Текст книги "Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3"

В то же время, чтобы выплачивать ссуду за дом и дать детям больше, чем он мог дать на пособие, Патрик продолжал свои приработки – они были нелегальными; если бы чиновник из департамента по трудоустройству и занятости узнал бы о них, О'Хара мгновенно бы лишился пособия – этого-то он и боялся.

Тем временем визиты сестер покойной Джулии участились: теперь старшая, Антония, почти открытым текстом требовала, чтобы дети были переданы «кому-нибудь из сестер» (точнее – ей).

Этого Патрик боялся больше всего: он прекрасно понимал, для чего эта склочная старая дева хочет заполучить Молли и Уолтера.

Он только однажды был в ее доме – в первый год после женитьбы, но после этого визита наотрез отказался даже от вторичного посещения – при всем своем миролюбии, О'Хара никак не мог побороть в себе отвращения не только к Антонии, но и ко всему, что с ней связано.

Дом Антонии – большой коттедж неподалеку от центра города, внешне – очень богатый, очень эффектный и фешенебельный, но на самом деле неудобный и неприспособленный для повседневной жизни, являл собой нечто среднее между магазином дорогих, но бесполезных вещей, провинциальным музеем и средней руки лавкой антикварной мебели: вышколенная прислуга, которую хозяйка держала в страхе, целыми днями ходила с тряпками, вытирая пыль, пылесосила, гладила, крахмалила, перешивала чехлы для мебели, переставляла мебель с места на место…

Антония, утверждая, что детям у нее будет куда лучше, очевидно кривила душой: просто она нуждалась в бесплатной прислуге.

Кроме этого, Патрик, зная ее невыносимый характер, небезосновательно полагал, что свое вечно дурное настроение (а у сестры его покойной жены действительно никогда не бывало хорошего расположения духа) она будет срывать на его детях – при безропотности характеров Уолтера и Молли Антония вряд ли могла ожидать какого-нибудь существенного отпора.

Любой ирландец, очутись он в подобной ситуации, просто бы указал Антонии на дверь, однако Патрик по врожденной мягкости характера не мог этого сделать – визиты Антонии все более учащались, и наконец она начала являться в дом О'Хары едва ли не каждую неделю; иногда она брала с собой младших сестер, безропотных и запуганных ее авторитетом), все время повторяя одно и то же: «дети у него зачахнут», «в его положении иметь двоих детей – просто непозволительная роскошь», «он не может дать им всего того, в чем они нуждаются», потому что «он – крайне безответственный человек».

Кроме того Патрик, воспитанный в строгой католической традиции, никогда бы не посмел выдворить из своего дома ближайших родственников покойной жены – хотя ему хотелось этого все больше и больше – пропорционально визитам Антонии.

После внезапной смерти Джулии, когда кривая жизненных успехов Патрика резко пошла вниз, Антония набросилась на него, понимая, что у ослабленного от житейских невзгод человека вырвать Уолтера и Молли будет куда легче…

– О, Боже! – прошептал Патрик, отодвигая кресло, на котором только что сидела Александра, – когда это кончится? Или может быть, прав Стив – послать бы мне этих вздорных баб подальше и жить своей жизнью, никого и ни о чем не спрашивая?

Размышления Патрика прервал телефонный звонок – резкий, пронзительный.

Рука О'Хары автоматически потянулась к блестящей пластмассовой трубке.

– Алло…

С той стороны провода послышалось:

– Привет!

Патрик, который мысленно все еще был в своих тягостных семейных проблемах, сперва даже не мог понять, кто это звонит.

– А кто это?

– Как не стыдно! Неужели ты не узнаешь родного брата?

Звонил Стив, младший брат Патрика.

Стив являл собой полнейшую противоположность старшему брату – в отличие от него, он был куда более практичен, оборотист и обладал той житейской сметкой, которая постоянно, невзирая ни на какие передряги, позволяла ему оставаться на плаву.

К Патрику Стив относился с чувством некоторого превосходства, смешанного с братским состраданием; несмотря на свои двадцать девять, Стив был устроен куда лучше Патрика – и хотя он вот уже три года официально нигде не работал, однако жил в неплохом трехэтажном доме на окраине (не слишком шикарном, но зато выплаченном), имел какие-то акции, которые приносили ему прибыль, и почти каждый год менял автомобиль (хотя всякий раз покупал подержанную машину) – теперь Стив разъезжал на перламутровом «олдсмобиле».

На вопросы брата о том, чем он занимается, Стив обычно говорил, что умному человеку не надо работать, надо только уметь заработать деньги, а ходить на службу для этого вовсе не обязательно.

Патрик подозревал, что его младший брат ведет не слишком честную жизнь, однако всякая попытка поговорить с ним о его делах заканчивалась тем, что Стив оборачивал дело в шутку…

Конечно же, он был прекрасно осведомлен о взаимоотношениях Патрика с сестрами покойной жены, и искренне, неподдельно сочувствовал брату.

– А послал бы ты их куда-нибудь подальше, – говорил он обычно, выслушав взволнованный монолог Патрика о последнем визите в его дом Антонии с сестрами, – кто они тебе такие? Ну, ответь?

В подобных случаях Патрик лишь смущенно опускал глаза и отвечал:

– Ну, Стив, так нельзя говорить… Все-таки, она, Антония, сестра покойной Джулии…

– Но ведь она тебе – ни жена, ни мать, короче – никто!

– Тем не менее, она постоянно дает понять, что Уолтеру и Молли у нее было бы гораздо лучше…

Стив, прекрасно разбиравшийся в людях, сразу же, может быть, еще раньше брата, понял, для каких именно целей Антония стремится заполучить детей.

– Конечно же, малолетняя прислуга, да еще тихая и бессловесная – это хорошо, – говорил он, – тем более, что и платить не надо… Тарелка супа и консервированные сосиски несколько раз в день – это в сумме получается куда дешевле, чем нанимать кого-нибудь…

– Вот этого-то я и боюсь, – отвечал Патрик. – Антония от меня не отстанет…

– Гони ее прочь! А если у тебя мужества не хватает, то я сам это сделаю!

Несколько раз Стив предлагал брату свои услуги – мол, доверься мне, я поговорю с этой Антонией так, что она навсегда забудет к тебе дорогу, однако Патрик, прекрасно понимавший, в какой именно манере будет вестись разговор, всякий раз просил, чтобы Стив не лез не в свое дело…

После непродолжительной паузы Стив спросил:

– Ну, узнал?

– Узнал, – вяло ответил Патрик.

– А что это у тебя голос такой печальный? – осведомился тот. – Что-нибудь случилось?

– Да нет, все в порядке, – соврал Патрик, – это тебе просто так кажется…

– Нет, я ведь тебя отлично знаю… Ну что, признайся честно – опять она приезжала?

Стив обычно избегал называть Антонию по имени, предпочитая именовать ее не иначе, как в третьем лице; наверное, это было одним из проявлений той неприязни, которую он испытывал к этой особе с самого первого дня знакомства.

Обманывать дальше не было смысла, тем более подобное вранье, да еще близким людям, никогда не приветствовалось Патриком, и потому он признался:

– Да, только что уехали…

Стив немного помолчал, а затем добавил:

– Короче, вижу, что тебя посетила печаль… Никуда не выходи, я буду через полчаса…

– Хорошо, – ответил Патрик и положил трубку на рычаг…

А сам, тяжело вздохнув, отправился на кухню и, открыв холодильник, печальным взглядом окинул его внутреннее пространство.

Продуктов, даже при самой зверской экономии (а Патрик, как правило, экономил только на себе), должно было хватить только на три дня – не более.

Денег не было и впредь не предвиделось.

А ведь брата надо будет чем-нибудь угостить…

– Проклятая бедность, – в отчаянии прошептал О'Хара, со всего размаху хлопнув дверью холодильника.

Стив приехал как и обещал – ровно через полчаса, и даже чуточку раньше.

Зайдя в комнату, он протянул брату объемистый бумажный пакет.

– Держи…

– Что это?

– Ну, мы ведь с тобой давно не виделись… Действительно, Стив не появлялся в доме старшего брата вот уже три недели.

– Ну да, давно…

– Надо бы как-нибудь отметить встречу… Недовольно поморщившись, Патрик произнес:

– Тебе бы только отмечать…

По своей натуре тихий, совестливый человек, Патрик не очень-то жаловал застолья, до которых был так охоч его младший брат; впрочем, это вовсе не означало, что старший О'Хара был примерным трезвенником; иногда, не чаще раза в три-четыре месяца, когда тягостные воспоминания о безвременно умершей Джулии и мысли о теперешней беспросветной жизни, подобно ядовитому черному смогу окутывали его душу, он, уложив детей спать пораньше, чтобы те не стали невольными свидетелями его падения, запирался на кухне и до утра пил крепчайший джин. Иногда впадая в трех-четырехдневный запой – когда становилось невмоготу и хотелось зверски запить – Патрик, как правило, на короткое время переселялся жить к младшему брату.

Может быть Патрик и стал бы алкоголиком, каких немало в Ирландии, если бы не одно обстоятельство: он слишком любил Уолтера и Молли, чтобы так опускаться.

А Стив уже хлопотал на кухне.

– Ну что, давай, посидим…

Подойдя к нему, старший брат произнес:

– Ну, давай… Только не очень долго… Вопросительно посмотрев на брата, Стив с улыбкой поинтересовался:

– Детей боишься?

Патрик отрицательно покачал головой.

– Нет.

– Так что же?

– Понимаешь, они видели меня выпившим только единожды в жизни… И то – не абсолютно пьяным, а всего только выпившим… Но – хорошо выпившим. Это случилось где-то полгода назад, я, как свинья, напился в годовщину смерти… – и Патрик глазами указал на огромный портрет Джулии, висевший на стене. – Я напился до такой степени, что не мог самостоятельно добраться до постели, и мои дети довели меня, раздели… И знаешь, когда я вспоминаю это, мне становится нестерпимо стыдно…

– Ну, хорошо, – произнес Стив, – тогда позови детей, отправь их наверх, пусть там играют или занимаются каждый своим делом… А мы с тобой посидим, поговорим… Дело есть…

Патрик, недоуменно подняв на младшего брата глаза, спросил:

– Дело?

Тот кивнул утвердительно.

– Ну да…

– Что ж, хорошо…

Спустя пятнадцать минут Уолтер и Молли уже были в своей комнате наверху – по случаю приезда Стива, чтобы как-нибудь занять детей, Патрик дал Молли на растерзание еще несколько старых простыней (Стив нашел очень простой выход, отлив для смазки швейной машины немножко масла из мотора своего автомобиля), а Уолтеру – давно уже испорченное автомобильное магнето для разборки; к неописуемой радости последнего.

В пакете, что принес Стив, оказалось несколько фунтов отличной свиной грудинки, большая бутыль первоклассного виски, пломпудинг, темное пиво, эль, зеленый горошек, рубцы, горчица к рубцам, сухая колбаса, твердая, как дубовое полено, и много другой закуски.

Дети также были не обделены вниманием – им досталось по небольшой коробке шоколадных конфет.

Разлив виски, Стив, подняв свою стопочку, произнес с улыбкой:

– Ну что – за твои успехи!

Патрик только поморщился.

– О каких еще успехах ты говоришь?

– Как знать? – спросил Стив и многозначительно посмотрел на брата.

– Все мои успехи, если они и будут – там, – Патрик кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, в детскую.

– Но для их счастья ведь тоже кое-что необходимо – не так ли?

– Разумеется.

– И я даже знаю, чего тебе не хватает…

Патрик улыбнулся.

– Ну, это не секрет… Мне не хватает двух вещей – полного спокойствия и…

– …и денег, – подхватил младший брат. – Насчет полного спокойствия – это ты имеешь в виду Антонию – не так ли?

Старший О'Хара кивнул.

– Ну да.

– Эти вещи взаимосвязаны… Когда у тебя появятся первые деньги, ты сразу же получишь отличный козырь в борьбе с этой старой девой, – произнес Стив, закуривая после первой стопки.

– Возможно… Ты говоришь так, – Патрик криво усмехнулся, – будто бы я уже богат…

– Еще нет, но, если послушаешься меня – будешь, – заверил его младший брат.

Патрик насторожился.

– То есть…

Наклонившись и придвинувшись поближе, Стив перешел на доверительный шепот:

– Послушай, что я хочу тебе предложить… Тебе нужны деньги?

– Да…

– Так вот, слушай внимательно… Только очень прошу тебя – не перебивай раньше времени.

Предложение Стива состояло в следующем: в центре Белфаста было немало зданий, крытых отличным листовым цинком. Многие из этих зданий пришли в упадок; жильцы давно были выселены, в выбитых окнах гулял ветер.

– А ведь этот цинк недешево стоит, – с нажимом сказал Стив, пристально глядя на брата.

Тот, подумав, согласился.

– Ты прав…

– И я даже знаю человека, который покупал бы этот листовой цинк в любом количестве…

– Ну и что?

– А то, что если бы мы с тобой занялись этим, то могли бы неплохо заработать… Кстати, – поспешно добавил младший О'Хара, – куда больше, чем ты можешь рассчитывать…

Патрик насторожился.

– Ты что это – предлагаешь мне заняться воровством?

Прищурившись, младший О'Хара ответил:

– А кто, собственно, докажет, что это воровство? А, ответь!

– Ну ведь листовой цинк кому-нибудь принадлежит… – ответил Патрик.

– Никому он не принадлежит…

– Почему?

– Жильцы давно выселены, хозяева продали эти развалюхи строительным компаниям и банкам, притом – никто никогда не оценивал, сколько стоит тот или иной дом – все зависит только от площади, которую он занимает…

– Да ну… – недоверчиво протянул Патрик. – Но ведь материалы, из которых они построены, наверное, тоже дорого стоят…

– Ничего они не стоят, – заверил брата Стив.

– То есть?

– Эти старые трущобы продали не как недвижимость, но лишь как землю, которую занимают строения, – добавил Стив. – Значит, эти развалюхи со всеми их потрохами – включая кирпич, из которого они сложены, оконные рамы, двери, и цинк тоже ничьи…

– Неужели они никому не нужны? Стив ухмыльнулся.

– Ты ведь не первый год живешь в Белфасте, – произнес он, – и видишь, что эти дома, постепенно превращаясь в настоящие трущобы, теперь окончательно разваливаются. Да если бы они были кому-нибудь нужны, то у них бы наверняка нашелся хозяин…

– Ну, и…

– Если ты будешь меня слушаться, то мы в какие-то несколько месяцев разбогатеем… А насчет того, как сбыть этот цинк, можешь не волноваться – я все беру на себя…

– А полиция?

Стив посмотрел на своего брата, как на какого-то ненормального.

– Что – полиция?

– Что скажет полиция, когда узнает?

Улыбнувшись, младший О'Хара ответил:

– А почему ты думаешь, что она непременно должна узнать?

– Значит, то, что ты предлагаешь мне – противозаконно, – уверенно резюмировал Патрик.

Младший брат, подлив себе и Патрику виски, тут же пошел на попятную:

– Ты ведь и сам должен знать, какая у нас полиция… Англичане, которые считают себя полновластными хозяевами Ольстера… Их больше интересуют террористы, ИРА и тому подобные вещи… – он сделал непродолжительную паузу, после чего, покровительственно посмотрев на старшего брата, закончил: – ну, не будь дураком… Соглашайся! Ведь в том, что я предлагаю тебе, нет ничего противозаконного! Не думай, Пат!

Патрик смущенно пробормотал:

– И все-таки я не могу так сразу…

– То есть…

– Мне необходимо посоветоваться…

– Ты что – совсем ополоумел? – воскликнул Стив, – это ведь моя идея – насчет крыш… Если ты с кем-нибудь посоветуешься, то тот, другой человек, непременно опередит нас…

– Думаешь?

– Уверен!

Патрик немного помолчал, после чего вопросительно посмотрел на брата.

– Значит – в этом точно нет ничего противозаконного, Стив?

Тот примирительно улыбнулся.

– Да не бойся ты… Если возникнут какие-нибудь недоразумения, то я их возьму на себя… Понял? Хотя думаю, никаких недоразумений быть не должно.

Хорошенько поразмыслив над предложением Стива, Патрик согласился.

А что еще ему оставалось делать?

Долг банку по ссуде за дом рос день ото дня, детей надо было кормить, одевать и обувать, подходящей работы не предвиделось…

– А почему ты предлагаешь заняться этим именно мне?

Стив заметно обиделся.

– Ну как это… Ты ведь мой брат.

– Ну и что?

– Пусть неудачник в жизни, – со скрытой печалью в голосе заметил младший О'Хара, будто бы не расслышав вопроса Патрика, – но все-таки… И потому я должен заботиться о тебе…

– Но ведь я никогда не занимался ничем таким… – с языка Патрика едва не слетело слово «сомнительным», но в самый последний момент он исправился: – ничем таким, что было бы связано с походами по белфастским крышам…

Весело посмотрев на брата, Стив, в свою очередь, поинтересовался:

– Ну и что? Ведь все люди рано или поздно начинают заниматься тем, чем они никогда прежде не занимались. Ходить, читать, писать, водить автомобиль, зарабатывать деньги… Кстати, – Стив расстегнул пиджак и извлек из внутреннего кармана портмоне. – Я знаю, что теперь у тебя не очень-то хорошо с деньгами…

Это было правдой, но Патрик, движимый каким-то внутренним противоречием, ответил:

– Да нет, нормально… Стив вновь заулыбался.

– Рассказывай… Я ведь прекрасно знаю, что это не так… Что ни говори, а врать ты не умеешь…

После этих слов он извлек из портмоне несколько крупных банкнот и, положив их на стол перед старшим братом, пригладил ногтем.

– Бери…

– Нет, Стив, я очень благодарен тебе, но…

– Какие могут быть «но» между братьями! – воскликнул тот, – бери, бери… Отдашь, когда сможешь… Кстати, заработаешь первые деньги на том, о чем я тебе только что рассказывал… И сразу же отдашь…

Стив, выпив несколько рюмок своего любимого виски, всегда становился очень щедрым незадачливому брату – порой даже чересчур.

Патрик отодвинул банкноты.

– Спасибо…

– Спасибо – «нет» или спасибо – «да»? – спросил тот, двигая их обратно.

С минуту подумав, Патрик ответил:

– Отдам при первой же возможности…

– Ну, и хорошо, – удовлетворенно констатировал Стив, – значит, я убедил тебя?

– Насчет денег?

Стив отрицательно покачал головой.

– Нет.

– Насчет… насчет того, чем ты предлагаешь мне заниматься?

– Ну да… Не забивай себе голову пустяками. Тем более, что все твои мысли о «законности» или «противозаконности» этого занятия яйца выеденного не стоят. Взять этот цинк – все равно, что найти на земле какую-нибудь ценную вещь. Понимаешь?

В ответ на это не слишком удачное сравнение Патрик тут же заметил:

– Знаешь, если бы я нашел что-нибудь ценное, я бы наверняка отнес это в полицию…

Стива это признание весьма развеселило.

– Ха-ха-ха! – засмеялся он, – ну, у тебя какая-то патологическая честность, честное слово!

– А разве это плохо? – спросил Патрик немного обиженным голосом; Стив неоднократно укорял его за чрезмерную, с точки зрения последнего, честность и порядочность, и это очень не нравилось старшему брату.

Младший поспешил успокоить его:

– Хорошо, хорошо… Только от твоей честности никому лучше не станет…

– Почему?

– Потому что если ты действительно вздумаешь передать что-нибудь ценное полиции, то она наверняка присвоит находку себе… Ты ведь знаешь, какие эти англичане… Знаешь, на что они могут быть способны… – немного помолчав, он добавил: – и примеров тому тысячи. Протестанты не могут быть порядочными людьми! – с полной уверенностью заявил Стив.

Действительно, почти всю верхушку полиции в Белфасте, как и положено в колонии, составляли выходцы из метрополии – то есть из Англии.

Не стоит и говорить, что британская полиция пользовалась у местного населения дурной славой.

Наконец, сделав очень серьезное лицо, Стив внимательно посмотрел на брата и спросил:

– Ладно, хватит об этом. Так что ты скажешь?

– Хорошо, – чуть дрогнувшим голосом произнес Патрик, – хорошо, я согласен.

– Ну, наконец, – обрадовался Стив, наливая еще виски, – долго же ты думал.

– Я согласен, – неуверенно продолжил Патрик, – но, только прошу тебя об одном: ничего не говори детям.

– Боишься потерять их уважение? – спросил младший брат, тонкими ломтиками нарезая ветчину.

– Да.

– Уолтер и Молли любят тебя так, что мне кажется: если бы ты неожиданно вступил в ряды ИРА и совершил какой-нибудь террористический акт, – Стив широко улыбнулся, потому что ему самому стало смешно от нелепости своего предположения, – да, даже в таком случае ты бы не потерял их любви и уважения…

– Так не скажешь? – продолжал настаивать на своем Патрик.

– Будь спокоен, не скажу… Ну что, братец – твое здоровье… И за успех нашего нового начинания.

К немалому удивлению Патрика, снимать цинковые листы с крыш оказалось не только необременительным, но и весьма прибыльным занятием.

Работа была не слишком сложная: надо было проникнуть на крышу старого дома (обычно это делалось через чердак или слуховое окно, иногда, если вход на чердак был заколочен – по пожарной лестнице), и при помощи загодя припасенных нехитрых инструментов: пассатижей, гвоздодера, отвертки и молотка отодрать цинковые листы от досок, на которых они крепились.

После чего надо было сбросить листы вниз, на землю, затем погрузить на маленький автомобиль Патрика и отвезти по адресу, известному младшему брату.

Деньги выдавались немедленно – сразу же, после того, как покупатель взвешивал цинк.

За месяц их совместных усилий он заработал денег почти столько, сколько получил на последней работе за полгода.

Младший брат торжествовал:

– Ну, что я тебе говорил?

Патрик, подумав, решил большую часть денег израсходовать на погашение ссуды за дом – кто мог знать, как долго еще продолжится эта полоса удачи?

– На еду я всегда как-нибудь заработаю, – сказал он как-то брату, – а вот на дом…

– Думаю, что заработаешь не только на вкусную еду, но и на хороший новый автомобиль, и на путешествие, и на отличные костюмы для себя и детей, – улыбнулся Стив. – Признайся честно – куда бы ты хотел отправиться с Уолтером и Молли? – и он протянул ему деньги. – Ровно половина, как и договаривались…

– Спасибо…

Стив улыбнулся.

– Ну, знаешь ли, не за что благодарить. Ведь мы вместе работаем – не так ли?

Патрик тогда ничего не ответил и нехотя пересчитав деньги, которые только что дал ему брат, задумался.

Тот, положив Патрику руку на плечо, спросил:

– Ну, чего загрустил? Ведь все, кажется, в порядке?

В ответ старший брат доверительным тоном признался:

– Знаешь что – мне не очень нравится это занятие. Да, не очень…

Стив так и отпрянул.

– То есть? Или ты недоволен заработанными деньгами?

– Ведь то, что мы с тобой совершаем, называется воровством…

Пренебрежительно махнув рукой, младший брат сказал:

– А-а-а, брось, пустое…

– И в Библии есть особая заповедь, посвященная этому, – продолжал Патрик. – Или ты, может быть, плохой католик, Стив?

– Ну какое же это воровство?

– Самое обыкновенное.

– Я ведь тебе объяснял…

– Тогда, – спросил Патрик, посмотрев младшему брату в глаза, – тогда ответь: почему мы все время ото всех прячемся?

Стив без тени смущения произнес в ответ:

– Чтобы у нас не появились конкуренты. Ладно, не переживай…

Неожиданно для него старший брат добавил:

– Знаешь, что я подумал?

– Что?

– Ведь мы рано или поздно будем наказаны за это… преступление. Да, Стив, надо называть вещи своими именами…

Младший О'Хара скривился, будто выпил целый стакан лимонного сока.

– Наказаны?

– Ну да…

– И кем же?

Тяжело вздохнув, Патрик ответил:

– Не знаю…

– Полицией, что ли?

– Нет, не полицией…

– Тогда – кто еще может нас наказать?

– Этого я тебе не могу сказать, – печально вздохнул Патрик, – но я твердо знаю только одно: ни одно преступление никогда не остается безнаказанным… Таков закон жизни…

Стив скривился.

– Даже такое? Такое незначительное?

– Даже оно…

– Ну, это ты брось, – успокоительным голосом произнес в ответ Стив, – плохие времена наступают только тогда, когда начинаешь к ним готовиться… И если ты начинаешь моделировать в своем мозгу что-нибудь неприятное, то, чего тебе особенно не хотелось бы – а ведь быть наказанным вряд ли кому-нибудь хочется, – если ты начинаешь моделировать то, что может с тобой приключиться, но еще не приключилось, – очень серьезно говорил младший О'Хара, – то будь уверен: рано или поздно оно произойдет… Это я тебе точно говорю. Меньше думай о неприятностях, что могут когда-нибудь произойти… Живи сегодняшним днем, наслаждайся жизнью… Кстати, как ты насчет того, чтобы отметить наш сегодняшний успех рейдом в какой-нибудь ресторанчик?

Патрик отрицательно покачал головой.

– Нет, не могу…

– Почему это?

– Ты ведь прекрасно знаешь, почему. Меня ждут Уолтер и Молли, – ответил он.

– А разве они не поймут тебя? – продолжал настаивать Стив.

– Боюсь, что нет. Извини – как-нибудь в другой раз…

Попрощавшись с младшим братом, Патрик отправился домой.

Неизвестно, кто из братьев был прав, но полоса везения быстро закончилась, и притом – совершенно неожиданным и драматическим образом.

Было ли это каким-то наказанием «за преступление», как предполагал Патрик, или же во всем был виноват только он один, потому что принялся, как выразился Стив, «моделировать» в голове будущие неприятности – неизвестно, однако и Стив, и, конечно же, сам Патрик, вскорости очень пожалели о своем новом занятии.

Ранним апрельским утром Стив со своим старшим братом, как это часто бывало в последнее время, сидели на крыше старинного четырехэтажного дома и отдирали с нее цинковые листы.

Этим делом занимался Патрик, Стив же подтаскивал листы к краю крыши и кидал их вниз, во внутренний дворик – они падали со страшным грохотом, однако он, как ни странно, не привлекал внимания ни прохожих, ни полицейских видимо, все думали, что дома просто-напросто разбирают на слом, тем более, что две фигурки, деловито копошащиеся на крышах, уже до того примелькались, что никто и усомниться не мог в том, что это – рабочие.

Неожиданно раздался выстрел – сперва один, а затем – еще несколько.

Стив, бросив листы, подбежал к брату.

– Там, внизу…

Тот опустил гвоздодер.

– Что случилось?

– Внизу полиция!

– Бежим!

Однако на этот раз бежать так быстро, как того хотелось бы, не представлялось возможным: дело в том, что на эту крышу братья О'Хара попали не через чердачное окно, а по пожарной лестнице, а она находилась как раз с той стороны, откуда доносились выстрелы.

Патрик быстро сообразил, что следует делать: он бросился к слуховому окошку, увлекая за собой брата.

Старший О'Хара мгновенно выдавил стекло, и они очутились на чердаке – среди какой-то древней рухляди, строительного мусора, паутины и тлена.

И вновь снизу послышались выстрелы.

– Что это?

Стив, бледный как никогда, объяснил:

– Патруль…

– Но почему они стреляют?

– Не знаю…

Вскоре братья поняли причину, по которой началась стрельба: через насколько минут до их слуха донесся голос полицейского, многократно усиленный мегафоном:

– Снайперам предлагается сложить оружие… Дом оцеплен, сопротивление бесполезно. Снайперы должны выйти с поднятыми руками…

– Они приняли нас за террористов из ИРА! – воскликнул Патрик.

Пришлые англичане никого так не боялись, как ирландских снайперов из ИРА: действительно, иногда с высоких крыш в центре города по многочисленным полицейским патрулям велся прицельный огонь, но это, к чести ИРА, действительно происходило не так часто, как преподносилось всему миру английской пропагандой.

Однако в сознании колониальных полицейских офицеров снайперы представлялись какой-то ужасной, неистребимой, почти мифической угрозой – это была естественная реакция озлобленных и запуганных людей, которые, находясь в чужом враждебно настроенном городе, рискуют в любой момент получить пулю в лоб, практически в любое время суток и в любом месте – начиная от супружеского ложа (был случай, когда пуля снайпера угодила полицейскому в висок в три часа ночи; он обнаружил себя тем, что курил в темноте) и заканчивая любой улицей или площадью Белфаста.

Стив вопросительно посмотрел на брата.

– Ну, попали…

А полицейский мегафон не унимался:

– Снайперам предлагается сложить оружие и добровольно сдаться. В таком случае им будет сохранена жизнь. Сопротивление бесполезно, дом окружен…

Младший О'Хара, нервно закуривая (при этом он долго не мог зажечь спички, потому что руки его предательски дрожали), обернулся к брату.

– Что будем делать?

Тот передернул плечами.

– Не знаю…

Докурив сигарету до середины, младший брат бросил ее на пол и, раздавив рифленой подошвой своего ботинка, протянул:

– Да-а-а… Попали.

После мучительных размышлений Патрик предложил:

– Может быть, стоит выйти и сказать, что мы никакие не снайперы?

Стив скривился.

– Ну да, так они нам и поверят… Ты ведь знаешь этих англичан, они готовы всех, кто только носит ирландскую фамилию, причислить к террористам…

Да, это было правдой, и потому оставалось только одно – бежать. Но как?

Патрик сделал младшему брату успокоительный знак рукой и прошептал:

– Подожди здесь…

Сам же, осторожно выбравшись сквозь слуховое окно, пополз по крыше к самому краю.

Внизу стоял полицейский броневик, рядом с ним находилось несколько солдат в бронежилетах.

– Снайперы должны немедленно покинуть дом и сдаться полиции, – продолжал уговаривать их полицейский офицер, держа перед собой мегафон, – в таком случае им будет сохранена жизнь…

Вернувшись, Патрик произнес:

– Да, плохи наши дела…

– Что будем делать?

Старший брат кивнул в сторону люка, ведущего вниз.

– А что, если…

– Попытаться пробраться в дом?

– Ну да…

Тот вздохнул.

– Действительно, ничего другого не остается. После нескольких ударов гнилые доски люка поддались, и он со страшным грохотом свалился на лестничную площадку – Патрику в этот момент показалось, что этот звук должен был быть слышен не только внизу, но, наверное, и во всем Белфасте.

Они осторожно спустились по прогнившей лестнице и через несколько минут, в три приема миновав ее, очутились внизу.

На счастье, двери подъезда не были заколочены.

– Постой, – скомандовал старший брат, – я посмотрю, что там такое…

Неподалеку от входа в дом стоял тот самый полицейский броневик, который он видел с крыши.

Бобби, переговариваясь о чем-то своем, стояли с оружием наизготовку и то и дело поглядывали наверх – видимо, они не ожидали, что «снайперы» могут спуститься так быстро.

Вернувшись, Патрик сказал:

– Там неподалеку многолюдная улица. Если мы быстро побежим и смешаемся с толпой…

Стиву это предложение не очень понравилось.

– А если они откроют стрельбу?

– Тогда, – ответил Патрик, – давай останемся тут и будем ждать, пока к ним не приедет подмога. Тогда они наверняка прочешут весь этот район и обыщут дом…

Они подошли к двери.

Патрик, слегка приоткрыв ее, произнес:

– Ну, с Богом…

Он не помнил, как ему и Стиву удалось миновать опасный участок – слышал только сухие хлопки нескольких одиночных выстрелов, да свист пуль, пролетавших где-то совсем рядом.

Спустя пять минут они, запыхавшись, выскочили на многолюдную улицу и забежали в первый попавшийся кафетерий.

Тяжело опустившись за столик, Стив с видимым облегчением вздохнул.

– Ну, вроде бы, пронесло…

Ни он, ни Патрик не могли даже предполагать, что их бегство было снято полицейским оператором на видеокамеру…

В тот день Патрик вернулся домой поздно, когда дети уже спали.

Не раздеваясь, он прошел на кухню и, открыв холодильник, извлек оттуда бутылку рома. Налив себе полный стакан, О'Хара залпом выпил его – по телу сразу же побежало приятное тепло, напряжение, накопившееся за этот страшный день, начало понемногу спадать.