Текст книги "Нейтронный Алхимик: Консолидация"

– Требуется ли тебе помощь?– поинтересовалось Согласие. – Наши невропатологи могут попытаться найти ошибку в твоих подпрограммах.

– Нет! Только этого и ждете, да? Снова забраться в мои мозги, поковыряться в том, что меня движет…

– Рубра!

– Вы, засранцы, никогда не сдаетесь.

– Учитывая обстоятельства, ты не находишь, что разумнее оставить пока старую вражду?

– Я справлюсь. Сам. Они могут развалить мои периферийные подпрограммы. Меня им не тронуть.

– Тебе так кажется.

– Я знаю! Уж поверьте, знаю. Я это я, тот же, что был.

– Рубра, это лишь начало. Они попытаются инфильтровать твои мыслительные процессы высших уровней.

– У них ничего не выйдет, я знаю, чего опасаться.

– Хорошо. Но мы порекомендуем системной ассамблее Шринагара запретить стыковку кораблей с Валиском. Мы не можем допустить распространения заразы.

– Устраивает.

– В этом ты станешь с нами сотрудничать?

– Да, да. Но только до тех пор, пока не найду троих членов экипажа «Яку» и не уничтожу.

– Будь осторожен, Рубра. Протеев вирус Латона чрезвычайно опасен.

– Так вот что, по-вашему, происходит – почему рушатся мои программы. Ублюдки!

Несколько минут прошло, прежде чем его гнев утих, сменившись спокойными раздумьями. Но к тому времени, когда он снова мог мыслить логично, сенсоры сети СО Валиска сообщили ему, что пять космоястребов вынырнули из червоточин, зависнув в полумиллионе километров от станции. Шпионы! Они ему не доверяли.

Он должен найти троих с «Яку» и тех своих родичей, чьи следящие программы вышли из строя.

Покуда система Шринагара переходила на военное положение, Рубра снова и снова сканировал свои внутренности в поисках отступников. Стандартные подпрограммы распознавания внешности были бесполезны. Несколько раз он обновлял и менял программы-интерпретаторы – безрезультатно. Он пытался загрузить поисковые команды в зверей-служителей в надежде, что они преуспеют там, где бессильны оказались сенсорные клетки, вплетенные в саму ткань коралла. Каждый звездоскреб он осмотрел своей основной личностью, уверенный, что его ядро личности никто еще не подчинил. И не нашел ничего.

Десять часов спустя к поджидающим космоястребам присоединились три фрегата шринагарского флота.

Внутри обиталища «Тайм-Юнивсрс» постоянно крутило клип Грэма Николса, изрядно взбудоражив население. Мнения разделились. Иные считали, что Латон и Рубра – коллеги, соратники в борьбе и что Латон не причинит Валиску вреда, другие указывали, что эти двое не только никогда не встречались, но и судьбы их были весьма различны.

Серьезных проблем тем не менее не возникало – хотя бы первые пару часов. Потом какой-то придурок из гражданской диспетчерской космопорта проболтался (на самом деле Коллинз заплатил ему двести тысяч фьюзеодолларов за эту информацию), что «Яку» стыковалась с Валиском. Двадцать кораблей немедленно запросили разрешения на взлет, и Рубра отказал всем.

Тревога сменялась раздражением, гневом и страхом. А учитывая природу обитателей Валиска, нанятым «Магелланик ИТГ» полицейским пришлось потрудиться, усмиряя наиболее разошедшихся. В нескольких звездоскребах начались бунты. Стихийно образовывались местные советы, требовавшие права обратиться к Рубре. Тот запоминал вожаков и плевал на остальных. Самые умные или осторожные собирали палатки и разбредались по дальним углам парка.

Подобные беспорядки были словно предназначены для того, чтобы сделать и без того нелегкие поиски троих беглецов с «Яку» попросту невозможными.

Через тридцать восемь часов после того, как в систему Шринагара попал клип Грэма Николсона, с Авона прибыл космоястреб, открывший истинную природу угрозы, стоявшей перед Конфедерацией, – этому сообщению был придан такой приоритет, что оно обогнало даже предыдущее коммюнике первого адмирала, предупреждавшее об энергетическом вирусе.

Все прибывающие звездолеты предписывалось изолировать и подвергать досмотру со стороны вооруженных отрядов военных. Гражданский межпланетный трафик прекращался. Издавались прокламации, требовавшие от всех вновь прибывших сообщать о себе в полицию – отказ примерно соответствовал собственноручной подписи на смертном приговоре. Резервистов призывали во флот, и все мощности промышленных станций на астероидах были брошены на штамповку боевых ос.

В одном отношении весть о прибытии одержимых оказалась для Рубры полезна. От потрясения жители Валиска утеряли боевой задор, и Рубра решил, что самое время обратиться к ним за помощью. Все сетевые процессоры, голоэкраны и проекторы в обиталище разом показали одну и ту же картинку – Рубра в образе мужчины средних лет, мудреца и красавца. Голос его был спокойным и властным. Учитывая, что со своим населением Рубра не общался уже около столетия, этот жест привлек всеобщее внимание.

– На данный момент в обиталище всего лишь трое одержимых, – сообщил он слушателям. – Хотя это само по себе повод для тревоги, угрозы для нас они покуда не представляют. Я уже выдал полиции тяжелое вооружение, способное противостоять энергистическим силам одержимых. К тому же многие наши граждане имеют опыт, который в этой борьбе может оказаться полезным. – Губ его коснулась ироническая многозначительная усмешка, вызвавшая у многих слушателей понимающие смешки. – Однако способность одержимых менять внешность мешает мне выслеживать их. А потому я прошу всех вас выслеживать их и немедля сообщать мне. Не доверяйте никому лишь из-за того, что его лицо знакомо вам; эти ублюдки, скорей всего, прячутся в обличье ваших друзей. Еще один характерный для одержимых эффект – подавление любой электроники. Если ваши процессоры начинают глючить, немедля сообщайте мне. За информацию, приведшую к уничтожению одержимых, будет выдана награда – полмиллиона фьюзеодолларов. Доброй охоты.

– Спасибо, Большой Брат, – Росс Нэш чокнулся кружкой пива с голоэкраном в таверне Такуля. Отвернувшись от размазанного лица Рубры, он ухмыльнулся Кире. Та сидела в одном из кабинетов, негромко и серьезно обсуждая что-то со своими ближайшими приспешниками – ее генштабом, как шутили люди. Росса давила жаба, что его к разговору не приглашали уже довольно давно. Ну хорошо, пусть с техникой он не слишком ладил, а это обиталище было слишком уж навороченным для парня, родившегося в 1940-м (умер в 1989-м от рака толстой кишки), так и ждешь Юла Бриннера в черном прикиде стрелка. Но, черт, неужто его мнение вовсе ничего не значит? И Кира с ним уже несколько дней не трахалась.

Росс оглядел черно-серебряную таверну, подавляя смешок. Народу в ней было больше, чем собиралось уже многие годы, но, к несчастью владельца, никто не думал платить за выпивку и закуску. Такие уж клиенты подобрались – татары и киберпанки смешивались с римскими легионерами и байкерами в заклепках, а среди них бродили несколько беглецов из лаборатории незабвенного доктора Франкенштейна. Отпадный «вюрлицер» девятьсот пятидесятых годов выпуска гремел динамиками, и стая серафимов отплясывала на неоново сияющей танцплощадке. После сенсорной глухоты бездны это был настоящий пир духа. Росс чарующе улыбнулся своим новым друзьям, подпиравшим барную стойку. Вот старина Дариат, тоже оставшийся за бортом Кириного генштаба и здорово обиженный. И Абрахам Канаан в полном пасторском облачении, неодобрительно взирающий на всеобщий дебош. «Одно в одержимых хорошо, – подумал Росс благодушно, – веселиться мы умеем». И таверна Такуля давала для этого идеальное укрытие. Те, кому позволяло сродство, превратили забегаловку в безопасный анклав, полностью переформатировав подпрограммы окружающих нейронных слоев.

Он опрокинул кружку, в очередной раз поднес к носу и пожелал, чтобы она наполнилась. На этот раз заполнившая ее жидкость окончательно напоминала комариную мочу. Росс нахмурился – очень сложный процесс, слишком много лицевых мышц в нем участвует. Последние пять часов Росс радовался, что и в одержанном теле можно ужраться в дым, но оказалось, что и тут есть подвох. Одержимый швырнул кружку через плечо. Он был уверен, что в вестибюле видел пару лавочек. Не может быть, чтобы там обошлось без пары бутылок приличной выпивки.

Рубра понимал, что его мыслительные процессы протекают неоптимально и виноват в этом он сам. Ему следовало бы изучать результаты поисков, снова и снова переформатировать подпрограммы поиска. Именно теперь, когда истинная природа затруднительного положения была совершенно ясна, и следовало приложить наибольшие усилия к его исправлению. А положение было затруднительным. Одержимые захватили Перник, и биотехнология не спасла его. Полагалось бы все мыслительные резервы бросить на решение проблемы – в конце концов, одержимые присутствовали в обиталище физически, их можно было засечь. Но вместо этого Рубра погрузился в мрачные раздумья, к чему не была приспособлена – да и не стремилась – ни одна личность эденистских обиталищ.

Дариат. Из мыслей Рубры не шел этот мелкий засранчик. Дариат мертв. Но смерть перестала быть концом всему. И умер он счастливым. Эта вялая полуулыбка держалась в памяти нейронных слоев, точно мстительный дух – по нынешним временам не столь уж фантастическая метафора.

Но убить себя, только чтобы вернуться… Нет. Он не посмел бы. Но ведь кто-то научил одержимых подавлять его мыслительные подпрограммы. Кто-то очень умелый.

И эта улыбка. Предположим – только предположим, – что месть помрачила его рассудок…

И тут Рубра осознал – нечто странное творится в звездоскребе «Диокка», семнадцатый этаж, магазин деликатесов. Кажется, ограбление. Подпрограмма уже пыталась вызвать наемную полицию, но канал связи все время срывался. Новые, только что внедренные протоколы безопасности пытались компенсировать сбой и не справлялись. Обратившись к инструкциям третьего уровня, они вызвали основную личность обиталища, но даже это едва удалось им. В нейронных слоях звездоскреба орудовали десятки исключительно мощных троянцев, практически отрезавших здание от сознания Рубры.

Разрываясь между тревогой и возбуждением, Рубра обратил на инцидент свое полное внимание…

Росс Нэш опирался на прилавок, одной рукой тыча в лицо оцепеневшему продавцу огромным дробовиком. Пальцами второй он прищелкнул, и из его рукава выползла тысячедолларовая купюра – такой фокус он один раз видел в Вегасе. Хрустящая бумажка присоединилась к горке ей подобных на прилавке.

– Ну что, кореш, хватит? – поинтересовался Росс.

– Ага, – прошептал продавец. – Нормально.

– Еще бы, блин! Американский доллар, самая крепкая, блин, валюта на всем, ядри его, свете! Все знают. – Он ухватил бутылку Норфолкских слез.

Рубра сосредоточился на дробовике, не вполне уверенный, что подпрограммы-интерпретаторы на семнадцатом этаже не глючат вместе с остальными. Оружие было деревянным.

Росс ухмыльнулся трясущемуся продавцу.

– Я… в-вернусь, – пробормотал он со страшным акцентом, сделал поворот «кру-гом» и двинулся прочь. Дробовик замерцал, борясь с отломанной ножкой стула за место в реальности.

Продавец выхватил из-под прилавка шоковую дубинку и размахнулся. Электроды ударили Росса Нэша в темя. Результат поразил не только продавца, но и Рубру.

Когда искра коснулась кожи Росса, тело одержимого вспыхнуло ослепительным блеском карманной сверхновой. В бешеном сиянии поблекли все цвета, оставив только бело-серебряные тени.

Разом заработали сбоившие процессоры и сенсоры. В сеть Валиска ушли сигналы пожарной и полицейской тревоги. Из развернувшихся к месту возгорания потолочных форсунок хлестнула гасящая пена.

Но ее потоки уже ничего не могли изменить. Занятое Россом тело и так погасло, падая на колени и рассыпая вокруг крошки обугленной плоти.

– Вон! – приказал Рубра, подключившись к динамикам сетевого процессора в лавочке. Продавец испуганно съежился.

– Шевелись! – прикрикнул Рубра. – Это одержимые. Пошел!

Он открыл все сетевые процессоры на этаже, сбросив на них тот же приказ. Аналитические программы принялись соотносить всю информацию, поступающую с чувствительных клеток в звездоскребе. Но даже подключив к работе свою основную личность, Рубра не мог разобрать, что происходит в таверне Такуля.

А потом из дверей таверны в вестибюль хлынули нелепые фигуры.

Он нашел их. Все их проклятое гнездо!

В воздух взметнулись белопламенные шары, устремившись вслед бегущему к лифтам продавцу. Один настиг свою цель, впившись в плечо, и продавец взвыл. Рана его дымилась.

Рубра немедленно отключил вегетатику этажа, шунтировав себя в управленческую структуру. По его приказу фосфоресцентные клетки потолка померкли, погрузив зал во тьму, нарушаемую лишь вспышками белого пламени. Распахнулся сфинктер двери, ведущей к лестничной шахте, пропуская внутрь одинокий световой луч. Продавец ринулся к нему и, пригнувшись, нырнул в отверстие.

На полу забарабанили ошметки коралла. По всему потолку раскрывались воздуховодные трубки: по команде Рубры мышцы-регуляторы воздушного потока сжимались и гнулись в направлениях, не предусмотренных проектом. Из рваных отверстий потек густой белесый туман, теплый и маслянисто-тягучий. Тысячи легких обиталища выдували в вестибюль сгущенные водяные пары, которые им полагалось извлекать из воздуха и закачивать в специальные органы-очистители.

Одержимые пожелали, чтобы туман пропал, – и тот сгинул, расступаясь на пути у бегущих. Но огненные шары завязли в нем, превратившись в бессильные комки неяркого клубящегося свечения.

Продавец выбежал на лестницу, и Рубра захлопнул мембрану за его спиной, наглухо сомкнув сфинктер. В дверь ударили комья белого пламени, буравя мышцы, точно огненные черви.

Кира Салтер выбежала в вестибюль, когда проклятый туман уже почти рассеялся. Вспыхнул багровый аварийный свет, заливая просторный вестибюль тускловатым сиянием, – как раз вовремя, чтобы Кира могла увидать, как захлопывается мембрана двери перед разъяренной толпой.

– Стоять! – рявкнула она.

Кто-то остановился. Иные швырнули в дверь белым пламенем.

– Прекратить немедля! – приказала она со злостью.

– Кира, иди на фиг!

– Он кончил Росса, черт!

– Я из него жилы повытяну!

– Может быть, – Кира вышла на середину зала и остановилась, подбоченившись и оглядывая своих непокорных соратников. – Но не так. – Она махнула в сторону дымящейся, но все еще закрытой двери. Серая мембрана ощутимо подрагивала. – Он знает. – Кира запрокинула голову и произнесла в потолок: – Так, Рубра?

Медленно-медленно разгорелись фосфоресцентные клетки, озаряя ее лицо. По светящейся поверхности побежали черные линии, складываясь в буквы:

«ДА».

– Да. Видели? – Она подождала, не соберется ли кто-то из новоодержанных бросить ей вызов. Двое ее самых сильных помощников, Бонни Левин и Станьон, вышли вперед и встали у нее за спиной. – Сейчас пошла другая игра, и прятаться мы не будем. Мы захватим обиталище!

«НЕТ», – отпечаталось на потолке.

– Это тебе не сделка, Рубра! – крикнула она в потолок. – Я тебе не договор предлагаю, ты понял? Если тебе очень-очень повезет, ты останешься в живых. Все. Это если ты меня не достанешь. И не будешь путаться под ногами. Тогда мы, может быть, решим, что от твоего драгоценного Валиска есть польза. Но только если ты будешь себя хорошо вести. Потому что когда мы одержим все население, будет очень просто улететь отсюда. А перед этим – разрезать тебя со звездолетов на мелкие кусочки. Я вспорю твою оболочку, выпущу атмосферу, заморожу твои реки, вышибу пищеварительные органы из оконечности… Но на то, чтобы умереть окончательно, у тебя уйдет немало времени. Может быть, десятки лет, кто знает. Хочешь рискнуть?

«ВЫ ОДНИ. ПОЛИЦИЯ И НАЕМНИКИ С ТЯЖЕЛЫМ ВООРУЖЕНИЕМ УЖЕ ВЫЗВАНЫ. СДАВАЙТЕСЬ НЕМЕДЛЯ».

Кира злобно расхохоталась.

– Нет, Рубра, мы не одни. Нас миллиарды. – Она оглядела собравшихся в вестибюле одержимых в поисках несогласных и не нашла (если не считать типов вроде Дариата и Канаана, от которых и так нет проку). – Ладно, ребята, выходим из подполья. Начинаем процедуру пять. – Она легкомысленно прищелкнула пальцами. – Вы трое – подавить процессоры управления лифтом, приготовиться к поездке в парк. Бонни, выследи засранчика, который убрал Росса, я хочу, чтобы он страдал долго. Командный центр устроим в конференц-зале «Магелланик ИТГ».

Первый лифт прибыл на семнадцатый этаж. Пятеро одержимых ринулись внутрь, демонстрируя Кире свой энтузиазм и готовясь получить награду. Двери сомкнулись. Рубра подавил предохранители электросети звездоскреба и направил восемьдесят тысяч вольт в идущие вдоль лифтовой шахты металлические направляющие.

Кира слышала доносящиеся из лифта вопли и ощущала ужас насильственного изгнания. Силиконовые уплотнители между дверями сплавились и вспыхнули. В щель пробился на миг ослепительный свет внутреннего огня, пожиравшего тела.

«НЕ ТАК ВСЕ ПРОСТО, ДА?»

Секунд двадцать Кира стояла совершенно недвижно, лицо ее превратилось в маску, скрывавшую бурю чувств.

– Ты! – Она ткнула пальцем в тощего юнца в мешковатом белом костюме. – Отвори мембрану. Пойдем по лестнице.

– Я же говорил! – заметил юнец. – Надо было с этого начинать.

– Работай! – рявкнула Кира. – А вам, остальным, Рубра показал, на что способен. По сравнению с нами это немного, но раздражает. Рано или поздно мы отсечем звездоскребы от нейронной сети, а до тех пор будьте осторожны.

Мускульная мембрана послушно раздвинулась, и слегка подавленные одержимые двинулись одолевать пешком семнадцать лестничных пролетов вверх до парка.

– Это была не совсем сродственная команда, -объяснял Рубра когистанскому Согласию. – Я ощутил нечто близкое к электрическому разряду в нейронах вокруг сфинктера. Похоже на сродство, но разряд просто стер все мои программы в ограниченной зоне – около пяти метров в поперечнике. До главных нейронных слоев дойти он не может.

– Латон утверждал, что Льюис Синклер, захватывая остров Перник, проявлял схожие способности,– подтвердило Согласие. – Они действуют грубой силой, а ее всегда можно обернуть во вред противнику. Но стоит одному из них перенести свою личность в тебя, и их энергистическая способность увеличится пропорционально числу затронутых нейронов. Ты не должен допустить этого.

– Пусть пробуют. Вы знаете, что нейроны Валиска построены на моей ДНК и пропускать будут только мои мыслительные цепочки. Полагаю, Латон на Пернике сделал нечто подобное, когда изменил нейронные слои острова своим протеевым вирусом. Способные к сродственной связи смогут разрушать мелкие подпрограммы, вроде управления дверями. Но в нейронных слоях их личности не будут функционировать как независимые единицы, если только не станут частью моей собственной личности. Тогда мне придется их впустить.

– Превосходная новость. Но сможешь ли ты уберечь свое население от одержания?

– Это будет непросто,– признался Рубра неохотно. – И всех я спасти не сумею – разве что меньшинство. И внутренний ущерб потерплю при этом огромный.

– Сочувствуем. Мы поможем тебе отстроиться заново, когда все кончится.

– Если кончится…

8

Андре Дюшамп выбрал астероид Кули своей целью почти инстинктивно. Расположенный в системе Дзамин-Удэ, в добрых шестидесяти световых годах от Лалонда, в определенных обстоятельствах и для определенных судов он служил безопасной гаванью. Словно в противовес китайскому происхождению своих обитателей и их давним традициям тирании, астероид славился своим либеральным подходом к законодательству Конфедерации и проверке грузовых манифестов. Экономика его от такого подхода только выигрывала. Прилетали звездолеты, соблазнившись легкостью сбыта любых товаров, а за ними явились астроинженерные конгломераты, чтобы ремонтировать и снабжать корабли, а вслед за мажорами слетелись мелкие обслуживающие и финансовые компании. Подкомиссия Ассамблеи по контрабанде и пиратству регулярно корила правительство Кули и его политику, но на астероиде ничего не менялось. Во всяком случае, за пятнадцать лет Андре ни разу не испытывал трудностей, сбывая груз или подряжаясь на самые сомнительные чартеры. Астероид стал ему почти вторым домом.

Однако в этот раз, когда «Крестьянская месть» вышла из прыжка на установленном расстоянии от Кули, диспетчерская космопорта выдала разрешение на посадку с превеликой неохотой. За последние три дня система получила вначале весть о появлении Латона, а за ней – предупреждение с Трафальгара о возможном заражении энергетическим вирусом. В обоих сообщениях источником угрозы назывался Лалонд.

– Но у меня на борту несколько раненых, – запротестовал Андре, когда ему в третий раз не выделили причала.

– Извините, Дюшамп, – ответил диспетчер порта, – свободных причалов нет.

– Движения вокруг порта практически не наблюдается, – заметила Мадлен Коллум, наблюдавшая за астероидом через сенсоры звездолета. – Только челноки персонала и ремонтные боты, звездолетов нет.

– Объявляю тревогу первой степени, – датавизировал диспетчеру Андре. – Теперь им придется нас принять, – пробормотал он Мадлен. Та буркнула что-то в ответ.

– Тревога принята, «Крестьянская месть», – датавизировал диспетчер. – Предлагаем выделить вам вектор к астероиду Якси. Они более приспособлены к тому, чтобы вас принять.

Андре испепелил взглядом голую панель блока связи.

– Ну хорошо же. Соедините меня, пожалуйста, с комиссаром Ри Драком.

Ри Драк был последним козырем Андре, и капитан не думал, что разыгрывать эту карту придется из-за судьбы какого-то космолетчика. Он-то надеялся приберечь долги Ри Драка до того момента, когда под угрозой окажется его собственная драгоценная шкура.

– Добрый день, капитан, – датавизировал Ри Драк. – У нас, кажется, проблема намечается.

– У меня – нет, – ответил Андре. – Никаких проблем. Не как раньше, а?

К раздражению Мадлен, оба разом переключились на шифр высшего порядка, и остаток разговора оказался для нее потерян – о содержании его можно было судить лишь по физиономии Андре, то озарявшейся хитрой ухмылочкой, то мрачневшей от возмущения. О чем бы капитан ни беседовал с комиссаром, у них на это ушло добрых четверть часа.

– Хорошо, капитан, – сдался наконец Ри Драк. – «Крестьянская месть» позволяется причалить, но если на борту окажутся зараженные, в ответе будете вы. Я предупрежу силы безопасности о вашем прибытии.

– Месье, – Андре тяжеловесно поклонился.

Мадлен не стала его расспрашивать, а вместо этого датавизировала автопилоту запрос на системные схемы, помогая капитану запустить зажигание термоядерного двигателя.

Космопорт Кули представлял собой семиконечную звезду, и печальное его состояние отражало общее отношение начальников астероида к законам о космоходных возможностях. Некоторые участки были погружены в полную тьму, снежно-белые панели теплоизоляции слетали с поверхности, образуя прихотливый мозаичный узор, самое малое три трубопровода протекали, выбрасывая в пространство сероватые газовые струи.

«Крестьянской мести» выделили отдельный причал близ оконечности одного из лучей. Там по крайней мере работало освещение, исходящие изнутри прожекторные потоки света озаряли металлический кратер бестеневым сиянием. По краю причала пробегали алые вспышки посадочных огней.

Первым сквозь шлюз прошел вооруженный отряд портовой охраны. Андре и команду загнали на мостик и продержали там до тех пор, пока таможенники не перебрали по винтику капсулы жизнеобеспечения. Только через два часа, когда с досмотром было покончено, им дали разрешение выйти.

– Неплохая была заварушка, – бросил капитан охранников, проскользнув через потолочный люк на нижнюю палубу, где на борт пробрались одержимые.

Палуба была в ужасающем состоянии. Балки погнуты и разорваны, всюду странно искривленные, почерневшие от сажи обломки композита и высохшие кровавые пятна. Несмотря на все усилия перегруженной системы очистки, в воздухе висел мерзкий запах горелого мяса. К трапу были прикручены силиконовыми шнурами девять мешков с трупами. Под давлением слабых струек свежего воздуха, которые с трудом выжимал из себя переломанный воздуховод, они плыли в нескольких сантиметрах над опаленной палубой, сталкиваясь и разлетаясь.

– Мы с Эриком с ними разобрались, – грубо бросил Андре, заслужив этим мрачный взгляд от Десмонда Лафо, помогавшего коронеру сортировать тела.

– Неплохо, значит, поработали, – заключил капитан. – Похоже, на Лалонде сам ад вырвался на волю.

– Так и было, – ответил Андре. – Сущий ад. Нам очень повезло, что мы удрали. Не видел я боев более жестоких.

Полицейский задумчиво кивнул.

– Капитан! – датавизировала Мадлен. – Мы готовы отправить ноль-тау капсулу Эрика в госпиталь.

– Конечно, давайте.

– Нужно, чтобы вы заверили гарантию оплаты, капитан.

Веселая щекастая физиономия Андре несколько помрачнела.

– Я сейчас. Мы почти разобрались с таможенниками.

– Знаете, – намекнул полицейский, – у меня есть друзья-журналисты, которым очень интересно будет взять у вас интервью. Быть может, вы захотите с ними связаться? Возможно, вам даже не придется платить налог на импорт… это в моей власти.

Мрачность слетела с Андре, как по волшебству.

– Думаю, мы договоримся.

Мадлен и Десмонд сопроводили ноль-тау-капсулу в госпиталь, размещенный в главной жилой пещере. Прежде чем отключить поле, врачи просмотрели записанный Мадлен клип.

– Вашему другу очень повезло, – заметил главный хирург.

– Мы знаем, – ответила Мадлен. – Мы там были.

– К счастью, его нейросеть – производства корпорации Кулу, очень качественная и мощная модель. Соответственно, и аварийная анабиозная программа, запустившаяся при декомпрессии, тоже оказалась вполне качественной. Отмирание тканей в большинстве внутренних органов не произошло, и нервная ткань практически не затронута – кровоснабжение мозга осуществлялось адекватно до самого отключения. Потерянные клетки мы сумеем восстановить. Легкие, конечно, придется менять – от декомпрессии они всегда страдают сильнее всего. И кровеносные сосуды придется латать. С предплечьем и кистью будет проще всего – банальная трансплантация.

Мадлен ободряюще улыбнулась Десмонду. Тяжелей всего было переносить неизвестность, не зная, правильно ли они все сделали – или в камере лежит живой овощ.

Когда в комнату ожидания, где они собрались, вошел Андре Дюшамп, капитан улыбался так широко, что Мадлен подозрительно нахмурилась.

– Эрик поправится, – сообщила она.

– Tres bon. Он прелестный enfant. Я всегда это говорил.

– Восстановить его можно, – согласился хирург. – Вопрос в том, какую процедуру вы предпочтете. Мы можем воспользоваться готовыми имплантами из искусственных тканей, тогда он встанет с постели через пару дней. Затем можно начать клонирование и замещать импланты по мере взросления тканей. Или же мы можем взять генетические образцы и хранить тело в ноль-тау, пока органы не будут готовы к пересадке.

– Конечно… – Андре откашлялся, не глядя на остальных членов экипажа. – А во сколько именно эти процедуры обойдутся?

Хирург скромно кивнул.

– Дешевле всего будет просто пересадить ему искусственные ткани и ничего не клонировать. ИТ-технологии обычно используются для усиления; органы проживут дольше, чем их владелец, и почти не подвластны болезням.

– Magnifique! – Андре широко и довольно улыбнулся.

– Но этот вариант нам не подходит, не так ли, капитан? – с напором проговорила Мадлен. – Потому что, как вы верно сказали, когда Эрик спас ваш корабль и вашу задницу, вы готовы купить ему новое клонированное тело, если придется. Верно? Так что нам очень повезло, что новое тело клонировать не придется, потому что это было бы очень дорого. А сейчас вам придется заплатить лишь за пару искусственных органов и несколько клонов. Потому что вы, конечно, не желаете, чтобы Эрик пришел в себя иначе, как совершенно здоровым. Так, капитан?

Андре сделал вид, что улыбается, но получилось не натурально.

– Non, – проговорил он. – Вы правы, моя дражайшая Мадлен. Как всегда, – он кивнул хирургу. – Полное восстановление клон-органами, пожалуйста.

– Разумеется, сэр, – хирург вытащил кредитный диск Юпитерианского банка. – Я попрошу вас оставить залог – двести тысяч фьюзеодолларов.

– Двести тысяч?! Я думал, вы его лечить будете, а не омолаживать.

– Увы, но придется поработать. Ваша страховка, конечно, покроет расходы?

– Я проверю, – мрачно пообещал Андре. Мадлен рассмеялась.

– Сможет Эрик летать с этими… искусственными органами? – поинтересовался капитан.

– О да, – ответил хирург. – Для имплантации клонов ему придется вернуться через несколько месяцев.

– Хорошо.

– А что? – подозрительно поинтересовалась Мадлен. – Мы куда-то собираемся?

Андре сунул хирургу собственный кредитный диск.

– Всюду собираемся. Куда только наймут. Может, нам даже удастся избежать банкротства, пока не вернемся. Думаю, Эрик будет на седьмом небе от счастья, узнав, до чего довела меня его бесшабашность.

Оборонительные силы астероида Идрия уже третий день были подняты по боевой тревоге. Первые сорок восемь часов все, что было известно совету астероида, – что кто-то захватил сеть СО Новой Калифорнии, одновременно уничтожив или захватив половину космофлота планеты. Детали оставались неизвестны. Трудно было поверить, чтобы на высокоразвитой планете мог случиться переворот, но редкие спутанные донесения, долетевшие до астероидов прежде, чем смолкли передатчики, подтверждали, что платформы СО ведут огонь по наземным целям.

Потом, сутки тому назад, в систему прибыл курьерский космоястреб от Ассамблеи, и людям стало ясно, что случилось. А вместе с пониманием пришел ужас.

Все заселенные астероиды пояса Лилла объявили чрезвычайное положение. Обиталища эденистов на орбите Йоссмита объявили запретной зону в двух миллионах километров вокруг газового гиганта и пригрозили расстреливать нарушителей с помощью космоястребов. Избежавшие катастрофы корабли планетарного космофлота Новой Калифорнии рассеивались между несколькими заселенными астероидами, покуда уцелевшие адмиралы, собравшись в следующей троянской точке Йосемита, среди астероидов, обсуждали положение. Единственное, к чему они пока пришли, – вспомнили о старом правиле и выслали разведчиков, чтобы заполнить зияющие дыры своего незнания.

Коммандер Николай Пенович нес вахту в командном центре СО Идрии, когда в трех тысячах километрах от астероида, вне предписанной зоны выхода вынырнули из червоточин корабли адамистов – пять судов среднего тоннажа. Через несколько секунд после появления сенсоры зарегистрировали вспышку в инфракрасном спектре. Тактическая программа подтвердила запуск боевых ос, нацеленных на платформы СО и систему сенсорных спутников.

Николай отдал системе автоматического огня приказ ответить ударом на удар. Выплеснулись электронные пучки, вспыхнули лазеры. Поспешно собранный оборонительный флот – то есть все корабли, способные запустить боевую осу, – нацелился на пришельцев. Но к тому времени, когда они вышли на линию атаки, пришельцы уже сгинули в червоточинах.