Текст книги "Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс"

Глава 7
«Америка»

Боб – Роберт Хайд Джекобс-младший – уроженец северного Нью-Джерси, сын инженера метро Нью-Йорка; в возрасте десяти лет ему повезло прокатиться по новой линии метро до того, как она открылась[322]322
  Интервью с детьми Боба, его кузеном Джоном и его женой Катей, и другими членами семьи и друзьями; неформальная хронология от его внучки Кейтлин, Burns, 22; биографические списки, включая American Architects Journal, 2nd ed., 1962; некролог в Villager, September 25, 1996; Robert Fulford, «„Lives Lived“: Robert Hyde Jacobs», Globe and Mail, September 24, 1996; Sid Adilman, «Robert H. Jacobs, 79, Hospital Architect», Toronto Star, September 19, 1996.


[Закрыть]. В 1936 году, в девятнадцать лет, он совершил велопутешествие по Европе, увидел вблизи нацистскую Германию. Когда он познакомился с Джейн, то работал на авиазаводе Груммана, участвуя в разработке авиакомпонентов, и жил в отдельной комнате в доме на Лонг-Айленде. Был разгар войны. Как-то в период особенно интенсивной работы, когда она начиналась до рассвета и заканчивалась глубоко после заката, он вообще не видел солнца.

Он был привлекательным парнем с шапкой кудрявых черных волос и обаятельной улыбкой. Его отец, выпускник Корнелльского университета, был истовым прихожанином местной церкви в пригороде и всегда осторожно водил хорошую машину, на которой Боб катался, иногда чересчур быстро, с шестнадцати лет. Старший двоюродный брат, Джон Джекобс, выросший на яблочной ферме на севере штата Нью-Йорк, вспоминает Боба одетым в костюм из тропического волокна, изнеженным, но не избалованным, а несколько более разборчивым по сравнению с его неотесанной фермерской частью семьи; он дразнил Боба «неженкой» за то, что тот учил французский. Позже он удивится, узнав что до Джейн Бен был романтически увлечен молодой художницей – «сущей чертовкой», вызывавшей беспокойство у консервативной семьи Боба.

Но теперь Боба внезапно и безвозвратно поразила Джейн. Встретив ее на вечеринке, он позвал ее на свидание в следующий уикенд. Они поднялись на крышу отеля Саттон[323]323
  Harvey, p. 36.


[Закрыть] на 55-й Восточной улице к востоку от Второй авеню, высотой в восемнадцать этажей над Ист-Ривер. Там Боб сделал ей предложение.

Они познакомились всего неделю назад.

«Она отказала, – будет вспоминать Боб, – но очень любезно».

В следующую среду она позвонила ему на работу. «Ты не передумал?» – спросила она. Он не передумал.

«А я передумала».

Обручальное кольцо, которое он подарил, как гласит семейная история, было сделано из хомута или само было хомутом, вероятно, позаимствованным из цеха на заводе Груммана[324]324
  Интервью с Джимом Джекобсом.


[Закрыть]. Но помолвка в любом случае была недолгой и могла стать еще короче, если бы Боб не подумал, что Джейн надо познакомить с родителями; учитывая столь стремительный роман, они могли переживать, что она беременна.

Как давно они познакомились? – спросили они.

«Ну, – ответил он и глазом не моргнув, – я знаю ее сестру почти год»[325]325
  Интервью с Джимом Джекобсом.


[Закрыть]. Этот ответ, очевидно, удовлетворил маму и папу.

Негромкая свадьба прошла в родном доме Джейн на Монро-авеню в Скрантоне[326]326
  Matter, p. 42–43.


[Закрыть]. Гостиная была украшена сиренью и розами. Джейн надела белое платье, длиной чуть ниже колена, отделанное бирюзой и фуксией.

Миссис Джон Декер Батцнер

Объявляет о бракосочетании ее дочери

Джейн

с мистером Робертом Хайдом Джекобсом-младшим

в субботу, двадцать седьмого мая

тысяча девятьсот сорок четвертого года, Скрантон, Пенсильвания[327]327
  Burns, 38:4.


[Закрыть]

Это было за две недели до дня «Д», высадки союзников в Нормандии, через два месяца после знакомства. Медовый месяц они провели, путешествуя на велосипедах по северной Пенсильвании и югу штата Нью-Йорк.

«Он, по общепринятым меркам, был красив. Она, по общепринятым меркам, не была красивой», – вспоминает жена Джона Джекобса, Катя, анализируя их брак с высоты шести десятков лет[328]328
  Телефонный разговор с Катей Джекобс.


[Закрыть]. «Она обладала исключительными умственными способностями, и он это признавал». Он происходил из «хорошей семьи, хорошо выглядел, и это ей льстило». Можно взглянуть на это так. Но можно и иначе: сквозь лихорадку своего романа они могли разглядеть глубокую гармонию духа, которая так хорошо и долго им прослужит. Не помешало и то, что к тому времени Джейн было почти двадцать восемь, она жила в Нью-Йорке десять лет и кое-что уже знала о себе и мире. «Их быстрое сближение было предметом зависти и удивления знакомых»[329]329
  Robert Fulford, «„Lives Lived“: Robert Hyde Jacobs», Globe and Mail, September 24, 1996.


[Закрыть],– утверждалось в одном из восторженных некрологов Боба Джекобса; и здесь, кажется, удалось уловить самую важную правду об их браке – они были лучшими друзьями, наперсниками, им было уютно друг с другом, они делились мыслями и полезными идеями всю свою жизнь. При других обстоятельствах, позже рассказывала детям Джейн, она могла оставить девичью фамилию. Но учитывая ее слабость к аллитерациям, как она могла прожить жизнь не под именем Джейн Джекобс?[330]330
  Интервью с Джимом Джекобсом.


[Закрыть]

Боб был по образованию архитектором. После двух лет в Бард-колледже он пошел в Школу архитектуры Колумбийского университета, где в стандартный набор дисциплин входили дизайн, начертательная геометрия, технологии строительства, история архитектуры и сопротивление материалов[331]331
  Columbia University School of Architecture, программа, 1930-е годы.


[Закрыть]. Получив степень бакалавра архитектуры в июне 1942 года, он не пошел тотчас же работать архитектором. Он нашел надежную профессиональную нишу, когда ему было уже хорошо за тридцать.

Прежде всего на карьеру Боба свои суровые ограничения наложила война. На заводе Груммана он работал над множеством конструкторских проектов. В одном из них надо было переделать образец устройства для сбора мочи пилотов так, чтобы телесные отходы текли из самолета наружу, а не заливали кабину[332]332
  Интервью с Джимом Джекобсом.


[Закрыть]. Другим проектом была разработка дополнительного топливного бака. Прототип предполагалось сделать из листового металла, но необъяснимым образом чертежи попали в литейный цех, где их использовали, чтобы сделать тяжелую деревянную модель для литья металла. Упс. Когда ошибка обнаружилась, Бобу разрешили взять бесполезную модель домой, где она использовалась в качестве дверного стопора.

После войны Боб учился истории искусств в Городском колледже Нью-Йорка. В статье для College Art Journal он описал метод преодоления рабского почитания слов и символов, с которым большинство студентов приходили на учебу. «Мы рискуем, – писал Боб, – позволить вербализованным символам подавить, сгладить и даже опровергнуть непосредственные данные, на самом деле поставляемые нашими органами чувств»[333]333
  Robert Hyde Jacobs Jr., p. 107.


[Закрыть]. Предложенные им простые упражнения – например, использовать пары Г-образных картонок как складную рамку вокруг изображения – предназначались для того, чтобы заставить студентов просто видеть то, что перед их глазами. Им следовало выйти за рамки «мифов», связывающих, скажем, красный цвет с «кровью, смелостью, войной». Надо «использовать глаза как прямой инструмент мозга». На самом деле, похоже на Джейн в «Смерти и жизни больших американских городов». Повлияла ли она на Боба? Или Боб повлиял на нее?

Боб сконструировал множество умных приспособлений для их дома, начиная с кухни, где повар оказывался главным героем, и заканчивая таксофоном в гостиной. Он был таким же общественным активистом, как и Джейн, в Виллидж и позже, в Торонто. Он был мастером на все руки и художником, внимательным исследователем человеческой натуры; он мог встречать людей холодно, вспоминает дочь, заставлять их чувствовать себя особенными, учиться у них. Друзья с интересом слушали, как он рассуждает на близкие ему темы, включая работу; но, возможно, они слушали его с гораздо большим интересом, когда он оставался один; рядом с Джейн, говорит Катя Джекобс, он скорее «уходил в тень». Джейн была, по общему мнению, «первой леди», а Боб сравнительно сдержан. «Боб был чудесным, – рассказывает Декер Батцнер, сын Джона, брата Джейн, чьи ранние воспоминания о Бобе и Джейн переносят нас в 1950-е годы. Он знал обо всем, мог говорить обо всем, держался спокойно и непринужденно. «И он нисколько не переживал, что играет вторую скрипку рядом с Джейн»[334]334
  См. также: Sid Adilman, «Robert H. Jacobs, 79, Hospital Architect», Toronto Star, September 19, 1996: «Он предпочитал быть на заднем плане, особенно если дело касалось работ и славы его жены. „Я знаю, что моя жена более знаменита, чем я, – говорил он другу тем летом. – Я горжусь этим и я так горд за нее“».


[Закрыть].

Конечно, все так и было.

Чтобы отпраздновать вторжение союзников в Европу 6 июня 1944 года, мэр Нью-Йорка Фьорелло Ла Гуардиа приказал вернуть ночное освещение после долгих лет военного блэкаута. Ньюйоркцы из многоквартирных домов и городских особняков высыпали на крыши, чтобы насладиться зрелищем. «Неожиданно весь контур Нью-Йорка взорвался ослепительно ярким светом», – вспоминал писатель Пит Хэмилл[335]335
  Пит Хэмилл (Pete Hamill, 1935) – известный американский журналист и писатель, в центре творчества которого находится жизнь Нью-Йорка. – Прим. ред.


[Закрыть], тогда девятилетний бруклинский мальчик: «блистательный, сверкающий, пульсирующий в своем триумфе. Толпы на крышах взревели. Они ревели на крышах по всему Бруклину, на улицах, на мостах, весь город ревел, видя яркий свет»[336]336
  Pete Hamill, A Drinking Life: A Memoir (Boston: Little, Brown, 1994), p. 50.


[Закрыть].

По мере продвижения союзников по Европе и успехов американцев на Тихом океане война приближалась к завершению. Ближе к концу войны Джейн получала сообщения порой от дюжины репортеров одновременно. Конечно, некоторые из них были не очень хороши, и ей приходилось задерживаться допоздна, чтобы довести их до ума. «Они работали так быстро!» – скажет она[337]337
  Harvey, p. 37.


[Закрыть]. Но «у меня уходило столько времени, чтобы переписать то, что они написали». Она старалась сплавить некоторых из них в другие отделы, пока не осталась только она одна и еще один самый способный сотрудник. Теперь она была начальником, но, очевидно, не слишком хорошим. Cын Джим говорит: «Она не была ни лидером, ни организатором, ни руководителем».

Но Джейн не пришлось терпеть эту роль слишком долго. Вскоре ни у кого в УВИ особенно не осталось работы, поскольку война заканчивалась[338]338
  Интервью с Джимом Джекобсом.


[Закрыть]. Сотрудники могли поздно появляться на работе и весь остаток дня обсуждать послевоенный мир – они называли его PWW[339]339
  PostWar World. – Прим. пер.


[Закрыть] – делиться надеждами, мечтами и перспективами трудоустройства, думать о рекламном агентстве, которое создадут, или о романе, который напишут.

Однажды, вероятно в конце 1945 года, квартира на Вашингтон-плейс, где впервые встретились Боб и Джейн, стала местом проведения другой вечеринки[340]340
  Этот сюжет взят из: Matter, p. 45.


[Закрыть], в этот раз присутствовали многие из семейства Батцнеров. Там были младший брат Джейн Джим и его жена Кей, влюбленные со школьной скамьи и поженившиеся в 1942 году. Был и Джон, только что демобилизовавшийся после трех с половиной лет армейской службы метеорологом на Аляске. Пришли коллеги с завода Груммана, которых Боб и Бетти давно хотели позвать в гости. Среди них была стильная высокая стройная молодая выпускница Барнард-колледжа из нью-йоркского Статен-Айленда. Она поступила в аспирантуру по изобразительному искусству в Йель, но война сорвала ее планы, отправив на авиазавод Груммана, где она работала чертежником. Ее звали Виола Питерсон, но все называли ее Пит. Бетти она нравилась. Джейн она нравилась. Бобу она нравилась. Все, что они видели в Пит, убедило их, что она создана для Джона. Джейн вспоминала: «Мы хотели ее в свою семью».

Эти двое, Джон и Пит, на самом деле уже встретились на другой вечеринке, но поговорить у них не получилось. Как тогда поспособствовать многообещающему роману, который не мог пустить ростки? План придумал Боб. К ним в гости приехала из Виргинии Элизабет, дочь дяди Билли Батцнера. Конечно, нужно было запечатлеть это событие на фото! Поэтому вся вечеринка, все эти Батцнеры прошли на крышу, где их искусно расставили перед камерой: впереди в брюках и пиджаке села Джейн, Боб присел рядом с ней. На заднем плане – Элизабет из Виргинии; брат Джим, возвышавшийся над всеми с женой Кей в миленьком платье в цветочек; в центре Бетти, выглядящая величественно; Джон в военной форме курит сигарету; и Пит с большой копной черных волос позади, рядом с ним. Ни намека на трудности войны, все хорошо одеты и причесаны, выглядят прекрасно, построены перед камерой, щелк. Готов кадр для потомков…

И теперь план Боба пришел в действие. Он подвел Джона и Пит к парапету на скате крыши и стал показывать пейзажи Нью-Йорка. Но за спиной подавал сигналы рукой Джейн и другим, прогоняя их с крыши. «Вот мы все и ушли», – вспоминала Джейн. Боб обратил внимание пары на какой-то пейзаж, а потом тоже тихо удрал, заперев за собой дверь на крышу. Пит и Джон застряли там наедине друг с другом, гадая, как им спуститься вниз.

Джон предложил Пит первой спускаться по пожарной лестнице; как женщина, она меньше могла напугать того, кто увидит их здоровые силуэты в своем окне. В конце концов они встретили кого-то, кто поверил в их историю, открыл окно и пустил их внутрь. К тому времени, конечно, они были уже друзьями, жертвами дьявольской уловки Боба, бесстрашными искателями приключений.

25 мая 1945 года, за три месяца до окончания войны, они поженились. Джейн вспоминала: «Все сработало именно так, как сказал Боб».

В августе атомные бомбы стерли с лица земли Хиросиму и Нагасаки. В сентябре Япония капитулировала. Солдаты, моряки и летчики отправились домой. Большой военный механизм, построенный из людей и машин, чтобы одержать победу над Германией и Японией, начал распадаться. Вскоре волна бумаг, пронесшаяся по раздутой войной федеральной бюрократии, сообщила сотням тысяч государственных служащих о том, что работы больше нет. Среди них была Джейн.

Как многие безработные авторы, что тогда, что сейчас, Джейн стала фрилансером[341]341
  В заявлении Джейн на федеральное трудоустройство от 8 сентября 1949 года, Приложение C, StL, она указывает на период фриланса.


[Закрыть]. Это слово иногда означает просто временно безработного писателя или графомана, который писательством никогда не заработает ни цента. Но может значить именно то, что значит: независимый автор по найму, которому платят за статью, эссе или книгу. Это может быть пугающим опытом: вы переживаете отказы, ваш доход зависит от капризов редакторов и неясного вам самим уровня собственной смекалки, навыков и усердия. С другой стороны, вы встречаетесь с людьми, которых в обычной жизни не встретили бы, посещаете места – географические, мыслимые или воображаемые, – куда иначе бы не попали. Одно из первых заданий Джейн привело ее на юг Тихого океана, пусть только в воображении.

Еще до Перл-Харбора австралийский военный флот сформировал сеть миссионеров, фабрикантов, шахтеров и госслужащих, которые всю войну на Тихом океане, окруженные японской армией и военно-морским флотом, направляли информацию об их передвижениях союзникам. Главой был Эрик А. Фелдт, австралийский морской офицер, написавший книгу об их подвигах под названием «Береговые наблюдатели»:

Это история о промокших, едва освещенных лагерях в джунглях, о спрятанных на верхушках деревьев наблюдательных пунктах; о беззвучных подлодках, ссаживающих горстку бесстрашных мужчин на вражеские пляжи под покровом ночи; об американских летчиках, таинственно спасенных с занятых врагом островов, окруженных вражескими морями[342]342
  Eric A. Feldt, The Coast Watchers (New York: Ballantine Books, 1959), p. 7 (первая публикация Oxford University Press, 1946).


[Закрыть].

Это цитата с первой страницы книги Фелдта, но вряд ли он написал эти или любые другие строки. Потому что в 1945 году издательство Фелдта, Oxford University Press, попросило Джейн взять то, что она назовет «огромной кучей хаотичной информации», и сделать из этого книгу. Джейн напишет о Фелдте: «Он не был профессиональным писателем». Она знала наверняка, ведь сама она теперь им была. Вот почему она получила эту работу и вот почему без проблем получала другие.

Работы, за которые Джейн бралась в 1946 году, едва ли могли быть более разнообразными. Она писала пресс-релизы о кожаной обуви для рекламных агентств и о рождественских обычаях. Редактировала книгу загадок и учебник по порошковой металлургии – видимо, плод ее связей в Iron Age.

Джейн написала статью о прибрежных островах Новой Англии, Виргинии и Северной Каролины. «Некоторые выглядят как аккуратно вырезанные рождественские пряники. Некоторые – как разбросанные кексы, а некоторые – как старомодные золоченые карамельные палочки. Они рассыпаны вдоль нашего атлантического побережья – зеленые и коричневые острова, окраина континента», как остров Танжер в Чесапикском заливе или Окракок в Северной Каролине[343]343
  Matter, p. 38.


[Закрыть]. Статья предназначалась для Harper’s Bazaar, журнала мод; она практически обязана была стать зачаровывающей – и так и было. Но и содержательной тоже: Джейн выбрала острова для своего повествования, исследовала их историю, вникла в жизнь их жителей.

Это можно сказать обо всей ее жизни: ее привлекали изобретения, новинки и способы заработать на жизнь. Она писала об острове Танжер:

Годами краболовы делали собственные крабовые ловушки из проволочной сетки, простые, но оригинальные. Несколько лет назад к ним пришел человек с материка, сказав, что он сын покойного изобретателя ловушки, и теперь они должны ему платить ежегодное роялти: по четыре доллара с каждого. С тех пор каждую весну он появлялся и собирал дань. Краболовы не видели ничего удивительного в том факте, что эта нехитрая сделка совершается без агентов, юристов, чеков и других атрибутов, и они охотно платили каждый год. «Это отличная ловушка, поясняли они. – Хорошую вещь его отец придумал»[344]344
  Jane Jacobs, «Island the Boats Pass By», Harper’s Bazaar (July 1947), p. 79.


[Закрыть].

Когда Джейн подсчитала свой доход после девяти месяцев фриланса, в среднем получилось 88 долларов в неделю[345]345
  Заявление на федеральное трудоустройство, 8 сентября 1949 г., Приложение A, StL.


[Закрыть] – гораздо больше, чем она зарабатывала в Iron Age или в УВИ. Однако в октябре она пошла на другую государственную работу, обозревателем в журнал «Америка»[346]346
  Сюжет взят из визуального обзора выпусков на русском языке того периода, когда Джейн работала в журнале; переписка и другие документы, CollPark, по большей части RG 9 P 316, Boxes 3 and 4; Заявление на федеральное трудоустройство, 8 сентября 1949 г., Приложение A, StL; Elise Crane, «The Full-Format American Dream: Amerika as a Key Tool of Cold War Public Diplomacy», American Diplomacy (January 2010); Creighton Peet, «Russian „Amerika“, a Magazine About U. S. for Soviet Citizens», College Art Journal (Autumn 1951), p. 17–21; Andrew L. Yarrow, «Selling a Vision of American to the World: Changing Messages in Early U. S. Cold War Print Propaganda», Journal of Cold War Studies (Autumn 2009), p. 3–45.


[Закрыть], который издавал Госдепартамент США для читателей в Советском Союзе. Джейн снова стала пропагандистом.

Когда война завершилась, кончилось и действие огромного объединяющего людей фактора – необходимости одержать победу над нацистской Германией и имперской Японией. Мир снова раскололся надвое, и на этот раз линия разлома прошла между СССР и США, Востоком и Западом, коммунизмом и капитализмом. Во время войны Соединенные Штаты выступали, пусть и неохотно, союзниками страны Советов. Но послевоенное разделение Германии на советскую и западную зоны, взятие Советами под контроль Польши, Венгрии, Румынии и других восточноевропейских стран, бряцание ядерным оружием, риторические финты, уколы, гневные взаимные обвинения поставили мир на край катастрофы – порой, как, например, в Берлине в 1948, Венгрии в 1956, на Кубе в 1962 году, холодная война не на шутку угрожала стать горячей.

«Америка», большое глянцевое издание, в которое Джейн пошла работать в конце 1946 года, и его безвкусный двойник, Soviet Life[347]347
  Журнал издавался в США с перерывами с 1956 года, менял названия с The USSR на Soviet Life и ныне выходит дважды в месяц под названием Russian Life. – Прим. ред.


[Закрыть], воплощали это геополитическое разделение. Учитывая нестабильные отношения между сторонами, удивительно, что соглашение издавать парные журналы вообще было достигнуто. Но все же это случилось, по договоренности между послом США Авереллом Гарриманом и его советским коллегой, министром иностранных дел Вячеславом Молотовым в 1944 году. Обе страны выполняли договоренность с трудом, но более или менее исправно в те годы, когда Джейн работала в «Америке». Конечно, оба издания занимались пропагандой. Но если взглянуть на это через розовые очки – оба журнала пытались не выходить за цивилизованные рамки в своей пропагандистской работе, тем самым, быть может, делая мир чуточку безопаснее.

Идеи статей курсировали взад и вперед между редакциями «Америки» в Нью-Йорке и Москве, что-то доходило до печати, что-то нет: статья о летнем отдыхе в Америке; еще одна – о Роберте Оппенгеймере, физике; статья о городской средней школе (последняя была «особенно хорошей работой»[348]348
  Джозеф О. Хэнсон – Марион Сандерс, 12 марта 1948 г., RG 59, P 316, Box 3, CollPark.


[Закрыть], писал в Нью-Йорк в начале 1948 года помощник сотрудника по культуре в посольстве США в Москве, «и большая заслуга принадлежит Джейн Джекобс», ее автору); статья о типичном американском маленьком городке. Статьи о чемпионате по бейсболу, американской оптической индустрии, о сердце Канзаса, о современном искусстве. Джейн предложила статью о словарях, что переросло в идею о языке американцев. «Мы думаем, что это возможно, непреодолимых переводческих проблем не возникнет, – писала редактор „Америки“ Марион Сандерс. – Задумка в том, чтобы передать кое-какое представление о богатстве и гибкости нашего языка»[349]349
  Марион К. Сандерс – Джорджу А. Моргану, 3 декабря 1948 г., RG 59, P 316, Box 3, CollPark.


[Закрыть]. Конечно, такие слова как juke-box, short-order cook и swing band[350]350
  Музыкальный автомат, фаст-фуд, свинг-бэнд. – Прим. ред.


[Закрыть], доставляли достаточно неприятностей переводчикам журнала в Москве[351]351
  Peet, p. 19.


[Закрыть].

Логистика выпуска «Америки» была внушительной. Статьи писались на одном языке, а читались на другом. Две редакции находились за полмира друг от друга. Советская цензура всегда вызывала обеспокоенность. В июне 1947 года редактор Сандерс, выпускница Уэллсли, закончившая также Школу журналистики Колумбийского университета, «энергичная, бойкая жительница Нью-Йорка»[352]352
  Телефонная беседа с Джоном Джекобсом.


[Закрыть], как отозвался о ней один сослуживец, попыталась объяснить посольству США в Москве, как работает нью-йоркская сторона. В четырехстраничном докладе она описала «жизненный цикл» статьи об американских кафетериях, написанной Джейн Джекобс[353]353
  Марион К. Сандерс – Мелвиллу Дж. Рагглсу, 27 июня 1947 г., RG 59, P 316, Box 3, CollPark.


[Закрыть].

Джейн, будучи одной из трех штатных обозревателей, представила письменный план. На редакционной планерке в понедельник ей разрешили приступить к реализации этого предложения. Через неделю она подготовила рукопись, которую отправили на рецензирование в посольство в Москву; еще один экземпляр послали менеджеру кафетерия на проверку технических ошибок. Джейн подобрала подходящие иллюстрации и теперь составляла подписи к двум дюжинам из них. Когда перевод текста и подписей вернулся из Москвы, русскоязычный редактор в нью-йоркском офисе прошелся по ним, чтобы «выловить в тексте блох». Вскоре работу передали наборщику, и оттуда она перешла в бесконечную канитель правок и переделок эпохи доцифровой печати.

Обозреватели и редакторы «Америки» хорошо знали своих русских читателей. «Комментарии читателей, – отмечалось во внутреннем докладе, – показывают, что в журнале не следует представлять слишком концентрированную дозу наиболее удивительных (для советского читателя) аспектов американского жизненного стандарта. Этому просто не верят»[354]354
  Memo, «Reader Reaction – Regarding the Problem of Credibility», March 11, 1949, RG 59, P 316, Box 2, CollPark.


[Закрыть]. Современные кухни? Наручные часы у простых фабричных рабочих? Частные самолеты для отдыха? Писать для «Америки» означало видеть каждое слово глазами читателя в Москве или Ленинграде. Подготовленный Джейн в конце 1940-х годов доклад о ее обязанностях показывает, что она хорошо понимала этот психологический нюанс своей работы. Ее задача, писала она, – «создать точное желательное впечатление для русской читательской аудитории… крайне дезинформированной взглядом собственной прессы на Америку»[355]355
  Заявление на федеральное трудоустройство, 8 сентября 1949 г., Приложение A, p. 2, StL.


[Закрыть]. Щекотливые темы, например американскую экономическую систему, следует «рассматривать избирательно и рассудительно, чтобы убедить, а не оттолкнуть». Это пропагандист за работой. Но и автор, стремящийся достучаться до своих читателей.

В сентябре 1948 года Джон, старший кузен Боба Джекобса, недавно вернувшийся со службы с юга Тихого океана и не удовлетворенный попытками выучиться на юриста и заработать в рекламе, поступил на службу в «Америку». Он вспоминает, что был «представительным молодым человеком», самостоятельным, жил со своей женой, Катей, в Виллидж недалеко от Джейн и Боба. «Почему бы тебе не прийти сюда поработать?»[356]356
  Телефонная беседа с Джоном Джекобсом.


[Закрыть] – предложила Джейн, имея в виду «Америку». Он пришел на собеседование, и его взяли; он честно мог заявить, что в его семье не было коммунистов, потому что его брат, Эдвард, коммунист, член интербригады имени Авраама Линкольна, погиб на Гражданской войне в Испании.

«Это была отличная работа, – говорит Джон Джекобс об „Америке“, – с интересными темами статей и месяцем на их подготовку». Он написал статью о современном искусстве, познакомился с одним из де Кунингов[357]357
  Виллем де Кунинг (Willem de Kooning, 1904–1997) и его супруга Элен де Кунинг, в девичестве Фрид (Elaine de Kooning, 1918–1989) – известные американские художники, представители абстрактного экспрессионизма. Прим. ред.


[Закрыть]. «Я был доволен как слон». Он и его коллеги «осуществляли благое дело, снабжая бедных русских» полезной и верной информацией. А Джейн была «лучшим редактором, который у меня когда-либо был». Однажды ему поручили написать «мрачную статью о Нью-Йорке в духе Э. Б. Уайта[358]358
  Элвин Брукс Уайт (Elwyn Brooks White, 1899–1985) – американский писатель, публицист, эссеист, лауреат Пулитцеровской премии, более полувека был постоянным автором журнала The New Yorker. В 1949 году он опубликовал небольшую книгу «Это Нью-Йорк» (Here Is New York), в которой жизнь жителей города представлена в мрачном свете. – Прим. ред.


[Закрыть], и я понял, что ничего не получается». Он принес ее Джейн. Когда она ее закончила, получилось именно то, чего он хотел, но не был способен сделать сам. «Когда Джейн за что-то бралась, – говорит он, – это всегда доводилось до ума», доделывалось до конца так, что можно было больше вообще не беспокоиться.

В УВИ Джейн имела недолгий и неудачный опыт руководства. Но теперь, повзрослев на пару лет, она лучше справлялась с этой ролью. Рейтинги эффективности государственных служащих обычно разделялись на две колонки – в левой сама работа, в правой – административная составляющая и руководство. Теперь, в августе 1950 года, Джейн впервые высоко оценили по обоим административным показателям. Она все еще считалась обозревателем, но теперь у нее было пять младших репортеров в подчинении. Фрилансеры тоже отчитывались перед ней. В целом, по ее оценкам, ей приходилось руководить три четверти рабочего времени[359]359
  Заявление на федеральное трудоустройство, 8 сентября 1949 г., Приложение A, p. 6, StL.


[Закрыть].

К середине 1948 года геополитический конфликт, благодаря которому появились на свет журналы «Америка» и Soviet Life, впервые добрался до личной жизни Джейн.

Коммунизм стали рассматривать в Америке не только как внешнюю угрозу, но уже и как внутреннюю, со шпионами и «попутчиками», которых видели или воображали везде; патриотизм и лояльность следовало подтверждать, а не принимать на веру. На фоне ошеломительной победы республиканцев на выборах в Конгресс в 1946 году президент Трумэн, вынужденный противостоять критике правых антикоммунистов, в 1947-м издал Исполнительный приказ № 9835 о проверке лояльности большинства федеральных служащих, и если найдутся «серьезные основания» считать, что ты не лоялен правительству, ты лишался работы.

В соответствии с приказом Трумэна Джейн, сотрудник Государственного департамента, должна была заполнить довольно рутинную, на первый взгляд, форму, «Запрос данных по расследованию», предоставляющую правительству средства для проверки лояльности и политкорректности: перечислить места работы и жительства за последние десять лет, имена и адреса друзей, соседей и коллег. За этим последовала серия полевых расследований ФБР, проведенных в течение трех месяцев в конце лета и начала осени 1948 года, результаты которых содержали отчеты о Джейн, и тринадцать из них – от агентов из Филадельфии, Нью-Йорка, Цинциннати, Вашингтона, Ньюарка, Бостона и других городов.

Большинство из тех, кого опросило ФБР[360]360
  Информация взята из 258-страничного досье Джейн Батцнер Джекобс, полученного по запросу в соответствии с Законом о свободе информации, июнь 2014 года. Нижеследующие цитаты, как правило, даются так: дело №, местное отделение и дата.


[Закрыть], назвали Джейн лояльной, заслуживающей уважения, патриотичной, то есть, как написано в одном докладе, «добропорядочной и с хорошей репутацией». Но некоторых она неизбежно раздражала. Ее свободолюбие не укрылось от проныр, живущих по соседству. ФБР узнал, что когда-то Джейн и Боб подавали документы на визу, чтобы съездить в Сибирь. Кто-то из бывших коллег Джейн по Iron Age пожаловался ФБР, что она была нарушителем порядка. Первый работодатель Джейн в Нью-Йорке, Роберт Хемфилл, описан в рапортах как «богатый папик»[361]361
  ФБР, дело № 123–252, Нью-Йорк, 8 сентября 1948 г. «Мистер Робертс», процитированный в этом отчете, согласно Джиму Джекобсу, – Роберт Хемфилл. См. также: ФБР, дело № 123–245, Цинцинатти, 13 сентября 1948 г., отсылающее к Хемфиллу.


[Закрыть]; утверждалось, что женщины из семьи Батцнеров – его любовницы, троих из них видели жители соседних квартир: мол, сидят там жаркими летними днями полуголые[362]362
  ФБР, дело № 123–252, Нью-Йорк, 8 сентября 1948 г.


[Закрыть]. Информантов ФБР, называвших Джейн «либералкой», иногда спрашивали, а что именно они под этим подразумевают? Один сказал, что «она имела собственное мнение и могла не считаться с мнением других… [и] не питала интереса к деятельности Коммунистической партии или групп Коммунистического фронта, она была человеком, которому никакая партия не могла диктовать как жить, будь то коммунисты или фашисты». Верно подмечено. Другой сказал, что для него «либеральный» означает коммунистические склонности – хотя он признал, что «у него нет причин это утверждать»[363]363
  ФБР, дело № 123–252, Нью-Йорк, 8 сентября 1948 г.


[Закрыть], кроме того, что Джейн жила в Гринвич-Виллидж, а ведь все знают, что там живут коммунисты, и он слышал, что она что-то такое говорила, хотя не помнит, что.

Годы спустя, на фоне нападок на вьетнамскую войну, критики, считающие, что Соединенные Штаты ведут себя как полицейское государство, прозвали их журнал – с намеком на отдающее тоталитаризмом немецкое произношение – Аmerika.

19 июля 1948 года Джейн было отправлено письмо от Кэрролл Сент-Клэр, действующего председателя Комиссии по проверке лояльности Государственного департамента, с требованием ответить на множество своеобразных вопросов. Письмо, вероятно, дошло до нее в среду 20-го. К пятнице она написала трехстраничный ответ[364]364
  Дж. Дж. – Кэрролл Сент-Клэр, 22 июля 1949 г., с прикрепленными «Ответами на опросник»: «Answers to Interrogatory for Jane Butzner Jacobs», Burns, 5:4.


[Закрыть]. Нет, она была не профоргом в Iron Age, а просто членом профсоюза. Они с Бобом действительно подавали запрос на поездку в Сибирь. Она не придерживалась линии коммунистической партии во время войны. Она никогда не подписывалась на Daily Worker, газету коммунистической партии США, никогда не состояла в коммунистической партии, никогда не была связана с ней и не была членом или участником какой-либо организации, «симпатизирующей» коммунистической партии.

Последним словом в деле Джейн 1 февраля 1949 года было, что ФБР раскрыло некую «неблагоприятную информацию, относящуюся к характеру или годности субъекта» к службе, но все же она имеет «допустимый уровень лояльности и безопасности». Поскольку большая часть тревожной информации относилась к 1943 году, теперь это «признано незначительным».

Кажется, так и есть.

В то же время, когда проходило расследование о лояльности Джейн Америке, она получила тяжелый удар с другой стороны, от русских:

Давно известно, что издающийся на русском языке лживый журнальчик «Америка» преследует цель – обмануть читателей, создать у них неверное представление о современном положении в США, замаскировать империалистическую политику Уолл-стрита и всячески превозносить «достижения» Америки[365]365
  Василий Кусаков, «Американские горизонты», Известия, 16 сентября 1949 г., № 219 (10059), с. 3; с приложенным «Анализом критики» за авторством Р. С. Коллинза, для служебной записки, посольство США, 27 сентября 1949 г., RG 59, P 316, Box 3, CollPark.


[Закрыть].

Это было 16 сентября 1949 года, и В. Кусаков[366]366
  Кусаков Василий Михайлович (1906–1953) – советский архитектор, член-корреспондент Академии архитектуры СССР. – Прим. ред.


[Закрыть] из Академии архитектуры СССР использовал страницы газеты «Известия», представлявшей взгляды советского правительства, чтобы разнести два последних выпуска «Америки». Оба содержали статьи об американской архитектуре, написанные Джейн Джекобс.