Текст книги "История возвышения вампиров, рассказанная людьми"

– Что? Мне снился чудесный сон, что я сплю в своей постели.

– Солнце взошло. Я хочу осмотреть дом, – ответил я.

– Хотите, чтобы я вас прикрыла? – сказала Уэбб, потягиваясь и зевая. – Знаете, я могла бы сделать это, не выходя из «Старбакса».

– Размечтались! Нет, оставайтесь здесь и следите за окрестностями. Я скоро вернусь. – Я вышел из машины и направился к темному дому. Солнце служило мне отличным прикрытием, поэтому спешить было некуда.

Я остановился на тропинке перед домом и осмотрелся. В дневные часы Сумеречные были особенно уязвимыми – какой-то период времени они должны были отдыхать в специальных капсулах, наполненных землей. Поэтому я был уверен, что в тот момент они за мной не следят. Они сидят, запершись в доме. Впрочем, это не исключало вероятности, что кто-нибудь из верных последователей Сумеречных мог приглядывать за домом, пока они отдыхают. Эти люди были готовы на все ради своих хозяев, но я знал, что смогу справиться с такими типами.

Я обошел кусты, росшие сбоку от дома, ветви слегка касались моего лица. Камер нигде не было. Подошел к окну около входной двери. Я не ошибся в своих предположениях – вместо стекла там был цемент, покрытый каким-то тусклым, отражающим свет материалом, имитирующим стекло.

Это было тайное убежище Сумеречных.

Земля у основания дома была перекопана. Не знаю, что это означало – возможно, они перестраивали дом и вырыли подвал, где могли бы спать Сумеречные? Все это еще больше усилило мои подозрения. Задний двор был огорожен восьмифутовым бетонным забором. Я подошел к гаражу и дернул за ручку двери, но она оказалась заперта. Присев на корточки, я заглянул в щель между дверьми, однако ничего не увидел – внутри было слишком темно. Я встал и обошел дом по периметру. Фальшивые окна и ветхость дома не оставляли никаких сомнений. Затем я подошел к бетонному забору, отгораживавшему задний двор, и стал искать трещину, щель или выступ, чтобы упереться ногой и перелезть через него. Когда я попытался подтянуться, сзади послышался шум.

– Спускайся вниз и медленно повернись, подняв руки вверх, – сказал чей-то голос.

По тону я понял, что имею дело с офицером полиции. Я еще не успел обернуться, но уже знал, что в спину мне направлено дуло пистолета. Так и было: остинский полицейский пристально смотрел на меня, наставив свой пистолет прямо мне в лицо.

– Офицер, я агент ФБР, – сказал я. – Мое удостоверение в левом кармане пиджака.

Полицейский по-прежнему молча смотрел на меня. Мне показалось, что этот тупой патрульный сейчас выпустит в меня всю обойму.

– Послушайте, – продолжил я, – иногда человек бывает так глуп, что даже врачи не станут говорить ему об этом. Возможно, это как раз ваш случай…

– ФБР. Опусти оружие, – скомандовала агент Уэбб. Я видел, как она появилась из-за кустов и обошла полицейского. – Опусти оружие, – повторила она. – Я из ФБР. Немедленно бросай оружие, или я прострелю твою гребаную башку!

Слова, которые использовала агент Уэбб, удивили меня больше, чем наставленный на меня пистолет. Казалось, она ищет повода, чтобы нажать на спусковой крючок.

Тощий коп нахмурился, но затем присел и положил пистолет на землю. Я подошел, подобрал его и заткнул за пояс, затем вытащил мой значок агента ФБР и несколько раз ударил им копа по лицу. Мое сердце колотилось так, словно я сейчас свалюсь с сердечным приступом.

– Я должен был сказать ей, чтобы она прострелила тебе голову за то, что ты угрожал оружием федеральному служащему.

Полицейский смотрел на меня ошалевшим взглядом, пока Уэбб убирала в кобуру свой пистолет.

– Я увидел, как вы лезете на забор, и подумал, что вы грабитель, – сказал он монотонным голосом.

– Кто сообщил вам о происшествии? – спросила Уэбб.

Вопрос вызвал у молодого копа замешательство, его светлые усики над тонкими губами задрожали. Я заметил, что в его глазах начинают появляться проблески жизни.

– Если я сейчас позвоню вашему главному диспетчеру, они смогут найти заявление о происшествии? – спросил я его. Полицейский отвернулся и ничего не ответил. Я указал на дом: – Вам позвонили они? Сумеречные платят вам? Они обещали, что однажды возродят вас? Ничего этого не будет.

Полицейский немного помолчал, а затем сказал тихим голосом:

– Я патрулировал улицы и…

– Чушь, – перебила его Уэбб.

Офицер поднял глаза к небу.

– Я… мне позвонили с неопределившегося номера и сообщили об ограблении. – Офицер замолчал, кажется, удовлетворенный кое-как сляпанной ложью.

Я посмотрел на Уэбб и улыбнулся.

– Я вам верю, – сказал я, а Уэбб поморщилась, словно пытаясь показать, что я совсем выжил из ума. Даже у полицейского был озадаченный вид. Я обратился к Уэбб: – Агент Уэбб, кажется, у нас здесь сейчас совершается преступление. По словам этого офицера полиции. У нас появилась уважительная причина, чтобы в целях безопасности всех, кто находится в этом доме, войти внутрь и убедиться, что им ничего не угрожает.

Коп пробормотал: «Нет!», а Уэбб хищно улыбнулась. Она снова стала доставать из кобуры оружие.

Я показал пальцем на полицейского:

– Ты останешься здесь, – а затем скомандовал Уэбб: – Войдем через парадную дверь!

Дверь я открыл без особых усилий. Мы оказались в самодельном тамбуре. Здесь была еще одна массивная дверь, ее я тоже открыл. Думаю, это было сделано для защиты от солнечного света: когда открывалась входная дверь, вторая, внутренняя, оставалась закрытой.

Я вздрогнул, когда Уэбб ударом ноги снова распахнула обе двери.

– Возможно, нам понадобится солнечный свет, – сказала она, пожимая плечами.

Внутри царил полнейший мрак, и я подумал, что так было легче заметить любой, даже самый слабый лучик света. Я щелкнул выключателем на стене и осветил пустую гостиную с белым полом. Белизна была какой-то неестественной. На стене я заметил граффити – надпись гласила: «АНОЭЗИС».

Я сделал фотографию на мобильный телефон.

Уэбб прошла на кухню. Я услышал, как она сдавленным голосом прошептала: «Черт!» Весь пол в кухне был завален пустыми мешками. На мешках виднелись пятна засохшей крови. Внутри дом выглядел так, словно здесь разыгралась маленькая гражданская война. Но при этом пахло, как в кабинете врача: сильными антисептическими средствами.

– Похоже на дом моей тетушки, – сказал я в пустоту. – Бьюсь об заклад, в ванной комнате крышка унитаза будет обтянута ковровой тканью.

В запертой на ключ спальне мы обнаружили тощего, как скелет, голого мужчину. Он лежал на кровати, а из руки у него торчала иголка. Пистолетом я повернул его голову к себе, хотя, судя по его синюшной коже, было ясно, что, скорее всего, он уже умер.

– Просыпайся, придурок, – сказал я.

Агент Уэбб склонилась над ним, проверила пульс и покачала головой:

– Не понимаю, – сказала она. – Странно, что Сумеречные проявляют такую неосмотрительность в отношении людей, которые им служат.

– Они относятся к этим идиотам как к своим ученикам, предлагая им шанс на возрождение, – сказал я ей. Я уже видел нечто подобное несколько раз. – Они снабжают их алкоголем или наркотиками, и если ученики с благодарностью принимают все это, Сумеречные понимают, что на дисциплину рассчитывать не приходится. И когда эти ученики перестают приносить пользу, Сумеречные позволяют им умереть от передоза. Так было и с этим несчастным ублюдком. Сумеречные выбирают самых лучших, самых умных, тех, кто может им что-то дать, а не только забрать.

Уэбб открыла чулан и присвистнула.

– И что тут у нас? – спросила она, топнув ногой по стальной пластине на полу.

Мы искали именно это – нечто подобное находилось во всех домах, где жили Сумеречные.

– Джекпот! Это вход в истинную резиденцию Сумеречных, – сказал я. – Люк должен быть заперт изнутри. Они не любят, когда их беспокоят.

Я жестом велел Уэбб отойти назад, и, судя по ее ухмылке, она поняла, что я собираюсь сделать.

Подняв пистолет, я навел дуло на замок и нажал на спусковой крючок. Бам. Бам. Бам. Бам. Чулан наполнился дымом. Я вспомнил о том придурочном копе, который остался на улице. Что он подумает об этом? Замок треснул, и Уэбб подняла крышку люка. Я стоял над ней, опустив пистолет. Я пожалел о том, что у меня не было нового оружия, разработанного специально для случаев нападения Сумеречных. Я все время твердил своим коллегам о необходимости специального оружия против Сумеречных, особенно пистолетов, заряженных пулями из обедненного урана. Но мои запросы передавались через несметное количество инстанций, и мне пока так ничего и не удалось добиться.

Я спустился по лестнице первым. Уэбб светила фонариком у меня за спиной. В воздухе пахло металлом и еще чем-то непонятным. Спустившись ниже, я почувствовал аромат высушенных цветов. Я включил фонарик и стал водить лучом по комнате, затем преодолел последнюю ступеньку лестницы, ведущей в подвал. Заметив выключатель на стене и щелкнув им, я осветил все помещение.

Размеры комнаты и то, как она была перестроена, поражали воображение. Я слышал, как позади меня агент Уэбб не смогла сдержать удивленного вздоха. Стены были безупречно-чистые, выкрашенные в холодный серо-стальной цвет, и навевали воспоминания о больнице. Посреди комнаты в два ряда стояли покрытые фольгой капсулы, служившие Сумеречным в качестве спальных мешков, где они могли отдыхать. Обычно их наполняли специальной смесью из земли и химических веществ. Я быстро сосчитал капсулы: два ряда по пять.

Значит, скорее всего, десять Сумеречных спали здесь крепким сном.

При обычных обстоятельствах они использовали то, что я называл «космическими капсулами» из первоклассного алюминия. Вероятно, эти спальные мешки служили временным местом для сна Сумеречных, находившихся здесь проездом.

– Это… то, о чем я подумала? – прошептала Уэбб. – Я видела такое только на фотографиях.

– Так и есть, – ответил я. – И не нужно разговаривать шепотом.

Я испытывал искушение разрядить по обойме в каждый спальник. Но, как любила говорить моя мама, только идиот будет ворошить осиное гнездо. Уэбб подошла к одной из капсул и склонилась над ней, чтобы изучить получше. Я прошел в другую часть комнаты, рассматривая содержимое полок и пытаясь найти что-нибудь, так или иначе связанное с кражей. Я открыл несколько шкафчиков, но не нашел там ни крови, ни чего-либо примечательного.

Я до сих пор помню сладковатый запах крови, железа и духов, или каких-то благовоний. Я много раз читал об этом запахе, но почувствовав его в первый раз… на несколько секунд он опьянил меня, и этого оказалось достаточно.

Сзади послышался какой-то тихий звук, заставивший меня обернуться. Я увидел Сумеречного-мужчину. Он был больше похож на чудовище, чем на человека, с толстыми, как стволы деревьев ногами, копной кудрявых рыжих волос и длинными пальцами с острыми ногтями, сжимавшими горло Даны Уэбб.

Он сломал ей шею, и ее голова беспомощно повисла на мышцах и коже.

Мною руководили эмоции и инстинкты. Я выпустил в Сумеречного все патроны и бросился к лестнице. Пули помогли мне выиграть лишь несколько секунд, поскольку традиционное оружие практически бессильно против Сумеречных. Поэтому я со всех ног бежал к лестнице, на ходу загоняя в пистолет еще один магазин. Добравшись до лестницы, я заметил, что многие Сумеречные покинули свои капсулы. «Почему они без проблем выходят из капсул средь бела дня?» – подумал я.

Посреди лестницы я споткнулся, чья-то рука схватила мою ногу, брюки треснули, и кожу словно огнем обожгло. Я продолжал карабкаться вверх. Когда я добрался до гостиной, им, наконец-то, удалось свалить меня с ног. Я едва удержал в руке пистолет. Подняв глаза, я заметил, что входная дверь закрыта.

Чьи-то руки тянутся к моей шее.

Я чувствовал обжигающий аромат. И это не был запах плоти. Пахло чем-то, похожим на гниющие цветы, а в ушах у меня звенел мой собственный крик.

Направив пистолет на дверь, я выстрелил, и солнечный свет проник через отверстие в комнату. В ту же секунду я почувствовал, как груз, навалившийся на меня сзади, исчез. Я перекатился на спину и несколько мгновений лежал в лучах солнечного света, пытаясь отдышаться. Я еще не до конца пришел в себя, когда в убежище Сумеречных ворвался оперативный отряд ФБР.

При тщательном изучении мы обнаружили за шкафом потайной туннель, который вел в еще один дом на параллельной улице. Трое Сумеречных были арестованы по обвинению в соучастии в убийстве с отягчающими обстоятельствами. Их должны были отправить в тюрьму строгого режима в Колорадо, где для Сумеречных был построен специальный корпус. Однако им удалось сбежать из изолятора, пока они ожидали перевозки в тюрьму. Сейчас они числятся в списках ФБР среди самых опасных преступников.

Исчезнувшую картину с Мадонной так и не нашли.

Через два дня в Остине состоялись похороны агента Даны Уэбб. Я присутствовал на прощальной панихиде, стараясь держаться позади остальных. Людей на службе было немного. Семилетний ребенок, про которого она говорила, оказался мальчиком.

Несколько недель спустя после инцидента с похищением картины ФБР официально объявило о создании отдела, который будет заниматься преступлениями, совершенными Сумеречными – для правительственной бюрократической машины это было невероятно быстро. Сотрудниками отдела стали трое агентов, меня назначили руководителем.

Глава 7

Юридический журнал Американской ассоциации юристов

Выпуск: осень/зима

«Рассмотрение вопросов, связанных с Сумеречными и вирусом НОЗК, в преддверии принятия закона»

Автор статьи:

Кеннет Холм, заслуженный профессор в области гражданского права и государственной политики Юридической школы Виргинского университета

В свое время ко мне обращались представители Кампании за права человека и Фонда за равноправие людей, а позже – и Совета Сумеречных. Тогда я работал первым помощником юрисконсульта в юридической фирме «Курран, Форест и Роджерс». Эта фирма находится в Нью-Йорке и специализируется на гражданском праве, в частности, на кадровых вопросах.

Я участвовал в разбирательствах дела Уитни Тэлбот – архитектора, которая проживала в Ист-Виллидж, на Манхэттене. После окончания Бостонского колледжа Тэлбот устроилась на работу в «Уилсон аркитект» в Нью-Йорке.

Уитни встретила Бена Оутса на закрытой ночной вечеринке, где играли электронную музыку и организатором которой был известный диджей. Бен – в прошлом врач, а теперь ученый, год назад он прошел через процесс возрождения с помощью неизвестного донора. Уитни была очарована этим человеком, который, по ее воспоминаниям, двигался в такт музыке «словно одинокий порыв ветра». Она обожала подобные сравнения. Бен заметил ее заинтересованный взгляд и, улыбаясь, подошел к ней. Той ночью они танцевали два часа подряд без перерыва.

Их отношения развивались стремительно: каждую ночь они проводили вместе, несмотря на то, что днем Уитни должна была работать. Бен Оутс жил в подвале старого многоквартирного дома: помещение было полностью переделано так, чтобы туда не проникал солнечный свет. Уитни уходила с работы, спала несколько часов дома, а затем на закате ехала к Бену. Вместе они посещали многочисленные вечеринки и официальные мероприятия. Нью-Йорк принял Бена, как и всех остальных Сумеречных, с распростертыми объятиями, проблем с поиском мест развлечения у него не было.

Уитни сопровождала Бена на Британской неделе моды в Лондоне. У Бена было множество интересов, благодаря чему среди Сумеречных он снискал себе репутацию увлекающейся натуры. Помимо всего прочего, он выступал в качестве диджея на вечернике после модного показа, проходившего в рамках Недели моды, который спонсировала компания «Мерседес-бенц» при кураторской поддержке британского «Вога». Это ночное мероприятие проходило в Уинфилд-хаусе в Риджент-парке – резиденции посла Соединенных Штатов в Великобритании Оскара Лампли и его жены Фелисити. Этот вечер стал первым официальным мероприятием в рамках Недели высокой моды. Уитни чувствовала себя покинутой, пока Бен общался со своими многочисленными поклонниками. При этом желающих встретиться с ним было так много, что к нему выстроилась огромная очередь, словно к главе какого-нибудь государства.

Бен был из тех страстных натур, что имеют обыкновение принимать поспешные решения (это случилось еще до того, как Сумеречные самостоятельно ввели ограничение на выбор людей, которые могут подвергаться возрождению), и поэтому без колебаний погрузился в отношения с Уитни. Когда он, повинуясь импульсу, предложил ей стать одной из Сумеречных, Уитни (также натура страстная и импульсивная) с радостью согласилась. Процесс возрождения прошел успешно, и вскоре они с Беном стали жить вместе. К сожалению (и ко всеобщему удивлению), их роман продлился недолго. Вскоре они расстались. Бен уехал в Лондон, а Уитни осталась жить в Нью-Йорке. Ее работодатель с радостью воспринял ее новый статус, поскольку фирма была довольно прогрессивной.

Тэлбот подала заявку на приобретение квартиры в элитном жилищном кооперативе «Барклай» на Западной семьдесят пятой улице. После того, как ее заявка была принята, Уитни заполнила анкету (приложив к ней свою кредитную историю, налоговую отчетность за три года, рекомендательные письма и информацию о том, что ее кредитная нагрузка составляет всего 2 % от ее доходов). Затем она прошла собеседование у пяти участников правления кооператива, продлившееся двадцать минут. Один из членов правления поинтересовался, какую перепланировку она собирается провести, чтобы сделать жилище подходящим для нужд Сумеречной.

Уитни ответила, что не хочет производить серьезной перепланировки и ни в коем случае не будет менять структуру квартиры.

На следующий день агент по недвижимости сообщил Уитни Тэлбот о том, что правление ответило на ее заявление отказом.

Тэлбот обратилась в суд штата Нью-Йорк, ссылаясь на Закон о запрете дискриминации при найме и продаже жилья. Она заявляла, что отказ был основан на дискриминации и нарушал различные государственные и федеральные законы о гражданских правах. Очевидно, что правление не могло отказать заявителю на основе его расовой, этнической и религиозной принадлежности. Однако статус Сумеречных не подпадал ни под одну из перечисленных ранее категорий.

Попытки урегулировать спор в досудебном порядке также не привели к снятию разногласий.

В ходе судебного разбирательства суд постановил, что Уитни Тэлбот как Сумеречная относится к охраняемой от дискриминации категории населения и что правление проявило дискриминацию в ее отношении, ответив отказом на ее заявление.

Поскольку в последнее время численность Сумеречных стала увеличиваться, многие возрожденные начинают требовать для себя все больше прав, желая, чтобы в стране считались с их особым положением. Немало Сумеречных было уволено с работы, поскольку значительному числу работодателей не нужны сотрудники, не способные работать в привычном режиме с девяти до пяти. Сумеречные пытаются добиться, чтобы к ним могли применять Закон об отпуске по семейным и медицинским причинам или Закон о правах недееспособных американцев. Многие суды встают на защиту прав работодателей, ссылаясь на то, что они имеют право расторгать трудовые договоры ввиду существенного изменения обстоятельств. Федеральные суды также не хотят[9]9
  Примером может послужить дело «Эндрю Дэвиса против «Грант-Джонсон Эдвертайзинг»». Истец Эндрю Дэвис после возрождения немедленно потребовал от своего работодателя соответствующих изменений в условиях своего труда (он занимал должность креативного менеджера по работе с клиентами в «Грант-Джонсон Эдвертайзинг»). Работодатель заявил, что поскольку его должность предполагает работу в команде, а остальные сотрудники работают в дневные часы, это не позволяет ему изменить условия и перевести Дэвиса на удаленную работу. Девятый окружной апелляционный суд поддержал решение окружного суда, вынесшего решение не в пользу истца. Более того, суд постановил, что требование Сумеречных предоставлять им «особые условия» могут вызвать серьезные трудности у работодателей.


[Закрыть] расширять сферу действия законов FMLA и ADA и вносить поправки, касающиеся Сумеречных.

Однако в скором времени в Верховном суде впервые было рассмотрено дело, в котором участвовали Сумеречные. Речь идет о деле «Курт Дженнингс, истец, против компании «Аллен и Джекобс». Дело истребовано и передано в Апелляционный суд Соединенных Штатов девятого округа. Давайте взглянем на соответствующие части юридического заключения (с полным текстом заключения вы сможете ознакомиться в Приложении 1):

Судья Кэйган выносит свое заключение в суде:

В данном деле мы рассматриваем правомерность применения Закона о правах недееспособных американцев от 1990 года, раздел 42 Кодекса законов США, § 12101 и далее, к человеку, зараженному Ногалесским органическим заболеванием крови (НОЗК). Мы истребовали данное дело, чтобы, прежде всего, выяснить, приводит ли НОЗК к утрате трудоспособности, согласно Закону о защите прав нетрудоспособных граждан, учитывая тот факт, что заболевший добровольно предпринял ряд мер, чтобы заразиться данным заболеванием.

Истец Курт Дженнингс был инфицирован НОЗК в 2019 году. Он признает, что в течение нескольких месяцев пытался заразиться НОЗК, чтобы затем возродиться и стать Сумеречным[10]10
  Люди, пораженные вирусом, но на данный момент остающиеся в живых и излучающие радиацию, уровень которой составляет 20 мЗв (миллизиверт), предпочитают именно этот термин.


[Закрыть]. Дженнингс не информировал об этом своих старших партнеров в юридической фирме «Аллен и Джекобс», где он работал в качестве первого помощника юрисконсульта. После двухнедельного оплачиваемого отпуска истец сообщил старшим партнерам по фирме, что он возродился и стал Сумеречным. Еще два месяца он провел в отпуске по болезни. Затем попросил партнеров по фирме разрешения продолжить работу, но исключительно в ночные часы, так как пребывание за пределами дома в дневное время было для него небезопасно. Ответчик проинформировал Дженнингса, что если он не может выполнять свои обязанности в установленные для этого дневные часы, его трудовой контракт будет расторгнут. После этого истец был уволен с работы.

Истец подал иск о дискриминации на основании инвалидности в Комиссию по соблюдению равноправия при устройстве на работу. Получив право на предъявление иска, истец возбудил иск в Суде федерального округа Аризона, обвинив ответчика в том, что он проявил в отношении него дискриминацию «на основании его недееспособности» или потому что [ответчик] отнесся к [истцу] как к недееспособному и тем самым нарушил Закон о правах недееспособных американцев, Приложение 26. В частности, истец заявил, что ввиду приобретенного им вируса НОЗК он имеет ряд ограничений по состоянию здоровья (смотрите там же, 23–26) и на основании этого должен быть признан недееспособным согласно Закону о правах нетрудоспособных граждан.

Истец судился с ответчиком, ссылаясь на закон штата и § 302 Закона о правах недееспособных американцев, обвиняя последнего в дискриминации на основании нетрудоспособности. Окружной суд оставил без удовлетворения жалобу истца, поскольку он не смог сформулировать основания для иска, исходя из которого, данный иск мог бы быть удовлетворен. Федеральные правила процедуры апелляции № 18–5–115 (13 марта 2018 года). Приложение к процедуре ходатайства об истребовании дела А‐27. Поскольку ущерб здоровью истца был нанесен с его собственного согласия, суд постановил, что он не испытывал серьезных ограничений в важных сферах жизнедеятельности, а если и испытывал, то эти ограничения были добровольными, и таким образом, его нельзя признать недееспособным в соответствии с Законом о защите прав нетрудоспособных граждан. Смотрите там же, с А‐32 по А‐36.

Суд также установил, что заявления истца было недостаточно, чтобы обосновать его претензии о том, что ответчик, якобы, отнесся к нему как к лицу, обладающему «нарушениями здоровья», которые существенно ограничивали его жизнедеятельность. Смотрите там же, с А‐36 по А‐37.

Закон о правах недееспособных американцев от 1990 года запрещает любую дискриминацию, в том числе и со стороны частных работодателей, в отношении квалифицированных специалистов с инвалидностью. Понятие «квалифицированные специалисты с инвалидностью» обозначает «лиц с инвалидностью, способных выполнять все необходимые функции, требуемые от той или иной должности, которую занимает или на которую претендует данное лицо при наличии особых условий труда или без оных».

Прежде всего, мы изучили постановление суда о том, что инфицированный вирусом НОЗК истец не является инвалидом, согласно Закону о правах недееспособных американцев. Мы пришли к решению, что НОЗК, которым страдал истец, не служило ограничением к трудоспособности согласно подпункту (А)[11]11
  Физические или психические заболевания, которые существенно ограничивают жизнедеятельность человека.


[Закрыть] классификации, указанной в нормативных актах. Ввиду этого заключения, нам не нужно было обращаться к подпунктам (В)[12]12
  Подобные заболевания, перенесенные лицами в прошлом.


[Закрыть] или (С)[13]13
  В случае установленного, но не подтвержденного диагноза подобных заболеваний.


[Закрыть].

Наше рассмотрение подпункта (А) в данном определении было разделено на три этапа.

Прежде всего, подпункт (А) требует от нас определить, является ли состояние истца следствием физического недуга.

НОЗК не включено в список болезней, которые можно отнести к физическим недугам. Отчасти это произошло потому, что до 2018 года о вирусе ничего не было известно. См. классификацию Картрайта. Однако, на первый взгляд, НОЗК вполне подпадает под общие определения, установленные регламентом.

Течение болезни предсказуемо и на данный момент не имеет выявленных отклонений. Однако все исследования вируса НОЗК так пока и не смогли дать ответ на вопрос, как именно вирус меняет структуру человеческого тела и воздействует ли он в одинаковой мере на всех его носителей[14]14
  После заражения человека вирусом НОЗК, вирус внедряется в различные клетки организма, а также в клетки крови. НОЗК провоцируют быструю мутацию молекул ДНК и клеток. НОЗК – квази-ретровирус. Это означает, что он использует фермент для преобразования собственного генетического материала в форму, неотличимую от генетического материала клетки-мишени. Генетический материал вируса добирается до клеточного ядра и интегрируется в хромосомы клетки. После этого вирус может использовать генетические механизмы клетки, чтобы воссоздавать себя. Дополнительные копии вируса высвобождаются в зараженный организм и поражают, в свою очередь, другие клетки. На этом этапе нейроны мозга вырабатывают химическое вещество под названием гонадотропин-рилизинг гормон (ГнРГ). При обычных условиях этот гормон вырабатывается во время пубертата и провоцирует гипофиз вырабатывать половые гормоны. Но у людей, пораженных вирусом НОЗК, гормоны провоцируют физические изменения, как внутри организма, так и во внешнем его облике. И в результате это приводит к созданию нового типа почти всех органов и тканей организма. Билли Уайлдер «Цикл репликации НОЗК» (Фридрих Салка и Терри Оутс, 2-е дополненное издание, 2018).


[Закрыть].

Люди считаются носителями НОЗК, если уровень излучаемой их организмом радиации составляет 20 миллизиверт (мЗв). «Пересмотренная система классификации НОЗК и расширенная методика надзора по выявлению НОЗК среди подростков и взрослых», Министерство здравоохранения и социального обеспечения, Служба общественного здравоохранения, Центр по контролю и профилактике заболеваемости, 2018 год. Подобные изменения в молекулах пациентов, пораженных НОЗК, приводят к тому, что пациент совершенно не может подвергаться воздействию направленного или ненаправленного солнечного света. Даже при отсутствии прямого попадания солнечных лучей на зараженного (хотя исследования пока не дают однозначной оценки того, при каких обстоятельствах непрямое воздействие солнечного света может быть безопасным), тела Сумеречных способны подвергнуться спонтанному возгоранию. И если солнце воздействует на значительную часть тела Сумеречного, это может спровоцировать смерть. Уэтт и Коллинз «Принципы действия НОЗК», 7.1–8, 8.1–20[15]15
  Начальная стадия заболевания НОЗК протекает в острой форме. Ее продолжительность составляет от сорока восьми до ста двадцати часов. Концентрация вируса в крови увеличивается. Иммунная система подавлена, и вирус достигает мозга. Пациент медленно впадает в шоковое состояние. Никакого скрытого периода у заболевания нет. Во всех известных случаях, хотя эти данные наблюдений и не являются полными, после этого следуют судороги и впадение в состояние, напоминающее кому, во время которого тело претерпевает трансформацию. Прионы, содержащиеся в вирусе, провоцируют мутацию, проникают в ДНК и РНК, усиливая трансформацию. Обычно эти симптомы наблюдаются в самом начале в период от двадцати четырех до сорока восьми часов, хотя существует информация о наличии скрытых симптомов, которые проявляются в период от тридцати до семидесяти дней. Эти данные основываются на информации об «исчезновениях» только что возрожденных Сумеречных. Ромо и Эмброуз «Первичная инфекция НОЗК» в журнале «Медицинские заболевая и инфекции», 22–45.
  После того, как исчезают симптомы, связанные с начальной стадией заболевания, вирус вступает в так называемую пост-креационную стадию. Согласно научным исследованиям и заявлениям самих Сумеречных, у разных заболевших этот период варьируется от двухсот до двухсот пятидесяти лет. Уэтт и Коллинз «Принципы действия НОЗК», 7.1–8, 8.1–20.


[Закрыть].

Закон о реабилитации инвалидов от 1973 года, раздел 29 Кодекса законов США, § 706 (8) (В) (редакция 1988 года) и определение «людей с ограниченными возможностями», данное в Законе о запрете дискриминации при найме и продаже жилья от 1988 года, раздел 42 Кодекса законов США, § 3602 (h) (1) (редакция 1988 года), не применяются, а определения не удовлетворяют требованиям, если только заболевание не накладывает серьезных ограничений на жизнедеятельность. По заявлениям истца, НОЗК в значительной степени ограничило его активность в дневные часы. Сборник решений апелляционного суда, стр. 18; Сборник судебных решений окружных судов и Претензионного суда США, том 1015, стр. 587; Четвертая серия сборника федеральных решений апелляционных судов, том 200, стр. 515. Учитывая хроническое течение и неизлечимость данного заболевания, считаю уместным рассматривать в отношении данного дела его влияние на жизнедеятельность истца. Истец и ряд экспертов высказывали мнение о том, что НОЗК оказывает серьезное воздействие на все сферы жизни инфицированных. Смотрите: показания истца, стр. 35–45; показания представителя Медицинской ассоциации Сумеречных в качестве независимого эксперта, стр. 20; показания представителя Американского общества инфекционистов в качестве независимого эксперта, стр. 8–15. В свете всех этих заявлений, кажется вполне законным ограничить нашу дискуссию проблемой активности при солнечном свете. Возможность находиться под воздействием дневного света вполне подпадает под понятие одной из основ жизнедеятельности. Способность человека находиться и вести активный образ жизни при солнечном свете является неотъемлемой частью процесса жизнедеятельности.

И хотя ответчики признают, какой важной для истца является возможность находиться при дневном свете, не подвергая при этом свою жизнь риску, они также заявляют, что Конгресс, принимая Закон о правах недееспособных американцев, подразумевал лишь те случаи, когда нетрудоспособность лица возникала не по его вине. Показание истца, стр. 18, 32, 44, 77, см. также стр. 55–57 (ссылка на дело «Флэк против «Робертс констракшен»», Пятая серия сборника федеральных решений апелляционных судов, том 22, стр. 574, 225 (Апелляционный суд восьмого округа США, 2018 год)). Аргументация опирается на определение недееспособности в соответствии с Законом о правах недееспособных американцев, для которого нетрудоспособное лицо – это лицо, страдающее от физического или психического заболевания, существенно ограничивающего его жизнедеятельность.

Эти правила противоречат попыткам истца расширить понятие «недееспособности», призывая не учитывать намерения недееспособного лица. Истец пытался доказать, что нет разницы между лицами, занимающимися экстремальными видами спорта, как, например, скайдайвинг, работающими на опасном химическом производстве, или солдатами, воюющими в горячих точках, и тем, каким образом он приобрел свою недееспособность. Перечисленные выше истцом люди осознают, что они могут потерять свою трудоспособность в силу выбранного ими занятия, но они также понимают, что род их деятельности не обязательно повлечет нетрудоспособность. Истец же, напротив, был абсолютно уверен в том, что, когда он станет Сумеречным, он потеряет способность находиться на солнечном свете до конца своей жизни. Истец не предоставил никаких надежных обоснований тому, как его действия по нанесению ущерба самому себе подпадают под действие Закона о правах недееспособных американцев.

В конце концов, определение нетрудоспособности не может зависеть от личного выбора каждого отдельного индивидуума. Когда серьезные ограничения являются результатом заболевания, такой случай должен соответствовать определению даже при возникновении непреодолимых трудностей. Но если лицо добровольно идет на перемены, причиняющие ему явный физический вред, то совершенно очевидно, что закон не должен предоставлять ему такую же защиту, как тем, кто не был виноват в том, что их возможности оказались ограниченными. Заявление истца о том, что заражение НОЗК было добровольным, является неоспоримым. Сборник решений апелляционного суда, стр. 22; Сборник судебных решений окружных судов и Претензионного суда США, том 721, стр. 412; Пятая серия сборника федеральных решений апелляционных судов, том 107, стр. 524. Таким образом, рассматривая решение, вынесенное в порядке упрощенного производства, мы вынуждены признать, что оно было верным. Федеральный гражданский процессуальный кодекс США, правило 26. Мы согласны с Окружным судом и Апелляционным судом, что нет никаких фактических оснований, сдерживающих вынесение решения по вопросу страховых выплат.

Таким образом, инфекция НОЗК, которой был поражен истец, является физическим недугом, так как существенно ограничивает его жизнедеятельность в соответствии с определением, данным в Законе о правах недееспособных американцев; однако данное заболевание не подпадает под действие вышеуказанного закона, поскольку истец заразился им в результате абсолютно добровольных действий с его стороны.