Текст книги "Рубиновая комната"

Глава 21

Виктория разглядывала приятный холмистый пейзаж Котсуолда за окнами автомобиля. Констанс отправила «даймлер» на вокзал Сайренсестера, чтобы встретить их с Хопкинсом. Было еще довольно свежо, но солнечно. Дул сильный ветер, раскачивавший цветущие ветви боярышника. Деревья и кусты были словно укутаны нежной зеленой дымкой, среди полей и лужаек вилась река. Они только что пересекли каменный мост и теперь ехали по деревне, маленькие домики и коттеджи которой были построены из золотисто-желтого камня. Вдоль стен живописно вились усеянные бутонами кусты роз, клематис и дикий виноград.

Несмотря на то что приехали они затем, чтобы искать убийцу, Виктория радовалась предстоящему уикенду. Ей было просто радостно оттого, что она оказалась за сотню миль от семьи.

Хопкинс сумел продать меланхоличного спаниеля за гораздо более высокую цену, нежели надеялся. Поэтому Виктория смогла позволить себе не только, на ее взгляд, очень миленькое вечернее платье из темно-зеленого бархата и подходящие туфельки, но еще и новую юбку, шелковую блузку и длинный жакет из баттенбергского кружева.

Хопкинс, со своей стороны, был счастлив, что после покупок Виктории остались деньги и они смогли ехать в купе второго, а не третьего класса, поскольку жесткие вагоны он презирал так же сильно, как и общественный транспорт Лондона.

– Вот поместье сэра Френсиса. – Хопкинс, державший на коленях карту, указал на красное здание, показавшееся на холме между деревьями. Поскольку был уикенд, он был в свободном твидовом костюме, в котором Виктория видела его очень редко. – Самая старая часть дома была построена во времена королевы Елизаветы, – продолжал он.

Виктория заметила зубцы и эркеры. Когда «даймлер» повернул, поместье скрылось из виду.

Вскоре после этого они проехали мимо арки ворот, а затем по длинной подъездной аллее, вившейся меж лужаек, поросших дикими нарциссами, среди которых кое-где росли незабудки и анемоны. За холмом мелькнула речушка. Когда последние деревья остались позади, перед ними открылся вид на Айви-манор. Особняк из красного кирпича был построен в эпоху Тюдоров, с одним боковым крылом с большими французскими окнами эпохи Регентства, и другим, украшенным зубцами и башенками, которое можно было отнести к викторианской эпохе. Название поместью дал плющ[7]7
  Ivy (англ.) – плющ. (Примеч. ред.)


[Закрыть], которым был увит весь фасад.

– Боже мой, теперь я понимаю, почему Констанс как-то сказала, что Айви-манор выглядит так, словно его собрал из всевозможных английских стилей какой-то богатый американец, – рассмеялась Виктория.

– Семейство Хогарт в минувшие века вело довольно активное строительство, – заметил Хопкинс. – Кстати, основал имение первый лорд Хогарт в 1538 году, – в его голосе послышались нотки уважения. Хогарты были старинным дворянским родом.

Развернувшись на усыпанной гравием площадке перед домом, «даймлер» наконец остановился. К автомобилю направились двое слуг, ожидавших у портала.

– Дядюшка Стивен, мы на месте, – воскликнула Виктория.

Хопкинс откашлялся.

– Действительно… Виктория…

В библиотеке, потолок которой был деревянным и темным, в стиле эпохи Тюдоров, однако сделанным во времена правления королевы Виктории, Хопкинс с некоторым неудовольствием окинул взглядом книжные полки, провел пальцем по одной из них, проверяя наличие пыли.

– Хопкинс, – шикнула на него Виктория, – не забывайте о том, что мы здесь гости. Не нужно проверять, как работает персонал.

– Должен признать, библиотека находится в безупречном состоянии. – Хопкинс оглянулся по сторонам в большой комнате, окна которой выходили на юго-запад и куда сейчас, в начале второй половины дня, попадало солнце. – Однако Дженкинс, дворецкий, вел себя довольно фривольно, а Джозеф, слуга, был одет не совсем подобающим образом.

Виктория в облике молодого человека ничего странного не обнаружила. «Наверняка у него узел на галстуке был завязан не идеально», – усмехнувшись, подумала она. Однако прежде чем она успела еще раз попросить Хопкинса вести себя как дядюшка, в библиотеку вошла Констанс. Обняв Викторию, она приветствовала дворецкого.

– Мой дядюшка, – представила его Виктория, привыкая к роли.

– Мистер Хопкинс, как я рада наконец-то познакомиться с вами, – Констанс решила подыграть Виктории. Конечно же, та предварительно посвятила подругу в детали плана. Дженкинс, дворецкий, с которым Хопкинс тоже был знаком, так как бывал в доме, принадлежавшем семейству Хогарт в Хемпстеде, тоже был в курсе. – Давайте пить чай здесь. Хотя я не люблю библиотеку, равно как и остальные места в доме, отсюда хотя бы открывается красивый вид.

Виктория только сейчас заметила, что через высокое окно видно парк, открывавшийся по ту сторону террасы и постепенно опускавшийся к небольшой реке. На большом газоне росли пышные кусты рододендронов и небольшие группы деревьев.

– В будущем году мы будем перестраивать дом внутри. Снаружи мало что можно сделать, для этого его пришлось бы совсем снести, – рассмеялась Констанс. – Я уже несколько раз говорила Луису, что если бы знала, каким ужасным вкусом обладали его предки, то ни за что не вышла бы за него замуж. Кстати, Луис просил извиниться за него. У него дела в Сайренсестере, он приедет только к ужину.

– Что ж, леди Хогарт, действительно можно сказать, что Айви-манор весьма живописен, – вежливо заметил Хопкинс.

– Я бы скорее сказала, причудлив, – покачала головой Констанс. – Очень надеюсь, что вы найдете здесь что-то, что поможет вам в деле. Хотя лично я считаю очень опасными поиски убийцы, особенно теперь, когда на его совести стало одной жертвой больше.

– А соседи согласились прийти на ужин? – поинтересовалась Виктория.

– Да, хотя я разослала приглашения совсем недавно. Одна из гостей, миссис Эллис, я вынуждена предупредить заранее, сущая драконица. Представляете, однажды она вполне серьезно спросила у меня, не течет ли в моих жилах кровь индейцев. Не то чтобы меня это могло смутить, но она явно намерена была меня обидеть. Когда после этого я спросила у нее, нет ли среди ее предков викингов, боюсь, она расценила это как комплимент, – улыбнулась Констанс. – Кстати, все слуги сэра Френсиса, за исключением садовников, в отпуске. Вряд ли вы сумеете что-то разузнать в его имении.

Слуга Джозеф, который вошел в библиотеку, катя перед собой столик с чаем, заставил Констанс умолкнуть. Он накрывал на стол под пристальным взглядом Хопкинса, в то время как Констанс и Виктория болтали о поездке из Лондона в Сайренсестер.

– Эми, одна из горничных, будет к твоим услугам, Виктория, – объявила Констанс. – Надеюсь, ты не возражаешь. А Джозеф будет помогать одеваться вам, мистер Хопкинс.

– Сэр, – Джозеф поклонился Хопкинсу. Виктории стало даже немного жаль молодого человека.

Чуть позже Хопкинс покинул Айви-манор с подзорной трубой на шее, одетый в короткие брюки и туристские ботинки, притворяясь орнитологом. Он решительно пересек парк, усаженный, не считая больших клумб с геометрическими узорами из герани и фиалок, вьющимися растениями, который уцелел в викторианскую эпоху. Через небольшую реку был переброшен красивый каменный мост. Поднявшись по холму, где из травы поднимали напоминающие гроздья головки дикие гиацинты, он дошел до калитки в стене парка, которую описывала ему леди Хогарт. За ней начинались пахотные земли – лужайки и поля, огороженные каменными стенами и изгородями.

На расстоянии примерно мили Хопкинс увидел красные стены и высокие крыши, возвышавшиеся среди деревьев, – там находилось поместье сэра Френсиса. По пути туда Хопкинс то и дело останавливался и подносил к глазам подзорную трубу. Проследил за полетом жаворонка в безоблачном небе, понаблюдал за крапивником, перепрыгнувшим с изгороди в борозду в поисках пищи.

Еще в свою бытность дворецким в крупных загородных имениях Хопкинс проводил свои немногие свободные часы, наблюдая за птицами. Он не претендовал на звание орнитолога, нет, ни в коем случае, однако у него были довольно солидные базовые знания. Он быстро пересек ложбинку между лужайками, где паслись коровы, и поднялся по довольно пологому холму. За кустами лещины и ежевики простиралось недавно вспаханное поле. На краю его отдыхал крестьянин. Он сидел на поваленном стволе дерева и ел паштет, а волы в упряжке тем временем лениво щипали траву.

– Чудесный день, не правда ли? – приветствовал его Хопкинс. – Просто идеальный для того, чтобы наблюдать за птицами. В этих краях еще не видели зеленую квакву?

– Насколько я знаю, пока нет, сэр. Но в Байбери, это примерно в двух милях отсюда, на прошлой неделе видели соловья-свистуна.

– Неужели?

Хопкинс обладал достаточными познаниями в орнитологии, чтобы понимать, что эта птица – большая редкость в Англии. Крестьянин, загорелый и довольно неуклюжий мужчина, тоже, судя по всему, интересовавшийся птицами, жестом пригласил Хопкинса присесть рядом с ним. Несколько минут они беседовали о мире птиц, а вокруг них в траве прыгала малиновка, то и дело поворачивая к ним маленькую головку, словно прислушиваясь к разговору.

– Вы здесь в гостях, сэр? – наконец спросил крестьянин.

– Да, приехал на выходные к лорду и леди Хогарт… а это там случайно не поместье сэра Френсиса Сандерленда, которого не так давно убили?

Хопкинс понизил голос, указывая на здание в стиле эпохи Тюдоров. Наконец-то он добрался до истинной темы разговора.

– Да, сэр, просто позор, что семейству Кэрфекс пришлось продать ему имение. Они здесь триста лет прожили.

– Действительно, очень жаль, – совершенно искренне согласился с крестьянином Хопкинс. – Надеюсь, сэр Френсис оказался достойным преемником?

– О мертвых нельзя говорить дурно, но я его не любил, – скривил обветренное лицо крестьянин. – И не только потому, что он заявлял, будто одно из моих полей должно принадлежать ему. Скользкий он был тип. Все вынюхивал да вынюхивал постоянно.

– Неужели? – притворно удивился Хопкинс.

Пока он размышлял, как можно расспросить крестьянина более подробно насчет сэра Френсиса, не устраивая прямого допроса, тот продолжил свой рассказ. По всей видимости, раздражение тлело в душе давно и он был рад возможности выговориться.

– Поле, которое пытался оспорить у меня сэр Френсис, находится вон там, – крестьянин махнул рукой в сторону небольшого леска, где на пурпурном буке начали раскрываться первые нежные почки. – Моя семья обрабатывает его вот уже двести лет, и Кэрфексы никогда на него не претендовали. Стоило сэру Френсису купить имение, как он стал говорить, что оно принадлежит ему, а я всего лишь арендатор. Слава богу, у меня был документ, подтверждавший, что моя семья приобрела его в законном порядке. Но таким типам, как этот Сандерленд, доверять нельзя. У них свои адвокаты имеются.

– К сожалению, это так, – сочувственно кивнул Хопкинс.

Крестьянин поерзал, устраиваясь на поваленном дереве поудобнее.

– Пару недель тому назад, ремонтируя изгородь на том самом поле, я заметил в лесочке человека, который показался мне каким-то странным. На вид городской человек, в клетчатых брюках и пальто. Высокий, темноволосый. Ходил взад-вперед между деревьями, словно ждал кого-то. Я подумал, что он землемер, которого сэр Френсис вызвал по поводу поля, и решил подобраться к нему поближе, – крестьянин покосился на своих быков, убедившись, что они продолжают мирно пастись. – Вскоре действительно появился Сандерленд, – продолжал он. – Они с тем человеком побеседовали некоторое время – может, с четверть часа. Я был слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорили. Хотел уже было вернуться, когда Сандерленд вынул что-то из кармана пальто и передал мужчине. Поклясться не могу, но я практически уверен в том, что это была пачка купюр. Сумки, какие носят обычно землемеры, у того человека с собой не было, я только тогда это и заметил. И подумал, не мог ли это быть какой-нибудь детектив. Как я уже говорил, этот сэр Френсис постоянно что-то вынюхивал. Пытался расспросить насчет меня моих соседей. Вероятно, чтобы придраться к моему полю. В любом случае, если бы с этим типом все было нормально, почему тогда сэр Френсис не принял его в своем доме?

– Действительно, звучит странно и даже настораживающе, – задумчиво произнес Хопкинс.

Дворецкий размышлял, не мог ли темноволосый мужчина из рассказа крестьянина быть тем самым детективом, который пытался навести справки в Бликлинг-холле.

Крестьянин наклонился, переставил жестяную банку с паштетом и термос в корзину.

– Самое забавное, что через пару недель я снова видел того типа. Опять в лесочке. Но я уже знал от кухарки сэра Френсиса, Сары, которая, кстати, тоже терпеть его не могла, что Сандерленда вообще нет здесь, что он сейчас в Лондоне. Мы с Сарой в школе вместе учились. Поэтому мне она рассказывает, – пояснил крестьянин.

– Может быть, кухарка ошиблась? Или сэр Френсис неожиданно приехал из Лондона? – предположил Хопкинс.

– Это было бы действительно очень неожиданно. Я встретил Сару в то утро в Сайренсестере, на рынке. Она сказала, что ужасно рада, что сэра Френсиса ждут только на выходные. Вот, а тут этот явился. Несколько дней спустя в газетах написали, что хозяина поместья застрелили перед собственным домом в Лондоне. Как уже говорил, я ни слезинки не проронил по нему.

«Может быть, незнакомец перепутал день или кто-то заманил его сюда под каким-то предлогом? – размышлял Хопкинс. – Но если и так, то зачем?»

Один из быков покачал массивной головой и заревел.

– Пора мне опять за работу, – крестьянин поднялся. – Приятно было побеседовать с вами, сэр. И, как я уже говорил вам, в Байбери видели соловья-свистуна.

Он описал Хопкинсу, как пройти туда, а затем вернулся к плугу, и быки неспешно тронулись с места, чтобы протянуть через все поле еще одну борозду.

Хопкинс с радостью отметил про себя, что путь к Байбери ведет в направлении того леса, где встречались сэр Френсис и загадочный незнакомец, таким образом, он мог пойти туда, не вызывая недоумения у собеседника. Дойдя до леса, дворецкий сверился с топографической картой. Широкая тропа вела к проселочной дороге, проходившей примерно в полумиле оттуда. До вокзала в Сайренсестере было около двух миль.

«Неплохое место для встречи с тем, кто приехал из Лондона, – подумал Хопкинс. – Он мог взять карету на вокзале, а может быть, у него был с собой велосипед и на нем-то он и приехал».

Согласно карте, от леса он мог пойти в обход и вернуться в Айви-манор коротким путем. Что и следовало сделать, поскольку, когда Хопкинс посмотрел на часы, оказалось, что уже довольно поздно, а ему еще следовало переодеться к ужину.

Чуть ниже леса находился заросший тростником пруд, в который впадал ручей. Из прибрежной травы выглянула лиса. Услышав шаги Хопкинса, она спряталась в ближайших кустах. Во рту у нее было что-то, что Хопкинс разглядеть не сумел. Возможно, жертвой хищницы стала какая-нибудь утка.

На миг Хопкинсу показалось, что он чувствует странный сладковатый запах, и он остановился, принюхиваясь, однако тут же подул ветер, дворецкий решил, что ошибся, и продолжил свой путь.

Пока Хопкинс гулял, Виктория направилась к имению сэра Френсиса. Она решила, что, даже несмотря на отсутствие слуг, осмотреться на месте не помешает. Ставни дома, выстроенного в стиле эпохи Тюдоров, были закрыты, однако створка кованых ворот парка открыта. Виктория вошла в них, а затем направилась к невысокой постройке с очень высокой трубой, где, как предположила девушка, находилась кухня. Как вскоре оказалось, она была с противоположной стороны, в полуподвале. Окна были скрыты за лавровыми кустами. Девушка постучала в дверь, однако никакой реакции, как она и предполагала, не последовало.

Виктория пошла дальше, в сторону парка. Откуда-то донесся стук молотка, однако за высокой оградой не обнаружилось никого. Шпалерные фруктовые деревья на солнечной стороне кирпичной стены уже цвели, а в защищенных стеклами теплицах росли салат и морковь. К огороду примыкал парк. Как и дом, он был выдержан в стиле эпохи Тюдоров. Тисы и буки были острижены в форме геометрических фигур. В изгородях время от времени встречались небольшие проходы, ведущие к маленьким потайным садикам и аллеям и даже к лабиринту из лавровых кустов. Судя по всему, парк был заложен семейством Кэрфекс, за ним ухаживали на протяжении веков. Но было в нем что-то загадочное, на взгляд Виктории, очень подходившее сэру Френсису.

Вишневая аллея с обратной стороны главного здания вела к огромному тису, остриженному в форме конуса. Виктория прошла мимо дерева и чуть дальше, по небольшому холму до стены парка. Она надеялась, что, выбравшись на более высокое место, найдет садовника, но никого не увидела. Внезапно девушка обнаружила, что в тисе вырезано отверстие. Заинтересованная, она вернулась обратно к дереву и, наклонившись, прошла под свисавшие арками ветки. Виктория оказалась в своего рода беседке, в центре которой рос ствол. Пол был выложен досками, на нем стояли простой садовый стул и деревянный стол. Через отверстие были видны холм и стена сада, заросшая плющом. «Как странно, – подумала девушка, – что тис вырезан не так, чтобы в отверстие было видно дом и парк».

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс?

Виктория вздрогнула. Между ветками стоял молодой человек в одежде садовника, с круглым добродушным лицом.

– Извините, – принялась сочинять она, – я в гостях у лорда и леди Хогарт, пошла гулять и заблудилась. Я подумала, что смогу спросить у кого-нибудь дорогу, потому и зашла в парк.

– О, вы легко найдете дорогу обратно. Я расскажу вам, как пройти.

Виктория выбралась обратно на газон через отверстие.

– Ничего похожего на этот тис я никогда не видела, – сказала она, указывая на дерево. – Но почему отверстие расположено не так, чтобы из него открывался красивый вид?

– Я тоже задавался этим вопросом. – Молодой человек усмехнулся и пожал плечами. – Говорят, так вырезать дерево приказал кто-то из Кэрфексов, он любил уединение. Последний владелец, сэр Френсис Сандерленд, – вы, наверное слышали, что он был убит…

– Да, – кивнула Виктория.

– …довольно часто уединялся здесь. Даже зимой.

«Может быть, здесь он размышлял над своими подлыми планами», – с горечью подумала Виктория.

– Уолтер, где ты ходишь? – раздался громкий нетерпеливый голос. – Давай наконец обрезать деревья.

– Мой начальник, – извиняющимся тоном пояснил молодой садовник, а затем крикнул: – Иду! – Поспешно описав Виктории дорогу, он бросился прочь.

«Не слишком удачная вылазка в поместье сэра Френсиса», – расстроенно думала Виктория, возвращаясь обратно. Девушка надеялась, что Хопкинсу удалось разузнать больше.

Глава 22

– Надеюсь, вы мной довольны, мисс, – испуганно произнесла вечером Эми, горничная.

Эми была юной деревенской девушкой с густыми золотисто-русыми волосами, заплетенными в косу и обернутыми вокруг головы. Несмотря на то что ей вряд ли было более шестнадцати лет, Эми очень ловко сумела совладать с кудрями Виктории, расчесать их на прямой пробор и собрать в очень аккуратный пучок на затылке.

– Да, очень, спасибо тебе, – с улыбкой отозвалась Виктория. – А теперь можешь идти. Я сама справлюсь.

– Как скажете, мисс.

Сделав книксен и попрощавшись, Эми убежала, а Виктория еще раз взглянула на себя в зеркало на туалетном столике. Верхняя часть ее платья из зеленого бархата имела квадратный вырез и была украшена спиральным узором из золотых нитей и зелеными камнями. Широкий обруч, который Эми обернула вокруг ее головы, был в том же стиле. На шее у девушки была лишь тонкая золотая цепочка, унаследованная от матери.

Надевая длинные черные перчатки, Виктория еще раз огляделась по сторонам в отведенной ей угловой комнате, расположенной в викторианской части дома и очень милой. Светлые шелковые обои хорошо гармонировали с занавесями балдахина. Четыре высоких окна выходили в темный парк. На письменном столе в стиле ампир лежала шелковая папка с изысканной бумагой для писем, рядом стоял серебряный письменный прибор – Констанс не скупилась на обстановку для гостей. Но лучше всего было то, что к спальне примыкала ванная с проточной горячей и холодной водой. Быть может, предки Луиса и не обладали изысканным вкусом, однако, к счастью, знали толк в комфорте. Вернувшись с вылазки в поместье сэра Френсиса, Виктория расслабилась в горячей ванной с ароматной эссенцией – в который раз за последнее время.

«После ужина у меня наверняка будет возможность побеседовать с Хопкинсом», – подумала Виктория, выходя из комнаты. После возвращения она его еще не видела.

На первый этаж вела широкая каменная лестница. Оттуда через боковую дверь можно было выйти в парк. Она была распахнута, в комнату дул прохладный ветерок. Пройдя по длинному коридору, стены которого были увешаны картинами в стиле голландских пейзажистов, Виктория оказалась у высокой двустворчатой двери, рядом с которой стоял слуга. Когда девушка подошла ближе, он распахнул обе створки.

В гостиной Айви-манора между Констанс, ее супругом и гостями ходил Дженкинс, разливая шерри. Констанс с улыбкой обернулась к Виктории и приветственно подняла бокал. Хопкинс беседовал с пожилой дамой с серебристыми седыми волосами и утонченными чертами лица.

– Вы обязательно должны рассказать мне об Индии, мистер Хопкинс, – как раз говорила она. – Мой покойный супруг все мечтал поехать туда, но, к сожалению, не успел.

Вообще-то к виду Хопкинса во фраке Виктория привыкла, однако сейчас его окружал ореол состарившегося на службе дипломата. Прежде чем Виктория услышала, что он ответил своей собеседнице, по всей видимости вдове, к Виктории подошел супруг Констанс, Луис, обнял Викторию и поцеловал в щеку.

– Виктория, как я рад наконец снова встретиться с тобой.

У Луиса было узкое лицо, серо-голубые глаза и светло-русые волосы, на взгляд Виктории, он был очень энергичным человеком. Прекрасно осознавая свое положение в обществе, лорд Хогарт обладал хорошим чувством юмора. Девушка относилась к нему с симпатией.

– Я тоже очень рада встрече, – искренне ответила Виктория.

– Миссис Коллингуорт-Блэк, – представила Констанс стоявшую рядом пожилую леди.

Другая пожилая дама, неодобрительно поглядывавшая на Викторию – судя по всему, ей не понравилось, что Луис поцеловал ее в щеку, – оказалась, как и предполагала Виктория, миссис Эллис. Она была невысокой, полноватой, с двойным подбородком. Виктория представила себе, как она размахивает секирой, и едва сдержала смех. Ее супруг, щуплый мужчина со встревоженным выражением лица, напротив, казался совершенно не воинственным.

Трое остальных гостей были представлены как полковник Бичем, мужчина с солдатской выправкой и узкой бородкой, лет семидесяти, его супруга, лет на двадцать моложе его, добродушная рыжеволосая женщина, а также их племянница, леди Ирен. Виктория решила, что ей лет двадцать пять. У нее было красивое лицо с робким, как у косули, взглядом.

– Пока что еще не все в сборе, – прошептала Констанс на ухо Виктории.

– Надеюсь, ты не ждешь еще женщин-викингов, – шепотом отозвалась Виктория.

– Нет-нет, совсем наоборот… – покачала головой Констанс.

В этот миг двустворчатая дверь открылась и в гостиную вошел Джереми Райдер. Виктория удивленно уставилась на него, а молодой человек тем временем поцеловал руку Констанс. «О нет, – подумала она. – Я ведь не говорила Констанс, что подозреваю его в шпионаже для комиссара. Возможно, он даже здесь будет пытаться следить за мной». В душе у девушки поднялся гнев. Что ж, придется усложнить ему задачу.

– Мисс Бредон, – Джереми Райдер подошел к ней и поклонился. – Мне не хватало вас. Неужели я чем-то рассердил вас, что вы перестали навещать меня в редакции «Спектейтора»?

– Нет, вовсе нет, – заявила Виктория. – Просто у меня было много дел.

Он пристально посмотрел на нее, и девушка почувствовала, что он не верит ей. К огромному облегчению девушки, Луис тронул гостя за локоть и завел с ним беседу.

– Виктория, вы так мрачны, – услышала она рядом с собой знакомый голос. Она обернулась и увидела улыбавшегося Рэндольфа. – Надеюсь, не я стал причиной вашего недовольства.

– Я… я даже не подозревала, что Констанс пригласила и вас, – пролепетала Виктория. – Очень рада, что вы здесь, – и девушка увидела, что подруга подмигнула ей.

Рэндольф наклонился, чтобы поцеловать руку Виктории. Ей показалось, что даже сквозь ткань она чувствует его губы, и на миг ощутила ужасную слабость, хотя сердце едва не выпрыгнуло из груди от волнения и радости. Раздался звук гонга. Луис протянул руку Констанс, и они вместе с гостями направились в столовую. Другие гости парами, Виктория под руку с Рэндольфом, а также Джереми Райдер, которому в качестве соседки по столу выбрали Ирен, последовали за ними.

Столовая, равно как и гостиная, находилась в викторианской части дома. Потолок из темного дерева был украшен резьбой. Шелковые обои над такими же темными панелями на стенах были бордовыми, как и бархатная обивка стульев. На стенах висели портреты членов семейства Хогарт. Сходство Луиса со многими из них было явным. Стол ломился от яств, в серебряной вазе посредине стояла цветочная композиция из роз, анемонов, плюща и папоротника. Они были выращены в теплицах имения, обеспечивавших особняк свежими цветами круглый год. С потолка на лентах свисали веточки плюща, из-за чего комната казалась похожей на садовую беседку. Серебряные приборы и шлифованные хрустальные бокалы отражали свет свечей.

Виктория сидела между Рэндольфом и Хопкинсом. Когда слуга подставил ей стул и девушка заняла свое место, она заметила, что дворецкий слегка наклонился и поправил свои столовые приборы, которые, судя по всему, были разложены не совсем правильно. Виктория от всей души надеялась, что никто, кроме нее, этого не заметил. Вскоре после этого подали первое блюдо, крабовый суп с белым вином.

Оказалось, что мисс Бичем, сидевшая напротив Виктории, тоже уже бывала на юге Европы. Пока они с Викторией и Рэндольфом болтали об Италии, девушка снова переживала проведенные там дни. Хотя мисс Бичем принимала участие в разговоре, Виктории казалось, что они с Рэндольфом освежают общие воспоминания и его смех предназначается только ей. Несколько раз их руки случайно соприкоснулись, отчего все тело девушки пылало.

Время от времени она улавливала обрывки разговора между Хопкинсом и миссис Коллингуорт-Блэк. Вдова буквально ловила каждое его слово, когда он весьма умело и драматично живописал, как принимал участие в охоте на тигра в джунглях. Луис и полковник Бличем беседовали на военные темы, Джереми Райдер временами тоже вносил свою лепту в разговор, когда не был занят беседой с леди Ирен. Виктория саркастично отметила, что это не так просто, поскольку девушка по большей части робко смотрела прямо в свою тарелку. А Констанс явно мучилась, пытаясь беседовать с миссис Эллис, которая отвечала ей с мрачным выражением лица, тогда как ее супруг был едва ли не молчаливее, чем леди Ирен.

Когда подали устрицы и лимонный шербет, на стол поставили основное блюдо. Дичь в соусе из красного вина с пастернаком и морковью, а также пюре, как прочитала в меню напротив своего места Виктория. Все было очень вкусно, и девушке стало интересно, понравится ли пища Хопкинсу.

Пока Рэндольф накладывал себе картофель, поданный слугой на серебряной тарелке, Виктория услышала слова полковника, обращенные к Луису:

– С дичью становится все сложнее и сложнее. Несколько недель назад я слышал выстрелы среди бела дня во время запрета охоты.

– А где именно? – заинтересованно переспросил Луис.

– Неподалеку от того поля, которое сэр Френсис хотел отвоевать у фермера Кома.

– А вы уверены, что это были выстрелы, сэр? – вклинился в разговор Джереми Райдер.

Полковник бросил на него недовольный взгляд.

– Молодой человек, конечно, слух у меня уже не тот, что прежде, но я все еще способен отличить выстрел из винтовки от других. Кроме того, на следующий день я был там с собаками. Нашел новехонький патрон от винтовки неподалеку от пруда и, конечно же, сразу отнес его Сандерсу, констеблю. К сожалению, его нельзя назвать умным малым, поэтому, когда я сообщил ему о браконьерстве, он ничего не предпринял.

Виктории показалось, что при словах полковника Хопкинс вздрогнул. Но прежде чем она успела задуматься, что это может значить, заговорила миссис Эллис.

– Никакого теперь уважения к закону и праву, – мрачно провозгласила она. – И уж кому довелось прочувствовать это на себе, так это бедному сэру Френсису.

– Вот «бедным» я бы Сандерленда не назвал, – заметил полковник, накалывая овощи на вилку. – Ни в материальном, ни в духовном смысле. Честно говоря, я его никогда особенно не любил.

– Сэр Френсис был настоящим джентльменом, – заявила миссис Эллис. – Настоящий борец за нравы и мораль. Я не удивилась бы, если бы его смерть оказалась на совести одной из этих… нет, я не стану произносить это слово, женщин миссис Панкхёрст. Требовать общего избирательного права… Ха… Не пристало женщинам выбирать правительство или заниматься общественной деятельностью. Наше место дома, рядом с супругами и детьми.

Виктории показалось, что от каждого ее слова мистер Эллис все больше и больше сжимается.

– Однако же Англия процветала под руководством двух женщин, занимавшихся общественной деятельностью, – заметила Виктория. – И далеко не всегда было так, когда на троне восседал мужчина.

Миссис Эллис наколола вилкой кусок жаркого.

– Обе они были помазанными правительницами и могли надеяться на помощь Господа.

– То есть без помощи Господа женщины не способны ничего совершить? – не сдавалась Виктория. Выпитое вино немного ударило ей в голову, заставив забыть о том, что эта тема не совсем подходит для легкой беседы за ужином. Она не обратила внимания на то, что Рэндольф предостерегающе коснулся ее руки. – Почему же тогда те, кто имеет доход, должны платить налоги? И если они платят налоги, как мужчины, то почему же тогда им отказывается в праве выбирать правительство?

– Я полагаю, что в этом отношении мисс Бредон права, – к огромному удивлению Виктории вмешался в разговор Джереми Райдер. Девушка бросила на него сердитый взгляд. Неужели он намерен подлизываться?

– Полковник Бичем, миссис Бичем, в вашем саду уже зацвели нарциссы? – Констанс посмотрела на Викторию, возвращаясь к своим обязанностям хозяйки дома и пытаяь повернуть разговор в непринужденное русло. Однако миссис Эллис не позволила ей этого.

– Избирательное право для женщин – это разврат и аморальность, – резко заявила она. – Женщины, выступающие за это, на мой взгляд, – уж простите мне это слово – проститутки.

Виктория невольно вспомнила об Орле, хрупкой молодой женщине, почти еще совсем ребенке, с которой сэр Френсис воплощал свои животные инстинкты, и с громким звоном положила серебряный прибор на тарелку.