Текст книги "Дракон поверженный"

Лоренс продолжал вести огонь, водя гранатометом из стороны в сторону. Вспышки, сопровождавшие взрывы, вскоре превратились в сплошную стену света. Ярко-голубое пламя стремительно пожирало окружающую растительность. Сок растений шипел и испарялся, ветви и листья сморщивались от жара, прежде чем заняться огнем.

Не прошло и минуты, как землян кольцом охватил огонь, безжалостно выжигавший все на своем пути. Датчики Лоренса зафиксировали его разрастание не только в направлении центра, но и от него, наружу.

– Используй остаток гранат! – приказал Нтоко. – Смотри, как бы от высокой температуры не детонировал наш боезапас.

– Верно, – ответил Лоренс и подождал, когда иссякнет очередь, чтобы перейти на стрельбу одиночными, включив режим произвольного выбора цели.

Расстреляв все гранаты, он отстегнул подсумок вместе с гранатометом и бросил в сторону стремительно приближающегося пламени.

Птицы куда-то исчезли, воспарив в небесную высь над бушующими языками огня. Фостер неподвижно лежал на земле, не выказывая никаких признаков жизни. Из его аварийного клапана продолжала течь кровь.

– Мы еще посмотрим, кто кого! – прохрипел Нтоко.

– Как же нам выбраться из этого ада? – выкрикнул Джонс, в голосе которого прозвучали нескрываемые панические нотки. – Через огонь нам не пробиться!

– У меня есть идея, – сказал Нтоко. – Ты должен довериться своему штурмовому костюму, дружище. За пару секунд мы проберемся через стену огня. Костюмы непременно выдержат, не сомневайся!

– Да поможет нам Бог, сержант!

– Главное – не терять мужества, ребята!

Лоренс едва не расхохотался. Он успел просчитать ситуацию еще до того, как начал стрелять. Выбираться из огня нужно немедленно, не теряя ни секунды.

В динамиках аудиодатчиков монотонно гудело свирепое пламя. Его рев становился все громче и громче. Стена огня приближалась к землянам с фантастической скоростью, сметая все на своем пути. Их еще на Земле предупреждали о том, какую опасность представляют собой пожары в атмосфере Санта-Чико, однако Лоренс и представить себе не мог их чудовищной силы. Жуткие вопли живых существ неожиданно перекрыли приглушенный гул пламени. Мимо пробежал какой-то абориген. Это было двуногое существо с руками, достигавшими колен. За его спиной развевалась на бегу грива рыжеватой шерсти. Лоренс успел заметить на аборигене узкий патронташ с какими-то цилиндрической формы электронными модулями.

Испуганный абориген увидел землян и стремительно изменил курс, скорее от страха, чем осознанно.

– Убежать-то ты можешь, – рявкнул ему вслед Нтоко, – но вот только спрятаться нигде тебе не удастся!

В поле зрения Лоренса появились еще два аборигена. Один из них был четвероногим, в строении ДНК его, несомненно, имелся геном собаки. Прямо на глазах у капрала похожее на пса существо устремилось в направлении стены огня и подпрыгнуло. Лоренс никогда не думал, что столь крупное создание способно так оторваться от земли. Даже с такими мускулистыми конечностями прыгнуть так высоко было невозможно. Свирепые языки синего пламени тут же куснули аборигена за подбрюшье, моментально обуглив янтарного оттенка кожу, которая тут же лопнула и засочилась в местах разрывов белесой сукровицей. Существо душераздирающе взвыло от боли, когда неожиданно воспламенился весь слой его эпидермы. В следующее мгновение смерть милосердно прервала мучительную агонию. Человек-пес замолк навсегда и неподвижно распростерся на земле, упав в самом центре опустошительного пожара.

– Матерь Божья! – прошептал Нтоко.

От стены огня десантников отделяло не более пятидесяти метров, и это расстояние стремительно, прямо на глазах, уменьшалось. Пламя вздымалось над землей на высоту семь-восемь метров.

На дисплее Лоренса появилось предупреждение о том, что температура достигла недопустимых пределов. Его панцирь побелел – включился механизм отражения мощного потока тепла. Лоренс медленно выпрямился и повернулся лицом к товарищам, которые последовали его примеру и тоже поднялись на ноги. Датчикам пришлось привести в действие два слоя фильтров в режиме реального времени, чтобы противостоять ослепляющему свечению приближающегося к бойцам адского пламени.

Лоренс приказал датчикам визуального наблюдения отключиться, как будто пытаясь тем самым заставить огненный кошмар исчезнуть. Это не сработало, и темнота показалась ему еще более удручающей. Светящаяся сетка его дисплея повисла в пустоте. Цифры, показывавшие внешнюю температуру, мелькали с фантастической быстротой, сливаясь в световое пятно, как будто ведя отсчет миллисекунд. Лоренс снова вернул датчики в режим реального времени. Огонь подкрался к десантникам уже совсем близко, на расстояние десяти метров.

Двое бойцов шептали слова молитвы. Лоренс пожалел, что не может последовать их примеру. Показатели температуры достигли таких абсурдных величин, что казались уже нереальными.

Вокруг по-прежнему трещала и сморщивалась тигровая трава, живица, сочившаяся из стеблей, превращалась в пар, а сами стебли чернели и обугливались. В считанные секунды пламя заплясало у ног Лоренса, и на него тут же обрушился исполинский вал огня, едва не сваливший десантника на землю. Казалось, будто невидимые руки схватили его за штурмовой костюм и принялись безжалостно трясти. Ощущение было такое, будто он оказался в эпицентре замедленного взрыва.

На мгновение Лоренс перестал видеть окружающее. Никакая изощренная компьютерная программа не смогла бы определить суть ослепительного обжигающего хаоса, поглотившего Лоренса. Единственное, что он воспринимал, была светящаяся сетка дисплея, сообщавшего о параметрах штурмового костюма. Все термодатчики до единого свидетельствовали о том, что температура превысила все мыслимые пределы.

Однако, несмотря ни на что, он чувствовал себя совершенно комфортно, находясь в самой гуще адского пламени. Лоренс задержал дыхание и напряг все мышцы, отчаянно сопротивляясь, казалось бы, неминуемой смерти. Затем заставил себя выдохнуть и снова, уже спокойно, вдохнуть. Впрочем, дело было не в его личных физических способностях. Все сводилось исключительно к технике и той степени защиты, которая имелась в его штурмовом костюме.

Лоренс прикоснулся рукой к основанию шеи, прикрывая бугорок видеодатчика. Перед ним замелькали окружавшие его со всех сторон какие-то картины – слабые тени, которые перевертывались в невыносимо ярком свете, а затем стали делаться все темнее и темнее. Возникло ощущение, будто на грязное оконное стекло сверху плеснули водой, и образы внешнего мира на мгновение исказились.

Пламя отпрянуло куда-то вдаль, открыв взгляду абсолютно черное пространство. Из пропеченной страшным жаром земли торчали неровные огрызки обугленных стеблей травы, от них поднимались змейки голубоватого дыма. Откуда-то сверху пошел плотный дождь пепла, хлопья которого медленно покрывали все вокруг, включая и штурмовые костюмы десантников.

Лоренс обернулся и увидел, что стена огня, находившаяся за его спиной на расстоянии десяти метров, отступает. Десантники стояли тесным кружком, и их силуэты были четко видны на фоне огня. Лоренс поднял руку и заметил, что его панцирь светится тусклым красным светом. Это означало, что термоволокно костюма стремительно избавляется от избыточного тепла. Судя по показаниям датчиков, костюм остался цел. Из этого следовало, что Лоренс сможет без особых затруднений вернуться в космопорт.

Главная линия связи огласилась взрывом смеха и восторженных восклицаний, в которых угадывались нотки истерики.

Пепел продолжал опускаться на землю. Лоренс увеличил диапазон действия датчиков, чтобы понять, что же происходит в данный момент в окружающем мире. Впереди все еще бушевала вторая волна адского огня, уничтожавшая на своем пути все живое и порождавшая новые клубы дыма и новые «струи» пепла. Было трудно поверить в то, что стихия способна приносить разрушения с такой невероятной, безумной скоростью. Полоса огня была шириной около километра, и ширина эта продолжала увеличиваться. Интересно, как далеко распространится огонь? Мысль об этом не слишком устыдила Лоренса, особой вины он за собой не чувствовал. Здесь, на Санта-Чико, вероятно, давно привыкли к таким происшествиям.

– Никак не могу вызвать капитана, – пожаловался Нтоко.

– Думаешь, огонь добрался до них?

– Все может быть. Я думаю, штурмовые костюмы и у них выдержат. А вот насчет транспорта не уверен.

– Хочешь вернуться и проверить?

– Ни в коем случае. Будем двигаться вперед до тех пор, пока не получим другого приказа. Но даже если такой приказ и поступит, особого желания не испытываю.

– Это уж точно.

– Пожар хотя бы одно доброе дело сделал – теперь уж точно никто не подкрадется к нам незамеченным.

– А никого и не осталось, кто мог бы красться за нами, сержант.

Датчики визуального обзора обнаружили неподалеку бесформенный холмик – останки сгоревшего человека-пса. От него осталась лишь жалкая кучка углей.

Понять, куда ведет дорога, простиравшаяся через всю равнину, было невозможно. Десантники проверили системы инерциального наведения и снова двинулись в путь. Пара человек выразили сожаление о том, что взвод лишился Киббо и Фостера, однако Нтоко быстро пресек подобные разговоры несколькими крепкими выражениями.

Земля понемногу остывала от жара, который, впрочем, уже ничем не угрожал взводу. Было странно видеть, что в отдельных местах огонь пощадил некоторые поросшие тигровой травой участки земли и даже целые деревья. Объяснить подобную избирательность пожара также не представлялось возможным. Не исключено, что причиной тому были особенности рельефа. Или же ручьи и речушки оказались слишком широки, и пламя не смогло перескочить через них. Однако отдельные кусты с мясистыми спиралевидными листьям тоже оказались неподвластны всепожирающему пламени. Они одиноко торчали на фоне выжженной, обугленной земли.

Деревню пожар пощадил, равно как и обширное пространство вокруг нее. Десантники пристально рассматривали ее сквозь завесу падающего сверху пепла. Их датчики засекли какие-то передвижения возле домов деревушки. Нтоко приказал проявлять осторожность.

К тому времени когда десантники пришли в деревню, землю покрывал нежный ковер пепла, достигавший в толщину не менее двух сантиметров. Порывы ветра слегка взвихривали его поверхность, оставляя, однако, основной слой пепла неподвижным. Не было, наверное, ни одного сантиметра не покрытой им почвы. Тигровая трава тихо покачивалась на ветру, как будто пытаясь освободиться от покрывавших ее серых хлопьев. Однако эти хлопья были настолько малы и практически невесомы, чтобы слететь с травинок прямо на землю.

Деревенские дома представляли собой незамысловатые строения – широкие круглые башни с куполообразными крышами. Они были за редким исключением двухэтажными. Судя по всему, стены сложили из кораллов с шершавой зернистой поверхностью, которая как будто магнитом притягивала к себе пепел, позволяя ему забиваться в каждую щелочку и выемку. Окна стрельчатые, затянутые толстыми мембранами, испещренными изящными переплетениями серебристых жилок.

Население деревни оказалось главным образом двуногими существами ниже среднего человеческого роста. Всклокоченные волосы густыми гривами свисали со спин. У некоторых волосами поросли даже руки до самого локтя. Рубашки и куртки у многих были прорезаны, позволяя волосам спокойно расти без покрова одежды. Немалое количество жителей деревни заплетали их в косы, у детишек волосы были украшены ленточками и бисером.

Однако были и исключения из общего правила. Гуманоиды с кошачьими чертами, с трудом державшиеся на задних ногах, часто опускались на четвереньки, чтобы сделать несколько шагов. Иногда в толпе можно было увидеть, например, похожего на пузатую бочку гиганта, этакую – помесь борца сумо и тролля. Можно было увидеть и хрупких вертлявых эльфов, ножки которых, казалось, вот-вот надломятся под весом тела.

Они не выглядят как инопланетяне, подумал Лоренс. Просто кажутся какими-то примитивными созданиями, даже несмотря на то что у них кожа типичного для Санта-Чико прозрачно-янтарного оттенка, а у двуногих отсутствует привычная взгляду землян грудная клетка и имеется совершенно другой брюшной пресс. Ребра их больше всего напоминали хитиновые покровы насекомых. Лица, обтянутые плотной кожей, выражали основные эмоции, которые сильнее всего подчеркивались глазами. Придаваемое ими лицу мрачное выражение было более или менее одинаковым во всех уголках вселенной.

Нтоко отправился в деревню вместе Лоренсом и Эмерси, приказав остальным десантникам оставаться на некотором расстоянии от поселения. Шагая по улице, все трое ощущали на себе взгляды аборигенов, стоявших в открытых дверях домов. Толпа на улице расступалась, давая им дорогу. Десантники впервые за последнее время почувствовали, что их власть признают, пусть даже и под оружейным дулом.

Датчики Лоренса зафиксировали в деревенских домах незначительный уровень электронной деятельности. Скорее всего там имеются лишь маломощные компьютеры. Наверное, здешние жители лишены какого-либо механического или электронного оборудования. Да и никаких транспортных средств нигде не было видно.

Судя по всему, местные были не вполне уверены в том, как им вести себя с десантниками. Они явно выжидали, когда те объяснят им свое появление в деревне. Когда десантники оказались в самом ее центре, на улицу стали выходить все новые и новые аборигены, которые последовали за ними, держась на почтительном расстоянии. Несмотря на то что половина домов выглядела заброшенными, число жителей все равно не соответствовало количеству жилых строений. Лоренс задумался о том, сколько жителей деревни было в той группе, которая сбивала бронзовых птиц, прячась в зарослях тигровой травы. А скольким из них удалось остаться в живых?

Нтоко остановился у большого дерева с развесистой кроной, покрытой тонким слоем пепла.

– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

– Вы подожгли наши поля, – произнес чей-то голос с сильным испанским акцентом.

Лоренс понял, кому он принадлежал. Это была низкорослая женщина, не достигавшая ему даже до плеча. У нее были пышные, снежно-белые волосы. Было трудно понять, соответствует ли их цвет ее возрасту. У нее было плоское лицо с морщинистыми щеками и подвижная нижняя челюсть. Одеяние женщины украшали серебристый кант и вышитый красными и бирюзовыми нитками узор – спираль ДНК.

– Ты здесь главная? – спросил Нтоко.

– Нет. Меня зовут Каландриния.

Женщина провела пятерней по волосам, стряхивая с них хлопья пепла.

– Поговоришь со мной?

– А ты не станешь меня убивать?

– Если ты не дашь мне для этого повода.

Женщина оскалила зубы, длинные настолько, что можно было бы назвать их клыками.

– У меня много поводов, но сегодня я их давать не буду.

– Что ж, и на том спасибо. Не хочешь рассказать мне, что тут, черт побери, происходит?

– Вы вторглись в нашу жизнь. Мы по-своему ответили. А чего вы ожидаете от нас?

– Для начала было бы лучше избежать лишнего насилия. Вы, должно быть, совсем обезумели. Вы знаете, какой мощный огонь обрушился на нас? Настоящий пожар.

Каландриния снова обнажила клыки.

– Меньший, чем тот, который вы устроили нам.

Лоренс включил защищенный канал связи.

– Сержант, можно мне поговорить с ней?

– Конечно. Начинай, если думаешь, что это пойдет нам на пользу.

– Спасибо, – ответил Лоренс и перешел на громкую связь. – Мне хотелось бы знать, почему вы забросили ваши фабрики?

Он заметил, что Каландриния повернулась к нему прежде, чем он успел задать ей этот вопрос.

– А почему кто-то когда-то что-то бросает? Можешь ответить мне, землянин? Они устарели и потеряли для нас всякую значимость. Теперь мы выращиваем только то, что нам требуется.

– Но на Земле вашу продукцию не считают устаревшей. Она там очень нужна. Почему вы прекратили поставки медицинских препаратов на Землю?

– А зачем нам продолжать их производство? Если Земле нужны медикаменты, пусть она сама их и производит.

– Вообще-то, не получая денег от землян, вы не сможете покупать у них ту продукцию, которую не можете производить сами.

Каландриния рассмеялась Лоренсу в лицо.

– Если мы их не производим, значит, они нам не нужны. Если они нам не нужны, то мы их не производим.

– И что из этого? Вы навсегда распрощались с технотронной цивилизацией? Вы радуетесь регрессу?

Где-то в глубине сознания Лоренса возник вопрос о том, сколько раз и на каком количестве планет ему приходилось вести подобные разговоры и задавать подобные вопросы. Любителей регресса с избытком хватает во всех уголках вселенной.

– С технотронной цивилизацией мы не расстались, нет. А вот с механической, пожалуй, да. Зачем нам машины? Нам более эффективно служат всевозможные биологические системы.

– Но ведь не все же можно заменить биологической продукцией.

– Не все, что может потребоваться вашему обществу. Но на нашей планете общества, подобного вашему, больше не существует. Мы отказались следовать вашему примеру, решили не менять наш мир по образу и подобию Земли. Вселенная слишком велика для этого. Зачем жить в изолированных поселениях, построенных на старой облученной Земле, когда можно изменить самих себя и радоваться свободе?

– Похоже, вы здесь придумали новую идеологию, чтобы убедить своих сограждан в том, что следует отказаться от своего прошлого.

– Это никакая не идеология, а эволюция. Если вы знаете, что ваши предки прибыли сюда с твердым намерением изменить себя, то зачем удивляться тому, что вы здесь обнаружили?

– Да никто и предположить не мог, до каких пределов дойдут такие изменения! Мы не ожидали ничего подобного. Если бы нам было известно, как обстоят здесь дела, мы никогда не прилетели бы на Санта-Чико!

– И все же вы прибыли на нашу планету. Что же вы будете здесь делать?

– Лично я собираюсь поскорее вернуться домой.

– А почему бы тебе не присоединиться к нам? Твоих детей ожидало бы у нас лучезарное будущее. Они бы никогда ни в чем не нуждались.

– Извини, но меня твое предложение абсолютно не привлекает. Если я сниму этот шлем, то тут же умру. Ты это знаешь, и я это знаю.

– Я специально для тебя в моем доме-инкубаторе выращу кислородный фильтр. Он станет частью твоего организма. Такой частью, какой не способен стать даже твой костюм. У тебя с ним будет настоящая гармония.

Лоренс поднял вверх палец.

– Давай остановимся вот на чем. Я не собираюсь жить на вашей планете. Понятно?

– Но почему? Разве нам тут чего-то не хватает? Я не собираюсь над тобой насмехаться, пойми меня правильно. Мне просто искренне хочется знать. По сравнению с нами вы кажетесь очень примитивными. Я не понимаю, почему ты отказываешься от моего предложения. Неужели ты не хочешь стать более совершенным, сделаться частью более богатой, более зрелой цивилизации?

– Это мы примитивны? Кто же из нас живет в глинобитных хижинах? Да я худшему своему врагу не пожелал бы жить так, как живете вы! Разве я могу пожелать такое своим будущим детям? Вы откатываетесь от цивилизации гораздо быстрее, чем мы когда-то избавлялись от пережитков нашего феодального прошлого. Конечно, такой образ жизни может показаться привлекательным, потому что вы пока еще не совсем оторвались от рыночной экономики индустриального общества и считаете, что имеете здесь возможность избавляться от стрессов и улучшать свою карму. Вот только появятся на свет два ваших новых поколения, и вы не сможете вылечить простуду, не говоря уже об излечении от рака. Вы можете называть это полноценной жизнью. Я же называю это предательством собственных детей, собственных будущих поколений.

– Я немного начинаю понимать тебя, – кивнула головой Каландриния. – Как ты думаешь, землянин, сколько мне лет?

– Понятия не имею.

– Мне четырнадцать.

Услышанное привело Лоренса в замешательство.

– В самом деле?

– Да. Твои предки принесли в наш мир не только методики биотехнологии. Они привезли сюда также и поговорку. Какую? «Живи быстро, умри молодым, сохрани великолепное тело». Я полностью соответствую этому высказыванию.

– Сколько же вы живете?

Лоренсу не хотелось задавать этот вопрос, потому что он внезапно понял, что ответ собеседницы ему не понравится.

– Приблизительно лет тридцать. Можешь себе представить, как должна тянуться жизнь в самом ее конце?

– Кислород. Это ведь кислород тому виной, верно?

– Разумеется. Здесь у нас все процессы протекают гораздо быстрее, чем в вашем мире.

– Но… всего тридцать?

– Целых тридцать лет, в течение которых я могу жить, любить, думать. Почему ты считаешь это ненормальным? Почему вам хочется жить долго?

– Жить – значит набираться жизненного опыта. За тридцать лет его по-настоящему не приобрести. Ничего толком не постичь разумом. Ведь окружающий мир так огромен.

– Я тоже приобретаю опыт, даже в большей степени, чем вы. Я быстрее развиваюсь. Быстрее учусь. Быстрее живу. Как и все мы. Жизнь в нашем мире более энергична, чем на вашей скучной, сонной планете. Что касается вселенной, то она существует только в твоем воображении. Созерцание абсолютно относительно. Отсюда я наблюдаю за звездами и вижу их все до единой, вижу одновременно, тогда как вы ползаете по космосу в своих жестянках и способны видеть лишь одну звезду за другой. Я ценю свою жизнь, землянин. В моей голове меньше воспоминаний, зато больше мыслей.

– Мыслей, – усмехнулся Лоренс. – Но ты же не пользуешься ими. Зачем думать, если ты не в состоянии применить мысль в практической жизни и не способен созидать?

Каландриния со свистом выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Ее примеру последовали еще несколько аборигенов.

– Мы ничем иным, кроме созидания, не занимаемся, землянин. Неужели ты думаешь, что у нас есть время для вынашивания детей, как вынашивают их земные женщины? Я приспосабливаю детей к окружающему миру так, как я понимаю и вижу его.

– Ты говоришь о форме, я правильно тебя понял? Именно поэтому вы выглядите такими разными.

– Мы стали морфогенными существами. Это величайший дар, которым наделили нас далекие предки. Мои дети становятся такими, какими я мысленно желаю их видеть. Если я вижу такое высокое и изящное дерево, что мне хочется сесть у его подножия и бесконечно любоваться им, то я могу дать жизнь ребенку, который станет взбираться на его вершину и при этом смеяться от радости. Когда я плаваю в горном озере, я трачу на это несколько восхитительных минут, и моя дочь в таком случае сможет смело нырять в его глубины и играть с рыбками. А когда я дрожу от страха в миг, когда мимо меня пробегает макрорекс, я в состоянии постичь его сущность и слить ее с моей собственной.

– Но это же настоящее скотство!

– Как все-таки просто устроен твой разум. Тебя можно только пожалеть. Неужели ты считаешь, что только мы должны оставаться разумными? Если самим мирозданием нам предписано жить на нашей планете, то мы должны делиться всем лучшим, чем обладаем, с другими живыми существами. Неужели ты такой альтруист, землянин? Неужели ты, пришелец с пробуждающейся Геи, запретишь нам это делать?

– Я не стану вам ничего запрещать. Но не хочу и участвовать в этом. Вы перестали быть людьми.

– Ну спасибо тебе. Такого комплимента я еще ни от кого не слышала.

– Подожди-ка минутку! – вступил в разговор Нтоко. – Ты хочешь сказать, что макрорексы отчасти обладают человеческим разумом, верно?

– Не все, но некоторые из них, – ответила Каландриния. – Они – наши друзья, они нам помогают, когда мы их о чем-нибудь просим.

– А виндшрики? Они тоже?

– Конечно.

– Боже праведный!

– Если ваши женщины больше не вынашивают детей, – поинтересовался Лоренс, – то как же они появляются на свет?

– Их вынашивают наши дома-инкубаторы, – бесхитростно объяснила Каландриния.

– Дома?.. – Лоренс непонимающе посмотрел на приземистые деревенские дома. – Ты хочешь сказать, что ваши дома – некая разновидность искусственного детородящего чрева?

– Разве ты меня не понял? В наших домах-инкубаторах нет ничего искусственного, они абсолютно естественны, они созданы самой природой. Наши дома были последним этапом в преодолении разрыва между тем, чем мы были когда-то и чем являемся теперь. Ответь мне, в ваших компьютерных файлах была какая-нибудь информация о быстрокамнях?

– Была.

В ИР штурмового костюма Лоренса поступила соответствующая информация. Быстрокамни – это растения, относящиеся к классу полипов, которые по стандартам Санта-Чико растут довольно медленно. Они внешне напоминали камни светло-коричневого оттенка, растущие огромными колониями и совершенно не подверженные действию огня. Их раковины настолько крепки, что быстрокамням не страшны челюсти живых существ, размеры которых меньше размеров макрорексов.

Каландриния жестом указала на дома.

– Наши предки когда-то изменили эти растения так, что они со временем превратились в здания, которые ты сейчас видишь. Это грандиозная амальгама генов живых существ двух разных планет. Теперь мы обитаем в живых домах. Их корни уходят глубоко в землю, откуда они получают питательные вещества и воду, в то время как их наружные раковины накапливают солнечный свет. Живя в этих домах, мы получаем все необходимое, не разрушая планету. Органы домов служат нам тем же, чем для вас машины. Вот только наша связь с ними более тесная и более ценная.

– Ты говоришь о симбиозе, верно?

– Правильно, теперь вижу, что ты меня слушаешь. Да, дома – члены нашей большой семьи. После оплодотворения моей яйцеклетки я помещаю ее для вынашивания в дом-инкубатор.

– Вы и дома наделяете разумом?

– Разумеется. Как же можно выйти замуж за существо, лишенное разума?

– Неплохо сказано! – саркастически заметил Лоренс. – Но не слишком ли вы стали зависимы от ваших домов? Может, они вам еще и пищу дают? Наши спутники не заметили на планете заводов по синтезированию белка.

Каландриния потянулась к ветке какого-то куста и сорвала с нее гроздь маленьких красных ягод.

– Самой главной и неотложной задачей, вставшей перед нашими предками, было превращение местных растений в плодоносящие сельскохозяйственные культуры, которые можно употреблять в качестве пищи. Когда они научились скрещивать две разные генетические молекулы в одну, обладающую требуемыми свойствами, стало возможно и появление таких особей, какими мы являемся сейчас. Потребовались десятилетия упорной работы, прежде чем удалось осуществить такую трудную цель. Ради этого нам и пришлось заниматься торговлей. Устаревший земной образ жизни, земная техника и рыночные отношения – все это нам пришлось сохранить на то время, пока мы занимались решением главных проблем. Теперь, как ты видишь, мы от всего этого отказались.

– И залезли в огромные долги, – вставил Нтоко.

– Мы остались должны только твоей планете, землянин. Здесь же мы никому ничего не должны. Здесь мы все – одна семья.

– Когда вы утверждаете, что вы выше такой прозы жизни, как деньги, то на самом деле просто стараетесь найти удобный повод, чтобы увильнуть от ответственности, – сказал Лоренс. – Но я знаю, что вы хорошо разбираетесь в технике и экономике. У вас все еще сохранились космопланы и орбитальные спутники. Их приходится время от времени ремонтировать, а для этого необходимо изготавливать запасные части. При этом вам не обойтись и без топлива. Дома-инкубаторы вас не могут обеспечить подобными вещами.

– У нас были такие машины до вашего появления. Вы пришли к нам и уничтожили их, – отозвалась Каландриния. – Среди нас есть такие же мечтатели, как и ты, Лоренс Ньютон. Те, кто хочет совершать космические полеты. Они грезят о такой модификации клеток организма, которая позволила бы жить в космическом пространстве. Хотят, чтобы мы могли поселиться на кометах и лунах, окружающих нашу звезду. Мечта красивая, я понимаю. Но таких фантазеров очень мало, буквально горстка. Ваше появление на Санта-Чико избавило их от надежд на светлое будущее. Они перестали думать о звездах и обратили свои взоры на родную планету. Они помогут нам надежно запечатать небо и помешать вам вернуться на Землю.

– Откуда тебе известно мое имя?

– Извини, – ответила Каландриния. – Я не знала, что это секрет.

Лоренсу не понравился ее небрежный тон. Если аборигены взломали защиту канала связи, что свидетельствует об их незаурядных способностях, то могли подслушать разговоры десантников и узнать его имя. Могли они и подслушать его разговоры с Ником. Однако определить имя хозяина штурмового костюма – дело крайне сложное. Оставалось только удивляться, какими еще талантами обладают аборигены. Интересно, а как они сами общаются друг с другом на больших расстояниях?

– Что ты имеешь в виду, говоря о запечатывании неба? – поинтересовался Нтоко.

– Вы сказали, что собираетесь домой, – ответила Каландриния. – После того как вы покинете нашу планету, мы должны сделать все, чтобы вы сюда больше никогда не вернулись. По крайней мере до тех пор, пока ваш общественный строй не перестанет быть на Земле самым главным. Для этого нам нужно запечатать наше небо.

– Пора идти! – позвал Нтоко Лоренса по защищенному каналу связи. – Мы теряем время. Надо двигаться дальше. Если бы у них было какое-нибудь серьезное оружие, они бы нас всех уже давно завалили. Будем идти с оглядкой и откроем огонь в ответ на любое подозрительное движение.

– Согласен.

– Мы уходим, – обратился Нтоко к аборигенам. – Постарайтесь не идти вслед за нами. Если между нами не возникнет никаких недоразумений, все останутся целы.

– Мудрый совет, сержант, – заметила Каландриния. – Мы попытаемся им воспользоваться.

– Остроумные, – проворчал Нтоко. – Жаль, что нельзя с ними разобраться как следует.

Взвод зашагал прочь из деревни, вздымая клубы пепла. Из островка травы и кустарников, окружавшего поселение, десантники вышли на черную обугленную равнину. Пепельный дождь прекратился, и теперь взору открылась уже ничем не скрываемая окружающая местность. Где-то вдали все еще бушевал огонь, поднимая ввысь столбы дыма и пепла, взлетавшего в небо на высоту в сотни метров. Однако теперь это была уже не прежняя сплошная стена огня. Языки пламени плавно обтекали ручьи и овраги, превращаясь в десятки небольших костров.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Нтоко.

– Пока не готов сказать что-то определенное, – ответил Лоренс. – Не исключено, что она нагородила эту чушь для того, чтобы запугать нас. Но, может быть, все это истинная правда, и тогда наше дело дрянь. Тут много всего такого, что представляет для нас опасность.

– Например, разумные животные. Отчасти ее слова могут быть правдой.

– В этом все-таки что-то не так. Они использовали все свои наличные средства для того, чтобы сбить наши корабли, когда мы приготовились к высадке. Они не могут закрыть свою планету от вторжения из космоса.