Автор книги: Петр Дружинин
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
Теперь Шепилову для спасения собственного положения оставался только один, но верный способ – самому употребить все силы для разоблачения критиков. Поскольку разбор дела о критиках был поручен Сталиным Маленкову[498]498
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина… С. 330.
[Закрыть], то ему же Шепилов и А. Н. Кузнецов (его заместитель, бывший многолетний помощник А. А. Жданова и заведующий его секретариатом) направили 23 января докладную записку о неблагополучии в области литературной критики:
«Здесь сложилась антипатриотическая буржуазно-эстетская группа, деятельность которой наносит серьезный вред делу развития советского театра и драматургии. Эта группа, в состав которой входят критики Ю. Юзовский, А. Гурвич, Л. Малюгин, И. Альтман, А. Борщаговский, Г. Бояджиев и др. заняла монопольное положение ‹…›. Критики, входящие в эту группу, последовательно дискредитировали лучшие произведения советской драматургии, лучшие спектакли советских театров, посвященные важнейшим темам современности…»[499]499
Там же. С. 331.
[Закрыть]
При этом не был упущен и национальный вопрос:
24 января 1949 г. состоялось заседание Оргбюро ЦК ВКП(б), где выступил Шепилов, предложивший принять разработанный его Отделом проект постановления ЦК, но Маленков отклонил это предложение. Оргбюро ЦК решило осудить критиков в редакционной статье «Правды». Несомненно, в этом была воля Сталина, но, по-видимому, такое решение было принято как минимум по двум причинам: во-первых, было бы явно лишним таким образом поощрять Шепилова; а во-вторых, необходимо было локализовать конфликт в аппарате ЦК, переведя решение этого вопроса в иную плоскость.
По-видимому, именно на этом заседании Маленков произнес ставшую знаменитой фразу, определившую судьбу литературных критиков: «Не подпускать на пушечный выстрел к святому делу советской печати!»[501]501
Борщаговский А. М. Указ. соч. С. 69.
[Закрыть]
Редакционную статью для газеты «Правда» писали, что называется, всем миром: ответственный за статью главный редактор П. Н. Поспелов, публицист Д. И. Заславский, писатель В. М. Кожевников (возможно, и кто-то еще) взяли за основу доклад А. В. Софронова и записку Д. Т. Шепилова и А. Н. Кузнецова; также участвовали «в процессе» А. А. Фадеев, К. Н. Симонов и А. В. Софронов. В 3 часа 55 минут ночи 27 января Г. М. Маленков, в непосредственном ведении которого находилась главная партийная газета, принял Поспелова; без сомнения, перед этим окончательный вариант статьи был показан Сталину. По результатам этой беседы главный редактор сделал следующую запись:
«С тов. Маленковым. 3 ч. 55 м. Поправки к статье “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. Для разнообразия дать три формулировки: в первом случае, – где упоминается слово “космополитизм” – уракосмополитизм; во втором – оголтелый космополитизм, в третьем – безродный космополитизм. После внесения этой поправки можно печатать в завтрашнем номере “Правды”[502]502
Жуков Ю. Н. Указ. соч. С. 491.
[Закрыть].«Статья действительно появилась 28 января и послужила основанием, точнее, инспирировала тут же начавшуюся шумную, разнузданную кампанию, более всего напоминавшую то, что происходило в 1937–1938 гг. Позволила проявиться самым низким инстинктам, предоставив возможность начать новую охоту на ведьм, заняться поиском очередного врага – космополитов, облегчавшуюся тем, что достаточно было просто выбрать из своего окружения противников с “нерусскими” фамилиями. Кампания быстро охватила все творческие союзы и организации, научные учреждения, приняв откровенно антисемитский характер»[503]503
Там же.
[Закрыть].
В связи с изложенным удивительно читать в воспоминаниях Д. Т. Шепилова, который как никто другой причастен к развертыванию борьбы с космополитизмом, те короткие строки, которыми он ее описывает:
«Тогда же начала развертываться омерзительная по своей сущности кампания против космополитизма, во многих случаях принимавшая характер открытого антисемитизма. Началом ее была опубликованная 28 января 1949 года в “Правде” статья на четыре полные колонки “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. До сих пор не знаю, как и почему родилась идея этой позорной кампании <sic!>. Но не подлежит сомнению, что она причинила огромный ущерб нашей партии и стране»[504]504
Шепилов Д. Т. Указ. соч. С. 140.
[Закрыть].
Аналогичным способом обходит события со своим участием и К. М. Симонов:
«Борьба с низкопоклонством, о котором шла речь в сорок седьмом году, приобрела новые и тягчайшие формы. Рубежом в этом смысле оказалась напечатанная в “Правде” редакционная статья “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. Статья эта имела тяжелейшие последствия для литературы, а инициатива ее появления в “Правде” принадлежала непосредственно Сталину.
Я не могу в данный момент входить в то, что происходило в литературе в конце сорок восьмого и на протяжении сорок девятого года. Изложение всего этого должно включать целый ряд моих старых записей, которых у меня сейчас нет перед собой, и, чтоб два раза не возвращаться к одному и тому же, будем считать, что между написанным в этой рукописи раньше и тем, к чему я перехожу сейчас, пропущено по крайней мере несколько десятков страниц, которые мне предстоит восполнить. Оговорив это, перехожу в пятидесятый год»[505]505
Симонов К. М. Указ. соч. С. 191–192. Кроме упреков в адрес литературных и театральных критиков, перу Симонова принадлежит и большая статья «“Теории” и практика космополитов в кинокритике» (Советское искусство. М., 1949. № 10. 5 марта. С. 2).
[Закрыть].
Повсеместно проводились специальные собрания, посвященные борьбе с космополитизмом в отдельно взятой области искусства, науки, производства. Т. Н. Хренников поднимал на дыбу музыковедов-космополитов[506]506
«Т. Н. Хренников, который в течение 43 лет руководил Союзом советских композиторов, позднее вспоминал, что его поведение было во многом вынужденным. Несмотря на его возражения, Агитпроп ЦК, и в первую очередь Суслов и Шепилов, настойчиво “рекомендовал” ему очистить Союз от музыкантов-евреев. При этом они ссылались на потоком хлынувшие, как будто по команде, подметные письма, содержавшие угрозы разделаться с Хренниковым за покровительство, которое он якобы оказывал евреям. Для молодого главы творческой организации это было непосильным испытанием. Оказавшись между молотом Агитпропа и наковальней юдофобствовавшей «музыкальной общественности», он тяжело заболел и дошел до полного истощения нервной системы, что, впрочем, позволило ему в дальнейшем не участвовать в антисемитской кампании» (Костырченко Г. В. В плену у красного фараона. С. 199).
[Закрыть], И. Г. Большаков – кинокритиков-космополитов, Г. Ф. Александров – философов-космополитов… Этот перечень можно продолжать долго.
Но эта бурная кампания по линчеванию евреев неожиданно даже руководству страны, привыкшему и не к таким тыловым сражениям, вдруг показалась чрезмерной. Идеологическая машина стала «подрессоривать» ситуацию. 10 марта заместитель начальника Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) М. А. Суслов собрал редакторов центральных газет и журналов на совещание «по вопросу о борьбе с космополитизмом и об ошибках некоторых наших газет в связи с освещением этого вопроса»[507]507
ГА РФ. Ф. 9170 (Журнал «Славяне»). Оп. 1. Д. 18. Л. 30 («Протокольная запись заседания редколлегии журнала “Славяне” от 11 марта 1949 г.»). Именно в этот день главный редактор С. Н. Пилипчук «сделал сообщение о совещании у тов. Суслова по вопросу о борьбе с космополитизмом и об ошибках некоторых наших газет…». Поскольку традиционно совещания в ЦК проходили во второй половине дня, то наиболее вероятно, что направляющее совещание состоялось накануне редакционного заседания, т. е. 10 марта.
Таким образом, мы имеем возможность скорректировать датировку этого важного совещания, поскольку днем его проведения считалось 29 марта: «В третьей декаде марта антикосмополитическая кампания пошла на спад. За время ее проведения было “разоблачено” столько “космополитов”, что возникла угроза существованию одной из основополагающих идеологических догм – о морально-политическом единстве советского общества. ‹…› В результате 29 марта 1949 г. на совещании редакторов центральных газет М. А. Суслов предложил газетчикам “осмыслить” ситуацию и прекратить публиковать “крикливые” статьи» (Фатеев А. В. Указ. соч. С. 113–114); также см.: Ганелин Р. Ш. Ученые-гуманитары – жертвы борьбы с космополитизмом // Санкт-Петербургский университет в XVIII–XX вв.: Европейские традиции и российский контекст: Труды Международной научной конференции 23–25 июня 2009 г. СПб., 2009. С. 433–434.
[Закрыть].
Датой окончания печатной борьбы с космополитизмом является 7 апреля 1949 г. В этот день в «Правде» была опубликована статья Ю. Павлова «Космополитизм – идеологическое оружие американской реакции»[508]508
Сталин и космополитизм. С. 370–376.
[Закрыть], которая переводила всю борьбу с космополитизмом во внешнеполитическое русло. Под этим псевдонимом скрывается Ю. П. Францов, утвержденный 3 апреля 1948 г. Секретариатом ЦК ВКП(б) на должности заведующего отделом печати МИД. Без всяких сомнений, такое одномоментное сворачивание громкой кампании происходило по распоряжению руководства страны:
«Узнаем ли мы когда-нибудь, где и какая фраза была брошена Сталиным, прервав печатные поношения? Но как и лицемерный окрик в пору коллективизации мало что изменил в существе дела, так и в конце марта 1949 года высокая команда не изменила реального положения вышвырнутых из жизни людей»[509]509
Борщаговский А. М. Указ. соч. С. 239.
[Закрыть].
Государственный антисемитизм под прикрытием
Каждая из послевоенных идеологических кампаний имела свою направленность и, кроме персонально обозначенного идеологического антипода власти, всегда подразумевала более широкую аудиторию, по которой эта кампания должна была нанести удар – то были значительные пласты советского общества. Персоналии были случайными попавшимися под руку жертвами, тогда как неизмеримо большая по масштабу цель выбиралась с тонким расчетом. Так было и с так называемой борьбой с космополитизмом, начало которой фактически провозгласило эпоху неприкрытого антисемитизма.
Некогда именно советская власть дала долгожданную свободу тому народу, который в различной степени, но постоянно притеснялся в Российской империи. Если ранее он был закован в кандалы многочисленных запретов, процентных норм, а главное, черты оседлости, то новая власть уничтожила все это.
«Большинство евреев, оставшихся в революционной России, не остались у себя дома: они переехали в Киев, Харьков, Ленинград и Москву и продвинулись вверх по советской общественной лестнице. Евреи по рождению и, возможно, по воспитанию, они были русскими по культурной принадлежности и – многие из них – советскими по идеологической склонности. Коммунизм не был исключительно или даже преимущественно еврейской религией, но из всех еврейских религий первой половины ХХ века он был самой важной: более динамичной, чем иудаизм, более популярной, чем сионизм, и гораздо более способной, чем либерализм»[510]510
Слезкин Ю. Ю. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М., 2005. С. 268–269.
[Закрыть].«Путешествие из черты оседлости в Москву и Ленинград [sic!] было миграцией не в меньшей степени, чем переезд из Одессы в Палестину или из Петрограда в Нью-Йорк. На него могло уйти почти столько же времени, и в первые послереволюционные годы оно было гораздо более опасным. Рожденное революцией, оно было очень велико по количеству участников, привело почти к волшебному преображению и стало одной из наиболее важных и наименее известных вех в истории России, европейского еврейства и современного мира.
В 1912 году в Москве жило около 15 353 евреев, или меньше 1 % населения города. К 1926 году это число выросло до 131 000, или 6,5 % населения. К 1939 году еврейское население Москвы достигло четверти миллиона человек (около 6 % всего населения, вторая по величине этническая группа столицы). В Ленинграде число евреев выросло с 35 000 (1,8 %) в 1910 году до 84 603 (5,2 %) в 1926-м и 201 542 в 1939-м (также вторая по величине, и со значительным отрывом, этническая группа города)»[511]511
Там же. С. 281–282.
[Закрыть].
Поскольку большинство евреев не принадлежало до 1917 г. к классу «эксплуататоров», то на них не налагались никакие новые запреты, которым подвергалась значительная часть русского населения, и они получили в том числе право беспрепятственно получать образование. Результат оказался уникален:
«Евреи оставались – без перерыва и со значительным отрывом – самой грамотной национальной группой Советского Союза (85 % в сравнении с 58 % у русских в 1926-м; и 94,3 % в сравнении с 83,4 % у русских в 1939-м). Относительно свободный доступ к образованию в сочетании с уничтожением дореволюционной российской элиты и официальной дискриминацией детей ее членов создал для еврейских иммигрантов в советские города беспрецедентные социальные и профессиональные возможности (по меркам любой страны) ‹…›.
К 1939 году 26,5 % советских евреев имели среднее образование (по сравнению с 7,8 % у населения Советского Союза в целом и 8,1 % у русских граждан Российской Федерации). В Ленинграде доля выпускников средних школ составляла среди евреев 40,2 % (28,6 % по городу в целом). Доля евреев-учеников двух старших классов средних школ в 3,5 превышала долю евреев среди населения СССР. Образование было одним из главных приоритетов марксистского режима, пришедшего к власти в стране, которую он считал “отсталой” ‹…›.
Между 1928 и 1939 годами число студентов вузов в Советском Союзе выросло более чем в пять раз (с 167 000 до 888 000). Евреям за такими темпами было не угнаться ‹…›. Тем не менее, масштабы еврейского успеха оставались непревзойденными. За десять лет, прошедших с 1929 по 1939 год, число студентов еврейской национальности увеличилось в четыре раза – с 22 518 до 98 216 (11,1 % всех студентов вузов). В 1939 году на долю евреев приходилось в Москве 17,1 % всех студентов, в Ленинграде – 19 %, в Харькове – 24,6 % и в Киеве – 35,6 %. Доля выпускников вузов среди евреев (6 %) была в десять раз выше, чем среди населения в целом (0,6 %), и в три раза выше, чем среди городского населения страны (2 %). Евреи составляли 15,5 % всех советских граждан с высшим образованием; в абсолютном исчислении они шли за русскими впереди украинцев. Треть всех советских евреев студенческого возраста (от 19 до 24 лет) были студентами. Соответствующий показатель для Советского Союза в целом – от 4 % до 5 %»[512]512
Слезкин Ю. Ю. Указ. соч. С. 288–290. Отдельно отметим тот факт, что, по данным Комитета по просвещению национальных меньшинств Наркомпроса РСФСР, в мае 1929 г. аспиранты-евреи (по официальным анкетным данным) составляли 30 % от числа всех аспирантов (см.: Опыт на социалистическую стройку: Просвещение нацмен // Бюллетень Народного Комиссариата по Просвещению РСФСР. М., 1930. № 21, 20 июля. С. 28).
[Закрыть].
Вторым важнейшим преимуществом была возможность занимать руководящие должности и работать во многих отраслях, куда не допускались русские «из бывших».
«С первых дней советской власти уникальное сочетание высокого уровня грамотности с высокой степенью лояльности (“сознательности”) сделало евреев опорой советской бюрократии. Царских чиновников – и вообще небольшевиков, получивших дореволюционное образование, – партия считала неисправимо неблагонадежными. Их приходилось использовать (в качестве “буржуазных спецов”), пока они оставались незаменимыми; их следовало вычищать (как “социально чуждые элементы”), как только они переставали быть необходимыми. Лучшими кандидатами на замену (пока пролетарии “овладевали знаниями”) были евреи – единственные представители образованных классов, не запятнавшие себя службой царскому государству (поскольку их к этой службе не подпускали) ‹…›.
Советское государство остро нуждалось не только в чиновниках, но и в профессионалах. Евреи – особенно молодые выдвиженцы из бывшей черты оседлости – откликнулись на его зов. В Ленинграде в 1939 году евреи составляли 69,4 % всех дантистов, 58,6 % всех фармацевтов и провизоров, 45 % адвокатов, 38,6 % врачей, 34,7 % юрисконсультов, 31,3 % писателей, журналистов и редакторов; 24,6 % музыкантов и дирижеров, 18,5 % библиотекарей, 18,4 % научных работников и преподавателей вузов; 11,7 % художников и скульпторов и 11,6 % актеров и режиссеров. Московская статистика была почти такой же. Чем выше в советской статусной иерархии, тем выше процент евреев. ‹…› Особенно существенным и – по определению – заметным было присутствие евреев в культурной элите Москвы и Ленинграда»[513]513
Там же. С. 290–291.
[Закрыть].
Такая свобода неминуемо подняла волну антисемитизма[514]514
Здесь необходимо оговорить следующий факт: «Традиционные упреки, адресованные русскому еврейству и в двадцатые, и в последующие годы, состояли в том, что евреи горазды в “непыльной”, престижной и хорошо оплачиваемой работе, но чураются физического труда, особенно труда сельскохозяйственного. Это обвинение было попросту абсурдным уже потому, что по царским законам даже в черте оседлости евреям запрещалось покупать землю и вести на ней свое хозяйство» (Ваксберг А. И. Из ада в рай и обратно: Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну. М., 2003. С. 92).
[Закрыть]. Как писал профессор ЛГУ С. Я. Лурье,
«…наступили события весны 1917 года, когда казалось, что антисемитизм, а вместе с ним и весь еврейский вопрос, канул в вечность вместе с другими призраками старого режима. ‹…› Ход событий показал, что весенние настроения 1917 года были пустой иллюзией, и блестяще подтвердил верность сделанных мною прежде выводов о причинах и происхождении антисемитизма: несмотря на полное отсутствие официальных еврейских ограничений, антисемитизм вспыхнул с новой силой и достиг такого расцвета, какого нельзя было и представить себе при старом режиме»[515]515
Лурье С. Я. Антисемитизм в древнем мире, попытки объяснения его в науке и его причины. Пг., 1922. С. 6.
[Закрыть].
И в конце 1930-х гг. антисемитизм, ранее сдерживаемый государством, получил путевку в жизнь.
«Курс сталинского руководства на возрождение имперского шовинизма, последовательное уничтожение в партии интернационалистского духа и ленинских кадров, курс, увенчавшийся официальной проповедью примиренчества с нацистской идеологией на международной арене и жестокой расправой с противниками этой идеологии у себя в стране, в конечном итоге обернулся переходом к негласной политике государственного антисемитизма»[516]516
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина… С. 196.
[Закрыть].
Ситуация, которая сложилась к октябрю 1940 г., была описана видным деятелем еврейского движения, доктором филологических наук И. М. Нусиновым[517]517
Нусинов Исаак Маркович (1889–1950) – литературовед, критик, активный деятель еврейского движения. Родился в местечке Чернихов Волынской губернии в еврейской семье; из-за невозможности поступить в гимназию учился самостоятельно, в том числе изучал литературу за границей (1912 – Италия, 1914 – май 1917, вернулся на так называемом «Экстерриториальном поезде»). С пятнадцати лет участвовал в рабочем движении, с 1906 по 1919 г. состоял в Бунде, в 1920 г. вступил в РКП(б); в 1920–1922 гг. работал в Киевской организации РКП(б), редактировал еврейскую газету «Коммунистише-фон», с декабря 1920 г. – председатель еврейского литературно-художественного объединения «Культур-Лига»; осенью 1922 г. переведен в Москву в еврейский сектор Коммунистического университета народов Запада, с осени 1923 г. – аспирант Института литературы и языка РАНИОН, в январе 1925 г. защитил диссертацию на тему «Проблемы исторического романа: Виктор Гюго и Анатоль Франс», 17 июня 1938 г. присвоена ученая степень доктора филологических наук. Преподавал в Коммунистическом университете народов Запада (1922–1926), на литературном факультете 1-го МГУ (1925–1927 гг. – доцент, 1927–1932 гг. – профессор, заведующий кафедрой западной литературы), в ИКП (1929–1933 гг. – профессор литературы), в Институте литературы Комакадемии (1926–1936 гг. – председатель секции западной литературы), МГПИ (1926–1930 гг. – доцент еврейского отделения педагогического факультета, 1930–1939 гг. – профессор, заведующий кафедрой литературы; 1939–1945 гг. – профессор, заведующий кафедрой всеобщей литературы, в 1945–1947 гг. профессор-совместитель); МГПИИЯ (1945–1949) (см.: Личное дело И. М. Нусинова – Архив МПГУ, дела выбывших в 1946 г.). Редактор Литературной энциклопедии, ряда еврейских изданий, в том числе журнала «Советише», активный член ЕАК, 12 января 1949 г. арестован по делу ЕАК и скончался в Лефортовском следственном изоляторе МГБ СССР во время следствия.
[Закрыть] в личном многостраничном обращении, которое он направил секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову. Этот документ не был передан в архив ЦК и отложился в его личном фонде. Приведем выдержки.
«В настоящее время в ряде республик нашей страны, где проживают основные массы еврейских трудящихся, как, например, в Белоруссии, в Крыму, полностью ликвидированы еврейские школы. Большинство еврейских школ закрыто на Украине. Это мероприятие было проведено в 1938–1939 годах. За те же годы ликвидированы все учительские техникумы, все еврейские педагогические факультеты, все имевшиеся при гос. пединститутах кафедры по еврейскому языку и еврейской литературе. Таким образом, в стране нигде больше не готовят ни еврейских учителей, ни еврейских культработников.
При Академии наук БССР существовал Институт еврейской культуры. Он закрыт. ‹…› При Академии наук УССР в Киеве существовал Институт еврейской культуры. Он закрыт. ‹…› Сокращена сеть еврейских библиотек. Закрыты многие еврейские клубы. Закрыт ряд еврейских театров. ‹…›
В одной Москве не используется по своей непосредственной специальности около 20 профессоров и доцентов, специалистов по истории еврейской литературы и фольклору, по еврейской филологии и по общей еврейской истории. Такие же кадры, не используемые по своей специальности, имеются в Минске, Киеве, Одессе, Виннице, Витебске и многих других городах СССР»[518]518
РГАСПИ. Ф. 77 (А. А. Жданов). Оп. 3. Д. 120. Л. 1–3.
[Закрыть] и т. д.
Но особенно расцвел антисемитизм в военное время; тому было несколько причин. Во-первых, антисемитизм еще с дореволюционных времен идет рука об руку с великодержавностью, которая приняла во время войны характер великодержавного шовинизма[519]519
Отдельно следует сказать о том, что мы не смогли найти подтверждения версии о существовании секретного постановления Политбюро ЦК 1943 г., носившем антисемитский характер и положившем начало борьбе за «чистоту кадров».
[Закрыть]. Во-вторых, немецкая пропаганда, прежде всего на оккупированных территориях, оставила у многих находившихся под оккупацией уверенность, что причина их невзгод – именно евреи. В-третьих, эвакуированные евреи, отличные внешне и зачастую не приспособленные к трудностям военного времени, но, тем не менее, изо всех сил помогавшие друг другу, оказались серьезным раздражителем в тылу. В-четвертых, антинемецкие настроения в армии дали вспышку невиданного антисемитизма на фронте, на что командование упорно закрывало глаза.
Вполне естественно, что возрастание шовинистических настроений было заметно, но воспринималось во время войны как неизбежность, условие поднятия боевого духа армии. Пушкиновед С. М. Бонди летом 1943 г. говорил:
«Жалею вновь и вновь о происходящих у нас антидемократических сдвигах, наблюдающихся день ото дня. Возьмите растущий национальный шовинизм. Чем он вызывается? Прежде всего, настроениями в армии – антисемитскими, антинемецкими, анти по отношению ко всем нацменьшинствам, о которых сочиняются легенды, что они недостаточно доблестны, и правительство наше всецело идет навстречу этим настроениям армии, не пытаясь ее перевоспитать, менять ее характер»[520]520
Сообщение Управления контрразведки НКГБ СССР «Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов». [Не позднее 24 июля 1943 г.] // Власть и художественная интеллигенция. С. 491.
[Закрыть].
Более прямолинеен был В. Б. Шкловский:
Во всеуслышание идея главенства русской нации была провозглашена Сталиным 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле по случаю Победы. Вот начало этой здравицы:
«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.
Я, как представитель нашего Советского Правительства, хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура».)
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я пью за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне и раньше заслужил звание, если хотите, как руководящей силы нашего Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я пью за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, ясный ум, стойкий характер и терпение»[522]522
Сталин и космополитизм. С. 23.
[Закрыть].
Не зря в тот момент уязвленный Эренбург заплакал – «что-то показалось ему в этом обидное»[523]523
Чуковский К. И. Дневник (1936–1969) // Чуковский К. И. Собрание сочинений: В 15 т. М., 2007. Т. 13. С. 171. К. И. Чуковский приводит рассказ К. Федина, присутствовавшего на этом приеме.
[Закрыть]. И здесь Илья Григорьевич оказался трагическим провидцем: уже в процессе подготовки документов о борьбе с критиками-космополитами в Отделе пропаганды и агитации ЦК и в ССП начинают расставлять акценты – появляются непрозрачные указания на национальную характеристику критикуемых. И, по-видимому, именно эта цель оправдывает то обстоятельство, что начало кампании положила именно статья в «Правде», а не специальное постановление ЦК ВКП(б). Ведь подобное постановление («О репертуаре…»), где значительная роль была отведена критикам, уже было принято 26 августа 1946 г., и не было смысла его дублировать; вместе с тем прописывать столь деликатные национальные нотки в постановлении ЦК также было вызывающе.
Борьба за превосходство всего русского, проводившаяся уже несколько лет, принимала гипертрофированные формы. Резюме этой кампании, предшествующей борьбе с космополитизмом, ярко начертал Владимир Тендряков в рассказе «Охота»:
«Все русское стало вдруг вызывать возвышенно болезненную гордость, даже русская матерщина. Что не по-русски, что напоминает чужеземное – все враждебно. Папиросы-гвоздики “Норд” стали “Севером”, французская булка превращается в московскую булку, в Ленинграде исчезает улица Эдисона[524]524
Говоря о событиях осени 1948 г., В. Тендряков допускает неточность, впрочем, допустимую в художественном произведении. Улица Грязная на Петроградской стороне, с 1925 г. также именовавшаяся Слаботочной, была 26 мая 1928 г. переименована в улицу Эдисона, а 15 декабря 1952 г. – в улицу Яблочкова, существующую и поныне.
[Закрыть]… Кстати, почему это считают, что Эдисон изобрел электрическую лампочку? Ложь! Инсинуация! Выпад против русского приоритета! Электрическую лампочку изобрел Яблочков! И самолет не братья Райт, а Можайский. И паровую машину не Уатт, а Ползунов. И уж, конечно, Маркони не имеет права считаться изобретателем радио… Россия – родина закона сохранения веществ и хлебного кваса, социализма и блинов, классового самосознания и лаптей с онучами. Ходили слухи, что один диссертант доказывал – никак не в шутку! – в специальной диссертации: Россия – родина слонов, ибо слоны и мамонты произошли от одного общего предка, а этот предок в незапамятные времена пасся на “просторах родины чудесной”, а никак не в потусторонней Индии.Мы были победителями. А нет более уязвимых людей, чем победители. Одержать победу и не ощутить самодовольства. Ощутить самодовольство и не проникнуться враждебной подозрительностью: а так ли тебя понимают, как ты заслуживаешь?»[525]525
Тендряков В. Охота: Рассказ / Публ. Н. Асмоловой // Знамя. М., 1988. Кн. 9. Сентябрь. С. 89.
[Закрыть]
Теперь же «враг» стал выкристаллизовываться по специфическому национальному признаку, переведя кампанию по борьбе с преклонением перед иностранщиной в националистическое русло. Этой метаморфозе как нельзя кстати способствовали и события вокруг Еврейского антифашистского комитета, который оказался ненужным руководству страны после окончания Отечественной войны[526]526
В годы войны ЕАК был серьезным источником валютных поступлений: «В ходе Второй Мировой войны Советский Союз получил около сорока пяти миллионов долларов от различных еврейских организаций, по большей части американских. Самой крупной акцией по сбору средств было турне по США, предпринятое летом и осенью 1943 года Михоэлсом и членом президиума ЕАК Ициком Фефером» (Слезкин Ю. Ю. Указ. соч. С. 375).
[Закрыть].
Тучи над ЕАК начали сгущаться еще осенью 1946 г., когда ЕАК перешел из подчинения Совинформбюро в ведение Отдела внешней политики ЦК, возглавляемого М. А. Сусловым. Тогда же в дело активно включилось МГБ СССР и его министр В. С. Абакумов: был арестован и вывезен в МГБ архив ЕАК, исследование которого дало ход спецсообщению МГБ Сталину «О националистических проявлениях некоторых работников Еврейского антифашистского комитета»[527]527
Государственный антисемитизм в СССР. С. 84.
[Закрыть]. 19 ноября 1946 г. М. А. Суслов подал в Секретариат ЦК записку с предложением закрыть ЕАК, которая заканчивалась словами:
«Деятельность и само существование Еврейского антифашистского комитета в СССР, безусловно, способствует искусственному обособлению еврейского населения, в особенности еврейской интеллигенции, и распространению среди нее чуждой и враждебной сионистской идеологии. ‹…›
В своей деятельности Еврейский антифашистский комитет исходит не из ленинско-сталинских идейных позиций, а из позиции буржуазного еврейского сионизма и бундизма, ведя линию на обособление и консервацию всего еврейского, обособление еврейского населения от других народов СССР. Объективно ЕАК в советских условиях продолжает линию буржуазных сионистов и бундовцев и по существу вместе с ними борется за реакционную идею единой еврейской нации»[528]528
Там же. С. 91.
[Закрыть].
Здесь Суслов давил на давнишнюю сталинскую мозоль – недоверие к евреям. Несмотря на то что Сталин пытался хотя бы внешне оставаться лояльным, его недоверие к этой нации было для окружающих очевидным. Как писал впоследствии Хрущев,
«Сталин тоже поддерживал антисемитскую бациллу и не давал указаний, чтобы в корне ликвидировать ее. Он внутренне сам был подвержен этому гнусному недостатку, который носит название антисемитизма. ‹…› Если говорить об антисемитизме в официальной позиции, то Сталин формально боролся с ним как секретарь ЦК, как вождь партии и народа, а внутренне, в узком кругу, подстрекал к антисемитизму»[529]529
Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть. С. 50–51.
[Закрыть].
Но тогда Сталин не закрыл ЕАК – помогло заступничество В. М. Молотова, объяснявшего необходимость существования ЕАК внешнеполитическими факторами, проявившимися в открытой поддержке Советским Союзом создания независимого еврейского государства на Ближнем Востоке. Как можно усмотреть по волне поощрений представителям избранного народа, и сам Сталин в 1947 г. делал ставку на Израиль.
Перечислим лишь те решения ЦК ВКП(б), которые касались еврейской литературы и затем были продублированы решениями Секретариата ССП СССР. 10 января 1947 г. Секретариат ССП принял по докладу А. А. Фадеева решение об образовании специальной комиссии ССП: «Поручить Бюро Национальной комиссии [ССП СССР] оформить комиссию Еврейской литературы»[530]530
Цит. по циркулярной копии прот.: НА РТ. Ф. 7083 (ССП ТАССР). Оп. 1. Д. 197. Л. 55.
[Закрыть]; 22 августа – «О выходе московского альманаха на еврейском языке»: «Разрешить выпуск литературно-художественного альманаха на еврейском языке в г. Москве. Принять название альманаха “Геймланд” (“Родина”). Объем альманаха установить – 10 печатных листов, формат по образцу альманаха “Дружба народов” с периодическим выходом 6 раз в год. В 1947 г. выпустить два номера с тем, чтобы первый номер альманаха вышел к 30-й годовщине Октябрьской революции»[531]531
Там же. Л. 151.
[Закрыть] (в редакцию вошли ответственный секретарь ЕАК И. С. Фефер, П. Д. Маркиш, Д. Р. Бергельсон и др.); тогда же: «Поддержать перед московскими государственными и партийными организациями ходатайство издательства “Дер Эмес” об освобождении принадлежавшего ранее издательству помещения, в связи с расширением объема работы издательства»[532]532
Там же.
[Закрыть] и «Сообщить председателю Правления ССП Украины тов. Корнейчуку А. Е. об указании ЦК ВКП(б) издавать также альманах на еврейском языке в г. Киеве через Государственное издательство Украины»[533]533
Там же.
[Закрыть]; 12 сентября Секретариат обсудил вопрос «О созыве Всесоюзного совещания критиков и редакторов альманахов еврейской литературы», постановив: «Разрешить Бюро секции еврейских писателей созвать совещание критиков и редакторов альманахов на еврейском языке в октябре 1947 г.»[534]534
Там же. Л. 156.
[Закрыть]
Несмотря на временное благоволение главы государства, В. С. Абакумов с прозорливостью и со свойственным ему обостренным чутьем тайных страхов Сталина продолжил активную разработку еврейского вопроса, в результате чего удалось «обнаружить» сионистские следы в ближайшем окружении вождя.
‹…› Пример мне нужен был
Чтоб вне закона царь Израиль объявил.
Я ложью действовал, не брезгал клеветою,
Представил их царю мятежною ордою
Могущественных, злых, отъявленных врагов,
Чей бог не признает ничьих иных богов.
«Зачем, – я восклицал, – терпеть тебе коварство
Людей, стремящихся твое разрушить царство?
Чужие Персии, обычаям страны,
От человечества всего отщеплены,
Они повсюду смут и козней сеют семя
И, презирая всех, равно презренны всеми.
Обезоружь врагов, разоблачив их ложь,
Свои сокровища богатством их умножь!»
Картиной устрашен предсказанных несчастий,
Царь перстень мне вручил, верховной символ власти,
И молвил: «Обеспечь спокойствие мое,
Всех истреби дотла, а что возьмешь – твое».
Так он обрек на смерть израильское племя.
Мы вместе с ним резни установили время[535]535
Расин Ж. Есфирь / Перевод Б.К. Лившица // Расин Ж. Сочинения. М., 1984. Т. 2. С. 293.
[Закрыть].
В результате был «раскрыт» заговор, а многие родственники Н. С. Аллилуевой оказались в застенках МГБ. Со слов арестованного 19 декабря 1947 г. знакомого Е. А. Аллилуевой И. И. Гольдштейна, следствию с применением «мер физического воздействия» удалось установить, что главной фигурой в деле был глава ЕАК С. М. Михоэлс. Показания допрошенного по этому делу Гринберга о том, что Михоэлс завербован американской разведкой и проявляет большой интерес к подробностям личной жизни Сталина, вызвали надлежащую реакцию вождя: в беседе с руководителями МГБ СССР 27 декабря 1947 г. Сталин дал распоряжение о физическом устранении Михоэлса; в ночь с 12 на 13 января 1948 г. Михоэлс погибает в Минске «в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью»[536]536
Государственный антисемитизм в СССР. С. 106.
[Закрыть].
На этом Абакумов, уже освоивший тонкую механику воздействия на Сталина и потакания тайным желаниям и страхам вождя, не успокоился: он и дальше разрабатывал «еврейскую» жилу (тем более что сотрудники МГБ за ликвидацию Михоэлса были достойно поощрены орденами и внеочередными званиями). Аресты и «физическое воздействие» на подозреваемых продолжились с новой силой, в результате 26 марта 1948 г. министр госбезопасности подал пространную секретную записку, где были подытожены выявленные «в результате проводимых чекистских мероприятий» сведения о незаконной и антисоветской деятельности членов ЕАК[537]537
Там же. С. 120–130.
[Закрыть]. Совокупность представленных в этом документе сведений, сфабрикованных в конце 1947 – начале 1948 г., легла краеугольным камнем в основание дела ЕАК, закончившегося расстрелом членов комитета в 1952 г.
Однако внешнеполитическая ситуация еще не давала возможность спустить курок уже готового громкого дела: это могло усложнить взаимоотношения с провозглашенным 14 мая 1948 г. государством Израиль. А СССР не только первым признал новопровозглашенное государство, но и проводил через Чехословакию поставки оружия, чем оказал Израилю решительную помощь; Сталин возлагал на Израиль надежды как на советского союзника на Ближнем Востоке. Вместе с тем признание Советским Союзом нового государства всколыхнуло невиданный доселе подъем еврейского самосознания, носящий характер эйфории.
Особенно это было очевидным в сентябре 1948 г., когда в качестве посланника нового государства в Москву 3 сентября прибыла Голда Меир (будущий премьер-министр Израиля). Ее встречали, как папанинцев в 1937 году! В субботу, 11 сентября, она посетила московскую хоральную синагогу, где собралась ликующая толпа людей; то же самое произошло 16-го числа при посещении ею Московского еврейского театра; такие массовые акции в Москве, а также приезд делегаций евреев из провинции не могли оставить Сталина равнодушным[538]538
«Похоже, впрочем, что эти симпатии (по отношению к Г. Меир. – П. Д.) были если не официально разрешенными, то вызванными попустительством самого Сталина, вероятно, намеренным. А затем он обрушился на советскую еврейскую общественность в соответствии со ставшими теперь известными заранее заготовленными материалами МГБ» (Ганелин Р. Ш. Советские историки: о чем они говорили между собой: Страницы воспоминаний о 1940-х – 1970-х годах. 2-е изд. СПб., 2006. С. 62).
[Закрыть].
События октября 1948 г. казались просто-таки революционными:
«…4 октября 1948 г. В тот день в московской хоральной синагоге началось празднование еврейского Нового года (Рош ха-Шана). По такому знаменательному случаю туда прибыли израильские дипломаты во главе с Меир. По “приблизительному подсчету” чиновников из Совета по делам религиозных культов, в этом богослужении, по сути ставшим празднованием возрождения еврейской государственности, участвовало до 10 тыс. человек, многие из которых не вместились в помещении синагоги. Нечто подобное имело место и 13 октября, когда Меир посетила синагогу по случаю праздника судного дня (Йом Киппур)»[539]539
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина… С. 413.
[Закрыть].
Для многих, понимавших действительное значение подобных массовых действ, неминуемость высочайшего гнева была очевидной. Недаром после событий 4 октября ответственный секретарь ЕАК И. С. Фефер, негласно связанный с «органами», сказал жене: «Этого нам никогда не простят»[540]540
Там же. С. 414.
[Закрыть].
Последней каплей была речь президента США Гарри Трумэна, переизбранного на второй срок 7 ноября 1948 г., произнесенная в конгрессе. В своей речи Трумэн «подтвердил готовность следовать старому своему курсу по отношению к Израилю, поддержать все его устремления»[541]541
Жуков Ю. Н. Указ. соч. С. 466.
[Закрыть]. После этого прозорливому Сталину уже было легко перейти от фазы раздумий к решительным действиям:
«Немедля распустить Еврейский антифашистский комитет, так как, как показывают факты, этот Комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим органы печати этого Комитета закрыть, дела Комитета забрать. Пока никого не арестовывать»[542]542
Государственный антисемитизм в СССР. С. 138.
[Закрыть].
Это решение Бюро СМ СССР было утверждено Политбюро ЦК 20 ноября 1948 г. и имело наивысшую степень конфиденциальности – гриф «Строго секретно. Особая папка». 3 января 1949 г. ЦК разослал специальное письмо в обкомы, крайкомы и ЦК союзных республик, где сообщалось: «Советское правительство решило Еврейский антифашистский комитет закрыть, а лиц, уличенных в шпионаже, арестовать»[543]543
Там же. С. 138. Примеч. 1.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
