Текст книги "Начало начал. Лирический трактат о любви. Книга I"

Эрот и Психея

 
Такой красавицы еще не видел свет:
Робка, застенчива, невинна.
Свои отдали розы запах, цвет,
Но, рядом с девой, никого не видно.
 
 
Психея избегает шумных мест,
С подругами не водит хороводы,
Людские чужды похвала и месть,
У берега реки одна, бедняжка, бродит.
 
 
Следит из-за кустов за нею Пан,
Но сдержанно, стараясь не спугнуть,
Как гибок и прекрасен девы стан,
Как высока, красива ее грудь!
 
 
Рассыпан по плечам каскад волос,
Волнистых, белокурых, длинных,
Прекрасных, чистых линий лоб и нос,
И взгляд очей огромных, синих.
 
 
Когда идет, дриады умолкают,
И Пан свою не трогает свирель,
Зефиры кожу девушки ласкают,
И песнею встречает соловей.
 
 
Проходит по траве, а следа – нет,
Трава зеленая осталась непримятой,
Цветы головки повернули вслед,
И перекличка живности пернатой.
 
 
Сидит на берегу реки Психея,
В воде болтая ножкой дивной,
Целует бог реки, от нежности немея,
И струй реки не слышны переливы.
 
 
Такую красоту не усмотрели боги,
Не одного она б с ума свела!
Ведь, что ни говори, у Олимпийцев
многих
Средь дев земных – любовные дела.
 
 
Но, как-то раз, Психея отдыхала,
Кружили нимфы танцы-хоровод,
Над этим местом быстро пролетая,
На деве взор остановил Эрот.
 
 
И, изумленный девы красотою,
Спустился вниз, припав к ее ногам:
«Психея, я побежден тобою,
Всё, чем владею, я тебе отдам.
 
 
Эрота сердце стало раной,
Я, видишь, бог любви у ног твоих,
Твоей красе не видел равной,
Олимп стал стар, там нет таких»
 
 
«Что я отвечу, – молвила Психея,
Твоею ранена стрелой,
Противиться судьбе своей не смею,
Готова жить, страдать одним тобой».
 
 
Взять на Олимп ее, не смел Эрот,
И Афродита, ревностью страдая,
Заставила его Психею спрятать в
грот,
От гнева матери любимую спасая.
 
 
Убежище Психеи разыскала, —
На мягком и широком нежном ложе
Жена Эрота мирно спала,
От головы до ног вся в лепесточках
розы.
 
 
Глазам краса небесная предстала, —
Богиня опустилась на колени
И долго нежно тело целовала,
Пока на землю опустились тени.
 

Эрот на охоте

В мифологии существуют разные взгляды на происхождение и характер Эрота. Кто-то считает, что он стар, как сам мир, родившись одновременно с Геей Большинство же утверждают, что Эрот – сын Афродиты. – богиней земли. Что мы, собственно, знаем о происхождении любви? Если мы думаем, что она стара как мир, то ведь и Гесиод утверждает то же самое: Эрот родился одновременно с богиней земли Геей. Вездесущий и всемогущи, й,: вооруженный луком и стрелами, он витает на золотых крыльях повсюду, выискивая себе жертвы; тот, кого он ранит стрелой, обречен на любовь, и его ждут радости или горести – или и то и другое..Кто только не страдал от стрел Эрота,

 
Страдал от них верховный бог,
Когда Эрот выходит на охоту,
Чтоб убежать, не хватит силы ног
Укрыться за спиной кого-то…
 
 
Не спрятаться от стрел и в храме,
Везде найдет тебя она,
Глубокую наносит сердцу рану,
Хоть никому она и не видна.
 
 
Сердца возможно двум пробить,
К такой любви не все готовы,
Заставив страстно полюбить,
А ту зовут любовью однополой.
 
 
Моления Эроту бесполезны,
Но, может быть, поможет Афродита
Любовных избежать болезней,
Когда на вас богиня не сердита.
 
 
Богиня красоты, любви сама
Под стрелы попадала сына,
И женщине была законная «жена»,
В мужчине находила господина.
 

Гибель богов

На поверку вечность богов-олимпийцев оказалась сильно преувеличенной. И ушли они из жизни людей, оставив им только свои имена

 
Боги умирали без протеста,
Изменив вначале имена,
На земле не оказалось места,
Не приняла ни одна страна.
 
 
Зевс – Юпитер11
  Юпитер (Зевс) – верховный бог.


[Закрыть] не швыряет громы,
Да и голос не подал Плутон22
  Плутон (Аид) – бог подземного царства.


[Закрыть],
И на Стиксе не видать Харона33
  Харон – перевозчик из мира живых в мертвый мир, разделенной рекой Стиксом.


[Закрыть], —
Перевозчик бросил свой паром.
 
 
Носится по миру Купидон44
  Купидон – бог страстной любви, сын богини любви – Венеры (Афродиты).


[Закрыть],
У Венеры храмами – бордели,
Что до Вакха55
  Вакх (Дионис) – бог вина.


[Закрыть], – то любой притон,
С грязной и вонючею постелью.
 
 
Лешим стал когда-то хитрый Пан66
  Пан – бог садов.


[Закрыть],
А жилищем – ветхая лачуга,
Да, бушует под землей Вулкан77
  Вулкан (Гефест) – бог кузнечного ремесла, муж богини любви Венеры.


[Закрыть],
Лавою плюется – это ль чудо!
 
 
Малым по значению богам,
Средь людей, утратившими веру,
Приходилось, плача, пасть к ногам,
Бесами служить у Люцифера88
  Люцифер (светоносец) – одно из имен дьявола.


[Закрыть].
 
 
На Олимпе места стало мало,
Негде олимпийцам разместиться.
Небо незаселенным осталось,
У Богов, богинь тускнели лица.
 
 
Как оттуда к людям приходить?
Лестниц нет, а крылья утеряли,
Смертных им теперь не полюбить,
Умирать в забвенье и печали!
 
 
А причина, в общем, такова, —
Стали на Олимп взбираться люди…
От восторга плыла голова,
От картин красот земного блуда.
 
 
Отхлебнул нектара Геркулес99
  Геркулес (Геракл) – герой, взятый на Олимп, за свои беспримерные подвиги, получивший бессмертие и
  получивший в жены вечно юную богиню зари Гебу (Эос).


[Закрыть],
 
 
Похвалялся, как живет он с Гебой,
Как приятен им оральный секс,
И Юпитер подскочил до неба:
 
 
«Слышишь ты меня, моя Юнона1010
  Юнона (Гера) – верховная богиня – жена Юпитера


[Закрыть]?
Сексу у людей ты поучись!
Прочь все олимпийские законы!
Пусть земная воцарится жизнь!»
 
 
Ну, а слово бога – это дело,
Пусть и протестуют голоса,
От богов, богинь земля пустела,
Уходили те на небеса.
 
 
Космос их принял, тела твердели,
Очертаний олимпийских нет,
Силы неземные завертели,
Но названия те же у планет.
 

Эрос в жизни римлян

Эрос в жизни людей занимает так много места, что не удивительно то, что писатели и поэты во все времена не могли не посвятить ему внимания в своих произведениях

Не обошел вниманием эрос и выдающийся мыслитель Древней Греции Аристотель. В своих «Проблемах», классической книге вопросов и ответов, он вопрошает: «Отчего мужчины зимой, но женщины летом, более обычного склонны к распутству?»

Этой же теме, теме влияния температуры на сексуальность посвятил несколько строк и древнегреческий поэт Гесиод. В поэме «Труды и дни» он писал: «Во время утомительного лета дети толстеют, вино созревает, а женщины преисполняются похотью, в то время как мужчины слабеют»

Римляне, обладая резко выраженным практицизмом, мало уделяли внимания науке и искусству, ценя ее в других. Не мудрствуя лукавого, они унаследовали готовую культуру Древней Греции, вместе с ее пороками.

У римлян были банные дни, предназначенные для омовений и бесед, В другое же время в банях занимались любовными утехами.

 
Купанье – удовольствие для всех,
В российских банях, римских термах
И возжелание утех
В здоровом теле, несомненно,
 
 
Беседа с рюмкою вина,
Иль с женщиной забыл о деле,
Напоминает жизнь сама:
«Здоровый дух в здоровом теле»
 

Идет время, и нравы в Древнем Риме меняются, праздность и богатство развращают людей.

 
Суровый Рим разбогател,
Нет хватки, челюсти ослабли.
За чередою праздных дел,
От разума остались только капли.
 
 
Римлянин весь на кончике меча,
И кровь на сцене льется праздно,
И в Колизее тысячи торчат,
Чужую смерть, встречая без боязни.
 
 
А думают за них рабы,
Из Греции – философы, актеры.
Познания римлян в истории слабы,
Да и слабы в иных серьезных
спорах.
 
 
Из Греции – жрецы, поэты.
И боги лишь сменили имена.
И в храмах молится весной и летом
Венере и Эроту вся страна.
 
 
И на пирах господствует Эрот,
И в оргиях Астарта и Венера,
И главный орган наслаждений – рот,
Используют его без чувства меры.
 
 
Распутство, то, что Грецию сгубило
Усвоил, стал развратным Рим,
Расслабился, утрачивая силы,
Под звук рожков, тимпанов, лир.
 

Положение гетер в Древнем Риме значительно отличалось от греческого. У греков она была уважаемым членом общества. Этого в Риме не было. Здесь, по временам, проституток вешали, сжигали, топили, подвергали тяжелейшим пыткам.

 
Ее бросали в Тибр,
Наказывали плетью.
С ней расправлялся тигр…
Бросали камни дети.
 
 
Чудовищная боль,
Изгнание из дома —
Расплата за любовь,
Во здравие закона!
 
 
Наказывают плоть,
Она – не виновата.
За что ее пороть?
За что пытают каты?
 
 
Не силою она
Заставила мужчину…
И не ее вина,
И не она – причина!
 
 
Против нее закон,
Ее повсюду травят…
И не виновен он,
Хоть, далеко, неправый!
 
 
Ее вина – бедна!
Была б она богатой:
Ведь похоть не видна —
В покоях, да палатах!
 
 
И поклонялись б ей,
Как Весте, как богине,
Средь знатнейших семей
Блистало б ее имя.
 

Веста

Богиня Веста в Древнем Риме являлась покровительницей семейного очага и жертвенного огня, На нём приносились жертвы, здесь же глава семейства молился богам.

Также Весту считали покровительницей справедливых, честных сделок и изображали обычно чистой, целомудренной девушкой.

Праздник Весты – Весталии праздновался 9 июня, во время праздника римлянки совершали босиком паломничество в храм богини и здесь приносили ей жертвы

Веста́лки – жрицы богини пользовались большим уважением и почётом. Их особа была неприкосновенной, Оскорбивший каким-либо образом весталку, например, попытавшийся проскользнуть под её носилками, карался смертью. Весталка, утратившая целомудренность, наказывалась смертью.

 
Ждет тяжкая расплата за любовь,
И жрица главная сурова,
Так холодна у старой девы кровь,
Прожившей жизнь у Весты под покровом.
 
 
Построены весталки в два ряда,
Преступница меж ними на коленях,
Стройна, как лань, нежна и молода,
И на лице видны страданий тени.
 
 
На ней короткая туника из холста,
Едва-едва прикрыты ею бедра,
Смиренна поза и проста,
Но взгляд у девы непокорный, твердый.
 
 
Каскад волос рассыпан по плечам,
Петля пеньковая болтается на шее,
Нет места в храме Весты палачам,
Но и прощать преступницу не смеют.
 
 
Вина весталки слишком велика,
Помятым оказалось девы платье,
Подол его хранил следы земли, песка,
И вывод сделан о мужских объятьях.
 
 
Преступница на смерть осуждена,
Ее живую в камне замуруют,
А место погребения – стена,
Храм Весты поглотил и не одну такую!
 
 
Нарушен целомудрия обет,
Разгневана богиня Веста,
И жрецы будут помнить много лет,
Как была замурована невеста.
 

Амур и Купидон

 
Эрот римлянам не знаком
С забавами своими…
Теперь Амур он, Купидон,
Сменивши своё имя
 
 
Сменить название ему
Легко. как и одежду.
Немного угодит уму
И услужить надежде!…
 

Враги любви

Единобрачие продолжало действовать и в Риме, но количество разводов стало огромным, а поэтому и поводов к нему было предостаточно. Чтобы, хоть в малой мере, представить, что происходило в Риме, следует перечитать «Метаморфозы» Апулея

 
Картины нравов Луций Апулей
Так точно описал в «Метаморфозах»,
Где в образе осла провел немало дней
Герой метаморфоз, найдя спасенье в розах
 

Современники называли Луция Апулея магом за его разносторонние знания. Герой его знаменитого романа, дошедшего до наших дней, превращен в осла за половое сластолюбие. Пройдя все страдания, он понюхал розы и вновь превратился в человека, приобщаясь к культу египетской богини Изиды.

 
Любовные элегии Назона,
Его прелестная «Наука о любви»,
Поставили поэта вне закона,
Свет на причину так и не пролив.
 
 
Чем Август оскорблен? Кто знает?
Пришлось поэту ссылку перенесть.
Поэт Назон в Томисе увядает,
Не помогли ни жалобы, ни лесть.
 

В 8-м году до н. э. Овидий Назон, находясь в зените славы, по приказу римского императора Августа был сослан в Томис – крепость (Нынешняя Констанца в Румынии). Причины ссылки так и не стали достоянием гласности. Книги Овидия были изъяты из библиотек Рима, в том числе и «Ars Amatoria» – великий шедевр литературного творчества: элегантный, проницательно постигающий глубины человеческой психологии. Овидию было пятьдесят лет, когда он закончил свою работу над этой поэмой. Большинство серьезных советов в книге адресовано женщинам. Рим дал целую плеяду прекрасных писателей и поэтов, создающих свои произведения на фоне духовного распада общества.

 
Лукреций Кар, Гораций и Катулл,
Сенека, Ювенал, Тацит…
А Рим в разврате утонул,
Все разрушается, трещит!
 

Оргии

 
Курится фимиам, и запах свежих роз
Смешались с запахом вина и пищи,
Здесь царствует весна, печали нет и слез,
Среди гостей не видно бедных, нищих.
 
 
Одни пришли сюда напомнить о себе,
Другие шли, чтоб избежать опалы,
Средь них нет никого, кто славу б пел
судьбе,
А проклинающих ее находится немало.
 
 
На ложах возлежат, едят и пьют,
Здесь гимны Бахусу звучать не перестали.
К телам их, ожиревшим, девы льнут,
На зов любви тела не отвечали.
 
 
Не разожгли костер, и не играет кровь,
Рабыням нужно долго потрудиться.
В чертогах не живет свободная любовь,
Продажная – не ведает границы.
 
 
Но дело делает фалернское вино,
Подвижней стали руки, ноги,
И языки, и губы – заодно,
Бесчувственных становится немного.
 
 
Раскинуты тела, переплелись в клубок,
К местам интимным головы припали,
В палатах не найти свободный уголок,
Чтобы глаза разврата не видали.
 

Римские императоры не были образцом нравственности. Имена Калигулы, Каракаллы и Нерона стали нарицательными носителями разврата. Имеются сведения о том, что Нерон не только женился, но и выходил «замуж».

Никогда в древности не было такого разврата, как в последнюю эпоху Рима, что привело к гибели могучего государства, хотя и здраво звучали слова выдающихся писателей того времени.

Публий Теренций Афр (195—159 до нашей эры) – известный римский комедиограф говорит: «Несправедливы к сыновьям всегда отцы, что правильным считают, чтоб смолоду родились стариками мы…»

 
«Любви ее он с жалостью вымаливал,
Она играла им с такою ловкостью,
Что страсть его отказом разжигала»…
«Настолько всех нас портит своеволие!
Чуть что взбрело на ум, того и хочется»…
 

Тит Лукреций Кар (95—55 г. до н.э.) – выдающийся римский поэт и философ-материалист в своем знаменитом произведении «О природе вещей» говорит:

«Что нужно телесной природе?

Только немногое: то, что страдания все удаляет.

пусть наслаждения ей предоставить и многое можно,

но и приятней порой и не против воли природы!»…

«Прочь со слезами, брехун, уйми свои жалобы, тотчас.

жизни все блага познав, стариком ты сделался дряхлым».

Гай Валерий Катулл (87—54 г.н.э.) – лирический римский поэт вторит двум предыдущим:

«Помни: только лишь день погаснет краткий,

Бесконечную ночь нам спать придется.

Дай же тысячу сто мне поцелуев,

И до тысячи вновь и снова до ста,

И когда мы дойдем до многих тысяч,

перепутаем счет»…

«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Милых губ твоих страсть мою насытят…

«Лесбия вечно меня при муже бранит и поносит, —

это осла и глупца радует чуть не до слез»

«В теле роскошном таком искорки нету огня,

Лесбия – вот кто красива! Она обездолила женщин,

женские все волшебства соединила в себе.»

«Забавы были там, которых ты жаждал,

Приятные – о да! – и для твоей милой,

Сияло некогда и для тебя солнце,

Но вот, увы, претят уж ей твои ласки!»

«Лесбия! Страсть и печаль сердце разбили мое.

Другом тебе я не буду, хоть стала б ты скромною снова.

Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты.»

«Я уж о том не молю, чтоб она предпочла меня снова

Или чтоб скромной была, – это не мыслимо ей!»

Пал Рим, что с Эросом стало?

После падения Рима Европе пришлось дожидаться эпохи возрождения, прежде чем художники смогли вновь открыто обращаться к эротической теме.

Апостол Павел не знал Иисуса Христа при его земной жизни. Если Учитель призывал возлюбить ближнего, как самого себя, то апостол, воспитанный в строгих фарисейских правилах, исключил женщин из числа тех, кто достоин любви и сострадания. Правда, в его посланиях есть знаменитые слова, что слово без любви – медь звенящая или кимвал звучащий. И что мужья должны любить жен своих, как тела свои. Но в памяти последующих поколений больше запомнились суровые моральные проповеди Павла. Он требовал, чтобы женщины покрывали голову; закутанные, они тем самым как бы признают свою изначальную греховность. «Тело не для блуда, но для Господа», – говорил он. Чем дальше шло время ухода от нас Христа в высшее, духовное, небесное, тем больше стала любовь терять свою земную наполненность. Церковь стала рассматривать ее только как святую, духовную. А, следовательно, любовь к ближнему, к женщине, к миру, сотворенному Богом, стала низменной, она превратилась в вожделение. Этика всеобъемлющей любви, для которой было так мало места в реальной жизни, уступила место морали самоукрощения, отречения от естественных человеческих радостей.

Аскетизм, самообуздание, уничижение доминировали в культуре средневековья, насаждалась антисексуальная и антифеминистская направленность. Отсюда, противопоставляются друг другу два образа женщины: один – чистая, лишенная сексуальности, другая – похотливая, соблазняющая. Официальная христианская церковь осуждала индивидуальную любовь, поскольку она мешала благочестию. Девственность приобретала, чуть ли не мистическое значение, женщине предписывалось – «содержать свой сосуд в святости и честности» И сколько женщин попало на костер по приговорам святого суда из-за «грязи в сосуде»? Даже героиня Франции Жанна была осуждена к смерти на костре, и не удивительно, что одним из пунктов обвинения было – ношение мужской одежды.

Однако такое поведение церкви пришло в противоречие с каноническим текстом. Этого не могли не заметить отцы церкви. Как, скажем, убрать эротическое из «Песни Песней Соломона»? Куда деваться от лобзающих уст, от крепкой, как смерть, любви, от лютой ревности, от круглой чаши живота, от чрева – вороха пшеницы, обставленного лилиями, от двух сосцов твоих, и иных слов, входящих в эту песню?

Ведь они были «греховнее греховных». И пришлось столпам и мыслителям церкви заняться толкованием канонического текста, подстраивая его под свою концепцию духовности.

И продолжали в Европе действовать законы, по жестокости не уступающие иудейским, действовавших во времена царя Давида.

К примеру, во времена короля Ательстана (Х век) мужчина, повинный в изнасиловании девственницы из знатной семьи, не только лишался жизни и половых органов, но, даже конь его должен был подвергнуться позору – его мошонка и хвост должны были быть обрезаны по самые ягодицы.

Писать подробно о раннем средневековье, повергнувшего культуру, разрушившего все, что было создано великолепного, считаю лишенным необходимости. Значительно позднее возникли и дошли до нашего времени образцы средневековой литературы.

Средневековая эротическая культура возникла не на пустом месте, базой ее была культура эллинов.

Знаменитый средневековый трактат о любви был написан Андреем, капелланом короля французского. Неизвестно только, какого короля: старого ли Людовика VII (1137—1180), или молодого Филиппа II Августа (1180—1223)? Однако, содержание трактата таково, что становится понятным, создавался он совсем не для короля, и даже не для королевского двора, а для бывшей королевы Алиеноре Аквитанской, которая в первом браке была замужем за Людовиком VII Французским, а во втором – за Генрихом II Английским; а также для ее дочери – Марии Шампанской и ее племянницы Изабеллы Фландрской. Дворы этих дам, были центрами куртуазной культуры (куртуазный – учтивый, вежливый). Вопреки общепринятым средневековым нормам, в этой культуре главную роль играла женщина. Дама в этой культуре была не только предметом восторженного и смиреннейшего поклонения, но и обожествления, естественно, на свой манер

Общие сведения трактата: 1.«Любовь есть некоторая врожденная страсть, проистекающая из созерцания и неумеренного помышления о красоте чужого пола, под действием каковой страсти человек превыше всего ищет достичь объятий другого человека и в тех объятиях по обоюдному желанию совершить все, установленное любовью».

2. «Что любовь есть страсть, сиречь страдание, можно видеть воочию: ибо покамест не уравновесится любовь обоих любящих, нет мучения сильнее, чем вечная любовников тревога не достичь желаемой любви и вотще потерять плоды трудов своих»

3. «Он страшится людского толка и всего, что может повредить, ибо дела недовершенные перед малейшим замешательством устоять бессильны»

4. «Тяжелей лишиться снисканного, чем обмануться в чаянном. И обидеть чем-либо любовь свою он страшится, и столько всего страшится, что и пересказать затруднительно»…

В заключение, привожу правила любви, выведенные Андреем:

Супружество не есть причина к отказу в любви.

Кто не ревнует, тот и не любит.

Двойной любовью никто обязан быть не может.

Любовь, как то всем ведомо, всегда либо прибывает, либо убывает.

Что берет любовник против воли солюбовника, в том вкуса нет.

Мужской пол к любви не вхож до полной зрелости.

Без довольных оснований никто лишен любви быть не должен.

Любить может лишь тот, кем движет любовное влечение.

Всегда любовь далека обителей корысти.

Истинный любовник ничьих не возжелает объятий, кроме солюбовных ему.

Любовь, разглашенная, редко бывает долговечна.

Кто любит, того робость губит.

Кто терзается любовным помыслом, тот мало спит и мало ест.

Всякое деяние любовника устремлено к мысли о солюбовнике.

Истинный любовник вменяет в благо только то, что мнит быть по сердцу солюбовника.

Любовь любви ни в чем не отказывает.

Любовник от солюбовника никакими утехами не насыщается.

Кого безмерное томит сладострастие, тот не умеет любить.

Истинные солюбовники воображением никогда друг друга не покидают.

Одну женщину любить двоим, а двум женщинам одного отнюдь ничто не препятствует.

Манеру публичной любви, которую можно на каждом шагу наблюдать на Западе и которую стала перенимать наша молодежь (поцелуи взасос на улице, в метро и других общественных местах) заимствовали у средневековых рыцарей. Влюбленность была непременной обязанностью феодалов всех рангов. Мужчины сохли с тоски, теряли разум. Речь шла о любви не только платонической и, как правило, – к чужой жене. Все эти формы придворного любовного идеала были далеки от реальности сословного брака, который обычно строился на трезвом расчете. Рыцарь с гитарой и шпагой пел романсы замужней женщине-дворянке. И не скрывал своего чувства. Напротив, он его демонстрировал прилюдно, хотя это было и небезопасно, поскольку муж дамы также владел шпагой. Короче, романтическая средневековая любовь была внебрачной, открыто провозглашаемой.

 
Странна рыцарей манера —
За замужних женщин биться.
В мыслях могут кавалеры
В незнакомую влюбиться.
 
 
Называют дамой сердца
Под ее балконом бродят…
И куда ей, бедной, деться
От блудливых хороводов.
 
 
И лица ее не видя, —
В жизни множество примеров, —
Незнакомого обидеть,
И погибнуть кавалером.
 
 
Есть у мужа меч и шпага,
Ими он владеет тоже,
Не отступит он ни шагу,
Побеждает, кто как может.
 
 
А жена скучает дома, —
Словно, так тому и надо, —
Ей под окнами, балконом
Распевают серенады.
 
 
Ведь жену берут с расчетом:
Были б деньги и поместья. —
Что, до титулов, почета?
Это – тоже стимул чести.
 
 
И за службу, и за раны,
И коварством, подлой лестью,
И мечом, да и обманом
Добываются поместья.