Текст книги "Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств"

Черная дыра

Каждый раз, когда я нахожу время для своего шестицилидрового Boxer, я испытываю радость. Мне нравится его рев; сердце моего двигателя уже тоже немолодое и охлаждается воздухом. Тем теплым летним вечером я не только прокатился по прекрасному ландшафту вдоль Балтийского моря, но и по своему прошлому. Я даже услышал голос своего тогдашнего профессора. В прошлом он был пионером в своей области, посвященной развитию новых хирургических техник. В свободное время он устраивал гомеопатические семинары, которые проходили в небольшом лекционном зале. Эти мероприятия не были обозначены ни в одном плане лекций. Поздно вечером там собиралась странная публика, почти как на конспиративном заседании. Сельские врачи, ветеринары, студенты, философы и профессура самых разных предметных областей. Больше всего мне запомнился один биохимик с длинными седыми волосами и густой бородой, который считал гомеопатию «логичной» и пытался заразить всех нас страстью к квантовой физике.

Я несколько месяцев черпал вдохновение в этом кругу, после чего утратил к нему интерес. Я собирался стать «настоящим» хирургом, заниматься разрезами и швами, шунтированием и заменой вентилей. Но постиг ли я суть материи и энергии сердца? Конечно, я знал, что такое уравнение значения, теория относительности Эйнштейна: E=mc². Но что за ним скрывается? В теории относительности очень малые количества массы способны превращаться в очень большое количество энергии, и наоборот. Все, что для этого нужно, так это квадрат скорости света. Скорости, которую сердце моего «Порше» было выдать не в силах. «Мы», спокойно урча, возвращались домой. Вечером я углубился в литературу. Возникло ощущение, будто я по-новому понял что-то давно известное. Я больше не был студентом, молодым врачом, как прежде. Я был кардиохирургом в поисках истинного сердца. Материя и энергия являются сущностью Бытия и неразрывно связаны между собой, начиная с крошечных составных частей атома и заканчивая гигантскими скоплениями галактик [152, 38].

В ту ночь я долго сидел за книгами и занимался поисками в Интернете, а когда наконец уснул, мне стали сниться дикие сны. Восседая на атомах, я со скоростью света мчался через галактики, которые все больше расширялись и в итоге сжирались черными дырами. Они заглотили и свет, и меня. Наутро я проснулся, мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем. Я был в замешательстве. Куда меня все это выведет?

Через несколько недель я познакомился с английским юмором, тонкой эксцентрикой и изысканной ученостью. Два известных на весь мир профессора из Оксфорда, исследователи сердца Дэнис Ноубл и Дэвид Патерсон, обсуждали в видео-интервью будущее кардиологии [153]. Патерсон разделял мои взгляды, говоря о том, что величайший вызов современной медицины заключается в том, чтобы снова соединить фрагменты обследуемого человека вплоть до генетических деталей и интегрировать их в целостную медицину. Это задача междисциплинарной, транснациональной медицины на стыке математики, физики, химии, информатики, инженерных и социальных наук, психологии и философии. Его мудрые слова произвели на меня неизгладимое впечатление, и я решил увеличить масштаб своих поисков сердечных тайн и начать мыслить шире, чем привык.

Во времена моего студенчества – а во многих местах и по сей день – кардиологи преподают науку о сердце, неврологи – о мозге, а психиатры – о душе. Этот редукционизм современной медицины разложил человека на дисциплины об органах и молекулах. С одной стороны, так удобнее понять функции в деталях. С другой стороны, при этом упускаются из вида важные взаимосвязи. Все целиком – это нечто большее, чем голос отдельных частей, и это «большее» находится в сложном взаимодействии с системами органов, с телом, психикой и, разумеется, с окружающей средой. Но какие фрагменты целого способно воспринимать сердце? И хотя мы это в себе ощущаем, мы до сих пор не обнаружили в сердце никаких датчиков сочувствия или любви. Если присмотреться внимательнее, то в прекрасном слове «воспринимать» заключена одна очень важная часть, а именно «принимать». Я себе этот вопрос еще не задавал, но является ли то, что мы воспринимаем органами чувств, что мы слышим, видим, чувствуем на запах и вкус и к чему прикасаемся, истиной?

Единое целое

Истиной в философском смысле является все, что есть, и любое Бытие означает истину. А это может быть значительно больше, чем мы можем овеществить своими органами чувств физиологически измеримым образом. И может выходить далеко за рамки наших представлений. Истина с точки зрения понятия и содержания значительно отличается от реальности. Слово «реальность» произошло от латинского res и обозначает «предмет» или «вещь». Следовательно, реальность – это вещественность. Мы называем реальным то, что способны охватить своими пятью классическими органами чувств. Предметы, к которым мы прикасаемся руками или кожей и которые видим глазами. А также яства, которые мы чуем носом и смакуем языком. И, конечно же, шумы, которые улавливаем ушами. Наш орган чувств – глаз – позволяет различать определенные длины световых волн, которые в виде цветов отображают внутреннее представление о реальности. То, что мы, люди, постигаем своими органами чувств, является не истиной, а реальностью, которая представляет собой четко ограниченный сегмент истины, а прежде всего бытия.

Существует огромное количество длин световых волн, например рентгеновские лучи или радиоволны, которых мы не видим. Однако различные звуковые волны мы улавливаем, а некоторые животные слышат, видят и чуют гораздо больше или совсем иначе, чем люди. Перелетные птицы направляются в Африку, полагаясь на магнитное поле Земли, недостижимое для наших органов чувств. Китам, которые так же, как и мы, являются млекопитающими, это магнитное поле помогает найти дорогу в бескрайних океанах. Летучие мыши оснащены эхо-системой, и сигналы радаров – это их реальность, а черная картинка со множеством белых точек – мухами – означает для них сытую ночь. Собаки способны учуять колбасу задолго до того, как мы, люди, достанем ее из сумки. Их реальность оформлена иначе под воздействием высокочувствительного нюха, и они преимущественно живут в мире запахов.

Мы все это знаем и в процессе научных поисков истины расширяем реальность, добавляя в нее феномены, которые мы можем доказать, но не можем уловить нашими пятью органами чувств. Например, долгое время существовал научный консенсус о том, что мы состоим из мельчайших частиц, атомов. Модели атомов, их взаимодействие и соединение с молекулами отлично годятся для объяснения реального мира, хотя никто и никогда ни одного атома не видел. «Подобные модели мы тогда наделяем статусом действительности, или абсолютной истины», – писал Стивен Хокинг [154]. Модель атомарной действительности была разрушена почти 100 лет назад квантовой физикой, которая настаивает на том, что все состоит из мельчайших частиц. Однако элементарные частицы нельзя представить себе так, как мини-кубик LEGO или атом. Они намного меньше и ведут гермафродитное существование, то есть могут быть как частицей, так и световой волной. Элементарные частицы способны одновременно находиться в разных местах, разделенных миллионами световых лет, и вести себя «как призраки», как выразился Альберт Эйнштейн. Они так же сильно любят синхронизироваться, как маятниковые часы, но каким-то странным образом подмечают, когда за ними наблюдают. Тогда они четко обозначают, кто они такие – частицы или волны. Как из этой странной смеси получается макроскопическая материя, в том числе человеческий организм, сегодня, как и прежде, является предметом множества моделей действительности, теорий и дискуссий.

Хиггс сердца

В любом случае требуется Хиггс. В июле 2012 года в Центре ядерных исследований ЦЕРН (CERN) было доказано существование «частицы Бога», или «Хиггса». Британский физик Питер Хиггс уже в 1964 году предположил, что такая частица должна существовать, иначе бы во всей квантовой теории оставалась брешь. Все отнеслись к его идее со скепсисом, и поначалу его теорию никто не хотел публиковать. В 2013 году Питер Хиггс получил Нобелевскую премию в области физики. Хиггс для физиков – тяжеловес, поскольку это именно та частица, а вернее, поле, которого недоставало в модульной модели физики элементарных частиц и которое наделяет массой все остальные элементарные частицы.

С точки зрения квантовой физики все, что существует, связано между собой и пребывает в постоянном взаимодействии, постоянном обмене. Поэтому квантовый физик и лауреат альтернативной нобелевской премии Ганс-Петер Дюрр придерживается следующего мнения: «В сущности, материи не существует вовсе. Во всяком случае в привычном для нас смысле. Есть лишь структура связей, постоянное изменение, витальность. Нам трудно это представить. Первично лишь взаимодействие, связь, соединяющее без материальной основы. Можно назвать это духом. Что-то, что мы можем пережить спонтанно, но не способны ухватить. Материя и энергия появляются лишь вторично – в каком-то смысле в виде свернувшегося и замершего духа. По мнению Альберта Эйнштейна, материя является лишь истонченной формой энергии. В основе ее, однако, находится не еще более утонченная энергия, а явление совсем иного рода, а именно витальность, живость» [155].

Неужели эти точки зрения находятся далеко за гранью нашего представления и способности восприятия? Или же мы интуитивно чувствуем, что это может оказаться правдой? Однажды мне пришла в голову мысль, что и сердце является Хиггсом. Оно наполняет жизнью все остальные частицы. Или в сердце еще больше Хиггсов? Это поле, которое наделяет все остальные области любовью и истинностью и всеми качествами, которые мы интуитивно приписываем сердцу? Хиггс сердца мог бы стать элементарным кирпичиком в физике элементарных частиц человечества.

Большой взрыв сердца

На другом конце шкалы размеров еще более мелкой частицы, чем атом, а именно кванта, находится Вселенная, и мы считаем ее реальностью, появившейся 13,7 млрд лет назад из Большого взрыва. Мы верим в то, что в широком смысле слова состоим из звездной пыли – элементарных частиц. До Большого взрыва все являлось одним целым, все существование было сжато и втиснуто в одну крошечную точку. Это состояние также называется сингулярностью. После Большого взрыва вселенная стала расширяться.

Самой знаменитой теорией, касающейся этого вопроса, несомненно, является общая теория относительности Эйнштейна, исследующая пространство, время и гравитацию. Существуют также теории, согласно которым Большой взрыв не является началом всего, а что уже до него существовала Вселенная, которая сжалась до одной точки, а затем снова расширилась. Так выглядит квантово-гравитационная теория немецкого физика Мартина Бойовальда: по его мнению, Большой взрыв – это лишь фаза сжатия Вселенной между периодами расширения [156]. Его теория включает в себя не только мельчайшие частицы, из которых образуется материя, но и более неделимые атомы пространства. В сумме и очень упрощенно из этого получается сплетение пространства и времени, которое расширяется и снова сжимается. Как вечное сердцебиение Вселенной. У нашего маленького человеческого сердца, которое на протяжении всей жизни делает «Бу-Бумм», появился бы тогда старший брат: Большой взрыв. Все сущее следует вечному колеблющемуся ритму напряжения и расслабления, биению сердца и жизни.

Мыльные пузыри?

В мире самых мелких, элементарных частиц и квантовой физики гравитация не рассматривается. В обеих теориях Большого взрыва сила тяжести играет либо очень важную роль, либо никакой. Это означает, что «их никак нельзя увязать, и они обе одновременно не могут быть верны», как написал Стивен Хокинг в своей книге «Краткая история времени» [157].

Если мы вернемся в область Большого взрыва, то достигнем точки, в которой теория относительности и все физические законы теряют смысл. Другими словами, у нас есть две модели или теории действительности, которые позволяют все очень легко объяснить, но которые в конечном итоге друг другу противоречат. Поэтому современная физика тратит очень много энергии на развитие концепции, имеющей возможность связать теорию относительности с законами квантовой механики и действовать во время Большого взрыва или до него.

Самый распространенный вариант связать теорию относительности с квантовой физикой – это теория струн. Согласно ей, элементарные частицы больше не являются таковыми, становясь одномерными волокнами энергии (струнами), которые также способны создавать материю. На их основе может существовать бесконечное множество Вселенных. Эту модель называют теорией Мультивселенной. Если уж Вселенная бесконечна, то Мультивселенная – и подавно. Скорее всего, мы себе этого представить не сможем. Теоретически возможно, что наша Вселенная не только граничит с другими, но и находится внутри них, как один мыльный пузырь внутри другого. И что другие Вселенные находятся внутри нашей Вселенной и существуют параллельные миры. Единое целое – или истина, мы этого точно не знаем – существовало бы, согласно теории Мультивселенной, в 11-мерном пространстве [158].

Биология и медицина изучают материю и природу всего сущего. Их модели объективной истины по-прежнему основываются на представлении об атомах и молекулах. Так можно объяснить множество так называемых процессов обмена веществ, которые относятся к материальному и предметному внутри нас. Но уже здесь сердце подкидывает нам загадку, когда речь заходит о клетках, из которых оно состоит. Рост этих сердечных стволовых клеток в разных лабораториях происходит по-разному и дает неодинаковые результаты. Чтобы охватить в одной теории столь противоположные данные, в 2015 году в журнале Circulation Research была представлена – по аналогии со Вселенной – теория струн для клеток сердца [159].

Молекулярную биологию и генетику считают постмодернистским Ultima Ratio медицинских исследований. Это уже настолько бесконечно сложно, что, возможно, близкий к истине взгляд квантовой физики на человеческий организм и его связь со всем сущим во всей его сложности недоступен нашему пониманию. Ганс-Петер Дюрр лаконично высказался по этому поводу в одной из своих лекций: «Новая действительность – совсем не та, что мы себе представляли» [160].

Часы жизни

Даже если в глубине души мы не материальны, элементарные частицы, из которых состоит наше тело, соединяются в материальную субстанцию, создающую тело. Это то, чем мы являемся; что дышит, говорит, чувствует, думает и любит. Подобно нам, людям, и наша планета внутри состоит из раскаленной энергии, а на поверхности представляет собой живой орган из земли, огня, воды и воздуха. На ней живут бактерии и растения, и из квантов солнечного света они как по мановению волшебной палочки производят биологическую материю и выделяют в воздух кислород. Этот процесс называют фотосинтезом, и все когда-то изучали его в школе. Сегодня мы знаем, что фотосинтез и преобразование солнечной энергии в салат, который мы едим, является квантовой физикой в чистом виде.

Как и наша Земля, каждое красное кровяное тельце имеет внутреннее ядро из железа, но только оно больше не горит. Этот единственный атом железа связывает кислород, кровь в наших легких меняет цвет с темно-красного на алый, и это означает жизнь. Насколько нам известно, Земля – единственное место в космосе, в котором происходят подобные вещи. Впрочем, где оно находится, мы точно не знаем. В пространстве, являющимся бесконечным во всех направлениях, нам трудно вычислить собственное местоположение. Известны лишь расстояния до соседних планет и пути, по которым эти планеты движутся друг вокруг друга. Так появилось и то, что мы называем временем.

Земля вращается вокруг своей оси, Луна вращается вокруг Земли, и они вдвоем вращаются вокруг Солнца. Следовательно, из-за этого Земля поворачивается к Солнцу разными сторонами. Если встать на нашей планете в определенной точке, то будет мгновение, когда солнце взойдет, и мгновение, когда оно вечером зайдет. Наблюдение этого феномена, сумму мгновений, так сказать, сердцебиений между восходом и заходом солнца, между светом и тьмой, мы называем понятием «день». Астрономы и физики разложили его на временные частицы. Однако время не является существующей и действительно измеряемой величиной, как, например, сила тока, магнетизм, сила тяжести или температура. Поэтому его существование многие физики и философы считают иллюзией. Когда мы наблюдаем за тем, как все меняется, то это, скажем, происходит за определенный отрезок времени. В физике время ввели в виде величины, которая служит для описания продолжительности процессов, таких как скорость и последовательность событий. Например, наступает день, а за ним – ночь, цветок расцветает и отцветает, мы рождаемся и умираем. Однако сами день и ночь являются относительными временными понятиями и зависят от того, с какой стороны на них смотришь. Когда я находился в Новой Зеландии, мой сын Йозеф садился завтракать, когда я ложился спать. У него было утро, а у меня – вечер.

Чему это нас учит? Мы не знаем своих абсолютных координат внутри Вселенной. Мы парим где-то в бесконечности. Наш навигационный прибор показывает нам только ближайшие звезды и галактики. Иначе говоря, мы не знаем, где находимся и который нынче час.

Но вы можете приложить ладонь к сердцу и почувствовать свое сердцебиение и дыхание. Сердце бьется в своем ритме мгновения, и этот ритм продолжается всю жизнь. Вы можете чувствовать каждый его удар: вот сейчас… и сейчас… и сейчас. Каждое ваше «сейчас» – это настоящее. Ваше настоящее. Сердцебиение – это часы жизни, ваши часы Вселенной, от одного мгновения до другого. Все, что вы можете пережить – это настоящее. Прошлое позади, будущее еще не настало. Остановить эти часы по своему желанию вы не можете. Вы можете лишь успокоиться, дышать и немного замедлить свое сердцебиение, а с ним и свою жизнь в рамках вашей собственной теории относительности.

Вселенная сжимается и расширяется, вдох и выдох, день и ночь, жизнь и смерть. Каждый удар сердца – это непосредственный процесс создания. Каждый раз, когда сердце расслабляется, оно наполняется кровью, и каждый раз, когда оно сжимается, эта кровь выталкивается дальше в тело. Это абсолютно жизненно важный процесс, и, если он прервется на несколько минут, наступит биологическая смерть.

Тогда наше сердце и наше время остановятся.

Единственное реальное время, Real Time, – это сердцебиение. Когда мое «Бу-Бумм» прекратится, значит, мое время вышло. Во всяком случае в виде органического существования.

Разум сердца

Некоторые способны чувствовать свое сердце очень осознанно и даже с большой точностью считать его удары. Наука живо интересуется такими людьми, поскольку частота сердечного ритма – это измеряемое и проверяемое число, а не неподдающееся измерению чувство. Исследователи надеются через изучение каждого человека из тех, кто точно чувствует частоту сердечного ритма, получить новые сведения о разуме сердца, и сообщают об интересных результатах. В одном исследовании здоровым студентам показывали разные сцены из фильмов. Те участники, кто умел отлично подсчитывать удары своего сердца, испытывали такие эмоции, как страх, гнев, а также радость, гораздо интенсивнее тех, кто хуже чувствовал биение своего сердца [161]. Осознанное восприятие этого органа, однако, делает более яркими не только наши собственные эмоции, но и усиливает способность сопереживать. Студенты, которые точно чувствовали количество ударов своего сердца, лучше определяли, какие лица изображены на картинке – счастливые или печальные [163].

В одном исследовании, опубликованном в 2017 году, подтверждено, что тот, кто с большей точностью чувствовал свое сердцебиение, оказывался более бескорыстным в денежных делах и думал не только о личной выгоде [164]. И хотя эта финансовая щедрость измерялась лишь в игровой форме, данные указывают на повышенную чуткость тех, кто хорошо чувствует удары своего сердца, по отношению к самим себе и к окружающим. С другой стороны, такие люди чаще испытывают стресс. Они хуже справляются со сложными ситуациями и легче попадают под воздействие негативных эмоций.

Если в данный момент вы своего сердцебиения не чувствуете, это не повод для беспокойства. Это лишь означает, что вы относитесь к большинству, то есть к 65 % людей, которые в состоянии покоя не чувствуют ударов своего сердца, и я предполагаю, что они читают в расслабленном состоянии, а не во время бега. На способность воспринимать свое сердце в состоянии покоя влияет множество факторов, она также зависит и от строения тела. Частым механизмом восприятия являются удары сердца о левую внутреннюю сторону грудной клетки. Этот так называемый верхушечный толчок чаще ощущают худые люди, мужчины и спортсмены с гипертрофированным сердцем. Кроме того, пульсация артерий внутри нас, в голове, животе или на шее, также позволяет нам уловить собственный сердечный ритм. Однако некоторые люди умеют делать это и так, без пульсаций, а лишь через нервные сигналы или потому, что особенно хорошо ощущают свое тело [165]. Не думаю, что это утонченное восприятие делает их лучше. Однако в современных исследовательских работах я замечаю растущий интерес к тому, как сознание влияет на сердце как на место, в котором, вероятно, можно обнаружить гораздо больше, чем мы полагали до сих пор.