Текст книги "Разбитая ваза"

– Он наливал себе из той же бутылки, что и вы?

– Нет, я брал шотландское. Он пил только бурбон.

– А содовую он наливал из той же бутылки?

– Он никогда не смешивал виски с содовой. Пил чистое виски и сразу до дна. Правда, потом запивал, обычно водой.

– Миссис Помфрет была с вами в алькове?

– Не сразу. Когда я пошел за напитками, она уже была там и собиралась сделать себе виски с содовой, я предложил поухаживать за ней, и она вернулась на свое место.

– Что вы делали в тот момент, когда Данхэм выпил свой стакан?

– Я взял два стакана, но потом снова хотел поставить их на стол, чтобы закрыть окно. Кто-то открыл окно в алькове, штору сильно трепало, и миссис Помфрет попросила закрыть его. Я так и не закрыл его. Пока я ставил стаканы на стол, я заметил странное выражение на лице Перри, когда он опрокинул виски себе в рот. Он еще издал какой-то странный звук. Мне показалось, что и трех секунд не прошло, как он закричал, лицо его перекосилось, и он зашатался. Если на него так подействовало виски, невероятно, чтобы это произошло так быстро.

– Почему вы сказали «если на него так подействовало виски»? Перед этим он еще пил виски?

Диего покачал головой:

– Не знаю. Точно помню, что до этого он разговаривал со своей матерью, они сидели на диване в конце комнаты.

– Стакан, в который он наливал виски, был чистый?

Раньше его не использовали?

– Не знаю. Думаю, что чистый. Их полным-полно стоит на сервировочном столике.

– И вы уже были там, делали себе виски с содовой, когда подошел он?

– Да.

– Вы стояли рядом с ним, обернувшись к нему лицом, глядя на него?

– Глядя на него? Зачем мне было на него смотреть?

– Хорошо, вы просто стояли рядом. Если бы он положил что-нибудь в свой стакан из пузырька, коробочки или пакетика, вы это заметили бы? Верно?

– Да, заметил бы, – глаза Диего вспыхнули, а губы чуть дернулись, – и, видит Бог, я хотел бы сказать, что заметил. Но я не заметил.

– Почему вы хотели бы сказать, что заметили?

– Надо думать, это ясно. Хотя я не чувствовал к Перри Данхэму особого расположения и быть свидетелем его самоубийства – небольшая радость, но все же это было бы лучше, чем то, что, похоже, произошло на самом деле. – Диего медленно обвел глазами присутствующих.

– Ведь это кто-то из нас. Включая меня. – Он посмотрел инспектору в глаза. – Я не смотрел на него, как вы выразились, но если только он не воспользовался каким-то фокусом, он не добавлял в свой стакан ничего, кроме того, что было в бутылке.

– И эта бутылка бурбона стояла в баре?

– Да.

Деймон повернулся к двух слугам, стоявшим бок о бок у дальней стены.

– Кто-то из вас, ребята, доставил этот столик с напитками сюда?

– Да, сэр. Я, – отозвался один из них. Он, казалось, не ожидал, что его голос прозвучит так громко, и повторил на четыре тона ниже: – Я, сэр.

– Как тебя зовут?

– Шефер, сэр.

– Когда ты его доставил?

– Когда меня попросила об этом миссис Помфрет.

Она позвонила…

– Эти люди уже были здесь?

– Да, сэр. – Человек быстро окинул комнату глазами. – Точно, большинство из них уже были.

– И ты прикатил столик и на нем уже были бутылки и стаканы?

– Да, сэр. И лед, и прохладительные напитки…

– В том числе и бурбон?

– Да, сэр. Обычно ставится бурбон «Блю Грае» – это единственная марка, которую пьет мистер Данхэм. Прошу прощения.

– За что?

– Я хотел сказать, единственная марка, которую пил мистер Данхэм.

– Понятно. Сколько виски оставалось в бутылке?

Помнишь?

– Да, сэр, – ответил Шефер с довольным видом. – Я обдумал этот вопрос. Я ждал, что меня об этом спросят. Бутылка бурбона «Блю Грае» была наполнена меньше чем наполовину.

– Откуда ты знаешь? Ты сам выпил?

– Нет, сэр. Когда мы готовим напитки, то есть в какой-то бутылке меньше половины, ставится еще одна бутылка. Но я помню, что решил, что бурбона хватит, поскольку, кроме Данхэма, его никто не пьет.

– Откуда ты знаешь, что его никто не стал бы пить?

– Это известно, сэр. Прислуге. Всем. Мистер Данхэм ничего другого не пил. Большинство пьет шотландское, или пшеничное, или ирландское. Вы сказали бы, что это дедукция, сэр.

– Я бы выпил адского.

Инспектор покраснел. Одним из его слабых мест было то, что он никогда не умел работать с квалифицированными слугами. Он снова повернулся к Зорилле:

– Вы пили этот бурбон?

Диего покачал головой:

– Я же сказал, я пил шотландское.

– Кто-нибудь из вас, – Деймон огляделся, – кто-нибудь из вас пил бурбон? Вы, мистер Кох?

– Нет. – Адольф Кох сидел на другой стороне комнаты рядом с широкой ширмой около Гарды Тьюсар. Очевидно, у него запершило в горле, и он откашлялся. – Я пил джин с тоником.

– Вы подходили к бару и наливали сами?

– Да.

– А вы, мисс Тьюсар? Что пили вы?

– Вермут с бальзамом. – Гарда ответила быстро и четко. – Я подошла к бару с мистером Кохом, и он налил мне.

– Мисс Моубрей?

– Я пила шерри. – Голос Доры прозвучал пискляво, и она тоже прочистила горло. – Я налила себе и миссис Помфрет и отнесла ей.

– Мистер Бек?

– Я не пью! – взволнованно заявил Бек. Он сидел, откинувшись на спинку стула и потирая колени ладонями. – Я подходил к столику, но налил себе стакан воды, добавил в него лимонного сока и выпил!

– Мистер Гилл, что было в вашем стакане?

– Пшеничное, – кратко сказал Тед.

– Мисс Хит, мистер Зорилла говорит, что налил вам шотландского с содовой. Вы не пьете бурбона?

Хиби так и не успела ответить. Ее опередил Феликс Бек; голосом, в котором звучали нотки обвинения, он воскликнул:

– Конечно, не пила! Ей лучше знать! Она схватила бутылку и выбросила ее в окно!

Глава 8

Хиби Хит крепко обхватила грудь руками и задрала подбородок, вызывающе уставясь на инспектора своими голубыми глазами. Адольф Кох привстал со стула, что-то пробормотал и снова плюхнулся на него. Тед Гилл пересек комнату, положил руку на спинку стула Хиби и, тяжело дыша, стоял так, словно защищая ее.

Деймон пристально посмотрел в сияющие мужеством глаза Хиби, затем сделал шаг к ней и спросил:

– Ну?

– Ну, – прошептала она.

– Вы действительно выбросили бутылку в окно?

Она кивнула.

– Это правда?

Она кивнула.

– Зачем?

Руки Хиби, крепко обхватившие грудь, разжались и призывно протянулись к инспектору.

– О, – с негромким стоном произнесла она, – это был неконтрольный импульс!

Текумсе Фокс заерзал на своем стуле и отвернулся в другую сторону. Все прочие воззрились на нее в безмолвном изумлении, затем так же дружно – на Генри Помфрета, который вдруг издал странный звук: судорожное робкое хихиканье. Он смущенно огляделся и, не обращаясь ни к кому, проговорил:

– Извините, – и закусил губу.

Тед Гилл спокойно и твердо сказал Деймону:

– Она хотела сказать «неконтролируемый». Мисс Хит крайне чувствительная и легковозбудимая натура. Эмоционально нестабильная. У нее порывистый, взрывной характер. Она актриса…

– Меня не интересует анализ ее характера, – сказал Деймон, – и вашего тоже, мистер Гилл. Я задал вопрос: зачем она выбросила бутылку в окно?

– Вот это я вам и объясняю. Вы имеете дело с необычной личностью. Когда ее охватывает непреодолимое желание что-то сделать, она делает это. Нечто вроде транса.

Затем она об этом забывает. Сейчас она уже не помнит, что выбросила бутылку…

Деймон фыркнул:

– Да она только что это признала!

– Признала, потому что трое из нас видели, как она это сделала, и сказали об этом. Мисс Моубрей, мистер Бек и я. В тот момент миссис Помфрет стояла на коленях около сына; Кох и мисс Тьюсар наклонились над ней, а Зорилла пошел за Фоксом. Я же стоял рядом с мисс Моубрей и сказал ей, что бутылку, из которой Данхэм пил, нужно закрыть пробкой, но я не знал, какая это была бутылка, она сказала, что тот пьет только бурбон.

Я протянул руку к бутылке, но мисс Хит схватила ее и таким вот драматическим жестом швырнула в раскрытое окно. Когда пришел Фокс, я рассказал ему об этом, потом то же заявил и первому полицейскому, который здесь появился. Но по экзальтированному выражению ее лица я видел, что она не знает, что делает…

– Ха! – Феликс Бек вскочил со стула, дрожа от негодования. – Актриса! И не знала, что делает? Ха! Да она Цирцея![6]6
  Персонаж греческой мифологии, коварная обольстительница.


[Закрыть] Дьяволица, ведьма! Первый был Ян, я предупреждал его насчет нее, а теперь…

– Да прекратите вы! – рыкнул на него Тед. – Тут и без ваших воплей тошно…

– Оба прекратите, – коротко скомандовал Деймон.

Он подошел к Хиби. – Я поговорю с вами позже, мисс Хит, сейчас я хочу знать лишь одно: мистер Гилл прав?

Вы действительно забываете о своих поступках?

– О! – вздохнула она.

– Так как же?

– Я не знаю… – Она крепко обхватила своими прекрасными руками грудь. – О, я не знаю!

– Когда вас охватывает непреодолимое желание что-то сделать, вы делаете это? Вас охватывало желание бросить чем-нибудь в эту бутылку бурбона?

– Бросить… – Она вытаращила на него глаза, разжала руки и успокоилась. – Бросить чем-нибудь в бутылку? – переспросила она скептически, совершенно другим тоном. – Что за идиотизм?

Деймон хмыкнул, молча наблюдая за ней. Потом почесал в затылке.

– Я хотел бы предложить… – начал Текумсе Фокс.

– Нет, – кратко ответил Деймон. Его глаза описали полукруг, медленно пройдясь по лицам справа налево, потом в обратном направлении. – Я должен сказать вам следующее, – произнес он недовольным тоном, – мы предполагаем, что Перри Данхэм был убит. Мне придется поговорить с каждым из вас отдельно до того, как вам разрешат покинуть этот дом. Это займет много времени.

Нельзя ли отвести для этих целей комнату, мистер Помфрет?

– Разумеется. Моя жена… – Помфрет колебался. – Нет, пожалуйста. Давайте мы выйдем в другое помещение, а вы останетесь здесь.

– Прекрасно. Ваша жена и вы можете свободно передвигаться в пределах дома. Остальных прошу оставаться вместе в одной комнате и в присутствии представителей закона. Я имею полномочия в существующих обстоятельствах применить силу, но был бы очень вам обязан, если бы вы оказали добровольное содействие. Прошу вас учесть тот факт, что убийцей Перри Данхэма, возможно, является один из вас. Если вам это не нравится, то и мне это радости не доставляет. Теперь вот что. Если в виски был яд, его могли положить туда в любой момент после того, как из бутылки пили последний раз. То есть необязательно сегодня вечером и в этой комнате. Но исключать этого нельзя. И значит, ампула с ядом, возможно, где-то здесь, если только ее не выбросили из окна, как бутылку. Сейчас в той комнате проводится обыск, затем осмотрят весь дом. Всех вас опросят, что вы делали сегодня. Весьма вероятно, что яд находится у кого-то из вас. Думаю, было бы неплохо, если бы вы все согласились на личный досмотр. Надеюсь, вы не станете возражать. Для дам сюда через пять минут прибудет сотрудница полиции.

Вся компания сникла. Они смотрели друг на друга, потом на инспектора и отводили глаза. Если убийца был среди них, ему не было необходимости выдавать себя явным нежеланием подвергнуться обыску: отвращение и нежелание было написано на лицах всех присутствующих, кроме Текумсе Фокса.

Фокс кивнул Деймону:

– Согласен. Это разумно. Хотя, вероятно, не принесет результатов.

– Какое унижение! – проворчал Феликс Бек.

Хиби проговорила:

– Это чудовищно!

Дверь открылась, и взгляды устремились на вошедшего. С порога он окликнул Деймона:

– Вас просит Крейг, инспектор.

Деймон кивнул и протопал из комнаты. Все сразу ощутили, что у них затекли члены, задвигались на стульях или стали переминаться с ноги на ногу. Послышались тихие разговоры. Адольф Кох спросил Фокса, могут ли их заставить подвергнуться обыску на основании закона, Фокс ответил, что не могут. Тед Гилл, скрестив руки на груди, ходил взад и вперед по комнате. Полицейский зевал. Шефер, который прикатил столик с напитками, разъяснял что-то вполголоса слуге. Текумсе Фокс откинулся на спинку стула и минут пять созерцал потолок, пока дверь не открылась и не вошел инспектор. Деймон подошел к большому столу, являвшемуся географическим центром всего собрания, и продемонстрировал всем какой-то предмет.

– Кто-нибудь из вас видел это?

– Конечно, – заговорил Генри Помфрет, – это мой сосуд для благовоний эпохи Джу Джоу. Прошу вас, не уроните его!

– Не уроню. – Большие кисти Деймона крепко держали маленький красный с перламутрово-зеленым сосуд. – Давно он стоит у вас на этажерке в той комнате?

– Давно. Года два.

– Его используют для сора? Как пепельницу?

– Насколько я знаю, нет. Разве что какой-нибудь осел бросит туда окурок.

– Ну, на этот раз там не окурок. – В голосе инспектора прозвучало мрачное удовлетворение. Он поставил сосуд на стол и большим и указательным пальцами извлек оттуда бумажный шарик. Он показал его, как фокусник показывает извлеченную из воздуха монету. – Вот что это такое. Разворачивать не буду. Один из моих людей уже слегка развернул его. Перед нами кусок обычной оберточной бумаги, на которую налипли частички белого порошка. Он смочил водой часть из них и определил по запаху, что это, похоже, цианид. Поэтому я беру назад свою просьбу согласиться на личный досмотр.

На мгновение все зашевелились, а затем снова воцарилось мертвое молчание. Его нарушил Генри Помфрет.

– В сосуде для благовоний, – недоверчиво пробормотал он, – значит…

– Значит, что, мистер Помфрет?

– Ничего, – Помфрет, словно не в силах поверить, покачал головой, – ничего…

– То обстоятельство, что его нашли в сосуде, вам говорит о чем-то?

– Нет! Ни о чем не говорит!

Деймон настаивал, глядя ему в лицо.

– Может быть, вы вспомните, что видели, как кто-то подходил к сосуду и что-то в него бросал?

– Нет! Я ничего не видел! Я лишь хотел сказать, что это окончательно подтверждает вину одного из присутствующих. Если бы я видел, как что-то бросили в сосуд, я бы немедленно вытащил это оттуда. Я всегда так делаю. В любом случае меня там не было, я находился здесь с мистером Фоксом.

– Но вы могли видеть это раньше, в течение всего вечера, – вмешался Фокс и посмотрел на инспектора. – Я хотел еще раньше сказать, что из слов Шефера у вас могло сложиться неверное представление. Он сказал вам, что прикатил столик, когда ему позвонила миссис Помфрет.

Тогда большинство из нас, как он сказал, уже были там.

Но это произошло не тогда, когда они оставили меня и мистера Помфрета здесь и пошли в желтую комнату, это было до того, как мы вообще появились в этой комнате.

Я пришел туда в четверть третьего, столик с напитками уже стоял и все остальные были на месте. – Он повернулся к Помфрету: – Поэтому вы могли видеть, как что-то бросили в сосуд, верно?

– Наверное, мог, – хмуро признал Помфрет, – но не видел.

– Я видела, – раздался голос.

Взгляды метнулись к Гарде Тьюсар.

– Кто это был? – рявкнул Деймон.

Не обращая на него внимания, Гарда покинула свое кресло у ширмы рядом с Адольфом Кохом и обошла стол. По-видимому, она хотела посмотреть кому-то в глаза. Она посмотрела в глаза Доры Моубрей. Черные глаза Гарды сверкнули, но Дора выдержала этот взгляд.

– Это сделала ты, – сказала Гарда, – я видела. Ты подошла к этажерке, и…

Все одновременно задвигались и загомонили, как будто нервная система этих воспитанных людей выдерживала напряжение лишь до определенного предела. Феликс Бек зарычал. Хиби ахнула, Диего вскочил столь стремительно, что опрокинул свой стул… Но главными актерами были Тед Гилл и Генри Помфрет. Тед прыгнул через разделявшее их пространство, схватил Гарду за руку и грубо повернул к себе, она потеряла равновесие, повалилась на стол и столкнула на пол сосуд для благовоний. Помфрет с криком рванулся к сосуду, промахнулся, развернулся и кулаком двинул в челюсть Теда; детектив и полицейские подбежали и уволокли Теда, Помфрета и Гарду в разные стороны.

– Назад! – резко приказал Деймон. Он свирепо посмотрел на Помфрета. – За каким чертом вы это сделали?

– Извините, – сказал Помфрет. Он тяжело дышал, но не выглядел виноватым. Мистер Помфрет наклонился и поднял сосуд, который был все еще цел.

Тед по-прежнему не спускал сверкающих гневом глаз с Гарды.

– Я хотел бы, – процедил он сквозь зубы, – ответить вам тем же и еще добавить. Не знаю, чем вам досадила мисс Моубрей, но если я услышу еще раз этот бред…

– Тед, – Дора положила свою ладонь на его руку, – пожалуйста! Это не бред. Я в самом деле бросила эту бумажку в сосуд.

Тед вытаращил глаза. Инспектор смешался:

– Вы?

– Да, я.

Воцарилась мертвая тишина.

– Боже… – проворчал Диего. – Моя маленькая Дора…

– Нет, Диего. – Она покачала головой. – Твоя маленькая Дора не подсыпала яду в виски Перри.

Ее губа задрожала, изогнулась в гримасе внезапного гнева, и ее лицо вспыхнуло.

– Посмотрите на себя! Все! Посмотрите на свои лица!

Вы поверили – только потому, что я… О, если бы мой отец был здесь! Все стало так отвратительно – с тех пор, как он умер…

– Я здесь! – пел ей Тед.

Деймон, пристально глядя на нее, сухо сказал:

– Так как же насчет брошенной в сосуд бумажки?

– Я бросила ее. – Дора посмотрела ему в глаза. – Я так и сказала. Она была в моей сумке.

– Кто ее туда положил?

– Не знаю. Я обнаружила ее, когда мы уходили из желтой комнаты, чтобы идти сюда. – Она взяла со своего стула коричневую матерчатую сумку, подняла ее и указала на внешний карман, образованный дополнительной складкой материи. – Она была здесь. Я заметила выпуклость и запустила туда пальцы, чтобы посмотреть, что там такое.

Я понятия не имею, откуда она могла там взяться. Вид у нее пустой бумажки, и я бросила ее в сосуд, когда проходила мимо.

– Вы хотите сказать, что ее положили в сумку, когда та находилась у вас?

– Нет. Я этого не говорила. Я оставила сумку на диване в желтой комнате, когда Перри… когда я отошла в другой конец комнаты с мистером Данхэмом.

– И вы заметили выпуклость, когда взяли ее снова?

– Да.

– Сколько времени сумка лежала на диване?

– Ну, пятнадцать или двадцать минут.

– Зачем вы отошли в другой конец комнаты с мистером Данхэмом?

– Он сказал, что хочет со мной поговорить.

– О чем?

– О чем-то… о личном деле.

– Вы были помолвлены с мистером Данхэмом?

– Нет, но это вас не касается.

Инспектор хрюкнул.

– Вас, возможно, удивит, что полицию касается все, когда она расследует убийство. А что не удается получить одним путем, мы получаем другим. Если можем. Вы любили Данхэма?

– Боже мой, нет!

– Вы ненавидели его?

– Нет.

– Вы были его близким другом?

– Нет. – Дора нахмурилась. – Я знала его всю мою жизнь. Его мать и мой отец были друзья.

– Мне надо знать, о чем он хотел с вами поговорить сегодня днем. Если вы откажетесь отвечать, прошу не обижаться, но я…

– Я не отказываюсь отвечать. Он хотел узнать про вторую записку Яна. Видела ли я ее и прочитала ли?

– Записка? Кто такой Ян?

– Ян Тьюсар, – пояснил Текумсе Фокс. – Он покончил жизнь самоубийством – застрелился – в прошлый понедельник в Карнеги-Холл. Я вижу, вам придется долго разматывать этот клубок, я смог бы сэкономить вам уйму времени.

Фокс внимательно оглядел присутствующих.

– Вы, конечно, понимаете теперь, что вопрос о том, обращаться ли в полицию по делу о скрипке, снят. Полиция уже здесь. Предлагаю вам, инспектор, если не хотите тратить время попусту, поговорить со мной, и пусть к нам присоединится человек с блокнотом… Кстати, мисс Тьюсар, раз уж полиция все равно здесь, как насчет той записки, которую вы хотели им показать? Вы можете сделать это сейчас. Тем более что перед вами начальник отдела по расследованию убийств.

Гарда, которая плюхнулась на стул около Диего, раскрыла сумочку, достала оттуда конверт и протянула его Деймону. Тот взглянул на адрес, затем вынул листок и прочитал:

«Те, кто хотят причинить вред Рейху, поплатятся за это, как твой брат. Хайль Гитлер!»

– Боже мой! – пробормотал он с отвращением. – Опять нацисты. – Он посмотрел с ошарашенным видом на Гарду. – Вы были замужем за Тьюсаром? А Данхэм был вашим братом?

Гарда уставилась на него.

– Да нет же, – нетерпеливо сказал Фокс. – Ее брат был скрипач. Это как раз один из фактов, которые я предлагаю задешево вам передать, чтобы вы узнали подоплеку, если только вы не предпочтете продираться сквозь заросли самостоятельно…

– Спасибо. Согласен. Я люблю дармовщинку. – Деймон обратился к присутствующим: – Я просил вас помочь нам и остаться в этой комнате. Теперь, поскольку обнаружилась эта записка, а также другие факты, я прошу вас о следующем. Я начну с Фокса, вам сообщат, когда я смогу поговорить с каждым из вас. Райдер, возьми еще кого-нибудь и посиди с ними. Мистер Помфрет, проводите, пожалуйста, всех в другую комнату, где можно удобно устроиться. Да, Райдер, пришли сюда Коссоу с блокнотом и скажи Крейгу, что я хочу с ним переговорить.