Текст книги "Коплан сеет панику"

Глава 7

Куранты церкви Святого Николая строго прозвонили полночь, когда «опель» въехал на Остерлянггатан. Он сбавил скорость в тридцати метрах от дома Гертруд Карлсон, и Мобер увидел свет в подъезде дома тридцать три. От двери отделилась тень и сделала знак.

– Уф! – вздохнул Раффе. – Он в порядке.

– Не радуйся раньше времени, – возразил Мобер, вспомнив о похищении Скоглунда. – Самое сложное еще впереди.

Он подогнал машину к дому тридцать три и открыл заднюю дверцу.

Шведка и Коплан оказались в машине в мгновение ока. Критическим был момент, когда Коплану пришлось задержаться на несколько секунд перед дверью, чтобы запереть ее на ключ. Но в ночи не прозвучало ни одного выстрела, ни одна бесшумная пуля не пробила кузов. «Опель» сорвался с места стрелой, как только Франсис вскочил на сиденье рядом с Гертруд.

Через сотню метров французы перевели дух.

Раффе с любопытством разглядывал пленницу, закутанную в меховое манто, сидевшую с озабоченным лицом. Коплан в нескольких фразах изложил результат своей беседы с Гертруд, не упоминая, однако, о скабрезном эпизоде, ставшем ее поворотным пунктом.

– Возьмите курс на Даларе, – сказал он Моберу в заключение. – Я хочу устроить ей очную ставку со Скоглундом, чтобы выяснить некоторые мелкие детали, но думаю, что моя работа в Швеции практически завершена.

– Как? – удивился Раффе. – И вы оставите в покое нападавшего на тех двоих?

– На первый взгляд он преследует ту же цель, что и я, но более радикальными методами: он стремится парализовать эту сеть, по крайней мере в этой стране, – подчеркнул Франсис, наблюдая за своей соседкой. – Никакие высшие соображения не заставят меня гоняться за ним. Кстати, я не вижу ничего нежелательного в том, чтобы он продолжил свою разрушительную работу: в каком-то смысле он делает наше дело… На свой страх и риск.

Раффе почесал затылок.

– Все-таки у вас, в спецслужбах, особое видение мира, – озадаченно проворчал он.

– То есть у нас нет предвзятых идей, нет предрассудков. Мы корректируем огонь по мере того, как продвигаются события, не больше. В отличие от полиции мы не должны устанавливать порядок и карать злоумышленников. Враги врага мои друзья.

– Отлично, – усмехнулся Мобер, внимательно следивший за дорогой. – Убийцы с нами!

– Если не будет изменения программы, – уточнил Коплан со сладким цинизмом. – А теперь, если позволите, я должен задать еще несколько вопросов этой внучке викингов.

Обращаясь к Гертруд на немецком, он попросил ее уточнить способ передачи микрофильмов их исландскому адресату и систему односторонней радиосвязи: часы, длина волн, используется ли открытый текст или условный и так далее.

Гертруд откровенно ответила ему на все вопросы, кроме одного: она не знала, как утверждала, длину волн, на которой до нее доходили инструкции Йоргена Брондстеда; она только подправляла настройку колесиком.

Затем он попросил ее рассказать о Йоргене Брондстеде. Гертруд Карлсон сказала, что он богатый экспортер рыбных и бараньих консервов. Она встретилась с ним однажды в Копенгагене, на конгрессе за нейтралитет Скандинавии, где затрагивались проблемы постоянного возрастания радиоактивности среды обитания из-за военных испытаний четырех великих держав.

Разумеется, она быстро присоединилась к мнению исландца и пообещала ему свою помощь в том, чтобы информировать мировую общественность, несмотря на нежелание, если не враждебность правительств, настроенных продолжать развитие атомной энергетики.

Когда «опель» подъезжал к курортным постройкам Даларе, Коплан попытался получить некоторую информацию об организации французской ветви этой сети, но пленница заявила, что не может ее дать, так как между «собирателями» в разных странах не было прямой связи.

На вилле Равиньян встретил своих соотечественников и новую квартирантку с облегчением, но и некоторым недовольством.

– Я больше часа без толку торчу у телефона, – упрекнул он. – Я начал думать, что вы все в морге, а Скоглунда оставили на меня.

– Как поживает этот милейший парень? – осведомился Франсис, снимая с Гертруд ее манто возле огня.

– Дрыхнет, – буркнул Равиньян, не отрывая взгляда от стройной фигуры вдовы Карлсон, которую представлял себе в виде разжиревшей пятидесятилетней дамы.

Коллеги, не возражавшие выпить по стаканчику и закончить дела на эту ночь, ввели его в курс событий.

– Я решил, – сказал Коплан, – что больше нет необходимости держать двух наших гостей порознь. Я не обнаружил противоречий в их показаниях. Равиньян, где вы могли бы их запереть, пока я буду в Париже?

– Что? Вы улетаете? – изумился его собеседник.

– Ну да. Я должен доложить обо всем шефу. Он решит судьбу наших пленных, но вы в любом случае должны помешать им общаться с кем бы то ни было.

– Конечно, мы ведь не совершали незаконного ареста, – иронически заметил Мобер. – А кому достанутся все шишки, когда это станет известно? Нам, скромным дипломатическим работникам, которых с позором выставят из Стокгольма. А месье тем временем будет гулять по Елисейским полям.

Коплан хлопнул его по спине.

– Больше того, вас во всеуслышание обругают, – добавил он с полным отсутствием сочувствия. – Принесут в жертву на алтарь государственного интереса… А через пять-шесть месяцев вы получите повышение. Так что пока старайтесь заслужить эту награду.

Он протянул руку Равиньяну и дружески улыбнулся ему.

– Мобер сделает еще одну поездку, чтобы подбросить меня до города, – конфиденциально сообщил он. – Следите за нашими заложниками до тех пор, пока не получите новых приказов. И будьте уверены, я о вас никогда не забуду.

Трое друзей так и не поняли, почему, прежде чем выйти, он заговорщицки подмигнул Гертруд.

* * *

– Вот где мы сейчас находимся, – сказал Франсис, заканчивая свой доклад Старику через день, утром. – Ниточка ведет в Исландию, к этому Йоргену Брондстеду, и мы должны добраться до него, чтобы узнать, кто играет во Франции роль, исполняемую в Швеции Гертруд Карлсон.

Похлопывая по ладони линейкой, существующей исключительно для этой цели, Старик процедил сквозь зубы:

– Значит, мученики? Но, черт подери, почему они из кожи лезут, собирая данные об атомных станциях, хотя ядерные испытания отравляют атмосферу планеты в тысячу раз сильнее?

Он пронзил Коплана резким взглядом, как экзаменатор, собирающийся засыпать абитуриента.

– Возможно, потому, что степень радиоактивного заражения, исходящего от атомных реакторов, труднее установить, чем ту, что возникает при взрывах бомб? – предположил Коплан. – Радиоактивные осадки изучаются повсюду в мире, и о них написаны серьезные работы, каждая из которых возлагает ответственность на другую сторону. А в региональном плане власти каждой страны более сдержанны: они не собираются подчинить свою политику тревогам населения, частично обоснованным.

Сосредоточенное лицо Старика помрачнело еще больше.

– Да, я могу с этим согласиться, но то, что я сказал вам раньше, остается в силе; не будем упускать из виду огромную опасность реакторов, кроющуюся в их уязвимости при обычных взрывах. И мне очень не нравится интерес к топографии мест, где они расположены. Диверсия на станции могла бы вызвать катастрофу, намного более серьезную, чем пожар крупного склада боеприпасов. Даже если люди вроде Скоглунда, Карлсон и компании действуют с благими намерениями, мы не можем допустить, чтобы незаконными путями собирались сведения, способные послужить противнику.

Коплан согласился.

– Что из себя представляет этот Йорген Брондстед? Что он думает? Ну и все такое, – резюмировал он. – По всей видимости, этим занимаются и другие, и они, кажется, решительно настроены уничтожить эту сеть.

– Я бы предпочел, чтобы вы добрались до этого Брондстеда раньше их, – произнес Старик, глядя на него поверх очков. – Мы не знаем, в чьи руки может попасть его документация, если вдруг охотятся за ней.

– В наших она точно была бы в безопасности, – подчеркнул Франсис, чуть-чуть улыбаясь.

– Нам было бы все-таки спокойнее… Короче, вы знаете, что вам надо делать.

– Да, если только Гертруд Карлсон не устроила мне роскошную шутку, чтобы выиграть время. Выяснить это я могу только в Исландии. Но прежде чем лететь туда, я считаю необходимым направить в дом шведки специалиста или даже группу из трех человек, чтобы они регистрировали сообщения, адресованные Гертруд. Заодно они узнают длину используемых волн, изучат канал частоты, чтобы ловить другие радиограммы, адресованные коллегам дамочки.

– Согласен, это может дать полезную информацию.

– Больше, чем вы думаете. Брондстед и его агенты на континенте используют самую совершенную технику. Я подозреваю, что приемник, спрятанный в холодильнике Гертруд Карлсон, – сверхчувствительный аппарат, способный принимать дециметровые волны на очень большом расстоянии.

Старик дернулся.

– Что вы сказали? Меня всегда учили, что очень короткие волны, такие, как телевизионные, например, имеют радиус действия, ограниченный изгибом земли. Что вы называете очень большими расстояниями?

– Тысячи километров. Волны ловят после их отражения от ионизированных верхних слоев атмосферы. И если судить по небольшим размерам аппарата Карлсон, он работает не на лампах и не на транзисторах, а на кристаллах искусственных рубинов, плавающих в жидком гелии.

Изумленный Старик скрестил руки и посмотрел на Коплана.

– Вы, наверное, ошибаетесь, – предположил он. – Насколько мне известно, пока не существует портативных аппаратов такого типа. Некоторые журналы намекают на исследования в этой области, но подчеркивают, что имеются огромные сложности в осуществлении…

– Правильно. Вот поэтому отправка квалифицированного техника кажется мне необходимой. Этот приемник может сообщить больше, чем передачи, которые он принимает. Он работает при температуре, близкой к абсолютному нулю, и должен находиться в холодном помещении, чтобы поглощать минимум калорий. К тому же такие приемники уже существуют в радиоастрономии. Есть даже компактный вариант.

Старик мимикой изобразил вопрос, и Коплан ответил, доставая сигареты:

– В принципе он используется только американскими вооруженными силами.

Его начальник пожал плечами и заворчал:

– Еще лучше… На что и на кого мы выйдем в этом деле?

Схватив авторучку и блокнот, он сказал:

– Дайте мне необходимые сведения: дни, часы передач, местонахождение приемника и так далее.

Коплан ответил, потом сунул руку в карман:

– А вот ключ от дома.

Затем они вместе обдумали поездку, которую собирался совершить Коплан, определили точки поддержки, необходимые ему в Исландии, чтобы благополучно завершить задание.

Франсис вылетел на самолете через Копенгаген в Рейкьявик утром следующего дня.

* * *

Двумя днями раньше в Англии произошел странный инцидент.

Контрольная станция, непрерывно следящая за уровнем радиации в воздухе и расположенная в окрестностях города Ридинг, отметила необычное повышение бета-излучения.

Поскольку это указывало на наличие продуктов ядерного распада, техники стали внимательно изучать цифры, выдаваемые различными методами контроля: анализом пыли, собираемой с пленки, прикрепленной снаружи, с фильтров, через которые насосы прогоняли в быстром режиме воздух. Была исследована также вода дождя, прошедшего прошлой ночью.

Специалисты быстро убедились, что происходит нечто необычное, и связались с другими контрольными станциями, разбросанными по всей территории Великобритании.

Получалось, что заражение наблюдалось в очень ограниченной зоне эллиптической формы, идущей от Бристольского канала до подступов к лондонской агломерации.

Об этом факте сообщили властям, в частности Министерству охраны окружающей среды.

По сведениям, полученным из Министерства обороны, выходило, что в течение прошедшей недели в мире не производилось термоядерных взрывов. Значит, эти продукты распада не были радиоактивными осадками. Тогда откуда они взялись?

Немедленно началось расследование на станциях, в исследовательских лабораториях и на заводах, работающих с ураном, плутонием или с другими веществами, излучающими радиацию, чтобы узнать, не произошло ли там утечки.

Повсюду ответ был отрицательным. Центры Харуэла, Альдермастона и Уинфред Хэта, находившиеся в зараженной зоне, категорически утверждали, что их системы работают нормально и причину этого повышения радиоактивности не следует искать в их секторах.

Хинкли Поэнт доложил, что его собственные счетчики показывали даже большую дозу бета-излучения, чем в Ридинге, но в реакторах нет никаких неполадок.

Инженеры Хинкли Поэнта заявили, что источник заражения, видимо, находится в их районе и что они попытаются определить его как можно скорее.

А тем временем радиоактивное заражение увеличивалось как по силе, так и по охвату территории. Специалисты подсчитали, что, если оно будет возрастать в том же темпе, опасность нависнет над многими графствами.

Министерство охраны окружающей среды по радио передало жителям мест, подвергшихся радиоактивному заражению, свои рекомендации: не пить воду из кранов, колодцев и рек, не употреблять молоко коров, пасшихся в районе.

Чтобы не вызвать слишком большого беспокойства, эти меры объяснялись аварией, произошедшей в пока не установленном месте: ведутся работы, поломку скоро исправят, и только повышенная осторожность продиктовала властям советы, призванные устранить всякую угрозу здоровью населения.

Но в тот момент, когда по радио передавались все эти успокоительные заявления, научный штаб в Хинкли Поэнте жил в настоящем кошмаре.

Глава 8

На краю гигантского промышленного комплекса, объединяющего мощную атомную станцию и заводы, производящие ядерное оружие, возвышалось красивое белое здание с большими окнами, в котором находились многочисленные кабинеты, библиотека, бар и конференц-зал. Сейчас в конференц-зале проходило экстренное совещание. Лица собравшихся были озабочены и даже встревожены.

Председательствовавший на собрании Э. Дж. Рэдфорд, мужчина лет пятидесяти, выключил радио сразу после последних известий и сказал присутствующим:

– Этих мер явно недостаточно… Всегда одно и то же: под предлогом избежания паники не решаются сразу принять меры, которые действительно обеспечили бы безопасность населения. А ведь когда я звонил в Лондон, я все объяснил достаточно ясно. Ситуация ухудшается с каждым часом.

– Да, – согласился инженер Буттс, директор завода по дезактивации. – Я думаю, что к вечеру не только персонал Хинкли Поэнта, но и жители населенных пунктов в радиусе пятидесяти километров должны будут носить респираторы. Распространение заражения продолжается, и мы не сможем его остановить без поддержки армии.

– Сколько людей вы могли бы туда послать? – поинтересовался Рэдфорд, на которого внимательно смотрели все участники.

– Вопрос не в людях, а в технике, – ответил Буттс. – Что они могут сделать с мотыгами и лопатами? В их антирадиационном снаряжении много не поработаешь. Кроме того, судя по тому, что я видел, на завод надо отвезти десятки тонн зараженной земли, а это превышает возможности нашего оборудования.

Рэдфорд обвел коллег встревоженным взглядом.

– Может кто-нибудь предложить более радикальный способ справиться с бедствием в кратчайшие сроки?

Никто не ответил. Потом один из инженеров сказал:

– Самым оперативным было бы, конечно, залить яму бетоном, это помешает распространению газа и пыли, но все-таки не уменьшит ущерб. Испарение жидкости, выброшенной из резервуара, будет продолжаться, вещества, попавшие в землю, станут размываться дождями и заразят прилегающие земли, а потом воды Бристольского канала. Выход, предложенный мистером Буттсом, возможно, представляет больше опасности в настоящем, но он наиболее Разумный.

Присутствующие шепотом выразили одобрение.

Рэдфорд имел право решать. Но перед ним стояла ужасная дилемма: принять предложение Буттса означало позволить отходам с чудовищной радиоактивностью еще несколько часов подниматься в атмосферу, заглушить очаг бетоном означало сделать невозможной последующую эффективную дезактивацию и подвергнуть бесконечной опасности огромную территорию.

– Я бы принял идею бетонной пробки, если бы поблизости не было других резервуаров, – произнес Рэдфорд после тяжелого молчания. – Поскольку мы еще не знаем причины этого несчастья, я не хочу закрывать следы, которые позволили бы нам выяснить эту загадку. Однако факты настолько серьезны, что я должен сообщить в отдел охраны здоровья Королевской комиссии по атомной энергетике. Это принимает размеры национального бедствия, все последствия которого пока невозможно предусмотреть. К сожалению, нет сомнений, что против нас будут выдвинуты ужасные обвинения.

Рассеянно посмотрев на ручку, которую он вертел в пальцах, Буттс покачал головой:

– Этого надо ожидать, хотя ни один эксперт не может сказать, что с нашей стороны была допущена небрежность. Абсолютно доказано, что наши котлованы не могут взрываться сами по себе. Произошло что-то необычное, не предусмотренное правилами, и…

Послышался далекий рокот, и головы повернулись к окну. Рэдфорд быстро отодвинул кресло и встал, чтобы выглянуть наружу. Его примеру последовали другие, раздались радостные восклицания.

На дороге из Бриджуотера на сотни метров растянулась военная колонна. Первые машины уже подъезжали к воротам.

– Слава богу! – воскликнул Рэдфорд. – Господа, возвращайтесь в ваши кабинеты и немедленно начинайте осуществление приказов по безопасности фазы Б.Миллера, предупредите Лондон, что излучение будет продолжаться еще несколько часов, но затем значительно уменьшится. Однако жители Сомерсета, Девона и Уилтшира должны немедленно вернуться домой, если пойдет дождь, избегать есть свежие овощи, мясо недавно забитого скота или рыбу из реки. Только консервы.

Он быстро направился к выходу из конференц-зала, увлекая за собой Буттса.

Спустившись по мраморной лестнице, они пробежали по широкому центральному коридору здания навстречу офицерам.

Полковник Скотт, капитаны Кларк и Фергюсон, выйдя из командирской машины, разговаривали с охранниками у входа. Те, увидев приближающихся Рэдфорда и Буттса, сразу же расступились.

Гражданские и военные обменялись короткими приветствиями, затем запыхавшийся Рэдфорд сказал полковнику:

– Ваши люди имеют антирадиационнное снаряжение?

Важный краснолицый Скотт ответил:

– Только две роты, но весь личный состав имеет противогазы.

– Хорошо. На ближайшее время будет достаточно бульдозера, экскаватора и пяти десятитонных грузовиков. Им придется работать в зоне с довольно сильной радиацией, поэтому водители должны быть защищены. Вы можете отдать им приказы об этом и сами надеть комбинезоны, пока мы подготовимся.

Скотт был не из тех, кого легко смутить.

– Хорошо, – согласился он. – Но, может, вы мне сначала объясните, что там случилось? Случайно упала бомба?

– Нет, но это почти то же самое… В двадцати пяти километрах отсюда взорвался резервуар, содержащий радиоактивные отходы. Западный ветер разносит газы и пыль, идущие из воронки. Ваша задача состоит в том, чтобы вынуть из нее то, что еще не выброшено в воздух, и снять землю, окружающую котлован: все должно быть быстро вывезено на завод для обработки.

– Понимаю, – сказал полковник с такой торжественностью, с какой принял бы хорошую новость. – Сначала я было подумал, что авария случилась прямо в Хинкли Поэнте… Наши счетчики показывали более высокий уровень радиации, по мере того как мы приближались.

– Да, потому что вы ехали из Бристоля, – бросил Рэдфорд, притопывая ногой от нетерпения. – В действительности источник юго-западнее. Мы вас проводим, и по дороге я вам сообщу детали. Дорога каждая минута.

По-прежнему сопровождаемый Буттсом, чье лицо было бледным и искаженным, он повернулся и поспешил в раздевалку, находившуюся в подвале другого здания.

Пока они надевали герметичные скафандры, шлем которых был снабжен выпуклым окошком из специального материала, Скотт и его подчиненные разделяли колонну машин, собирая группу, которая поедет на место катастрофы.

Грузовики, принадлежавшие промышленному комплексу, развозили в ланды[4]4
  Низменные песчаные равнины (примеч. перев.).


[Закрыть] и по округе техников, чьей задачей было собирать образцы воды, растений и почвы для постоянных анализов.

Они должны были также поймать несколько животных, чтобы увидеть, насколько они поражены радиацией.

Четверть часа спустя, при громком шуме моторов и грохоте выхлопных труб, рота Royal Engineers[5]5
  Королевские инженерные войска (примеч. перев.).


[Закрыть] отправилась в путь.

В головном командирском автомобиле полковник Скотт и двое его проводников хотя и сидели рядом, могли говорить лишь с помощью микрофонов, подсоединенных к карманным передатчикам. Все солдаты были в одинаковой мрачной одежде: черный каучуковый комбинезон, дыхательный аппарат со шлангом, присоединенным к баллону кислорода, прикрепленному к поясу, плотно облегающие перчатки; глаза защищены масками с затемненными стеклами.

– Эти резервуары, в которых мы закрываем продукты распада с большой концентрацией, находятся в стороне, в запретной зоне, – продолжал Рэдфорд. – Мистер Буттс выбрал Брендон Хиллз, он всегда практически пустой. Никто не знает ни когда произошел взрыв, ни какова его мощность. Мы обнаружили его лишь по необъяснимому резкому увеличению бета-излучения.

– О? – заметил полковник Скотт. – Неприятная штука, верно?

– Вернее будет сказать, ужасная, – поправил Буттс. – Тысячи людей в округе разорятся, потому что их урожай, скот и птица будут уничтожены, сожжены и тоже погребены. И это еще ничто по сравнению с болезнями, ожидающими их… В ближайшие месяцы смертность возрастет в три или четыре раза, это неизбежно.

– Да, – признал Рэдфорд, – совершенно очевидно, что мы не исправим зло: оно свершилось. Самое большее, что мы можем сделать – остановить его распространение. Некоторые вещества, разбросанные в окрестностях, сохранят свои отравляющие качества в течение сотен лет, нейтрализовать их невозможно.

Военная колонна пересекла шоссе, идущее из Майнхеда в Таунтон, и въехала на дорогу, специально проложенную по холмистой местности, покрытой вереском.

Через три мили она подъехала к ограждению из колючей проволоки с решетчатыми воротами. По всей длине забора висели большие плакаты: «Не входить», «Запретная зона», «Смертельно опасно». Командирская машина въехала на закрытую территорию, ведя за собой автоколонну. Два или три раза колеса едва не наезжали на мертвых зайцев и глухарей, валявшихся на гравии.

Стрелки счетчиков радиоактивности, которые держали Скотт и Буттс, были нацелены на красную часть шкалы, показывая, что всякое живое существо, не имеющее специальной защиты и находящееся в этой радиоактивной зоне, обречено на гибель.

Въехав в лес, машины через несколько минут достигли поляны, по которой ходили люди в скафандрах.

Слева приехавшие заметили воронку диаметром метров в десять, напоминавшую небольшой кратер. Струйки дыма, поднимавшиеся из этой ямы, усиливали сходство, но в отличие от дыма они были смертельными.

Все вышли из машины. К полковнику и двум его спутникам подошел начальник группы. По просьбе Рэдфорда он обрисовал ситуацию.

– Земля вокруг воронки заражена на толщину в добрый метр. По последним замерам, придется срывать пять метров в глубину. Это был резервуар на двадцать тысяч литров; примерно половина жидкости была выброшена в воздух.

Пораженный Рэдфорд повернулся к Скотту, беря его в свидетели. Предстояло дезактивировать эту массу: после снятия всех радиоактивных веществ оборудование, машины, грузовики и личный состав должны будут пройти долгий процесс дезактивации.

– Что же было в этом ведьмином котле? – задумчиво спросил полковник.

– Самые поганые изотопы, какие вы можете себе вообразить, – подавленно произнес Буттс. – Стронций-90, цезий-137, углерод-14, железо-59, циркений-95 и так далее. Не говоря о йоде, кобальте и других отходах, плававших в азотной кислоте или сконцентрированных в фильтрах, взлетевших на воздух. Этим можно убить население земного шара, если все попадет в легкие или желудки.

– Чертов коктейль, – задумчиво сказал офицер. – Ладно, мы все это расчистим.

* * *

Западный ветер разгонял пепел и пыль все дальше, контрольные станции в Голландии, Бельгии и на севере Франции не замедлили зарегистрировать возрастание радиоактивности.

Забеспокоившись о ее происхождении, они обратились к британским компетентным организациям.

Те признали, что в Хинкли Поэнте произошел драматический инцидент, но подробностей не сообщили.

По молчаливому согласию информации не давали, и люди не знали, что вдыхают отравленный воздух, радиоактивность которого превышает нормальную в тысячу раз в сотнях английских населенных пунктов и в пятьдесят раз – в бельгийских городах[6]6
  10 октября 1957 г. произошла авария атомного реактора на станции в Уинсдейле, в Англии. Радиоактивное облако распространилось на Бельгию, Голландию, Швейцарию и Германию. Пропорции, которые приводит автор выше, были зафиксированы в этом случае: они заимствованы из работы «Перспективы и угрозы атомной энергии» Шарля-Ноэля Мартэна, изданной в «Пресс Юниверситэр де Франс» (примеч. авт.).


[Закрыть].

В Великобритании значительно увеличили количество анализов на участке территории, наиболее задетом бедствием, и выяснили, что скот не может безопасно есть траву, что злаковые в предстоящие недели получат дозы, стронция, которыми нельзя пренебрегать.

Частички фосфора-32, поглощенные насекомыми, концентрировались птицами, поедавшими их. В ласточках был отмечен объем радиоактивных веществ в семьдесят пять тысяч раз более высокий, чем в литре воды, взятой из колодца. Желток утиного яйца содержал их в полтора миллиона раз больше[7]7
  Цифры, полученные в тридцатикилометровой окружающей зоне объекта в Хэнфорде (США), где действуют четыре реактора. Они взяты из документа, опубликованного Женевской конференцией, и процитированы в статье «Атом – хозяин мира» Ш.Н. Мартэна (примеч. авт.).


[Закрыть].

Вскрытие человека, сбитого машиной в окрестностях Ридинга, показало, что печень содержит сильно повышенную дозу цезия-137; было также слишком много йода-131 в щитовидной железе и других продуктов распада в легких.

Все эти данные показывали, что заражение подходит к критическому рубежу.

Поскольку дети собирают в своем организме больше кальция и йода, чем взрослые, им угрожала лейкемия или сепсис. Было решено эвакуировать их на север.

В научных кругах, лучше информированных, чем широкая общественность, началось серьезное волнение. В правительстве прозвучали голоса, требовавшие расследования.

В три часа утра на месте аварии продолжалась лихорадочная деятельность.

Грузовики совершали рейсы на дезактивационный завод Хинкли Поэнта, увозя тонны земли, зараженной радиоактивными веществами. Кордон войск расширил запретную зону до двадцати километров, и солдаты закрывали проезд гражданским лицам.

Приехавшие из Лондона эксперты вместе со специалистами промышленного комплекса изучали причины, которые могли вызвать взрыв подземного резервуара.

Буттс объяснил им, почему, на его взгляд, самопроизвольный взрыв не мог стать причиной катастрофы. В Америке, где жидкие отходы складируются иначе, такое было бы вполне возможно. В Англии отходы приводятся в грязевидное состояние в специально предназначенных для этого установках или коагулируются, и не могут давать испарений, способных создать взрывоопасную смесь.

В свете прожекторов инженер провел группу к другому резервуару. Это был гигантский бак, врытый в землю.

– Повышенного внутреннего давления также не следует опасаться, – продолжал он, поднимая крышку колодца. – Смотрите: циркуляция воды по этой системе труб постоянно охлаждает резервуар, чтобы не допустить медленного нагревания, вызываемого энергией, излучаемой отходами. Даже если система охлаждения сломалась несколько дней назад, это не привело бы к таким последствиям. Однако охлаждение функционировало нормально, мы имеем тому доказательство: достаточно было закрыть входной клапан, чтобы трубы разорвало взрывом и вода хлынула бы в яму.

Один из экспертов произнес:

– Следовало бы сделать замер в целом резервуаре, чтобы проверить, не затронула ли реакция его стены и не внесла ли в магму тела, которых там не было при отправке с завода.

– Внутренние перегородки не подвержены реакциям, – почти сухо ответил Буттс. – Мы проводили опыты целыми месяцами, прежде чем принять их, зная, что эти урны должны будут тут оставаться в течение века или двух.

– Не будем слишком категоричны, – примирительным тоном заметил другой приезжий. – Совершенно очевидно, что резервуар не взорвался бы, если бы все шло согласно теориям и предположениям. Давайте рассмотрим проблему без предвзятости и расследуем даже те пункты, которые внешне не допускают обсуждений.

– Это верно, – одобрил член Комиссии по атомной энергетике.

– Поломав себе мозги, мы могли бы составить отличную гипотезу, правильную или ложную. Но кто вам сказал, что дело не в преступном деянии?

Все оторопели. Послышались голоса:

– Что? Умышленная диверсия? Это было бы безумием!

Произнесший ужасную фразу спокойно сказал:

– Мы не должны начинать с того, чтобы ставить под сомнение компетентность и высокую научную квалификацию господ Рэдфорда и Буттса. Углубленный анализ кусков железа от резервуара, которые еще можно найти, мог бы сообщить нам очень много.

Разнервничавшийся Рэдфорд вмешался:

– Эта мысль пришла мне в голову с самого начала, и я приказал моим техникам собрать разбросанные обломки. Уверяю вас…

Ужасный взрыв потряс поляну. Огненный гейзер, вырвавшийся из земли, ударил о деревья разорванные, изуродованные тела людей, собравшихся возле воронки.

Большинство работавших было убито сразу; остальные, в разорванных скафандрах, прожили недолго.

Красная вспышка погасла, лес погрузился в полную темноту; новые столбы токсичного дыма поднялись в небо.