Текст книги "Открывашка и пробой"

Глава 22

– Витя! – позвал Тимофей.

Из кустов выбрался незнакомый мне оборотень в камуфляже и балаклаве.

– Андрей, нужно удостовериться, – обратился ко мне КГБшник. – Сейчас этого, – кивнул на негра. – В чувство приведем. Он жуков чувствует, сразу попробует муравья твоего под контроль взять. Получится – значит ты нам, прости, соврал.

– Справедливо, – признал я.

– Хорошо, что ты понимаешь, – кивнул он. – Можешь его подальше убрать, на всякий случай?

Я слез с Гриши:

– Кушать хочешь? Иди к ручью, там раки водятся.

Муравей убежал к воде. Так-то он и травой может питаться, но, пока не найдем ему вкусных ядерных отходов или вообще уран, лучше органикой кормить – биореактор в муравье маленький, КПД небольшой.

– Давай, – скомандовал Тимофей Виктору.

То же мне «КГБшник на пенсии» – с такой работы на пенсию не уходят. Подручный КГБшника достал из кармана оранжевую пластиковую аптечку, оттуда – пузырек, ампулу и шприц. Набрав шприц, передал его Тимофею, а сам поднес пузырек к носу негра. Тот открыл глаза, задергался, безошибочно повернулся к опустившему голову в ручей темному силуэту муравья – ночь же – и что-то протараторил на незнакомом языке.

Ощутив посыл – «мне притворяться?» – я, так же мысленно, попросил проигнорировать приказы некроманта. Негр задергался активнее, и Тимофей воткнул ему в бедро шприц, вдавив поршень. Пара секунд, и некромант уснул снова.

– Достаточно, – решил КГБшник. – Витя, вызывай вертолет. Андрей, можем с тобой в «тамбуре» поговорить?

«Вертолет» меня немного испугал, но предложенная в качестве жеста доброй воли «площадка для переговоров» успокоила. А чего я ожидал? Что на Грише в школу буду ездить, всем на зависть? Всё, «песочница» закончилась, пошли серьезные дела. Мне ничего не угрожает – такими ценными кадрами не разбрасываются.

– И Григория с собой возьми, – сделал еще один метафорический шаг мне навстречу Тимофей. – Мужики, – обратился к оборотням. – Расходитесь по домам.

Народ послушался, и все, кроме доставшего из кармана рацию Виктора, направились к деревне, не забывая оглядываться на нас. Попросив Гришу прервать отлов раков, я взял Тимофея за руку, положил свободную на голову муравья, и мы вошли в «тамбур». Усевшись на задницу, КГБшник устало потер лицо руками, словно постарев лет на двадцать, и начал объяснять, слепо глядя в пространство:

– Деревенские – идиоты.

Догадывался.

– Наследили так, что прикрыть уже не получится – вся округа уже в курсе, что тут, понимаешь, сын Жириновского живет. Владимир Вольфович мужик грамотный, отбрехается, ему перед выборами такой подарочек не нужен. Спрятаться в Скандинавии – это выход. Был бы выход, но теперь, когда к пробоям добавилась Королева жуков, у нас появились дополнительные проблемы и возможности. Проблемы очевидные – ты засветился, и даже не зная всех твоих возможностей три четверти сидящих у власти тебя удавят не задумываясь. А вместе с тобой и всю деревню, просто на всякий случай. Нам «крыша» нужна, на самом верху. Губернатор края – оборотень, но об этом знают единицы. К нему сейчас и полетим, на военную базу. Он к Жириновскому вхож, передаст, и они решат, что делать. С поддержкой жуков у нас реальная возможность есть весь мир замирить, а не как сейчас.

Сладко поет. Но я для себя уже все решил – помогу Королеве и попрошу ее по жучку в каждый пробой запустить, на разведку. Авось и найдется проход в мой родной мир. Ну а нет – придется немного подождать, пока Сеннит доберется до реликта Древних, за которым на эту планету и пришла Королева-мать. Вот тогда у нее хватит сил «пробить» мне путь домой. Ну а если я здесь хорошо устроюсь, можно будет подумать о том, чтобы выдернуть из старого мира сестру с ее семьей и маму. Но сначала нужно сделать так, чтобы местные помогли Королеве.

– Расскажи мне, что именно ты видел? – попросил Тимофей.

– Жуки создавались расой Древних в качестве биологического оружия для войны с другой расой Древних. И те и другие в войне вымерли, а жуки – остались. Матка – это Верховная Королева – собирает биомассу и энергию, благодаря которым плодит жуков, продолжая экспансию. На поле боя – на подвергнутых опустошению планетах – жуками командует Королева поменьше. Сеннит была такой – командовала маленьким Роем, пожирая планету, где разумной жизни и сопротивления не было. Потом ей очень повезло – в пещере нашелся элемент питания реактора Древних: то ли их база там раньше была, то ли научная станция. Она этот элемент съела – энергии хватило эволюционировать в самостоятельную, разумную Верховную. Интеллекта хватило вывести специального жука, который выдрал из ее генетической цепочки вшитую древними тягу к неостановимой экспансии. Дальше она стала учиться и готовить операцию по ликвидации матери – та про мятежную дочку не забыла, и однажды с ней бы разобралась. У Сеннит получилось отправить к матери диверсантов, которые повредили той мозги и биореактор. Было это в сорок третьем году.

– Когда жуки начали заканчиваться, – сложил два и два Тимофей. – Дальше.

– Дальше автономные системы защиты старой Королевы сделали ее недоступной для Сеннит. Сейчас старуха, так сказать, на больничном. Но скоро (по галактическим меркам, точных сроков лучше не буду называть, чтобы не расслаблялись) она вылечится, вынесет из случившегося уроки, и этому миру придет конец. Потом она доберется и до Сеннит – там придется потяжелее, потому что наша дружелюбная Королева – не биооружие, а полноценная, очень умная личность. Армия у нее маленькая, но гораздо круче материнской – она ведь алгоритмами не скована, развивается и экспериментирует. Но если мы ей поможем, она поможет нам – в том числе технологиями, в том числе – космическими. Если атаки жуков прекратятся сейчас, сразу же начнется война. А если, как вы и предложили, помириться и сразу же начать колонизировать ближайшие планеты, воевать смысла не будет – места хватит всем.

– Как связаться с Сеннит? – спросил он. – Жук-дипломат?

– Сейчас не получится, – покачал я головой. – Энергия кончилась – отправлять мыслеобразы высокоразвитым автономным организмам очень трудно. Через неделю она восстановится и через Гришу сможет открыть пробой на свою планету. Нам там будет безопасно – атмосфера такая же, вирусов и токсинов нет. Сходим на аудиенцию к настоящей инопланетной Королеве – прикольно, да?

– Прикольно, – без тени веселья в голосе кивнул Тимофей. – Андрей, я тебе верю, но ставки очень высоки. Если через неделю и один день – для страховки – Сеннит не выйдет на связь, все решат, что ты врешь. Тогда, уж прости, разговаривать тебе придется с другими людьми и на других условиях.

– Понимаю, – заверил его я.

– Идем, – поднялся он на ноги.

Последний шанс откусить Гришиными жвалами голову КГБшнику и поселиться в тамбуре.

– Идем, – взял я его за руку.

– Там сейчас людно, но ты не переживай – это наши.

– Ага, – привычно согласился я. – Гриша будет со мной все время.

– Хорошо, – согласился он, и мы вышли на поляну.

Из-за работающего на малых оборотах припаркованного на поляне вертолета было ветрено. В лицо били установленные прожекторы. И действительно было людно – десятка два упакованных в броники и камуфляж вооруженных людей взяли нас на прицел. Тимофей махнул рукой, и они опустили оружие. Из-за спин солдат вышел человек в гражданском костюме, лицо которого мешали разглядеть прожектора.

– Хорошая работа, товарищ майор, – похвалил он КГБшника и подошел ближе.

Это покрытое морщинами лицо под седой шевелюрой мне отдаленно знакомо.

– Лебедь, Александр Иванович, – протянул он мне руку.

Вот оно что – не только Жириновский в этой реальности живой. Папа был бы рад – этого генерала он по неведомым для меня причинам очень уважал.

– Сульянов, Андрей Иванович, – пожал я, представившись настоящим именем.

– А он? – кивнул тот на муравья.

– Это Гриша. Жук-дипломат.

– Приглашаю тебя в гости, – кивнул губернатор на вертолет. – Поговорим.

– Поговорим, – конечно же согласился я.

Выбора по-прежнему нет, но надежда на возвращение домой сильна как никогда.

* * *

Оставив военных и на поляне, мы быстро – минут за десять – добрались до базы. По пути я успел рассказать губернатору то же, что и Тимофею – потребовалось надеть наушники с микрофоном, вертолет-то шумит. Сам КГБшник летел с нами, не забывая кивать на вопросительные взгляды Александра Ивановича – то же самое мол слышал. На базе было пустовато, но понять можно – все происходящее очень секретно. По приземлении Тимофей нас покинул – «отчет писать надо». На площадке мы переместились в тентованный «ЗиЛ» и доехали до здания с надписью «Столовая». Внутри нашелся десяток военных – расположились у стены – и накрытый стол, за который губернатор нас с Тимофеем и Гришей и пригласил. Пока мы садились, в столовую чуть ли не бегом влетел поблескивающий капельками пота на солидной плеши, одетый в толстые очки, высокий и тощий дед в белом халате и с чемоданом. Меня немного передернуло – на ученых я спокойно смотреть еще долго не смогу.

Муравей положил верхние лапки на стол, подцепил жвалами зажаренную целиком курицу и стащил ее на пол.

– Рудольф Васильевич Майер, экзобиолог, – представил нового знакомого губернатор.

– Очень приятно, молодой человек, – не дожидаясь ответного представления, ученый залез в чемодан и достал оттуда состоящий из проводов и датчиков «шлем».

– Мне такое надевали уже, – узнал я научную приблуду.

– Андрей, мы должны удостовериться, что у тебя нет способности пси-контроля, – развел руками Андрей Иванович.

– Ок, – я подставил голову, и Рудольф Васильевич нацепил мне «шлем».

– Попробуйте отдать инсектоиду приказ, молодой человек, – попросил он.

– Приказывать я не могу, – развел я руками. – Гриша условно-автономный и условно-разумный.

– Очень хорошо, – поморщился помехе в эксперименте ученый. – Продемонстрируй, пожалуйста.

– Гриша, закуси курицу хлебом, – «продемонстрировал» я.

Ноль результата.

– Не хочет, – вздохнул я.

– Попробуй мысленно, – попросил ученый.

Я попробовал. Тот же результат.

– Александр Иванович, это несерьезно, – плачущим голосом пожаловался Рудольф Васильевич. – Объект саботирует эксперимент! Прошу возможности применить стимулирующие методы.

Я попросил, и Гриша молниеносно сжал ногу ученого жвалами так, чтобы не нанести урона. Солдаты моментально направили на жука-дипломата автоматы.

– Отпусти научного упыря, – попросил я.

Муравей подчинился и вернулся к остаткам курочки.

– Достаточно? – спросил я.

– Б-б-более чем достаточно, – Рудольф Васильевич дрожащими руками снял с меня шлем. – Об-б-бъект не обладает пси-способностями.

– Свободен, – махнул на него рукой губернатор. – Штаны поменять не забудь – воняет.

Очень мерзко воняет.

– П-п-прошу прощения, – ученый свалил из столовой еще быстрее, чем пришел.

– Откройте окна, товарищи, – попросил вояк Александр Иванович. – Давай-ка пересядем.

Губернатор положил себе куриную ножку, пару ложек пюре и столько же салата из помидоров и огурцов. Я выбрал куриную грудку с гречкой и такой же салат. Пересели на другой конец столовой, оставив Грише на растерзание остатки «поляны».

– А у вас случайно урана или хотя бы ядерных отходов не найдется? – спросил я. – Его кормить, – указал на Гришу.

– Может и найдется, – кивнул Александр Иванович. – Давай-ка еще раз по твоему рассказу пройдемся, – достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и приготовился записывать.

Два с половиной часа пролетело незаметно:

– …Это я вам, извините, человеческими словами пересказываю – на самом деле…

– …Да нет, они же не в самом деле слизняки. Это такая биолаборатория ползающая. Ну вот как атомарный преобразователь в компьютерной игре. Не понимаете? Вот видите эту тарелку? Слизняк её съедает, да? Дальше варианты – либо перерабатывает в питательный субстрат для сородичей – это энергетически затратно, потому что жуки органикой питаются, а тарелка – не органическая, либо может преобразовать во что-то еще. Например, золото, если вас личное обогащение интересует. Тоже энергозатратно. Нет, танк из дерева не сделает – это уже жуки-инженеры нужны, у Сеннит такие есть, а у агрессивной Королевы – нет, она проще действует: голой биологией. У Жука-дипломата маленький биореактор тоже есть, но чудес не ждите – может только форму менять. Эту выбрала Сеннит – компромисс между минимально враждебным видом и подозрительностью. Если бы Гриша имел похожую на человека форму…

Твою мать!

– Чего замолчал-то? – напрягся губернатор.

– Найдете отходы – покажем, – с невольно выползшей на лицо улыбкой пообещал я.

– «Фонят» отходы-то, – поморщился он. – Нужно в хранилище идти.

– Гришу запустим, сами за дверью постоим, – пожал я плечами.

– А Григорий «фонить» не будет? – спросил он.

– Поглотится без следа, – покачал я головой. – Уйдет в развитие когнитивных способностей и совершенствование физической оболочки.

– Петров, радиоактивных отходов здесь сколько?

– Центнера три, – откликнулся вояка.

– Хватит? – спросил меня губернатор.

– Хватит? – переадресовал я вопрос и спроецировал Жуку-дипломату желаемый результат.

«Хватит».

– Хватит.

– Идем, – убрав блокнот в карман, поднялся на ноги Александр Иванович. – Ты же понимаешь, что с ним, – кивнул на муравья. – В деревню тебе возвращаться нельзя?

– С муравьем – нельзя, – кивнул я. – Но мне бы очень хотелось вернуться к ребятам. Пробой-то все равно там. Или Скандинавию искать больше не будем?

– Будем, – кивнул губернатор. – Ночью на вертолете туда, утром – обратно.

– Керосина много уйдет, – поморщился я.

– Поглядим, пошли эксперимент проводить, – отмахнулся он. – Позови Рудольфа, – велел Петрову.

Покинув столовую, мы забрались в ЗиЛ – ученый уселся на максимально возможном от муравья расстоянии – и поехали мимо казарм и неясного для меня назначения зданий, прибыв к небольшому бетонному кубу со значком радиационной опасности на солидного вида железной двери с вентилем.

– Вольно, – скомандовал караульным Петров. – Открывай.

Солдатики открыли, явив нам небольшое помещение с еще одной дверью – эта без вентиля.

– Шлюз, – пояснил Александр Николаевич. – Запускай дипломата.

Очень надеясь, что это не подстава, я попросил Гришу зайти. Дверь за ним закрылась, и Петров отстучал комбинацию на металлической цифровой панели. Лампочка над входом загорелась красным.

– Все, он в хранилище, – пояснил губернатор.

И, судя по моим ощущениям, очень этим доволен. Мы уселись на лавочку, Александр Николаевич с ученым закурили, и губернатор разрешил Рудольфу Васильевичу позадавать мне вопросы, самостоятельно затыкая то меня, то ученого в особо секретных моментах.

– Да, теория верна – это Рой, – вещал я. – Боевые жуки и слизни не разумны, подчиняются командам…

– Каким надо командам, – перебивал Александр Николаевич.

– Каким надо командам, – послушно исправлялся я.

Через сорок минут лампочка над входом погасла.

– Петров? – вопросительно посмотрел губернатор на вояку.

– Радиоактивность пропала, – развел тот руками. – Савельев, проверь, – велел караульному.

Тот шмыгнул в пристроенную к хранилищу будку и через минуту высунул голову:

– Природный фон, товарищ полковник!

Вот тебе и «Петров» – это ж командир части!

– Все съел, – сделал я вывод.

– Получается съел, – кивнул губернатор. – Выпускайте.

Петров настучал комбинацию, пискнул зуммер, и караульные открыли дверь. На асфальт перед бункером вышла милейшая девочка лет шести на вид. Длинные белые волосы свисали до поясницы, над слегка вздернутым вверх маленьким носиком расположились большие голубые глаза. Полные губы открылись, показав ровные белые зубки, и она безэмоциональным, но определенно детским голосом заявила:

– Вкусно.

– Эм… – пожевал губами губернатор.

– А где первичные половые признаки и молочные железы? – поправил очки Рудольф Васильевич.

– А зачем вы спрашиваете? Вы что, педофил? – с огромным удовольствием приложил его я.

Вот она – улучшенная форма жука-дипломата!

Интерлюдия. Инквизитор

Великий инквизитор Диего де Деса Таверма, в отличие от папы, был не чужд высоких технологий, поэтому не удивился, когда вошедший в его кабинет аббат Фердинанд показал ему компакт-диск.

– Я нашел его, Ваше Святейшество, – поклонился аббат. – С момента инцидента на ферме в мире случилось три необъяснимых происшествия.

Пока инквизитор вставлял диск в компьютер – ему очень нравилось жужжание лотка – Фердинанд продолжал рассказ:

– Первый – ограбление склада. Персонал и оборудование никого не видели, но восемь тонн товаров исчезло. С охраной работал специальный отдел ФБР, их помощь грабителям исключена. Но на видео с диска есть интересный момент.

Диего открыл видеофайл. Ровно пять секунд, но на них четко видно лицо выглянувшего изнутри склада рыжего человека.

– Кто он? – спросил инквизитор.

– Юрий Степанович Симонов, бывший русский солдат. Оборотень.

– Сатанинское отродье, – неприязненно поморщившись, Диего закрыл файл.

– Файл номер два – из супермаркета: камеры наблюдения зафиксировали это же чудовище и его подельника – тоже русский солдат.

Инквизитор запустил.

– Они выходят из кладовки. Очень умно не подставлять всех, но им не хватило мозгов надеть маски!

– Чего еще ждать от поддавшихся Сатане чудовищ? – поддакнул аббат.

– Что на третьем? – спросил инквизитор.

– Запись сделана в японской провинции Камбоджа, на арбузной ферме барона Икеда. Мне удалось перехватить запрос его личного помощника Казуи Акиры – он сильно пострадал во время инцидента. За два дня до того, как была сделана запись, эта ферма подверглась необъяснимому ограблению, и Казуя, следуя древней истине о том, что преступник всегда возвращается на место преступления, выставил засаду с видеофиксацией.

Инквизитор запустил видео: из пустоты появился тот самый мессия, втащивший за собой за руку еще двух людей. На этом видео обрывалось.

– Один из тех, кто пытается использовать Мессию в греховных целях – Иванов Тимофей Валерьевич, майор КГБ. Обладает навыками пироманта – он поджег самураев Икеды и камеры. Нам сильно повезло, что часть пленки уцелела.

– Снова эти русские, – вздохнул Диего. – Мальчик?

– Андрей Иванович Сульянов, семнадцать лет, Красноярский край, поселок «Липки», улица Речная, 23. Документы новые, ничего о его прошлом нам найти не удалось.

– КГБ! – на секунду потеряв самоконтроль, инквизитор бахнул по столу кулаком. – Ты понимаешь, что это значит?!

– У русских появилось оружие, потенциал которого невозможно переоценить, – продемонстрировал понимание аббат.

– Наши действия?

– Через три дня в Красноярске пройдет экономический форум. Я взял на себя смелость добавить в делегацию троих наших людей. На месте им поможет высокопоставленный предатель из местных. Андрея аккуратно похитят и тайно вывезут из страны по сложному маршруту. Операция потребует дополнительного финансирования, Ваше Святейшество.

– Само собой, – кивнул Диего и подписал поданный аббатом запрос.

Семьдесят три миллиона Имперских Реалов! Эти русские предатели совсем зажрались!

– Наши конкуренты?

– Американцы не поняли, с чем столкнулись, – пренебрежительно развел руками Фердинанд. – Японцы тоже собираются на Форум, но их шансы невелики – на этих фашистов даже русские не хотят работать. Их делегация все время будет под присмотром, и они нам не помешают. Но у Казуи и его свиты приказ на ликвидацию Андрея – барон считает, что украденные арбузы нанесли его чести урон.

– Какие же идиоты эти язычники! – всей душой пожалел соседей по карте инквизитор. – Ты хорошо поработал, Фердинанд. Продолжай, и на тебя снизойдет милость Господа.

В виде кучи денег и нового сана.

Глава 23

В свете новых обстоятельств, губернатор Лебедь решил отправить нас с моей сестрой – такая вот легенда – Гришей в деревню: там, по его мнению, мне все-таки безопаснее, чем на военной базе. Что это за мир вообще такой? Ай, плевать, я с этим решением спорить не собираюсь – деревня всяко лучше, чем ВИП-камера в казарме.

Вертолет высадил нас на поляне – армейское оцепление вокруг пробоя в наличии – где нас встретил Геннадий Петрович.

– Геннадий Петрович, это моя сестра Гриша, – представил я ему ксено-сестру, одетую за неимением лучшего в армейскую рубаху – висит до колен, рукава пришлось закатать – и камуфлированные шорты, к которым прилагается сильно затянутый ремень. А вот резиновые тапочки почти по размеру нашлись.

– Это… – пожевал он губами.

– Жук-дипломат, – шепнул я ему. – Не удивляйтесь. Можно нам домой?

– Конечно можно, – смирился физрук и повел нас домой. – Я вопросов задавать не буду. Понимаю – секретность. Но народ волнуется, а Тимофей вернется только под вечер.

– Все хорошо, – понял я его толстый намек. – С нами большие люди, а проход в Скандинавию – высший приоритет. Ничего глобально не изменилось, Геннадий Петрович. Но про Гришу…

– Имя-то мужское, – заметил оборотень.

– Гриша – она моя, – развел я руками.

– Ладно, – принял он отмазку.

Рассказывать добровольно я ничего не стал – и губернатор Лебедь просил, и вообще теперь буду стараться говорить как можно меньше. Особенно – о моем инопланетном козыре.

Калитку нам открыла успевшая проснуться и немного подвести глаза – чисто ради удовольствия, надо полагать – Марина.

– Сестру Андрею прислали, – кратко ввел ее в курс дела физрук. – Гришей зовут.

– Григория? – удивилась хозяйка. – А чего это она одета так странно? Привет, меня Марина зовут, – опустившись на корточки, улыбнулась жуку-дипломату.

– Марина. Запомню, – безэмоционально откликнулась та.

– У меня на нее вещей нет – разве что Лёшкины старые подойдут, – поднявшись на ноги, поделилась сложностью решившая не удивляться хозяйка.

– Найдем, – пообещал Геннадий Петрович. – Идите, отсыпайтесь, – выдал нам наказ и свалил.

– Придется матрас достать, – решила Марина по пути в дом. – Ничего, он мягкий. А Лёшка уже в школу убежал. Вы голодные?

– Нет, спасибо, – покачал я головой.

– Гриша, у тебя все хорошо? – заботливо спросила хозяйка. – Какая-то ты молчаливая. Грустно, что переехать пришлось?

– Спасибо, Гриша в порядке, – безэмоционально заверила ее жук-дипломат.

– Сестренка немножко болеет, – шепотом соврал я. – У нее эмоциональные проблемы. Не переживайте, это не заразно, но и не лечится. Но Гриша – хорошая, послушная девочка, и проблем с ней не будет.

– И в мыслях не было! – всплеснула руками Марина и сочувственно посмотрела на жука-дипломата. – Бедный ребенок. Правда не лечится?

– Правда, – подтвердил я.

Потому что это не баг (ха!), а фича!

В доме Марина отыскала в шкафу большой комнаты два полосатых, набитых ватой матраса, выдала к ним комплект постельного белья, и мы с «сестренкой» пошли в комнату. Кинув на пол рядом с кроватью матрасы, ощутил острый приступ лени и бессмысленности происходящего – Грише сон не нужен. Вся моя нынешняя жизнь – сплошной обман. Укрыв матрасы простыней и бросив сверху подушку, выдал жуку-дипломату инструкции:

– Пока я сплю, тебе нужно притворяться спящей.

– Принято, – кивнула Гриша.

Я начал раздеваться, ксено-девочка тоже. Я забрался в кровать, Гриша… проигнорировала матрас и залезла ко мне. На мое невысказанное, но считанное легкой телепатической связью между мной и жуком-дипломатом удивление она пояснила:

– Приказ защищать. Лучшая позиция.

Твою мать, как же это сейчас было мило!

Что ж, люди спят с собаками и кошками, почему я не могу спать с питомцем-жуком? Обняв Гришу – пахнет чем-то слегка похожим на чернику, приятно – я закрыл глаза.

* * *

– А у тебя еще и сестра есть?! – восхитился вернувшийся со школы Лёха, застав нас с Гришей на кухне.

Завтракообедаем, на жуке-дипломате – слегка великоватое белое летнее платье «секонд-хенд», на голове – хвостики, которые я сам с огромным удовольствием ей собрал к умилению Марины: вон как брат о больной сестренке заботится.

Сама хозяйка сейчас в огороде, командует наемными односелянками – финальная прополка перед сбором урожая.

– Сам не знал, – развел я руками. – Свалилась как гром с неба. Гриша, Лёша.

– Запомню, – пробубнила мастерски разделывающая ножом и вилкой кусочек курицы Гриша.

Она же «дипломат», а значит владеет всеми столовыми приборами.

– Она болеет немножко, – добавил я. – Разговаривает странно, но ты не переживай – это не заразно.

– «Странно» – это как? – удивился маленький оборотень, сковырнул кеды и подошел к нам.

Принюхивается!

– Гриша, как тебе наш новый дом? – спросил я.

– Дерево, – аккуратно отложив нож с вилкой, она посмотрела на Лёху. – Хороший материал для углеродных форм жизни. Марина, – указала за окошко. – Вкусно готовит. Вежливая.

– Вот так, – развел я руками. – Спасибо, – поблагодарил жука-дипломата.

Та вернулась к еде.

– Странная болезнь, – с жалостью в глазах вздохнул Лёха, подошел ближе и стал обнюхивать Гришу уже без стеснения.

– Что ты делаешь? – с трудом подавив смех, спросил я.

Пацан подпрыгнул, залился краской:

– Запах непривычный! Странный! Волчьи инстинкты говорят, что твоя сестра опасна, но это же неправда!

Смотря для кого и в какой ситуации.

– Невежливо, – прокомментировала Гриша.

– Очень! – поддержал ее я.

– Прости, – смутился Лёха. – Пойду переоденусь, – и ушел в комнату, спровоцировав попугая на свист и приветственные «пиастры!».

Запах странный, значит? По мне так нормальный, взрослые оборотни тоже об этом ничего не говорили – последнее не аргумент, в этой деревне «всё» говорит только мой маленький друг. Что ж, примем как данность и будем надеяться, что остальным детям запах не помешает ладить с Гришей. Ну а если нет, ничего страшного – жук-дипломат в первую очередь жук, и такие штуки как «эмпатия», «самооценка» и в целом «чувства» ему неведомы. Эмпирически неведомы, но теоретически она в них разбирается на уровне среднего ранга психолога, иначе с «автономными» общение усложнится. А еще отслеживает пульс, температуру тела и мимику – Грише соврать можно, но для этого нужно иметь специальную подготовку. Остальных будем выводить на чистую воду и ставить мысленную отметку «лжец».

Лёха тем временем привычно не замокал:

– Соскучился, хороший мой! – это попугаю. – Потерпи немножко, сейчас поем – а тебя кормили? О, огрызок, значит кормили! – и потом гулять пойдем. А у нас учения сегодня вечером около деревни начнутся, с танками и вертолетами – Константин Викторович сказал! – поделился с нами интересной подробностью.

Знаем мы эти «учения». Немного напряжно – армия же приказам сверху подчиняется, и влиять на эти приказы могут сильно не все. Где гарантия, что танки на Липки не двинутся? Я-то ладно, я теперь не беззащитный, но людей будет очень жалко – они здесь хорошие. «Свои».

– Посмотреть хочется – жуть! – признался Лёха и выглянул на кухню. – Но лучше не надо, проблемы будут, – показал мне замешанный на борьбе здравомыслия и любопытства взгляд.

– Будут, – подтвердил я.

– Вот и Константин Викторович просил к военным не подходить, – с тщетно скрываемым разочарованием кивнул он и пошел греметь шкафами дальше. – Странно – у них около базы полигон удобный, а у нас – лес непролазный, танк поди и не проедет. Но в лесах прорывы тоже бывают, значит и в таких условиях учения проводить надо. Пойдем гулять?

– Пойдем, – подтвердил я. – Только мне в клуб надо заскочить, на генеральную репетицию.

– Я с тобой, – не смутила Лёху трудность. – А вечером к Константину Владимировичу сходим? Я вроде уже немножко понимаю, что американцы говорят. А ты вчера совсем поздно вернулся, что-то случилось? – вошел на кухню в шортах и синей футболке.

– А Африке были, – немножко подкормил я его любопытство.

– Нифига себе! – восхитился он, накладывая себе курочки с пюре. – А там правда людей едят?

– Не видел, – признался я. – Негра с собой принесли, некроманта, на военную базу увезли, разведданные пополнять.

Или на утилизацию – мне ж не докладывали. Не жалко, но не потому что негр, а потому что пугает описанная Тимофеем способность некромантов промывать мозги не только жукам. Вот таких, на мой взгляд, и нужно от людей изолировать – оборотни по сравнению с ними безобидные дети. Да они вообще тут все как дети, особенно учителя – один командует так, что подставлялись раз за разом, второй вообще в научные эмпирии погружен, таксидермию осваивает. Для педагога, впрочем, черта характера замечательная – если учителю не интересно, детям и подавно не интересно будет.

– Никогда живого негра не видел, – вздохнув, позавидовал Лёха и взбодрился. – Говорят в Скандинавии много живет, они из Африки и Империи туда убегают.

– Жизнь длинная, еще насмотришься, – утешил его я.

– И то верно!

Обед закончился, я вымыл посуду – Лёха протестовал, но ну его нафиг, разобьет еще – и мы, надев шлёпки, прихватив попугая и не забыв предупредить выщипывающую сорняки Марину, отправились в ДК.

Местные про «сестру», само собой, уже были в курсе, поэтому не стеснялись подходить здороваться и выражать сочувствие больному ребенку и уважение – мне, за то что странного родственника в беде не бросил. Дополнительная ржака – политические тезисы формата:

– Я и раньше за Жириновского голосовал, а теперь и подавно буду!

– Я как-то раньше политику в телевизоре не смотрела, а надо было – за Данилова этого придурошного голосовала, а он такую чушь несет! В этот-то раз точно за Жириновского голосовать буду, сразу видно – дельный мужик.

Зато теперь я четко понимаю, кто из встречных оборотень, а кто – нет: первые настолько старательно НЕ принюхиваются к жуку-дипломату, что это сразу видно. Хромает у рядовых жителей армейская дисциплинка.

В ДК нас встретили бабушки из ансамбля и худрук Федор Степанович. Познакомил с ними «сестренку», и сердобольные дамы насовали «бедному ребенку» карамелек, которые Гриша с удовольствием лопала всю репетицию. Хорошо, что жуки не скучают – музыка для них всего лишь звуковые волны, потому что опять-таки нет чувств и эмпатии.

– Я не специалист, но мне понравилось, – огласил я свой вердикт по окончании исполнения трех «золотокольцовых» песен.

– Вот и замечательно, – покивал худрук. – В случае победы перед «Поющими Липками» откроются умопомрачительные перспективы, молодой человек, и мы никогда не забудем, кто нам помог. Владимир Вольфович может на нас рассчитывать в предвыборной кампании!

Оборжаться! Покинув ДК, мы с Лехой и Гришей пошли к дому учителя, и я подверг себя самоанализу. Такое ощущение, что окружающая реальность настолько сошла с ума, что меня немного из нее выбило – смотрю «со стороны» на происходящее и поражаюсь нелепости происходящего. Дела, блин, вертятся галактического масштаба, а я иду по залитой вечерним солнышком пасторальной деревенской улочке, мысленно хваля Гришу за послылаемые мне сигналы: «на чердаке, с винтовкой». «В кустах, оборотень». «За забором двое». Меня же обложили, прямо как у Высоцкого! Выкину что-нибудь реально странное, и меня нашпигуют пулями! А у деревенских, по чьим участкам расположились наблюдатели-телохранители-конвоиры в голове какая картина? Очевидная – «вон как Жирик кровиночку бережет, но оно и понятно – большой человек, врагов много. Буду за него голосовать!».