Текст книги "Ядовитый плющ"

Глава 7
МИРАБЕЛЬ

Я сижу и смотрю на эту даму. Вероятно, многие считают меня грубым, черствым человеком, но я всегда получаю огромное удовольствие от того, что любуюсь женщинами, и я очень много думаю о них. Мне всегда интересно, о чем они думают, чего они в действительности добиваются, потому что это уж как закон: внешний вид женщины никогда не соответствует ее мыслям. Вот, например, был у меня такой случай: одна испанка на Филиппинах с самой очаровательной улыбкой на самых очаровательных на свете губках – одной рукой дарила мне букет цветов, а другой в это же самое время огрела меня по башке железным прутом. Так что никогда не знаешь, чего тебе следует ожидать от женщины.

Я все время внимательно поглядывал на Мирабель и пришел к заключению, что она прелестная бэби. На ней роскошный обтягивающий ее фигуру костюм и полосатая блузка с оборочками и складочками, а на шее огромное белое жабо, красиво обрамляющее лицо. На голове очаровательная шляпка, и парень, который делал ей прическу, знает свое дело. Шляпка надета набекрень, и из-под нее с одной стороны виднеется целая копна белокурых волос с кудряшками и завитушками. Я знаю много парней, которые с удовольствием убежали бы из дома ради дамы, подобной Мирабель, но вот каким образом она связана с этим делом, я понять не могу, хотя, пожалуй, мне надо будет именно сейчас это выяснить. Пожалуй, мне следует попробовать пойти с ней на откровенность, и потому я спокойно начал.

– Послушайте меня, леди, – сказал я ей. Я не знаю, какова ваша роль во всем этом деле, но мне кажется, вы ужасно расстроены тем, что кто-то убил вашего жениха. Я знаю, что вы хотите задать мне кучу вопросов, но, мы быстрее придем к цели, если сначала несколько вопросов задам вам я.

Прежде всего разрешите мне рассказать вам, каким образом я попал в это дело.

По профессии я продавец акций, приехал из Мэзон-Сити, где постоянно живу и работаю, в течение нескольких лет копил деньги, чтобы приехать в отпуск в Нью-Йорк.

Примерно через 3 часа после моего приезда в Нью-Йорк один парень посоветовал мне пойти к Джо Мадригалу. Он сказал мне, что это очень приятное местечко. Я пошел. Отлично. Вдруг там кого-то убивают, а я случайно в это время стоял около парня, которого убили. Поэтому меня забирают в полицию и допрашивают. Но мне повезло в двух пунктах: во-первых, у меня не было револьвера, и вообще я такой парень, который никогда в жизни не носил с собой оружия; во-вторых, один мой приятель, судебный репортер, оказался поблизости и подтвердил копам, что я именно тот, за кого себя выдаю. Поэтому они меня сразу отпустили. Вот все, что я знаю.

Но это вовсе не значит, что я не интересуюсь этим делом. Наоборот, я вообще такой парень, что меня очень и очень интересуют всякие непонятные вещи, и вот что меня сейчас страшно волнует и беспокоит, – продолжал я, почему такая прелестная дама, как вы, – тут я наклонился к ней поближе и смотрел на нее во все глаза, как бы онемев от восторга и восхищения, – и так вот, повторяю, мне интересно, почему такая прелестная, очаровательная дама, как вы, так сильно беспокоится о Вилли-Простофиле. Извините меня, но это даже немножко смешно.

Она резко повернулась ко мне.

– А что плохого вы можете сказать о Чарле? – спросила она. – Он был раньше очень хорошим человеком, и я любила его. А разве вы никогда не слышали, что женщины часто любят и некрасивых и порочных мужчин.

Я улыбнулся.

– Как же, как же, слышал, – сказал я. – Вот помню, одна девчонка во Франции влюбилась в меня.

– Вы были во Франции? – спросила она.

– Посмотрите на меня, леди, – сказал я ей. – Что бы без меня делали военно-морские силы Соединенных Штатов в последнюю войну?

– Чарль тоже был во Франции, – сказала она. – Говорил, что в то время был замечательным человеком.

– О'кей. Вот мне и интересно, почему это Чарль, который был замечательным человеком и который был женихом такой очаровательной дамы, как вы, почему это он вдруг начал шататься по ночным клубам и путаться с женщинами, подобными Карлотте?

Я нарочно сделал паузу, чтобы посмотреть, как она будет реагировать на это имя. Она плотно сжала губы.

– Он был немного глупый, – сказала она, – и разочарованный в жизни. Раньше он был вполне нормальный, а потом вдруг с ним что-то случилось. Она пристально посмотрела на меня.

– Слушайте, мистер Раис, – сказала она. – Мне кажется, я могу вам довериться. Я сейчас в таком состоянии, что мне обязательно нужно кому-нибудь довериться. Знаете, по-моему, Чарля убили потому, что он слишком много знал.

Я сделал вид, что удивился.

– Да что вы говорите? Что же он мог знать?

– Не знаю. Просто мне так кажется… – Она оглянулась по сторонам, а потом чуть понизила голос:

– Говорят, того человека, которого нашли убитым в телефонной будке, звали Харвест В. Мелландер. Но, мистер Райс, вы знаете этот человек был федеральным агентом, он был «джимен».

Я свистнул.

– И вы хотите, чтобы я вам поверил, леди? – сказал я. – Вот интересно-то, федеральный агент! А как же он позволил убить себя в телефонной будке? Значит, он был не очень хороший «джимен».

– Я не знаю, в чем там дело, – сказала она. – Мы с Чарлем поссорились, не разговаривали с ним довольно долго, но вдруг, в день его убийства, он мне позвонил по телефону и сказал, что понял, каким был дураком. Он сказал, что хочет начать новую жизнь, но что сначала он должен кое-что сделать. Я спросила, в чем дело? Но он ничего определенного мне не ответил. Сказал только, что вечером он должен встретиться с федеральным агентом и что он с ним уже один раз разговаривал. Когда его убили, я проверила, с кем он разговаривал в клубе за последние дни, и я выяснила, что накануне убийства Чарль разговаривал только с Руди Сальтьеррой и Мелландером. Но всем известно, что Сальтьерра – гангстер, значит, Мелландер был федеральным агентом.

– Вы так думаете? – сказал я. – Что же, по-моему, это все очень интересно, но только это нам никак не может помочь. Скажите мне, леди, вот что: зачем вы пригласили двух ослов из сыскного агентства и что они хотели у меня узнать?

– Сейчас я вам скажу. Когда мы с Чарли разговаривали по телефону, он сказал, что послал кому-то письмо и что все зависит теперь от этого письма. После того, как мне показалось, что полиция не принимает мер к розыску убийцы, я обратилась в агентство с просьбой помочь мне найти убийцу. Их подозрение пало на вас, и они сказали, что если я сумею затащить вас в уединенное место, возможно, им удастся что-нибудь узнать у вас, – она улыбнулась. – А они оказались не такими уж квалифицированными, как я предполагала.

– Ну, я бы этого не сказал, – ответил я, – Один из них дал мне пару таких тумаков, что я долго буду помнить. А что касается письма, то я ни от кого никакого письма не получал.

Я решил подтолкнуть наш разговор в несколько ином направлении. – Послушайте, леди, – сказал я. – Я, конечно, ничего не знаю об этом деле, но вот как оно мне представляется. Мне кажется, что Чарль что-то узнал, и то, что он узнал, сильно взволновало его. Он почувствовал, что должен что-то сделать, поэтому пишет кому-то письмо, и письмо это является очень важным документом. Мы не знаем, кому он писал это письмо (при этих словах я подмигнул сам себе, потому что я-то знал, о каком письме идет речь. Это то самое письмо, которое Вилли-Простофиля написал Карлотте и которое она отдала Сальтьерре, а я потом нашел его у него в смокинге, в кармане).

Значит, вы считаете, что он это письмо написал Мелландеру, который, по-вашему мнению, был федеральным агентом? А хотя бы и так: вам-то чего беспокоиться? Какое вам дело, кому писал письмо Вилли-Простофиля. Он умер, и вы его теперь ничем не вернете. Само собой разумеется, вы хотите найти убийцу и послать его на стул. Пожалуй, я бы на вашем месте поступил также, но зачем вам впутываться в какие-то его темные дела?

Она ничего мне не ответила, очевидно, потому что не знала, что ответить.

А странные у меня сложились отношения с этой дамой. Я уже наполовину готов поверить, что она говорит правду, и все же, когда я смотрю на нее, мне кажется, что она от меня что-то скрывает.

Потом она повернулась ко мне и сказала:

– Может быть, я знаю что-то, чего я вам не могу рассказать, мистер Райс. Может быть, когда-нибудь в будущем я вам расскажу…

– А почему бы не выложить все наличными, леди? Расскажите сейчас. Говорят, что две головы лучше, чем одна. И говорят, голова у меня работает нормально. Может быть, я смогу вам что-нибудь посоветовать.

Она покачала головой.

– Я никому не доверяю в данный момент, – сказала она. Тогда я решил ее подкусить:

– Даже своему кузену, работающему в пробирной палате Соединенных Штатов?

Она взглянула на меня, как на сумасшедшего.

– Я не знаю, о чем вы говорите, она крепко сжала губы и вообще вся как-то сжалась. Я понял, что она больше ничего мне не скажет.

– О'кей, мисс Гайфорд, – сказал я. – Я хочу, чтобы вы запомнили одно: никто на свете не может сказать, что Перри Райс не подал руку женщине, когда она нуждалась в его помощи. Вот учтите это. А сейчас мне пора идти. Дайте мне ваш телефон, может быть, я позвоню вам, и, может быть, мы как-нибудь еще увидимся.

Она кивнула и дала мне номер своего телефона. После чего я допил коктейль, пожал ей руку и смылся, потому что, кажется, мне здесь больше делать нечего. Выйдя на улицу, я огляделся кругом, нет ли у меня «хвоста», сел в такси, велел шоферу ехать прямо, а потом дал ему адрес отеля Деламер.

У себя в номере я нашел письмо от старика Харбери Чайза. Оно мне показалось очень милым.

"Малберри Арме, Парк Авеню.

Дорогой мистер Райс!

Я уверен, вы извините меня за то, что я пишу вам по делу, по которому у вас уже было и без того много неприятностей. Извинением мне могут послужить чувства отца, чей сын был хладнокровно и жестоко убит, и поэтому любой метод приведения преступника к ответственности является простительным.

Очевидно, мне нет нужды пересказывать вам обстоятельства, при которых мой приемный сын был убит в клубе «Селект» Джо Мадригала. Вы сами там присутствовали. Если я не ошибаюсь, вы один из тех, кто находился в непосредственной близости от моего сына в момент выстрела, и вы также в числе некоторых других посетителей ресторана были отправлены лейтенантом полиции Ресслером в Главное полицейское управление для допроса.

Когда я оправился от первого шока, услышав о смерти моего приемного сына, я считал, что арест его убийц является делом нескольких часов. Совершенно очевидно, он был убит кем-то, кто находился на расстоянии 15– 20 футов от стола, другими словами одним из следующих лиц: мисс Карлотта де ля Рю, вы, один или два официанта, стоявшие на линии столиков с правой стороны зала, электромонтер Скендал, который регулирует освещение в зале, некий Сальтьерра, который также был отправлен в полицейский участок, но у которого есть совершенно твердое алиби – заявление Скендала.

Совершенно очевидно, что в полиции дело расследования не сдвинулось с мертвой точки. На все мои вопросы мне отвечают, что дело расследуется и пока нет никаких результатов. Поэтому я решил разыскать убийцу каким-нибудь иным способом, не прибегая к помощи полиции. В поисках этого способа я, возможно, и вышел за рамки обычных методов расследования.

Я прошу вас не смеяться надо мной, если я скажу, что вот уже несколько лет я глубоко верю в действие оккультных сил. И один человек по имени Сен Райма, который неоднократно давал мне возможность убедиться в своей сверхъестественной силе, заверил меня, что при соответствующих условиях он сможет точно назвать имя убийцы моего мальчика.

Условия эти следующие: Сен Райма предлагает организовать сеанс в салоне моей яхты «Колдунья Атлантики». Он избрал это место потому, что только в этом случае, если яхта удалится от земных флюидов на соответствующее расстояние, он сможет, благодаря своей сверхъестественной силе, назвать точно имя убийцы.

Он ставит условием, чтобы в салоне моей яхты была создана точная копия обстановки, какая была в тот вечер в клубе «Селект», и чтобы при этом присутствовало возможно большее количество лиц, находившихся в тот вечер около столика моего сына.

Должен сказать, что все другие лица, присутствовавшие в тот вечер в клубе, дали свое согласие явиться на борт яхты, и поэтому я прошу вас, во имя справедливости и человеколюбия, отбросить неверие в силы этого человека и немедленно по получении этого письма отправиться в Гайль Уорф, Нью-Лондон, Коннектикут, где на якоре стоит «Колдунья Атлантики».

На дорожные расходы я вкладываю в конверт пять ассигнаций по одной тысяче долларов каждая. По прибытии на место вам будет выплачена такая же сумма. Если вы действительно невинный человек, вы примите участие в этом сеансе. Ваша неявка будет означать, что вам нужно что-то скрывать и что, возможно, именно вы и являетесь убийцей.

Искренне ваш Харбери В. Чайз".

Я внимательно прочитал это письмо и задумался. Кажется, старик ужасно огорчен по поводу смерти Вилли-Простофили, да оно и понятно, ведь незадолго до убийства он поссорился с Вилли, вероятно, из-за денег, и прежде чем успел помириться, кто-то убил Вилли-Простофилю, и старик теперь раскаивается. Да, многие не ссорились бы со своими близкими, если бы заранее знали, что по приговору судьбы, в тех, с кем они ссорятся, в самое ближайшее время всадят пару свинцовых горошин.

Было уже 7 часов. Пожалуй, чем скорее я приеду в Гайль Уорф и попаду на борт «Колдуньи Атлантики», – тем лучше для меня, и вот почему: предположим, этот самый Сен Райма укажет на кого-нибудь, как на убийцу. Создается очень интересная ситуация, и тот, кого обвинят, – а может быть, он был каким-нибудь путем связан с действительным убийцей – безусловно, заговорит. Вот смешно-то будет, если перст этого пророка укажет не на Руди Сальтьерру, а на кого-нибудь другого, потому что я-то отлично знаю, что именно Сальтьерра убил Вилли-Простофилю.

А знаете, мне все эти оккультные силы и ясновидение кажутся сплошной чепухой, хотя, возможно, в воздухе в действительности парят какие-нибудь неизвестные нам флюиды, а этот Сен Райма, может быть, действительно кое-что в них понимает.

Но вам, вероятно, совершенно ясна главная причина, по которой мне хочется поехать туда: мне хочется посмотреть, будут ли там Руди и Карлотта.

Я положил письмо в карман, спустился вниз и немного побеседовал с дежурным клерком, который казался мне славным парнем. Я спросил его, не остановился ли в отеле кто-нибудь из Коннектикута. Он сказал:

– Да, у нас остановился коммивояжер по имени Сэм Яртерс, и сейчас он находится в баре.

Я пошел в бар, заказал себе виски и завязал с Яртерсом непринужденную беседу. Я наговорил ему всякой чепухи, а потом завел разговор о Коннектикуте и спросил, не знает ли он семью Гайфордов. Он сказал, что знает, и начал мне все выкладывать.

Оказывается, Мирабель – довольно известная личность в своем штате, она принадлежит, что называется, к высшему свету и набита деньгами по самые завязки, так что даже не знает, что с ними делать.

Яртерсу также известно, что она была помолвлена с Чарлем Чайзом, но, конечно, он ничего не знал о том, что Чарль Чайз и ВиллиПростофиля – одно лицо и что он убит.

Во всяком случае, к концу нашего разговора с коммивояжером мне было совершенно ясно, что из себя представляет Мирабель. Потом мы с ним выпили еще по одной чарочке «на дорожку», попрощались, и я вернулся в свою комнату. Там я уложил свой чемоданчик, засунул «люгер» в кобуру под левым плечом, спустился вниз и оплатил свой счет. Дежурный клерк сказал, где можно нанять машину, сам позвонил в гараж и просил их прислать мне в срочном порядке самый быстроходный карр.

В ожидании машины я сидел в вестибюле, курил и думал. Когда пришла машина, я вышел, осмотрел ее хорошенько и решил, что она вполне справится со своей задачей, так как мне придется здорово жать.

Потом я вернулся в отель и из телефонной будки позвонил Мирабель Гайфорд. Мне ответил женский голос, по-моему, это была служанкафранцуженка. Я сказал ей, что это говорит Перри Райс, и она попросила меня подождать. И пока я ожидал, быстро соображал, стоит ли мне рисковать, надеяться на счастливый случай, как это я сейчас собираюсь сделать.

Но я уже не раз говорил вам, что иногда следует рисковать, а сейчас как раз именно такой момент, когда риск необходим, так как это может доказать мне кое-что, в чем сомневаюсь.

И как раз в этот момент к телефону подошла Мирабель. Ах, какой у этой дамочки прелестный голосок! У Карлотты голос низкий и густой, успокаивающий, а у Мирабель – юный, веселый, звонкий голосок.

– Чем могу служить, мистер Райс? – спросила она. – Слушайте, красавица моя, давайте обменяемся «сенаторской любезностью»[2]2
  Сенаторская любезность – поддержка сенаторами друг друга при назначении на государственные посты


[Закрыть]. В прошлый раз я выслушал вас, а теперь ваша очередь услышать от меня несколько бабушкиных сказок, и, может быть, они заставят вас немного призадуматься.

Она засмеялась.

– Иногда вы мне очень нравитесь, мистер Райс, – сказала она. – Вы очень забавный. Ну, что за сказки вы собираетесь мне рассказать?

Я начал серьезно:

– Слушайте, я много думал о том деле, о котором мы тогда разговаривали, кроме того, в этой нашей игре «в темную» произошло несколько событий, и я хочу сейчас вам все рассказать.

Прежде всего следующее: вас очень интересует вопрос, кто убил Вилли-Простофилю. А вы не задумывались над вопросом, куда убийца девал револьвер? Нет? Так вот слушайте: когда всех нас отвели в Полицейское управление, револьвера ни у кого не оказалось, значит, кто-то успел от него отделаться. Вам, вероятно, будет небезынтересно узнать, что после допроса в Полицейском управлении я ночью пошел к Джо Мадригалу и все там обыскал, и хотя я нашел массу доказательств того, что вашего жениха убил Руди Сальтьерра, да, да, красавица моя, это сделал Руди Сальтьерра, револьвер-то я все-таки не нашел.

А почему? Потому, что после того, как Руди Сальтьерра убил Вилли, он пошел за кулисы и передал там револьвер кому-то, кто смылся через заднюю дверь, прежде чем Джо успел собрать всех в танцзале и запереть двери.

И вот если вы хотите помочь найти убийцу, займитесь-ка небольшим расследованием: узнайте, кто перед самым убийством болтался около задней двери, ведущей за кулисы. Поняли?

– Поняла, – сказала она. – Так вы говорите, что Руди Сальтьерра убил Вилли?

– Совершенно верно. Но пока что я не собираюсь предоставлять доказательства этого. Я их предоставлю, когда сочту нужным. Поэтому не волнуйтесь и не задавайте лишних вопросов, потому что я очень тороплюсь.

Теперь следующее: я получил письмо от старика Харбери Чайза, в котором он говорит, что нашел какого-то парня, который обещает разыграть колоссальную сцену ясновидения на борту яхты «Колдунья Атлантики». Будто бы он с помощью каких-то там оккультных сил сможет совершенно точно сказать, кто убийца. И, кажется, старик уже пригласил всех, находившихся в тот вечер в непосредственной близости от ВиллиПростофили, приехать в одно местечко около Нью-Лондона, чтобы присутствовать на этом оккультном сеансе. Он заплатил всем по пять грандов, в том числе и мне, и сейчас я на пути туда и решил попросить вас в мое отсутствие как следует приглядеться к заведению Джо Мадригала. А если вы готовы выбросить еще кучу на жалкую имитацию сыщиков, т.е., на агентство Дерванс, заплатите им, и пусть они не спускают глаз с клуба «Селект».

– Ну… пока. Мирабель, – закончил я. – Будьте паинькой и не делайте ничего, что не понравилось бы вашему дяде Перри. Может быть, мы еще увидимся когда-нибудь.

Боже, как разволновалась дама!

– Слушайте, мистер Райс, – закричала она в трубку. – Слушайте… Вам нельзя ехать в Ныо-Лондон… Слушайте… Нельзя! Слышите? Не езди!

Я повесил трубку.

Кажется, мой план сработал.

Я забрал свой чемоданчик, сел в машину и газанул. Я проскочил с полдюжины красных сигналов с такой скоростью, что никто даже не догадался остановить меня, и примерно через полчаса выехал на широкое шоссе, где мог, не снижая скорости, спокойно обдумать ситуацию. Было около часа ночи, когда я подъехал к предместьям Нью-Лондона. Я остановился у бензиновой колонки, и там мне сказали, что Гайль Уорф находится примерно в пяти милях по Гротен-рол. Объясняя мне, как туда проехать, парень смотрел на меня, как на сумасшедшего. Я спросил, что его беспокоит, он ответил, что вот уже несколько человек спрашивали дорогу на Гайль Уорф и что обычно это место очень редко посещают посторонние люди.

Я поехал по указанной мне дороге, которая постепенно начала сужаться и превратилась в узкую полоску асфальтовой дорожки, на которой были видны следу от автомобильных шин. Сквозь деревья виднелось море, и я понял, что Гайль Уорф совсем близко.

Вдруг фары моей машины осветили огромное дерево, лежавшее впереди меня посредине дороги. Я изо всей силы нажал на тормоза и вовремя успел остановить машину. Только я протянул руку за «люгером», как из-за деревьев вышел парень, одетый в матросскую тельняшку и с огромным дробовиком в руках.

– Эй, слушай. Ты Перри Райс?

– Угадал с первого раза, – сказал я ему, а что это значит? Ты что, вышел на охоту, или ты всегда так приветствуешь людей с дробовиком в руках?

Он улыбнулся.

– Спокойно, парень, – сказал он. – Ну-ка, вылезай из машины, пошли. И никто тебя не тронет, если ты будешь слушаться. А если начнешь кривляться, я превращу твой каркас в решето, столько у тебя будет дырок. Я высунулся из машины, и как раз в это время из-за деревьев вышли еще два парня. Один из них, седой старик с лицом цвета начищенных к празднику коричневых ботинок, до того он загорел, а второй парнишка, хотя и маленького роста, но на вид сильный. На них тоже были матросские тельняшки и ходили они подчеркнуто морской походкой, как в рекламных фильмах.

– Забери-ка его в хату, – приказал старик. – Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Я думаю, ты поступишь разумно, если спокойно будешь подчиняться всем нашим приказам, – сказал он. – Мы тебе не причиним никакого вреда, если ты будешь хорошо себя вести, но как только ты попробуешь выкинуть какой-нибудь номер, Хирам тебя пристрелит, а ему, по-моему, очень не хочется этого делать.

– Ну, что ж, о'кей, пожалуй, в этом вопросе наши с Хирамом мнения полностью сходятся.

Я начал вылезать из машины и нарочно делал это не торопясь. Парень с дробовиком стоял как раз напротив дверцы, из которой я вылезал.

– Слушай, Эй, – обратился старик к маленькому. – Ну-ка пойди позвони, скажи, что все о'кей.

– О'кей, По, – согласился маленький.

В это время я открыл дверцу и начал вылезать, при этом наклонился над панелью приборов и сделал вид, что хочу вынуть ключ. Таким образом естественно повернулся спиной к парню с дробовиком. Я быстренько произвел в уме некие математические расчеты и, выходя из мамины задом, лягнул правой ногой. Что ж, расчет оказался правильным, потому что я поддал прямо в морду парню с дробовиком, и ему это страшно не покривилось.

И прежде чем он успел сообразить, что ему делать, я повернулся к нему с «люгером» в руках.

– Ну-ка, морячки, поднимите-ка вверх лапки и разрешите мне сказать вам, что такие вшивые моряки, как вы, годитесь разве только для того, чтобы работать веслами на галерах. Будьте умниками и не двигайтесь до тех пор, пока я вам не разрешу, а то может кое-что случиться, и вам покажется, что это вы ударились башкой о якорь.

Я забрал дробовик у парня с разбитым носом, сел на обочине дороги. – Слушайте, мальчики, – сказал я им. – Ну-ка, поработайте немного и отодвиньте с дороги это бревно, чтобы я мог вовремя успеть к месту своего назначения. Когда вы это сделаете, я дам вам дальнейшие инструкции.

Парни принялись за работу.

Когда они убрали дерево, я сел в машину, включил мотор и бросил дробовик на заднее сиденье.

– О'кей, братишки, – сказал я. – Неплохо поработали, и как-нибудь, когда у меня будет свободное время, я приглашу вас к себе в гости поиграть, будем пускать в луже игрушечные кораблики. Хорошо? А пока что. По, – обратился я к старику, – я повторяю твое приказание Эфу. – Эф, – повернулся я к маленькому, – пойди и сделай то, что тебе велел По. Позвони по телефону и скажи мисс Мирабель Гайфорд, что все в порядке и что мистер Райс шлет ей привет и обещает при встрече купить ей огромную порцию клубничного мороженого, и если ты способен запомнить, Эф, то передай еще следующее: если она поднатужит очаровательную головку, то поймет, почему я ей позвонил перед тем, как выехать из Нью-Йорка. Я как раз хотел проверить, не придумает ли она какой-нибудь трюк.

И если она, ребята, рассердится на вас за сегодняшнее и рассчитает вас, Бог с ней. Помните, что Флоту Соединенных Штатов нужны такие парни, как вы.

С этой шуткой я нажал на стартер и умчался. Я повернулся и посмотрел на них: все трое стояли посреди дороги и смотрели мне вслед.

Славные ребята! Только, пожалуй, они хорошие матросы, а вот налетчики из них не получились.