Текст книги "Нейтронный Алхимик: Консолидация"

– И это мне? – изумленно переспросил он.

Интерьер звездолета полностью соответствовал внешнему виду – шедевр декора 1930-х. Капоне было здесь так уютно, как не было с момента воскрешения. Это была его мебель, его стиль. Кусочек родины.

– Спасибо, – искренне сказал он Джеззибелле. Она поцеловала его в кончик носа и взяла под руку.

– Это черноястреб, – объяснила она. – Одержателя зовут Камерон Люнг, так что будь с ним повежливее, Аль. Я обещала ему, что когда все утрясется, мы найдем ему человеческое тело.

– Само собой.

На прогулочную палубу вела железная лесенка. Аль и Джеззибелла устроились, обнявшись, на мягкой кушетке, обтянутой зеленой кожей, глядя через широкие иллюминаторы на заостренный нос корабля. Шляпу Капоне снял и положил на плетеный столик рядом. Снова он царь в городе, без сомнений.

– Камерон, ты нас слышишь? – спросила Джеззибелла.

– Да, – послышалось из забранного серебряной решеткой динамика.

– Мы бы хотели посмотреть на флот перед его отбытием. Отвези нас, пожалуйста.

Аль сморщился, хватаясь за широкий подлокотник. Опять эти долбаные перелеты! Но перегрузки, к которой он мысленно приготовился, не было. Только сменилась картина за иллюминаторами. Серебряно-белый решетчатый шар монтерейского космопорта, медленно вращавшийся, уплыл вбок и вверх.

– Эй, я ничего не чувствую! – восторженно вскрикнул Аль. – Ни перегрузки, никакой херни! Черт, вот как летать надо!

– Ага. – Джеззибелла ловко прищелкнула пальцами, и к ней подбежал мальчуган в белом мундире стюарда. Волосы его были расчесаны на прямой пробор и смазаны бриллиантином. – Бутылочку Норфолкских слез, – приказала она. – Это стоит отпраздновать. И выпить за успех. Да, не забудь остудить бокалы.

– Слушаюсь, мисс, – пропел мальчик. Аль хмуро покосился ему вслед.

– Не молод для такой работы?

– Это Уэбсли Прайор, – вполголоса объяснила она. – Славный мальчик.

– Сын Кингсли?

– Да. Я решила, что лучше держать его под рукой, так, на всякий случай.

– Понятно. Согласен.

– А насчет корабля ты прав, Аль. Биотехом только и можно летать. Моя компания все экономила, а мне следовало бы нанять такой на мой концертный тур. И лучшие боевые корабли – тоже биотехнические.

– Да? А сколько у нас таких?

– Три, включая этот. Мы и эти заполучили только потому, что застали капитанов врасплох при захвате астероидов.

– Жалко.

– Да. Но в этот раз нам должно повезти больше.

Капоне широко ухмыльнулся и откинулся на спинку кушетки, глядя, как из-за края иллюминатора выплывает серп Новой Калифорнии.

Камерон Люнг удалялся от Монтерея на двух g, двигаясь в направлении планеты, висевшей в ста десяти тысячах километров под астероидом. Далеко впереди скользил по своей пятитысячекилометровой орбите флот Организации – цепочка судов, каждое точно в двух километрах от последующего. Выходя из конуса тени, они вспыхивали на солнце металлическим блеском, словно на планету медленно навивалось серебряное ожерелье.

Чтобы собраться здесь и построиться перед прыжком, покинув точки сбора близ орбитальных астероидов, у них ушло двое суток, несмотря на все приказы Эммета Морддена и Луиджи Бальзмао. Флагманом служил «Сальваторе», прежде крейсер новокалифорнийского флота, а теперь штабной корабль Луиджи.

Висевший в двух миллионах километров над южным полюсом планеты космоястреб «Галега» наблюдал за тем, как собирается флот. Рой осыпающихся на Новую Калифорнию замаскированных зондов-шпионов отслеживал занимающие свои места в цепи суда, перехватывал переговоры. Учитывая наклон орбиты флота – два градуса к экватору, «Галега» и ее капитан Аралия рассчитали теоретическое число возможных координат выходных точек. Мишенью могли оказаться пятьдесят две звезды.

Йосемитское Согласие отправило космоястребов, чтобы предупредить правительства этих систем, крайне озабоченных масштабом предполагаемого вторжения. Помимо этого, эденисты мало чем могли помочь им. Атаковать было невозможно – флот Организации прикрывала есть СО Новой Калифорнии, не говоря уже о его собственном боевом потенциале. Чтобы разбить его, требовалась эскадра по меньшей мере равной численности, но даже если бы адмиралы космофлота Конфедерации успели собрать такую достаточно быстро, перед ними встала бы проблема размещения. Шанс выбрать нужную систему составлял один к пятидесяти двум.

«Галега» наблюдала, как удаляется от Монтерея лимонно-алый звездолет Капоне, чтобы зависнуть в пятидесяти километрах от «Сальваторе». Между ними скользил зонд-шпион. Разведчики в пассажирском отсеке космоястреба услышали голос Аля:

– Как дела, Луиджи?

– Неплохо, босс. Корабли все держатся в строю. В точку входа не промахнутся.

– Черт, Луиджи, видел бы ты, как вы, ребята, со стороны смотритесь – вот где силища! Я, знаешь, не хотел бы поутру увидать в своем небе такую картинку. Эти долбаные фрицы со страху усрутся.

– Можешь на меня положиться, Аль.

– Ладно, Луиджи, поднимай якоря – ты у руля. Вы с Патрицией и Дуайтом берегите себя, поняли? Джез вам желает удачи. Вперед!

– Передайте малышке от нас спасибо, босс. И не волнуйтесь – мы справимся. Ожидайте через неделю добрых новостей.

Терморадиаторы и сенсорные гроздья «Сальваторе» начали втягиваться перед прыжком. Заняло это у них довольно много времени, некоторые застревали или двигались рывками. Начал готовиться к прыжку второй корабль, потом третий.

Еще минуту не происходило ничего. Потом «Сальваторе» исчез внутри горизонта событий.

Аралия и «Галега» инстинктивно ощутили его местоположение, а при такой ориентации вектора входа цель могла быть только одна.

– Арнштадт,– сообщила Аралия йосемитскому Согласию. – Они направляются на Арнштадт.

– Спасибо, Аралия,– ответило Согласие. – Мы отрядим космоястреба, чтобы предупредить правительство планеты. Чтобы достичь системы, флоту Организации потребуется не меньше двух дней. Местные силы самообороны успеют подготовиться.

– Хватит ли этого?

– Возможно. Зависит от того, какова цель операции.

Пока Аралия просматривала записи с зондов-шпионов, за «Сальваторе» последовало уже двенадцать кораблей. Еще семьсот сорок неумолимо скользили к точке прыжка на Арнштадт.

– Нет, Джеральд! – одернул его Янсен Ковак тоном, каким родители обращаются обычно к особенно шумным детям. Пальцы его крепко сжали плечо Скиббоу.

Вместе с другим санитаром он вел Джеральда в салон, где тому полагалось обедать. Дойдя до двери, Джеральд осторожно оглянулся. Под мешковатым свитером напряглись мускулы.

Симптомы были Коваку знакомы. В последние дни Скиббоу впадал в бешенство без малейшего повода. Все что угодно – от безобидно брошенной фразы до длинного коридора, ведущего, как казалось Джеральду, к свободе, – заставляло его бросаться с кулаками на санитаров и всех, кто подворачивался под руку, в попытках вновь и вновь вырваться из клиники. Понятие кодовых замков было ему словно бы незнакомо.

Губы Скиббоу судорожно дернулись, и он послушно вошел с санитарами в салон. Первым делом он покосился в сторону барной стойки – не включен ли голоэкран. Экран сняли вовсе (к большому неудовольствию прочих пациентов). Доктор Доббс хотел исключить возможность еще одного инцидента такого масштаба.

В глубине души Янсен Ковак считал, что пытаясь реабилитировать Скиббоу после психологического шока, они попросту тратят время зря. Парень уже напрочь съехал с катушек и теперь погружается все глубже в собственный, персональный ад. Следовало бы перевести его в психбольницу на лечение и, может быть, провести избирательное стирание памяти. Но доктор Доббс настаивал, что психоз можно излечить на месте, а технически Скиббоу вообще находился на попечении королевского разведывательного агентства, что создавало дополнительные сложности. Неприятное выходило дежурство.

Когда все трое вошли в салон, наступила тишина. Собственно, отдыхающих в этот час было немного – четверо или пятеро пациентов и дюжина работников. Джеральд принялся испуганно озираться, вглядываясь в их лица, потом удивленно нахмурился. Ему сочувственно улыбнулась незнакомая женщина с раскосыми глазами и медно-рыжими кудрями.

Янсен торопливо усадил Скиббоу на диван на полпути между окном и баром.

– Что есть будешь, Джеральд?

– Э… то, что и вы.

– Тогда принесу салат.

Ковак встал и повернулся в сторону барной стойки. Это была его первая ошибка.

Что-то врезало ему между лопатками и сбило с ног. Санитар рухнул наземь, запустив от боли одновременно усилитель равновесия и программу рукопашного боя. Наведенным движением он перекатился на бок и ловко вскочил.

Джеральд вцепился во второго санитара, пытаясь повалить его на пол. Янсен выбрал подходящую опцию из программного меню. Сделав два шага вперед, он перенес центр тяжести тела и размахнулся. Удар пришелся Джеральду в плечо, отчего тот потерял равновесие, и, прежде чем он успел оправиться, Янсен осторожно провел подсечку. Скиббоу грохнулся на спину, повалив второго санитара на себя, и здорово, если судить по приглушенному воплю, ударился локтем.

Когда Джеральд поднял голову, первым, что он увидал, была дверь салона – всего в пяти метрах, так близко!

– Отпустите! – молил он. – Она моя дочь. Я должен ее спасти!

– Заткнись ты, хрен моржовый, – буркнул Янсен.

– А вот это невежливо.

Янсен Ковак обернулся. За его спиной стояла рыжая красотка.

– Э-э… я… Да. – От стыда у него непривычно загорелись щеки. И нейросеть почему-то не погасила реакции. – Простите. Это было… неэтично. Но он нас всех уже достал.

– Попробовали бы вы с ним пожить лет двадцать.

Янсен поднял брови в вежливом недоумении. Эта женщина не была пациенткой, судя по ее одежде – стильному синему платью. Но среди работников он ее раньше не видел…

Коротко улыбнувшись, красавица схватила его за грудки и одним движением отшвырнула метров на шесть. Ковак взвыл не столько от боли, сколько от изумления – до того момента, пока не приземлился. Боль была ужасной, а нейросеть, как назло, вышла из строя, позволяя обжигающим волнам прокатываться по каждому нейрону.

Второй санитар, все еще сидевший на Джеральде, успел только хрюкнуть от изумления, прежде чем кулак рыжей красавицы сломал ему челюсть. Волосы Скиббоу забрызгала кровь.

К этому моменту у кого-то из отдыхавших в салоне работников клиники хватило соображения датавизировать сетевому процессору сигнал тревоги. Завыли сирены. Из пола начала подниматься стальная решетка, перегораживая открытые двери на балкон.

Пока Джеральд промаргивался, на рыжую красотку бросились трое крепких санитаров. Та, подмигнув Скиббоу, воздела руку, ткнув в потолок пальцем. На ее запястье вспыхнул бело-огненный браслет.

– Черт! – взвыл старший санитар и едва не упал, разворачиваясь. – Она одержимая, тля!

– Назад! Все назад!

– Откуда она взялась?

– Вломи им, детка! – торжествующе взревел кто-то из пациентов.

С пальцев ее сорвалось белое пламя, рассыпаясь сотнями шариков, прожигавших потолок, стены, мебель. Фейерверком взмывали искры, заклубился черный дым. Занимался огонь, и пожарные сирены добавили свой голос к воцарившейся какофонии. Потом погас свет, и грохот стих.

– Пошли, Джеральд, – пробормотала женщина, поднимая его на ноги.

– Нет! – в ужасе взвыл Скиббоу. – Ты из них! Отпусти меня! Пожалуйста! Я не могу больше быть среди вас! Я не вынесу! Прошу… моя дочь…

– Заткнись и беги. Мы должны отыскать Мэри.

У Джеральда отвисла челюсть.

– Что вы о ней знаете?

– Что ты ей нужен. Очень. Пошли!

– Вы знаете? – прохныкал он. – Откуда, как?

– Пошли!

Она двинулась к выходу, волоча Джеральда за собой. Ощущение было такое, словно в него вцепился манипуляторами механоид-погрузчик.

Бармен осторожно выглянул из-за стойки. Пациенты и работники попрятались за остатками мебели. Одержимое чудовище целеустремленно шагало к двери, волоча за собой трясущегося Скиббоу. Бармен датавизировал двери приказ запереться, попробовал открыть аварийный канал доступа к сетевому процессору – безуспешно. Пальцы его сомкнулись на рукояти дубинки-парализатора, готовые…

– Эй, ты! – окликнула рыжая.

В лоб ему ударила струя белого огня.

– Паршивец, – мрачно заключила она.

– Господи, – тихонько продребезжал Джеральд, глядя, как заваливается вперед труп бармена. Из развороченного виска струился дымок. – Что же вы такое?

– Не подведи меня, Джеральд.

Женщина встала перед дверью. По комнате загулял ветерок, трепля ее рыжие кудри, и вдруг, разом обретя мощь урагана и каменную плотность, ударил в двери, ломая многослойный композит.

Одержимая шагнула в пролом, таща за собой Джеральда.

– Теперь, – радостно бросила она, – бежим!

Поскольку клиника официально принадлежала королевскому космофлоту, охранники были вооружены, но толку им от этого было немного – со штурмовыми войсками они не выдерживали сравнения. Стоило любому из них приблизиться, как одержимая с убийственной мощью выплескивала свой белый огонь. Штаб внутренней безопасности астероида мог отслеживать ее перемещение исключительно по катившейся перед беглецами волне разрушений. Белое пламя пожирало электронику и силовые кабели, раздирало двери, раскалывало и ломало воздуховоды, превращало в обгорелые груды мусора механоидов. Похоже, что одержимая действовала инстинктивно, выжигая любой предмет, способный представлять угрозу, – тактика грубая, неэффективная.

На астероиде немедленно была объявлена тревога второй степени. Поднятые по ней морские пехотинцы ринулись из казарм в клинику.

Но, как и на всех астероидных поселениях, на Гайане жилые помещения были упакованы по возможности плотно. На то, чтобы из салона добраться до ближайшего выхода из клиники, у одержимой и Джеральда Скиббоу ушло ровно полторы минуты. Сенсоры и камеры в общественном переходе увидели, как они выходят из разбитых дверей, окруженные языками всепожирающего белого огня. Разбегались в ужасе прохожие, рыжая красавица использовала подвластное ей пламя, чтобы подгонять их, точно бичом. Потом изображение померкло, когда огонь пожрал сенсоры.

У командира морпехов, координировавшего операцию, хватило ума отключить окружавшие площадь лифты. Если одержимая хочет выйти – пусть идет пешком. Прямо в руки морпехам, уже бравшим опасную зону в кольцо.

Оба отделения осторожно продвигались по туннелю, разгоняя путавшихся под ногами гражданских. Они подходили к разрушенному выходу из клиники с обеих сторон, держа наизготовку пулевые винтовки. Блоки противоэлектронной борьбы готовы были уловить малейшие сигналы присутствия одержимой. Завидев друг друга, они остановились, недоуменно поводя стволами. Площадь была пуста.

Командир одного из отделений закинул винтовку на плечо:

– Черт, куда она делась?!

– Я знала, что они остановят лифты, – довольно заявила рыжая. – Стандартная тактика борьбы с одержимыми – перекрыть все транспортные системы, не позволить им распространиться. Просто замечательно, что никто не облажался.

Джеральд согласился про себя, но ничего не сказал. Он старался не сводить взгляда с железных перекладин лестницы и тем более – не смотреть вниз.

Пока они не вышли из клиники, одержимая просто сносила все двери на своем пути. Но подойдя к лифтовым шахтам на площади, она просто развела руки, и двери неслышно отворились сами собой. Беглецы начали спускаться по бесконечной лестнице из вмурованных в стену шахты перекладин. Ставить ноги приходилось практически на ощупь – единственным источником света было синеватое сияние, исходившее от карабкавшейся вслед за Скиббоу одержимой. Как у нее это получается, он не хотел и видеть.

В шахте было холодно, сырой воздух попахивал металлом. А еще здесь было тихо; тьма наверху и внизу гасила звуки. Примерно раз в минуту Джеральд проползал мимо очередной двери, из-за которой доносились неясные голоса и просачивались лучики света.

– Осторожно, – предупредила одержимая сверху. – Мы почти на дне. Еще десять ступенек.

Свечение усилилось, и Джеральд рискнул глянуть вниз. У подножия лестницы тускло поблескивала запотевшая от холода металлическая решетка. Джеральд ступил на нес, обхватив себя за плечи и дрожа. Наверху что-то металлически залязгало.

Одержимая спрыгнула наземь с третьей перекладины и деловито улыбнулась Скиббоу.

– Стой смирно, – приказала она и положила ему ладони на виски, накрыв пальцами уши.

От ее прикосновения Джеральда затрясло. Руки одержимой светились. Вот оно. Сейчас придет боль. Потом он услышит безумный шепот из бездны, и кто-то из них вольется в его тело, как в сосуд. И тогда погибнет всякая надежда. «Я могу и отказаться, и пусть ее пытка убьет меня. Все лучше, чем…»

Рыжая отняла гаснущие руки.

– Кажется, сойдет. Я вывела из строя допросные нанозонды. Врачи и полиция могли бы с их помощью видеть, где мы и что делаем, а потом тебя усыпить.

– Что? – Скиббоу осторожно пощупал затылок. Вроде бы череп цел… – И все?

– Да. Неплохо получилось, да? – Одержимая поманила его. – Тут люк, он ведет в ремонтные туннели. Замок механический, так что процессоры на меня не среагируют.

– И что потом? – мрачно спросил он.

– Потом вывезем тебя с Гайаны и отправим на Валиск искать Мэри, конечно. А ты что думал, Джеральд?

Женщина легко подняла крышку люка. За ней открывался низкий – едва метр высотой – темный проход.

Скиббоу готов был разрыдаться. В голове было пусто и жарко, и очень тяжело думать связно.

– Почему? Зачем вам это делать? Вы со мной играете?

– Нет, конечно, Джеральд. Я не меньше тебя хочу вернуть Мэри. Она – это все, что у нас осталось. Ты же знаешь. Ты видел, что случилось на ферме.

Колени его подкосились. Он вглядывался в плоское скуластое лицо под рыжей гривой, пытаясь понять хоть что-нибудь.

– Но почему? Зачем вам это?

– Господи, Джеральд, милый, прости. Это тело Поу Мок. Мне слишком тяжело поддерживать собственный облик, особенно когда я трачу столько сил, сколько наверху.

Джеральд тупо взирал, как темнеют медные волосы, как черты лица переливаются в новое обличье. Нет, не новое. Старое. Знакомое уже двадцать лет.

– Лорен, – прошептал он.