Текст книги "Аниме Взрыв. Что? Почему? Вот это да! Феномен японской анимации"

Другие условности манги/аниме являются более характерными для культуры Японии. К ним относятся:

• почесывание затылка при смущении;

• появление гигантской капли пота (не следует путать со слезой) или видимые очертания X на виске персонажа во времена стресса;

• кровотечение из носа при сексуальном возбуждении;

• большой мокрый пузырь, выходящий из носа персонажа, обозначающий, что персонаж спит;

• вытянутый кулак с вытянутым мизинцем – это жест (обычно у героев мужского пола), указывающий на то, что говорящему или субъекту, которому он относится, «повезло»[44]44
  Иллюстрацией этого жеста является эпизод из манги «Доходный дом Иккоку». Годай уходит из этого дома из-за недоразумения; к моменту исправления ошибки возникает новая проблема: появился еще один жилец, и Кёко отказывается сдавать ему его старую комнату. В поисках места, где можно остановиться, он приходит в квартиру его друга по колледжу Сакамото. Годай стучит в дверь; он слышит, как кто-то бегает и шумит в квартире. Дверь приоткрывается, и в щелку мы видим лицо Сакамото и его руку с вытянутым мизинцем. Смысл ясен: «У меня здесь девушка, и мы сейчас немного заняты…» Персонажу было бы неудобно говорить так много слов, и это поставило бы девушку в неловкое положение. Значение ситуации передается без слов, с помощью жестов.


[Закрыть];

• если персонаж (обычно женщина) улыбается и высовывает язык, часто при этом с закрытыми глазами, то он посылает зрителю определенное сообщение: «Разве я глупа?» Есть много примеров этого:

• в начале пятого сезона «Сейлор Мун» так делает Ами, книжный червь среди сейлор-сенши (команды в матросках), которая уткнулась носом в очередную книгу. На этот раз, однако, она роняет книгу, и мы видим рожок с двумя шариками мороженого;

• в одном из эпизодов «Милашки Хани» (Cutey Honey) есть андроид, являющийся репортером, пытающимся найти связь между рок-певицей и вторгающимися монстрами. Когда рокер застает Милашку Хани в гримерке, она бросается к певцу и признается ему в любви. Певец выталкивает Милашку Хани из гримерной, хотя потом андроид говорит себе: «Даже приятно». Улыбка и язык – сигнал аудитории о том, что «симпатию» к любви девушки не следует воспринимать всерьез;

• Кон Сатоси в «Актрисе тысячелетия» (Millennium Actress) – это, среди прочего, попытка рассказать о жизни и творчестве Фудзивары Тиэко, знаменитой японской кинозвезды. Она начала свою карьеру в 1937 году в возрасте четырнадцати лет, когда руководитель студии нашел ее и решил дать ей роль в частично романтической, частично националистической пьесе, которую собирались снимать в оккупированной Маньчжурии. Спустя много лет Тиэко рассказала документалисту о том, что она просто хотела поехать в Маньчжурию, чтобы увидеться с одним радикально настроенным студентом, в которого она по уши влюбилась. Она согласилась играть, хотя ее совершенно не интересовали политика или кино. Она прервала рассказ, высунув язык. На самом деле именно так она дала понять, что все это глупости, так как девушка, которая на самом деле не заботилась об актерской игре, в следующие несколько десятилетий стала кинозвездой большой величины.

Все эти условные жесты указывают аудитории не только на то, что происходит (или вот-вот произойдет), но и как к этому относиться, посредством пробуждения в памяти аналогичных ситуаций в предыдущих аниме. Это вовсе не спойлеры того, что касается сюжета, но они по-своему помогают.

Сцена во время начальных титров «Девяти принцесс» – сериала 1999 года о женской бейсбольной команде, бросающей вызов своим коллегам-мужчинам, тоже наглядно демонстрирует это. Сериал построен вокруг Кавасаки Рё, уникальной пятнадцатилетней подающей, которая, по-видимому, унаследовала точные броски левой рукой от своего отца, который также был питчером профессионального уровня (и который погиб в дорожно-транспортном происшествии, когда Рё было пять лет). В кадре в огнях стадиона видно лицо Рё, покрытое грязью и мокрое от слез, но это слезы радости, потому что она смотрит в небеса. Любой, кто знает спортивные манги или аниме, понимает, что происходит: битва окончена, одержанная победа досталась нелегко, и девушка «общается» со своим отцом.

Отнесись авторы к этой сцене небрежно или цинично, она не имела бы и половины той силы, которую несет. Однако этот отрывок сигнализирует аудитории, что, несмотря на препятствия, с которыми сталкивается Рё как в спортивном, так и в личном плане, будет побеждать справедливость[45]45
  Одна только личная сфера может стать довольно сложной; привычный романтический треугольник в наши дни превращается в простую геометрию. В «Девяти принцессах», например, Рё вскоре обнаруживает, что ей приходится выбирать между мальчиком, живущим по соседству, и бейсбольным феноменом в средней школе, который взял ее в команду; бейсбольный феномен, тем временем начинает заниматься СМИ, чтобы быть кавалером школьного теннисного феномена… И так далее.


[Закрыть]. Это подтверждение того, что аудитории следует понять больше, чем показано, в том числе и то, что (как ни странно) по мере взросления девушке придется справляться с проблемами японского общества.

Глава 3
Социальная сеть и одинокий волк

Повседневная жизнь в Японии – это сложная сеть семейных отношений, социальных ролей и даже языка. Популярная культура, в том числе аниме, помогает обществу ориентироваться, даже когда оно фокусируется на благородных и героических одиночках.

У всякой культуры есть свои доминирующие мифы, основные верования, которые являются почти религией. Американская культура, например, отрывается от своих европейских корней в части американского убеждения – почти догмата – в том, что обычные, простые люди обладают врожденной мудростью, несравнимой с элитой власти. Оно проявлялось различными способами как в первом независимом акте политического инакомыслия в Америке (Восстание виски, 1794), так и книгами вроде «Приключения Гекльберри Финна». Торжество здравого смысла над утонченностью и цивилизацией было в основе нескольких телесериалов: «Жители Беверли-Хиллбилли», или «Жители Беверли-Хиллз» (The Beverly Hillbillies), «Настоящая Маккой» (The Real McCoys), «Уолтоны» (The Waltons), «Шоу Энди Гриффита» (The Andy Griffith Show), «Симпсоны» (The Simpsons), и даже «Принц из Беверли-Хиллз» (Fresh Prince of Bel Air). Но американские мифы – это тема для другой книги.

Японские мифы устоялись и отшлифовались, поскольку японская культура примерно в десять раз старше американской. Влияние на культурную мифологию Японии оказывают многие факторы – от религии до политики, но можно утверждать, что доминирующей силой является жилищный вопрос.

Возьмите половину населения Соединенных Штатов (или около 135 миллионов человек[46]46
  По данным на 2020 год – 164,8 млн (прим. редактора).


[Закрыть]) и ограничьте их тремя штатами на западном побережье: Вашингтон, Орегон и Калифорния. Это перенаселение поможет представить, что такое жизнь в Японии. Большая часть площади этого островного государства занята горами, непригодными для сельского хозяйства или торговли, и каждый год зеленых насаждений становится все меньше и меньше. Следовательно, понятие приватности (частной жизни) в Японии всегда сильно отличалось от того, что было на Западе. Люди в Японии исторически жили очень близко друг к другу, традиции архитектуры обычно предполагали использование тонкого дерева и бумаги для внутренних стен, так что у людей никогда не было ощущения настоящего уединения.

В этой культуре идентичность человека возникает из принадлежности к группе, а не просто из его самостоятельного эго.

Все начинается с семьи. Она стоит в Японии на первом месте, и это символизирует важность членства в ней. В прежние времена браки, заключавшиеся посредством переговоров между кланами, случались так же часто, как и браки по любви. Даже в современных условиях членство в группах является важной частью жизни в японском обществе. Все социальные общности, начиная со школы, которую посещал, и заканчивая фан-клубами, соединяются и становятся частью формулы жизни, выраженной в словах «он» (обязательство, долг) и «гири» (честь). «Каждая группа, – пишет Т. Р. Рид, – имеет право на преданность со стороны других членов, и это, по существу, определяет японскую жизнь. Группы, к которым вы принадлежите, составляют то, кто вы есть»[47]47
  Т. R. Reid, Confucius Lives Next Door: What Living in the East Teaches Us About Living in the West (New York: Vintage Books, 1999), 74.


[Закрыть]. Хорошие дела скорее становятся частью общей ценности социального взаимодействия, чем поступки, совершенные ради какой-то морали или чего-то еще. Если кто-то это сделает непосредственно для вас, то у вас появляется обязательство вернуть услугу; если вы этого не сделаете, вы обесчещены. Это имеет этические последствия, которые отличают повседневную жизнь в Японии от жизни на Западе, где предполагается, что групповая принадлежность занимает второе место после свободной воли человека.

Японский язык может прощать ошибки, как только установлена связь. Однако некоторые концепции, включая совместное обучение для девочек и мальчиков, а также равные права для людей с ограниченными возможностями, пришлось вводить в Японию с Запада.

Нельзя сказать, что японцы холодны, отнюдь нет. Большинство примеров в этой книге покажет, что у японцев, в их поп-культуре, существует предпочтение по отношению к историям, в которых преобладают эмоции, а не действие. Различие между «влажным» и «сухим»: первое подразумевает эмоциональную близость, последнее – «сохранение сдержанной дистанции»[48]48
  Reid, p. 69.


[Закрыть]. Когда речь заходит о социальном взаимодействии, все остается довольно «сухим», если связь не установлена со временем, или такая близость кажется естественной в этих обстоятельствах.

Два примера из «Доходного дома Иккоку» Такахаси Румико прекрасно иллюстрируют это. В одном эпизоде Годай – вопреки домашним правилам– приносит в свою комнату котенка[49]49
  Rumiko Takahashi, «Куоко to Soichiro,»Maison Ikkokus (Tokyo: Shogakukan, 1983), 63. Как показывает название этого эпизода [ «Кёко – Соичиро»], на самом деле это так называемая ситуация «поворот-честная игра». В конце концов собаку Кёко зовут Соичиро, в честь ее покойного мужа.


[Закрыть]. Его друг Сакамото уезжает домой на каникулы, и Годай соглашается присмотреть за его кошкой, которую Сакамото назвал Кёко, так как он большой поклонник актрисы Мано Кёко. Годай беспокоится, что произойдет, если он назовет кошку по имени, так как его управляющую зданием тоже зовут Кёко. Совет Сакамото прост: не зови кошку по имени.

Конечно, это легче сказать, чем сделать, и когда один из жильцов подслушивает, как Годай разговаривает с Сакамото по телефону о «Кёко», не добавляя при этом к имени вежливого «-сан» (невежливая форма обращения, известная как «йобисуте»), он говорит, что ему кажется, будто Годай находится в чересчур фамильярных отношениях с управляющей зданием.

Когда жилец подслушивает, как Сакамото говорит, что «каждую ночь Кёко забирается» к нему «на футон[50]50
  Диван (прим. переводчика).


[Закрыть] и спит» с ним, то беспокойство Годая о проблеме с именем принимает по-настоящему комический оборот.

На другом конце шкалы находится финальный эпизод «Р. S. Иккоку-кан», в котором Годай женится на Кёко после семи лет ухаживания[51]51
  «P.S.Ikkoku-kan», Rumiko Takahashi, Maison Ikkoku 15 (Току о: Shogakukan, 1987), 191.


[Закрыть]. На празднике после традиционной синтоистской церемонии Годай произносит ожидаемую речь с благодарностью всем за то, что они пришли и поддержали семейную пару в ее надеждах на будущее. Когда речь заканчивается в драгоценный момент, который является одним из лучших проявлений манги и подводит итоги деятельности японского общества, а также человеческого сердца, Годай начинает говорить гостям: «Я и Кёко-са…». Он останавливается, понимая, что сказал, и, поправившись, продолжает: «Я и Кёко».

И это преодоление не просто маленький мостик; до этого момента, даже обращаясь к ней напрямую, он обычно называл ее канринин-сан (kanrinin-san — «управляющая зданием» плюс вежливый суффикс), следуя общепринятому японскому обычаю называть людей по их должностям. Опять же, эта ситуация – определение по членству в группе, в данном случае по профессии или карьере. И даже в страсти добрачного секса он все еще зовет ее «Кёко-сан». Точно так же Кёко потом, целуя Годая, говорит ему: «Правда в том, что уже долгое время я влюблена в Годай-сан» (Honto wa пе, zutto тае kara, Godai-san по koto data no). Она не только обращается к нему по фамилии (она никогда в манге не использует его имя Юсаку), но и говорит о нем в третьем лице. Нам, привыкшим к непринужденной и даже грубой неформальности на Западе, это может показаться странным, но в Японии это весьма естественный способ общения.

Уровни вежливости – и как неосведомленный западный человек будет иметь с ними дело – часть стиля отношений пилотов «Евы» в «Евангелионе». Икари Синдзи – сын Икари Гендо, командира проекта «Ева». Его два товарища-пилота (обе девушки примерно его возраста) обращаются к нему по-разному, что можно объяснить их национальностью. Таинственная Аянами Рей называет его «Икари-кан»[52]52
  Использование Рей обращения «Икари-кан» является примером недавнего движения к своего рода демократичности. В течение многих лет «-кан» был суффиксом, использующимся мужчинами аналогичного положения, такими как одноклассники или коллеги. До недавнего времени мальчики обращались к девочкам, используя уменьшительный суффикс «-чан», в то время как от девочек ожидалось, что они будут использовать «-сан» по отношению к своим одноклассникам мужского пола. Обращение мальчиков и девочек друг к другу с помощью «-кан» является шагом к сексуальному паритету, но при этом сохраняется идентичность группы.


[Закрыть]. (Кстати, нет никаких шансов на то, что Синдзи путают с отцом, которого зовут также; отца бы называли с указанием на должность – командир Икари.) Лэнгли Аска, наполовину немецкого происхождения и выросшая в Америке, не озабочена такими тонкостями. Она обычно, обращаясь к нему, говорит «Синдзи-кан», если она в хорошем настроении, а если нет, то «бака Синдзи» («Синдзи, ты идиот»).

Если Аска хочет быть грубой, то ей не нужно называть Синдзи идиотом: достаточно просто использовать его имя. «В Японии, – указывает Рид, – по имени можно обращаться к тому, кто примерно вашего возраста и кого вы знаете с дошкольных лет. Но, как правило, в этом благопристойном обществе это слишком интимно… чтобы говорить о ком-то, кого ты знаешь лет десять или около, называя его по имени»[53]53
  Reid, р. 69.


[Закрыть]. «Синдзи-кан» – довольно плохое обращение к новому знакомому; отбрасывание «-кан» является хрестоматийным примером йобисуте.

В интервью с журналом «Анимерика» (Animerica) мангака, работающая в жанре сёдзё (манга для девочек) Сайто Тихо, входящая в команду Be Papas, создавшую «Юную революционерку Утэну», предлагает философию жизни, которая почти нигилистически индивидуалистична, правда, в последнюю минуту она возвращается к традиционному для Японии пониманию того, как другие влияют на твою жизнь и наоборот: «Когда я была ребенком, я думала, что мир – это прочное место: я жила в нем, и все, что я делала, представляло собой опыт в существующем мире. Но позже я поняла, что есть люди у власти, которые пытаются изменить мир в соответствии с их собственными желаниями. Это справедливо не только для такого маленького мира, как домашнее хозяйство, но и для такого крупного образования, как общество. Эти представители власти способны изменить мировую этику и мораль и использовать их в качестве своих инструментов. Итак, в тот момент, когда я поняла, что мораль меняется теми, кто находится у власти, я почувствовала себя свободной. Так как ограничения на меня как на женщину были наложены людьми, а не вселенной, я поняла, что у меня нет ограничений. Являясь человеческим существом, я буду делать то, что мне нужно, чтобы стремиться к счастью, независимо от ограничений других: именно в стремлении я становлюсь самодостаточным человеком. Однако я не могу действовать так, как хочу, потому что мне приходится общаться с другими людьми и взаимодействовать с обществом, но, принимая во внимание других людей, все равно можно найти свой собственный путь к счастью»[54]54
  «Chiho Saito and Kunihiko Ikuhara», interviewed by Julie Davis and Bill Flanagan. Animerica 8, no 12: 9.


[Закрыть].

Даже революция, похоже, имеет свои пределы.

Высокий уровень вежливости во всех социальных взаимодействиях в Японии приводит к некоторым недоразумениям. Президент Клинтон встречался с президентом России Ельциным в 1994 году. Самая известная оплошность заключалась в следующем: когда зашел разговор о японском премьер-министре, Клинтон предупредил Ельцина, что «Он говорит „да“, когда имеет в виду „нет“». Нельзя говорить, что японцы – нация лицемеров. Но здесь слово «нет» иногда считается слишком прямолинейным.

Конечно, в японском языке существует слово «нет», но его использование регулируется сетью социальных обязательств. Эта сеть обуславливает одну из самых сложных вещей, которую многим жителям Запада, изучающим японский язык, трудно понять: словарь и даже грамматика могут меняться в зависимости от возраста, пола и социального положения по отношению к собеседнику в разговоре. Уровни вежливости как таковые не преподаются и самим японцам, потому что они японцы; эти уровни являются константами в обществе, и им учатся, как и кланяться, на примерах с колыбели.

Автомобильная компания «Ниссан» (Nissan) выпустила серию книг под названием «Деловой японский язык» (Business Japanese), стремясь объяснить корпоративную культуру Японии, а также ее язык. Книги предупреждают западного человека, участвующего в переговорах, об этом. Хотя ему/ей может показаться, что японские «коллеги все это время давали» им «так мало указаний о том, как продвигаются переговоры», на самом деле сигналы ясны для того, кто их понимает. Такие фразы, как «Ну, я не знаю…» или «Наш департамент не может в одиночку принять решение по этим вопросам…» или даже мертвая тишина имеют одно и то же значение: нет. Участнику переговоров также не следует предполагать, что на решение наложили вето на месте: дело здесь в верности коллективной этике, когда завуалированное «нет» «отражает [мнение] начальства, с которым подробно проконсультировались перед встречей»[55]55
  International Division of Nissan Motor Co., Ltd., ed., Business Japanese: A Guide to Improved Communication, 2^nd ed. (Tokyo: Gioview Co., 1987), 276.


[Закрыть]. Этот консенсусный подход проиллюстрирован в эпизоде аниме 1995 года, основанном на романтической манге для подростков «Мальчик-мармелад» (Marmalade Boy), созданной Ёсидзуми Ватару. Эта история о зарождающейся любви (и препятствиях на ее пути) между Юу и Мики. Однако структура всей этой истории весьма необычна и могла бы послужить Коулу Портеру основой для целого мюзикла.

Несмотря на то, что Юу и Мики знали друг друга, их родители никогда не встречались. По крайней мере до тех пор, пока они все не отправились в отпуск на Гавайи. Поворот судьбы нарушил привычный уклад жизни всех заинтересованных лиц, так как родители Юу и Мики решили развестись, чтобы снова вступить в брак с супругом из другой семьи! А в довершение всего они решают, что, вернувшись в Японию, им всем будет лучше жить в одном большом доме!

Это новая ситуация сильнее всего негативно влияет на Мики: Юу теперь ее сводный брат, а также сосед по дому, что усложняет любое развитие любовного романа. Взрослые замечают, что она несчастна, и решают действовать. Они разыгрывают изощренную драку, которая грозит разлучить семьи. Конечно, когда все выглядит так, будто семьи вот-вот расстанутся, Мики решает, что на самом деле ей не стоит возражать против нестандартной жизненной ситуации, и мир восстанавливается.

В конечном итоге цель – это гармония, или «ва» (wa). Вот почему взрослые не просто велели Мики принять их правила или волю большинства. Ва – это не вопрос демократии или преимущества большинства; речь здесь идет о консенсусе, о том, чтобы все члены группы согласовано работали над одной и той же целью. Проблема неизбежно бы возникла, если бы у Мики имелись скрытые планы, или если бы с ее недовольством новыми условиями жизни не разобрались. Она вернулась в лоно семьи, и гармония была достигнута.

Однако гармонию нельзя навязать, и попытки сделать это могут принести больше вреда, чем пользы. Об этом говорится в одной из сюжетных линий аниме для девочек про бейсбол «Девять принцесс». Перед зрителями проходит несколько историй игроков, набранных для уникальной бейсбольной команды средней школы для девочек «Киса-раги»; последняя – это история левого игрока Адзумы Юки. Тихая и отстраненная, она блестящий отбивающий и полевой игрок, но она почти ничего не говорит – ни слова – и даже не улыбается. Кажется, она едва ли связана с реальностью. В конце концов мы узнаем, почему.

Еще в младших классах средней школы Юки считалась звездой своей команды на чемпионате по софтболу среди юниоров, и ее признали лучшим игроком в команде «Канто». Она была талантлива, радовалась своим способностям, и это огорчало ее товарищей по команде. Она отличалась врожденной застенчивостью, но другие решили, что она зациклена на себе. Ее товарищи считали себя частью команды-победительницы, но Юки, казалось, не хотела разделить с ними радость от игры, а тем более от победы. Как только чемпионат закончился, члены команды разрезали форму Юки и сказали ей, что она больше не будет с ними играть.

Юки поговорила со своим отцом, который повел себя эгоистично и холодно; в ответ на слова Юки, он спросил, не померещилось ли ей. Несмотря на все свои таланты, Юки впала в такое отчаяние, что попыталась покончить с собой, однако у нее не получилось это сделать. Родители отреагировали грубо – они начали жаловаться на «нервную дочь», за которую им стыдно. Единственным спасением Юки стала Фифи, инопланетянка, которая однажды явилась ей и сказала, что будет ее другом. Все остальные видят в Фифи куклу, сделанную из бутылочек из-под чистящих средств для труб, но Юки считает, что это ее единственный друг. Когда команда «Кисараги» отправляется на горный курорт, чтобы потренироваться там в выходные, Юки теряет куклу в лесу. Она снова почти отгораживается от людей, пока другие не убеждают ее, что в процессе становления команды все они сделались друзьями. Если Юки в прошлом чувствовала себя одинокой, то сейчас она узнает, что ее товарищи по команде готовы помогать девушке, они доверяют ей, и она может помочь им в трудной ситуации. То, что Юки усваивает этот урок, мы узнаем по нескольким подсказкам: она видит Фифи, которая говорит, что ее миссия выполнена, и она возвращается в свой мир. В первой решающей игре на чемпионате Юки постоянно держалась особняком, но в финальной ситуации перед ударом, она поворачивается к другим девушкам и улыбается; и, несмотря на то что питчер пытаетсяпробить «бин-болл», Юки, в прошлом феноменально игравшая в софтбол, подставив биту, блокирует мяч. Это совсем не эффектная игра в бейсбол, но именно такой удар сейчас нужен команде, пока энергичный раннер крадет базу.