Текст книги "Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств"

Паника из-за насоса

Не все люди радуются своему сердцебиению. Некоторые страдают от того, что зачастую слишком остро чувствуют свое сердце, и их это очень тревожит. Прежде всего, если они ощущают, что сердечный ритм не просто слишком резкий и порывистый, а еще и нерегулярный и порой сопровождается болевыми ощущениями, чувством сжатия и нехваткой воздуха. Часто в таких случаях аппаратная диагностика не выявляет ничего серьезного. Если же паника по поводу насоса не прекращается, врачи диагностируют кардионевроз. Его причины часто скрыты очень глубоко. Как хирург я знаю, что раны залечиваются лучше, если получают должный уход. Ежедневная смена повязок и осмотр ран – обязательная программа в любом хирургическом отделении. То же касается и душевных ран: чтобы исцелить, их нужно увидеть. Если мы будем постоянно их игнорировать, рано или поздно сердце сделает так, что мы их заметим.

Я считаю, что особенно громко голос нашего сердца звучит в детстве. Оно знает, что делает нас счастливыми, огорчает или делает сильнее. Сердца молодых людей все еще очень чувствительны и ранимы. Чем больше мы начинаем думать, чем больше нам приходится размышлять, тем более воспитанными и сформированными мы становимся, а наше сердце снова и снова страдает и травмируется, и голос его становится все тише, так что в один прекрасный день многие из нас вообще перестают его слышать. Даже само воспоминание о сердечных травмах причиняет боль, и многим из нас тогда хочется вообще больше не чувствовать свое сердце. Разве чувствовать не означает испытывать боль? Так мы становимся все более бесчувственными в сердечных делах. Я знавал немало пациентов, которые даже стыдились своих сердечных страданий и ни за что в них не признались бы. С годами они и сами утрачивают туда вход, и защитный панцирь становится твердым, прочным и жестким. Но голос сердца все еще здесь. Он живет до тех пор, пока живы мы. Однако если его непрерывно игнорировать, однажды сердце громко застучит и куда-то понесется, и нас это встревожит. Станет страшно, потому что о причине этого мы уже успели позабыть.

Не всегда временнáя связь так близка, как у Кордулы, которой изменял муж. Успокоительные препараты и бета-блокаторы не являются долговременным решением, а лишь делают нас глухими к зову сердца. Гораздо лучше наконец-то услышать его и, исходя из его потребностей, вернуться обратно, к истокам этой раны. Лучше – в сопровождении опытного врача, который хорошо знает не только сердце, но и душу. Таким пациентам нужно мужество, чтобы почувствовать свое почти забытое сердце, доверие, чтобы следовать за его голосом, и наконец сострадание к самим себе и любовь.

Поразительные результаты исследований показывают, как глубоко одна только чистая механика сердца со сжатием и расслаблением через нервную проводимость воздействует на наше восприятие. Лица воспринимаются более интенсивно и выглядят угрожающими, когда испытуемые видят их во время фазы сжатия сердца и в желудочках органа активизируются датчики давления. Одновременно и миндалина, наш центр страха и ярости в мозгу, становится активнее и усиленно снабжается кровью. Как только сердце расслабится и наполнится, картинки кажутся уже не такими грозными [166]. Поскольку сердце постоянно сжимается и снова расслабляется, в зависимости от нагрузки то сильнее, то слабее, то образуется эффект нетто, равновесие напряжения и расслабления на протяжении более длительного промежутка времени. То, ощущаем ли мы мир дружелюбным или враждебным, также зависит от насосной функции сердца, сжатия в его полостях и его сигналов мозгу. Хотя бы поэтому важно удерживать равновесие в сердце и чувствовать его голос. Человек предполагает, а сердце располагает…

Кардиокогнитивное сознание: ты только бьешься или уже чувствуешь?

Постепенно ученые скатываются в поисках ответа на вопрос о том, где впервые возникло сознание, от головного мозга через его ствол все глубже к органам. Именно там находятся его корни, оттуда он растет в сторону мозга. Я бы хотел объяснить это на простых примерах: когда мы голодны, испытываем чувство, описывающее определенное состояние тела: упавший уровень сахара в крови. Если сердце плохо снабжается кровью или его клетки воспалены, там возникает боль. Боль – это тоже чувство, и оно сообщает нам о неполадках в теле. Другими примерами простых чувств является ощущение жажды, тепла или нашего дыхания. Следовательно, поначалу чувство – это жизненно необходимое ощущение нашего тела. Оно информирует о том, как у него дела и в чем оно нуждается. Чувствовать собственное тело – это самая простая и основополагающая форма сознания. Тем не менее для него не существует подходящего определения, и обладание этим сознанием не означает, что человек умен и креативен. Это восприятие собственной телесной сущности [167]. А оно, в свою очередь, невозможно без сердца.

Однако то, что мы способны ощутить сердцем, выходит далеко за рамки восприятия своего сердцебиения. Когда я иногда иду по многообещающему научному следу, и он кажется мне логичным, и мое сердце входит с ним в резонанс, я чувствую им, что здесь все правильно. Или же неправильно, хотя по идее аргументы должны были меня убедить. Когда я вижу своих детей, я чувствую, что сердце переполняется любовью, и она буквально выливается из него через край. Для меня это не просто чувства, а сложные качества сознания сердца, которое я называю кардиокогнитивным сознанием. А раз мы все время от времени «что-то» воспринимаем в своем сердце, значит, эти ощущения имеют органическое происхождение. Но как это сознание попадает в сердце? Вообразимо ли такое с биологической точки зрения? Возможно ли, что это особенное сознание сердца трансформируется непосредственно в самом это органе, то есть не в мозгу, а там, где мы это и чувствуем?

То, что ищешь ты, ищет тебя

Отправившись во время отпуска в путешествие, я шатался по рынку Бен Тхань в Сайгоне и рассматривал товары одного мясника. И вдруг я увидел их. Они лежали рядом друг с другом в двух мисках. Сердце и мозг только что зарубленной овцы, базовые особенности анатомии которой очень похожи на человеческие. Я остановился и долго-долго на них смотрел.

Я спросил у продавца по-английски, можно ли их потрогать. Он меня не понял. Я показал, чего мне хочется. Тогда он рассмеялся, широко раскрыв рот, и я заметил, что у него всего два зуба. Один сверху, один снизу. В тот момент мне это показалось совершенно закономерным. Не знаю, насколько рецепты, которые он мне предлагал жестами, было легко разжевать. Как бы то ни было, он позволил мне дотронуться и до сердца, и до мозга… или это они до меня дотронулись? Затем я бережно взял их в руки.

Бывают в жизни такие моменты, когда ты вдруг видишь что-то, чего прежде никогда не замечал. Я смотрел на мозг в своей правой руке и на сердце в левой. Больше всего они оба любят свободу. Свободное сердце и свобода воли – основные составляющие жизни. Эти два органа, которые на первый взгляд выглядят совершенно разными, на самом деле очень похожи! По своей сути. Мне в голову пришли слова персидского поэта-cуфия Руми: «Чего ты ищешь, то ищет тебя». Если мы от всего сердца стремимся найти ответ на вопрос, он зачастую приходит к нам уже в середине пути.

– 10 долларов, – сказал продавец.

Я был готов отдать ему все 100. Но что мне делать с этим мозгом и сердцем? Вместо них я купил у мужчины мешочек приправ и не стал торговаться, когда он сказал: «5 долларов», хотя это был грабеж средь бела дня. Он подарил мне несравнимо больше. У сердца и мозга на удивление много общего.

Самовозбуждение

Мозг и сердце являются автономными и сами снабжают себя электрической активностью. Это самовозбуждение возникает в определенных ионных каналах в стенках клеток, в так называемых Funny Channels. Они встречаются преимущественно в сердце и в мозге [168]. В мозге мы находим их в области, которая называется таламусом и является вратами к высшему сознанию. Но и у сердца имеется собственный кардиостимулятор, с помощью которого оно самовозбуждается на протяжении всей жизни, так называемый синусовый узел. Это анатомическое образование состоит из клеток сердечной мышцы, которые ведут себя как нервные клетки и в стенки которых для самовозбуждения встроены Funny Channels. Они следят прежде всего за тем, чтобы сердце продолжало биться. Предполагается, что процесс автономного самовозбуждения играет роль при генерации наших уникальных внутренних переживаний, мыслей и чувств.

Проведение возбуждения

Как в сердце, так и в мозге имеется собственная система проведения возбуждения, по которой оно распространяется. В мозге – через множественные ответвления нервных клеток, которые собираются в одну трехмерную нейронную сеть, в сердце – через клетки сердечной мышцы (кардиомиоциты).

Клетки сердечной мышцы – это нечто совершенно особенное. В отличие от мышечных клеток скелета, кардиомиоциты разветвляются и превращаются в сложную трехмерную сеть. Эта сеть из мышечных волокон создает структуру сердца как органа с полостями. Равно как и нервные клетки, кардиомиоциты способны проводить электрическое возбуждение. Перенос возбуждения при этом происходит через так называемые щелевые контакты (gap junctions), суперскоростные клеточные соединения, которые встречаются и в нервных клетках мозга. В отличие от гораздо более медленных синапсов, благодаря этим щелевым контактам становится возможным перенос возбуждения в обоих направлениях. На протяжении всей жизни наш мозг, его связи и синапсы приспосабливаются к новым требованиям, и эту способность мы называем нейропластичностью. Нервная система сердца и его мускулатура тоже на протяжении всей жизни приспосабливаются к новым условиям. Ученые говорят о мышечном и нейронном ремоделировании сердца [26, 31].

Управление и коммуникация

Оба органа оснащены как сложной биофизической функцией восприятия (сенсорика), так и управлением движения (моторика) и могут сами реагировать на то, что чувствуют. Это называют автономной обработкой информации, и у сердца имеется для этого собственная нервная система. Оно искусно управляет своей функцией, но при этом постоянно передает данные своих измерений дальше в мозг, который из-за гематоэнцефалического барьера способен брать из крови лишь очень ограниченное количество информации. Можно сказать, что сердце чувствует вместо мозга. Они могут по очереди возбуждаться через нервные пути, и возможность для их взаимопонимания мы также видим в синтезе и выбросе идентичных гормонов и в коммуникации через биомагнитные поля.

Электромагнитные поля

Сердце создает в теле самое мощное электромагнитное поле, которое в сто раз сильнее электромагнитного поля мозга. Эти поля способны сохранять бесконечное множество данных. Без них были бы немыслимы современные средства связи, мобильные телефоны и Интернет. Но гораздо раньше биомагнитные поля стали участвовать в коммуникации между людьми, их мозгом и сердцами. Электромагнитные волны этих полей могут синхронизироваться, и на них, в свою очередь влияет магнитное поле Земли. Это создает условия для коммуникации различных живых существ в пределах одной экосистемы, и такт здесь задает преимущественно сердце [41, 169, 170]. Мои накопленные к этому моменту знания о сердце показали, что у этого органа для всех сообщений, которые он может передавать, будь то гормоны, сигналы давления или нервные импульсы, имеются и антенны для приема. Я бы очень удивился, если бы у электромагнитных волн было иначе и мы бы не получали через них сердечную информацию. Например, честен с нами другой человек или нет. Также мы подвержены и влияниям из Вселенной. Актуальное долгосрочное исследование, результаты которого были опубликованы в 2018 году в научном журнале Nature Scientific Reports, доказывает влияние космического излучения на нашу автономную нервную систему и вариабельность сердечного ритма [185]. О том, какое конкретное значение это могло бы для нас иметь, в данный момент остается лишь догадываться.

Терапия

Оба органа работают не без электрического возбуждения, а у него всегда свой собственный ритм. Не только сердце порой выбивается из такта, но и в мозге случаются нарушения ритма. Если сердце долгое время бьется слишком медленно, в его полостях закрепляют стимулирующие электроды в форме кабелей и подключают их к имплантируемому кардиостимулятору. А то, что хорошо для сердца, нередко помогает и мозгу. Не в том плане, что мы начинаем быстрее думать, а в том, что возбудимость мозга снижается во время судорожных припадков (эпилепсия). При этом отвечающий за расслабление блуждающий нерв активируется с помощью электричества маленьким стимулятором, который имплантируется в шею. То есть стимуляторы в сердце давят на педаль газа, а стимуляторы в мозге давят на тормоза, и те, и другие работают скорее на малых мощностях.

Этого не всегда бывает достаточно, иногда сердцу требуется гораздо больше тока. Почти во всех общественных заведениях сегодня можно найти автоматические наружные дефибрилляторы (АНД), поскольку нарушения энергии в сердце стали своего рода социальной болезнью. Эти аппараты можно узнать по эмблеме в форме молнии, поскольку именно для нее они и созданы. Они выпускают шоковый ток, исправляя смертельно опасные нарушения сердечного ритма. Даже дилетанты могут спасти таким образом чью-то жизнь. Нужно просто об этом вспомнить! Если кому-то внезапно стало плохо, вы первым делом зовете на помощь. Затем собираетесь с духом, бежите за аппаратом АНД или посылаете за ним кого-то другого. Его совершенно не нужно бояться: аппарат будет с вами разговаривать и все сделает сам. Вам останется лишь наклеить электроды. Это очень легко! И вы, вероятно, спасете человеческую жизнь. Если найдете в себе мужество действовать, шансы больного на выживание увеличатся вдвое [162].

В последние годы воскресили и другой метод, использующий ток большой мощности, после того как он несколько десятилетий, всеми забытый, пролежал в чуланах ученых: электрошок. Прежде его применяли на преступниках и воздействовали на мозг в рамках психиатрии. Ученые надеялись придумать ему «нормальное» применение, и сегодня электрошок снова используют при тяжелых депрессиях. Метод усовершенствовали: пациенты находятся под наркозом, а мускулатура блокируется с помощью препаратов, чтобы тело не дергалось. Различные исследования свидетельствуют об успешности такого вмешательства, хотя как именно оно влияет, до конца не понятно. Ясно одно: электрошоком лечат не только сердце, но и мозг.

Упаковка и структура

Матушка-природа искусно упаковала оба глобальных игрока (Global Player) нашего тела, надежно защитила и особенно удачно объединила в сеть. Мозг плавает в жидкости, а точнее, в окруженном костями баке с мозговой жидкостью. Она защищает мозг от ударов и придает ему стимул. Сердце окружено легкими и, так сказать, завернуто в пузырьковую пленку. Вода и воздух – очень проницаемые проводники для волн и частиц, которыми мы самыми разными способами связаны с окружающим миром с точки зрения квантовой физики и энергии. Ежесекундно через каждый квадратный сантиметр нашего тела проносятся 60 млрд нейтрино. Они приходят из отдаленных галактик с черными дырами, Солнцем и даже из самого Большого взрыва и пронизывают нас так, что мы этого не осознаем и не ощущаем. Долгое время считалось, что эти «призрачные частицы» не имеют массы. Однако масса у них имеется, и за это в 2015 году была вручена Нобелевская премия. Доказательство было помещено в гигантский бак с чистейшей и прозрачной, как стекло, водой. В крайне редких случаях нейтрино натыкается на ядро атома или электрон воды, и тогда возникает «синяя молния» из электромагнитного излучения [171]. Я задаюсь вопросом, что произойдет, если нейтрино натолкнется на баки с жидкостью вокруг мозга или в сердце. Отправится ли эта синяя молния блуждать дальше по нашим 800 тыс. километрам нервных путей или 100 тыс. километрам кровеносных сосудов и как это повлияет на наше самочувствие? Перед лицом чистой массы этих частиц я считаю данный вопрос закономерным и надеюсь, что однажды на него найдется ответ.

Сознание

Если электрическое возбуждение в нервных клетках головного мозга участвует в трансформации сознания, то и электрическое возбуждение в пространственно образующих, кардиопластичных сетях сердечных клеток должно приводить к долям сознания. Существует множество теорий касательно того, как переживание нашей самости и мира трансформируется из клеток нашего тела. Знаменитый квантовый физик Роджер Пенроуз и канадский биолог и анестезиолог Стюарт Гамерофф исходят из того, что производительность нашего мозга основывается на процессах квантовой физики [172, 173]. В межатомной действительности, в существовании которой сегодня больше уже никто не сомневается, однако описать которую мы с нашими классическими законами природы никак не можем. В ней все возможно, имеется пространство для фантазии и творчества. Действительность, в которой лирика и логика переплетаются друг с другом так же, как сердце и мозг. С сердцем мы не можем рассчитать, что содержится в самой глубине мира. Однако мы нуждаемся в сердце, в котором живет стремление вести подобные вычисления и которое умеет воспринимать их математическую красоту. То, что мы ощущаем сердцем, осознается тоже сердцем, поскольку квантовая физика в мозгу не заканчивается.

Добро пожаловать в реальность

Сердцебиение времени остановилось. Зажав в руке мешочек с пряностями, я продолжал стоять в мясной лавке под открытым небом торговца органами в Сайгоне. Меня совершенно не беспокоили сотни мух, круживших вокруг. И уж тем более я не чувствовал миллиарды нейтрино, проходивших сквозь меня. Кстати, существует три различных «вкусовых направления» нейтрино: мюон, тау и электрон. Так физики называют их разные состояния, которые могут перетекать одно в другое. Известный квантовый физик Вольфганг Паули ничего об этом не знал, когда в 1930 году предложил идею существования нейтрино. Он слыл очень жизнелюбивым человеком, но с нейтрино у него сложилась настоящая вражда: «Я совершил что-то ужасное. Я заявил о частице, существование которой доказать нельзя» [174]. Могу себе представить, что он тогда чувствовал: разве я сам не осмелился замахнуться на нечто подобное? Но я убежден всем своим мозгом, сердцем, кардиокогнитивным сознанием и всем моим человеческим существом: сердце – это орган, обладающий разумом.

– Мистер! Мистер! – кто-то вложил в мою ладонь денежную купюру. Я и не заметил, что она выпала у меня из кармана, когда я расплачивался за пряности.

– Спасибо, – ответил я по-английски, – большое вам спасибо, – и полностью вернулся обратно в реальность вьетнамского рынка, в страну, в которой для обозначения сердца используется целых десять слов.

Встреча с сердцем

С тех пор, как я решил заняться поисками своего сердца, оно совершило бесконечное число ударов. Это путешествие меня изменило, и иногда я спрашивал себя, действительно ли хочу и впредь «только» оперировать сердца. Я не знал, как совместить свои новые знания со старой профессией кардиохирурга. В конце концов, оперировать – это моя профессия. Я не мог пациенту с глухим сердцем выписать рецепт, обозначив в нем, что ему следует быть более внимательным к себе и выложить ему всю математику сердца. Но мне становилось все больнее, когда складывалось впечатление, что больное сердце «сломалось» из-за небрежного образа жизни, как автомобиль. Чтобы избежать попадания в ремонтную мастерскую, то есть в операционную, нашему сердцу, двигателю жизни, требуется регулярный техосмотр. А еще неплохо бы обращаться с ним нежно и внимательно, с любовью. Оно бьется непрерывно и никогда не отдыхает, и в рамках техосмотра мы могли бы сами ему напоминать: отдохни от спешки! Мы могли бы перейти на пониженную передачу и прислушаться к себе.

Когда во время операции я порой гляжу на измученный лик сердца, я сожалею о том, что с этим двигателем не обращались более бережно и что его водитель так плохо прислушивался к его голосу. Однако подобные терапевтические рекомендации из уст кардиохирурга в клинике вызвали бы отчуждение. При этом с помощью медитации и дыхательных техник можно в значительной степени успокоить не только ум, но и сердце. Изменения в давлении, частоте сердечного ритма и мозговых волнах заметны даже у начинающих и уже в первый день. Согласно современным научным данным, Американская кардиологическая ассоциация демонстративно поддерживает медитацию, поскольку она снижает риски сердечно-сосудистых заболеваний. С помощью одной технологии с этой группой болезней не справиться. Хотя в мире ежегодно выделяются на это сотни миллиардов долларов, патологии сердечно-сосудистой системы остаются основной причиной смертельных случаев и заболеваний [175, 176].

Если мы сами и общество, в котором мы живем, относимся к нашему сердцу как к насосу, а не как к важному органу чувств, оно заболевает. И мозг тоже. Депрессии – самая частая причина снижения качества жизни во всем мире, а в 2020 году они станут второй по частоте причиной смерти [177]. Проблема также заключается в том, что эти два органа, неразрывно связанные между собой, слишком часто лечатся отдельно друг от друга. Тем временем им подошла бы парная терапия, которая позволила бы выявить нарушения в их обоюдном восприятии и коммуникации.

Я по-прежнему ценил свою профессию, но она часто стала казаться мне слишком односторонней, если практиковать ее только в крупной клинике. Мне хотелось вырваться из своей зеленой операционной униформы, а прежде всего мне не хотелось ограничивать лечение человека маленьким прямоугольником, который смотрел на меня, зажатый стерильными зелеными простынями. Моя жизнь очень сильно изменилась с тех пор, как я стал больше прислушиваться к своему сердцу, изменились мои хобби и отношение к родным, друзьям и пациентам. Но иногда на то, чтобы расслышать голос сердца в повседневной суете клиники, уходило слишком много сил. Я возвращался после долгих выходных, проведенных в монастыре за медитациями, или с тренинга внимания, а начиная с утра понедельника, мне предстояло функционировать в белоснежно-белом высокотехнологичном окружении, начисто отключив все чувства; как-то это все не состыковывалось. Я все явственнее осознавал, что как кардиохирург хотел бы заниматься всем сердцем целиком, а еще больше той его частью, которую я обнаружил во время своего путешествия. Я хотел не просто таращиться на вырез под зеленой простыней, но иметь в своем распоряжении больше времени на пациента. Я хотел не только расспрашивать его о симптомах, но и узнать что-нибудь об обстоятельствах его жизни, о том, как он справляется с повседневными заботами, о чем тревожится. Короче говоря, мне бы хотелось выведать, что у пациента на сердце, потому что именно это основа всего, это безумно важно для сердца и его здоровья. Я убежден, что в следующие годы и десятилетия мы обнаружим и другие доказательства того, что сердце обладает символическим значением в том числе и с медицинской точки зрения. Что оно думает-чувствует или чувствует-думает. Я хотел не только прослушивать сердца своих пациентов, я хотел активно их выслушивать. И свое собственное я тоже хотел бы узнать немного лучше.