Текст книги "Новый империум"

Национальная политика

В России как огромном империалистическом государстве, ведутся бесконечные споры о его внутреннем устройстве, межнациональных отношениях, взаимодействии культур, вероисповеданий и т. д. В этой связи нам необходимо изложить ясный образ полноценной государственной системы в соответствии с нашей идеологической концепцией.

Прежде всего следует принять своего рода догмат о том, что русское национальное государство выстраивается в ходе империалистической политики. Такое понятие, как русская республика никогда не составляло и не будет составлять базы нашей государственнической идеи. Истинно русским может быть только континентальное образование, национальная империя, организованная согласно русскому закону в его широком понимании. Наша государственность предполагает сохранение полного контроля над севером евразийского континента и подчинение всех территорий единым правилам. В этой связи феномен русскости являет собой огромную волю, воинственность, тягу народа к милитаризму и агрессивность в отношении тех, кто не желает принимать установленные порядки. Эти качества национального характера проецируются не только в сфере геополитики, но и пронизывают весь социальный организм вплоть до бытового уровня.

При деструктивной идеологической системе национальная ментальность также демонстрирует себя в самых извращённых формах, что мы и наблюдаем в наши дни. Но какими бы ни были сегодняшние искажения, всегда необходимо видеть идеал, то есть возможные проявления национальной специфики в условиях созидательной идейной парадигмы и при выстраивании полноценного государства. Воинственность русского народа в этом случае становится не проклятьем, а гарантией цельности империи, а также качеством, необходимым для ведения эффективной конкурентной борьбы с западным глобальным центром. Русские образуют не просто одну из восточноевропейских наций, но они носят в себе самосознание континентального геополитического полюса, который, во-первых, необходимо защищать от североатлантического конкурента, а во-вторых, обеспечивать его внутреннюю стабильность путём установления определённой системы взаимоотношений между европейскими и азиатскими народами, то есть между совершенно чуждыми друг другу культурами.

Исходя из обозначенных предпосылок становится понятна и цивилизационная стратегия русской национальной империи. Она состоит отнюдь не в очерчивании границ вокруг моноэтнического образования – русской республики, такой взгляд крайне наивен и не учитывает огромного комплекса факторов, способных не просто осложнить жизнь русскому народу, но и вовсе ликвидировать его как явление. Империалистическая логика не бессистемна, и наши «имперские амбиции» отнюдь не фанатичны, как это может показаться со стороны. Настоящее русское государство обязано быть непреступным извне и нерушимым изнутри, а это в свою очередь требует выстраивания такой системы, которая раз и навсегда ликвидирует любые угрозы. Исторически данная закономерность проявляется в том, что если самостоятельность того или иного региона становится фактором риска, то суверенность этой территории ликвидируется, и проживающая на ней общность вовлекается в единое государство. Таким образом, на нашей периферии в принципе не должно оставаться регионов, в чём-либо угрожающих существованию империи, а тем более Руси – нашего исконного ареала. Недопустимо также соседство с хаотизированными или пустующими регионами, имеющими потенциал непредсказуемой угрозы. Все эти территории также вовлекаются в русское континентальное государство.

Подобная стратегия империалистических экспансий, продиктованная естественными условиями жизни и необходимостью обеспечения национальной безопасности, формирует в результате массивное и крайне неоднородное государственное образование. Но в отличие от западных традиционных империй в нашем случае логика функционирования системы оказывается принципиально иной. Мы не можем устанавливать на подконтрольных территориях деспотический порядок, жёстко эксплуатировать периферию и решительно подавлять любой бунт. Такой подход был типичен для европейского колониального империализма, для нас же он чреват бесконечной дестабилизацией регионов, что в свою очередь требует отвлечения немалых ресурсов, в том числе и человеческих, для регулярного подавления всевозможных беспорядков на окраинах. Римская империя была выстроена как раз по такому принципу, и история ясно демонстрирует нам судьбу подобной империалистической модели.

Полноценное государство должно быть цельным и стабильным без тиранических методов управления. А для крупной многонациональной системы указанный подход предполагает относительно благополучное существование региональных субъектов. Созидательная империалистическая модель не должна угнетать народы, но в то же время, в отношении малосознательных этносов недопустимы и чрезмерные свободы. Сохранение полной самобытности для тех регионов, которые остаются на достаточно низком уровне культурного развития, будет иметь следствием расползание по всему государству деструктивных обычаев. В традиционной Российской империи эта дилемма разрешалась достаточно просто – шовинистической политикой в отношении всех нерусских общностей. Инородные племена русифицировались и превращались в русских. Для привнесения культуры в малоразвитые на то время субъекты, подобный метод оказывался вполне эффективным, однако он вряд ли имел позитивный эффект в отношении сознательных народов империи.

В большевистской системе проблема контроля над окраиной решалась на идеологическом уровне, путём насаждения идеи советского народа, а также реализацией общего для всех коммунистического проекта. Этносы превращались в национальности – в братьев и сестёр внутри единой советской общности. С точки зрения развития отстающих территорий такая модель оказалась ещё более эффективной, спровоцировав масштабную экспансию индустрии и культуры в отдалённые республики. Однако опять же, в отношении развитых народов, населяющих советское государство, система оказалась куда более пагубной, чем прежний имперский шовинизм. Малоразвитые общности восприняли культуру, обрели развитую индустрию и относительный комфорт, но передовые этносы лишились национального самосознания и восходящей динамики развития. А русские и вовсе, из доминирующей нации превратились в безвольный цементирующий материал, размытый по государству и принудительно скрепляющий чуждые друг другу элементы.

Приведённый краткий анализ убеждает в необходимости более осмысленного и комплексного подхода при построении полноценного национального государства империалистического типа – русской национальной империи. Традиционная царская Россия применяла вполне адекватный метод интеграции окраинных племён. Шовинизм и русификация, как умеренно-силовой механизм привнесения культуры в эти общества, достаточно эффективен, однако в прогрессивном национальном государстве такая стратегия применима лишь отчасти. Некоторые шовинистические проявления в отношении отстающих субъектов вполне допустимы, поскольку никаких архаичных и деструктивных обычаев в русской империи быть не должно. В то же время, в отношении развитых и сознательных народов шовинистический подход не продемонстрирует никакого созидательного результата. В данном направлении национальной политики целесообразно реализовать иную модель, близкую к кайзеровской Германии. Каждая сознательная нация при таком объединении имеет достаточным объём прав и свобод, позволяющий ей пребывать в составе единого государства без какого-либо ущерба для идентичности.

Кроме того, в адекватном империалистическом образовании обязательным условием внутренней стабильности является соблюдение иерархического принципа в межнациональных отношениях. Государствообразующая нация ни в коем случае не должна забывать своей функции и лидерской роли в континентальной империи; неприемлемо самоуничижение и потакание тем обществам, которые пока ещё не достигли достаточного уровня культурного развития. Нации следует принять на себя обязанность коллективного правителя и арбитра, а с этой целью и на элиты возлагается задача воспитания в народе царственного самоощущения.

Законы жизни диктуют определённый набор правил, в соответствии с которыми самосознание лидерства, царственной воинственности, благородный облик всего народа, его всесторонняя развитость – всё это является стрежневой осью в построении эффективного империалистического государства – созидательного, национально-ориентированного и народосберегающего. Титульная нация в идеальной империи являет себя благородным и ответственным руководителем, бесстрастным во всех внутренних спорах и при этом имеющим жёсткую превосходящую волю, необходимую для решения любого конфликтного вопроса.

Идеологическая сторона национальной политики также имеет огромное значение. Коммунистическая доктрина и дисциплинарная модель советского государства весьма успешно справлялись с огромным комплексом проблем, типичных для крупной империалистической системы. Несмотря на формальную дружбу и равенство национальностей, фактически все они пребывали словно в пределах тюремной зоны, каждый народ обитал в своей камере. Граждане СССР, как известно, не обладали полной свободой передвижений. Институт прописки, распределение специалистов после окончания учебного заведения – эти и ряд других инструментов в достаточной мере регулировали все миграционные потоки внутри советской империи и обеспечивали её равномерное развитие. Ограничение свобод компенсировалось идеологической составляющей, безудержной верой народов в общую идею. Несмотря на некоторую деструктивность модели, система имела определённые преимущества при решении задачи развития периферии. Миграционного хаоса, подобно сегодняшнему, в советский период не наблюдалось.

В современных условиях идеологическим базисом национальной политики в отношении периферийных субъектов вполне приемлема та самая идея евразийства, которая нынешними российскими идеологами преподносится в качестве проекта постсоветского империализма. Изначально евразийская концепция сформировалась в среде русских эмигрантов, в первой половине 20-го века. И какие бы возвышенные теории не озвучивали прошлые и настоящие сторонники данного мировоззрения, в практической плоскости евразийская идея представляет собой не что иное, как идеологический инструмент, нацеленный именно на развитие азиатских регионов. Концепция политической евразийской нации придумана русскими мыслителями пусть с иными побуждениями, но в итоге она способствует возрастанию сознательности в южных республиках, формированию у местных этносов развитой гражданско-политической идентичности.

Примером созидательного эффекта евразийской теории может служить современный Казахстан, где эта идея как политический концепт культивируется целенаправленно. Казахи достаточно быстро обретают полноценную национальную идентичность – становятся развитой политической нацией. Евразийскую идею вполне можно использовать, но только с ясным пониманием истинного порядка вещей, принципов грамотной национальной политики, а также адекватной системы межнациональных отношений, согласующейся с жизненными реалиями. Только при таком осознанном подходе мы сможем построить развитое и предельно эффективное империалистическое государство на основе традиционной системы ценностей.

Двуполярный мир

Тема противостояния евразийского мира и североатлантического всячески мусолится разного рода пропагандистами и активно используется в качестве инструмента для манипулирования общественным сознанием. Российские идеологи-государственники на словах очень яро противопоставляют Россию Западу, выводят немыслимые идеологические концепции, отождествляющие атлантическую ось чуть ли не с сатанизмом, а евразийскую – с богоизбранностью. Якобы там царит разврат и деградация, а у нас торжествует спасительная духовность. Понятно, что идеологемы, которые внушают широкой общественности, зачастую совершенно неадекватны и в большинстве своём лицемерны. И тем не менее, идея глобального цивилизационного противостояния имеет место быть, отрицать данный феномен невозможно.

Борьба между естественными глобальными центрами не случайна и не спонтанна. Она представляет собой не только результат определённых геополитических процессов, но и является движущей силой глобального цивилизационного развития. Ведь стимул к совершенствованию имеется только в условиях конкуренции, когда присутствие соперника вынуждает создавать и внедрять новые технологии, формы организации, формулировать новые идеи и т. д. Отсутствие же конкурентной борьбы снимает потребность в создании новшеств. Поэтому мировой политике жизненно необходимо постоянное соперничество между двумя центрами силы.

Дуополия (двуполярность) является естественным и гармоничным состоянием цивилизации. Подтверждение этому легко обнаруживается в экономической плоскости, где всегда имеется тенденция к монополизации, всё большему поглощению слабых сильными, до тех пор, пока в отрасли не остаётся двух монополистов, конкурирующих друг с другом. Консолидация рынка и его раздел между двумя крупнейшими игроками как раз и являет состояние дуополии – один шаг до полной монополии. Если тот или иной рыночный сегмент окончательно монополизируется одной компанией, то созидательное развитие в этих условиях прекращается, поскольку стопроцентный монополист начинает злоупотреблять своим положением. Но если присутствует равносильный конкурент, тогда динамика роста сохраняется, и рынок продолжает развиваться интенсивно.

Аналогичные законы действуют и в области геополитики, да и вообще в любой сфере жизни. Естественный отбор, организация сообществ, их укрупнение – всё это универсальные принципы. Соответственно, среди народов и государств также выявляются определённые лидеры, которые в ходе естественной конкурентной борьбы постепенно консолидируют вокруг себя прочие регионы и территории. Логично предположить, что и в текущем цикле развития мировая цивилизация в конечном итоге также должна вернуться к состоянию дуополии, то есть к двухполюсному миру.

Российские антизападники активно культивируют идею о многополярности, но лишь в силу слабости самой нынешней России. Якобы такой расклад явит нам глобальную гармонию, установит равноправные взаимоотношения между несколькими центрами, усмирит англо-саксонский полюс, который в настоящее время ощутил себя господином мира. Но в действительности, указанная концепция ложна, поскольку такое геополитическое состояние является не более, чем промежуточной стадией на пути к дуополии. Если говорить абстрактными категориями, то движение от единого ко множеству есть движение от порядка к хаосу. Многополярный мир по определению более хаотичен, чем двуполярный, а тем более чем монополярный. Но последний вариант деструктивен по той причине, что сам человек на текущем этапе своего развития остаётся несовершенным и сохраняет в себе неблагие побуждения, а значит монополия одной системы в мире пока недопустима, она прекратит всякое созидание и остановит цивилизационный рост. Двуполярность – это идеальное состояние несовершенного человеческого мира, минимум хаоса при сохранении восходящей динамики. Поэтому евразийскую идею о многополюсном мире не стоит рассматривать как рациональную, она является лишь оправданием нашей собственной слабости в настоящее время.

На самом деле человечество не имеет столь широких вариаций в своём развитии, как это может показаться. В утверждениях о том, что ход истории предопределён, нет никакой метафизики. Все политические, социальные, экономические и прочие процессы человеческого бытия детерминированы, то есть зависимы от естественных условий обитания той или иной общности. Иными словами, глобальные центры силы формируются не абы где, а всегда в строго определённых регионах, имеющих наиболее оптимальные для этого условия. Кроме того, формирование геополитических центров предопределяется эпохой и уровнем цивилизационного развития в целом. При одном технологическом укладе лидером становится один регион, на более высоком уровне развития технологий лидирующих позиций добивается уже другая территория, более конкурентоспособная в конкретную эпоху.

С течением времени культурная карта человечества словно пульсирует, консолидация центра наблюдается то здесь, то там. Но в конечном итоге, по мере того, как человечество объединяется в единое целое, цивилизационный рост концентрируется в двух глобальных полюсах. Их локализация опять же не случайна, а обусловлена естественным расположением континентов и прочими, не зависящими от нас факторами. Империалистические полюса с претензиями на всемирную гегемонию формируются в северных широтах. Ни в Китае, ни в Индии, ни где-либо ещё, а именно в северной части мира, которая, во-первых, является ареалом обитания белой цивилизации, то есть наиболее прогрессивной части человечества, а во-вторых, природные условия в этих регионах наиболее благоприятны и оптимальны с точки зрения интенсификации эволюционных процессов. Постоянная смена времён года побуждает людей приспосабливаться и создавать улучшения.

Поэтому евразийцы в России правы в том, что имеет место историческое противостояние между русской империей и западной. Естественное расположение материков способствует формированию в мире двух империалистических центров – континентального (северо-евразийского), и океанического (англо-саксонского или атлантического). Природная среда, специфичная для каждой из систем, предопределяет и специфику всей империалистической политики соответствующих государственных образований, а также их духовное, мировоззренческое и прочие состояния.

Северо-евразийская империя строится на концепции объединения обширных континентальных территорий в единое целое для создания безопасной и стабильной структуры, неуязвимой при агрессии извне. Для континентального империалистического центра подобная стратегия становится жизненно необходимой и вполне естественной. Сам по себе этот анклав абсолютно самодостаточен, никакой надобности в грабительской экспансии, в паразитировании над периферией, в выкачивании благ из своих окраин у континентальной империи попросту нет. Задача этой системы диаметрально противоположна, она состоит в том, чтобы максимально укрепить периферию и обезопасить свои рубежи. Для евразийского геополитического полюса свойственна изоляционистская модель, превращающая это огромное образование в своего рода континентальную крепость. Поэтому не стоит винить Россию и её предшественников в стремлениях отгородиться от остального мира; нужно понимать, что таково естественное состояние континентального империалистического государства, предопределённое не культурой и не национальной ментальностью, а во многом природными факторами.

В свою очередь, англо-саксонский атлантический империализм нацелен на решение совершенно иных задач. Атлантический полюс консолидирует силы внутри себя благодаря наличию естественных преград, защищающих этот центр от внешних агрессоров. В добавок к этому, морская держава естественным образом обретает некую торговую ментальность благодаря развитию судостроения и налаживанию торговых связей со всеми соседями. Специфика прибрежных торговых городов хорошо описана ещё античными философами. Население в таких государствах более изнежено, коммерческая деятельность в них предельно активна, соответственно и технологическое развитие идёт более интенсивно. Что касается внешней экспансии морского империалистического центра, то она носит явно паразитарный характер. Стратегическая задача этой системы заключается не в обеспечении собственной безопасности путём развития периферии, а в получении ресурсов от своих колоний. Атлантический центр локализован на небольшой территории, в связи с чем он не самодостаточен, всегда живёт за счет внешних регионов. Но паразитируя на других и аккумулируя все блага внутри себя, он тем не менее является локомотивом глобального технологического развития. Поэтому и западный империализм нельзя однозначно демонизировать, в данном случае также необходимо иметь понимание, что именно таково естественное состояние морской империи. Выкачивание благ из колоний и концентрация их на сравнительно малой территории способствует огромному творческому импульсу в самом империалистическом центре.

Таким образом, оба глобальных полюса, континентальный и океанический, делят мир между собой не только в экономическом отношении, но и в мировоззренческом плане. Континентальная империя насаждает свой прямой контроль над большей частью евразийского континента, а океаническая распространяет свою косвенную гегемонию во всём остальном мире. В каждом из центров формируется уникальная идеологическая среда и своя особая ментальность. Континентальная империя реализует оборонительную стратегию, а океаническая – наступательную. Атлантическая цивилизация искушена благами и нацелена на достижение материального комфорта; а евразийская – аскетична и большее внимание уделяет нематериальным ценностям. При этом обе империи в чём-то дополняют, а в чём-то и сдерживают амбиции друг друга. Не имеет никакого смысла называть один полюс правым, а другой виноватым, или один прогрессивным, а другой архаичным. В том и суть феномена, оба они правы и виноваты в одинаковой мере, но в разных аспектах. США, как современный центр атлантического империализма, можно обвинять во всех смертных грехах, но не меньше обвинительных поводов найдётся и против России.

Российские идеологи изрядно извращают описанный феномен, порой доходя до откровенных истерик. В представлениях некоторых евразийцев, борьба между нами и Западом ведётся не на жизнь, а насмерть. В действительности же, только такой геополитический расклад и способен обеспечить динамику цивилизационного роста, а также сохранить определённый баланс сил в мире. Агрессивный океанический центр со своей стороны создаёт технологии для паразитарной экспансии, в том числе и военные. В свою очередь континентальный полюс, вынужденный бесконечно обороняться, перенимает необходимые достижения и внедряет ответные, тормозящие или вовсе останавливающие экспансию западной оси. Тот вновь активизирует свои творческие силы, вновь консолидирует ресурсы и организует своих сателлитов для нового агрессивного рывка. Евразийская империя в ответ также совершенствует оборонительные механизмы, ещё более расширяет своё государство с целью ликвидации рисков, создаёт континентальные альянсы, направляет ресурсы на реализацию автаркийной модели и развитие собственных технологий. Одни вечно атакуют, а другие вечно обороняются и угрожают ответной агрессией. В этом и состоит гармония несовершенного мира.

Незачем выкрикивать лозунги о смертельном противостоянии между Россией и Западом. Вряд ли вообще целесообразно называть эту борьбу войной, поскольку такое бесконечное противоборство представляет собой естественную конкуренцию между двумя мировыми центрами, определяющими ход и динамику всего цивилизационного развития. Излишнее превосходство одного полюса над другим всегда будет временным, потому что чрезмерный дисбаланс сил провоцирует дестабилизацию во всём остальном мире, что в свою очередь неизбежно запускает ответные механизмы, которые направляют ситуацию к сбалансированному состоянию – укреплению отстающего центра и некоторому ослаблению доминирующего. Полная ликвидация одного из полюсов не принесёт победы никому, а явит собой катастрофу для всего человечества, в том числе и для победившей империи. Вся земная цивилизация в этом случае прекратит свой созидательный рост, а возможно и вовсе исчезнет.

Как северо-евразийский, так и западно-атлантический – оба полюса являются субцивилизациями единого белого мира. Между нами и Западом имеет место борьба за глобальную гегемонию исходя из уникальной для каждой империи мировоззренческой системы. Задача у нас и у них одна – это экспансия культуры в низовые широты мира, однако реализуется она разными методами и в разных направлениях. На всю северную цивилизацию возложена обязанность окультуривания человечества, развития его как в хозяйственно-технологическом, так и в ментально-духовном отношении. С бытийной точки зрения, мы действуем не против Запада, а совместно с ним, но при этом составляя ему естественную конкуренцию, которая может чередоваться как горячими конфликтными фазами, так и вполне мирными. Феномен атлантической и евразийской империй будет проявлять себя при любых условиях, независимо от того, какие силы руководят соответствующими системами.