Текст книги "Дракон поверженный"

Тем не менее Саймон остался доволен полученным результатом. Лично убедившись в необычной сущности Джозепа, он пришел к мнению, что стандартные допросы не помогут добиться желаемой цели. Это мнение позднее было подтверждено данными сканирования на клеточном уровне мозга пленника, пока тот находился без сознания. Врачи и биотехники были просто очарованы глубинными изменениями, проделанными с его телом, но никак не могли объяснить, каким образом Джозепу удалось этого добиться. Количество и характер экзотических микрочастиц были поразительны. Некоторые из специалистов так и не пришли к единому мнению, кто перед ними – усовершенствованный человек или инопланетянин, принявший оболочку человеческого тела. Саймону удалось внимательно ознакомиться с сознанием Джозепа, чтобы разглядеть в нем человеческие эмоции. Этого оказалось достаточно, чтобы предпринять попытку моделирования виртуальной реальности.

Что касается лично Саймона, то затраченные усилия оправдались наилучшим образом. Им удалось заполучить несколько очень важных персон, в том числе эту девицу, которая точно была обычным человеком.

– Так где эта штука? – ласково спросил Джозеп. – В самом деле, где она?

– Не надо, – отозвалась Мишель. – Прошу тебя.

– Кто?

– Что – кто?

– Кто? Кто я такой?

Лицо девушки приняло несчастное выражение.

– Что ты хочешь?

– Как мое имя, Мишель?

– Прекрати. Это некрасиво.

– Неужели? Знаешь, для человека, который отсутствовал дома целый день, я ужасно проголодался. – Он потянулся к коробке из-под пиццы и взял ее в руки. На дне ее оставалась маленькая узкая полоска теста. Он положил ее в рот и принялся жевать.

Саймон ощутил эмоциональное удовлетворение, промелькнувшее в сознании пленника.

– Он все понял, – с досадой в голосе произнес Саймон. – Что ж, нам удалось проиграть сценарий почти полностью. Теперь у нас достаточно информации, чтобы выяснить, кто он такой.

– Но мы до сих пор не знаем, зачем он пытался угнать «Сяньти».

– Всему свое время.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Саймона – с пленником произошло очередное изменение. До этого на его лице не проявлялись эмоции. Причем столь выразительные и глубокие.

– Никакого вкуса, – произнес Джозеп. – Совершенно никакого. Почему это, Мишель?

– Прошу тебя, не надо, не пугай меня.

Яркая, светящаяся аура пленника закружилась в водовороте.

– Я не знал, что компьютерная программа может быть такой страшной.

– Все вон! – проревел Саймон и бросился к двери. Аура за его спиной превратилась в безумный вихрь. И тут же пропала.

Саймон распахнул дверь. Пленник взорвался.

Темнота показалась Лоренсу какой-то мирной и успокаивающей. Ему было тепло, телу удивительно удобно и приятно. Боль куда-то исчезла. Темнота эта какая-то внутриутробная, подумал он, безопасная и по-матерински ласковая. В ушах размеренно пульсировало сердцебиение, его собственное, как показалось ему. Дышалось удивительно легко. Лоренс даже предположил, что при желании сумеет пошевелить конечностями. Он не сделал этого, потому что ему было слишком хорошо и уютно. Что касается глаз, то они в данный момент не испытывали никакого удовольствия, поскольку ничего не видели.

Перед мысленным взором Лоренса проплыли, появляясь и исчезая из сознания, события его прошлой жизни. Он побывал у родителей. Снова поиграл с братьями и сестрами. Перед ним возник образ Розалин – она улыбалась и смотрела на него взглядом, полным обожания. Он посетил чужие планеты, затем зашагал по ровной поверхности нагорья, чувствуя, как его окутывает белый кокон снежной бури. Внизу простиралась водная гладь озера. Лоренс раскинул руки и нырнул в его глубины.

Каким-то необъяснимым образом он почувствовал чью-то чуть насмешливую улыбку. Помимо воспоминаний, Лоренс ощущал и кое-что еще. Его вселенная вмещала в себя еще чьи-то далекие грезы.

– Привет!

– Привет, Лоренс.

– Кто ты?

– Люди, живущие в Арнуне, называют меня Драконом.

– А мы разве находимся в Арнуне?

– Да.

– Что сейчас со мной происходит?

– Я восстанавливаю твое тело.

– Ты врач? – Нет.

– Тогда кто ты?

– Хочешь узнать, кто я? Тогда пошли!

Грезы Дракона сделались еще сильнее. А вселенная перестала быть обиталищем беспросветной темноты.

Было полчетвертого утра по времени Даррелла, когда космоплан Саймона совершил посадку. Он вырулил на посадочную полосу, и к нему тут же подкатили трап. Когда открылся внешний люк, Саймон немного помедлил, чтобы на мгновение насладиться глотком свежего воздуха. Намного приятнее, чем дышать искусственной атмосферой на борту «Норвелля». Однако ничего особого в здешнем воздухе, никакого специфического аромата он не уловил. Ничто не указывало на то, что это воздух чужой планеты. Он поймал себя на мысли о том, что каждый раз испытывает подобное разочарование.

Возле нижних ступенек трапа Саймона ждал Брэддок Рейне, лицо его было мрачным.

– Добро пожаловать на Таллспринг, сэр! – приветствовал он начальника.

Эскорт из пяти десантников взял Саймона в кольцо, и они все вместе направились к стоявшему неподалеку лимузину.

– Спасибо.

Саймон на секунду задержался, рассматривая пожарные машины, стоящие возле административного корпуса. Взлетное поле освещалось непрестанными вспышками красных проблесковых маячков, служивших горестным напоминанием о недавней трагедии. Несмотря на раннее время, возле временных заграждений космопорта топились многочисленные зеваки. Вокруг административного корпуса были установлены прожектора, освещавшие уничтоженную взрывом значительную часть двух верхних этажей. Три нижних этажа немного просели, вдребезги разбив большую часть окружающей стеклянной стены. На земле высились горы битого стекла. Среди обломков здания копошились пожарные, медики, строители, десантники и роботы, пытаясь отыскать под завалами тела погибших и тех, кому посчастливилось остаться в живых. Пожарные машины с высоко поднятыми стрелами подъемных кранов поливали водой уже давно потушенные обломки.

– Дело дрянь, – невнятно произнес Саймон.

– Это верно, сэр, – согласился с ним Брэддок. – В Сети только об этом и говорят. Президент Штраус требует от генерала Кольбе немедленных объяснений случившегося. Хочет найти виновников трагедии.

– А-а-а… наш добрый президент. Как он?

По лицу Брэддока скользнула неловкая, смущенная улыбка. Несмотря на то что он имел высшую степень допуска службы безопасности «ЗБ», Брэддок всегда немного нервничал, когда вспоминал о том, как много существует на свете Саймонов Родериков.

– Он выражал беспокойство по поводу смирительных ошейников.

– Это понятно. С учетом сложившихся обстоятельств я вряд ли смог бы обвинить в чем-то жителей Таллспринга. Но Штраусу незачем знать об этом. Пусть генерал доложит ему о том, что ведется энергичное расследование. Это заставит всех бегать на цыпочках.

Больница космопорта располагалась в небольшой пристройке к зданию терминала. Брэддок распорядился установить вокруг плотное кольцо оцепления, когда туда спешно перевезли Саймона Родерика, получившего во время взрыва тяжелые ранения. В операционную для спасения его жизни был допущен только медицинский персонал «ЗБ». Впоследствии операционную превратили в отделение интенсивной терапии. Техникам и программистам из службы безопасности пришлось проверить медицинское оборудование, принесенное туда. Все электронное оборудование и информационные узлы операционной физически обособили от сети космопорта, которая и так была изолирована от общей базы данных. Хакерские атаки на оборудование госпиталя сделались невозможны в принципе.

– Сработали аккуратно, – похвалил Саймон, когда они вошли в госпиталь. – Что с Адулом?

– Погиб, сэр, – коротко ответил Брэддок.

– Черт побери, жаль его. Хороший был парень.

Перед входом в палату стояли три десантника. Один из них вежливо открыл для Саймона дверь. Внутри находились кибервирусолог и врач, наблюдавший за аппаратурой жизнеобеспечения, опутавшей проводами неподвижно лежавшую на койке фигуру.

– Хочу поговорить с ним наедине, – сказал медику Саймон. Прежде чем врач успел выразить свое неудовольствие, Брэддок сделал ему знак, прося удалиться. Вирусолог смерил Саймона долгим оценивающим взглядом, затем вышел.

Саймон склонился над кроватью. Два из десяти осветительных приборов большого передвижного комплекта, установленных под потолком, освещали аппаратуру жизнеобеспечения. При взрыве клон SK2 получил семьдесят три процента ожогов всего тела, которое в данный момент было помещено в толстый герметичный кокон, к которому были подсоединены пучки капилляров, призванных питать поврежденные ткани. Голова была полностью скрыта повязкой.

Свободными оставались лишь две небольшие щелки – для рта и единственного глаза, который удалось спасти. В кокон была вставлена также трубка для подачи кислорода – в то, что осталось от носа. Левая рука клона, равно как и обе ноги ниже колен, была ампутирована.

– Ты слышишь меня? – спросил Саймон.

Глаз клона открылся. Воздух с шипением вылетел из его рта.

– Ну, тварь инопланетная!

– Если тебе от этого станет легче, то знай – ему пришлось гораздо хуже, чем тебе. Ребята отскребают от потолка то, что от него осталось.

– С какого потолка? От здания ничего не осталось. Черт побери, ну и сглупил же я! Нужно было предвидеть, на что он способен.

– Да, пожалуй, как способ самоубийства это будет похлеще ампулы с цианидом в дупле зуба. Я даже не подозревал, что человеческое тело может содержать в себе так много химической энергии.

– Не человеческое тело, а тело инопланетянина.

– Нет, ты не прав. Я изучил всю информацию самым лучшим образом. Мне подсказали наши славные специалисты. Его ДНК соответствует обычному человеческому ДНК. Она даже не была модифицирована. В его теле оказались лишь какие-то микрочастицы неизвестного происхождения. В тех образцах, которые ты успел взять, их не так уж много, всего лишь несколько тысяч, но мы пришли к выводу, что они способны перестраивать молекулярную структуру занимаемой ими клетки. Модификации не являются генетически упорядоченными. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Инопланетное происхождение.

– Технология точно не земная, не гуманоидная. Мы думаем, тут дело не обошлось без Санта-Чико. Однако это даже за гранью того, на что способны тамошние обитатели. Налицо работающая наносистема, которая может контролировать разработки молекулярной биологии.

После короткой паузы дыхание клона снова сменилось свистящим шепотом.

– Найди это! – Снова настала пауза, нарушенная протяжным стоном. Монитор засветился красными огоньками. – О господи, как больно!

– Врачи пытаются стабилизировать твое состояние. Придется потерпеть пару дней. Затем они приступят к регенерационной терапии.

– Яйца-то хоть у меня остались?

– Похоже, остались, так что не волнуйся.

– За это спасибо. Обо всем остальном мне уже рассказали.

– Знаю.

– Обе ноги оттяпали, черт побери.

– Как только вернемся домой, тебе сделают новые и все прочее.

– Вот хреновина какая.

– Хочешь, чтобы тебя погрузили в анабиоз?

– Не хочу. Хочу оставаться в полном сознании.

– Как скажешь.

– Конечно, как скажу! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я.

– Потенциал рабочих нанотехнологий просто феноменален.

– Феноменален, мать твою! – прохрипел клон. – Он всеобъемлющ. Мы сможем создать новую расу людей. Причем в наше время, а не когда-то в далеком будущем. Хватит ждать, пока промышленно отсталые регионы обогатятся за счет наших инвестиций. Пора положить конец политике эмбриональной записи. Мы же, слава богу, победили. Все наши мечты мы сумели воплотить в жизнь. Больше не будет никаких слабоумных варваров, которые сдерживают наше развитие. Наше общество сможет перейти к абсолютно новой активно-творческой экономике.

– Будем на это надеяться, – осторожно произнес Саймон.

– В задницу надежды!

Саймону неприятно было наблюдать за тем, какие муки испытывает клон. Очень легко было представить себя на его месте, в палате интенсивной терапии, лежащим на кровати с бесчисленными проводами и трубками, тянущимися к медицинскому оборудованию. В своих рассуждениях клон зациклился на перспективах развития нанотехнологий в качестве оправдания собственным страданиям. Этим он как бы оправдывал свою боль, считая себя жертвой, принесенной на алтарь прогресса. Впрочем, пожалуй, все так и будет, заключил Саймон. Однако не следует забывать о том, что инопланетяне размещают свои нанотехнологий весьма необычным, едва ли не враждебным образом.

– Мы все еще не уверены в возможностях этой нанотехнологий. В настоящее время мы имеем лишь множество гипотез, выдвинутых нашим перевозбужденным техническим персоналом, но ничего конкретного.

– Я видел его, видел, в кого он превратился. Мы сможем переделать всех без исключения людей в нашей вселенной, превратить их в разумных и здравомыслящих созданий.

– Разумных и здравомыслящих, как мы. – В голосе Саймона не прозвучало иронии.

– Для того мы и живем. Это смысл нашего существования.

– Согласен. Хотя мы не могли предвидеть, что достигнем этого одним грандиозным скачком.

У Саймона едва не сорвался с языка вопрос: «А что, если люди не захотят, чтобы мы их изменяли?» Впрочем, он прекрасно знал, что ответил бы клон. Открытие такой нанотехнологий вызовет беспрецедентный раскол среди членов Совета. Одни будут требовать немедленного воплощения открытия в жизнь, другие, подобно самому Родерику, предпочтут более осторожный подход к проблеме.

Сама проблема, по всей видимости, останется теоретической, пока они на самом деле не найдут инопланетян и получат их технологии. Саймон задумчиво посмотрел на своего клона. Почему же он отказывается от анабиоза? Его немного настораживало, что он как-то отстраненно думает о собственной копии.

– Теперь мы можем видоизменить нашу главную цель, чтобы принять во внимание новые обстоятельства, разве не так? – произнес клон.

– Верно.

– Прежде всего допросите эту девушку, Мишель Райк. Она – самое слабое звено в их системе безопасности.

– Разумеется. У тебя есть какие-нибудь соображения относительно того, зачем инопланетяне используют против нас свою технологию?

– Нет. Пока что у нас об этом мало информации. Тебе придется выяснить это.

Грезы Дракона оказались именно тем, о чем только мог мечтать Лоренс. Он иронично и вместе с тем с горьким юмором воспринял рассказ об Империи Кольца. Окружавшая вселенная в очередной раз сместилась в другую сторону, лишив той жизни, которую Лоренс всегда считал реальной. Живописные, элегантные факты медленно срастались с его собственными мыслями и вскоре приняли характер откровения. В этом странном состоянии наивысшего просветления Лоренс безмятежно плыл следом за Моцарком, посещавшим одну планету за другой. Как он понял, во всей этой истории отсутствовали очень многие эпизоды.

– Большая часть моих воспоминаний безвозвратно утрачена, – с сожалением признался Дракон.

– Значит, все это правда? – спросил Лоренс, посмотрев на Город, поражавший великолепием серебряных и хрустальных дворцов, выраставших перед взором из розового рассвета.

– Это сама история.

– Давно это было?

– Десятки миллионов лет назад, если не раньше. Еще раз повторю, подобных сведений в моей памяти больше нет.

Лоренс подумал, что если бы у него были открыты глаза, то он наверняка расплакался бы. Знания Дракона были необъятны, а физическая наука просто грандиозна. Мощный потенциал позволял совершить… нечто. Лоренсу не просто стало страшно, он был абсолютно посрамлен. Собственные цели и устремления показались ему ничтожными и бессмысленными. Дракон вряд ли осудил бы его, однако от осознания этого собственная вина казалась Лоренсу еще более сильной.

– Я надеялся отыскать здесь огромное богатство, – признался он. – Но даже предполагать не мог, каким великим оно окажется.

– Жители деревни никогда не считали себя богатыми.

– Они на самом деле баснословно богаты. Поверь мне. Самое великое богатство – познать самого себя. Ты – часть той надежды, которую я давно утратил, в которую перестал верить.

– Спасибо. Хотя ты должен в первую очередь благодарить людей, которые воскресили меня. Без их усилий я бы не смог снова возродиться к жизни.

– Я бы хотел узнать одну вещь, – произнес Лоренс, преодолевая смущение. – Ты уверен в реальности Моцарка? Все то, что встречалось ему во время далеких странствий, действительно существовало?

– Воспоминания – единственное, что у меня есть. Воспоминания – то, чем я являюсь. Скажи, Лоренс, а твое прошлое существует?

– Временами я хочу, чтобы его вообще никогда не было.

Дениза проснулась с рассветом, испытывая удовольствие оттого, что спит в своей постели – она искренне надеялась на это – в последний раз. Когда в комнате стало светло, она вышла на балкон родительского дома полюбоваться восходом солнца. Его восхитительный медно-красный серп показался между вершинами гор Арнао и Наллан. В появлении светила Дениза увидела доброе предзнаменование. Именно это пространство между двумя горными вершинами в такие ранние утренние часы чаще всего было затянуто седой пеленой тумана.

Опершись о резные деревянные перила, она стала разглядывать удивительной красоты долины и горы, которыми славилась провинция Арнун. Над поросшими лесом склонами гор висел туман, из-под которого виднелись верхушки лишь самых высоких деревьев. Солнце медленно заливало их нежным золотисто-розовым светом.

После легкого завтрака в обществе родителей Дениза отправилась в деревню и зашагала к деревянной беседке. Воздух над нагорьем был гораздо холоднее, чем тот, к которому она привыкла в Мему-Бэй, где господствовал влажный морской климат. Прежде чем выйти из дома, она натянула вязаный свитер – подарок Джасинты, фасон которого разработал ее муж Лайкор. Свои излюбленные яркие цвета он сочетал удивительно гармоничным образом, причем делал это так, что они не казались безвкусными и кричащими. Свитер был угольно-черным с вкраплениями оттенков сапфира, топаза и ярко-красного цвета. Казалось, будто эти яркие искорки намело на его поверхность случайным ветром. Рукава в запястьях были просторными, в форме раструба, что позволяло при необходимости закатывать их. В свитере было удивительно тепло, несмотря на порывы холодного ветра, дувшего с вершины горы Маккензи.

По пути Дениза встретила немало старых друзей, которые радостно приветствовали ее. Все выражали ей соболезнования по поводу гибели Джозепа, как будто она переживала ее сильнее, чем они. Все совсем не так, думала Дениза. Ведь она лишь по чистой случайности чуть не погубила их всех. Но говорить об этом вслух, конечно же, не следовало. Кроме того, люди по-прежнему не теряли надежды.

Дениза вошла в беседку до появления в ней детей и провела рукой по коре деревьев, как будто заново знакомясь с ними. Как много счастливых часов она провела здесь в детстве, играя с друзьями и слушая рассказы взрослых. Денизе казалось вполне естественным, что именно ей, когда-то выбранной для того, чтобы посеять семена привычного ее соотечественникам образа жизни на другой планете, выпала последняя возможность сообщить новому поколению о том, что именно ему досталось в наследство.

Вскоре стали подходить дети. Они, весело болтая и смеясь, подбегали небольшими группками. Дениза машинально улыбалась, ибо было что-то заразительное в счастливых, беззаботных ребятишках, чей смех делал мир не таким печальным местом, каким являлся на самом деле. Она увидела Джасинту и Лайкора, державших за руки малышку Элсбет.

Наконец, вдоволь повеселившись, дети полукругом расселись вокруг Денизы.

– Вы когда-нибудь слышали о Моцарке и Эндолин? – спросила она.

– Конечно! Слышали! – наперебой закричали дети.

– Сегодня я расскажу вам последнюю историю об Империи Кольца. Она произошла задолго до того времени, когда жили Моцарк и Эндолин. Это было очень грустное время, потому что в Империи Кольца настали дни упадка. Многие ее жители винили в этом машины, потому что они сделались таким умными, что начали заботиться о людях с рождения и до смерти. Этому поколению, воспитанному и вынянченному машинами, не оставалось ничего другого, кроме как искать постоянных наслаждений. Они сделались изнеженными и в то же время жестокими. Они уже не относились к жизни с тем почтением, что их предки, создавшие Империю Кольца в годы ее былого величия. Теперь это поколение – последнее поколение! – имело в своем распоряжении огромные ресурсы. Подвластные им машины умели разбирать сами планеты и выстраивать из их атомов все, что только могли пожелать эти люди.

Вы можете подумать, что они были очень довольны, обладая такими сказочными возможностями. Вовсе нет. Ведь даже само число планет не бесконечно. Они стали спорить друг с другом – каким количеством ресурсов должен располагать каждый из них, как эти ресурсы следует поделить между ними и как нужно ими распоряжаться. Сначала это были обычные споры. Затем началось воровство и грабежи. В конце концов это привело к вооруженным столкновениям и войне, получившей название Упаднической. Отдельные королевства, которые раньше имели друг с другом тесные связи, неожиданно сделались врагами. Были построены боевые машины, самые страшные из всех, какие когда-либо создавались, оснащенные оружием, способным разорвать на части целые планеты и даже гасить звезды. Боевые машины воевали друг с другом за то, чтобы владеть целыми солнечными системами. Для создания таких смертоносных машин требовалось очень много ресурсов. Захваченные машинами солнечные системы превращались в такие же агрессивные машины. Последнее поколение лишилось того, ради чего, собственно, и была затеяна та бессмысленная война. Без ресурсов, в которых люди так сильно нуждались, стала стремительно уменьшаться численность населения. Смертоносные машины продолжали вести боевые действия, которые длились тысячелетиями, устраивая хаос в межзвездном пространстве. Это привело к тому, что наряду с другими расами люди начали истреблять и друг друга.

Но причиной падения Империи Кольца были не только Люди Упадка и их боевые машины, хотя вина за это лежит главным образом на них. Они представляли собой лишь физическую сторону упадка. Многие сообщества последовали примеру Уилфринов, медленно скатываясь к застою, даже порой отвергая достижения технологических цивилизаций. Стремясь к миру, они выбирали простой, примитивный способ существования и начали отдаляться от других миров Империи Кольца, перестали сотрудничать с ними. Были и другие сообщества вроде Колонистов и Последней Церкви, которым удалось благополучно добиться поставленных целей. Они привлекали для своих нужд самых одаренных, самых талантливых, самых динамичных и трудолюбивых людей, готовых справиться с поставленными задачами. Все они нашли дело по душе и всецело посвятили себя ему. Таким образом, за многие тысячелетия они лишили Империю Кольца ее жизнеспособности и тех, кто мог бы возродить ее.

На фоне раздоров и войн возникла одна группа людей, которая предсказала упадок Империи. Их называли Вечными. Вечные, которые в большей степени, чем остальные, подходили под определение ученых, изучили жизнь планет всей Империи Кольца. Они обнаружили нечто такое, что оставалось неизменным среди всех биологических видов, циклов роста и увядания. На это могло уйти всего одно столетие. А могли и миллионы лет. Но жизнь всегда развивается в соответствии с определенной моделью. Упадническая Война продолжалась, и Империя Кольца вскоре распалась. Вечные решили спастись. Многие из них пытались добиться одного и того же – в своих колониях и в тайных анклавах сохранить прежние идеалы, чтобы в будущем, когда возникнут подходящие условия, вернуться к дням своей былой славы. Случилось так, что целые королевства отгородились от остального мира, чтобы избежать тлетворного упадка декаданса, поразившего их соседей. Все они пытались противостоять тому, что Вечные считали неизбежным. Таким образом, они были обречены на неудачу, считали Вечные. Они оказались правы, потому что сегодня больше нет Империи Кольца, остались лишь легенды о ее былой славе. Но Вечные никуда не делись, они по-прежнему существуют.

Вместо того чтобы продолжать бесполезное сопротивление упадку, Вечные выбрали новый цикл жизни. Они изменили себя и свое общество так, что теперь могут жить в гармонии с галактической природой. Биологическая жизнь и машины Империи Кольца слились воедино на молекулярном уровне. Вечные превратились в гигантские создания галактических масштабов. В отличие от космических кораблей им не нужна искусственная энергия, не требуются мощные промышленные станции для обслуживания и ремонта. Во многих отношениях эти создания были чрезвычайно просты. Именно простота и позволила им выжить и расселиться в глубинах космоса.

Сейчас Вечные обитают на орбите над галактическими заездами, называемыми красными гигантами. Они получают энергию от тепла солнечного ветра. Они имеют огромные, плотные и твердые тела, напоминающие астероиды обтекаемой формы, которые дают побеги в виде крыльев, чей размах измеряется многими километрами. Из-за их необычной формы и суровых условий окружающей среды, в которой они обитают, мы называем их Драконами. Известно также, что они даже откладывают яйца. Драконы обитают во всех солнечных системах и представляют собой темные холодные сферы, вращающиеся среди внешнего гало комет в ожидании того, как закончится главная последовательность звезды. Начинается новый жизненный цикл. Звезды стареют и умирают, разбухают, чтобы поглотить свои планеты, и в конечном итоге расширяются, превращаясь в красных гигантов. Именно в такие моменты их тепло достигает отложенных Драконами яиц и дает им заряд энергии. Они медленно начинают расти, а затем и сами превращаются в таких же полноценных Драконов. Затем они принимаются слушать вселенную. Крылья Драконов пронизаны элементами, улавливающими радиоволны со всех концов галактики, но, что самое главное, позволяют им слушать звуки, которые сопровождают взлет и падение планетарных цивилизаций. Они слушают сам космос, смерть и рождение звезд; звуки, издаваемые материей, которую засасывают черные дыры, крики и плач квазаров и пульсаров из бездн абсолютной пустоты. Они делятся друг с другом знаниями подобного рода, размышляют над ними и сохраняют их в памяти. В редких случаях они даже пользуются этими знаниями, поскольку обладают способностью изменять себя на молекулярном уровне. Такова их физическая природа, полученная в наследство от Империи Кольца.

В конечном итоге звезда сжимается и, прежде чем исчезнуть, превращается в белого карлика. Затем она теряется в глубинах космоса и перестает существовать. Таков цикл жизни звезд. В нем нет ничего удивительного. Драконы выполняют заданную цель, продвигают развитие биологических видов. Подобно любой цивилизации, они накапливают знания, организуют их нужным образом и передают потомкам. Кружа над гигантскими звездами, Драконы посылают свои яйца во все уголки вселенной. Каждое из таких яиц содержит память обо всем, что кажется им важным и значимым. Яйца падают сквозь тьму космического пространства до тех пор, пока притяжение какой-нибудь яркой новой звезды не увлекает их на свою орбиту, чтобы цикл начался снова.

– Один из них упал на Землю, точнее, на Таллспринг, – вставил из-за спин детей Лоренс.

Дети удивленно ахнули. Лоренс стоял, небрежно прислонившись к стволу дерева, скрестив на груди руки. Он посмотрел Денизе в глаза, и его улыбка сделалась немного кривоватой.

Дети принялись возбужденно перешептываться.

– Это было примерно две тысячи лет назад, – продолжил Лоренс, улыбнувшись юным слушателям. – Драконье яйцо упало с небес подобно лучику света и ударилось прямо на плато у основания горы Маккензи. Сила удара была так велика, что образовался кратер. На расстоянии пятидесяти километров от него ударная волна с корнем вывернула все деревья. Лес горел несколько дней. В воздух поднимались густые клубы черного дыма. Пыль, в которую превратилась скальная порода в месте удара, улетела в стратосферу, на долгие недели закрыв своей густой пеленой солнце. На плато пришла самая холодная зима из всех известных зим и принесла с собой невиданное количество снега. Через несколько лет снег начал таять и образовавшаяся вода заполнила воронку кратера. Так образовалось озеро. Окружающая местность постепенно поросла густыми лесами. Через сто лет она стала выглядеть как и всегда, за исключением того, что раньше озера там не было.

Вскоре в этом краю поселились люди, назвавшие здешние места провинцией Арнун. Они построили деревни и стали разводить ивовую паутину. И вот однажды…

– Однажды, – продолжила Дениза, – мой дедушка при помощи геологической аппаратуры обнаружил необычного происхождения магнитную аномалию в толще скалы под озером. Он начал в этом месте раскопки. Потребовались долгие месяцы, чтобы его небольшой робот прорыл шахту возле острова. Спустившись в нее, дедушка обнаружил там осколки яйца. Он не понял, что перед ним, а догадался лишь о том, что это какие-то искусственного происхождения полупроводниковые матрицы, совершенно непохожие на те, которые изготавливали люди. Он продолжил раскопки и отыскал самый большой осколок, тот, который мы называем Драконом.

– Он обнаружил, – подхватил Лоренс, – что молекулярная структура маленьких осколков содержит в себе информацию. После многочисленных экспериментов ему удалось разобраться с ней. Зная, как извлекать ее, он принялся за массивное информационное хранилище, покоившееся внутри дракона.

– Дракон все еще спал, – заговорила дальше Дениза. – Он обладал лишь разрозненными сведениями. Мой дедушка написал программы, при помощи которых удалось собрать их воедино. Дракон медленно начал пробуждаться. Он научился думать. И вы узнали, что он – единая наносистема, способная моделировать молекулы в желаемом направлении. Вы использовали ее для того, чтобы изменить местные растения – теперь они дают земные плоды. Вы использовали ее для того, чтобы организм стал невосприимчивым к болезням. Вы заставили ее синтезировать части различных технологий, чтобы добиться того, что раньше было неподвластно людям. И они решили сохранить ее для себя. Потому что наносистема может превращаться лишь в то, что вам нужно. Она не может создавать что-то новое. Она просто не знает, как это делается. Такого рода функция была утрачена во время удара о поверхность планеты. Все до единой частицы синтезатора человеческой внешности в моем теле – это часть Дракона. Он стал меньше, чтобы улучшить меня. Он уменьшается и тогда, когда нужно лечить вас от самых разных болезней.

– Верно, – согласился Лоренс. От его былой воинственности не осталось и следа. – Это делает праведную жизнь немного затруднительной, разве не так?