Текст книги "Грот афалины"

Малыш видел, что во время представления Судир дает взрослым дельфинам рыбу только тогда, когда те правильно сделают какой-нибудь трюк. И он ловил в воде то листок, то кусок медузы, нес Судиру или Янгу, раскрывал рот: «Дайте и мне!» Раз Боби принес медузу Янгу, а Янг взамен ничего не дал. Боби нырнул и так плеснул хвостом возле его лица, что на Янга обрушился поток воды. Вынырнув после этого, малыш насмешливо глядел, как Янг откашливается.

В промежутках между первым и вторым представлением Янг почти все время плескался с дельфинами (Судир на это молча соглашался). Приучил малыша к сигналу-свисту. Стоило сделать два длинных и два коротких свистка, а потом еще две пары коротких (по ритму как бы слова: «Ты где, Боби? Плы-ви сю-да»), и дельфиненок летел стрелой.

Посиневший, как дельфин, проголодавшийся, выбирался Янг из бассейна и только тогда вспоминал, что надо было взять маску с трубкой, тренироваться с нею. Радж отогревал его горячим кофе, запасы провизии у Раджа катастрофически уменьшались, на аппетит Янг не жаловался. Хорошо, что донна Тереза снова, не дождавшись их в отеле, сделала визит в дельфинарий. Пакет с едой на этот раз был значительно больше. Умиленно смотрела, как они уничтожают котлеты и колбаски, особенно Тото: «Бедная собачка, как ты похудела… Совсем испортишь желудок, а тут, наверное, ветеринара нет. Янг, мальчик мой, ты все-таки старайся приводить Тото на обед. И утром корми обязательно, я сделаю кое-какие запасы в холодильнике. Бери, не стесняйся…»

Янг вспомнил белый шкафчик-холодильник в спальне у стены в номере отеля. Не заглядывал в него еще ни разу, а следовало бы.

– Донна Тереза, не могу я у вас больше! Я уже на службе… Поищите себе кого другого, – начал Янг просить, чтобы она отпустила его.

Но синьора и слушать не хотела.

– Как – другого? Ой, что ты говоришь – чужого взять, с улицы?! Тото привык к тебе! У него может случиться нервный стресс! Испортится желудок, испортится характер… И у меня будет стресс! Я тебя полюбила. Мне будет очень горько, если ты нас покинешь! Даже и не думай, слышишь?

И ушла. А Янг смотрел ей вслед, и ему хотелось плюнуть от злости. Тото чудесный, потешный, он сам привык к нему… Но ведь дельфины! У него появились дельфины! Одного Боби, толстенького, будто сделанного из лоснящейся резины и надутого воздухом, Янг не променяет на десять собачек. Тем более таких изнеженных, как Тото, беспомощных… Вот у Мансура была собака так собака! Никто с ней не нянчился, не брал на руки, разве только, когда она была щенком. Бегала где хотела, дружила со всеми мальчишками, любила купаться, умела хорошо плавать. Мансур как-то пошутил, что скоро выучит ее плавать саженками. «Ха-ха, собаку – саженками?!» Мансурова собака всегда первая встречала рыбаков на берегу лагуны, по ее поведению биргусовцы узнавали, все ли хорошо у рыбаков и какой улов. И рыбаки любили ее, сразу начинали угощать рыбой…

Где хоть Тото? А-а, заснул в тенечке под кустом… Ну, пусть поспит… Жаль, Раджа нет, пошел с туристами в подводную экскурсию, море уже немного успокоилось.

Второе представление давно закончилось, а третьего не будет. Совсем расстроился Судир: полицейский-сыщик, который приходил расследовать кражу, сказал, что пусть не надеется на скорый и окончательный результат. Расследование – дело тонкое.

Судир, выпроводив полицейского, забрал из кладовки Раджа дипломат, перенес к себе в резиденцию. Потом надел гидрокостюм, акваланг и ушел под воду в бассейн. Что он там делает – неизвестно, но дельфины кружат над ним, ныряют и всплывают, громко отдуваются.

Янг собрал бумагу на трибунах, нашел в тайнике ключ от Раджевой кладовки. Отомкнул, взял с полки маску с трубкой, ласты, снова запер дверь и спрятал ключ. Радж показал уже, как пользоваться маской и трубкой – теоретически показывал, не опускаясь в воду. А теперь Янг будет тренироваться практически. Не святые горшки обжигают, овладеет и он этими штуками.

Надел ласты, застегнул ремешки и сам над собой засмеялся: ну и шлепало маленькое! Если бы еще рот до ушей, на лягушонка был бы похож. Наклонился над бортом бассейна, зачерпнул горсть воды, промыл стекло маски изнутри. Надел на нос и глаза, подсунул под ремешок дыхательную трубку, загнутый конец повернул так, чтоб удобно было брать в рот загубник. «Судир возле северного края бассейна… Ну, а я тут буду, возле мостика, и в рукаве. Хватит места и ему и мне…»

Шагнул за перила – бултых!

Вода с бульканьем заполнила трубку. Вынырнул, выставил трубку, сильно дунул, выдувая из нее воду. Сразу вдохнул воздух – и чуть не захлебнулся: захватил трубкой воды. Дико кашляя, задыхаясь, сорвал с себя маску, схватился за железные ступеньки, что вели из бассейна. Вот дьявольщина… Легкие разрывались от судорожного кашля, болело горло.

Янга упрямству научила жизнь: иначе ничего не добьешься. Отдышался, снова приладил маску с трубкой и поплыл уже тихо, опустив в воду только лицо.

В воде серый полумрак, муть. Никогда он не думал, что в бассейне и в рукаве до самой плотины вода такая грязная. Бедные дельфины, как им хочется из этой мути на простор, на волю, в чистоту и прозрачность. А люди поймали их, держат в соленой луже себе на потеху… Абрахамс сказал, что все время работает помпа, подает свежую воду, вода понемногу заменяется. Но чтоб такой слабый был результат?!

Только возле лесенки из бассейна насыпан свежий песок. А так дно всюду затянуто илом и тиною, завелась даже какая-то грязная лопушистая растительность. А когда-то ведь, наверное, был чистый бетон. Валяются куски кирпича, камни, осколки бутылок.

А что это за темная торпеда летит навстречу ему? Рыло-клюв так и целится прямо в лицо, темнеют глазки, сильно работает вверх-вниз хвост… В каком-то полуметре «торпеда» резко взмывает вверх, засветив белым животом. Янг поднимает из воды лицо и узнает веселую морду Боби. Дельфиненок, казалось, внимательно, с насмешкой вглядывается в стекло, вот-вот подмигнет: «Не спрячешься, брат… Под любой маской узнаю…»

Они плывут рядом к северному, правому краю бассейна, где ныряют, кружат, шумно отдуваются дельфины. Что там делается на дне? Янга разбирает любопытство, он хочет подглядеть за Судиром.

Впереди в глубине видны расплывчатые длинные беспокойные тени дельфинов. С каждым гребком руки они становятся яснее, вон и Судир в черном костюме с желтыми баллонами за спиной. На поясе у него торба, он то и дело достает из нее кусок рыбы, сует в рот то одному, то другому дельфину. Но дает и другое – плоские ручки железных совков-черпаков. Задние борта черпаков круто заламываются вверх, упираются дельфинам в шею. Спереди у черпаков зубцы. То один, то другой дельфин старается вбить черпак зубцами в кучу, хоть немного набрать песку. Но песок тут же смывается с черпака. Вверх летят пузырьки, тучи мути медленно расползаются в стороны… Янг немного заплыл в правый рукав и застыл на воде, едва пошевеливая руками и ногами. Судир от него внизу и правей, и Янгу видно, как тот лезет рукой в торбу, вытягивает по куску рыбы и сует в рот тем, у кого получается лучше, больше остается песку в совке. А лучше получается у Доры и Бэлы, а не у Евы.

Боби покидает Янга, ныряет к ногам Судира, у того лежит на ластах как дополнительный груз-якорь еще один черпак. Боби шалит, хватает его зубами то за дужку, то за бортик, тащит в сторону. Судир отбирает черпак, шлепает малыша по боку и сует дужку совка в рот Дику. Но тот резко трясет головой, и черпак отлетает за кучу песка. Судир больше не пристает к нему. Зато Бэлу, которая зачерпнула чуть ли не полный совок песку, похлопал, погладил по голове, повернул рострумом к противоположному концу бассейна, туда, где мостик, повел за плавник за собой. Янг едва успел поглубже отплыть в рукав, а потом поплыл вслед за ними. Не отстать от Судира и Бэлы было легко, порой даже приходилось притормаживать, чтобы не налететь на них. А может, Бэла потому медленно плыла, что мешал черпак?

Судир и Бэла доплыли почти до перекидного мостика. Дрессировщик неуклюже полез по лестничке из бассейна, комично выворачивая ноги, чтоб становиться на ступеньки пятками. Колени его еще были в воде, а он уже отвернулся от стены и дважды щелкнул пальцами над самкой. Сдвинул маску на лоб, вынул изо рта загубник. Бэла показала голову из воды, брызнула из дыхала фонтанчиком. А приподнять совок так, чтоб он полностью повис над водой, не смогла: не хватало силы или не понимала, чего от нее хотят. Челюсти расслабились, совок перекосился, и песок сполз-смылся с него. Судир не забрал у Бэлы совок, а только подправил так, чтоб дужка приходилась посередине рострума. «Репете, Бэла! Репете!» – Судир резко махнул рукой в северный конец бассейна. Бэла утонула, пропала с глаз… И тут Судир обратил внимание на Янга.

– Ты долго будешь мне нервы на шпульку наматывать?! Да я тебе… уши… – поспешно надвинул маску, взял в рот загубник, ринулся в воду.

Янгу почему-то стало смешно, он боялся, как бы из-за этого снова не вдохнуть воды. Втянул воздух и нырнул навстречу Судиру, под него, прошел у самого дна. С баллонами Судиру было не так ловко в воде… Возле лестнички Янг мгновенно сорвал с ног ласты и увидел, что на дне валяется брошенный Бэлою черпак. А может, это был не тот? Сунул под дужку руку, ласты в ту же руку – топ-топ по лестничке вверх. Всплыл Судир, погрозил ему кулаком.

– Дядя Судир! А вы будьте там, отправляйте дельфинов с грузом, а я буду принимать их тут! – прокричал Янг и взвесил в руках тяжелый совок из толстой жести.

Но Судир не услышал или не захотел услышать, еще раз погрозил кулаком и жестом приказал ему бросить совок. Янг размахнулся – плюх! – нате, берите… И пошел к Тото.

«Дрожит от злости!.. А чего дрожать? Вдвоем в два раза быстрее выдрессировали бы».

Собачка млела от удовольствия, лежала, вытянув все четыре лапы, подергивала спросонья ухом, прогоняя надоедливую муху.

А Раджа еще нет… Не спросил, сколько времени занимает каждая подводная прогулка. Сходить разве на мыс Когтя? Там подводники заходят в воду, там начало маршрута. Подергал Тото за ухо: «Пошли…»

«Эх, Абдулла! Мало дней прошло, а я уже заскучал без тебя… О, если бы ты был тут! И Радж уже со мной, и дельфины, и Тото, а тебя никто не заменит. Ни с кем так не поговоришь… Где ты теперь, Абдулла?»

Слева, где вместо ограды были тыльные стены пристанских пакгаузов и складов, разрослись кусты, заросли плюща и лиан забирались на стены и крыши. И вот, когда Янг мысленно воскликнул: «Где ты теперь, Абдулла?» – на одной пологонаклонной крыше из зелени высунулась давно не стриженная голова мальчика, показались длинная шея и голые плечи. Янг еще не узнавал друга, а тот уже свистнул по-разбойничьи, вверх взлетели, точно крылья, две руки.

– Ге-ге-ей!!! – завопил, затанцевал он на месте. – Хо-хо, Янг!

Это был Абдулла – возник, как в сказке. А говорят, что чудес не бывает!

Абдулла утонул в чаще зарослей, начал спускаться вниз.

Минута, другая – и вот он, весь в царапинах, со свежими рубцами на голой груди, руках, животе, в одних старых штанах, босой кинулся Янгу навстречу, и они крепко обнялись.

– Ты с неба свалился? Я только-только подумал…

– Не с неба – с крыши! – рот Абдуллы на худом лице растянулся в улыбке до ушей. – Оттуда, сверху, так удобно наблюдать за всеми! Там и спать можно, только бы под бок чего подстелить.

– Как это тебе удалось? На Рай как попал?

– Упросился на грузовоз… Всю дорогу машину драил в трюме, а на пристани помогал разгружаться. Не очень-то за так привезут.

– Родича бросил, значит.

– Он меня бросил – фьюить! – Абдулла крутнул указательным пальцем, будто хотел просверлить небо. – Лег спать и не проснулся… А меня на другой день после похорон за шкирку и на улицу… Нового лифтера взяли и каморку дядину под лестницей отдали ему. Теперь я вольный как ветер, хоть в пираты нанимайся.

– Не надо в пираты… Видел я их – бах-бах, – и нет человека. На моих глазах одного матроса убили, а женщину ранили. Грабили нас, когда плыли на Рай.

– Ну-у?!

– Вот тебе и ну… Расскажу потом.

– А я видел твоего брата и еще двоих с ним. Вон там заходили в море, с желтыми баллонами… Сами черные, в масках – бр-р-р, как марсиане. Я ждал, пока вылезут, чтоб о тебе расспросить.

– А тут и я сам.

– А тут и ты! Да еще с собакой… Такую я уже где-то видел.

– Помнишь ту итальянку? Что попросила поднести собачку?

– Ну.

– Так вот с того времени и забавляюсь с Тото. Итальянку Терезой зовут… Ой – слушай! Я же могу тебя сосватать на свое место! Я ведь в дельфинарии работаю, у меня работы – во! – чиркнул Янг большим пальцем под подбородком.

– Не гожусь я в собачьи пастухи. Да я сразу продам его туристам.

– Абдуллок! Абдуллячка! Ты же не знаешь, что это такое – за пастуха. Будешь жить в первоклассном отеле, в одном номере с нею и собакой. Жратвы – от пуза, и чего только душа пожелает! А работы – всего только собачку прогуливать и кое-когда прислуживать донне Терезе.

– Рай на Рае?

– Ну!

– Так чего же сам отказываешься?

– Сказано – в дельфинарии я! Может быть, на постоянную даже взяли. А с Тото мне надо развязаться, а то он мешает. Соглашайся, а?

– Гм…

– Ты не гмыкай, господин нашелся! Лучше и не придумаешь. Будешь как сыр в масле кататься, а там – что будет, то будет.

– Гм…

– А, чтоб тебе… Абдурак ты, а не Абдулла. Вот дождемся Раджа, поможем ему костюмы и акваланги в порядок привести, и я тебя поведу. Возьмет донна! С моей рекомендацией – возьмет!

– А тебя кто рекомендовал ей?

– Никто. Сама нашла меня. Я ей понравился. Честность на моем лице прочитала. Ясно? А у тебя на лице…

– Ну-ну…

– Ты жуликоватый хлопец… – смягчил Янг свое определение. – У тебя в каждом глазу по чертенку прыгает, так и жди, что номер какой выкинешь.

– Хо-хо!

– Абдурахманчик, мне столько всего надо тебе рассказать!

– Вон… вылезают уже!

Ребята наперегонки бросились к берегу.

…Утомленный Радж сидел на скамейке, обсыхал после душа. Рядом был вскинут на спинку скамьи вывернутый наизнанку гидрокостюм. Янг и Абдулла плескались в душе, мылись сами и обмывали изнутри, прополаскивали еще два гидрокостюма. Но больше, как видно, баловались и брызгались, потому что умирали от визга и смеха.

В руке у Раджа был листок, список желающих сделать подводную прогулку. Против каждой фамилии стоял номер костюма, рост. Двое первых уже отплавали. Третий и четвертый сейчас придут.

Третьим в списке стоял Пуол…

Глава пятая

1

У Пуола было такое душевное состояние… Нет, не приподнятое, скорее всего его жгло злое, дьявольское вдохновение. До сих пор все как-то обходилось. В разные переплеты попадал, был даже на волосок от смерти – выпутался. И в руках полиции дважды побывал – «х-хе!» – вывернулся!

Выпустили его из райской полиции только на другой день. Шел по улицам медленно, нога за ногу, пока снова не оказался на площади с фонтаном. В голове было пусто, никак не мог придумать, что делать дальше, как приступиться к Раджу. Остановился возле сборного щита-рекламы, вернее, трех щитов, составлявших треугольник. На всех трех щитах висели одинаковые плакаты. Через десять дней морской праздник, выборы «мисс Рай». И портрет прошлогодней «мисс Рай». Голова – фотоснимок, а туловище пририсовано художником, будто сидит она кокетливо боком на дельфине, а тот мчится в брызгах воды. Чудо-дева «мисс Рай» показывает в улыбке все тридцать два зуба, таращится прямо в глаза тому, кто ее разглядывает, и помахивает ручкой.

«Бетель, бетель! Кому бетель? Лучшего бетеля не найдете на всем архипелаге!» – останавливается возле плаката какой-то раньше времени постаревший невысокенький лоточник-коробейник. На нем жесткий, точно из железа, фартук – от самых подмышек и чуть ли не до земли. Не фартук, а витрина и лоток одновременно, на нем нашиты сотни треугольных карманчиков рядами, из каждого карманчика торчит черенок листика. Свернут листок бетеля мудрено, как цигарка, в нем есть все компоненты – зерно ореховой пальмы, кусочек негашеной извести, а хвостик проткнут так, что будто скрепляет весь сверточек, – бери за хвостик и в рот. «Попробуй, молодой человек! Ты такого еще никогда не пробовал! – пристал к нему продавец и шепнул: – Всего два доллара!» Судя по такой большой цене, в жвачку было что-то добавлено, не порошок ли героина. Пока Пуол искал в карманах монеты, чтоб набрать нужную сумму мелочью, тот бормотнул сквозь зубы: «Привет от Чжана… Интересуется успехами… Срок продлевается еще на двое суток, кончатся эти двое суток в двадцать часов. Не сделаешь что надо – смерть… Бетель! Кому бетель! Пожуешь – и рая не надо!»

Пуол отошел от него, чувствуя, как от страха дрожат руки, а в животе стало дурно. Контроль, оказывается, есть, про Пуола не забыли. Будь проклят тот день, когда он ступил на стежку этих гангстеров! Будь они все прокляты!

Сунул в рот листок бетеля, начал жевать. Рот заполнила шипучая розовая слюна, ощущался и тошнотный привкус, как от той цигарки, что курил в подвале, затошнило, хотелось вырвать – выплюнул жвачку под пальму…

Слонялся целый день, живот подвело с голодухи, но почему-то едва вспоминал про еду, во рту становилось нехорошо и тошнило. Уже вечером в каком-то выносном кафе подсел на улице за столик. Прикрываясь забытою кем-то газетой «Фридом», подчистил с тарелок все недоеденное, ненавидя себя за такое унижение. Решил: заберется в дельфинарий, проверит резиденцию Судира – дрессировщика. Не найдется ли у него тенниска с такой же меткой – «R.S.»? От результатов проверки будет зависеть дальнейший ход событий.

И забрался – далеко за полночь, дверь открыл согнутой проволокой. Тенниску нашел, только никакой метки не обнаружил. Посвечивал себе украдкой каким-то тяжелым, должно быть подводным, электрическим фонарем. Чтобы не было видно света из окна, почти залезал под диван. «Нет тех букв…» И стало легче, но и тревожнее: будто приблизился к роковой черте. Сгреб со стола магнитофон, тяжелый, стационарный, завернул в простыню, закинул за спину. Хотел взять несколько пластмассовых дельфинчиков на граненых подставках и усмехнулся! Кому нужны эти цацки!

Прихватил еще только фонарь – и ходу.

Назад пробирался тем же путем – через забор.

Днем, когда вокруг фонтана забурлил «блэк мэкит» – черный рынок, магнитофон загнал какому-то перекупщику. Правда, дешево, за пятьдесят долларов – лишь бы избавиться от этой игрушки. У него же выменял на фонарь кинжал. Конечно, не такой шикарный, как у Раджа, но острый. Это уже оружие, а с оружием он все же смелее…

На пристани в примитивной харчевне снова наелся от пуза. До пятнадцати часов спал под кустом в сквере возле «Кракена». А потом пошел в дельфинарий покупать билет на подводную прогулку.

2

– Никто из вас не болен? Кашля, насморка нет? – задал Радж дежурные вопросы. – Ну, хорошо… – он придирчиво начал оглядывать экипировку Пуола и четвертого экскурсанта, некоего Грехема из американского штата Калифорния. Хорошо ли прилажены на спине баллоны аквалангов, туго ли застегнуты поясные и брассовые ремни, не будут ли сковывать маневра, хорошо ли прилажены пояса с грузилами, показывают ли манометры 150 атмосфер давления в баллонах, открыты ли запорные вентили и завинчены ли вентили резерва? Пловцы-новички стояли у самой воды, волны прибоя, пенясь, набегали на ласты. Янгу и Абдулле, который держал на коленях Тото, экскурсанты были видны сзади и немного сбоку. Радж стоял дальше, по икры в воде, и казался на целую голову ниже Пуола и на две – Грехема. Удивительно спокойное было у Раджа лицо.

– Глубже семи-десяти метров опускаться не будем. Специальной тренировки вы же не имеете? – продолжал Радж. – Нет. И с аквалангами никогда не плавали? Тоже нет… Чтобы вернуться на берег живыми, прошу строго выполнять все мои требования. Не отплывать от меня больше, чем на два метра. Вы… – показал на Пуола, – будете от меня справа, вы – слева (оба согласно покивали головами). – Перчаток в наших костюмах нет, поэтому ничего под водой голой рукою не трогать и не брать, хоть и будет большое искушение. Если захотите иметь раковину или кусок коралла, купите в киоске возле дельфинария. Были случаи, что экскурсанты не слушались моих предупреждений, и получали ожоги и уколы, которые долго не заживали… Когда покажу рукою: «Подъем!» – сразу же подниматься. Но – не быстрей пузырьков выдыхаемого воздуха… Мы старались подобрать гидрокостюмы по фигуре, но идеально подобрать нельзя. Вот почему, как только погрузимся по шею, обомнемся хорошенько, чтобы не было под костюмом воздуха, – легче будет опускаться и меньше сделается складок. А я еще раз осмотрю шланги, всякие соединения – герметичны ли, чтоб не было утечки воздуха. Потом опустим в воду лицо, проверим, хорошо ли прилегают маски. А самое главное – вот что… – Радж прокашлялся, будто собирался крикнуть или взять чистую ноту.

Янг засучил ногами по песку, сбивая его в кучи: от восхищения. А Абдулла все гладил и ласкал Тото, приучал к себе.

– А главное – не забывайте под водой дышать… – Пуол и Грехем хмыкнули, а Янг громко засмеялся. Но Радж сказал: – Это не так смешно, как кажется. Дышать под водой значительно трудней, чем тут. Давление на грудную клетку будет возрастать еще почти на одну атмосферу. Не волноваться, не суетиться, не делать резких движений… Дышать спокойно, медленно, делать глубокие вдохи и выдохи, хотя и будете чувствовать некоторое сопротивление. Чтоб вас это не тревожило, не пугало… Если же будете делать короткие, слабые вдохи-выдохи, нужную порцию чистого воздуха можете не получить, будете гонять туда-сюда углекислый газ и самоотравляться… Если же дыхание все-таки собьется, станет беспорядочным, поверхностным, всплывать не спешите, а то можете и не успеть. Лучше спокойно лечь на дно, постараться выровнять дыхание несколькими протяжными, глубокими вдохами и выдохами…

Радж видел, что от его поучений и инструкций Пуол не только не успокаивался, а все больше волновался и нервничал. Беспокойно переступал с ноги на ногу, а потом отставил правую, а колено дрожит, дрожит… Во рту, наверное, пересохло, ибо Пуол вертел головой и облизывал губы. Радж, хоть и чувствовал, что безбожно затягивает инструктаж, делал это сознательно: хотелось, чтоб землячка пробрало до печенок.

– При погружении могут заболеть перепонки – от перепада давления. Выдохните воздух через нос в маску, сделайте несколько глотательных движений, в ушах будто что-то хлопнет, давление выровняется… Кто летал на самолете, тому это должно быть знакомо. Говорят, ощущение почти одинаковое… Дальше… Хоть у вас и пояса с грузилами, сначала опускаться будет трудно. Однако это надо преодолеть, не допустить, чтоб вас выбросило на поверхность вверх ногами. Итак – промываем маску водой изнутри, чтоб стекло не запотело…

Пуол и незнакомый Грехем шагнули глубже в воду, кося глазами на Раджа – как он делает? – смочили стеклышки.

– Обратите внимание на загубник… Он хоть и называется загубник, но вот эти штучки должны попасть за зубы… Не бойтесь брать в рот, все продезинфицировано. Когда зажмешь вот так, держится хорошо… – Радж оттопырил верхнюю губу, показав чуть ли не все зубы, вставил загубник, сжал губы, сделал глубокий вдох и выдох и вынул. – Ну, освоили? Еще раз вставьте и выньте… Получается? Ну вот вы и готовы к погружению… Забыл сказать: гидрокостюмы у нас «мокрого» типа. Это значит, вода будет кое-где просачиваться, но она нагреется от тела, а новая уже не будет поступать… Вопросы есть? Под водою их может появиться много, да, к сожалению, я не могу там ответить. Это не прогулка по саду со «спикером» в руках… Жаль, что никто из вас прежде не сделал прогулки на «Нептуне» – лодке с прозрачным дном. С нее хорошо все видно, и я смог бы ответить на многие вопросы. Обычно перед подводной прогулкой у меня спрашивают, есть ли тут акулы. Отвечаю: есть, особенно за рифами, но пока что нападения на людей не было. Однако будем бдительны, будем глядеть в три пары глаз – береженого и бог бережет. Так?

«Подводники» в ответ на это только вытирали лбы, поеживались (солнце пекло еще сильно, а костюмы черные), топтались на месте, словно у них занемели ноги.

– Повторяю, дальше двух метров от меня не отплывать… Возьмите в руки вот эти пики… – показал Радж на штоки, что торчали возле них в песке. – Если нападут акулы, станем спинами друг к другу… Отобьемся, не бойтесь! Ну, погружаемся, сначала до шеи.

Радж вырвал из песка свой шток, вложил загубник в рот, натянул маску и начал задом отступать в воду. Пуол и Грехем тоже проделали эти манипуляции, повернулись лицом к суше и пошли, неуклюже переставляя ноги. Янг успел отметить, как побледнело Пуолово лицо.

Радж последний раз вынул загубник изо рта, хотя вода доставала уже до шеи и при накатах накрывала брызгами с головой.

– Обжимайтесь… Обжались? Перебирайте под водой ногами, как при плавании кролем. А можете и обеими разом – по-дельфиньи. Руки лучше держать вперед или назад вдоль туловища… – Радж снова взял загубник в рот и первый погрузился с головой.

Над ним забурлили, вырываясь, воздушные пузырьки – один, второй, третий… Равномерно, как надо, дышит Радж. Янг и Абдулла подбежали к прибою, потом вошли по колено в воду, глядели, забыв обо всем. Пузырьки бурлили и там, где ушли под воду Грехем с Пуолом. Белые гребни на волнах наката стремились стереть их, погасить, а они появлялись вновь и вновь, словно небольшие подводные вулканы.

Не осознанная еще до конца тревога сжала сердце Янга.

– Абдулла… Никуда не денется мадам Ой… Будем ждать Раджа. – Янг загородил ногой путь отступления крабу-сигнальщику, схватил его за панцирь, вынес на сухой песок и сел. Абдулла печально опустился рядом. Тревога Янга начала передаваться и ему.

Забавлялись с крабом без особого интереса, мысли их были там, под водой. Немного развеселил их Тото, хотел обнюхать краба, а тот мигом выставил и тотчас спрятал глазки-телескопы, цапнул клешней собачку за нос. Той большой, фиолетовой клешней, какой любит кивать, подманивать к себе.

3

Вперед, вперед… Вот тут еще раз оглянуться на одного и другого: как дышат, как плывут? Грехем почти нормально, видимо, есть опыт. А Пуол отстает, неловко загребает ногами – не плавал в ластах, выдыхает чаще, чем нужно… Постоял перед ними почти вертикально, перебирая ластами, – и головою вглубь, ногами вверх. Надо сначала поразить подводных путешественников глубиной, показать пропасть-теснину, мрачную и страшную. Она слева от пристани. Вода в ней туманно синеет, а потом чернеет. Пусть заглянут туда, почувствуют, чем дышит бездна… Маршрут так и рассчитан, чтобы впечатления напластовывались по контрасту.

Тело уже уравновесилось, будто совсем потеряло вес, каждой клеточкой испытывал наслаждение… Сколько раз такое было, и все до мелочей знакомо на маршруте, а быть равнодушным не удается. Радж точно птица-великан над лесом, а под ним несметное множество разноцветных мелких птиц, даже стрекоз и мотыльков, и эти птицы-рыбки, стрекозы и мотыльки почти не обращают на людей внимания, занимаются своими делами. Правда, когда тень от человека подступает к рыбам, они резко сворачивают в сторону. И рук боятся: казалось бы, очень просто погладить какую-нибудь, взять за хвост. Как бы не так! За каждым твоим движением подводные жители следят пристально.

Про заросли тоже не всегда скажешь, растение это или животное. Кусты, деревца, букеты, наросты… Стерлись все переходные приметы, очертания и формы вычурно-фантастические, в глубине – расплываются в мягком зеленовато-синем свете. Оранжевые лилии плавно шевелят кружевными перышками-щупальцами, то каждым отдельно, то изгибаются все разом, будто поддаваясь подводному течению. А вон ритмично дышит-пульсирует что-то голубое, похожее на гриб с венчиком щупальцев. Актиния… Возле нее раскинулось как бы засохшее дерево с тонкими ветками – черный коралл… Дорогая штука…

Каждый выступчик, каждая ямка, камень-риф чем-то или кем-то заняты, заселены, и каждое существо можно разглядывать бесконечно. Радж выбирает более ровную площадку, опускается на дно, принимает вертикальное положение. Пусть и попутчики спустятся, полюбуются вдоволь… На краю этой площадки между двух выступов скалы раковина тридакны – вся в коралловых наростах, каких-то растениях, сморщенная и некрасивая. Края раковины в узорчатых изломах, моллюск все время то сжимает створки, то отпускает, и тогда между ними показывается что-то студенистое, розовато-синее… Туристы гоняются за такими раковинами, эта тридакна почти единственная, оставшаяся здесь, и Радж ее охраняет. Ей еще расти да расти, сейчас она похожа на небольшое корытце, а может вырасти до двух-трех метров.

Полюбовались? Призыв-взмах рукой, и Радж направляется к скале-рифу. По пути зависает еще над одним «восточным базаром». Тут как бы выставка разноцветных бочек, мешков с копрой, торбочек и карманчиков, кувшинов и горшков, кубков, груш, свечей… У каждого «изделия» разной толщины стенки, разные размеры отверстий сверху. Все это – губки. Между «торговыми рядами» губок, медленно выпячивая и подтягивая колюче-острые щупальца, ползут звезды.

Риф всегда огибали со стороны пляжа. Вернее, группу рифов, потому что вокруг того, что торчал над водой, прилепилось еще несколько недоростков. Под водой они похожи на китайские или японские пагоды-храмы с многоэтажными крышами и площадками под ними, нишами, заполненными всякой живностью.

На обратном пути, сделав полную петлю вокруг облюбованного рифа, еще раз останавливаются возле «восточного базара», даже опускаются на дно полюбоваться им. Оттуда последний круг по мелководью – и на берег. Все путешествие займет около часа, часа и пятнадцати минут.

Радж огибает риф медленно. Пусть смотрят, пусть любуются. Поворачивал голову туда-сюда, следил, чтобы туристы не уплывали в сторону, не лезли в щели между рифами. Можно засесть, зацепиться аквалангом, что-нибудь порвать, испортить или самому пораниться, защемить ногу с ластом. Ласт не сдерется, не потеряется, ласты прикреплены ремешками. Но… чего ни бывает! Еще раз притормозил, огляделся… Вот Грехем, а где Пуол? Грехем подплывает к Раджу, тоже оглядывается. Радж делает ему знак рукой: «Подожди меня на месте!», а сам возвращается за риф, словно откручивает виток назад. Так и есть, защемился ласт в расколине… Подергивает, потом нагибается и что-то делает, видимо, хочет отстегнуть. Ну, это напрасно, не так легко потом его под водою надеть. Выдохи у Пуола короткие, частые…

Радж планирует вниз, к самой ноге Пуола, хочет хорошенько разглядеть, что там… Пуол выпрямляется, показывает вниз, на ласт… На короткое время спина Раджа оказалась ниже пояса Пуола. Радж ничего не успевает разглядеть: мелькнула на рифе тень Пуоловой руки, уловилось колыхание воды. Крутнул голову влево, вверх – и тут же выбросил навстречу полусогнутую левую руку. Пуолова рука с крисом скользнула по ней, отлетая в сторону. Кинжал, задев немного плечо Раджа, выпал. Краем глаза Радж увидел: скатывается с выступа на выступ рифа, распугивая рыбок и взметая муть. Разогнулся, а его руки со сведенными пальцами уже возле шеи – нацеливается выдернуть загубник или сдавить Раджу горло… За стеклом маски – выпученные безумные глаза Пуола… Нырнул под его руки, а правая уже в стремительном полете: удар в челюсть. Стремительность движения относительная, под водой все делается в замедленном темпе, сдерживает плотность воды. Голова у Пуола дернулась, откидываясь назад, загубник выпал изо рта. А до поверхности пять метров!