Текст книги "Снежинка на ладони. Том 1"

Глава 78

Две расплывчатые тени медленно скользили среди городской суматохи, явно выпадая из обоймы пронырливо суетящихся, в меру своих устремлений, городских жителей. Тень подлиннее принадлежала Юре. У него, в отличие от шагающего рядом Димы, глаза периодически включались в процесс движения, и он, реагируя на сигнал светофора, придерживал своего товарища на перекрёстках. Но это было единственным отличием. Во всём остальном два городских пилигрима выглядели так, будто благодаря долголетним совместным тренировкам они добились полной и согласованной синхронизации всех движений. Согбенные туловища с поникшими головами натужно тащились из квартала, где находилась школа, в сторону своего дома.

Димкина сумка, быстро соскользнувшая с плеча и какое-то время волочившаяся по земле за своим хозяином, теперь возвышалась на другом плече. Способность издавать хоть какие-то звуки, совсем недавно и почти одновременно полностью утратилась у обоих. Воздух, ударяясь об окоченевшие части тела, в этом пространстве заметно охладевал, разрешая редким снежинкам сопровождать молчаливую процессию, постепенно растворяющуюся в уходящих шагах этого дня. Лавина воспоминаний, которую незримо несли сейчас на своих плечах Юра и Дима, была такой огромной, что перегруженная память от невероятного наплыва просто отказывалась работать, создавая безмолвием мыслей необходимую и спасительную передышку.

Событие, произошедшее с ними сегодня, яркими всполохами напоминало о себе, и Дима, в очередной раз, начинал прокручивать в памяти этот незабываемый день школьной жизни.

Глава 79 (1 часть)

…«Прорвемся… хм… да, сказать-то легко! Уж больно он поникший какой-то», – думая о том, как поддержать Юру, и старательно изображая из себя бодрячка, Дима, предварительно выпросив ключи у Константина, на большой перемене открыл кладовую спортзала.

Юра безропотно шагнул за Димой в пыльную комнату, заваленную спортивным инвентарём, и остановился в узком проходе между стеллажами. В помещении, где было тихо, без окон, без посторонних взглядов, он немного взбодрился. Увидев перемену, Дима решил использовать этот момент и, тихо включив трек, сказал:

– Самое главное – правильно двигаться, тогда будет намного легче. Попробуй слегка пританцовывать.

Видя, что его подопечный нуждается в мастер-классе, Дима стал показывать простые движения и комментировать вслух:

– В этой песне чёткий ритм, и под него достаточно легко подстроиться. Давай, попробуй.

Добившись от подопечного приемлемого результата, Дима не стал перегружать его просьбой исполнить и песню. Он решил, что на сцене тот сможет исполнить свою партию, тем более, что там и петь-то особо не надо – мужская партия, в отличие от женской, была в виде рэпа. Ритмичный речитатив песни не требовал от исполнителя особых вокальных данных, надо лишь знать слова песни и придерживаться нужного ритма. Всё это новоявленный наставник в доходчивой форме и попытался донести до Юры, пока шли по притихшему спортзалу.

Актовый зал был заполнен зрителями под завязку. Аншлаг! Многие сидели в проходах. Даже в широкий проём открытых дверей зала умудрилась втиснуться приличная толпа, мешавшая разглядеть то, что происходило на сцене. Мощные динамики разносили через открытые двери по школе всю палитру праздничного настроения, и поэтому любой, даже не попавший внутрь, мог прочувствовать атмосферу мероприятия.

Сразу за толпой, чуть в сторонке, стояли двое. Они внимательно слушали, как ведущая в микрофон объявляла очередную, четвёртую, пару, выходившую на сцену. Юру ещё не вызывали. Это означало, что он будет завершать песенный конкурс, и петь предстоит с той девушкой, которую тоже пока ещё не вызывали на большую сцену. Реакция мальчишек на понимание того, кто составит последний песенный дуэт, была совершенно разная. Можно сказать, диаметрально противоположная. Если Юра медленно и уверенно стал пятиться от открытых дверей актового зала в сторону лестницы, ведущей на первый этаж, к спасительному гардеробу, то Дима, наоборот, схватив одной рукой стоящий возле дверей мольберт с пришпиленными к нему рисунками, второй рукой обхватив Юру, громко выкрикнул в стоящую перед ними толпу:

– Дайте дорогу! Ему сейчас выступать надо!

Секунды три не было никакой реакции, но когда в толпе произошло осознание услышанного, сразу образовался узкий коридор, достаточный для продвижения сегодняшнего «смертника». Пользуясь тем, что Юра замешкался от многочисленных сочувствующих взглядов, моментально вонзившихся в него, Димка, подталкивая мольбертом Юру вперёд, смог благополучно зайти с ним в гудящий зал…

Только что завершила своё выступление четвёртая пара, и поэтому все понимали, кто должен сейчас выйти на сцену… Возле сцены, в лёгком полумраке, чьи-то шустрые руки стянули с Юркиной шеи длинную полоску галстука и вместо него нацепили на белую рубашку нарядную бабочку.

– Это реквизит, потом вернёшь, – шёпотом произнесла незнакомка, оставив артиста в явном недоумении.

Последние проблески жизненной силы таяли на глазах. Казалось, что Юра сам сейчас всем своим естеством превратится в настоящий реквизит будущего представления. Дима понимал, что надо остановить этот нарастающий процесс. Увлекая одноклассника по ступенькам в тёмный прямоугольник, вырезанный в стене для прохода за кулисы, торопливо проговорил:

– Иди в дальний конец сцены и встань возле рояля, а я буду за занавесом и помогу тебе, если что, – эти слова хоть как-то оживили товарища.

Сцена казалась непреодолимой водной стихией, акваторию которой Юра смог пересечь и бросить свой якорь рядом с белым силуэтом большого музыкального инструмента. В этот момент Дима, пробравшись в самую глубь свисающих с потолка массивных театральных занавесей, случайно задел рукой какой-то сосуд, испачкав при этом рукав рубашки непонятной густой и липкой жидкостью. Как оказалось потом, это был заготовленный раствор для больших мыльных пузырей.

Освещение над сценой стало затухать, готовя зрителей и артистов к следующей песне. Сняв испачканную рубашку и завязав её узлом на поясе, Дима продолжил свой путь дальше. Добравшись до того места, где должен был находиться Юра, он заметил в полумраке интересную декорацию. На ней была изображена большая черепаха. В тёмных очках и шляпке она выглядела очень артистично. Облокотив голову на высунутую из-под своего панциря лапу, черепаха улыбалась. В другой лапе она держала микрофон. Видимо, тоже собиралась петь.

Сделав ещё пару шагов в сторону, Дима тихо спросил:

– Ты как?

– … – в ответ с другой стороны плотной и толстой ткани, нависшей над ним, он смог расслышать лишь какое-то движение и невнятное бормотание.

– Ты там живой? – прильнув лицом к широкому полотнищу, громким шёпотом вновь переспросил Дима.

– Ххолос… сел, – наконец смог разобрать очень тихий и жалобный ответ Юры.

– Совсем? – снова прошептал Дима.

– Ааа, – не выговаривая нужный звук, снова донеслось в ответ с той стороны.

Дима не знал о тщетных попытках «артиста» заблаговременно сойти с творческой дистанции через усиленное охлаждение своего организма, поэтому решил, что тот не смог справиться со своим волнением перед выступлением.

Дима ещё не видел воочию девушку, которая нагнала страх на всех ребят, но его задело, что она младше их, и из головы не выходила история, услышанная от Юрки. По слухам, явно преувеличенным, два года назад она отправила со сцены парня в зрительный зал со словами: «А теперь иди и исполни партию поросёнка». А в тот год как раз, по какому-то там календарю, год свиньи отмечался.

И вот сейчас, представив Юру в этой роли, Дима принял решение – забрать на время у черепахи муляж микрофона и поменяться с Юркой микрофонами. Слегка приподняв тяжёлую ткань занавеса и быстро сделав обмен, Дима попросил только об одном:

– Ты хоть не забывай рот открывать.

Уже в полной темноте, отступив пару шагов назад, Дима поднырнул ещё под один ряд свисающей материи и, присев на твёрдый черепаший панцирь, сильно выдохнул. Однозначно, сам он ни за что и никогда бы не решился петь что-либо на сцене перед такой огромной толпой. Да не только петь, но и находиться на сцене для него было бы неприемлемо. А вот дрожащий парень в бабочке стоит перед всей школой, стоит и ждёт помощи. И Дима должен, просто обязан, скрытый от глаз за двумя рядами занавесей, стать Юркиным голосом, озвучить его партию и оправдать возложенное на него доверие.

Димке, наверное, как и многим ребятам, нравилось, бывая наедине с собой, напевать понравившиеся мелодии песен и отбивать полюбившиеся ритмы. Но сейчас всё было по– другому. Ощущение, что в эту тишину, установившуюся перед исполнением песни, кроме него вслушиваются многочисленные зрители, не давало ему возможности сосредоточиться. Бремя ответственности грузом легло на плечи притихшего юноши. Пытаясь как-то заполнить последние секунды, Дима приобнял за вытянутую шею черепаху и тихо обронил в её адрес:

– Надеюсь на Вашу поддержку, синьора…

Словно услышав его просьбу, на пол сразу упал какой-то предмет. Нагнувшись, возле ног Дима обнаружил большие очки. Огромные, в пол-лица, они были очередным сценическим муляжом. Вырезанные из толстой фанеры и окрашенные в чёрный цвет, сейчас они были очень кстати. Закрепив их на своём лице, Дима почувствовал облегчение. Благодаря им темнота вокруг стала ещё плотнее, и он, крепко сжав чуть не выпавший из его руки микрофон, устало закрыл глаза, вслушиваясь в первые аккорды зазвучавшей мелодии.

Юра стоял на сцене, стараясь не смотреть по сторонам и ожидая предстоящее действо, как провинившийся школьник, ожидающий публичной казни. Он не хотел исполнять партию поросёнка… И опять всё сбросил на Диму…

От понимания этого было тоскливо до невозможности. Его внутренний жар, так долго сопротивляющийся с переохлаждением организма, не смог справиться с той нагрузкой, что возложила на него эта концертная бабочка… Поэтому Юрка стал моментально остывать, и когда раздалась музыка в зале, на сцене уже стоял настоящий снеговик – именно так ощущал себя человек с муляжом микрофона в руках.

Он ещё не догадывался, что после того, как завершится эта песня, ряды снеговиков в этом зале пополнятся ещё одним экспонатом.

Глава 79 (2 часть)

В хаосе бесконечных раздумий Дима возвращался к этой песенной мелодии, так крепко засевшей на подкорке сознания. Отголоски её ночного звучания сопровождали его с самого утра. Даже во время тренировки слова постоянно вертелись на языке.

Раньше, во время упражнений на растяжку и гибкость, он часто включал ритмичную музыку, сопровождавшую зарубежного исполнителя популярной песни. Тогда отец, как бы невзначай, спросил – знает ли он, о чём она. Не сразу, спустя какое-то время, Дима нашёл перевод и слушать трек перестал. С тех пор в привычку вошло – содержание текста понравившейся песни надо знать.

Поэтому он был немного озадачен – как Юра будет озвучивать свою партию. Сам Дима точно на такое не подписался бы. Ни за какие коврижки! Очень надеялся, что Юра справится без его подсказок. Партия девушки тоже требовала большой смелости. Димку смущал последний куплет, где в Юркиной части текста идёт прямое откровенное признание, какое случается впервые в жизни каждого. Он не представлял, как Юра наберётся решимости войти в образ, и с нетерпением ждал его выхода на сцену.

Синтезатор, прошив нависшую тишину зала лёгким ритмом, звонко начал вступление. По высокому потолку, скрытому плотной темнотой, захватывая фрагменты стен, разбежался подвижный фонтан из множества светящихся пылинок, которые красочно рисовали ночное небо в мерцающем звездопаде.

Первой начинала петь девушка… Большой плюс, надо сказать. Как говорится, перед смертью не надышишься, но всё же… Дополнительные секунды, чтобы настроиться на нужную волну, были кстати.

Дима и предположить не мог, что всё обернётся так: ему самому придётся озвучивать тот живой манекен на праздничной сцене. Порывистое желание помочь однокласснику втягивало в очередную авантюру – непредсказуемый певческий дебют. Сможет ли он в нужном ритме выдержать все музыкальные фразы? Будет ли этого достаточно, чтобы Юру отпустили без каких-либо эксцессов со стороны публики?

Слова и ритм песни Дима усвоил неплохо. Он понимал, что в эти первые музыкальные аккорды, прозвучавшие над головой, надо просто постараться быть более уверенным в себе и не дать этой девчонке повода для насмешек. Вот только где же взять эту уверенность? Юноша до сих пор не верил, что держит в руке микрофон, в который вот-вот должны отправиться слова! Слова, в которые он, Димка, должен вложить красивое звучание.

Всё осложнялось тем, что он ни разу не слышал, как поёт девушка, с которой предстоит петь дуэтом… Оставались считанные секунды, сердце учащённо забилось, пропуская удары… и… и Дима услышал, как она запела.

Ты любимый мой, ты единственный,

Самый дорогой, нежный ласковый мой,

Я твоя луна, солнце ты моё, только я одна подарю тебе тепло

Когда Вика наполнила притихший зал мягким, красивым и обволакивающим голосом, стало ясно, что всё для него очень и очень плохо… Все предполагаемые расчёты и сценарии исполнения своей партии моментально испарились. Эта девушка просто уничтожила их на корню своим проникновенным пением…

Как же классно звучал её голос! Её песенное признание устремлено было в глубь этого звёздного неба, волшебным зонтиком, раскрывшимся над её головой, словно она ожидала в далёких созвездиях увидеть путь к своей мечте.

Мягкий луч прожектора зажёгся и осветил девушку, серебристо-синее платье

мягко искрилось на её стройной фигурке. Вика пела о своей мечте так искренне, мелодия её голоса заполняла всё вокруг, словно сшивая из бегущих нот эту звёздную накидку для желанной гостьи.

Димка поразился тому, как точно и легко звучит непростой текст. Его исполнение будет только жалким подобием песни. А если уж говорить прямо – его песенные потуги будут выглядеть обычными мыльными пузырями.

Каждое слово, спетое Викой, отзывалось щемящей и волнительной энергией. Дима поверил, что она живёт песней и поёт сердцем. Своим исполнением Вика словно соткала этот глубокий и сказочный ночной холст и ждала, что нарисует на нём парень, который сжимал двумя руками, вдруг так сильно потяжелевший, микрофон… Как найти в своей душе достойный ответ на чистые девичьи грёзы?

Поправив рукой огромные солнцезащитные очки – те самые, что позаимствовал у черепахи – он интуитивно ухватился за это определение – солнцезащитные! В нём есть ключевое слово – солнце! В ту же секунду по неведомым лабиринтам памяти мысли быстро побежали к тому спасительному тихому свету, что продолжал упорно пробивать своими лучами старательно расставленные Димой стены…

…Вновь перед ним эти двери… Сколько раз он запрещал себе возвращаться туда. Уговорив себя, что это вынужденная мера, и что ему очень нужна помощь Феи, Дима тихо открыл дверь в тот солнечный больничный переход и робко сделал шаг навстречу идущей девушки… В этот же самый миг солнечная магия стала наполнять слова песни, которые ему предстояло произнести. В полной темноте закулисья, хриплый и негромкий голос мальчишки, вибрируя на тонкой струне обнаженного нерва, подхватил начатую песню. У него тоже была мечта! И он решился всё-таки рассказать о ней здесь и сейчас!

Е… красотою неба, романтик из звёзд, эта композиция как букет роз.

У кого есть сердце, которое бьётся,

Счастья своего дождётся, по-любому добьётся.

Несмотря на полумрак, Вике достаточно было беглым взглядом окинуть окаменевшего Юру и понять, что он из себя представляет. Юра выполнил просьбу одноклассника лишь отчасти – смог открыть рот… Единственная его актёрская проба! А вот закрыть рот у него уже не получилось… Примерный сценарий освещения этого песенного номера, разработанный девочками, предполагал, что мягкий луч прожектора должен попеременно высвечивать поющих на сцене. Сейчас луч, соскользнув с фигурки Виктории, накрыл стоящего с открытым ртом Юру, который всем своим видом напоминал снеговика.

Когда Вика в ответ услышала негромкий голос парня, своевременно усиленный через динамики, обладая абсолютным слухом, поняла, что работает второй микрофон, и находится он где-то на сцене. Совсем рядом. Приблизившись к занавесу, отсекающему всю глубину сцены, она незаметно коснулась его рукой и сделала знак головой кому-то в зале. Вскоре плотная и тяжёлая материя занавеса медленно и неохотно стала раздвигаться, уползая в разные стороны. За ней находилась ещё одна широкая театральная штора, которая, в отличие от первой, была очень тонкой, и луч прожектора легко просвечивал это полотно, выхватывая за спиной Юры настоящего исполнителя звучавшей песни.

Девушка, разглядевшая поющего незнакомца, пела, наполняя голос новыми оттенками, рассыпая на ночном небе своей мечты созвездия душевных слов, искренне откликаясь на живой импульс поющего юноши.

Всегда, всегда, с тобой, с тобой, одной судьбой под яркой звездой.

ты мой, ты мой, я твоя, я твоя – ведь я так сильно люблю тебя.

Дима полностью ушёл в мелодию песни, и даже те небольшие светлые блики, которые ощущал глазами, спрятанными за большими очками, воспринимал не как свет от прожектора, а как проявление волшебной магии дорогого ему человека. И эта магия помогала обрести подвижность в словах, одобряя лёгкий песенный сумбур влюблённого юноши.

Моя конфетка, солнышко, детка, бывает редко, но влюбился метко я, мои слова бейби, это чувство – они воплотили музыку в искусство.

твои глазки, как алмазки, не увидеть даже в сказке.

моя царица, словно птица в небесах кружится.

В ответ голос девушки продолжал очаровывать, становился всё более приглушённым, с мягким бархатом затихающих нот в завершении мелодичных строчек.

Светлым днём, светлым днём, тёмной ночью, тёмной ночью, к тебе одному моё сердце так сильно хочет.

Мужская партия, обретая уверенность в созвучных его душе словах, рисовала на красивом ночном небе свои солнечные искренние строки, украшая исполнение неповторимой аурой.

Есть лав стори, история любви, каждый встретит любовь по жизни, по пути.

куда не иди, куда не беги, любовь проснётся у тебя в груди.

вторую половину найдёшь по глазам, поймёшь по губам, вы целое, но пополам.

по разным берегам находятся корабли, и между ними километры любви.

Два голоса дружно сплетали воздушный узор светлой и такой хрупкой мечты, плывущей в распахнутые сердца людей… Партия Виктории заставляла всех слушать и любоваться красотой её пения…

И смешинки и грустинки – пополам!

ведь мы – это две половинки, вдвоём, вдвоём, под летним дождём сливаться с жарким огнём… вдвоём.

Признание, прозвучавшее из Димкиных уст, привело в восторг женскую половину зала. Каждой девчонке, втайне, хотелось бы услышать такое признание.

Душистым облаком ранних цветов, понятно без слов, что ты моя любовь.

пока звёзды в небесах и солнце на небе, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, где бы я не был.

Увлечённый новым состоянием, Дима смог спеть слова, о которых и думать не решился бы. Но эти последние строки выжали его силы без остатка, подарив невероятное открытие – он только что признался в своих чувствах девушке, которую сейчас бережно держал перед собой в ладонях своей памяти!

Завершая песню, Виктория уже шла к белому роялю, возле которого за тонкой фигурой Юры находился Дима. Её глаза горели, отражая праздничные блёстки, рассыпающиеся сейчас в воздухе над их головами.

Ты любимый мой, ты единственный,

Самый дорогой, нежный ласковый мой,

Я твоя луна, солнце ты моё, только я одна подарю тебе тепло

Слова летели в зал… Песня прозвучала полностью. Зрители, заполнившие помещение до отказа, признали, что эти двое затронули сердца слушателей своим исполнением. Мощная волна восторга накрыла всех.

Открыв глаза и пристроив большие очки на голове, Дима увидел, что на него сверху падает яркий луч света, и занавес вдруг стал полупрозрачным. Ничего не понимая, он поднялся и попытался выйти из освещённого круга, в котором оказался. Но тут чья-то рука проворно увлекла его на открытую часть сцены.

Девушка с чёрной копной густых волос, стоявшая перед ним, загадочно рассматривала его. Перед ней был мальчишка в затёртой до дыр футболке, с рубашкой, завязанной узлом на поясе и большими чёрными очками, на которых были аккуратно прорисованы красные сердечки. В полумраке закулисья эти сердечки Дима разглядеть не мог.

Вытянув исполнителя песни, а заодно и Юру, так как его Димка успел тоже ухватить свободной рукой, к самому краю сцены, Виктория повернулась к Диме и, отсоединив от своей причёски небольшой цветок, улыбнулась. И только тут до Димки дошло, что всё это время он находился в бесконечном шуме громких беспрерывных оваций.

– Весь зал на ноги подняли… – негромко и протяжно произнесла девушка после того, как её цветок по-свойски расположился на Димкиной футболке.

Ничего не понимая, Дима смотрел и смотрел на её руки и ждал, когда же она будет хлопать или, наоборот, не будет. В голове была полная каша из множества вопросов, которые он очень хотел задать стоящему рядом с ним Юрке. Неожиданно на самый важный для него вопрос он получил ответ.

– Круто! Ну ты даёшь! Никогда бы не подумала! – прорвавшись к сцене, громко прокричала Лена, размахивая своим телефоном.

– А Фея, оказывается, умеет выбирать… – прозвучало из уст Виктории.

Не понимая, почему сейчас вспомнили о Фее и, пытаясь расшифровать только что услышанное, Дима с недоумением обратил внимание на повторное упоминание о ней.

– Я Фее видео отправила с твоим выступлением, – радостно подмигнув, снова прокричала Лена.

– Стой! Не отправляй! – неожиданно, громко и с чувством, попросил её Дима.

– А это… уже… – растерянно ответила Лена и, словно догадавшись, переспросила Диму: – А! Ты сам ей хотел сюрприз сделать? Да? Обожаю сюрпризы!

Усиленно соображая, Дима развернулся в сторону Юры и спросил его растерянно:

– Занавес давно открыли?

После немого Юркиного ответа он почувствовал, как всё тело моментально заледенело, и холодная испарина, укутавшая его онемевшую оболочку, ясно указывала на появление ещё одного снеговика в этом зале. Он уже не слышал, как Лена ойкнула и громко сказала:

– Знаешь, нет, видео не прошло, так что сюрприз оставляю за тобой.

Второй новоиспеченный снеговик ещё не понимал – он только что всей школе своим ярким и незабываемым выступлением подтвердил особую исключительность Феи…

Праздничные снежинки кружась летели по городу, догоняя обоих снеговиков и пытаясь скрасить их замороженный вид. Но снеговики не обращали на них никакого внимания – посетившая их сегодня Мельпомена до сих пор не отпускала их из своих крепких объятий.

*Текст песни и музыкальный трек, по ссылке ниже:

Ты любимый мой ~ текст песни 23:45 & 5ivesta Family…