Текст книги "Лорд-мошенник"

В глазах Алисии появился мятежный дух.

– Мне уже почти двадцать один год! Он не может обращаться со мной как с ребенком.

– Зато он может любить тебя и защищать от таких шалопаев, как я. – С кривой усмешкой Трэвис дотронулся до ее пухлых, надутых губ. – Но я такой похотливый, что обязательно найду способ встретиться с тобой наедине. Мне мало того, что было вчера.

Услышав это признание, Алисия ощутила дрожь возбуждения и бросила на него ласковый взгляд. Они хотели трогать друг друга и сопротивлялись этому желанию, поэтому между ними оставалась напряженность, настолько натянутая, что, казалось, ее можно было подергать, как гитарную струну.

Сделав над собой героическое усилие, Трэвис быстро поцеловал Алисию, взял шляпу и вышел в холл, где вежливо раскланялся с Летицией.

К вечеру пятницы Алисия готова была плакать от разочарования. Она не могла ни о чем думать – она ждала Трэвиса. В этот день должен был вернуться отец, и похоже, возможность встретиться наедине была безвозвратно упущена.

Летиция пригласила Трэвиса на обед, и они втроем сидели за столом, когда прибыл Честер Стэнфорд. Взволнованно глянув на Трэвиса, Алисия распорядилась принести для отца столовые приборы, когда ее мачеха выбежала в холл, чтобы обнять вернувшегося мужа. Его радость по поводу возвращения домой была очевидна, однако длилась лишь до того момента, пока он не вошел в столовую и не увидел сидящего за столом Трэвиса.

Он сразу напрягся, переводя взгляд с застывшей Алисии на сидевшего с непроницаемым видом Трэвиса. Честер церемонно подвел жену к ее стулу и занял свое место во главе стола. В присутствии слуг они обменялись вежливыми приветствиями, но, как только слуги вернулись на кухню, Честер незамедлительно перешел в наступление.

– Я полагаю, все улажено, иначе в моем доме не принимали бы человека, который погубил репутацию моей дочери? – Честер аккуратно положил на тарелку рыбу и начал очищать ее от костей.

Алисия от злости не могла вымолвить ни слова и только возмущенно посмотрела на Трэвиса. Прежде чем Трэвис смог ответить, молчание было нарушено лучившейся радостью Летицией.

– Не уподобляйся пуританам янки, Честер, – со смехом попросила она мужа. – Все понимают, что Алисия не может объявить о своей помолвке, пока не закончился траур по матери. Для того чтобы предположить, что ее сопровождали в столь далеком путешествии только с целью получить твое разрешение, нужно быть чрезмерно романтичным, если не сказать глупым. В молодости любовь отличается пылкостью. – Летиция бросила проказливый взгляд на мужа, чем несколько смутила его.

Трэвис подавил усмешку, осознав, откуда появились муссировавшиеся в последние недели слухи.

– Вы очень добры, мадам. А я все гадал, почему это дамы с таким пониманием смотрят на меня.

Честер по-прежнему пребывал в замешательстве, а Алисия начала постигать смысл этого малопонятного для непосвященных разговора и восхищалась находчивостью мачехи.

– Надеюсь, вы всем объяснили, как я встретилась с Трэвисом в Филадельфии? – кротко спросила она.

Летиция засияла:

– Ну конечно же, моя дорогая. Твой отец говорил, что он знаком с отцом мистера Трэвиса. А как могло быть иначе, если он происходит из очень старинной семьи? По-моему, упоминался Нью-Йорк, не правда ли, любовь моя? – Сияющая Летиция повернулась к мужу, который выглядел так, будто подавился рыбной костью.

Алисия заподозрила, что здесь замешано больше, чем просто воображение Летиции, и недоуменно подняла бровь:

– Нью-Йорк?

Поскольку ее отец сразу не ответил, Трэвис пожал плечами и довершил этот жест словами:

– Восток – вне всяких сомнений, хотя, смею заметить, мои предки жили там задолго до появления славных нью-йоркских бюргеров. Это определенно старинная семья.

Алисия сдержала смех, прекрасно понимая, что он имел в виду семью матери, а не отца. Заметив, что отец пришел в себя, она решила, что он может внести больше ясности, чем Трэвис или Летиция.

– Значит, ты знаешь семью Трэвиса? – Летиция не солгала, хотя и несколько исказила правду. Можно было предположить, что она что-то знала о состоявшемся между Трэвисом и Честером разговоре, в результате которого появилось это неожиданное соглашение о женитьбе.

Честер мрачно взглянул на Трэвиса.

– Если он действительно тот, за кого себя выдает, то да, я знаю его отца. Это единственная причина, по которой я не распорядился вывалять его в дегте и перьях и выгнать из города. – Он бросил на свою жену предупреждающий взгляд, прежде чем обратиться непосредственно к Алисии. – Твоя дань памяти матери уже закончилась. Пришло время публично объявить об этой вашей помолвке. Иначе пойдут ненужные разговоры.

Трэвис уловил протест в сапфировых глазах Алисии и поспешно попытался перевести разговор в другую плоскость, прежде чем прозвучат слова, которые могли все испортить.

– Я понимаю вашу озабоченность, мистер Стэнфорд, но я бы предпочел, чтобы вы дали мне время, чтобы уладить это дело с Алисией. Она привыкла сама принимать решения. Мало надежды, что она вдруг изменит своим принципам после стольких лет.

Алисия недоверчиво и с одобрением смотрела на Трэвиса, осмелившегося возразить ее отцу. Она вдруг подумала, что они могли сговориться, как действовать против нее. Но разъяренное лицо отца дало ей новую пищу для размышлений.

Увидев, с каким обожанием дочь смотрит на сидящего напротив нее мужчину, Честер Стэнфорд предпочел сдержать свой гнев. Кто знает, что он еще может выкинуть, и остается только уповать на Господа, чтобы он не устроил скандал. Некогда боготворившая его двенадцатилетняя девочка превратилась в независимую женщину, которую он тщетно пытался понять.

– Я рада, что вы это понимаете, мистер Трэвис, – заметила Алисия, пригубив вино. – Однако тогда вы должны понимать и то, что мне нравится учительствовать, и я пока не собираюсь отказываться от этой работы.

Это заявление вызвало протест даже у Летиции, но все возражения перекрыл ясный голос Трэвиса:

– А я и не прошу вас бросать работу. Если ваш отец позволит нам общаться наедине для обсуждения личных вопросов, уверен, мы сможем прийти к согласию.

Держа бокал в руке, Алисия подняла глаза на Трэвиса. Трэвис не желал слушать никаких возражений против их брака. Она поняла это по тому, как он смотрел на нее, по его голосу. Он крушил заботливо возведенные ею стены, превращая их в пыль у ее ног. В любом случае она станет его женой и каждую ночь будет делить с ним постель, где бы эта постель ни находилась. Эта мысль вызвала румянец на ее щеках, и Алисия опустила глаза.

Довольный результатом этой пикировки, Честер великодушно согласился с тем, что молодые люди могут некоторое время проводить наедине для обсуждения разных вопросов, а затем перешел к рассказу о действии запрета на заход в порты британских и французских кораблей. Трэвис тут же откликнулся, и мужчины стали оживленно обсуждать вопрос: должен ли конгресс продлить запрет или объявить войну Британии в ответ на ее наглый захват американских судов? Летиция и Алисия молчали и думали о своих делах.

После обеда Честер отпустил молодую пару, чтобы обменяться новостями с Летицией. Алисия провела своего жениха в кабинет отца. Трэвис решительно закрыл дверь.

Он смотрел, как Алисия прошла в дальний конец комнаты, к камину. Ее небрежно заколотые густые каштановые волосы немного растрепались, и отдельные пряди упали на шею, когда она наклонилась над камином. Золотистое бархатное платье с высоким поясом подчеркивало ее тонкую талию, бедра и открывало холмики ее пышной груди. Если бы она не прятала лицо, Трэвис решил бы, что она оделась так специально для него.

– Алисия, не прячься от меня. – Он прошел на середину комнаты, надеясь, что она подойдет.

Алисия повернулась к нему. Она видела только его мужественный облик, все остальное в заполненном книгами кабинете отступило на задний план. В строгом сером сюртуке, желтовато-коричневых брюках и начищенных до блеска мягких сапогах он выглядел настоящим джентльменом. Но Алисия знала, что ширина его плеч не увеличена за счет модных подкладок, бронзовый цвет кожи, который можно было бы объяснить воздействием ветра, не переходит в более светлый ниже воротника рубашки, а под респектабельным шелковым жилетом скрыты шрамы от бесчисленных сражений. Одежда служила для него только прикрытием. Она все еще не знала скрытого под ней человека. Алисия не находила хищным его орлиный профиль, его темные глаза не таили тайн. Трэвис всегда был честен с ней, а то, что она недостаточно знала его, объяснялось не столько его нежеланием рассказывать о себе, сколько тем, что она мало расспрашивала его. Она ощущала на себе его пылкий взгляд и знала о его магнетическом воздействии. Алисия сделала несколько шагов вперед и остановилась, не доходя до него.

– Я ни от кого не прячусь. Просто не знаю, что сказать. Отец поставил тебя в неловкое положение.

– Нет, это я сам. Я знаю, чего хочу, и не боюсь последствий. Кто действительно рискует, так это ты, но я постараюсь сделать все, чтобы ты не раскаивалась в содеянном.

Складки ее платья мягко переливались в свете стоявшей на столе лампы. Трэвису хотелось сжать ее в объятиях и заставить понять, насколько глупо ее сопротивление, но для Алисии настало время самой принимать решения. Несмотря на желание обладать ею, он не будет принуждать ее. В его планы входило провести с ней всю оставшуюся жизнь.

– Значит, другого пути нет? – с оттенком горечи спросила Алисия. У нее не было романтических иллюзий. Она никогда не мечтала о том, чтобы за ней ухаживали, покоряли ее, но все-таки в предложении о замужестве должно быть нечто большее, хотя бы признание в любви.

Уловив печаль в милых синих глазах, Трэвис ощутил укол в сердце. Он коснулся ее волос и провел пальцами по щеке.

– Ты хочешь, чтобы я, преклонив колено, усладил твой слух словами о вечной любви? Возможно, мне даже удалось бы припомнить приличествующие случаю стихи. – Его губы дрогнули в едва уловимой усмешке, когда он заметил восторг в ее глазах. – Пожалуйста, не мечтай о несбыточном. Дружба, основанная на взаимном уважении, – это больше того, чем довольствуются многие супружеские пары.

Нет, она еще не готова сделать первый шаг, признаться в чувствах, которые пугают ее. Он надеялся, что… Но в этом виновато его нетерпение. Трэвис приблизился к Алисии и нежно обнял ее.

– Может быть, ты не будешь возражать против чуть большего, нежели просто взаимное уважение? – Не дожидаясь ответа, он наклонился к ее губам, надеясь в них получить молчаливое согласие.

Тепло его губ быстро растопило сдержанность Алисии, и она придвинулась к нему. Сильные руки Трэвиса все крепче сжимали ее, в поцелуе было все больше страсти. От его прикосновения у Алисии кружилась голова, она почувствовала, что страсть вот-вот возобладает над ее разумом, и, упираясь ладонями в его грудь, попыталась высвободиться из этих цепких объятий.

Трэвис, не разжимая объятий, стал осыпать поцелуями ее щеки, волосы и другие доступные места. Наверное, он никогда не насытится этой прекрасной женщиной, но он хотел бы делать это на протяжении всей жизни.

– Я не уверена, что это может стать надежным фундаментом для брака, – возразила Алисия, пряча лицо от искусительных поцелуев на его плече. – Любая женщина может удовлетворить эту твою потребность.

Трэвис схватил ее за плечи и отодвинул от себя, чтобы заглянуть в эти сомневающиеся глаза.

– Если бы это смогла сделать любая женщина, я не предложил тебе пожениться. Неужели ты могла бы лечь в постель с любым мужчиной? Носить в себе ребенка от любого мужчины?

Настойчивость его тона вызвала удивленный взгляд Алисии.

– У мужчин все по-другому… – попыталась возразить она, но Трэвис прервал ее:

– Нет! Не так все просто, Алисия! Признаю, что я никогда не был шаманом. У меня было больше женщин, чем следовало бы, и некоторые очень нравились мне. Если бы не опасность забеременеть, возможно, и ты вела бы себя так же и тогда поняла бы разницу. Сиюминутное удовольствие – вещь преходящая. Не этого я хочу от тебя. Я получаю удовольствие, просто глядя на тебя, касаясь тебя, сознавая, что ты принадлежишь только мне и никому другому. Меня возбуждает даже твой взгляд. Ни одна другая женщина не сможет повторить твой голос, твою улыбку. Я мечтал о леди, которая воспитывала бы моих детей, содержала мой дом, но при этом мне нужна женщина, которая делила бы со мной постель. Все это я нашел в тебе.

Взволнованная речь Трэвиса вызвала у Алисии трепет желания. Ее тело реагировало на тембр его голоса так же, как и на его прикосновения. Да простят ее небеса, но она хотела, чтобы он занялся с ней любовью. Она хотела ощущать его ласки, поцелуи, прикосновение его тела к своему. От одной мысли об этом у Алисии запылали щеки.

Трэвис с удовлетворением отметил окрасивший ее щеки румянец и провел пальцем по нежной коже. Она прикусила губу и ответила неуверенным взглядом.

– Я не отличаюсь храбростью, Трэвис. Ты чем-то пугаешь меня. Я не могу поверить в грядущее счастье. Не хочу причинять тебе боль, но если ради отца мы придем к соглашению, а я вдруг пойму, что не могу… если я не смогу пройти через это, то причиню тебе боль и потеряю твою дружбу, которой я очень дорожу.

– Алисия, я заключал пари и по менее стоящим поводам. Теперь я хочу испытать судьбу. За такой приз можно поставить на кон все.

Алисии передался азарт Трэвиса. Вглядываясь в его лицо, ей захотелось заключить пари на невозможность их брака. За перспективу обрести такого мужчину, который понимал бы ее страхи, ее стремление к независимости и при этом решился бы строить с ней совместную жизнь, стоило побороться, невзирая на опасность оказаться в глупом положении. Если бы только она больше знала о нем или, может быть, наоборот, немного меньше. Она уже пострадала однажды из-за своей доверчивости к человеку, которого, как она считала, знала всю жизнь. Больше она никому не будет доверять?..

– Я хочу работать учительницей. Мне нравится эта работа, и я буду тосковать по ней, если выйду замуж. Ты ведь понимаешь меня?..

Трэвис приложил палец к ее губам.

– Мы должны обсудить еще много вопросов. Если хочешь, продлим время между обручением и свадьбой, но только не беспокойся о работе. Хочешь работать – работай. Только, наверное, это будет уже не школа для благородных девиц, хотя здесь много других подобных заведений, которые будут рады принять тебя на работу. Мне же хотелось бы иметь ферму. У меня есть одна на примете, но там не обойтись без рабочих рук. Работники могли бы тоже жить на ферме, обзавестись женами и детьми и помогать мне вести хозяйство Многие из них, подобно Бекки, неграмотны. И им учеба нужна не меньше, чем холеным маленьким барышням.

Алисия жадно впитывала его слова, открывавшие перед ней заманчивые перспективы.

– Я никогда не помышляла о том, чтобы учить взрослых людей, но можно попробовать. А детей? Я бы могла учить их днем, пока их матери на работе. – Вдруг Алисия нахмурилась: – Но ты ведь не имеешь в виду рабов?

Трэвиса рассмешил этот вопрос.

– Я же сказал – ферма, а не плантация! В коневодстве могут быть заняты только те, кто работает по собственной воле. И мне претит быть надсмотрщиком над человеческими существами. Однако мы не успели обговорить все проблемы за один вечер. Думаю, скоро объявится твой отец, чтобы проверить, чем мы занимаемся здесь так долго.

Трэвис опустил руку в карман сюртука и вынул маленькую коробочку, обернутую простой бумагой и перетянутую лентой.

– Я приобрел это у «Макнайт и Брэди». Там сказали, что получили вещицу от шаманов из Кахокии в обмен на одеяла и продукты. Те шаманы славятся своими серебряными изделиями, так что, возможно, это правда. Она, может быть, не столь элегантна, как те, что ты привыкла носить, но, увидев ее, я почему-то сразу подумал о тебе.

Алисия дрожащими пальцами взяла коробочку, не смея поднять глаза на Трэвиса. Он так обставил акт вручения подарка, что она не смогла отказаться. Одно упоминание об отце сделало отказ невозможным. Она позорила его своим поведением. Приняв это возмутительное предложение о замужестве, она осчастливила бы Трэвиса и вернула отцу чувство гордости за нее. В поступке, который может осчастливить близких людей, нет ничего зазорного.

Алисия открыла коробочку и обнаружила в ней изящное кольцо. На тонких серебряных полосках покоились крупный овальной формы сапфир и два маленьких бриллианта. Алисия представила себе, с какой любовью изготавливалось это изделие, и, отбросив сомнения, подняла глаза на Трэвиса.

– Это самое прекрасное из всех колец, какие я видела, – негромко произнесла она, и глаза ее при этом блестели так же, как камень на кольце. – Ты действительно хочешь, чтобы я носила его?

Трэвис взял кольцо и осторожно надел ей на палец.

– Я хочу, чтобы все знали, что ты принадлежишь мне, – хрипло прошептал он, потом обнял ее и наклонился к ее губам.

Алисия с готовностью обвила руками его шею и раскрыла губы, упиваясь пьянящим поцелуем. Она изнемогала в его объятиях, ей страстно хотелось, чтобы он ласкал ее тело. Трэвис слегка сжал ее грудь, и с ее губ сорвался негромкий стон.

Они не услышали короткого стука в дверь, так как для них внешний мир больше не существовал. Они оторвались друг от друга только тогда, когда остановившийся в дверях Честер Стэнфорд достаточно громко произнес нечто похожее на «гхм-гхм». Он моментально оценил ситуацию.

– Полагаю, это означает, что встреча закончилась успешно, – с иронией отметил он. Счастливое выражение лица дочери смягчило его тон.

Алисия робко взяла Трэвиса под руку, блеснув надетым на палец кольцом.

– Трэвис говорит быстрее, чем я успеваю подумать. По-моему, можно официально объявить о нашей помолвке.

– С вашего разрешения, конечно, – добавил Трэвис, нисколько не сомневаясь, что это разрешение будет получено.

Глава 24

А в это время отправленное в Нью-Йорк письмо Честера Стэнфорда проходило первый этап своего путешествия: почтовый дилижанс прогромыхал по грязным улицам Питсбурга и остановился у местного салуна. Хорошо одетый молодой человек выбрался наружу из опостылевшего экипажа и с подчеркнутым высокомерием воззрился на ветхое сооружение.

Другие пассажиры вместе с кучером начали торопливо выгружать багаж, но молодой человек небрежно бросил кучеру монету и остался на месте в ожидании своего багажа. Кучер дилижанса спрятал деньги, поставил чемодан у крыльца, затем, утерев нос рукой, озабоченно посмотрел на богатого пассажира.

– Вам угодно еще что-нибудь, сэр?

– Тот лодочник, о котором вы говорили, – он где-то поблизости?

– Здесь внизу, у реки, нужно просто спуститься с холма. Не знаю, правда, воспользовалась ли она моим советом. Ходить по реке уже поздновато.

– Благодарю за помощь. – Еще одна монета перекочевала из рук в руки, после чего седеющий возница, приподняв шляпу, отправился к своему дилижансу, а молодой человек вошел в салун.

Он быстро договорился о комнате и багаже, вышел из салуна и направился к реке. Его невысокий лоб согласно моде закрывала челка русых волос. Несмотря на проделанный в дилижансе путь, превосходно сшитый костюм ладно облегал его тело. Залихватски переброшенное через плечо пальто с капюшоном не очень-то вязалось с его обликом. Некоторые горожане оборачивались ему вслед и провожали взглядом спешившую к реке фигуру.

По дороге молодой человек пересчитал в уме оставшиеся у него монеты. Его долги выросли настолько, что ему стало неудобно занимать в долг даже у отца. Деньги быстро таяли. Информация стоила дорого, но все расходы должны впоследствии окупиться с лихвой. Сейчас она наверняка будет ему благодарна за то, что он вызволит ее из этого варварского окружения.

Вдовий траур несколько озадачил его, но и облегчил ее поиск. Лодочник мгновенно вспомнил ее:

– Скромная леди очень приличного вида. Не пристало ей путешествовать одной. Хотя, по-моему, она была вдова.

– Едва не стала. Когда я выздоровел и вернулся домой, оказалось, что меня сочли умершим. Можете представить себе, что я почувствовал, узнав, что моя бедная жена в скорби покинула дом и отправилась к отцу? Я должен найти ее и вернуть домой.

Лодочник лишь пожал плечами. Ему доводилось слышать и более необычные истории. Он вытянул палец в сторону пристанища шкипера килевой лодки, который согласился взять пассажира в последнее в этом году путешествие вниз по реке.

Шкипер окинул молодого денди оценивающим взглядом и с усмешкой выслушал ту же историю о безутешной жене. У него не было сомнений, что та вздорная дамочка принадлежит разряженному хлыщу с Востока. Единственное, что его волновало, так это сколько он сможет заплатить.

– Конечно, я помню ту леди. Она плохо переносила путешествие, большую часть пути болела. Могу и вас отвезти туда, куда я доставил ее за тридцать долларов. – Он с удовлетворением наблюдал, как молодой человек заглатывает наживку. Если повезет, он уговорит Лоунтри поделиться с ним своим заработком, когда привезет этого пижона в Цинциннати. Конечно, только в том случае, если Лоунтри удалось доставить ее по назначению. Впрочем, и тридцать долларов стоят того, чтобы наговорить этому молокососу что душа пожелает.

Эдвард Бичамп-третий с радостью ухватился за предложение шкипера. Алисия никогда в жизни не болела. Теперь стало ясно, зачем ей понадобился вдовий траур. Нехитрый подсчет укрепил его во мнении, что он не ошибся. Сейчас она должна выглядеть как груша. Она, наверное, будет счастлива выйти за него замуж до рождения ребенка. Вглядываясь в холодные паводковые воды Огайо, он спросил:

– Сколько времени займет путешествие до того места, где вы ее высадили?

Шкипер тоже окинул взглядом вздувшуюся реку и сплюнул:

– Может быть, месяц, если река не убьет вас.

Алисия и Трэвис, не подозревая о происходящих вдали от них событиях, пришпорили лошадей, мчась вперед по болотистой дороге, пересекавшей раскинувшуюся за городом равнину. Подставив лицо встречному мартовскому ветру, раскрасневшаяся Алисия все подгоняла жеребца, которого Трэвис у кого-то выпросил, одолжил или увел.

Они уже давно потеряли из виду следовавший за ними фургон. Когда они приблизились к тянувшейся у поворота дороги дубовой рощице, Трэвис бросил поводья и его жеребец на финише вырвался на несколько корпусов вперед.

Он осадил своего коня и подождал Алисию. Его неджентльменское поведение никак не отразилось на настроении Алисии, которая смеялась и восхищенно смотрела на его коня.

– Если ты собираешься разводить именно таких лошадей, то твое предприятие обещает быть очень успешным.

Соскочив с седла, Трэвис подхватил ее на руки и прижал к себе. Под градом его поцелуев из ее прически выпали почти все шпильки, и волосы рассыпались по плечам, с которых еще раньше свалилась шляпка. Сопротивляться Алисия перестала, как только его горячие губы прижались к ее губам. Она вцепилась в его плечи и с такой же страстностью ответила на его поцелуй. Возбуждение охватило их.

Фырканье лошадей напомнило им о том, что они здесь не одни, и Трэвис неохотно опустил свою невесту на землю. Затем он взял поводья и повел лошадей к дубовой роще.

– Хотелось бы знать, что за историю ты рассказал моему отцу, после чего он так необдуманно позволил мне встречаться с тобой в сопровождении Огаста и Бекки? Обычно он не столь доверчив. – Алисия тщетно пыталась как-то уложить свои волосы с помощью немногих оставшихся шпилек.

– Я счел вполне уместным предложить моего конюха в качестве сопровождающего, – заявил Трэвис с шутливым оттенком оскорбленной невинности.

– Конюх, который боится лошадей? – Огорченный вид Алисии рассмешил Трэвиса. На этом пятачке между деревьями солнечные лучи еще пробивались сквозь появившиеся на дубах листочки, и их блики плясали на темных волосах и коже Трэвиса. С обретенной за последние недели смелостью Алисия коснулась пальцами его щеки.

– Опасающийся лошадей конюх ничем не хуже служанки, которая не может отличить переднюю часть корсета от задней, – ехидно пробормотал он в ответ.

– Кто тебе сказал об этом? – Алисия ахнула не только оттого, что Трэвису известны столь возмутительные подробности, но и от ощущения, которые ей доставляла нежно гладившая ложбинку между ягодицами рука.

– Маленькая птичка напела. Поэтому ты не носишь его теперь? – дерзко спросил он, запустив руку под толстый жакет, стремясь добраться до тонкой рубашки.

– Трэвис! – Алисия пыталась оттолкнуть эту нахальную руку, но желание ощущать его прикосновения было сильнее, и она снова прильнула к нему. – Бекки не следовало говорить этого.

– А Бекки и не говорила. Ты думаешь, я слепой? – Его пальцы безошибочно нащупали застежки под кружевным жабо, а через секунду настойчивая рука уже проникла под ее рубашку.

– О-о, ты ужасный, невыносимый тип! – Алисия извивалась в его объятиях от смущения и удовольствия, вызывавшего у нее учащенное дыхание.

– Это научит тебя впредь не нанимать бесполезных служанок, – прошептал Трэвис, сняв с нее пальто и отбросив его в сторону. Прежде чем Алисия смогла хоть что-то сделать, он снял с нее расстегнутую рубашку, и под прохладным ветром обнажилась ее нежная, чистая, как драгоценный фарфор, кожа.

Алисия не ощущала холода. Пылкий взгляд Трэвиса согревал ее лучше меховых одеял и разжигал огонь в ее лоне. Им крайне редко выпадала удача побыть наедине, поэтому они наслаждались каждой возможностью. Правда, до этого им никогда не удавалось уединяться при дневном свете. Для Алисии это было порочным и дерзким откровением, но, стоило ему захотеть, и она согласилась. Да у нее и не было желания отказывать ему.

К седлу лошади оказалось приторочено скатанное одеяло, которое тут же было расстелено на зеленевшей траве, и они рухнули на него, срывая друг с друга одежду. С плеч Алисии спали бретельки сорочки, и Трэвис принялся ласкать розовые соски, которые вмиг затвердели под его пальцами. Ее юбки оказались задранными вверх, и его рука уже гладила ее теплые бедра.

Алисия выгибалась, прижимаясь к нему, откликаясь на его страсть и желая насладиться его телом. Она ощутила его возбужденную плоть и отважно, протянув к ней руку, провела пальцами по набухшему в брюках бугру. Трэвис застонал, когда она настойчиво начала гладить его, затем встал и сбросил с себя всю одежду.

Лежа, Алисия с благоговением разглядывала обнажившееся мужское тело. Пятна солнечного света подрагивали на бронзовой коже его спины и бедер, вдоль ребер тянулись бледные полосы шрамов. Но полное представление о мужском достоинстве Алисия получила только тогда, когда Трэвис опустился на колени рядом с ней. Она испытала страх и влечение.

Но все сомнения в одночасье покинули ее, как только Трэвис снова показал ей, какое это счастье ему принадлежать. Да, он брал ее, обладал ею, но не в большей степени, чем она обладала им. Алисия ощущала его физическое напряжение от такого же, как и у нее, отчаянного желания, и осознание пусть небольшой, но власти над ним окончательно раскрепостило ее. Пусть берет ее снова и снова, пусть обладает ею и считает своей, но ему никогда не завладеть ее душой, впрочем, то же самое можно сказать и о ней. В страстном порыве она выгнулась дугой в стремлении полностью поглотить его, и они вместе достигли пика наслаждения.

Трэвис резко отстранился от Алисии и излил свое семя в траву. Алисия не хотела его отпускать, обняла за шею, требуя вернуть горячую плоть в ее лоно. Его поцелуи не смогли заполнить образовавшуюся внутри ее пустоту. По щеке покатилась слезинка.

Трэвис провел по ней пальцем и, приподнявшись на локте, удивленно взглянул в раскрасневшееся после любви любимое лицо. Разомкнулись длинные ресницы, открыв бездонную синеву глаз. Трэвис озабоченно смотрел на нее.

– Я сделал что-то не так? Тебе было больно? – ласково допытывался он, натягивая на нее край одеяла, чтобы прикрыть разгоряченное тело.

– Я не хотела, чтобы ты прекращал, – отвернувшись от пристального взгляда Трэвиса, угрюмо призналась Алисия. Она не хотела, чтобы он догадался, насколько сильным было это желание. Для нее он пока еще оставался чужим, но она все сильнее ощущала потребность согласиться с его требованиями. Она неожиданно обнаружила, что хочет, чтобы он обладал ею всегда, но старалась скрыть это от него.

Ей это не очень-то удалось. Трэвис научился распознавать ее состояние по реакции ее тела – не только по затвердевшим соскам или по тому, как она выгибала спину, чтобы прижаться к его бедрам, но и по ее раскрытому лону и отчаянным попыткам удержать его внутри. Ей недостаточно одного только удовольствия, и, зная Алисию, он понимал, что ей требуется на самом деле. Он нежно прижался губами к ее виску.

– Когда ты будешь готова стать моей женой, Алисия, и решишь, что хочешь от меня ребенка, ты скажешь мне, и я ни за что не остановлюсь. Но я не хочу лишать тебя выбора.

Алисия вздрогнула, когда Трэвис приподнялся и расправил ее юбки, и смущенно посмотрела на него.

– Трэвис, а что, если я не смогу больше иметь детей? Что, если я буду терять их, как того ребенка? Что, если из-за той лихорадки я стала бесплодной, как моя мать?

Что тогда?

Только эта гордая и надменная леди могла взволновать его одним лишь трепетом мягких беззащитных губ. Никогда прежде он не принимал так близко к сердцу чьи-то переживания. Трэвис нежно обнял ее и, прижав к себе, осыпал поцелуями ее лицо.

– Не стоит раньше времени думать о плохом, моя дорогая. У нас с тобой впереди много лет, и мы можем родить много детей, а если не получится, то это может оказаться и моя вина – необязательно твоя. Насколько я знаю, от меня никто не имел детей. Возможно, даже лучше, если их у нас не будет. В мире сейчас очень неспокойно, и слишком много детей остались без дома и без семьи. Счастье для твоей маленькой Пенни, что у нее есть дедушка с бабушкой. У других и их нет. Если захочешь, мы всегда сможем иметь детей.

Алисия чувствовала себя уютно в надежных объятиях Трэвиса.

– Тебе все равно, будет ли у тебя сын – продолжатель твоего рода? – поинтересовалась она.

В его ответе прозвучала горечь:

– Лучше, если его у меня не будет. Мое существование и так создает слишком много проблем. Думаю, обе мои семьи вздохнули бы с облегчением, если бы наш род на мне и закончился.

– Трэвис! – Пораженная Алисия вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать, что же его терзает, но, как и следовало ожидать, ответа не нашла. – Ты не должен так думать.

Обнаженному Трэвису не хватало только боевой раскраски, чтобы выглядеть настоящим дикарем. Стиснутые челюсти подчеркивали высокие скулы и черные глаза, и сейчас в его лице не осталось ничего джентльменского.

– Поверь мне, Алисия. Члены семьи моего отца были весьма рады моему решению вернуться к индейцам, а семья моей матери не расстроилась, узнав, что ухожу от них. Тебе не грозят распри с моей родней. Ты собираешься выйти замуж за паршивую овцу, а не войти в одну из двух семей.