Текст книги "Рубиновая комната"

– Ах, а что же насчет разврата и двойной морали для мужчин? – рассерженно поинтересовалась она, не сводя взгляда с миссис Эллис, которая невольно съежилась. – Почему общество прощает измену мужчинам, но не женщинам? Кто посещает бордели и ходит к проституткам? Да, кто вообще сеет эту аморальность, в которой всегда обвиняют женщин? Одна моя знакомая проститутка как-то сказала, что мужчины не должны распоряжаться их судьбой. Поэтому я выступаю за общее избирательное право. Я могу его только поддерживать.

Леди Ирен и миссис Бичем в ужасе смотрели на Викторию. Даже миссис Эллис лишилась дара речи.

– Я совершенно согласна с Викторией, – спокойно произнесла Констанс. – Я тоже выступаю за избирательное право для женщин. И если бы я когда-либо считала, что мужчины более моральны, нежели женщины, моя работа в Ист-Энде давно научила бы меня обратному.

Луис накрыл ладонью руку Констанс и улыбнулся ей.

– А если бы я когда-нибудь считал, что женщины менее умны, настойчивы и энергичны, нежели мужчины, моя супруга заставила бы меня передумать, – и он поднял бокал с вином. – За мою супругу!

– За леди Хогарт.

– За Констанс.

Гости, включая даже миссис Эллис, подняли бокалы, и хозяйка улыбнулась обворожительной улыбкой.

– Леди Хогарт, вы только что спрашивали о наших нарциссах, – поспешно произнесла миссис Бичем. – Да, в солнечной части сада они уже действительно зацвели.

– Бичем, вам обязательно стоит посмотреть «даймлер», – обратился к полковнику Луис.

Хопкинс развлекал миссис Коллингуорт-Блэк красочным описанием своего визита к индийскому радже. Виктории показалось, что сидевший на другой стороне стола Джереми Райдер пытался сдержать улыбку. Что он себе позволяет?

Теперь Рэндольф участвовал в разговоре между Констанс и миссис Бичем, которые беседовали о разведении орхидей в теплицах. Гнев Виктории утих. «Что же подумает обо мне Рэндольф после такой вспышки?» – подавленно думала она. Она утратила аппетит.

Виктория каким-то образом сумела пережить десерт, во время которого подавали различные пряные желе, крем, фрукты и сыр. Однако когда женщины наконец поднялись, чтобы пойти пить кофе в гостиной, а мужчины направились по коридору к библиотеке, девушка решила бежать. Больше выносить миссис Эллис она не могла! Она была совершенно уверена, что Констанс поймет ее, поэтому украдкой выскользнула в коридор. Вообще-то она собиралась пойти в свою комнату, однако, проходя мимо боковой двери, ведущей в парк, передумала. Ей хотелось подышать свежим воздухом и немного развеяться.

Быстро сходив в комнату за плащом, она вышла в парк. Ночь была ясной и очень свежей, что было очень даже приятно. В освещенных окнах гостиной она видела Констанс с женщинами. Виктория поспешила дальше, вниз по широкой лестнице до большого фонтана чуть ниже террасы. Там девушка остановилась. В лицо ей летели мелкие брызги. Вечер начинался так хорошо. Ах, почему она позволила себе так отреагировать на недалекие высказывания миссис Эллис?

Услышав шаги на каменных плитах, Виктория обернулась. Она думала, что это Хопкинс пошел за ней, однако уже в следующее мгновение узнала Рэндольфа. На улице было темно, однако его высокую фигуру и светлые волосы нельзя было спутать ни с чем.

– Ах, Рэндольф, мне так жаль, – с несчастным видом произнесла она. – Я вела себя как дура.

– Вы вели себя не совсем подобающим образом, но мне нравится, когда вы злитесь. – Сейчас он был совсем близко. – Кстати, знаете ли вы, что в такие моменты становитесь особенно прекрасны?

Его рука коснулась ее щеки, он провел большим пальцем по ее губам. Глаза его казались похожими на темные поблескивающие моря. Рэндольф обнял ее и привлек к себе. Виктория почувствовала его дыхание на своем лице и закрыла глаза. Несмотря на то что она ждала его поцелуя, это стало для девушки неожиданностью. Поцелуй был требовательным и в то же время нежным. Раскрыв губы, она вздрогнула, когда язык Рэндольфа проник глубоко к ней в рот. Когда через некоторое время они оторвались друг от друга, Рэндольф пробормотал:

– Господи, Виктория, я желаю тебя с того самого мгновения, как увидел впервые, – и тут же поцеловал ее снова; ей стало казаться, что тело ее сгорает. – Я не должен был говорить этого, – прошептал он, – я так тебя хочу!

– Я тоже хочу… с тобой… – голос ее прервался.

– Правда?

Девушка только и могла, что кивнуть.

– Не получится… Кроме того, нас могут увидеть…

– Рядом с моей комнатой есть боковая дверь… – услышала она свой собственный голос.

Рэндольф схватил ее за руку, и они побежали вверх по каменной лестнице. Поднявшись на террасу, они старались держаться в тени, пока не дошли до бокового входа в георгианское крыло. Войдя в дом, они снова поцеловались. Затем Рэндольф взял ее на руки и понес вверх по лестнице.

«Что я делаю? – промелькнуло в голове у Виктории. – Что, если я забеременею? Больно ли будет, когда Рэндольф возьмет меня?»

– Ты не думаешь обо мне плохо, потому что я… – испуганно прошептала она.

– Нет, я думаю, что ты очень мужественная девушка.

Когда Рэндольф снова поцеловал ее в комнате, последние сомнения Виктории развеялись. Она застонала и прижалась к нему. Его руки переместились на ее затылок, распустили ей волосы, сняли плащ. Затем он принялся расстегивать кнопки на спинке платья, а языком исследовал ее рот. Этот поцелуй, то, как он прижимался к ней бедрами, будили в девушке неведомые прежде ощущения, доставляя одновременно наслаждение и муку. Да, ей ничего не хотелось так сильно, как наконец отдаться Рэндольфу. Отдаться полностью.

Платье Виктории упало на пол, затем белье. Теперь она была совершенно обнажена. Девушка была на грани обморока от страсти и все же полностью осознавала происходящее. Сердце билось как сумасшедшее, когда Рэндольф отнес ее на кровать.

Простыни приятно холодили спину. Рэндольф скользнул на нее сверху, расстегнул брюки. Виктория закрыла глаза. Его руки гладили ее грудь, скользнули между ног и принялись ласкать. Виктория выгнулась дугой. Сейчас… наконец… наконец он возьмет ее…

Стук в дверь заставил их замереть.

– Мисс! – услышала Виктория голос Эми.

– Не слушай ее, – прошептал ей на ухо Рэндольф. – Наверняка ничего серьезного.

– Мисс! – снова позвала Эми. Голос ее звучал взволнованно.

– Что… что случилось? – Виктория дышала часто, ей было трудно говорить. Она выбралась из-под тела Рэндольфа.

– Ваш дядя, мисс. Ему нехорошо. Сердце…

– О господи, я уже иду! – испуганно воскликнула Виктория.

Нельзя, чтобы с Хопкинсом случилось что-то серьезное!

Когда Виктория вбежала в комнату Хопкинса, он сидел, откинувшись на подушки, на постели гостевой комнаты, которую ему отвели. Он все еще был в вечернем костюме, однако накрахмаленное жабо и воротничок были расстегнуты. С ним были Констанс и Дженкинс, дворецкий.

– Может быть, все же позвать врача? – встревоженно спросила Констанс.

– Нет, я предпочел бы подождать с этим до завтра. Мне уже лучше. Возможно, просто вино не пошло. Я ведь уже немолод, – слабым голосом произнес Хопкинс. – Однако мне хотелось бы, чтобы племянница посидела со мной.

– Конечно… – отозвалась Виктория и подставил стул к кровати.

Держа за руку Хопкинса и поглаживая ее – такую дерзость она ни за что не позволила бы себе, если бы не такой экстраординарный случай, – девушка испуганно присматривалась к нему. Она хотела уже настоять на том, чтобы вызвали врача, однако заметила, что вообще-то Хопкинс выглядит совсем неплохо. Напротив. На лице его были видны следы загара после дневной прогулки.

– Как скажете, мистер Хопкинс, – неуверенным голосом произнесла Констанс, – но прошу вас, не стесняйтесь, сразу зовите Дженкинса или Джозефа, если вам снова станет хуже.

Хопкинс пробормотал, что непременно так и поступит. Когда Констанс и дворецкий вышли из комнаты, Виктория отпустила руку Хопкинса. Прежде чем выбежать из спальни, она поспешно набросила халат. Под ним не было ничего, и теперь девушка нервно запахнулась в него поплотнее.

– Хопкинс, что случилось? – спросила она. – Вам ведь совсем не плохо, правда? Вы выяснили что-то важное во время прогулки и хотели срочно поговорить со мной?

Хопкинс кашлянул.

– Я кое-что выяснил, мисс Виктория. Но не скажу, что это не могло подождать. Надеюсь, вы простите меня, что я решил уберечь вас от необдуманного шага.

– Что вы имеете в виду? – Виктория удивленно взглянула на него.

– Что ж, когда вы не пошли пить кофе вместе с другими дамами в гостиную, а герцог Монтегю не явился к нам в кабинет, я сделал определенные выводы. – Хопкинс снова закашлялся. – В конце концов, в последние несколько недель он стал проявлять к вам явный интерес.

– Хопкинс, что вы себе позволяете? – Виктории показалось, что она ослышалась. – Вы мне не отец!

– Нет, но вашему отцу тоже не понравилось бы, что вы с герцогом… – Хопкинс не договорил, беспомощно взмахнув рукой.

Виктория разозлилась.

– О, вы знаете так же хорошо, как и я, что мой отец водился со всеми возможными женщинами. Как воплощение морали он для меня не пример.

Свесив ноги с постели, Хопкинс сел напротив Виктории.

– Ваш отец жил не по общепринятым нормам морали. Но он был джентльменом и ни за что не соблазнил бы невинную девушку, – решительно заявил он.

– Я не невинная. И, кроме того, откуда вы знаете, что это не я соблазнила герцога? – Виктория едва сдерживалась, чтобы не закричать.

– Мисс Виктория, вам всего девятнадцать лет… – Хопкинс покачал головой. В свете газовой лампы его серебристые волосы казались совсем седыми. – А я знаю вас с пяти лет… Ваш отец жил необычной жизнью. Тем не менее вас очень оберегали. Кроме того, мы с миссис Доджсон говорили насчет вас и герцога.

– Что вы делали?

– Как я уже сказал… Герцог проявлял недвусмысленный интерес.

– И вы с миссис Доджсон, конечно же, убедили мою бабушку в том, что герцог на мне никогда не женится, – с горечью в голосе произнесла Виктория.

– Это не самое важное. Миссис Доджсон находит герцога очень привлекательным, – Хопкинс коротко кашлянул, – и мне кажется, я могу сказать, что она была бы очень рада присутствовать на вашей свадьбе. Но она, как и я, придерживается мнения, что уже через несколько месяцев герцог до смерти наскучит вам и вы будете несчастны до глубины души. – Хопкинс наклонился и пристально посмотрел на Викторию. – Мисс Виктория, герцог принадлежит к высшей аристократии. Поддерживает консервативную партию. Как и все мужчины его положения, он будет ожидать, что супруга будет рядом с ним выполнять свои общественные обязанности.

– Он сказал мне, что хочет другой, более свободной жизни. Что он ценит меня как раз потому, что я веду себя необычно, – возразила Виктория.

– Мисс Виктория, и сейчас я говорю как человек, который видел, как вы росли и для которого вы словно племянница. Я ведь не собираюсь отрицать, что герцог влюблен в вас, – вздохнул Хопкинс. Выражение его лица было встревоженным. – Но необычное поведение мужчины его положения долгое время ценят только со стороны любовницы.

Виктории показалось, что Хопкинс ударил ее. Густо покраснев, она вскочила.

– Откуда же вам знать, что я не хотела бы быть его любовницей? – сердито воскликнула она и выбежала из комнаты. В коридоре она едва не столкнулась с Джереми Райдером, который открывал дверь комнаты, расположенную рядом с комнатой Хопкинса.

– Мисс Бредон, с вами и вашим дядей все в порядке? – встревоженно поинтересовался он.

– Нет, – резко ответила Виктория. – Но вас это не касается.

Не подслушал ли Джереми Райдер их ссору с Хопкинсом?

Она надеялась, что Рэндольф ждет ее, и вместе с тем боялась этого. Войдя в свою комнату, она обнаружила, что его нет. Записки он не оставил. В воздухе витал лишь запах его туалетной воды с ароматом кедра. Виктория опустилась на стул перед туалетным столиком. Из зеркала на нее смотрело пунцовое лицо. Устало вздохнув, она призналась себе, что сама сомневается в том, что они с Рэндольфом подходят друг другу. И все же она была влюблена в него, желала его и, если бы он сейчас пришел к ней, отдалась бы без колебаний.

Глава 23

На следующее утро Виктория встала поздно, невыспавшаяся и раздраженная. Полночи она лежала без сна, размышляя о своих отношениях с Рэндольфом. Увидев его на пути в комнату, где подали завтрак, она чуть не развернулась и не побежала прочь. Слишком болезненным было воспоминание о минувшей ночи. Однако Рэндольф уже заметил ее и направился навстречу.

– Виктория, надеюсь, вашему дяде уже лучше, – с сочувствием произнес он.

– Да, однако прихватило у него не сердце, это было просто небольшое недомогание, – мысленно Виктория прокляла Хопкинса. Смотреть Рэндольфу в глаза не получалось.

– Виктория, я так хотел вас, поверьте. – Рэндольф взял ее за подбородок, заставив посмотреть на себя. Его волосы светились в лучах солнца. Он был ослепителен. На миг у Виктории перехватило дух. Ей хотелось поцеловать его, отдаться ему, утонуть в нем. – Но я решил, что это будет неправильно. Вы еще очень юны. Кроме того, вашему дяде было плохо. Думаю, вы очень расстроились, поэтому я не стал ждать вас.

«Ха, значит, Рэндольф все же джентльмен, Хопкинс ошибся», – подумала Виктория. Она почувствовала облегчение.

– Виктория, мне очень жаль, но я должен уехать, – продолжал он. Рука его лежала на ее плече. Жест, показавшийся Виктории таким же интимным, как объятие. – Вчера вечером мне позвонили. Мой управляющий серьезно пострадал вчера, когда упал с лошади.

– Это ужасно! – Виктория искренне испугалась.

– Надеюсь вскоре снова увидеться с вами в Лондоне.

– Я тоже, – прошептала она.

В холле послышались шаги, и они поспешно отошли друг от друга. Появился один из слуг и поклонился Рэндольфу.

– Ваша светлость, чемоданы упакованы, – произнес он, – автомобиль готов.

– Я сейчас принесу пальто, – Рэндольф улыбнулся Виктории. – Уже предвкушаю нашу следующую прогулку в Гайд-парке.

– Тогда я буду сопровождать вас в платье для верховой езды, – она улыбнулась ему в ответ.

– Жаль, в брюках вы выглядели великолепно. – Он улыбнулся еще шире. – Но, думаю, вы привлекли к себе слишком много внимания.

«Бабушка Гермиона пришла к тому же выводу», – подумала Виктория. Краем глаза она увидела, что слуга удаляется. Рэндольф наклонился к ней, нежно коснулся ладонью ее затылка и поцеловал. Поцелуй длился лишь мгновение, но снова пробудил в Виктории жгучее желание.

К огромному облегчению Виктории, в залитой солнечным светом комнате для завтраков, окна которой выходили на восток, находилась только Констанс. Ни с Хопкинсом, ни с Джереми Райдером Виктории сейчас встречаться не хотелось бы. Дженкинс стоял у буфета, где под серебряными колпаками сохраняли в тепле колбаски, жареные почки, яйца и сало. Констанс опустила газету, которую читала, улыбнулась Виктории, когда та подошла к столу и села напротив подруги.

– Ты выглядишь такой счастливой, – произнесла хозяйка дома.

– О, я просто рада, что дяде уже лучше, – солгала Виктория. На губах она все еще ощущала поцелуй Рэндольфа. – Ты завтракаешь не в постели, несмотря на то что уже замужняя женщина? – Девушка предложила непринужденную тему для разговора, когда Дженкинс наливал ей чай. В присутствии дворецкого говорить с подругой откровенно она не могла.

– Мне очень неудобно держать на коленях поднос, – рассмеялась Констанс и покачала головой. – Мистер Хопкинс встал очень рано, не правда ли, Дженкинс? – она взглянула на дворецкого.

– Да. Дядя мисс Бредон позавтракал с большим аппетитом и отправился на прогулку.

– Констанс, я хотела извиниться за сцену, которую устроила вчера за ужином, – подавленным голосом произнесла Виктория, намазывая поджаренный хлеб маслом и мармеладом. – Надеюсь, я не испортила вечер вам с Луисом.

– Совсем наоборот, Луис сказал, что это был самый интересный ужин за долгое время. – Констанс снова рассмеялась. – Миссис Эллис меня тоже всегда доводит до белого каления. А так хоть раз получилось угомонить ее, и это стало для меня огромным наслаждением, – она снова обернулась к дворецкому. – Дженкинс, спасибо, думаю, мы справимся сами.

– Как скажете, миледи.

Дворецкий поклонился. Когда дверь за ним закрылась, Констанс спросила:

– Разговор за ужином чем-то помог тебе и Хопкинсу?

– Насколько я знаю, нет. Но вчера вечером у меня не было возможности поговорить с ним на этот счет. – Виктория пожала плечами. Она все еще злилась на Хопкинса.

– Кстати, Джереми Райдер очень мил, – продолжила разговор Констанс, подойдя к буфету и накладывая себе колбаски с яичницей-болтуньей. – Луис был очень рад снова видеть его. Они сразу поладили. Вот, недавно ушли в парк играть в теннис, – из парка доносились равномерные удары мячей. Виктория как раз хотела сообщить Констанс, что подозревает Джереми в том, что он шпионит на полицию, когда Констанс, вернувшись к столу, снова сменила тему. – Луис сказал мне, что Рэндольфа вчера не было в кабинете с мужчинами, а тебя не было в гостиной с дамами. – Констанс поддела вилкой кусочек яичницы. – Прости мое любопытство, но вы встречались где-то? Ты поэтому так сияешь?

– Да, мы встретились в парке у фонтана и целовались, – может быть, когда-нибудь она расскажет Констанс, что у них с Рэндольфом чуть было не дошло до близости, но точно не сейчас.

– Вы целовались? Как чудесно! – улыбнулась Констанс.

К сожалению, именно в этот миг Виктория вспомнила свой разговор с Хопкинсом и то, что он заявил, будто она не будет счастлива с Рэндольфом. Девушка сердито смяла льняную салфетку и положила ее на стол.

– Ах, Констанс, а как было у вас с Луисом? – спросила она. – Ты сразу поняла, что он – тот, кто тебе нужен? Я так влюблена в Рэндольфа… Но просто не уверена, что мы подходим друг другу.

– Во время нашей первой встречи я сочла Луиса натянутым, напыщенным и самодовольным, то есть англичанином в худшем смысле этого слова. – На щеке Констанс появилась ямочка, а кожа порозовела. – Если бы мне кто-нибудь напророчил, что я однажды выйду замуж за этого аристократа, я бы высмеяла его. Просто не спеши с Рэндольфом, познакомься с ним поближе. Тебе ведь не обязательно сразу выходить за него замуж.

«Нет, – подумала Виктория, глядя в чашку с чаем, – но мне так хотелось бы познать физическую любовь». А получить одно без другого для девушки просто гораздо сложнее – или, если угодно, имеет большие последствия, нежели для молодого человека. Она снова прислушалась к ударам мячей в парке. Внезапно в голову ей пришла идея, развеявшая все меланхоличные мысли.

– Мне только что пришло в голову, что я должна кое-что сделать, – сказала она, обращаясь к Констанс. – Не жди меня.

И, сопровождаемая удивленным взглядом подруги, девушка выбежала из комнаты.

Даже если бы из-за случайной встречи с Джереми Райдером в коридоре вчера вечером Виктория не знала, где находится его комната, она быстро нашла бы ее благодаря карточке с его именем, вставленной в серебряную рамочку рядом с дверью. Его комната, как и комната Хопкинса, была выдержана в викторианском стиле, с тяжелой мебелью, в мрачных тонах. В окно Виктория увидела Луиса и Джереми на теннисной площадке. Джереми как раз с ликующим видом поднял ракетку вверх.

Виктория поспешно огляделась по сторонам. Девушка сама толком не знала, что ищет, но просто обязана была воспользоваться такой возможностью. На ночном столике лежали две книги. Речи Дизраэли, бывшего консервативного премьер-министра, речи Цицерона на английском и на латыни. Она поспешно пролистала обе книги и среди страниц ничего не нашла. То же самое касалось лежавшей на столе бумаги для писем.

Камера, которую она нашла в кожаной сумке, прислоненной на мягкой скамеечке в изножье кровати, не представляла собой ничего необычного для журналиста. Виктория на миг подумала, не вынуть ли пленку, но затем решила не делать этого. Джереми Райдер наверняка догадался бы, что это она взяла, а те пленки, что были у нее с собой, к этой камере не подходили. Кроме фотоаппарата, в сумке больше ничего не было. Блокнот у журналиста был, по всей видимости, с собой.

С гулко бьющимся сердцем Виктория открыла платяной шкаф. Она никогда не обыскивала одежду мужчины. Девушка густо покраснела, обнаружив нижнее белье Джереми из светло-серого шелка, а затем начала искать среди сложенных рубашек. И вот под третьей рубашкой она нащупала предмет и осторожно извлекла его на свет. Это оказалась кожаная кобура с пистолетом.

Виктория закусила губу. Носить с собой оружие – в этом нет ничего необычного, особенно для журналиста. Внезапно она заметила, что стук мячей в парке стих. Девушка поспешно положила кобуру с оружием на место и выбежала из комнаты.

Когда рано утром Хопкинс в резиновых сапогах покинул Айви-манор, трава была еще влажной от росы. Он пошел по той же дороге, что и вчера. Когда полковник Бичем упомянул выстрелы за ужином, Хопкинс невольно подумал о лисе, прятавшейся в камышах, и странном запахе у пруда.

Ссора с Викторией не давала ему покоя. На ум приходили споры с его единственным покойным сыном. Он никогда не понимал желания Ричарда сделать военную карьеру вместо изучения медицины, что гораздо больше соответствовало бы его наклонностям. Его смерть до сих пор мучила Хопкинса. Виктория стала для него сродни племяннице, даже в чем-то дочери. Он чувствовал себя в ответе за нее, беспокоился о ней. Несмотря на то что Монтегю были древним дворянским родом, герцог дворецкому не нравился. Миссис Доджсон тоже считала, что он не подходит Виктории. А Хопкинс очень ценил ее здравый смысл.

Вздохнув, он принялся взбираться на холм, заросший дикими гиацинтами. Сейчас над лужайками лежала нежная дымка, сверкавшая золотом в утренних лучах солнца. Он прошел то поле, где встретил вчера фермера Кома с быками – земля на нем была еще влажной и темно-коричневой, а затем направился в сторону Байбери. Во рву рядом с полем журчал ручей. Мужчина снова почувствовал неприятный запах, который стал значительно более явственным, чем вчера, и это тут же разрушило идиллию. Осторожно раздвинув заросли тростника, он ступил в воду. Сквозь сапоги чувствовался холод.

Поверхность воды отражала солнечный свет, и Хопкинс на миг прикрыл глаза. Запах стал настолько сильным, что он потянулся в карман за платком, чтобы закрыть им нос и рот. Снова открыв глаза, он испуганно отпрянул. Прямо перед ним в воде плавало человеческое тело.

Вернувшись в комнату для завтрака, Констанс Виктория уже не застала. В поместье сэра Френсиса она ходила еще вчера и без особого успеха. Не зная толком, что делать, чтобы разузнать о скрытых причинах убийства, девушка решила воспользоваться свободным временем и поискать в парке подходящие сюжеты для фоторепортажа. Может быть, подобные снимки однажды заинтересуют мистера Паркера.

Она сходила в свою комнату, взяла маленький фотоаппарат, поскольку большой был слишком неудобным для работы на улице, и была уже в дверях, когда решила вернуться и положить в сумку блокнот для зарисовок и карандаши, а затем вышла из дома.

Клумбы за домом, высаженные в викторианском стиле, Виктория сочла неинтересными. Она пошла дальше по обширной лужайке, где росли старинные рододендроны, на которых кое-где уже показались плотные бутоны. Форма бутонов напомнила ей романтичные работы каменотесов, поэтому девушка сфотографировала их и сделала несколько зарисовок. К лужайке примыкала область, разделенная высокими обрезанными кустами на несколько маленьких садиков с разным оформлением. Виктория сфотографировала изящную статую, стоявшую в поилке для птиц посреди усаженной розами грядки, и только принялась делать зарисовку, как услышала за спиной какой-то звук и обернулась. В проходе между кустами стоял Джереми Райдер, державший в руках теннисную ракетку. Лицо его было еще разгоряченным после игры. На нем был белый спортивный костюм, и Виктория невольно отметила, что он ему очень идет.

– Значит, вы не бросили рисовать, – произнес он.

– Да, рисую время от времени.

После их совместного пикника в Хемпстеде Виктория действительно делала эскизы, и это доставляло ей радость.

Некоторое время оба молчали, затем Джереми произнес:

– Мисс Бредон, надеюсь, я вам не мешаю, но мне кажется, что между нами что-то неладно. – Он пристально посмотрел на девушку. – Я каким-то образом обидел вас или сделал что-то еще, что вызвало ваше неудовольствие? – Его тревога казалась искренней.

Виктория невольно вспомнила об их разговоре на берегу Темзы и о том, что это благодаря Джереми она снова начала рисовать. Да, он ей действительно нравился, она ему доверяла. В душе вскипел гнев. Если Джереми Райдер шпионит на полицию, он все равно расскажет сэру Артуру, что встретил ее в Айви-маноре, неподалеку от резиденции сэра Френсиса. И комиссар все сложит. Поэтому девушка решила вывалить на него правду.

– Я знаю, что недавно вы были в доме сэра Артура, – сказала она. – Почему вы солгали мне, заявив, что комиссар никогда не примет такого молодого журналиста, как вы?

Джереми Райдер некоторое время помедлил, а затем ответил:

– Я действительно был у сэра Артура. Но наш разговор был конфиденциальным. Ради своего племянника он согласился принять меня. Мы с ним вместе учились в Итоне. Дело в том, что у моего друга серьезные неприятности, я хотел попросить сэра Артура помочь мне. Поэтому не стал рассказывать вам об этом разговоре.

Взгляд Джереми Райдера казался искренним. Если бы Виктория не нашла в его шкафу оружие, то, возможно, даже поверила бы ему. Пока девушка размышляла, сказать ли ему, что не верит в его историю, в парке раздались взволнованные голоса. В проходе между кустами, выполненном в форме арки, появились Луис и Констанс.

– К нам только что заходил один фермер, который рассказал, что в лесу было найдено тело, – выпалил Луис. – Судя по всему, его случайно обнаружил ваш дядя, Виктория.

– Тело, конечно же, интересует меня как журналиста, – поспешно произнес Джереми Райдер. – Ты не мог бы отвести меня туда, Луис? Возможно, из этого можно будет сделать статью.

«Ха, какой там журналистский интерес!» – рассерженно подумала Виктория. Взяв подругу под руку, она многозначительно посмотрела на нее.

– Мы бы с удовольствием пошли с вами, не правда ли, Констанс?

– Обязательно, – кивнула хозяйка дома, бросив на мужчин строгий взгляд. – И только попробуйте сказать, что это не для слабых женских нервов.