионами, которую многие называют Североамериканским союзом. Как ресурсное объединение Северная Америка набирает геополитический вес гораздо быстрее, чем США в одиночку. Хотя ежегодная газодобыча России и США примерно одинакова, США еще импортируют более половины газа из Канады, кроме того, поставляют газ в Мексику. В 2015 году национальная нефтяная мексиканская компания Pemex заключила договор с базирующейся в США компанией BlackRock и инвестиционным фондом First Reserve о строительстве нового газопровода из США в центральную Мексику. Либерализация энергетического рынка Мексики в итоге приведет к такому росту добычи нефти и газа на территории страны, что она присоединится к клубу экспортеров энергоносителей в Европу и Азию. Именно к этому стремится и Китай – получать больше североамериканской энергии, при транспортировке которой не придется преодолевать географические препятствия вроде Малаккского пролива. В отличие от ситуации перед финансовым кризисом, сегодня попытки Китая инвестировать в производство электроэнергии в Североамериканском союзе встречают меньшее сопротивление[117]117
  В то время как заявка Китайской национальной шельфовой нефтяной корпорации (CNOOC) на приобретение компании Unocal в 2005 году была отклонена из-за поднявшегося шума по поводу угрозы национальной безопасности, заявка этой же компании на приобретение пакета акций стоимостью 2,2 миллиарда долларов Chesapeake Energy в 2010 году не встретила никакого сопротивления, как и приобретение пакета акций в 15,1 миллиарда канадской компании Nexen.


[Закрыть]. Северная Америка должна максимально реализовать свое техническое превосходство в горизонтальном бурении и гидравлическом фрекинге до того, как Азия ее догонит, поскольку, по некоторым оценкам, извлекаемые запасы сланцевого газа в Китае в полтора раза превышают запасы в США.

Внутренняя стабильность Североамериканского союза зависит от степени его интеграции. Политика США в области сельского хозяйства по субсидированию производства зерна опосредованно побудила мексиканских фермеров забросить свои поля и уйти в наркокартели, чьи вооруженные группировки убили около 100 тысяч человек с 2007 года. В 2014 году генерал Джон Келли, глава Южного командования США, подчеркивал, что поток наркотиков, оружия и мигрантов, особенно из Сальвадора, Гондураса и Гватемалы через Мексику в США, становится чрезвычайной угрозой национальной безопасности. Гигантские заборы, вооруженное пограничное патрулирование, наблюдения с беспилотников и массовые депортации сократили поток мигрантов, но большей проблемой становится добровольный отток мексиканцев, возвращающихся домой в связи с ростом национальной экономики. Самое разумное, что могут сделать США в этой ситуации, – распространить через них цепи поставок, что не только создаст рабочие места, но и стабилизирует общество. Пора возвращать рабочие места в прибрежной зоне, переданные на аутсорсинг в Китай, обратно в США и Мексику.

Иностранные компании уже инвестируют в этот регион. В период с 2009 по 2014 год Мексика получила 19 миллиардов долларов инвестиций только от немецких, корейских и японских автопроизводителей, что удвоило объем производства автомобилей, доведя до трех миллионов единиц в год. В мексиканском штате Агуаскальентес создано более 50 тысяч новых рабочих мест в автомобилестроении, благодаря чему он стал новым Детройтом. Не только низкая заработная плата привлекла эти инвестиции в Мексику, но и последовательно проводимая политика свободной торговли, которая обеспечивает мексиканскому экспорту более легкий доступ на такие огромные рынки, как Бразилия, по сравнению с американскими компаниями. Сосредоточение американских производственных мощностей в Мексике означает не только снижение себестоимости продукции, но и рост экспорта в другие страны Латинской Америки. И хотя Мексика отбирает американские и канадские рабочие места в автомобилестроительной отрасли, она требует, чтобы иностранные автопроизводители закупали по меньшей мере две трети необходимых запчастей у североамериканских производителей, включая крупных американских. В мире цепей поставок конкурентоспособность соседей неразрывно связана с собственной конкурентоспособностью США.

Таким образом, американские, канадские и мексиканские города рассматривают друг друга как важных союзников. В североамериканской торговле доминируют два десятка пар взаимозависимых городов, например Торонто и Нью-Йорк, Сан-Хосе и Мехико, Сиэтл и Монреаль, которые объединяют крупные отрасли, от автомобиле– и самолетостроения до электроники и фармацевтической промышленности[118]118
  Насчитывается 25 пар североамериканских городов, объем двусторонней торговли которых превышает 1 миллиард долларов. На торговлю между крупными американскими и канадскими/мексиканскими мегаполисами приходится 58 процентов от общего объема торговли между тремя странами, составляющего 885 миллиардов долларов. См. See Brookings’s Metro Monitor 2013.


[Закрыть]. Даже близлежащие города со сложной историей взаимоотношений отбросили сомнения в пользу сотрудничества. Сан-Диего и Тихуана теперь рассматривают разделяющую их границу как помеху стоимостью в 2 миллиона долларов ежегодно потерянной выручки. Их новая мантра звучит так: «Два города – один регион». Мэр Сан-Диего имеет вспомогательный офис в Тихуане и заявляет о возможном строительстве моста, который свяжет их аэропорты, и совместной подаче заявки на проведение Олимпийских игр в 2024 году. Преступность, нелегальная иммиграция и наркотрафик резко сократились не из-за ужесточения контроля на границе, а из-за притока дополнительных инвестиций и создания новых рабочих мест через границу.

Если трубопроводы, водоканалы, грузовые железнодорожные коридоры, электросети и прочие объекты инфраструктуры связывают между собой сотни ключевых экономических центров, невзирая на политические границы, то Америке следует подумать о себе как о сердце интегрированного Североамериканского суперконтинента. Полтора столетия крупнейший штат США Аляска был физически отрезан от страны, но планируемое строительство железной дороги обеспечит повышение пропускной способности Панамериканской магистрали и соединит Валдиз с Фортом Мак-Мюррей. Кроме того, предполагается строительство нового трубопровода для сжиженного газа из Норт-Слоупа до Канады. Оба проекта глубже встроят Аляску в региональную энергетическую и транспортную систему и одновременно увеличат экспорт нефти и газа в Азию.

Инфраструктурная, экономическая, культурная и стратегическая интеграция Северной Америки необратима. В Канаде есть нефть и вода, но мало населения; в США и Мексике в совокупности проживает 400 миллионов человек и огромный рынок, но им не хватает воды. Поскольку из-за изменений климата в арктической части Канады наблюдается потепление, некоторые полагают, что когда-нибудь Канада станет домом для 100 миллионов человек (сейчас население страны – более 30 миллионов), причем большинство рабочих мест в сельском хозяйстве, добыче сланцевой нефти займут азиаты и латиноамериканцы. Они же освоят постепенно становящиеся пригодными для жизни северные канадские земли.

Таяние полярных ледовых шапок порождает новые страны, такие как Гренландия, таяние ледяного щита которой напрямую зависит от повышения уровня воды в океанах. Гренландия – первая страна, обязанная своим появлением климатическим изменениям, поэтому, голосуя об отделении от маленькой Дании, она становится арктической державой с собственным законодательством и богатыми запасами урана и прочих редких металлов[119]119
  Гренландия уже привлекла внимание ведущих инвесторов из отдаленных стран, как специалистов по добыче минеральных ресурсов (Австралия), так и их основных потребителей (Китай), и начала выдавать лицензии на разведку нефти и газа на территории, расположенной между самим островом и Баффиновой Землей, принадлежащей Канаде. Европейские проектные компании исследовали возможность буксировки айсбергов от берегов Гренландии для удовлетворения потребностей Африки в пресной воде.


[Закрыть]. Факт родства эскимосского населения Канады и Гренландии подсказывает, как географическое значение острова эволюционирует от европейского колониального наследия до возможного членства в Североамериканском союзе.

Когда в 1867 году госсекретарь США Уильям Стюард купил у России Аляску, он представил себе объединенное полушарие от Гренландии до Гайаны со второй столицей в Мехико. И если «явное предначертание» для Америки XIX века наконец становится реальностью – не через завоевание, а путем интеграции, – то это не кажется слишком амбициозным. После окончания холодной войны бывший министр внутренних дел США и губернатор Аляски Уолтер Хикель предложил связать Аляску с Россией через 80-километровый тоннель под Беринговым проливом. Четверть столетия спустя президент ОАО «Российские железные дороги» Владимир Якунин предложил проложить супермагистраль из Лондона через Москву и Сибирь до Аляски, а затем до Нью-Йорка. Россия не может себе позволить столь грандиозный проект, а Китай может и предлагает полное финансирование строительства 1300-километровой (длиннее, чем Транссибирская магистраль) скоростной железной дороги, начинающейся в восточном Китае и проходящей через Сибирь, затем ныряющей в 200-километровый туннель (в четыре раза длиннее «Евротуннеля» под Ла-Маншем) под Беринговым проливом до города Фэрбенкс на Аляске, после чего поворачивающей на юг через Канаду до США. Несомненно, это будет самый живописный маршрут для путешествия китайцев в Ванкувер.

Южноамериканский союз

Южная Америка тоже переживает функциональную реорганизацию. Впервые со времени открытия португальцами и испанцами пятьсот лет назад некогда «затерянный континент» полностью свободен от эксплуататорской колонизации, боливарианского национализма, революционного социализма и воинствующего антикоммунизма. Вместо борьбы с партизанскими группировками левого толка и обличения американского империализма лидеры континента сосредоточились на реформировании системы субсидий, привлечении инвестиций и наращивании производства электроэнергии. Как и в Северной Америке, ресурсоориентированный регионализм – лучший способ воспользоваться выгодами присущего Южной Америке биоразнообразия. Инвестиции в трансграничную инфраструктуру успешно преодолевают два основных природных препятствия континента: дождевые леса Амазонки и Андийские Кордильеры. Проект Трансокеанской магистрали свяжет бразильское побережье Атлантического океана с тихоокеанскими портами Перу (этим же маршрутом пройдет финансируемая Китаем железная дорога), что на неделю сократит срок доставки грузов из Бразилии в Китай. Отсюда и название проекта: «Дорога в Китай». Перу разрешила внутриконтинентальной Боливии построить собственный океанский порт в Ило, а гигантский туннель через Анды обеспечит Аргентине эффективный доступ к чилийским портам и, соответственно, рост экспорта через Тихий океан. Реконструированное Панамериканское шоссе образует ось с севера на юг от Дарьенского залива в Колумбии до Огненной Земли в Аргентине. В этой обновленной Pax Latina даже формируется континентальный парламент и новое институциональное образование, название которого напоминает ЕС – Союз южноамериканских наций.

Часть III. Конкурентная связанность

Глава 6. Третья мировая война – или перетягивание каната?

Перетягивание каната – старейший в мире командный вид спорта, упоминания о котором находят на античных камнях от Египта до Греции и от Китая до Гвинеи. Оно часто проводилось на королевских церемониях, а также практиковалось солдатами великих армий для развития силы и ловкости перед битвой. В VIII веке император Сюань-цзун из династии Тан собрал две команды по пятьсот воинов для перетягивания каната длиной 150 метров. В начале XX века (с 1900 по 1920 год) этот вид спорта официально входил в программу летних Олимпийских игр, причем наилучшие результаты в медальном зачете показывали европейские команды – например, команда Швеции, состоящая из сотрудников полиции Стокгольма. «Оксфордский словарь» определяет перетягивание каната как «жесткую борьбу за первенство», и это действительно так. Этот вид спорта мучителен для участников: победа требует необычайной физической силы, выносливости и силы воли. Даже короткие промежутки отдыха, называемые «повисанием», даются очень тяжело: тело просто не успевает расслабиться. И хотя перетягивание каната – самый жесткий бесконтактный вид спорта, тем не менее за прошедшие тысячелетия от участия в нем еще никто не умер. И это самая удачная метафора для нашего времени.

(Карты 28 и29 к этой главе приведены на вклейке.)

Тысячелетняя история человечества знает немало примеров завоевательных и оборонительных войн. Нынешний мир тоже полон напряжения, междоусобиц и враждебности: иностранные вторжения, ядерные противоборства, нападения террористов, распад государств, трагические гражданские конфликты. Но даже столь высокий уровень насилия со всеми его жертвами не определяет характер конкуренции в мире и не доминирует в ней. На самом деле очень немногие общества находятся сегодня в состоянии войны, как внутренней, так и внешней, но все общества вовлечены в глобальное перетягивание каната.

Перетягивание каната – это пересечение геополитики с геоэкономикой. Войны между государствами идут на убыль, в то время как борьба за цепи поставок нарастает. Однако перетягивание каната идет не за территории, а за потоки – денег, товаров, ресурсов, технологий, талантов. Эти потоки и есть аналог каната в состязаниях по перетягиванию. Мы за них соревнуемся, и одновременно они нас связывают. Цель глобального перетягивания каната – подтянуть к себе поближе мировые цепи поставок, чтобы стать крупнейшим производителем ресурсов и товаров и получить максимальную долю стоимости от каждой трансакции.

В опубликованном британской Королевской военной академией в Сандхерсте руководстве по стратегиям успеха в перетягивании каната подчеркивается, что хорошая команда «…синхронизирует свои движения до такой степени, что усилие ее членов кажется проистекающим от единого целого». Действует ли Америка именно так? Действуют ли вашингтонские политики, банкиры с Уолл-стрит, техасские нефтяные компании и прочие игроки в американской команде как единое целое, которое всегда больше суммы частей? Или Китай это делает лучше?

При перетягивании важно, чтобы канат постоянно находился в натянутом состоянии: провисание лишает участников равновесия, а из-за чрезмерного натяжения канат может лопнуть и оторвать пальцы, а то и руки. Эффективная стратегия состоит не в применении грубой силы, а в ее правильном приложении при сохранении равновесия. Слишком большой шаг одного из участников может вывести всю команду из равновесия, и тогда соперники перетянут канат на свою сторону. Игра окончена. Проведем аналогию с сегодняшней геостратегической ситуацией. Следует ли Соединенным Штатам бороться за возвращение миллионов промышленных рабочих мест из Китая, обеспечив сочетание дешевой энергии и автоматизации, или это ослабит китайскую экономику, которую США рассматривают как основного потребителя растущего экспорта, и тогда Китай сбросит доллары, что приведет к скачкообразному росту процентных ставок для американцев? Таким образом, перетягивать канат нужно медленно и осторожно. Умные команды стараются сохранить позиции и при этом перетащить на свою сторону соперников, согласованно отступая мелкими шагами.

Сохранение глобальной стабильности зависит от того, что предпочтут великие державы – суверенитет или мир цепей поставок, войну или перетягивание каната. В войне участвуют армия и союзники, в перетягивании каната – города и компании. Правительства играют роль владельцев команд, тренеров и спонсоров соревнований, а также устанавливают правила игры – но решающее значение имеет качество игроков.

Перетягивание каната – это война без конца или марафон без финиша. Новые соперники появляются постоянно и отовсюду, словно тянут несколько канатов одновременно. Перетягивание каната в XXI веке напоминает массовую многопользовательскую игру, в которой страны, города, компании и прочие сообщества соревнуются во всеохватной борьбе. Уинстон Черчилль считал, что дипломатия предпочтительнее конфликта. Современный мир – гибрид того и другого, то есть бесконечное перетягивание каната.

Наблюдая за переговорами, разделившими Евразию на сферы влияния в первые годы холодной войны, Джордж Оруэлл испытал острое чувство неизбежности бесконечной войны между конкурирующими силовыми блоками, особенно после применения ядерного оружия. Будучи непосредственным свидетелем постепенной консолидации европейского колониализма и советского коммунизма, Оруэлл описал в своем эпохальном романе-антиутопии «1984» все три мегаконтинентальные сверхдержавы – Океания, Евразия и Остазия – как тоталитарные режимы, нетерпимые к инакомыслию. События в романе удивительно корреспондируют с картой мира. Если учесть, что континентальная Европа не была покорена Советским Союзом, уступившим ее Океании (Америке), то это точно соответствует трем столпам Западного союза – Северной и Южной Америкам и Европейскому союзу (где и Нью-Йорк и Лондон – две равноправные региональные столицы). В то же время Россия (Евразия) сохраняет влияние на «монгольскую» массу северной Евразии, а «поклоняющаяся войне» Остазия (Китай) расширяется на Японию, Юго-Восточную и Центральную Азию.

Мир Оруэлла – это постоянный тупик, без единой силы – или союза двух сил против третьей, – способной доминировать на планете[120]120
  Эти континентальные супердержавы воюют за территории, зажатые между ними, судьбу которых я проследил в книге The Second World: Empires and Influence in the New Global Order («Второй мир: империи и влияние в новом глобальном миропорядке»).


[Закрыть]. Поэтому вплоть до самой смерти в 1950 году Оруэлл даже не мог представить, что основным способом взаимодействия супердержав будет не захват территории, а получение доступа к рынкам и ресурсам друг друга. Именно из-за невозможности полного покорения они предпочитают не войну, а перетягивание каната.

В геополитике цепей поставок представление об отдельных географических блоках меняется до неузнаваемости; их объединяют физические объекты инфраструктуры и склеивают институциональные союзы. Например, США и Европа готовятся к заключению соглашения о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве, которое устранит почти все законодательные трения и углубит сотрудничество в рамках крупнейшего инвестиционного пула в мире. США и Канада уже ключевые торговые партнеры, а ЕС на данный момент – важнейший источник инвестиций для США. После заключения Трансатлантического партнерства торговый оборот продолжит расти сверх уже достигнутых ежедневных 3 миллиардов долларов. Таким образом, Трансатлантическое партнерство максимально сблизит континенты, учитывая невозможность их физического соединения.

В то же время США так отчаянно нуждаются в увеличении экспорта энергии, товаров и услуг на скачкообразно растущий азиатский рынок, что ведут переговоры о заключении не только Трансатлантического, но и Транстихоокеанского партнерства, которое предусматривает поэтапное снижение тарифов и общие стандарты для двенадцати стран, в совокупности производящих около 40 процентов мирового ВВП. Налаживание экономических связей с конкурентами или соседями конкурентов – ключевой инструмент стратегического влияния, и реализуется этот вид конкурентной либерализации через цепи поставок, а не захват территорий. Цель Транстихоокеанского партнерства не в исключении из него Китая, а в создании условий для его дальнейшей открытости[121]121
  Дискуссия на тему, может ли Китай сам присоединиться к Тихоокеанскому партнерству, если согласится придерживаться стандартов защиты интеллектуальной собственности и отмены преференций для государственных предприятий, продолжается. В то же время после отмены требований к подтверждению происхождения товара Китай может просто инвестировать в минимально необходимый объем продукции на территории члена Тихоокеанского партнерства и все равно иметь право на свободный от пошлин экспорт на территорию стран – членов соглашения, включая США.


[Закрыть]. Экспорт из США в Китай с 2000 по 2010 год вырос впятеро; одновременно растет и экспорт из Китая в США. Китай постепенно замещает Канаду как крупнейшего торгового партнера США. Даже при финансовой поддержке Вашингтона лидер китайского рынка General Motors никогда не пережила бы финансовый кризис, если бы не поступления из-за рубежа. Более того, ни США, ни Великобритания не смогут удвоить объем экспорта без сотен миллиардов долларов инвестиций в свои предприятия, нефтеперерабатывающие заводы и прочие производственные объекты – особенно из Китая.

Может показаться, что чем быстрее растут экономики Китая и азиатских стран – причем вместе, – тем активнее ЕС и США должны действовать для поддержания равновесия. Но опасения США насчет Китая разделяют далеко не все в Океании, что подтверждает укрепление экономических связей между Китаем и Европой через Уральские горы. В отличие от США, Европа не рассматривает Китай как угрозу своей безопасности. Это не имеет отношения к углублению военного сотрудничества США с Индией, Австралией, Японией в Индийском и Тихом океане. Наоборот, Великобритания, Франция и Германия – основные источники передовых оборонных технологий для Китая. По мере укрепления юаня и ослабления евро Европа становится ключевым бенефициаром бурного потока китайских заокеанских инвестиций буквально во все – от недвижимости до производства экологически чистой энергии[122]122
  Государственный визит Си Цзиньпина в Великобританию в 2015 году был назван основой для «глобального всестороннего стратегического партнерства», включая 50 миллиардов долларов в двусторонней торговой и инвестиционной деятельности.


[Закрыть]. Ожидается, что объем двусторонней торговли ЕС и Китая вскоре превысит аналогичный показатель США и ЕС. Отсюда вывод: взаимодействие через Евразию теперь конкурирует с трансатлантическими связями, основанными на сходстве культур.

В совокупности три основных экономических региона и субъекта торговли – Европа, Китай и Америка – генерируют большую часть мирового ВВП, объема инвестиций и торговли. Конфликты, сотрудничество и конкуренция сплетаются в сложное взаимодействие, где отношения представляют собой сочетание сотрудничества в одних вопросах (ядерная программа Северной Кореи, борьба с изменением климата, расширение двусторонней торговли) и конкуренцию в других (резервная валюта, региональное влияние, кибербезопасность) – в отличие от подхода «все или ничего». Когда президенты Обама и Си Цзиньпин проводили саммит 2014 года в Санниленде (Калифорния), где много говорилось о «новом типе взаимоотношений между супердержавами», это отражало нынешнюю реальность, а не вероятный сценарий будущего. Как доказал политолог из Виргинского университета Дэйл Коупленд, взаимозависимость предотвращает конфликты, если страны видят в ней выгоды и в дальнейшем и ставят преимущества от перетягивания каната выше любого силового решения.