Текст книги "Похищение кислого лимона"

Глава 9

Девушка, открывшая Паркеру на стук, имела вид человека, обиженного на весь мир. Стройная, с длинными каштановыми волосами, струящимися по спине, как у городских уличных певцов, с мягкими карими глазами и тонкими чертами лица, она выглядела бы хорошенькой, если бы не жалкое и униженное выражение, сводившее на нет все попытки красоты заявить о себе. С первого взгляда Паркер понял, что все сказанное ею будет нытьем. И немедленно в этом убедился.

– Что такое? Я обедаю, – сразу запротестовала она против его вторжения.

Было восемь часов – поздновато для обеда в одиночестве, а по ее наряду – она стояла перед ним в мятых темно-синих расклешенных брюках, сандалиях с веревочными подошвами и в сером хлопчатобумажном свитере с переводной картинкой из мультфильма – Паркер понял, что Джойс одна.

– Я хочу поговорить с тобой о Джордже Уле, – сообщил он.

Ее лицо ожесточилось, жалобные складки на лбу и вокруг рта сделались явственней.

– Я не видела Джорджа больше года, – ответила она. – Попробуй найти кого-нибудь еще.

– Где?

– Откуда мне знать, – отрезала она и потянула дверь на себя.

Паркер вставил в щель ногу.

– Одну минуту, – настаивал он.

Она посмотрела на его ногу, будто не совсем веря в происходящее, и, когда перевела взгляд на Паркера, жалобное выражение лица уже наводило на мысли о сильной зубной боли.

– Что ты, по-твоему, делаешь? – прохныкала она на октаву выше, чем прежде.

– Ты не слишком-то любишь Джорджа Ула, – заметил он.

– Какое твое дело, кого я люблю? Ты хочешь, чтобы я позвала на помощь?

– Я тоже не люблю Джорджа, – сообщил Паркер, – и если я его найду, я устрою ему большие неприятности.

Она оценивающе взглянула на него:

– Неприятности?

– Да.

– А в чем дело? Ты ревнивый муж или что?

– Или что.

Нахмурившись, девушка обернулась, обежав взглядом комнату позади себя.

– Я как раз обедала...

– Я подожду.

– Квартира в жутком виде.

– Это волнует меня меньше всего на свете.

Она снова подняла на него глаза:

– Ты правда зол на Джорджа?

– Да.

Посомневавшись еще мгновение, она пожала плечами и открыла дверь нараспашку со словами:

– Ладно, давай входи. – Но даже это она произнесла так, будто на нее только что опустили тяжеленный груз.

Паркер прошел в неряшливую гостиную. Приготовленный на скорую руку обед из полуфабрикатов стоял на кофейном столике, напротив – работающий телевизор с приглушенным звуком. Он встал посреди комнаты, а она закрыла дверь за его спиной и, как бы извиняясь, добавила:

– Не люблю домашнюю суету, когда одна. Ты меня понимаешь?

Она явно испытывала неудобства, несмотря на безразличие Паркера, но смущение не подвигло ее ни на какие действия.

– Да, хорошо понимаю, – согласился Паркер.

Она обошла его и уныло взглянула на свой обед.

– Похоже, он совсем остыл. Послушай... Как ты сказал, тебя зовут?

– Том Линч.

– Хай, Том. А я – Джойс Лэнжер. – На секунду ему показалось, что она сейчас протянет руку, чтобы поздороваться.

– Знаю, – ответил он.

– Послушай, – продолжила она, пытаясь выглядеть оживленной, – ты сегодня обедал?

Паркер только что приехал из Александрии, в пути он останавливался только для заправки. Четыре часа назад он пригубил джина с тоником у Лью Персона и все.

– Сегодня нет, – признался он.

– Тогда почему бы тебе не сводить меня перекусить? У нас тут есть одно клевое мексиканское местечко, недалеко, на Семьдесят девятой улице, о'кей?

Сейчас, как никогда, Паркер чувствовал необходимость действовать быстро. Нужные ему люди оказались разбросаны по всему Восточному побережью, большая часть времени уходила на разъезды из одного города в другой. А Ул мог находиться где угодно. И Розенштейн по-прежнему маячил впереди.

Он прекрасно понимал, что Джойс Лэнжер в любой момент упрется и замолчит; упрямый нытик, коллекционирующий обиды и несправедливости, к тому же пассивная по натуре, она, вполне возможно, окажется для него полностью бесполезной, но прежде, чем это выяснить, ему придется поддерживать в ней хорошее настроение.

– О'кей, пошли, – согласился Паркер.

– Дай только я переоденусь. – Она даже немного оживилась и выглядела почти хорошенькой; жалобные черты на ее лице поразгладились, но не исчезли. – Это и секунды не займет.

Паркер предвидел, что ждать придется десять, а то и пятнадцать минут.

– Можешь пока посмотреть телевизор, там сейчас как раз очень клевая передача – «Мост Вераццано Нэрроуз». Сделать погромче?

– Справлюсь.

– Я только сначала разделаюсь с... – Остаток фразы покинул комнату вместе с ней и недоеденным обедом.

Паркер сел так, чтобы видеть экран, но громкость увеличивать не стал. Движения на экране – приспособлений для подъема балок, людей в строительных касках, глядящих вверх и машущих руками, – чуть-чуть отвлекали его, помогая терпению и воле бороться с ожиданием.

Беда заключалась в том, что он слишком мало знал об Уле и его окружении. Ему приходилось шарить по жизни Ула вслепую, не зная, что из этого выйдет. В случае с Розенштейном он добился единственного результата: пустил по следу еще одного волка. С Персоном все могло получиться лучше, тот имел свои счеты с Улом, однако утренние события только спугнули дичь, теперь она будет осторожнее, а Паркер, потеряв столько времени, опять вернулся к началу. Последняя зацепка из жизни Ула – брошенная подружка. К тому же Ул теперь начеку, а Розенштейн рыщет поблизости.

Несомненно и то, что тридцать три тысячи долларов – недостаточная сумма, чтобы Ул мог полностью сменить образ жизни. Очевидно, он не имел намерений захапать тридцать три штуки и свалить с ними в Европу, Канаду или Южную Америку. Не те бабки. Он рассчитывал угрохать всех своих компаньонов по ограблению, а затем вернуться к своей нормальной жизни, имея при себе весь куш, не возбудив ни в ком ни вопросов, ни лишнего интереса. То, что Паркер выжил, спутало ему все карты, но у него не хватит пороху обрубить концы – Денег маловато. Только если Паркер или Розенштейн напугают его достаточно сильно, он с отчаяния, пожалуй, ударится в бега, в надежде начать новую жизнь с тридцатью тремя тысячами начального капитала. Но пока Ул наверняка будет болтаться где-то поблизости, не попадаясь никому на глаза, и ждать, когда все поутихнет и позабудется: Паркер и Розенштейн отчаются его найти и отвлекутся на что-нибудь новое. И все это время Улу придется поддерживать контакты с внешним миром, чтобы следить за тем, что происходит, или для чего-нибудь еще.

Персон тому доказательство. Очевидно, он имел связь с человеком, которому можно позвонить и передать послание для Ула. Вот этот человек и найдет Ула для Паркера. Все, что теперь нужно, – раскопать того человека.

А для этого нужно внедриться в жизнь Ула, войти в контакт со знакомыми ему людьми. А последняя путеводная ниточка к ним – бывшая подружка Ула, ненавидящая его и обиженная на весь мир.

Она вернулась через десять минут и, очевидно, постаралась вовсю. Желтое короткое платье без рукавов с оранжевой оторочкой, оранжевые, в цвет, туфли-лодочки на низком каблуке, маленькая оранжевая сумочка изменили ее облик. Она расчесала волосы, накрасилась и даже налепила ресницы. Плаксивая часть ее существа уже не так бросалась в глаза; нытик в ней стал почти незаметен.

Во всем, кроме голоса.

– Вот, – сообщила она, – я не отняла у тебя много времени, верно? – Нотки недовольства проступали даже сквозь неподдельное оживление.

– Верно, – сказал Паркер.

Она выключила телевизор, и они покинули квартиру, выйдя на Восемьдесят седьмую улицу между Амстердамом и Колумбусом; она повела его в сторону Амстердама, а затем на юг.

Пару раз Паркер пытался завести разговор об Уле, но она неизменно обрубала эти попытки.

– Только не на пустой желудок, – отвечала она и заводила глупейший разговор про погоду: – Ничего себе погодка стоит. Правда? Каждый день меняется. Как тебе вчерашняя буря с дождем? Не слабо, да?

– Да, – отвечал Паркер и думал о том, что прошла уже куча времени, а он до сих пор не сдвинулся с места. Они брали банк в понедельник, и только вчера, в четверг, во время проливного дождя он побывал у Брока. Сегодня пятница. Четыре дня метаний взад и вперед, а Ул с деньгами до сих пор благоденствует.

Ресторан напоминал аквариум – чучела рыб, рыболовные сети, свечи, мерцающие на столиках. Они ели мексиканские блюда и запивали пивом; наконец, после кофе, Паркер приступил к делу:

– Теперь мы поговорим о Джордже Уле.

– У тебя есть спички? Он дал ей прикурить, и она заслонила горящую спичку в его руке своей ладонью.

– М-м, спасибо, – сказала она, улыбнувшись ему сквозь дым и колеблющийся свет свечей. – У тебя сильные руки. И еще ты жутко упертый. Джордж – это единственное, что тебя интересует?

– Только сейчас, – ответил Паркер, подумав, что ему следует поддержать ее игру хотя бы немного. Он не хотел, чтобы она замкнулась.

– Не знаю, какие у тебя претензии к Джорджу, – начала она, глядя в пепельницу, – но у меня их полно.

– Я не стану совать нос в твою личную жизнь, – сообщил Паркер, обрывая заранее долгую грустную историю. – Я просто хочу его найти.

Она взглянула на него и слегка нахмурилась. Кокетничая, она даже хмурилась игриво; свечи и сигаретный дым сделали плаксу в ней совсем незаметной. Только вот голос...

– Я не видела его уже год, – повторила она. – Честно. Даже больше года.

– Ты же неплохо его знала.

– Неужели это было со мной! – Она презрительно скривила губы.

– Так что ты встречалась с людьми, которых он знал, с его друзьями.

– У таких, как Джордж, – заявила она, – не бывает друзей. Только люди, которых он использует.

– Возможно. Но некоторые все же считают себя его друзьями. У каждого из нас есть человек, считающий тебя другом.

Она пожала плечами и стряхнула пепел.

– Полагаю, ты прав.

– И это как раз те, кто может сказать, где его найти. Но я до сих пор не имею понятия, где найти их.

Она коротко взглянула на него, в самой дубине ее глаз притаилось страдание.

– А откуда ты узнал обо мне?

– От женщины по имени Грейс Вайс. Это имя, очевидно, ничего ей не говорило.

– И кто же она такая?

– Жена одного малого, с которым знаком Джордж.

– А как она могла узнать про меня хоть что-нибудь?

– Это мне неизвестно. Нытик начал потихоньку выползать на поверхность.

– Не очень-то приятно сознавать, что какие-то люди судачат про тебя. Люди, о которых я даже не слышала.

– Она сказала только, что ты была знакома с Джорджем. И все. А если ты была с ним знакома, ты должна знать кого-то из его приятелей.

– Допустим.

– Кого же все-таки?

Она уже настроилась порассуждать о том, как несправедливо, когда незнакомые люди говорят о ней, но, хоть и неохотно, решила-таки принять во внимание вопрос Паркера.

– Наша связь продолжалась довольно долго. Но тем не менее мы с Джорджем никогда не были по-настоящему близки.

Он просто использовал меня – так же, как остальных. Он никому не позволял приблизиться к нему.

Позволить ей завести любимую пластинку Паркер не мог и попробовал вернуть ее к теме:

– Но ты все же знала кого-то из его знакомых?

– Ну, был, например, такой Хоуи.

– Хоуи? Ты его фамилию помнишь?

– Что-то итальянское. Дай подумать. Звучало похоже на кофе, этот растворимый, знаешь? Как его, эспрессо. Прогресси – вот его фамилия! Хоуи Прогресси.

– И где он живет?

– А, где-то в Бруклине. У него там гараж. Они с Джорджем чокнулись на этих машинах. Хоуи участвует во всех «скачках всмятку» на Айленде. Знаешь эти штуки?

– Нет. «Скачки всмятку»?

– Куча психов залезают в битые машины, съезжаются вместе и начинают врезаться друг в друга. Считается, что это полный улет, но, если честно, я никогда не видела в этом ничего особенного. Мы с Джорджем ходили туда пару раз, и мне показалось, это было просто погано. Все вокруг орут, воют, улюлюкают, а чокнутые посередине налетают друг на друга. Машина, что остается на ходу до конца, считается победителем. Ну разве не гадость? А еще спрашивают, есть ли в нашей стране извращения. Bay!

– И Хоуи Прогресси гоняет на этих «скачках»?

– Всю дорогу. Он никогда не выигрывает, но ему и не надо, по-моему. Нравится нападать, сталкиваться с другими. Они с Джорджем дружили какое-то время. А сейчас не знаю.

– Но его адреса у тебя нет?

– Где-то в Бруклине. – Она пожала плечами. – Думаю, можно посмотреть в телефонной книге.

– Хорошо. Кто еще?

– Была еще какая-то Барри, с которой они иногда встречались. Я ее никогда не видела. Она перебралась в Вашингтон или куда-то еще.

Вашингтон? Это возле Александрии. Улу хватило бы пары часов, чтобы добраться до Персона. А сколько времени потребовалось Персону, чтобы передумать и позвонить Улу?

– И кто она такая? – спросил Паркер.

– Я не знаю. Слышала только, что такая есть. Ни фамилии, ничего. Помню, как-то Ул с Хоуи болтали про эту Барри и хихикали как сумасшедшие. Потому что у них, видишь ли, был секрет. Они знали Барри, а я нет. Считалось, что это смешно.

– Выходит, Хоуи знает Барри, верно?

– Конечно. Они тогда очень потешались над ней.

– Кто-нибудь еще?

– Был еще полицейский. Я его тоже не видела, но Джордж с ним встречался иногда. У них завелись какие-то общие дела. Но какие – понятия не имею.

– Как его звали?

– Думпке или Друмпке. Дугальд? – Она нахмурилась, потирая лоб указательным пальцем. – Думек! – воскликнула она. – Точно, Думек!

Она произнесла «Думек» по буквам.

– Это фамилия. А имя?

– Имени не знаю. Джордж всегда звал его «Командир Думек». Например: «Мне надо повидаться с Командиром Думском». Постой, я его видела как-то раз. Мы ходили в кино, в «Нью-Йоркер», знаешь? На Бродвее. А когда возвращались, возле пожарного крана стояла полицейская машина. Водителя не было, а справа сидел коп, высунув в окно руку. Когда мы проходили мимо, он помахал нам и крикнул: «Хай» Джордж". Джордж крикнул «Хай» в ответ, но я не помню имени, которое он назвал. А после сказал, что это и есть Командир Думек. Я не смогу его описать, ничего особенного – просто коп в полицейской машине вечером. Понимаешь?

Паркер кивнул.

– О'кей. Кто-нибудь еще?

– Не-а. – Она уверенно покачала головой.

– Может, есть такой, что сразу в голову не пришел?

– Не думаю, – ответила она. – Уверена, что нет.

Паркер сдался.

– Как ты считаешь, – спросил он, – если Ул попадет в беду, он обратится к тебе?

– О, я была бы не против, – мстительно отозвалась она.

– Да, но все же?

– Едва ли. Он чертовски самонадеян. Однако, если уж совсем некуда будет податься, наверное, прибежит ко мне. Да еще будет уверен, что стоит только войти, как все пойдет по-старому. – Лицо ее вновь сделалось кислым как уксус, нытик одержал решительную победу. Морщины, собравшиеся на лбу, казались при свете свечей карандашными штрихами. Она нагнулась вперед и спросила: – Ты по-настоящему зол на него?

– Да.

– И ты по-настоящему его вздуешь?

Она хотела это услышать, и он ответил:

– Да.

– Вот что, – сказала она ему негромко и доверительно, – если я услышу что-нибудь о Джордже, я тебе позвоню, о'кей?

Паркер подумал над ее предложением. Могла ли под ним скрываться двойная игра? Нет, не похоже.

– Годится. Очень хорошо, – ответил он.

– И если я вспомню кого-нибудь или что-нибудь полезное, позвоню тоже. К примеру, имя Думека.

– Прекрасно. Меня можно застать в отеле «Рилингтон», недалеко от центра. Знаешь такой?

– Отель «Рилингтон». Я посмотрю по телефонной книге.

– Верно. Я кручусь то там, то здесь, так что, если я не зарегистрирован, когда ты звонишь, передавай все, что нужно, через администратора.

Она кивнула:

– Ты, стало быть, не из города?

– Я провожу в Нью-Йорке большую часть времени, – заметил он, чтобы не дать ее интересу к нему погаснуть.

Расчет моментально оправдался:

– Значит, мы сможем познакомиться поближе? Я бы показала тебе кое-что в городе, если ты не здешний.

– Когда разыщу Джорджа, – ответил он.

– Упертость – твое главное качество, – подметила она, улыбаясь. – Самая яркая черта.

– Да, самая яркая.

Девушка взглянула на рыболовные сети на стенах.

– Интересно, где сейчас Джордж? – задумчиво произнесла она.

Часть третья

Глава 1

Секундой позже Ул осознал, что застрелил первым не того, кого надо. Пока Вайс падал, а Эндрюс тянулся за своей пушкой, достать которую ему было не суждено, Паркер уже вышибал собой окно. Именно Паркера следовало сначала убрать, затем Эндрюса и последним – старину Вайса. Пожилые люди двигаются медленней.

Уже потом, обдумывая произошедшее, он пришел к заключению, что застрелил Вайса первым, так как знал его лучше остальных. Дурацкий импульс инстинкта – побыстрее разобраться со знакомыми, а уже потом – с чужими. Другого объяснения тому, что так сильно искорежило всю его игру, в голову не приходило.

Да еще и Эндрюс; если бы не он, Ул поспел бы с Паркером, несмотря на неправильный первый выстрел. Потрать он на Паркера эти несколько секунд, и Эндрюс и пушкой в руках направил бы все уже совсем не в ту сторону. Так что пришлось позаботиться об Эндрюсе, позволив тем временем Паркеру вылететь в окно.

От всего, что случилось, он совсем пал духом, да и с кем бы на его месте этого не случилось? Напряжение ограбления, возвращения на ферму, ожидание подходящего момента, чтобы убрать остальных, взвинтили его нервы как часовую пружину. И понятно, когда в его планах произошел сбой, он на какое-то мгновение погрузился в оцепенение.

И вышел из него, только заметив пушку Паркера в грязи под окном; такая удача почти уравновесила его глупость. По крайней мере, она вернула его в седло, и хотя Паркер благополучно утек в лес, Ул воспрял духом и мог следовать дальше своим планам. Он был не такой дурак, чтобы гоняться за Паркером по чащобам. Пришлось позволить этому ублюдку уйти.

Что, по сути, не так уж страшно. Ула с Паркером ничего не связывало, и как Паркер устроит ему неприятности, даже если захочет? Да и потом, без машины и оружия его тут, скорее всего, сцапают копы. Пускай сначала подождет лет двадцать в федеральной тюряге, а потом ищет Ула сколько влезет. И он стал действовать, как собирался, невзирая на непредусмотренное существование Паркера. Вернувшись в дом, приготовил все для пожара: свалил посреди кухни груду барахла и взгромоздил поверх трупы, предварительно повышибав им все зубы. После того, как мертвецы основательно поджарятся, их уже нипочем не опознать. Ни по отпечаткам пальцев, ни по зубам идентификация трупам не светит.

В сарае расплескал повсюду бензин и подвел под «меркьюри» Эндрюса жгут из пропитанной бензином ветоши. Затем поджег бумагу в двух местах и выбрался наружу. До свидания, Паркер. Счастливо оставаться, Вайс и Эндрюс.

Шестое дело. Он в шестой раз участвовал в ограблении, но мечтал проделать такую штуку с самого начала. После каждого налета, когда все оставалось позади, и он пригонял тачку в очередное логово, бабки делили. С вожделением глядя на кучки денег и принимая свою долю, он нестерпимо хотел все. И всегда что-то мешало ему. Слишком много подельников или те, кто знали Джорджа и чьи кореша после могли разыскать его. Только шестое дело оказалось подходящим во всех отношениях. В банде кроме него только трое, и ни с одним из них он прежде не общался. За исключением Бенни, да и с тем шапочно – так, сошлись в одном невыгоревшем дельце.

И ведь правда же, тридцать три штуки баксов вкуснее, чем восемь? И двадцать пять лишних тысяч стоили риска? Ул гнал машину на восток и ухмылялся от удовольствия.

Но постепенно эйфория прошла и Ул начал понимать, что у оставшегося в живых Паркера есть шанс доставить ему массу хлопот. Если его не сцапают копы и он выберется в большой мир, то наверняка займется поисками. Сможет ли Паркер его разыскать? Этого Ул не знал: Ему хотелось думать, что нет, но уверенности он не чувствовал.

Ну ладно. В любом случае его задача – залечь поскорее на дно. Сидеть тихо и ждать, пока Паркер не всплывет на поверхность; ждать других возможных последствий. Если все будет тихо, через пару недель можно выползти из укрытия и жить как прежде. А нет – оставаться в своей норе и думать, как поступать дальше.

Вопрос не менее важный – где прятаться. Поначалу он нацелился на Хоуи Прогресси, так как знал, что тот заторчит, когда услышит, как Ул сделал трех бывалых крутых профессионалов. Но теперь отверг Хоуи, едва подумав о нем. По двум причинам. Во-первых, всем известно, что они кореша. Если Паркер займется поисками, то найдет Хоуи одним из первых. А во-вторых, как только этот ублюдок услышит про тридцать три штуки, он сам захочет их заграбастать.

Следующей в списке значилась Джойс Лэнжер. Тут в плюс шло, что они уже год как разошлись и вряд ли кто-нибудь станет его у нее искать. И потом, ее он держал в кулаке, она ему во всем подчинялась. Но с другой стороны, проклятая нюня может спустить на него собак просто в отместку за какую-нибудь обиду и ей сгодится любой черт, способный устроить Улу неприятности. А обид у нее не меньше, чем волос на голове.

Барри? Нет, слишком многим известно, что он живет с ней. И если он остановится у нее, а Паркер станет рыскать вокруг, вынюхивая его следы, на Барри выйдет очень быстро.

Ул ехал уже по Пенсильвании, когда на ум пришел Эд Согерти. Он не видел Эда лет пять – с тех самых пор, как этот чмошник ему позвонил: «Хай, Джордж, говорит Эд Согерти. Помнишь меня? Я тут, в Нью-Йорке, приехал по делам фирмы на несколько дней. Решил, что стоит повидать старого школьного приятеля».

Старый школьный приятель... В те дни Джордж Ул уверенно держался на первых ролях, он был заправилой и важной шишкой. До сих пор школа оставалась самой лучшей, самой удачной частью его жизни. Тогда вокруг него постоянно вертелось с полдюжины прилипал; эти сопляки ходили за ним по пятам, бегали ему за пивом, смеялись его шуткам и открывали рты, когда он учил их жизни. И Эд Согерти, круглолицый крепыш с румяными щеками и в очках с толстыми линзами, большой любитель посмеяться и послушать Джорджевы невероятные истории, был среди них.

После того звонка и до отъезда Эда домой, в Филадельфию, они встречались дважды. Эд работал теперь в какой-то компьютерной фирме. Белую рубашку и галстук носил постоянно – даже без особой необходимости. В Филадельфию фирма перевела его несколько лет назад. После обеих этих встреч Джордж чувствовал себя не слишком уютно; по правде говоря, в первый раз, когда они просидели пару часов в баре, и за выпивку Эд расплачивался собственной кредитной карточкой, Джордж решил, что тот теперь его презирает и считает неудачником. Эд всю дорогу болтал о своей фирме, работе, будущем, жене, детях, о своем доме в Филадельфии; словом, обо всей своей счастливой и удачливой жизни. А Джордж в ответ на вопрос: «Чем ты сейчас занимаешься?» – мог сказать лишь: «То тем, то этим. Живу помаленьку».

Но на следующий день Эд позвонил снова, и тут выяснилось, что он по-прежнему преклоняется перед Улом. И поняв, что Эд считает себя скучным подневольным служащим, а его – парнем с захватывающей биографией, Джордж полностью согласился с ним и начал разыгрывать свою роль вовсю. Их вторая встреча изобиловала лихими историями, частично реальными, частично выдуманными, а по большей части – вычитанными из дешевых книжек; то, что платил Эд, теперь воспринималось уже как должное. И хотя Джордж в то время сидел на мели, денег взаймы он попросил по другой причине. Это входило в его роль, органично дополняло образ, созданный Эдом. Он аж светился от удовольствия, когда отдавал Джорджу сорок баксов.

– Никакой спешки с возвращением денег, никакой спешки, – повторял он.

Так, может, Эд – решение нынешних проблем? С ним Ул не встречался больше четырех лет и не поддерживал постоянного контакта уже лет двенадцать; «старый друг» сделает все, о чем бы Джордж его ни попросил. Например, предоставит ему отличное убежище.

Так что он направился прямиком в Филадельфию и разыскал кирпичный, в стиле «ранчо» коттедж Эда на извилистой асфальтовой улочке в зеленом зажиточном районе к западу от города. Внешне – обычное жилище обычных людей. Ула не интересовало, что может скрываться под этой гладкой, стандартной поверхностью. Он направился по дорожке мимо перевернутого трехколесного велосипеда к открытому гаражу, где Эд заливал бензин в газонокосилку; этот дом и люди вокруг значили для него не больше, чем декорации и статисты для героя телесериала.

– Эд, я попал в беду. Мне нужна помощь. Рассказать ничего не могу, просто мне нужно отсидеться где-нибудь несколько дней.

Эд справился со своей ролью в мелодраме, будто репетировал ее всю жизнь. Почему бы и нет? Разве он не видел по телевизору по два раза в неделю такие ситуации? Разве подобная сцена с неизменной для него ролью не повторялась тысячи раз? Настоящий друг, союзник, последняя, отчаянная надежда героя. Если Эд сам не подходил на роль героя – а он со своей компьютерной компанией, женой и кирпичным домом на извилистой улочке на крутого парня явно не тянул, – то предлагаемая роль для него, естественно, лучшая из всех возможных.

Жена Эда Памела, изящная, симпатичная женщина, тоже хорошо сыграла свою роль. Она была категорически против Джорджа, против того, чтобы он оставался у них, настаивала, чтобы Эд «не впутывался во все это» и чтобы он выяснил, что на самом деле произошло с Джорджем. Джордж избегал разговоров с ней, предоставив разрешение конфликта Эду, и не сомневался ни секунды, что тот утрясет все наилучшим образом.

В доме имелась комната для гостей, и Джордж проводил в ней большую часть времени. Он попытался было подружиться со старшим сыном хозяина, десятилетним парнишкой по имени Боб, но Боб остался равнодушным к его стараниям, и Джордж не настаивал, ибо ничто, кроме временной затруднительной ситуации, не побуждало его к подобной дружбе. Он почти перестал выходить из гостевой комнаты, разве что для напряженных молчаливых встреч с семейством за обеденным столом, во время которых Эд сконфуженно улыбался, Пам демонстративно не обращала на него внимания, а дети с физиономиями, вымазанными картофельным пюре, таращили на гостя глаза.

Теперь предстояло наладить связь с внешним миром на случай, если Паркер или кто-нибудь еще соберется воздать ему по заслугам. На роль связника лучше всего подходила Барри. Он позвонил ей во вторник днем, рассказал упрощенную версию произошедшего и дал телефонный номер Эда, но ничего больше. Барри согласилась передавать ему все сообщения, пообещав никому ничего о нем не говорить. И он принялся выжидать.

Барри молчала до четверга, а в четверг сообщила, что его разыскивает Матт Розенштейн, и назвала ему номер Матта в Вашингтоне. Джордж дважды работал с Розенштейном, и они оба принимали участие в том деле, где ему повстречался Бенни Вайс. Может ли теперешний звонок быть простым совпадением? Вполне, но Джордж был настороже. Логово Розенш-тейна в Нью-Йорке, так почему же он позвонил из Вашингтона? Почему оказался так близко к его убежищу и к Барри?

Он перезвонил Розенштейну, и тот вывалил на Ула длинную историю про планируемый налет, абсолютно безопасный и сулящий жирный навар. После чего изъявил желание встретиться и все обсудить.

Нельзя сказать, чтобы Джордж усомнился в предложении Розенштейна, но доверия к нему он также не испытывал. И осторожность вкупе с чемоданом с тридцатью тремя тысячами, лежавшим в стенном шкафу комнаты для гостей, оставили его равнодушным к предложению Матта. О чем Джордж ему и сообщил; Розенштейн стал настаивать на своем, требовать встречи, чем возбудил в Джордже уже серьезные подозрения. Вскоре Розенштейн резко оборвал разговор, упрекнув его в том, что он упускает верный выигрыш, и повесил трубку.

Это произошло вчера, и с тех пор Джордж чувствовал себя не в своей тарелке. Ему мерещились всякие типы, активно действующие где-то за пределами его видимости, рыщущие вокруг, готовя ему какую-то ловушку. Он начал по-настоящему нервничать.

И когда нынешним утром вновь позвонила Барри и передала следующее сообщение, он чуть не уронил телефон.

– Тебя разыскивает Бенни Вайс.

– Стоп! Стоп, стоп, стоп!

– Что случилось, Джордж?

А он не мог остановиться и повторял: «Стоп, стоп, стоп». Ул говорил по телефону из гостиной Эда; кроме него, в доме не было ни души; снаружи стояла весенняя тишина, сияло солнце и зеленела трава. Он изо всех сил старался загнать мысли в разумное русло, но ничего не мог поделать, лишь повторял слово «стоп».

Наконец ему удалось сформулировать вопрос.

– Кто тебе звонил? Он сам тебе звонил?

– Нет. Парень по имени Лью Персон. Сказал, что передает для тебя сообщение.

Лью Персон! Ах, ублюдок! Уж не хочет ли он оказать Джорджу услугу?

– Я перезвоню тебе позже, – заспешил Джордж, положил трубку и отправился бродить по дому, пытаясь привести в порядок разгулявшиеся нервы.

Что же все это означает? Бенни Вайс мертв. Паркер? Как он вышел на Лью Персона? Возможно, через жену Бенни. Могли они с Персоном сговориться против него? Персон вывалил Паркеру все, что знал? Или он захотел обойти Паркера и ведет собственную игру?

А что, если они все: Паркер, Персон и Розенштейн – решили сообща его прижать? И сейчас сужают кольцо.

Нельзя ему торчать здесь просто так. Его трясло после вчерашнего звонка; ему хотелось действовать, делать хоть что-нибудь, но что, он не представлял.

Теперь у него появилось дело. Выпустить Персону кишки.

Он оставил Эду записку на кухонном столе. Хотел поначалу захватить с собой деньги, но потом рассудил, что безопаснее оставить их в доме. Сел в машину и отправился на юг.

Часа через три с небольшим Ул прибыл к дому Персона, позвонил в дверь, но никто не отозвался, после чего обнаружилось, что дверь не заперта. Тогда он тихо проник в дом с пистолетом в руке. Выглянув в заднее окно, увидел Персона, сидящего на открытом солнце в одних плавках, и Мадж, плавающую в бассейне.

Задавать вопросы? Разузнавать, что происходит? Нет, он хорошо понимал, что происходит. Смысл послания Персона однозначен – он хотел напугать Джорджа, сбить с толку и заставить обнаружить себя какой-нибудь глупостью. Дудки, сейчас у Джорджа есть надежный способ себя защитить.

Он приоткрыл окно на пару дюймов, встал на колено, опер свою пушку о подоконник и нажал на спуск. Только тут заметил парня во втором шезлонге. Шезлонг стоял спиной к дому, и над ним лишь чуть-чуть возвышалась макушка сидящего, а Персон вел себя как человек, в одиночестве потягивающий свой коктейль.

Но после выстрела гость бросился на землю из шезлонга, и пусть передохнут все черти, если это был не Паркер. Джордж разрядил в сукина сына всю обойму, но тот перекатился через лужайку с ловкостью кошки и был таков.

Неужели его никак не поймать? Вторая попытка Джорджа заканчивалась ничем.

– В следующий раз, – пробормотал Ул, – я сделаю первый выстрел в тебя.

Он поднялся с колен и ринулся прочь из дома.