Текст книги "Бесценное наследство"

Глава 6

Ванесса и Чейз подошли к дверям гардеробной. Ванесса вздохнула: закрыто. Чейз дернул ручку. Она поддалась.

– Мы быстро. Пойдем.

– Но что, если…

– Придет Снежная королева – хранительница пальто? Это случится не сразу. Но… в любом случае надо поторопиться.

– Но…

– Ты всегда все делаешь правильно, Ванесса?

– Нет.

– Тогда вперед! – Он уже нырнул в темноту.

Этого оказалось достаточно.

На один короткий миг они погрузились в кромешную темноту, пока фонарик айфона Чейза не высветил черты его лица.

– У тебя номерок?

Она протянула ему жетон с цифрой, внимательно вглядываясь в ряды вешалок.

– Не вижу никакой системы.

– Позволь мне. – Он взял у нее номерок, слегка коснувшись ее пальцев, и тут же опасная искра пробежала по ее коже.

Как и прежде, она постаралась проигнорировать вспышку, понимая, что делать это становится все труднее.

«Ты не можешь. Не должна».

Но, боже, как она этого хотела! Пока он разыскивал их пальто, Ванесса продолжала бороться со своим подсознанием. За последние часы она многое узнала о Чейзе Харрингтоне: о его выдающихся достижениях, о его баснословном состоянии. Когда он появлялся в комнате, присутствующие заметно оживлялись, и, совершенно очевидно, ее приход в его компании возбудил немало любопытных вопросов.

Ванесса не особо беспокоилась насчет того, что могут поползти разного рода слухи. Гораздо большее беспокойство ей доставлял сам Чейз. Она никак не могла понять, что именно настораживает ее. Словно не хватало нескольких кусков пазла, самой важной информации, которая позволит ей понять его до конца.

Она должна была понять, как так получилось, что ее безумно тянет к парню, который олицетворяет собой тот образ жизни, который она оставила в прошлом.

Нет, Чейз резко отличается от таких, как Джеймс, с которым она встречалась пару недель, когда ей было восемнадцать.

– Знаешь, в течение долгих двадцати семи лет меня постоянно сравнивали с моей более умной и более красивой старшей сестрой, – сказала она наконец.

Чейз остановился и кинул на нее взгляд через плечо.

– В течение двадцати семи лет от меня ожидали, что я буду вести себя, выглядеть и думать, как все представители семьи Пэртридж. А именно буду изучать право, отлично учиться и после получения диплома пойду работать в фирму родителей. И через десять лет мне предложат партнерство, если я приведу достаточное число правильных клиентов и буду работать по пятнадцать часов семь дней в неделю.

– Некоторые убили бы за подобную возможность, – сказал он.

– Да, несомненно. Но… – Ванесса вздохнула. – Мне всегда нужно было нечто другое. Я хотела учить, обзавестись собственной семьей, чтобы жить по-настоящему, а не только заниматься карьерой. Построить собственную жизнь – не такую, которую запланировал для меня мой отец.

– А Дунбар входил в твои планы другой жизни?

– Сначала мне показалось именно так. – Она увернулась от его внимательного взгляда. – Дилан не был любителем рисковать. Он всегда по нескольку раз проверял, настолько надежно пристегнут ремень безопасности. И по иронии судьбы погиб в авиакатастрофе на другом конце света.

– В Индонезии вроде?

Ванесса кивнула:

– Старый самолет, непроверенная система безопасности. Я так и не поняла, как он там оказался. Слишком много неопределенного.

– Может, он проводил исследование другой культуры? Или встречался с шаманами для спиритического сеанса?

– Вряд ли. Ему не надо было спрашивать духов, чтобы понять свою суть.

– Ты не очень-то вежливо отзываешься о нем как о человеке.

Она нахмурилась:

– Я ничего такого не говорила.

– Но имела это в виду.

– Когда я сказала ему о беременности, он сбежал.

– Он оставил тебя с двумя детьми без финансовой поддержки? Он не хотел иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоими детьми?

О, как же жестоко звучали слова правды, высказанные вслух! Ванесса не знала, что сказать. Она рискнула, а Дилан оказался трусом.

– Он всегда говорил, что не хочет иметь детей. А я ему не верила. Ну, то есть как можно поверить в подобные слова, услышанные от человека, который писал бесподобные детские книги? От бывшего учителя английского языка и безусловно талантливого писателя? Писателя, которого называют голосом поколения и который покорил читателей всего мира? – Она покачала головой. – Как можно не любить детей и писать о них и для них? Люди обожали его, готовы были пойти за ним куда угодно, словно крысы, зачарованные игрой на дудочке Крысолова. Я наблюдала это каждый день.

«Правда, со стороны, помнишь? Он никогда не появлялся на публике вместе с тобой».

А она позволила себе наивно полагать, что именно она станет женщиной, способной изменить его.

– Талант и глупость – не всегда взаимоисключающие понятия, – сказал Чейз. И затем добавил: – Вспомни своего Джеймса.

– Джеймса Блумберга? Он вовсе не мой.

– Но ведь было дело?

Ванесса вздохнула:

– Мне было восемнадцать. Мы два раза встречались, и все это время он говорил только о себе. И, – добавила она, прищуриваясь, – к тому же каждый платил за себя.

Чейз не сдержался. Она выглядела так напряженно и расстроенно, что смех вырвался сам собой.

– Чейз! Это не смешно!

– Конечно нет. Прости. – Он потянулся за ее спину и снял с вешалки ее пальто. Немного подумав, она нырнула в рукава.

– Он пытался подмазаться к моему отцу через меня. Один из многих, с кем мне пришлось иметь дело в свое время.

– Пока ты не сбежала.

Она с грустью посмотрела на него:

– Именно. Когда я сообщила родителям о беременности, они были в бешенстве. А когда я отказалась назвать имя отца, они долго кричали на меня.

– Но почему ты не сказала?

Ее глубокий вздох прокатился эхом по замкнутому пространству.

– Ты не знаешь Алена Пэртриджа. Для моего отца весь мир окрашен в черное и белое, других оттенков просто не существует. Он обожает закон. Когда что-то неправильно – это неправильно. Он бы подал в суд, чтобы вытребовать алименты от Дунбара, несмотря на мои чувства. Можешь себе представить, какой шум бы поднялся. Я хотела, чтобы жизнь моих детей началась спокойно, чтобы они не стали всемирно известными незаконнорожденными наследниками Дунбара. Мой отец наговорил тогда много лишнего, чего я никогда не смогу ему простить. И я убежала. Ото всего.

И Чейз понял, о чем именно она говорила. Она не просто отвернулась от родителей, проживающих в викторианском особняке в Вашингтоне, но порвала связи со всей семьей. С той жизнью, которую вела до беременности. Оставила позади весь комфорт, знакомое ей окружение и роскошь богатых людей.

Она закрыла дверь в прошлое, как и он.

– Но у тебя не возникало желания отстаивать права на поместье Дунбара?

– Нет. Если бы он хотел что-то оставить мне, он упомянул бы об этом в своем завещании.

– И все-таки… Тебе должно было быть очень трудно. Особенно в период беременности.

– Да, было. И сейчас не просто. Но это было лучшим решением в моей жизни. Ты тоже поступил так? Оставил все позади?

Она его искушала… но – нет. Ему показалось, что он почувствовал, как вибрирует в воздухе ее неподдельное любопытство, подгоняемое глубинным интересом к его личности. Но то, что она задала этот вопрос, еще не означает, что он выдаст ей свои тайны. Недоверие было его верным компаньоном на протяжении долгих лет, и он не собирался менять свои привычки.

Чейз повернулся за своим пальто.

– Как и в твоем случае, жизнь не клеилась. Я принял сознательное решение все поменять.

– Превратиться из провинциального мальчугана в миллиардера – владельца хедж-фонда? Вот это – перемена.

– Я чертовски много работал. – Наконец он поднял глаза и увидел на ее лице выражение, значение которого постоянно ускользало от него.

– Судя по тому, что я узнала сегодня, ты много денег отдаешь.

Чейз неопределенно повел плечами. Этот ответ начинал раздражать Ванессу. Почему он так скрытен, когда любой другой мужчина с подобной биографией созвал бы пресс-конференцию и разместил свою историю на главном развороте «Нью-Йорк таймс»?

Ей стало ясно, что она не получит больше ответов, пока не проявит откровенность сама.

– Я встретилась с Дунбаром на фирме родителей, – тихо сказала она. – Я делала исследование для одного из адвокатов, работающих в сфере шоу-бизнеса, и столкнулась с ним. Тебе надо поправить пальто, – добавила она, кивая на его воротник.

Он поднес руки к шее, а она продолжила:

– Он куда-то сразу убежал, хотя то, что я узнала его, явно ему польстило. Он пригласил меня к себе, а я, как ярая его поклонница, согласилась. Все закончилось постелью. Наш роман продолжался полгода. Нет, не получилось… Позволь мне. – Ванесса притронулась пальцами к его пальто, поправляя завернувшийся воротник. Затем удовлетворенно улыбнулась и тут же застыла, зацепившись взглядом за бездонную глубину его глаз.

«Осторожно, Нэсс. Ты ходишь по краю пропасти».

– Но зачем тебе все-таки рукопись?

– Для Эрин и Хезер, – ответила она без заминки. – Дилан ничего им не оставил, не признал своего отцовства. У меня не сохранилось никакой вещественной памяти о нем: ни записок, ни подарков. У нас даже нет ни одного совместного фото, чтобы показать девочкам, когда они вырастут и начнут задавать вопросы. Я хотела, чтобы у них была память, приносящая утешение на протяжении всей жизни. Дилан всегда делал записи в черновиках, не имеющие отношения к содержанию книги, отражение своего видения мира. Я надеялась, что эти записи помогут им понять его внутренний мир, оценить, каким человеком он был. – Возможно, понять, почему он их оставил. Она замолчала, проглотив последнюю фразу, прежде чем горькие слова сорвутся у нее с языка. – А ты, Чейз? Что на самом деле двигало тобой?

Она видела, как он раздумывает. И это немало значило для нее, учитывая, что у него не было веских причин доверять ей.

– Ты слышала о фонде «Загадай желание»? – произнес он наконец.

– Фонде, который выполняет пожелания неизлечимо больных детей?

– Именно.

Ванесса выдохнула:

– Невероятно дорогое желание.

– Именно его я хотел выполнить, без шумихи. Без комментариев.

– Но…

– Никаких но.

– Но если без шумихи, наверное, речь идет о близком знакомом?

– Ванесса, – предупредил Чейз, – я не хочу больше об этом говорить.

– Это твой знакомый? Это…

Тихо выругавшись, он внимательно посмотрел ей в глаза и снова почувствовал разряды электричества. На этот раз он чувствовал еще большую опасность, учитывая то, что они находились одни в темноте и говорили на откровенные темы.

– Я поняла. – Ее глаза расширились от удивления. – Я знала, что у тебя были личные мотивы.

Он яростно дышал совсем близко от ее лица.

– Господи, Ванесса, почему ты просто не можешь удовлетвориться моим ответом и поменять тему?

– Э, нет… – Она покачала головой. – Ты не можешь просто сказать такое и потом…

Он протяжно застонал, и его губы обрушились на ее рот, заставив ее потерять окончание фразы, затем обрывки мыслей и, наконец, остатки дыхания.

Губы, которые казались ей такими мягкими, были очень настойчивы. Они впились в ее рот, словно наказывая ее за дерзость, его рука прижалась к ее затылку, не давая ей шанса улизнуть.

Внутри ее закипел справедливый протест, но в долю секунды он испарился. Чейз окутал все ее органы чувств: его запах, жар его тела, его губы. И пока его губы блуждали по ее губам в ожидании ответной реакции, ее сердце учащенно забилось, заставляя кровь бурлить в ее венах и почувствовать знакомое предвкушение наслаждения в самых интимных уголках ее тела.

И вот, к их общему удивлению, Ванесса растаяла в его объятиях и ответила на его поцелуй. Она открыла губы и позволила его языку проникнуть внутрь, и его удивленный шепот отозвался эхом на кончике ее языка. Она не смогла сдержать тихий стон, когда он прижал ее ближе, и она почувствовала огонь его твердого тела, когда он прикоснулся к ее животу. Она взяла его лицо в руки и оторвалась от его губ.

– Чейз!

Его бездонные глаза, казалось, смотрели куда-то вдаль.

– Да?

– Мы в гардеробной.

– Я знаю.

Тепло, охватившее их соприкасающееся тела, все сильнее разжигало желание страсти. Ей так хотелось забыть обо всем, но вместо этого она сделала решительный шаг назад.

– Это общественная гардеробная. Сюда могут войти в любой момент.

Мгновение спустя он усмехнулся и провел рукой по волосам.

– Ты права. Нам это не нужно.

«Наконец-то».

Тогда почему разочарование сжигало ее предательской горечью?

Она сделала глубокий вдох, но его так и не хватило, чтобы компенсировать недостаток воздуха в легких.

– Чейз, мне кажется…

– Нам стоит уйти.

Ванесса кивнула, понимая, что не сумеет подобрать нужных слов, потому что в горле застрял ком неожиданных слез. Это глупо. Она никогда не была сентиментальной.

Ванесса выпрямила спину.

– Готов?

Он кивнул, и она открыла дверь.

Им в лицо брызнул поток света, сопровождаемый гулом голосов в зале. Ванесса несколько раз моргнула, приветствуя мир, который совсем не изменился, словно пару минут назад она не таяла в страстном поцелуе с Чейзом Харрингтоном в темной гардеробной.

Ожидание автомобиля показалось ей слишком долгим. Она заняла себя, пытаясь согреться и выдувая пар в морозный осенний воздух. Несколько минут назад ей было так тепло и уютно в объятиях Чейза, ласкающего ее губы.

Черт, она что, мечтает о возвращении в гардеробную?

Наконец они оказались в машине, продолжая хранить неловкое молчание.

Он не извинился, но она этого и не ждала. Вряд ли стоит ждать от мужчины, подобного Чейзу, извинений за поцелуй. Наверное, он целовался со многими женщинами. С сотнями. Тысячами. «Неужели я ревную?»

Итак, что удалось разузнать за сегодняшний вечер? Чейз Харрингтон превосходно целуется. У него было нелегкое детство. Он – скрытный человек. Он потратил миллион долларов на предсмертное желание ребенка, который много значит для него.

– Когда ты уезжаешь из Вашингтона? – спросила она наконец, нарушив тишину.

Чейз с любопытством посмотрел на нее:

– В понедельник утром. А что?

– Приходи ко мне на ужин завтра. Если у тебя нет других планов.

На этот раз он слегка нахмурился:

– После всего, что случилось сегодня, ты приглашаешь меня на ужин?

Ванесса повела плечами, благодаря Бога за то, что он смотрит на дорогу.

– У меня такое ощущение, что ты не часто ешь домашнюю еду.

– Чаще всего ужинаю в ресторанах.

– Ну… Ресторанного качества не гарантирую, но мне говорили, что запеченный ягненок у меня получается очень вкусно. Конечно, если ты не испугаешься общества двух беспредельных близняшек.

Когда они остановились на светофоре, он повернулся к ней, и она снова попала в плен его глубокого взгляда.

Большую часть времени он был «обаятельным и очаровательным», и это удавалось ему так же легко, как непринужденно носить дорогой костюм от известного дизайнера. Наверное, он сам не понимает, какой сногсшибательный эффект имеет его улыбка. Хотя если вспомнить их приключение в гардеробной…

«О боже, надо перестать думать о невозможном». Ничего не выйдет. Он живет в Нью-Йорке. Она – работающая мать-одиночка, которая отказалась от светской жизни и от всех преимуществ, которые могут дать деньги. Насколько надо быть безумным, чтобы согласиться на ужин в компании двух непредсказуемых детей?

«Итак, Нэсс, подумай хорошенько. Он никогда не заговаривал об отношениях, да и тебе они ни к чему». Но это не означало, что она не может просто насладиться моментом.

О да, его лицо и тело достойны наслаждения. Он такой… такой мужественный. Он – мужчина во всех смыслах этого слова, такой широкоплечий и грубоватый. Кажется, сексуальность просто льется из него через край. Он совсем не похож на интеллигентного Дилана, который был раздираем неуверенностью в себе и постоянно нуждался в одобрении и толчках вперед.

С Чейзом Харрингтоном можно забыть обо всем. Ни о чем не думать и ничего не анализировать. Пожалуй, он тоже ищет подобных отношений.

– Что? – неожиданно спросил Чейз, бросая на нее беглый взгляд, и Ванесса поняла, что все это время разглядывала его в упор.

«Замечательно!»

– Это просто ужин, – заверила она его и заодно себя.

– Если жизнь меня чему-то научила, так это тому, что редко бывает все так просто, как нам хотелось бы думать.

– Ладно. Тогда не приходи.

– Но я не сказал, что не хочу.

– Так чего же ты хочешь, Чейз?

Он посмотрел на нее, но в темноте она не смогла понять его выражения.

– Я хочу поужинать с тобой завтра вечером. Спасибо за приглашение.

– Отлично.

Глава 7

Воскресным вечером Чейз надел джинсы, белую рубашку с расстегнутым воротником, синий джемпер и длинное пальто. Теперь он был гораздо более похож на одного из парней, живущих по соседству, нежели на владельца миллиардного состояния. Он показал бутылку:

– Я привез вина, хотя не уверен, что ты пьешь.

– Почему бы нет? Проходи.

Он кивнул на дочку, суетящуюся у нее на руках:

– Это Эрин или Хезер?

– Эрин. Обычно она – само спокойствие.

Звонкая дробь их шагов по лестнице эхом разливалась по ее телу, дрожащему от предвкушения. Предвкушения чего? Другого поцелуя?

Чейз закрыл за собой дверь, снял пальто и повесил на свободный крючок.

– Очень вкусно пахнет.

– Запеченный ягненок, – бросила Ванесса через плечо, подходя к Хезер, которая мирно играла погремушкой в манеже. – С овощами и хлебом. Пойдет?

– Отлично. Хочешь, я подержу Эрин?

Она смутилась, но быстро взяла себя в руки:

– Да, конечно.

– Я вырос среди детей и не раз держал малышей на руках.

Она протянула Эрин, которая цепко на него смотрела.

– Ма! Куся! – раздался из манежа голос Хезер.

– Скоро будем кушать, дорогая, – подтвердила Ванесса, наклоняясь, чтобы погладить малышку по голове. – Сейчас накрою на стол, хорошо? Все в порядке, Чейз?

– В порядке.

Улыбаясь, Чейз проследовал за Ванессой на кухню. Эрин молчаливо сидела у него на руках. Боже, малышки такие теплые! Они словно состоят из тепла. Шоколадные кудряшки прыгают вокруг ее лица, как у сестры. Но если Хезер спокойно играет в манеже, Эрин смотрит внимательно и нахмуренно, когда он пытается ей улыбнуться.

Сердце Чейза сжалось от воспоминаний. Сумасшедшая счастливая семья Митча. Они приняли его без осуждения и лишних расспросов. На протяжении долгих месяцев он смертельно боялся того, что овдовевшей матери Митча он надоест и она выкинет его из дома, поэтому делал все, чтобы этого не случилось.

Он мыл, стирал, убирал, присматривал за младшими. И только год спустя страх начал отступать.

Они так и не выгнали его. Он сам ушел – через много лет.

Эрин продолжала смотреть ему прямо в глаза.

Свой пронзительный взгляд она унаследовала от матери. И еще от нее же ей досталась ее горделивая осанка, молчаливый знак превосходства. Это выглядело так мило!

– Будешь крутить парнями как захочешь, – мягко сказал он.

Она засунула палец в рот, переводя взгляд на маму.

– Эх, похоже, ты все еще не втерся ей в доверие, – улыбнулась Ванесса, доставая хлебный нож.

– Игра только началась. Я люблю вызовы.

Ванесса достала широкое блюдо и положила на него разрезанный ростбиф.

– Хватит того, что она не кричит.

– Это точно.

Ванесса рассмеялась, и их глаза встретились. «Дунбар был полным идиотом». Кем же надо быть, чтобы бросить беременную женщину и проигнорировать новость о детях?

– Если ты и дальше будешь ее так сжимать, она все же не выдержит.

– Что?

– Видимо, ты подумал о чем-то очень неприятным, если так хмуришься.

– А, да.

Ванесса выдержала некоторую паузу.

– Расскажи мне о чем-нибудь.

– М-м-м? – Он продолжал улыбаться Эрин, но девочка отказывалась поддаваться его обаянию. Очень чувствительный ребенок.

– Почему ты не женат?

Чейз застыл от удивления.

– Ну, тебе ведь тридцать два года, ты богат, красив, – сказала Ванесса с чуть заметным смущением. – Очевидно, любишь детей…

– Женитьба меня не интересует.

– И по какой причине?

– Она бесполезна, даже если обойти стороной финансовую сторону дела. Зачем все усложнять?

– Ого! – выдохнула она. – Говоришь как моя сестра. За исключением того, что чужие разводы приносят ей деньги.

– Вот именно. Я просто не вижу смысла. Штамп не может сделать счастливым. И когда каждый второй брак распадается…

– Очень оптимистично!

– Это правда. Брак меняет людей. Я видел это бесчисленное количество раз.

– Твои родители были несчастны?

– Да, были. Нет смысла быть с другим человеком, если это не приносит радости. А Дунбар делал тебя счастливой?

Ванесса задумалась.

– С моей стороны здесь была доля преклонения перед его талантом. Он умел быть обворожительным мужчиной. Но больше всего ценил неприкосновенность своей частной жизни. Когда он не был занят рекламной кампанией очередной книги, он предпочитал находиться в одиночестве. Мы никуда не выходили.

– Тебя это должно было огорчать. – Чейз аккуратно поставил Эрин на пол, наблюдая, чтобы она не упала, держась за спинку стула.

– Да, так оно и было. Моя работа тоже от этого пострадала.

– Как это?

– Речь идет о частном колледже в Винчестере. Элитной школе. Там учатся дети политиков, юристов, звезд Голливуда и банкиров. Все учителя при поступлении на работу подписывают контракт о строгом соблюдении моральных и этических норм. Богатые жители Вашингтона не допускают, чтобы их дети попадали в руки «павшим морально» преподавателям.

– Они против того, чтобы у учителей были отношения?

– Нет. Но если бы я продолжала работать, будучи беременной и незамужней, возникло бы немало вопросов. И после всего, что наговорил отец, я решила уволиться. – Она открыла дверь шкафа. – Вина?

– Не откажусь.

Ванесса открыла бутылку, налила бокал ему и полбокала себе.

– У тебя неплохо получается. – Она кивнула на Эрин, которая отцепилась от стула и теперь держалась за его ногу. – У тебя есть братья или сестры?

– Я – единственный ребенок в семье. Моя мама не справилась бы с несколькими.

– Но у тебя есть опыт общения с детьми.

– У моего лучшего друга – Митча – две младшие сестры и три младших брата. Я больше времени проводил у него, чем дома.

– Как много! А ты с ними видишься?

– Нет. – Он кивнул в сторону детских стульчиков. – Посадить Эрин?

– Да, пожалуйста. Я схожу за Хезер.

Интересно, как он умудрился найти близкого друга, если так подозрительно относится ко всему на свете? Ответ очевиден: кроме Митча, у него нет больше близких людей. От этого ей стало грустно.

– Тебе помочь? – спросил Чейз, стоя в дверном проеме.

– Не откажусь, если накроешь на стол.

– Сделаю.

Глядя через плечо, Ванесса наблюдала, как он разговаривает с девочками и улыбается.

Чейз Харрингтон не перестает ее удивлять.

Как обычно, весь ужин был посвящен Эрин и Хезер. Их громкое представление с элементами мусорного взрыва полностью завладело его вниманием. Он смотрел, как она кормит детей, слегка изумленно и очень внимательно. Ванесса постоянно чувствовала его взгляд.

За ужином они говорили на нейтральные темы: в основном о работе. Но когда, наконец, они немного расслабились и она увидела, как напряжение уходит из сведенных недоверием мускулов его тела, она узнала гораздо больше о Чейзе Харрингтоне, настоящем человеке, который скрывался за тщательно отполированной наружностью. Этот парень знал удивительно много о кино и музыке, имел потрясающую память на цифры и факты, а также мог похвастаться сильной волей к победе. Еще он мог автоматически стереть яблочное пюре со щеки Хезер, когда та испачкалась, и девочки чувствовали себя удивительно комфортно в его присутствии.

И все же он оставался загадкой.

Внезапно Ванесса осознала, как ей важно, что он думает по ее поводу. Ей не следовало чувствовать подобное. Он был мужчиной, с которым в обычной жизни у нее не было ни малейшего шанса встретиться. Но каким-то образом он завладел всеми ее мыслями, проник в ее душу, заставил ее улыбаться и задумываться над своим прошлым.

«И еще чувствовать невероятное физическое притяжение и возбуждение». Да, ее очень привлекала возможность понять наконец, кто такой Чейз Харрингтон.

– Так почему ты начала заниматься финансами? – спросила Ванесса, вытирая столик Эрин.

Чейз загружал посудомойку, а она украдкой подсматривала за его широкими плечами и мощной спиной, спускаясь все ниже.

Громкая отрыжка нарушила тишину.

– Умничка, Эрин! – воскликнула Ванесса и снова обернулась к Чейзу: – Твоя семья… у родителей не было особого достатка?

– О, у них все было в порядке.

Увидев ее удивление, Чейз продолжил:

– Мой отец был местной знаменитостью. У него был самый большой магазин кроватей в нашем городе, и его рекламу каждый день передавали по кабельному телевидению.

– Интересно.

– Да, это было нечто. Скажем так, его громкий восторженный голос, звучавший в рекламе, принес мне немало неприятностей в школе.

– О, а что он говорил?

– «Позвольте мне затащить вас в постель!» – выпалил он с забавным техасским акцентом.

– Не поняла?

– Это был его рекламный слоган. Сумасшедший Макс Харрингтон из «Сумасшедших кроватей от Макса». – Он долго смотрел на нее, словно видя, как в ее голове на место встает очередной пазл из его замысловатой биографии, но потом поменял тему. – Увлекаешься оригами? Я заметил две новые фигурки на полке. Птица и медведь, да?

– Коала и большой австралийский зимородок, если точнее. Меня научила этому бывшая домработница моих родителей. Я так отдыхаю после утомительного дня с детьми.

– Очень хорошо получается. Ты, видимо, усидчива.

– Но не могу похвастаться ловкими пальцами. – Они прошли в комнату, где Ванесса посадила Эрин в манеж. – Вышивание и вязание никогда не привлекали меня. Музыкальные занятия я не выношу. Я не умею ни писать, ни рисовать. Поэтому осталось оригами. – Она начала вытирать стульчик Хезер.

Чейз опустил руки в карманы брюк, облокотился на столешницу и так непринужденно начал разглядывать ее квартиру, что внезапно ей ужасно захотелось подойти и прикоснуться к нему. Захотелось понять на ощупь, на самом ли деле его подбородок так тверд, каким кажется, снова вдохнуть его головокружительный мужской аромат. Это все гормоны. Она подняла Хезер, прислонившись щекой к ее теплому телу.

– А как ты развлекаешься в свободное от покупки аукционных рукописей время? – спросила она, опуская дочку на пол.

– Работаю.

– А в свободное от работы время?

– Да в принципе никак.

– А как же со свежим воздухом?

Чейз задумался.

– Я бегаю.

– Просто чтобы развеяться или…

– Я участвовал в нескольких марафонах, когда позволяла работа. Еще я коллекционирую интересные вещи: произведения искусства, скульптуры, книги.

– Книги?

– Первые издания. Это мои вложения. Еще я читаю.

– Мне казалось, ты слишком занят для чтения.

– Ты удивишься, узнав, сколько времени люди теряют в аэропортах. И потом, я люблю книги с тех пор, как научился читать. Важно находить время для того, что приносит истинное удовольствие.

Ванесса кивнула:

– Ты немного не такой, как я думала, Чейз Харрингтон.

– Что именно ты думала?

– Что ты – заносчивый, высокомерный денежный мешок.

Он улыбнулся, скользя по ней разливающимся теплом взглядом.

– Ты тоже другая.

Ванесса подняла брови.

– Твоя очередь.

– Ты – не высокомерная, избалованная, считающая других людей вторым сортом принцесса.

Ванесса подошла к манежу и наклонилась, чтобы поднять Эрин:

– Время мыться и ложиться спать.

И когда она уже решила, что настал подходящий момент для Чейза попрощаться и уйти, он произнес:

– Я сделаю кофе. Будешь?

– Знаешь, ты можешь не оставаться.

– Ты просишь меня уйти?

– Нет… я… – О боже, ее слова прозвучали так грубо. – Я просто хотела сказать, что, наверное, тебе скучно и если ты хочешь уйти…

– Ванесса, спешу тебя заверить, что мне не скучно. Итак, кофе?

– С молоком и без сахара.

Он кивнул.

Ванесса помыла девочек в рекордно короткие сроки, переодела их в пижамы и вышла в гостиную, вдыхая аромат кофе.

Он кивнул в сторону кружек на столе.

– Готово. – Его взгляд автоматически проследил за Эрин, неустойчиво балансирующей у кофейного столика. – Хорошо, что у тебя есть защита на мебели. Столик слишком низкий для таких малышек.

– Ага, Хезер это доказала. Одного раза оказалось достаточно.

Чейз сел рядом с Ванессой и взял на руки Хезер. Посадив ее в манеж, он широко улыбнулся, увидев, как она схватила кубик и принялась его жевать.

– Она сидела бы там все время, если б я ей позволила, – сказала Ванесса, покачивая головой. – Обожает его.

– Видимо, там она ощущает себя в безопасности.

– О чем ты?

– Четыре стенки, ограниченное пространство. Ей там комфортно.

Чувствуя на себе ее внимательный испытующий взгляд, Чейз невольно поежился. «Если твоя голова забита кучей ненужной информации, это не повод ею делиться». В то же время он ощущал, что готов говорить с Ванессой практически обо всем на свете. Она будет слушать его без осуждения и предубеждения. Но была еще та Ванесса, которая целовала его вчера и таяла в его руках.

Тот поцелуй… Чейз считал, что сможет справиться с последствиями и проигнорировать произошедшее. Но как можно забыть ощущение ее податливых губ, страстный шепот и манящие фантазии о том, как им будет хорошо, если они окажутся обнаженными в кровати. Он целовал женщин раньше. Многих женщин, с того самого момента, когда понял, что привлекателен. Ванесса лишь очередная Безупречная, которая задела его за живое.

Пора с этим кончать. Возможно, все началось как обычно, но завело уже слишком далеко.

– Ты прав, – вдруг сказала Ванесса.

– Прошу прощения?

– Манеж. Это как после рождения малышей. Они проводят сорок недель в замкнутом, безопасном пространстве, а потом попадают в огромный неприветливый мир. Приходится их пеленать первые недели, чтобы они привыкли к ощущению пространства.

Чейз кивнул, наблюдая за тем, как Эрин обходит диван. Она медленно подошла к нему, перебирая руками по мягкому краю, и, наконец, цепко схватила его за ногу, глядя прямо в глаза.

– Азьми.

Он засмеялся:

– Ну, раз ты так мило об этом просишь…

Она улыбнулась ему в ответ и подняла ручки. Когда довольная Эрин устроилась у него на коленях, комнату наполнила тишина, словно все темы беседы вдруг утратили свой смысл. Им было хорошо в этой тишине. Более чем просто хорошо. Чейз не мог подобрать правильного слова. Да, очень уютно. Он посмотрел на Ванессу, которая легла на пол и щекотала пятки Хезер, заставляя ее смеяться. Ну, может, все-таки уютно – не то слово. Вырез футболки Ванессы пополз вниз, слегка приоткрывая соблазнительные формы ее груди. Чейз поспешил отвести взгляд.

Он опустил взгляд на Эрин и широко улыбнулся:

– Тсс. Ванесса, смотри.

Она смотрела на них, широко распахнув зеленые глаза и приоткрыв от удивления рот, и что-то внутри его перевернулось и вдруг поднялось теплой волной, когда ее лицо скривилось, словно от боли.

Эрин свернулась в руках Чейза и уснула.

О боже! Ванесса была готова разрыдаться. Картина, представшая перед ней, была, пожалуй, самым прелестным из всего, что он видела в жизни. Чейз со смущенной и полной эмоций улыбкой и Эрин в ее пижаме с Винни-Пухом, с полуоткрытым ртом, мирно сопящая у него на руках.