Текст книги "Возьми меня с собой"

Глава 20

Весь Лондон был полон слухами о дуэли лорда Росса и сэра Майлза Рассела. Несмотря на то что причиной дуэли называлось соперничество из-за дамы, угроза законной кары нависла над победителем.

Говорили, король выражал свое неудовольствие как самим фактом дуэли, так и ее причиной. Ситуация осложнялась тем, что покойный в течение долгого времени был у короля в немилости, а победителем дуэли был тот самый джентльмен, что спас королю жизнь. Вопрос о том, решит ли король покарать победителя, так и оставался открытым.

Дженни, как того требовали приличия, никуда не выезжала из дома Рассела, соблюдая траур. После смерти сэра Майлза ее положение стало совершенно непонятным. Король, очевидно, разгневанный на нее за причастность к скандалу, никак не давал о себе знать. Шли дни, а Дженни так и оставалась в подвешенном состоянии. Со дня дуэли минуло уже две недели, а Карл хранил молчание.

Дженни сидела в маленьком саду среди зелени с рукоделием в руках. Жара стояла невыносимая. Ни ветерка. Даже здесь, среди душистых цветов чувствовался ужасный запах, долетавшей с улиц в этот зеленый оазис. Дженни не удавалось отвлечься от грустных мыслей. Отчего все переживания, связанные с романтическими чувствами, приносят ей боль и разочарование? Наверное, она неизменно делает неверный выбор. Задумываясь о Ките, Дженни не могла не признать, что, при всей его ветрености и склонности к обману, он все же питал к ней сильные чувства, если дрался из-за нее на дуэли.

Дженни отложила в сторону рукоделие. Она не могла сосредоточиться на ярких голубых незабудках, которые должны были украсить скатерть. Надо смотреть правде в глаза. С потерей Кита жизнь не кончается. Дженни могла бы смириться и с тем, что король перестал ее любить. В конце концов, она могла зарабатывать на жизнь белошвейкой – вышивала она отменно.

Увы, не только неопределенность будущего заставляла тревожиться Дженни. С каждым днем случаев смерти от чумы в городе становилось все больше. Никто не знал, как уберечься от смертельной заразы. Говорили, будто чуму разносят кошки, но после того, как большинство кошек перебили, смертных случаев не убавилось, единственно видимым результатом стало увеличение численности крыс.

– Мадам. – Мари стояла перед ней, нервозно потирая руки.

– В чем дело? – Сердце Дженни сжалось в надежде на то, что Карл наконец дал о себе знать.

– Это родственники сэра Майлза, мадам.

У Дженни упало сердце. Со дня смерти сэра Майлза она с ужасом ждала этого визита.

– Сейчас я приду.

Они ждали ее в гостиной – дама в красновато-коричневом летящем одеянии и двое надменного вида богато одетых молодых людей.

– Так вы и есть та распутница, что обирала Майлза! – визгливо воскликнула женщина.

– С кем имею неудовольствие говорить? – поджав губы, спросила Дженни.

– Я Паркер Рассел, а это мой брат. А вы, госпожа, только что оскорбили нашу мать.

– Но прежде она оскорбила меня.

– Как смеешь ты так с нами разговаривать?! – выступила вперед дама. – Мы законные владельцы этого дома. Жена сэра Майлза, моя несчастная сестрица, узнав о его гибели, преждевременно скончалась. Теперь все это принадлежит нам. – Глаза говорившей, как она ни стремилась изобразить приличествующую случаю скорбь, горели триумфом.

– Как вам повезло! – бросила в ответ Дженни.

– Убирайтесь отсюда, мы не собираемся держать у себя уличную девку! Убирайтесь в чем есть!

– Быть может, до вас доходили слухи о том, кто в действительности пользовался моими услугами, – осторожно начала Дженни. – Уверяю вас, за все, что было мне куплено, платил не ваш родственник.

Все трое раздраженно надулись.

– Вы лжете!

– Я не собираюсь с вами спорить сейчас. – Дженни была близка к тому, чтобы открыть им правду, но последствия такого шага были непредсказуемы. – Дайте мне пару часов на то, чтобы моя горничная упаковала вещи.

– Все твои платья нам принадлежат! Не смей брать отсюда ни перышка! – завизжала женщина.

– Ошибаетесь. Мои наряды принадлежат мне, а не вам. Один из племянников сэра Майлза хотел было вытолкать ее за дверь, но Дженни небрежно стряхнула его руку, и он отчего-то, быть может, побаиваясь, что слухи, о которых им было известно, не просто слухи, отступил, давая ей возможность выйти.

Дженни отправилась в спальню, Мари поспешила следом.

– О, мадам, – запричитала горничная, – не дайте им выбросить нас на улицу, пойдите к его величеству, расскажите ему обо всем!

– Нет, – покачала головой Дженни, – я не стану унижаться перед королем. Если бы он хотел дать нам другое жилье, то он бы давно это сделал. Не бойся, голодать нам не придется. Мой дядя приютит нас, пока я не найду другого жилья.

Хотя на самом деле перспектива возвращения на Лебяжью улицу не сулила ничего хорошего. Пэт сразу смекнет, в чем дело, и не известно еще, захочет ли дядя принять блудницу.

Спустя пару часов, упаковав все свои роскошные наряды, Дженни вместе с Мари – родственники сэра Майлза запретили слугам помогать им – вынесли из дома два сундука и кожаный саквояж.

К счастью, мимо проезжал наемный экипаж. Мари остановила мрачного возницу, Дженни распорядилась отвезти их на Лебяжью улицу. Зная, что родственники покойного наблюдают за ней, она держала голову высоко и говорила уверенно, но Мари сникла и дрожала от страха.

– Лучше бы вы велели ему ехать в Уайтхолл, мадам, – настаивала на своем Мари. – Я не понимаю, как можно быть таким жестоким. Он, конечно, король, но ведь не без сердца…

– Замолчи, – резко одернула ее Дженни. В действительности Мари только озвучила ее сомнения.

Вдруг экипаж остановился. Так скоро доехать до места назначения они не могли, и Дженни выглянула из окна. Улица производила мрачное впечатление. Страшная грязь, обветшалые жилища, едва ли не на каждой двери красный крест – предупреждение о чуме. Дженни вышла на мостовую.

– Эй, в чем дело? – Она толкнула возницу, и тот повалился на бок. Все лицо его было в розовых пятнах, изо рта текла пена. Дженни в испуге отскочила.

– Мадам, что случилось?

– Выходи, придется идти пешком.

Дрожа и всхлипывая, Мари помогла хозяйке вытащить сундуки и саквояж из экипажа. Нищие оборванцы, которых вокруг было множество, к счастью, оказались безобидными. Никто не попытался отнять у девушек их добро. Саквояж, правда, пришлось оставить – слишком тяжело нести. Сам воздух здесь казался пропитанным чумным духом. Кровавые кресты на дверях наводили ужас. Страх подгонял Дженни, и она шла все быстрее, Мари едва поспевала за ней. Чума свирепствовала в городе. Жители грузили пожитки на самодельные тележки и шли, шли – никогда Дженни не видела такого потока людей. Только бегство было напрасным. Смерть путешествовала вместе с ними.

Мимо отмеченных жуткими крестами домов Дженни почти бежала к Корнхиллу. И наконец вот она – вывеска галантерейной лавки. Дженни благословила жадность дяди Уильяма, он не прекращал торговлю даже в такое опасное время. Велев Мари подождать на улице, Дженни вошла.

Знакомые запахи щекотали ноздри – свечной воск, острый аромат чеснока, желанный запах пищи и вездесущий омерзительный запах от сточной канавы.

– Да, госпожа, чем я могу вам помочь?

Пэт даже не подняла головы, она продолжала наматывать ленты на видавшую виды дубовую катушку.

– Это я, Дженни.

– Дженни! – удивленно воскликнула Пэт и подняла глаза. Прищурившись и понимающе глядя на сундук, она спросила: – Тебя что же, выставили?

Дженни кивнула.

– Я не прошу у вас милости. Я могу заплатить или отработать свое пребывание.

– Она не просит милости! Как же еще это называется? Весь Лондон был у твоих ног, а ты, простофиля, позволила ему делать с тобой все, что заблагорассудится, а взамен – вот…

– Я пришла не для того, чтобы выслушивать твои нотации. Не можешь впустить – так и скажи. Со мной еще горничная, француженка. Она хорошо шьет. Может на тебя поработать.

Пэт неодобрительно нахмурилась, но все же кивнула в знак согласия:

– Ладно, пусть заходит. Будем надеяться, вы задержитесь ненадолго.

– Нет, я завтра же начну искать жилье.

– Фи, до чего же ты глупая девка! Я вовсе не это имела в виду. Сдается мне, одна персона не позволит тебе долго отсутствовать. – С этими словами Пэт игриво шлепнула Дженни по округлой ягодице.

Итак, слухи о ее связи с королем достигли и Лебяжьей улицы. Несомненно, очень скоро распространится весть и о том, что она впала в немилость. А покуда этого не случилось, надо воспользоваться ситуацией.

– Я не прошу милости ни у короля, ни у простолюдина, – загадочно сообщила Дженни, предоставив Пэт додумать остальное.

Пэт обняла Дженни за стройную талию.

– С таким чудным телом и красивым лицом тебе не придется просить милостыню. Если он не дал тебе титула, то, может, твоя судьба – сцена. Говорят, многие актрисы обязаны ему своей особой популярностью. Впрочем, племянница, это не важно – оставайся здесь жить столько, сколько пожелаешь.

Дженни в ответ на слова Пэт вымученно улыбнулась. Она слишком хорошо знала свою тетушку. Ей будут здесь рады до тех пор, пока Пэт не разуверится в том, что король отплатит ей за гостеприимство.

Вот уже три дня прошло, как Дженни вернулась на Лебяжью улицу. Дядя Уильям демонстративно избегал ее, чего нельзя было сказать о соседях. Под любым предлогом Они являлись поглазеть на ту, которая, по слухам, согревала постель самого короля. Пэт эти слухи усиленно раздувала, а если для пользы дела приходилось и приврать – что с того?

Чума стремительно распространялась по городу. Дома со зловещими крестами появились на Корнхилле. До Лебяжьей улицы рукой подать. Люди боялись покидать дома, открывать окна. Указ, позволявший заболевшим выходить из домов только после наступления темноты, когда все здоровые спят, не остановил эпидемию. Жирные мухи вились над сточными канавами и трупами умерших, которые убирали только ночью, но, поскольку их число увеличивалось с каждым днем, все больше трупов оставалось неубранными: похоронные бригады не справлялись – ведь в их распоряжении оставалось только темное время суток.

– Невыносимая жара! – Пэт устало опустилась на стул, промокнув лицо батистовым платком. Она изо всех сил делала вид, что ничего не происходит, но искусственная беззаботность давалась ей нелегко. Пэт поднесла к носу мешочек с сухими духами, висевший у пояса. – Мое лекарство от чумы пользуется бешеным спросом! – сообщила она, кинув неодобрительный взгляд на вышивавшую у окна Мари. – Каждый день новые случаи. Хромой Сэм лежит при смерти, и его жена тоже. Не зря люди говорили, комета на небе – быть чуме. Говорила я Уилли: поедем в деревню, денег у нас на это хватало, – так нет, ему надо еще заработать!

– Что это за лекарство от чумы? Ты его сама придумала? – спросила Дженни, чтобы прервать надоевший поток жалоб Пэт.

– Это семейный секрет. Раскрыть его не могу, скажу лишь, что особые травы варятся в малаге.

– Пэт, спускайся вниз. – На пороге стояла Долли. Она больше не мучила себя, накручивая бесконечные кудряшки, – гладко зачесанные назад волосы были скручены в тугой узел. – В лавке полно народу, все требуют твое лекарство. Говорят, чума уже на Лебяжьей улице!

Пэт смотрела на Долли во все глаза, смертельно побледнев.

– Чепуха! Быть того не может. Ты, как всегда, что-то перепутала.

Продолжая бормотать себе под нос, Пэт поспешила следом за Долли, неуклюже топавшей вниз.

На следующее утро, встревоженный быстрым продвижением чумы, Уильям Данн все же закрыл лавку. Ближайший к ним дом, отмеченный красным крестом, находился за десять домов до их жилища, но его обитатели были постоянными покупателями в галантерейной лавке Данна.

– Давай убежим из города, – умоляла мужа Пэт. – Мы можем позволить себе снять домик в деревне!

– Слишком поздно, дорогая. Остается только надеяться на лучшее. Быть может, мы уже заразились. – Уильям провел по мокрому лбу дрожащей рукой. Необходимость прикрыть дело и проводить томительные дни в праздности угнетала его едва ли не сильнее, чем возможность подхватить «красную смерть». Внезапно он начал чихать, сморкаясь в большой льняной носовой платок и вздрагивая при каждом чихе.

– Раз колечко, два колечко возле красного крылечка, красный крестик на двери, всем приказано – умри! – пропела из угла Долли.

– Замолчи, дура безмозглая! – завизжала Пэт, бросившись на сестру с кулаками.

– Да пусть себе поет, – гундосил Уильям, приготовившись чихнуть, – все детишки на улице теперь поют эту песенку.

– Ты простудился, потому что потеешь, а переодеваться не хочешь, – уверенно заявила Пэт, осторожно коснувшись рукой его влажного лба. К счастью, жара не было.

– Да, может, ты и права и это всего лишь простуда.

– Пойди полежи пару часов, все пройдет.

– Нет, в такой духоте я не усну, а откроешь окна, от вони еще хуже становится.

– Наверное, я от Уильяма заразилась, – заныла Долли, – у меня тоже из носа течет.

– У тебя вечно из носа течет. Иди в лавку и приберись там. Уильям пусть ляжет.

– Мне помочь Долли? – спросила Дженни – уж лучше с Долли общаться, чем с Пэт, когда она в таком настроении.

– Как хочешь.

Пэт повела мужа в спальню, не обращая внимания на его протесты.

Мрачным выдалось это утро. На обоих концах улицы зажгли костры – отчаянная попытка прогнать чумной дух. Пекло было невыносимое. Сквозь наглухо закрытые ставни пробивался зловещий оранжевый свет, тени от языков пламени метались по потолку, словно демоны. Долли уносила рулоны тканей и катушки с нитками в каморку, где спали подмастерья, к явному их неудовольствию – теперь им и повернуться будет негде. При таком освещении даже веселые расцветки нарядного шелка казались унылыми и мрачными.

– Помоги мне, или тебе теперь зазорно работать? – недовольно пробурчала Долли, с трудом поднимая тяжелый рулон. Дженни поспешила на помощь, и когда случайно руки их соприкоснулись, Долли испуганно отдернула пальцы.

– Прости, я не хотела тебя поцарапать, – сказала Дженни.

– Поцарапать… Ты хотела кольцо мое украсть! Что, твой лорд тебе ничего дорогого так и не подарил? – Долли состроила насмешливую гримасу и высунула язык. – Может, тебе приятно будет узнать, что колечко-то было для тебя, только я его получила, вот как!

– Я думала, тебе его подарил Лаймон Перс.

– Лаймон! Скажешь тоже. Разве от него дождешься? Кусок мяса пожилистей до куриные потроха, вот и все его подарки. Только не вздумай теперь его отнять! Слишком много времени прошло, оно давно мое, и все тут!

Дженни прислонилась к стене, отирая платком пот со лба. Долли уже показывала ей кольцо, и было это – Дженни хорошо запомнила день – наутро после того, как они расстались с Китом, когда он уехал, ничего ей не сказав.

– Кто послал это кольцо? – с угрозой в голосе спросила Дженни.

– Не знаю. Какой-то господин, богатый, наверное. Сейчас-то тебе зачем знать?

– Спрашиваю – значит, надо. Лучше бы тебе вспомнить все как следует, иначе последние волосы вырву!

Долли отступила к стене.

– Кто тебе его дал? – мрачно спросила Дженни, цепко схватив Долли за тощую руку.

– Больно! – завизжала Долли в надежде, что подмастерья придут ей на выручку, но те только с усмешкой наблюдали из-за угла.

Дженни побагровела от ярости. Теперь уже вряд ли что-нибудь изменится в их отношениях с Китом, но она должна была знать правду.

– Кто? – повторила Дженни с нешуточной угрозой в голосе.

– Там была записка, но я читать не умею. Парень принес кольцо, назвал мне его имя, но я уже не помню. О, Дженни, мне больно!

– Его звали Эшфорд?

– Кажется…

– Вспоминай, ты, лживая…

– Да, кажется, он называл его «капитан Эшфорд», но мне было все равно, как его зовут.

Дженни стало вдруг больно дышать. Кит, как оказалось, не солгал! Если бы не эта дрянь, скольких ошибок можно было бы избежать…

– Что здесь происходит? – Пэт рывком открыла дверь. – Вы, жалкие бездельницы! И это все, что вы успели?

– Она мне руку сломала! Смотри, какие синяки! – запричитала Долли, показывая сестре посиневшие отпечатки пальцев на костлявом предплечье.

– А я тебе сейчас голову разобью! – Пэт дала сестре затрещину, после чего обратилась к Дженни: – Твоя француженка что-то балаболит насчет посланца. Может, она заболела и бредит? Поднимись наверх и поговори с ней.

Дженни застала Мари плачущей у открытого окна, в которое врывались клубы ядовитого дыма.

– О, мадам, они сказали, что я сумасшедшая, но я действительно его видела.

– Кого? Кого ты видела, Мари?

– Посланника короля. Он стоял внизу, я разглядела его.

Дженни, хотя и не вполне верила Мари, подбежала к окну и выглянула. Улица внизу была пуста.

– Сейчас там никого нет.

– Вы тоже мне не верите! – Мари в отчаянии закрыла лицо руками. – Вы думаете, я лгу.

– Успокойся, сядь. С чего ты решила, что там был посланник короля? Может, просто прохожий.

Она вновь подошла к окну и, высунувшись до середины, крикнула:

– Чарлз Харрис, это ты? Чарлз Харрис, если ты меня слышишь, ради Бога, откликнись!

Прошла, казалось, вечность, прежде чем мужской голос ответил:

– Госпожа Данн, это вы?

– Конечно, я, кто же еще? Поднимайся скорее, дурак ты набитый!

– Слава Богу! Не найди я вас, можно было прощаться с жизнью.

– У тебя еще есть шанс с ней распрощаться. Поднимайся скорее, разве ты не видишь кресты на дверях?

– Ничего, чума меня так просто не возьмет. Я жду вас внизу, спускайтесь! Скорее же!

– Куда я должна идти?

– Не могу сказать. Правильно мне говорили, что вы любите задавать лишние вопросы. – Чарлз улыбнулся и подкрутил светлый ус. – Собирайте вещи и через пять минут, не позже, будьте внизу. Я скажу вознице, что нашел вас.

Мари и Дженни заметались по комнате, запихивая платья в сундуки. Если подол не помещался, не беда, пусть себе торчит. Вот так, с наспех захлопнутыми сундуками, из которых выглядывали разноцветные вещи, Дженни и Мари поспешно покидали дом.

– Я напишу записку. – Дженни сделала Мари знак спускаться вниз, а сама тем временем второпях чиркнула записку на бухгалтерской книге Уильяма. Дженни и Мари не стали проходить через лавку, а вышли из дома через заднее крыльцо, где их уже поджидал посланник короля.

– Что так долго? Мне пришлось этому негодяю еще двадцать гиней заплатить за то, что согласился ждать, – пожаловался Чарлз Харрис, взваливая на плечо тяжелый сундук, который тащила Дженни. – Скорее, а не то этот болван смоется с моим золотом.

Языки пламени отбрасывали зловещие тени на стены домов, откуда-то из соседнего дома неслись крики о помощи. Возница ждал на соседней улице, обмотав лицо тряпкой, чтобы уберечься от заразы.

Чарлз Харрис помог женщинам забраться в карету, а сам стал поднимать сундуки на крышу – возница отказался слезать с козел.

– Король тебя послал? – спросила Дженни, когда карета тронулась с места.

– Да, лиса, он за тобой послал. Чем-то ты его очаровала, наверное, колдовство какое знаешь, – весело подмигнув, ответил Харрис. – И мы направляемся в деревню, неблагодарное ты создание. Я уже два дня тебя по всему Лондону ищу и по чистой случайности в вашу дыру забрел. Если бы не твоя хорошенькая горничная, ты бы так и парилась в этом адском котле.

– Спасибо вам за доброту, мистер Харрис, – довольно резко сказала она, – но я все же хотела бы знать, куда мы едем.

– В Вустершир. Его величество намерен посетить места, знакомые ему по годам изгнания. Говорят, в деревне в это время года куда как приятно. Я уверен, что вам понравится.

– Ты с нами едешь?

– Только до городских ворот. Вы хотите, чтобы я сдох со скуки? Я там, где мой двор, в этом вся моя жизнь.

– А разве двор не выезжает за город?

– Как только его величество прикажет! Но кажется, наш король не торопится покидать столицу. Завтра с герцогом Монмутом он намерен инспектировать корабли в Гринвиче.

Карл прервал разговор, чтобы прикрикнуть на возницу за то, что едет слишком медленно.

– Спасибо, что вывез нас из города, – пожав Харрису руку на прощание, сказала Дженни, когда тот спрыгнул у городских ворот.

– Рад служить прекрасным дамам, – галантно ответил красавец придворный, послав Мари воздушный поцелуй.

Дженни со вздохом облегчения откинулась на спинку кожаного кресла. Господи, какое счастье выбраться из этого проклятого чумного города! Как ей хотелось вернуться туда, где она привыкла жить, – на простор, к природе, чтобы наблюдать смену времен года, каждое из которых по-своему прекрасно!

Мари мирно дремала, приоткрыв хорошенький розовый ротик. Дженни нахмурилась, глядя на горничную, – раньше она не замечала, что та столь падка на мужскую лесть. Надо будет серьезно с ней поговорить, подумала Дженни, чтобы девчушка не стала жертвой коварного вероломства испорченных проходимцев. «Как я», – грустно добавила про себя Дженни. Она вздохнула, вспомнив Кита, каким видела его в последний раз – в окровавленной рубашке, с бледным и суровым лицом. Она и сама не ожидала, что при одном воспоминании так сильно забьется ее сердце. Теперь Дженни знала, что Кит не лгал, что он на самом деле послал ей весточку перед отъездом. Если бы она получила это сообщение вовремя, жизнь ее пошла бы по совсем иному руслу. Но все случилось как случилось. Дженни мысленно прикрикнула на себя, запретив мечтать о том, чему никогда не суждено сбыться. Пусть ей не принадлежал человек, которого она по-настоящему любила, зато у нее было то, что большинство женщин сочло бы куда большей удачей, – с ней была любовь Карла Стюарта, короля Англии.

Еще двое суток ехали они по извилистым дорогам, между душистых лугов и пастбищ, усыпанных золотыми цветами горчицы и зверобоя. Тучные коровы мирно щипали сочную траву. Дорога вела на север, и вскоре на горизонте показались черные громады гор. Вокруг только милые сердцу пейзажи, чудные запахи. Свежий аромат лесов, чистая вода источников, фруктовые сады с пока еще мелкими твердыми яблочками и земляничные поляны, красные от созревших ягод. Вустершир был похож на земной рай.

К семи часам чудесного летнего вечера они достигли места назначения.

Дженни вышла из кареты у ворот большого, построенного из желтого известняка дома, который в ласковых лучах вечернего солнца казался медовым. Сотни витражных окон сверкали красным, отражая почти отвесные лучи заходящего солнца. Ласточки, потревоженные нежданными гостями, встретили их взволнованными криками, выделывая в воздухе изящные пируэты.

– Вот и приехали, госпожа, – сказал возница, слезая с козел. – Я сниму ваши сундуки и поеду своей дорогой.

Он старался держаться подальше от своих пассажиров, и на лице его была все та же повязка – чтобы чуму не подхватить.

– Спасибо вам. Как называется это место?

– Молодой господин назвал его Чадсли-Мэнор.

Не мешкая возница спустил с крыши сундуки и, поставив их на ступени парадного входа, сел на козлы и уехал прочь. Дверь открыла женщина в сером шелковом платье.

– Добро пожаловать в Чадсли-Мэнор. Меня зовут леди Фелиция Стори, – сказала она с чарующей улыбкой. – Я ждала вас, госпожа Данн.