Текст книги "Гарем"

Она и сейчас подобна прародительнице Еве, так же чиста и искусительна. А если чуть подправить ее манеры, то она вполне сгодится на роль жены принца.

Слух о том, что Меч Аллаха наконец-то обзавелся супругой, причем рыжеволосой дикаркой с неведомого острова на Западе, опередил их появление в столице. Едва их кавалькада втянулась в узкие окраинные улочки, как толпа начала смыкаться, не давая прохода лошадям.

Тысячи глаз впивались взглядами в укрытое плотной тканью лицо. И тут Эстер оценила по достоинству преимущества чадры. Она чувствовала себя беспомощным котенком, которого великий и всемогущий Халид-бек подобрал на дороге на забаву себе, и счастье, что никто не видит, как она сейчас растеряна и напугана чуждой ей толпой.

Халид нежно шепнул ей на ушко:

– Вот мы и прибыли, принцесса!

Эстер гордо выпрямилась, не желая показать, что робеет перед тем неизвестным, что ее

ждет. Халид спешился, потом снял ее с седла. Коня тотчас увел слуга, а когда Абдулла вслед за жеребцом повел и черную кобылку, Эстер подбежала и погладила холку своей подруги.

– Спасибо тебе, милая, за все.

Она шептала на ушко лошади ласковые слова по-английски, уверенная, что животным понятен любой язык.

– Я смогу навещать ее? – спросила она у Халида.

– Конечно, – любезно согласился супруг, но тут же с усмешкой добавил: – Разумеется, под охраной.

От толпы отделился маленький смешной человечек и припал к ногам Эстер. Ее взгляд скользнул вниз, и она увидела темные, излучающие доброту глаза Омара и уродливую белую нашлепку на его разбитом носу.

Эстер тотчас протянула руку и помогла евнуху встать.

– Я так виновата перед тобой. Простишь ли ты меня?

Омар кивнул и обратился к принцу:

– Мои поздравления вашему высочеству. Михрима ожидает вас обоих в гостевом покое, прежде чем вы отправитесь в супружескую спальню. Она очень просит навестить ее.

– Моя мать никогда в жизни еще никого не просила, она умеет только приказывать, – поправил евнуха Халид. – А те, кто из лести употребляют лживые слова, лишаются языка.

Смешок, раздавшийся из-под чадры, заставил Халида обратить внимание на жену.

– Что тебя так рассмешило?

– Ты.

– Смеяться женщине над мужем запрещено нашими законами.

– Я смеюсь не над тобой, а над тем, что меня ожидает. Ты лжешь направо и налево, и когда ты, в наказание, лишишься языка, как же мы будем целоваться? И как ты будешь отдавать мне приказы?

Наблюдая за их словесным поединком, Омар преисполнился надежды, что его сундучок, где он хранил свои накопленные богатства, все-таки в скором времени изрядно потяжелеет.

Халид не слишком торопился представить матери свою жену, но ритуал этого требовал. Сопровождаемые евнухом, они приблизились к покоям Михримы.

– Через полчаса ты прервешь нашу беседу и скажешь, что твоя госпожа хочет принять ванну и перекусить в своей спальне.

Омар как попугай повторил распоряжения Халида и позвонил в колокольчик у двери Михримы.

Михрима восседала на пышном троне из подушек. Сказать, что выглядела она величественно, – значит, ничего не сказать. Никакие слова не годились для описания этой бесподобной властной женщины.

Ей было уже за сорок, но кто считал ее годы, а тем более посмел бы объявить ее возраст во всеуслышание! Легкая седина в темно-каштановых волосах лишь украшала ее. Внешностью своей она очень напоминала сына – вернее, он ее, – но Халид был воплощением мужского начала в человеческой природе, а она – женского.

«И она отзывалась о своем сыне с таким презрением!» – вспомнила Эстер, и неприязнь к этой женщине сразу же начала тлеть в ее душе.

– Мать, представляю тебе свою жену.

– Она говорит на нашем языке?

– Говорит, – вместо Халида ответила Эстер. Без улыбки и без обязательных в таком случае поздравлений Михрима покинула свой мягкий трон, обошла вокруг стола и попыталась сдернуть чадру с личика Эстер. Но англичанка оказалась проворнее пожилой турецкой дамы. Она перехватила ее руку на полпути.

– Ты не смеешь касаться меня без позволения моего супруга, – прошипела Эстер.

Удивленная Михрима как-то сразу обмякла. Впервые за прожитые ею годы какая-то женщина посмела ей возразить.

«Только мой неразумный сын мог взять себе в жены такую дикарку! Понимает ли она, в какую семью попала и какое положение в империи занимает Халид? – такими вопросами задавалась Михрима. – И еще знает ли наглая англичанка, кто перед ней?»

Михрима, будучи сестрой ныне правящего султана, обладала огромной властью. Одно ее слово, и маленькая нахалка исчезнет. Халид же, может быть, по неразумению своему, даже обрадовался, что железная воля его матери столкнулась с железным сопротивлением его юной супруги. Хитрая Эстер, несмотря на некоторые разногласия между нею и мужем, тут же сыграла роль любящей, нежной и робкой женушки.

Халид преисполнился надежд. Ведь кто-то в нормальной семье должен встать на его сторону. Если не его жена, то кто?

– Прости мою оплошность, – процедила сквозь зубы Михрима. – Мне так не терпелось рассмотреть мою новую дочь.

– Я дочь своей матери, а она живет в Англии. – Эстер повернулась к Халиду: – Могу ли я снять чадру?

Удивленный безмерно затеянной Эстер игрой, Халид решил, однако, принять в ней участие. Уже то, что Михрима заткнулась и перестала источать яд, было большим достижением.

– Позволь, я сам сделаю это, мой Дикий Цветок, – любезно вызвался он и убрал чадру.

Несколько мгновений обе женщины поедали друг друга глазами.

– Ты и впрямь хороша! – заявила Михрима, поморщившись. – Теперь я понимаю, почему мой сын женился на тебе.

Эстер заставила себя улыбнуться и даже немного порозовела от похвалы.

Однако Михрима все поняла правильно. Своей лестью она ничего не добилась. Девица была не только красивой, но еще и умной. Михрима позвонила в крошечный серебряный колокольчик.

Служанка появилась мгновенно, и Эстер подумала, что она наверняка стояла за дверью и подслушивала. На стол был подан поднос с угощением, и тотчас, по знаку Михримы, служанка будто растворилась.

Пирожные с кремом, пирожные с орехами, медовые пирожные – все это многообразие не могло не радовать глаз. Маленькие чашечки с крепчайшим кофе источали пар и дразнящий аромат.

Эстер поднесла свою чашечку к губам, сделала маленький глоток, и глаза ее полезли на лоб. Она чуть не задохнулась, испробовав отчаянно горький напиток. Ее подмывало выплюнуть его немедленно прямо в невозмутимое лицо Михримы.

Халид добродушно похлопал ее по спине.

– Придется северной красавице привыкать к нашему южному яду.

– Это яд? – прохрипела несчастная Эстер. – Зачем меня потчуют ядом?

– Я неудачно пошутил, извини. Впрочем, некоторые народы отвергают кофе, считая его вредным.

– О! Ко многому мне еще придется привыкать. – Эстер одарила мужа смиренным взглядом.

Михрима пыталась разгадать, что кроется в душе привлекательной чужестранки. Ее глазки так и сияют, когда она смотрит на мужа. Но любовь ли это? Ни одна женщина в здравом уме не может влюбиться в меченного шрамом зверя, каким представлялся Михриме ее собственный сын.

Вероятно, так оно и есть. Рыжеволосая уроженка далекой страны безумна. У большинства молодых девиц хватает ума, пусть притворно, съеживаться в страхе перед всемогущей дочерью Сулеймана и Хуремы, но эта ведет себя по-глупому вызывающе.

Михрима мысленно обругала себя за то, что так жестоко просчиталась. Она рассчитывала использовать девчонку в качестве шпиона в окружении сына, но оказалось, что командовать ею невозможно. Да и стоит ли возлагать какие-либо надежды на дурочку, способную удариться в бега, переодевшись в мужскую одежду? Такое существо неуправляемо!

Халид и Эстер изображают в ее присутствии влюбленную парочку. Но таковы ли их отношения за закрытыми дверьми или они вздумали морочить Михриму? Если так, то, вероятно, есть возможность вбить между ними клин.

– Я удивлена, что тебе удалось так быстро приручить ее, – обратилась Михрима к сыну.

– Я не животное, чтобы меня приручали, – вскипела Эстер. – И я не глухая рабыня и не позволю в моем присутствии разбирать меня по косточкам.

– Столь грубый тон – признак неуважения к старшим, – одернула ее Михрима.

– Прости, но тебе что-то не то напели в уши, – все больше распалялась Эстер. – Между мной и мужем царит полное согласие, и с первой нашей встречи было полное согласие и всегда будет полное согласие.

Халид смотрел на жену и не верил глазам своим. Неужто она забыла, как наказывают в Турции за лживые слова?

– Тогда почему ты сбежала? – спросила Михрима.

– Случилось маленькое недоразумение и не более того, – выпалила Эстер. Ей надоели настырные вопросы, она устала, у нее начала болеть голова.

Михрима опешила. Никто и никогда не разговаривал с ней так неуважительно. Посмеиваясь про себя, Халид сохранял каменное выражение лица. Он знал, что ему следует вмешаться и одернуть жену, но предпочел промолчать.

– Кажется, ты сделал плохой выбор, сын, – сказала Михрима, поглядывая искоса на гадюку, уютно устроившуюся возле Халида. – Разведись с ней немедленно. Я позову свидетелей.

– Нет! – отрезал Халид. Михрима прибегла к другим доводам:

– Два дня она странствовала неизвестно где и с кем. Удостоверил ли врач ее девственность?

Халид обнял и прижал к себе дрожащую от возмущения супругу.

– Моя невеста была девственницей.

– Пребывание в султанском дворце немыслимо, пока она не научится прилично себя вести. – Михрима не оставляла надежды внести хоть какой-то разлад между супругами. – Если пожелаешь, я воспитаю из нее жену, достойную тебя?

– Где Тинна? – Халид задал этот вопрос с явной целью остановить все разрастающуюся ссору.

– Она в гостях у твоей кузины Саши. Хвала аллаху, что я отправила ее в Топкапи с ночевкой. Манеры этой… – Михрима так и не нашла подходящего слова, – плохо повлияли бы на твою впечатлительную сестру. Кстати, ты знаешь, где сейчас обитает Форжер?

Эстер заметила, что Халид бросил на мать упреждающий взгляд, чтобы та не касалась этой темы. К счастью, появление Малика избавило Халида от необходимости отвечать матери.

Дверь распахнулась, и Малик влетел в покой, словно подгоняемый штормовым ветром.

– Какая трогательная сцена! Вид дружного семейства радует мой взор! – воскликнул он, сразу же заметив мрачное выражение на лицах присутствующих. Именно поэтому он был чрезмерно шумен и нарочито весел.

Эстер стала опускать чадру, но Халид остановил ее.

– Малик для нас член семьи. При нем ты можешь держать лицо открытым.

Малик засветился улыбкой и кивнул Эстер.

– Как поживает моя кузина? – спросила она.

– У Эйприл все хорошо, только она постоянно пристает ко мне, чтобы я взял ее с собой в Стамбул, – ответил Малик и тут же напомнил Халиду: – Ты должен мне двадцать пять тысяч золотых.

– За что?

– Я уплатил долг Акбару.

– Двадцать пять тысяч золотых! – воскликнул Халид.

Малик с усмешкой развел руками.

– Решив тебя разорить, Мурад взял у него для своего гарема десяток девственниц, и, конечно же, самых лучших. Ты же сам предложил ему выбрать то, что он захочет на торгах, – повернувшись к Эстер, Малик весело добавил: – Ты обошлась мужу в кругленькую сумму.

Смущенная этим заявлением, Эстер посмотрела на супруга:

– О чем он говорит?

– Я позже все тебе объясню.

– Пустая трата денег, если хотите знать мое мнение, – проворчала Михрима.

– Никто тебя не спрашивает, – тихо произнесла Эстер по-английски.

Малик едва не расхохотался. Похоже, это любящее семейство получило достойное пополнение.

– Что ты сказала? – поинтересовался Халид, решив заняться воспитанием супруги прямо сейчас.

Эстер улыбнулась ему так обворожительно, как умела только она одна.

– Я сказала, что чувствую себя усталой.

– Она лжет, – обвинила ее Михрима. Она хоть и не знала английского языка, но почувствовала по тону невесты, что та произнесла нечто другое.

Кто-то легонько постучал в дверь.

– Входи, – приказал Халид. Появился Омар.

– Как было приказано, я явился, чтобы сопровождать мою госпожу в бани.

– Иди с Омаром, – распорядился Халид. – А я позже отужинаю с тобой.

Как только за Эстер закрылась дверь, Михрима заявила:

– Она груба, вспыльчива и источает злобу. Подходящая самка для зверя вроде тебя.

– Некоторыми своими качествами она сходна с тобой, – подначил ее Малик.

Несмотря на дурное настроение, Михрима улыбнулась, восприняв слова Малика как похвалу. Затем она обратилась к сыну:

– Когда ты увезешь ее в Девичью Башню? Надеюсь, что скоро.

– Скоро – понятие относительное, мать, – Халид повернулся к другу. – Время Форжера пришло. Пора ему умереть.

– Давно пора, если ты меня спросишь, – сказала Михрима.

– Тебя никто не спрашивает, – отрезал Халид, раздраженный ее оскорбительным тоном.

Малик подавился смешком. О аллах! Муж разговаривает точь-в-точь как его жена.

– Ты даже не знаешь, где скрывается Форжер, – издевалась над сыном мать.

– Мы навестим герцога де Сассари поутру. Его корабль еще в гавани? – спросил у друга Халид.

Малик кивнул. Тогда Халид обратился к матери:

– Тебе придется позаботиться о моей жене, пока я не отправлю Форжера к праотцам.

– Ты хочешь, чтобы я приютила эту гадюку? – возмутилась Михрима.

– Оберегай мою жену, или я отвезу ее в Девичью Башню и отложу наше мщение.

«Неужели эта девчонка для него важнее, чем месть ненавистному Форжеру?» – с горечью и презрением подумала Михрима, а вслух сказала:

– Предположим, я смогу промучиться с ней несколько дней.

Пока троица в покоях Михримы обсуждала способы расправы над Савоном Форжером, Эстер шла за Омаром по нескончаемым коридорам. Дом Михримы, в отличие от Девичьей Башни, был вполне современным. Коридоры были просторны и светлы благодаря множеству окошек, выходящих во внутренний дворик.

Эстер глядела в спину шагающего впереди евнуха. Маленький человечек явно отказывался встретиться с ней взглядом. К тому же он был на удивление сдержан и холодно почтителен. Очевидно, он все-таки очень обиделся на нее, и Эстер ощущала свою вину.

Когда они вошли в бани, две молодые женщины тотчас бросились к Эстер. Памятуя о том, что его госпожа не любит мыться при посторонних, он отослал их прочь.

– Я сам обслужу принцессу.

– Ты уже носишь на себе знаки ее неудовольствия, – поддразнила одна из женщин. Подруга ее захихикала:

– Мы останемся здесь, чтобы защищать тебя. Омар побагровел, возмущенный подобным оскорблением. Но что он мог сказать? Все в доме знали о его вопиющем промахе с англичанкой.

– Вы не имеете права так обращаться с самым ценимым и доверенным слугой принца, – высокомерно призвала Эстер к порядку развязных служанок.

Обе женщины вмиг покрылись бледностью.

– Простите нас… Мы сожалеем.

– Вам придется сожалеть о своем поведении еще больше, если вы позволите себе еще раз совершить ту же ошибку. Я позабочусь, чтобы вам отрезали языки. Вы поняли?

– О да, принцесса.

– Немедленно извинитесь перед Омаром! Обе женщины низко поклонились евнуху.

– Извини, Омар. Мы не хотели тебя унизить. Омар самодовольно выпятил грудь.

– Извинение принято. А теперь марш отсюда и не повторяйте подобных глупостей!

Прогнав распоясавшихся балаболок, Омар стал накладывать на кожу Эстер миндальную мастику, удаляющую волосы с тела.

– Спасибо за то, что защитила меня, – проникновенно сказал он.

– Это самое малое, что я могла для тебя сделать. Я тоже должна извиниться перед тобой.

Удовлетворенный ее словами. Омар улыбнулся. Дальше все проходило в молчании. Соскоблив мастику с ее кожи, евнух занялся ее волосами. Натерев их ароматическими маслами. Омар проводил ее к бассейну, где ей полагалось отмокать в теплой благоухающей воде.

– Моя леди, я хочу рассказать тебе, что ожидает тебя в эту ночь!

Эстер немного удивилась.

– И чем же эта ночь особенная?

– Это же свадебная ночь.

– Свадьба состоялась прошлой ночью. Омар расстроено покачал головой.

– А могу я спросить, кто готовил тебя к этому важному событию?

– Принц сам заменял мне евнуха.

Омар успокоился, тяжесть спала с его души. То, что у него не появился конкурент в столь ответственном деле, сразу подняло его настроение.

Он помог Эстер выбраться из бассейна и подвел ее к мраморной скамье.

– Ляг на живот. Я намажу тебя соком алоэ и помассирую.

Эстер подчинилась. Омар погрел алоэ в руках и стал растирать ее плечи и спину.

– Чувствую, как ты напряжена.

– В этом виновата Михрима, – пожаловалась Эстер.

Но сильные руки маленького человечка делали свое дело, и стресс понемногу отпускал ее.

– Она самая противная из женщин, каких я знаю, – заявил Омар.

– Противней, чем я?

– Ты просто невежественна. Ты незнакома с нашей культурой.

– Вероятно, – пробормотала Эстер. А потом спросила, как бы невзначай: – Малик сказал, что я обошлась Халиду в целое состояние. Что это значит?

– Принц уплатил кучу денег, чтобы оставить тебя за собой. Что это было за зрелище! – Омар шумно вздохнул. – Приглашенные на аукцион гости сцепились из-за тебя, аж искры летели. С каждым повышением цены принц мрачнел, а под конец стал просто страшен лицом. Как только ты упала в обморок, Халид-бек вскочил на помост, накинул на тебя яшмак и поднял на руки. Он так закричал, что стены дрогнули, и прекратил торги. Тут все заворчали, недовольные тем, что понесли расходы, потратились на дорогу, но он предложил каждому выбрать себе любую другую женщину по вкусу. Конечно, за его счет. А потом он доставил тебя сюда, уложил в кровать, а сам отправился к имаму. И в ту же ночь ты стала принцессой по закону. Ну что ты скажешь?

– А зачем он хлопотал о женитьбе? Ведь я уже была его рабыней?

– Принц обожает тебя.

– Трудно в это поверить. Твой рассказ похож на сказку. Я нуждаюсь в твоем совете. Омар.

– Давать тебе советы – одна из моих обязанностей.

– Тогда посоветуй, как мне лучше обращаться с принцем. Уксус или мед должен источать мой язык?

– Только мед, – без колебаний ответил евнух. В круг его многочисленных обязанностей также входило поддержание мира в доме хозяина. – Теперь повернись, пожалуйста.

Эстер легла на спину. Омар набрал побольше бальзама из алоэ в ладони и принялся массировать ей бедра, живот и груди. Очевидно, что госпожа его уже приспособилась к своей новой жизни. Месяц назад европейская стеснительность воспротивилась бы столь интимной процедуре.

– Ты знаешь какого-нибудь католического священника?

– Священника? – переспросил Омар. – Нет, не знаю, а зачем он тебе?

– Неважно, я просто спросила. А скажи, почему женщины должны укрывать лица?

– Вид женского личика искушает мужчину посягнуть на чужую собственность.

– Какую собственность?

– Жена – собственность мужчины. Ты принадлежишь принцу. Без его позволения ни один мужчина не смеет глядеть на твое лицо. Твоя красота предназначена только для удовольствия принца.

– А красота принца предназначена мне одной?

– Ты считаешь принца красавцем? – удивился Омар.

– А ты нет?

– Если б не шрам, принц Халид был бы, пожалуй, красив, – с некоторым сомнением высказался евнух.

– Его шрам придает ему особый шарм.

Омар с удовлетворением воспринял заявление госпожи. Как только она заполучит в свое чрево королевское семя, его благосостояние обеспечено.

Он помог ей встать и облачиться в новый кафтан, а потом препроводил юную жену в спальню супруга.

Чтобы уберечься от осенней прохлады, бронзовую жаровню заранее наполнили раскаленными углями. От зажженных во множестве свечей на стенах плясали причудливые тени.

Стол был заставлен блюдами в уже хорошо знакомом Эстер наборе. При виде еды у нее потекли слюнки. За исключением одного пирожного у нее с самого завтрака ничего не побывало во рту. Однако ее разочаровал весьма скудный выбор закусок – опять оливки, орехи, козий сыр, лепешки, графин с розовой водой.

– Это и есть наш ужин?

– Горячее я подам, когда явится принц.

– Ты любишь яичные белки? – неожиданно поинтересовалась Эстер.

– Яичные белки? – Ее вопрос почему-то поставил евнуха в тупик.

– Да. Ты ешь их?

Омар насторожился, подозревая в вопросе какой-то подвох, но положение разрядил принц. С еще влажными после мытья волосами он ворвался в спальню, сияя улыбкой, и евнух поспешил удалиться.

– Пока подадут ужин, давай прогуляемся в саду. Эстер охотно оперлась на его руку, и они чинно ступили в освещенный факелами чудесный сад. Вечерний воздух был прохладен. Эстер пробрала дрожь, и тут же Халид прижал ее к себе и согрел теплом своего тела. Она глубоко вдохнула благоуханный воздух.

– Как запахи разных цветов соединяются, становятся единым ароматом! Какое это волшебство! – Она не удержалась от восторженного восклицания.

– А мы, соединившись, становимся единым существом. И это тоже волшебство!

От таких слов Эстер залилась румянцем.

– Когда мы вернемся в Девичью Башню, я покажу тебе мой сад, все его уголки. Он более красив, чем этот, потому что я там садовник.

– Ты не отличаешься скромностью, – поддразнила Эстер мужа.

Халид пожал плечами. Он обратил ее внимание на пурпурный с золотом звездообразный цветок.

– Эта астра отгоняет злых духов. По крайней мере так утверждали древние греки.

– А это что? – Эстер указала на фиолетовый цветок, под тяжестью которого изогнулся стебель.

– Зеркало Венеры. Согласно легенде Венера обладала магическим зеркалом. Кто бы ни посмотрелся в него, превращался в красавца. Однажды рассеянная богиня потеряла зеркало. Бедный пастушок нашел его и не пожелал с ним расстаться. Когда Купидон пытался отнять зеркало у мальчишки, оно разбилось на множество крохотных осколков. И там, где на землю попадал кусочек волшебного зеркала, вырастал этот цветок.

– Как красиво, – сказала Эстер, любуясь и цветком, и мужчиной, рассказавшим ей эту легенду. Халид шагнул к соседнему цветку.

– А вот стрела Купидона. Из этих темноглазых цветов готовят возбуждающий любовную страсть настой.

Эстер улыбнулась. Они сделали круг по саду и задержались на террасе, куда выходила дверь спальни. Не хотелось покидать ласковые объятия южной ночи.

– А по какой причине твоя мать ведет себя так злобно? – вдруг спросила Эстер.

– Что заставило тебя задать этот вопрос? – удивился Халид. – Не думаю, что она тебя сильно напугала.

– Мне просто любопытно.

– Несмотря на роскошь, которая ее окружает, она несчастная женщина. Ей бы родиться мужчиной и быть султаном. Она хитрее и честолюбивее Селима и способна править великой империей. Однако ей предназначено жить взаперти и прятать лицо под чадрой.

– Та же участь уготована и мне?

– Ты, малышка, разнишься с ней как день и ночь. Жажда власти у тебя отсутствует. Михрима обладает душой воина, заключенной по прихоти природы в женскую плоть. И, как я понимаю, она лишена материнского инстинкта. Кроме того, смерть отняла у нее мужа, сына и дочь.

– Как умер твой отец?

– Казнен по приказу султана.

– Твой дядя казнил брата своей сестры?

– Нет. Это мой дед казнил своего зятя.

– О боже!

– Это тебя удивляет? Странно. Разве из-за политики не убивают и в твоей Англии?

– На протяжении моей жизни такого не случалось.

– Ты еще ребенок. Тебе лишь семнадцать. Но оставим дела давно минувших дней. Самое ужасное, что мои близкие погибли из-за Форжера.

– Ты собираешься его убить?

Халид сжал ее личико в ладонях, повернул к себе.

– А ты о нем печешься?

– Если Форжер виновен, пусть умрет! Он удовлетворился ее ответом. Неважно, так ли она думала на самом деле.

– Ты одобряешь месть?

– Я бы отомстила за смерть отца, если б смогла. Халиду не хотелось, чтобы ее мысли вновь вернулись к тому, как погиб ее отец.

– Почему ты была так враждебна к Михриме?

– Это она была враждебно настроена. С самого начала.

– Нет, Дикий Цветок, – возразил Халид. – Едва ты вошла в комнату, я ощутил в тебе злобу. Хотел бы я знать, что у тебя на сердце.

– А я не желаю ранить твои чувства.

Он поцеловал ее в лоб и заглянул ей в глаза. Халид мог вполне утонуть в зеленых глубинах озер, такими были ее глаза.

– Ты оберегаешь мои чувства? – спросил он тихо.

– Да, именно так я и сказала.

– Там, где замешана моя мать, мои чувства никак т. будут затронуты. Я обещаю.

– В ночь моего бегства я пробиралась по саду. Услышав голоса, я спряталась за кустом. Проходя мимо, твоя мать очень плохо отзывалась о тебе.

– Как?

– Неважно. Каждый ребенок имеет право на беззаветную любовь матери. Я не могу уважать женщину, которая говорит плохое о своем сыне.

Тронутый ее сочувствием, Халид наклонился, и их губы слились. Долгим был этот поцелуй.

Вошедший в спальню с подносом Омар обнаружил комнату пустой. Поставив поднос на стол, он приблизился к двери, чтобы позвать молодоженов к ужину. То, что он увидел, наполнило его сердце радостью. Принц и его жена застыли в объятиях друг друга, и действительно могло показаться, что некая волшебная сила превратила их в единое существо.

Омар заулыбался до ушей и бесшумно попятился. Поднос он решил оставить на столе. Удовлетворенный мужчина обычно потом ощущает голод. А то, что еда остынет к тому времени, не имело значения.

«Благодарю тебя, аллах!» – едва слышно прошептал Омар и покинул спальню.