Текст книги "Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3"

– Я согласна, – она обернулась и внимательно осмотрелась вокруг, будто бы этот разговор мог кто-нибудь подслушивать. – Я согласна. Но как мы отсюда… – и девочка запнулась, видимо, испугавшись своего вопроса.

– Как мы выберемся отсюда – это ты хочешь узнать? – догадался брат.

Молли закивала.

– Да.

– Знаешь что. Я кое-что придумал.

И он, отведя сестру к самому краю рва, несколько раз пугливо оглянулся и, подойдя поближе, принялся излагать ей свои соображения. Выслушав брата, Молли спросила:

– Ты думаешь – получится?

– Получится или нет – не знаю, но попробовать стоит. Во всяком случае, – мальчик вздохнул, – хуже нам от этого не будет.

Уолтер рассудил правильно: прежде всего надо было избавиться от оранжевых комбинезонов, форменной одежды воспитательного дома.

Стало быть, необходимо было раздобыть где-нибудь другую, более подходящую одежду.

Но где?..

Подумав, Уолтер решил, что теперь – самое время потратить некоторую часть из тех тридцати фунтов, которые он получил от отца на прощанье.

К счастью, Молли не была лишена прогулок в город, и потому в одно из воскресений она, зайдя в магазин поношенного платья, где старую одежду продавали на вес, купила за полтора фунта, полученных у брата, джинсы, куртку и рубашку для него и почти новый костюм – для себя.

Как давно она не держала в руках домашней, не казенной одежды!

Молли с трудом сдерживала себя, чтобы не нарядиться в эти тряпки прямо там же, в примерочной кабине магазина, однако, памятуя наказ брата, поборола в себе это желание и, спрятав пакет с одеждой за пазуху, пошла на выход.

Воспитанников, приходивших из города, иногда обыскивали – нет ли у них оружия, алкоголя и наркотиков, однако к девочкам это не относилось или почти не относилось – во всяком случае, за Молли с самого начала закрепилась стойкая репутация тихони, и потому она была вне подозрений.

В то же воскресенье, вернувшись в воспитательный дом немного ранее обычного, Молли встретилась с братом и отдала ему его новую одежду.

Тот, поминутно оглядываясь, направился к зарослям акации и, сбросив ненавистный комбинезон, переоделся в принесенное сестрой цивильное платье.

Молли последовала за ним.

Обернувшись, Уолтер подошел к невысокому забору, за которым начиналась пыльная вуттонская улочка, и подсадил сестру – спустя минуту она уже была на другой стороне – на воле, а еще через несколько минут они, держась за руки уже бежали по улице, поминутно оглядываясь назад и ускоряя шаг.

Ребятам повезло: до вокзала они добрались, никем не замеченные.

Вопросительно посмотрев на брата, Эмели О'Хара поинтересовалась:

– А теперь куда?

Уолтер, не раздумывая, ответил:

– Куда угодно… Садимся в первый же поезд, и подальше, подальше отсюда.

– Но куда?

Ничего не отвечая, Уолтер подошел к огромному стенду расписаний, висевшему в зале ожидания, и принялся его изучать.

– Нам повезло, – воскликнул он, – через пятнадцать минут уходит поезд на Лондон…

– Значит, мы отправляемся в Лондон?

Он кивнул.

– Да.

– Но почему именно туда?

Мальчик принялся пояснять:

– Лондон – столица, огромный город. Наш папа когда-то говорил, что в таком городе, как ни в каком другом, легче всего затеряться.

Сидя в мягком кресле вагона, Уолтер и Молли рассеянно смотрели на пролетавшие мимо них в вечернем полумраке деревья, дома, маленькие станции.

Наконец, оторвавшись от созерцания идиллической картины за окном, Молли вопросительно посмотрела на брата.

– Ты чем-то обеспокоена?

Она наклонила голову.

– Да.

– Что такое?

– Уолтер… – она сделала небольшую паузу, и по этой заминке мальчик понял, что сестра его колеблется, прежде чем задать вопрос: – Уолтер…

– Что, Молли?

– Но ведь нас, наверное, будут искать?

Едва заметно улыбнувшись, мальчик прошептал ей в ответ:

– Разумеется! Более того – думаю, что нас уже ищут.

– Серьезно?

– А разве похоже, что я шучу?

– Нет…

Уолтер тут же представил себе удивленное лицо мистера Яблонски – то-то влетит ему от начальства за их побег!

Молли вновь спросила:

– Но ведь если нас найдут, нам наверняка не поздоровится?

– Еще бы, – ответил подросток, – думаю, что в этом случае наказание будет посерьезней, чем лишение прогулок в город до Рождества…

Мягко качались вагоны, вскоре свет стал приглушенней, и соседи Уолтера одни за другим принялись раскладывать спинки сидений – готовиться ко сну.

Молли, несколько раз сонно клюнув носом, доверчиво примостила голову на плече брата и вскоре заснула тем сном, каким спят только маленькие дети, пережившие сильное потрясение и теперь счастливые тем, что все опасности остались позади…

Уолтер с нежностью посмотрел на девочку. И все-таки как хорошо, что они решились на этот побег!

Оставаться в Вуттоне не было больше никакой возможности – во всяком случае, теперь мальчик был твердо уверен, что поступил совершенно правильно, решившись на этот смелый и отчаянный поступок.

– Лондон, Центральный вокзал… Дамы и господа, наш экспресс прибывает в конечный пункт назначения, в Лондон… Просим не забывать свои вещи. Если вы все-таки что-нибудь забудете, обращайтесь в справочную службу вокзала. Остерегайтесь карманников… – неслось из динамиков.

Уолтер осторожно разбудил сестру.

– Все, приехали.

Та, резко встрепенувшись, непонимающе уставилась на брата.

– А? Что? Где мы?

Уолтер заулыбался.

– Все, приехали, говорю. Теперь мы – в Лондоне.

Она встала, прошла в дамскую комнату и вскоре вернулась с полотенцем, висевшим на плече – эта привычка перекидывать полотенце через плечо прочно укоренялась у всех воспитанников Вуттона.

Вскоре поезд остановился, и брат и сестра О'Хара вышли из вагона.

Огромный людской водоворот Центрального вокзала захлестнул, закружил их, и они едва не потеряли друг друга из виду – наверняка, так бы оно и произошло, если бы Уолтер не держал сестру за руку.

Они прошли на второй этаж вокзала – там было не так многолюдно.

Кроме того, необходимо было прийти в себя, обдумать, как им дальше быть и что предпринимать…

Молли, дернув брата за рукав, заныла:

– Я есть хочу…

Тот, занятый своими мыслями, только отмахнулся.

– Потом, потом, Молли…

Сестра замолкла, однако голод, видимо, брал свое; как ни скверен был воспитательный дом, но он обладал одним несомненным преимуществом перед «вольным миром»: там регулярно кормили – пусть и не очень хорошо, но – регулярно.

После непродолжительной паузы Молли вновь заскулила – но уже более тихо, обращаясь будто бы не к брату, а к самой себе:

– Очень кушать хочется.

Уолтер, сбросив с себя груз невеселых размышлений, встрепенулся.

– Да, признаться честно, я тоже умираю с голода. Надо бы позавтракать.

Они, отойдя в сторону, принялись пересчитывать деньги, оставшиеся после покупки билетов на поезд.

Как выяснилось, денег осталось не так уж и много: после всех трат в кармане Уолтера было не более девяти фунтов стерлингов.

На эти деньги необходимо было добраться до Белфаста, причем – неизвестно как, а, кроме того – покормить Молли и перекусить самому.

Тяжело вздохнув, Уолтер подытожил:

– Знаешь, сестра, у нас с тобой не так уж и много денег…

– Значит, мы не позавтракаем?

– Нет, позавтракать-то мы, конечно, позавтракаем. Просто я это к тому, что нам придется экономить во всем…

После долгих и мучительных размышлений Уолтер купил для сестры горячую сосиску, запеченную в тесте, и маленькую булочку – себе.

Молли, быстро справившись с завтраком, аккуратно стряхнула с костюмчика крошки в ладонь и съела их.

Потом она умоляюще посмотрела на брата. Тот понял, что она хочет сказать.

– Еще?

– Если можно.

Уолтер, отломил половину от своей булочки и протянул ее сестре.

– А ты?

Уолтер только скривился в ответ.

– А я уже сыт… Ты ведь знаешь, что мне немного надо…

Молли, нерешительно взяв из рук кусок булочки, повертела ее в руках.

– Нет, я уже наелась.

– Но ведь ты только что просила еще?

Слабо улыбнувшись, Молли ответила:

– Спасибо.

– Не за что, – сказал брат, – ты ведь еще ничего не съела. Ешь.

– Что-то больше мне не хочется, – Молли осторожно протянула кусок булки обратно брату, – я передумала.

Ничего не отвечая, Уолтер завернул драгоценную еду в кусок газеты и спрятал в карман.

– Ладно, оставим на потом.

– А куда теперь? – спросила сестра, не отрывая взгляда от кармана Уолтера.

– Пошли прогуляемся. А заодно и подумаем, что нам делать дальше…

Вот уже целых три часа они бродили по прилегающим к Центральному вокзалу улицам, размышляя, что им можно предпринять.

Знаменитый лондонский смог окутывал дома и все вокруг. Горевшие по случаю ненастного дня фонари, машины, стоявшие вдоль обочин, казались какими-то размытыми, ирреальными, фантастическими…

– Мы ведь не останемся здесь на всю жизнь! – сказала Молли.

– Думаю, что нет.

– И что ты собираешься делать?

– Надо перебраться в Ирландию, – ответил мальчик.

– Но как?

– В том-то и дело, – задумчиво протянул он и тяжело вздохнул. – Во всяком случае, с теми деньгами, что у нас есть это будет сложно.

– Что же будем делать?

И вновь мальчик вздохнул – тяжело, безрадостно, не по-детски.

– А ведь еще придется как-нибудь жить, – напомнила Молли.

Они прошли несколько кварталов, и неожиданно взгляд Уолтера упал на вывеску:

Частный благотворительный фонд.

Бесплатные завтраки, обеды и ужины.

Он, подтолкнув сестру локтем, указал на вывеску:

– Мне кажется, это – как раз то, что нам нужно.

– Хочешь зайти туда?

– Разумеется.

Лицо Молли сразу же стало очень серьезным.

– Может быть не стоит?

Уолтера этот вопрос весьма удивил.

– Но почему? – спросил он.

– Не думаю, что наш отец одобрил бы такой поступок.

Действительно, когда-то Патрик сказал своим детям, что благотворительные фонды, равно как и вся благотворительность в Англии, совершается не из любви к тем, кто в ней нуждается, а лишь для удовлетворения своеобразных амбиций, тщеславия англичан, более того – она развращает и тех, и других.

Патрик всегда называл такие фонды ни чем иным, как узаконенным нищенством…

– Наш отец вряд ли бы обрадовался, если бы узнал, что мы зашли сюда, – повторила Молли.

С минутку подумав, Уолтер произнес:

– Да, ты права.

И они зашагали прочь – вновь и вновь бродить по улицам, окутанным ядовитым лондонским смогом, вновь и вновь размышлять, что же им теперь делать.

Все упиралось только в одно – в деньги, и толку от пустых размышлений не было никакого…

Таким образом они целый день прошатались по центральным улицам Лондона, пока усталые ноги не привели их обратно на Центральный вокзал.

Страшно болели ноги, хотелось спать, но больше всего – есть.

Теперь необходимо было еще раз сосчитать деньги и подумать, куда именно они смогут на них добраться…

Уолтер пересчитывал их три или четыре раза – к сожалению, от этого их не становилось больше… Наконец, обреченно вздохнув, он произнес:

– На эти деньги мы можем добраться разве что до какого-нибудь пригорода… И то с учетом, что возьмем льготный билет.

– А куда нам надо?

Мальчик принялся объяснять.

– Я смотрел карту – в Белфаст можно попасть двумя путями – или по железной дороге до Шотландии, в Глазго, а затем по морю, или же – в Бристоль… А оттуда – тоже морем… Глазго дальше, но путь по морю оттуда значительно короче… Кроме того, там мы уже были – помнишь, когда судебный исполнитель вез нас в Вуттон? Как бы то ни было, денег нам не хватит ни до Глазго, ни до Бристоля.

Молли осторожно предложила:

– Может быть, стоит попробовать добираться автостопом?

– Неплохая мысль, – ответил Уолтер, – хотя, честно говоря, это может вызвать подозрения… Любой водитель грузовика, который нас подберет, наверняка позвонит в полицейский участок – достаточно услышать, с каким сильным акцентом мы говорим по-английски. Ты ведь знаешь, как они подозрительны…

– Водители грузовиков?

– Нет, англичане.

Наконец, после продолжительных размышлений, Уолтер пришел к выводу, что надо непременно добираться до Глазго, а оттуда каким-нибудь способом – до Белфаста.

Конечно же, не автостопом, как предложила Молли – это только в фильмах хорошие водители попутных машин помогают бедным и влюбленным; теперь ездить на попутках стало небезопасно, особенно детям – кто мог дать гарантии, что водитель не сделает им ничего дурного?

Когда этот вопрос был решен, Молли, страдальчески посмотрев на брата, произнесла:

– Очень хочется есть.

Уолтер, ни слова не говоря, достал из кармана кусок булки, недоеденной сестрой утром и, скомкав газетный лист, протянул ее.

– На…

Булка была съедена мгновенно – Молли даже забыла поделиться с братом.

Когда же от нее остались одни только крошки, девочка, виновато посмотрев на Уолтера, залилась краской.

– Прости меня…

– За что?

– Я совсем забыла, что и ты ничего не ел. Прости меня…

Устало улыбнувшись, он махнул рукой:

– Ничего, ничего.

Но есть хотелось нестерпимо. Наконец, обернувшись к Уолтеру, Молли предложила:

– Может быть – стоит зайти в тот фонд? Брат промолчал.

Девочка, искоса посмотрев на него, продолжала:

– Ведь один только раз – можно?

По всему было заметно, что голодный подросток очень сильно колебался.

С одной стороны, пойти за бесплатным ужином ему не позволяли слова отца, но с другой – муки голода все более и более усиливались.

Когда же они стали совершенно невыносимыми, Уолтер, словно нехотя, поднялся:

– Ладно…

И они направились к выходу.

Брат и сестра О'Хара уже миновали вертящиеся стеклянные двери, когда увидели фигуру констебля, маячившего поблизости – там же стояла полицейская машина.

Сделав вид, будто они просто прогуливаются, ребята пошли по направлению той улочки, где они видели вывеску о бесплатных обедах, завтраках и ужинах.

Внезапно за спиной у них послышалось:

– Стойте!

Уолтер вздрогнул, втянул голову в плечи, будто бы ожидая удара, и остановился.

Обернувшись, он увидел, что к ним направляется полицейский.

– Стойте!

Подойдя к Уолтеру и его сестре, он вежливо поинтересовался:

– Что вы тут делаете?

– Прогуливаемся, – ответил Уолтер, стараясь не выдавать внезапно охватившего его волнения. – А что, сэр, разве это запрещено?

– Конечно же, нет, – ответил тот.

– Стало быть, мы можем идти? Вкрадчиво улыбнувшись, констебль спросил:

– А документы у вас есть?

Ситуация была критическая – конечно же, перед бегством из воспитательного дома и Уолтер, и Молли не забыли запастись билетами воспитанников Вуттонского воспитательного дома, но ведь о том, что они вчера оттуда бежали, уже наверняка была оповещена вся полиция не только Лондона, но и страны.

Но, с другой стороны, говорить, будто бы документы они забыли дома, тоже было опасно.

Констебль повторил свой вопрос:

– Так есть у вас документы?

Уолтер кивнул.

– Да.

Все тем же вежливым тоном полицейский спросил:

– А можно их посмотреть?

– Разумеется, – ответил мальчик, стараясь вложить в свои интонации как можно больше спокойствия, однако голос его внезапно предательски задрожал, – разумеется, сэр, конечно же!

И он полез в нагрудный карман своей куртки за билетом и молча протянул его констеблю.

Тот, внимательно изучив документ, несколько раз переводил взгляд с фотографии на лицо его обладателя и обратно, желая, видимо, таким способом удостовериться, что перед ним – тот самый воспитанник Вуттонского воспитательного дома, за которого он себя выдает.

– Стало быть ты – Уолтер О'Хара? – спросил констебль, не выпуская из рук билета воспитанника, – и живешь в Вуттоне?

– Да, сэр… Видимо удовлетворившись, констебль обратился к Молли:

– А у тебя?

– Что, сэр?

– Есть ли у тебя документ?

Та вопросительно посмотрела на брата – мол, стоит ли показывать свой билет.

– У нее тоже есть, – ответил за Молли Уолтер, – и она живет в Вуттоне… Это Эмели, моя сестра.

– Вижу, что сестра, – произнес с угрозой в голосе констебль.

Молли, от волнения не попадая рукой в карман, достала свой билет и протянула полицейскому.

– Пожалуйста…

Тот изучал ее билет воспитанницы так же долго и внимательно, как только что Уолтера.

Наконец, не возвращая документов их владельцам, констебль вежливо попросил:

– Если вас не затруднит, вы не могли бы на несколько минут пройти ко мне в машину.

– Простите, сэр, – заволновался Уолтер, – но у нас с сестрой очень мало времени.

– Вот как?

– Мы должны ехать.

– В Вуттон?

– Нет, – сказал Уолтер, – теперь мы направляемся в Бристоль…

– А билеты у вас есть?

Врать, будто билеты уже куплены, не имело смысла – это было очень легко проверить, стоило лишь попросить их показать.

И потому мальчик сказал:

– Нет, билеты нам еще предстоит купить. Прошу вас, сэр, не задерживайте нас…

Однако констебль, все так же вежливо улыбаясь, будто бы перед ними были не подростки из воспитательного дома, а, как минимум, путешествующие члены пиахской семьи из Кувейта или калифорнийские миллионеры, произнес:

– И все-таки я был бы вам очень признателен, мистер О'Хара и мисс О'Хара, если бы вы уделили мне несколько минут.

Интонации констебля не предвещали ничего дурного, и потому Уолтер согласился.

– Хорошо, сэр…

– Прошу вас…

Через несколько минут они уже сидели на заднем сидении полицейского автомобиля.

Напарник констебля, сидевший за рулем, окинув детей быстрым и цепким взглядом, произнес:

– Похоже, что это они.

У Уолтера похолодело внутри.

Он попытался было незаметно открыть дверцу машины, чтобы выскочить на улицу, однако она была надежно заблокирована – видимо, полицейская техника предусматривала и такие случаи, когда дежурный констебль задерживал на вокзале двух детей, которые направлялись к себе на родину.

Напарник констебля, который только что разговаривал с Уолтером и его сестрой, вынул из автомобильного бардачка папку.

– Сейчас посмотрим…

Спустя минуту у него на коленях лежала пачка фотографий – когда он принялся внимательно рассматривать их, Уолтер с ужасом заметил, что на них изображен он сам и его сестра…

После пристального изучения задержанных полицейский произнес:

– Да, это они…

И машина, описав по привокзальной площади правильный полукруг, развернулась и направилась в сторону полицейского участка…

Уолтер, с тоской глядя на светящиеся витрины, яркий неоновый свет реклам и тусклые фонари, думал, что теперь для него и для его сестры все кончено…

Неожиданно он почувствовал странный, раздражающий холод в груди, и кисти рук его, мгновенно похолодев, сделались в одночасье вялыми и слабыми, будто из сырой резины.

Ему представилось, что как им вновь придется возвращаться в Вуттон.

А Молли, положив ему голову на плечо, сразу же уснула – она так вымоталась за сегодняшний день, что ей хотелось только одного – спать, спать, спать…

В полицейском участке сомнения констебля относительно личности Уолтера и Молли, если таковые и оставались, быстро улетучились – достаточно было еще раз просмотреть фотографии.

Впрочем, ни Уолтер, ни Молли не упорствовали – они просто боялись, что в подобном случае с ними будут обращаться куда хуже, чем раньше.

Когда все формальности были завершены, когда дежурный офицер связался по телефону с воспитательным домом в Вуттоне, когда протокол был оформлен, подписан и подшит, Уолтер, стараясь не смотреть в глаза констеблю, который задержал его у Центрального вокзала, произнес:

– Можно вас попросить об одном одолжении?

Тот весело откликнулся:

– Хоть тысячу! Кроме одного – выпустить вас отсюда…

– Нет, я не об этом. Я ведь понимаю, что ловить таких, как мы – ваша работа, ваш долг.

Лицо констебля сразу же приобрело очень серьезное выражение.

– Чего ты хочешь?

– Вы не могли бы дать нам чего-нибудь поесть – моей сестре Молли и мне?

И вновь брат и сестра О'Хара были водворены в воспитательный дом Вуттона.

Надо сказать, что их побег не стал в воспитательном доме чем-нибудь из рук вон выходящим – такое случалось по три-четыре раза в год, и воспитатели, и администрация относилась к ним как к неизбежному злу.

Было много неприятных разговоров – особенно с директором.

Разумеется, Уолтер попытался взять максимум вины на себя, выгораживая Молли.

Ему поверили – вряд ли кто-нибудь мог подумать, что одиннадцатилетняя девочка решилась бы бежать из Вуттона одна, не будь рядом с ней брата.

Директор, определив вину Уолтера как «основную» для самого сурового наказания, тем не менее, решил, что недельной отсидки в карцере, на хлебе и воде будет достаточно.

Впрочем, карцер не был «карцером» в привычном понимании этого слова: провинившийся жил там от нескольких дней до нескольких недель, в зависимости от провинности, питаясь преимущественно хлебом и водой (если ему не доставляли каких-нибудь продуктов друзья), ходил на школьные занятия в сопровождении отставного сержанта морской пехоты, служившего в воспитательном доме чем-то вроде надзирателя, но все свободное время находился под замком – Уолтер, помня о мучениях, перенесенных им в Лондоне, счел это наказание минимальным.

Молли же, к радости брата, отделалась минимальным наказанием – лишением прогулок в город на один месяц.

Через несколько дней после возвращения из карцера незадолго до отбоя к Уолтеру подошли Чарли и Генри.

Гадко улыбаясь, Чарли произнес:

– А мы ведь знаем, почему ты бежал.

Уолтер молча отвернулся.

– Нет, вы только посмотрите на него, – Чарли толкнул своего приятеля локтем в бок, – нет, вы только посмотрите, какой он гордый! И говорить с нами не хочет!

Наконец, взглянув на своих мучителей исподлобья, Уолтер спросил:

– Чего вы хотите?

– Должок, должок, – произнес Генри, – ты ведь не забыл, что должен нам кучу денег?

– Я у тебя взаймы не брал, – ответил Уолтер, готовясь к очередной драке.

– Ну, когда ты должен деньги, – хохотнул Чарли, – это вовсе не означает, что ты брал взаймы… Ты ведь обидел моего друга, и потому мы должны взыскать с тебя, так сказать, за моральный ущерб…

В беседу вступил Генри – вид у него был необычайно враждебный:

– Да что с ним разговаривать! Разве мало он тогда получил?

– Подожди, подожди, – принялся успокаивать его Чарли, – набить ему физиономию мы ведь всегда успеем.

– Лучше это сделать сейчас, – произнес Генри уверенным тоном.

Чарли сделал отрицательный знак рукой.

– Не торопись…

Генри с неудовольствием отошел в сторону.

– Ты должен нам пятьдесят фунтов, – продолжал Чарли, улыбаясь, – но, как я понял, денег у тебя все равно нет и не предвидится.

Уолтер молчал.

– Так вот, – протянул юный вымогатель, – я думаю, будет справедливо, если ты будешь отдавать нам с Генри свой обед… До конца этого года.

Генри, зная аппетит своего приятеля, тут же запротестовал:

– Ты один будешь все съедать.

– Нет, ты не прав.

– Я тебя знаю, – неудовлетворенно буркнул тот. – Мне ничего не останется…

– Я буду съедать его обед по нечетным дням, – произнес Чарли, тут же сообразив, что в таком случае ему все равно достанется больше, – а ты – по четным… Ну, Генри, соглашайся!

– Хорошо, – согласился тот после непродолжительной паузы. – А если ты не будешь его нам отдавать…

– …если ты откажешься, – подхватил в тон ему Чарли со слащавой улыбочкой, – то ведь у тебя тут, в правом крыле, оказывается, есть сестра Молли…

После этих слов Уолтеру едва не сделалось дурно.

– И с ней ведь может случиться всякое… Понимаешь мою мысль?

Первым желанием подростка было броситься на этих негодяев и бить, бить, бить, пока не отнимутся руки и ноги.

Однако, поборов в себе это совершенно естественное желание, он подумал, что таким образом навредит только Молли.

– Ты нас понял? – повторил Чарли, ухмыляясь все той же гаденькой улыбочкой.

– Понял, – процедил Уолтер сквозь зубы и опустил голову…

Таким образом он попал в настоящее рабство…

Уолтер, помня о страшной угрозе Чарли, безропотно отдавал ему и Генри свои обеды. Он опустился, стал рассеян, сделался неряхой, перестал учиться. Нередко за целый день он съедал только завтрак (ужин порой также отбирался у него в счет процентов).

Он побледнел, погрубел, обозлился, изнервничался, и стал мало-помалу терять интерес ко всему и, что самое страшное – уважение к самому себе.

Его душу переполняла темная и острая тоска, в которой иногда проскальзывала жалость к самому себе…

Единственным светлым лучом в его жизни оставалась сестра Молли, однако и с ней он виделся не так часто, как ему того бы хотелось.

Молли, очень расстроенная переменой, случившейся с братом, долго допытывалась, в чем же дело, и наконец, после долгих уговоров, Уолтер поделился с ней своим несчастьем.

– Что же ты сразу не сказал? – воскликнула девочка. – Подожди здесь.

И она, оставив на минуту брата, быстро поднялась наверх, к себе в спальню, но вскоре вернулась, держа в руках пачку печенья.

– Это все, что у меня есть…

Уолтер с нежностью посмотрел на сестру.

– Спасибо.

И отстранил руку с печеньем.

– Бери, бери.

– Но ты же сказала, что больше у тебя ничего нет! – воскликнул Уолтер.

– Бери, – она вновь протянула ему печенье, – у меня есть еще. Просто я ошиблась.

Когда печенье было съедено, Молли, внимательно посмотрев на брата, совершенно неожиданно для последнего произнесла:

– Может быть, еще раз попробовать?

Тот, смяв пачку, бросил ее на землю.

– Что?

Понизив голос до доверительного шепота, она серьезно произнесла, предварительно оглянувшись по сторонам:

– Ну, бежать отсюда…

Он покачал головой.

– Думаю, что у нас ничего не получится…

– Если ничего не получилось в первый раз, это не значит, что не получится во второй, – с уверенностью сказала сестра.

Уолтера это предложение весьма удивило – не потому что Молли всегда слыла тихоней, и не потому, что повторное бегство было чревато опасностями и суровым наказанием в случае провала, а потому, что даже он, Уолтер, после того внезапного ареста на Центральном вокзале Лондона разуверился в возможности убежать из Вуттона.

А Молли продолжала уверять его:

– Да, мы тогда наделали много ошибок… Во-первых, – принялась она перечислять, загибая тонкие бледные пальцы, – во-первых, мы не учли, что надо запастись едой… Во-вторых, мы потратили слишком много денег на поезд – а ведь билеты у нас так и не проверяли, можно было прекрасно обойтись и без них… В-третьих, нам не следовало отправляться сразу же в Лондон, нам надо было ехать прямиком до Глазго или Бристоля… В четвертых, брат, нам тогда следовало во что бы то ни стало избегать полицейских – зачем мы тогда пошли через главный выход, ведь мы могли отправиться и другим путем… Уолтер задумался.

– Ну, хорошо… Доберемся мы до Глазго или до Бирмингема, а что потом?

– Пересечем море и окажемся в Белфасте, – уверенно произнесла она.

– Для этого нужны деньги.

– У меня осталось двенадцать фунтов, – произнесла сестра, – еще из тех.

Действительно, Уолтер, боясь, что Чарли и Генри выследят, куда он прячет деньги и отберут их, доверил сбережения сестре.

– Но этих денег недостаточно! – воскликнул подросток.

– Ничего, главное, добраться до Глазго или Бристоля, – уверенно твердила сестра, – а там что-нибудь придумаем. Во всяком случае, это куда лучше, чем жить тут в постоянном страхе и унижении…

Теперь, после того разговора с Молли, у Уолтера появился новый смысл существования – он принялся тщательно готовиться ко второму побегу.

Молли была права: прежде всего следовало запастись продуктами в дорогу, и Уолтер принялся сушить хлеб – благо, его на столе всегда было больше чем достаточно, и аппетиты Генри и Чарли не заходили так далеко, чтобы отбирать и его.

Через месяц у Уолтера накопилось уже достаточно сухарей – по его подсчетам, если расходовать экономно, то где-то дней на десять.

Куда более остро стояла проблема денег, но и она неожиданно разрешилась…

В воспитательном доме кроме прочих были и занятия в мастерских – Уолтер например учился работать на токарном станке, а его сестра овладевала основами кройки и шитья.

И вот однажды воспитанник, сосед Уолтера по койке, потерял казенный ящик с резцами. За такую провинность его неминуемо ждало какое-нибудь суровое наказание; все инструменты надлежало сдавать сразу же после окончания работы в мастерской…

Уолтер, задержавшись в тот день, искоса поглядывал на своего незадачливого товарища, после чего осторожно поинтересовался:

– Что случилось?

Тот, бледнея и краснея, пересказал, что же с ним произошло, добавив:

– Ты только не рассказывай об этом ни нашему мастеру, ни мистеру Яблонски… Знаешь, что полагается за утерю этого ящика?

– Знаю, – ответил Уолтер, – трехдневная отсидка в карцере.

Воспитанник схватился за голову.

– Боже, что же мне делать?

Неожиданно Уолтер предложил:

– Если хочешь, могу выручить тебя…

Тот уставился на О'Хару, словно не веря, что этот ирландец действительно может ему помочь.

– Выручить?

Уолтер закивал в ответ.

– Да, да, не удивляйся, я действительно попробую тебя выручить…

– Но как?

И Уолтер, отведя воспитанника в дальний угол мастерской, изложил свой план: он отдаст ему свой ящик с резцами… Точнее, не отдаст, а продаст…

Глаза воспитанника просветлели.

– И что же ты хочешь за этот ящик, Уолтер? Скажи, что ты хочешь?

О'Хара замялся – ему еще никогда не приходилось вступать в подобные сделки.

– Все-таки вещь, которую я предлагаю тебе – не моя, а казенная, – произнес он.

Однако воспитанник почему-то решил, что его неожиданный спаситель таким образом просто набивает себе цену – впрочем, его это не остановило, потому что он располагал достаточными деньгами (этот мальчик получал пенсию за отца, майора ВВС, разбившегося во время учений).

– Так чего же ты хочешь? Говори поскорее, а то скоро мастер явится! – воскликнул мальчик в явном нетерпении.

– А сколько ты сможешь предложить?

– Ну, скажем – тридцать фунтов – тебя устроит? Если хочешь, могу дать тебе больше, – добавил воспитанник, поглядывая на коробку с резцами, которая стояла на столике Уолтера.

– Нет, нет, пусть будет тридцать, – поспешно согласился О'Хара, – забирай… может быть, тебе еще что-нибудь надо? – с надеждой в голосе спросил он.

– Нет, спасибо…

Уолтер вздохнул.

– Очень жаль.

Но конечно же, он остался доволен столь неожиданно свалившимися на него деньгами: тридцать футов – это было баснословное богатство, тем более что теперь, после этой сделки, у брата и сестры О'Хара получалось в сумме целых сорок два фунта!

Этого было достаточно не только для того, чтобы вновь обзавестись какой-нибудь человеческой одеждой, но и для многих других вещей.

Конечно же, если бы мастер или мистер Яблонски обнаружили пропажу, Уолтеру бы несдобровать, однако теперь он не боялся ничего – ведь свои инструменты мальчик должен был сдать в понедельник, а бежать с Молли он решил на день раньше…

Таким образом, срок побега был определен – ближайшее воскресенье.

Все повторилось по известному сценарию: поход в магазин поношенного платья, покупка вещей, отличных от казенных (была середина декабря, и потому Молли пришлось купить и теплые вещи – на одежду было потрачено целых три фунта, однако это не очень расстроило Уолтера – денег оставалось более чем достаточно). А дальше… Точно так же, как и в прошлый раз: быстрое переодевание (только на этот раз – за складом, стоявшим на хозяйственном дворе), перелезание через забор, маленький вокзал Вуттона и самые дешевые билеты на поезд до ближайшей станции – это была уловка, придуманная Молли: в случае появления контролера сказать, что они просто проспали свою станцию, но она в глубине души рассчитывала, что контролер так и не появится, и им удастся достигнуть промежуточной цели своего путешествия – Лондона.