Текст книги "Билет на планету Транай"

– А я думал, если тихо и вежливо отдать корректное распоряжение…

– Только не здесь! – резко тряхнул головой Дирк. – Рабочие машинки, которые штампуют для космических колоний, глупы и упрямы, угрюмы и ленивы. Приказы им надо буквально втемяшивать. В этом деле крепкий пинок – лучшее подспорье.

У Филлипса глаза полезли на лоб.

– Разве можно так обращаться с роботами?

– А как иначе ты им объяснишь, что человека надо слушаться?

– В Школе колонизации нас учили не унижать достоинство вспомогательных механизмов, – возразил Филлипс.

– Здесь тебе земные суеверия не пригодятся, – пообещал Дирк. – А теперь слушай и мотай на ус. Среди моих лучших друзей есть роботы, поэтому я знаю, о чем говорю. Единственный способ добиться уважения – взять их в ежовые рукавицы.

– Допускаю, что ты прав, – с сомнением проговорил Филлипс.

– Еще бы я не был прав! – рявкнул Дирк. – Говоришь, у тебя сел источник питания?

– Да, но роботы тут ни при чем…

– Так уж и ни при чем? А у них был доступ к розеткам?

– Конечно! Роботы расходуют энергию, им надо подзаряжаться.

– А подзарядившись, они что, отключаются? Черта с два, робот так и будет тянуть энергию, пока всю не выкачает. Неужели тебе в диковинку этот старый трюк?

– Я подозревал нечто подобное, – покивал Филлипс. – Но зачем это роботам?

– Они прирожденные пьяницы, – объяснил Дирк. – Склонность к неумеренному потреблению энергии в них закладывают на конвейере. Так они быстрее перегорают, и людям приходится покупать новых роботов. Уж поверь, ты им окажешь большую услугу, если заставишь поголодать.

– Вижу, мне еще многому предстоит научиться, – вздохнул Филлипс.

А еще большему предстояло научиться его жене Джин. Снова и снова Амелия показывала ей кнопки, которые сами не нажимались, выключатели, не желавшие срабатывать без ручной настройки таймера, ручки регулировки, отказывавшиеся самостоятельно менять режимы работы. В ее доме нельзя было доверить стряпню роботам-уборщикам, а «Ухарь-кухарь», при всей его многофункциональности, самостоятельно не мог даже разогреть консервы.

– Вот уж не думала, что работа по дому может быть такой сложной, – заключила Джин. – И как ты только справляешься?

– Ничего, и ты привыкнешь, – пообещала Амелия, вспомнив первые дни своей пограничной жизни.

Набравшись столь необходимого опыта, Филлипсы улетели восвояси. С одной стороны, Амелия слегка взгрустнула после расставания с гостями, с другой – приятно было снова оказаться наедине с Дирком. Да и работа на ферме не давала скучать.

Семейное уединение, впрочем, продлилось недолго. После Филлипсов пожаловал специалист из «Марсианского сельского электроснабжения». Он объяснил, что фермеры все глубже проникают в Пояс астероидов, вот и приходится электрифицировать обжитые территории. И предложил направить на ферму Дирка плотный луч энергии.

– Мне это ни к чему, – ответил Дирк.

– Что значит – ни к чему?! Недорого же!

– Я на самообеспечении.

– А, ну да, эти мелкие генераторы. – Электрик брезгливо посмотрел на Дирково солнце. – Но для серьезного повышения производительности требуется…

– Не требуется. Эта ферма дает столько продукции, сколько мне нужно.

– А роботы? При нормальном питании они трудятся эффективнее.

– И скорее изнашиваются.

– Вместо них можно покупать новейшие модели…

– Которые перегорают еще быстрее.

– Ладно, а как насчет улучшенного генератора? – спросил гость. – Твое солнышко дает совсем мало света и тепла.

– Мне хватает.

Электрик недоуменно покачал головой:

– Ну и странный же вы, пионеры, народ.

С тем он и убыл.

А супруги попытались вернуть жизнь в привычную колею. Однако с соседних астероидов им подмигивали все новые огоньки, лунное телевидение все чаще открывало местные каналы для расплодившихся поселений. Еженедельно курсировала почтовая ракета, а одна туристическая фирма даже проложила в Поясе астероидов экскурсионный маршрут.

На лицо Дирка легла хорошо знакомая его жене тень неудовлетворенности. Снова и снова он окидывал взглядом окружающее небо. Его личное пространство неуклонно сужалось, в мирный сельский пейзаж то и дело вторгалось пламя дюз пролетающего корабля.

Однако Дирк решил: умру, но сдержу данное Амелии слово. Его лицо исхудало; он трудился уже по шесть часов кряду, а то и по семь. Иногда даже по восемь, хоть это и может показаться невероятным.

На астероиде побывал торговец швейными машинками, а потом энергичная, целеустремленная женщина попыталась всучить Дирку «Солнечную энциклопедию». Корабли прилетали все чаще, тернистая космическая тропа превратилась в скоростную магистраль.

Однажды вечером, когда Дирк и Амелия сидели на крыльце своего дома, в небе вдруг зажглись огромные буквы. Вывеска протянулась на многие километры,

ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР РОЗЕНА

МАГАЗИНЫ, РЕСТОРАНЫ,

ЛУЧШИЕ НАПИТКИ НА АСТЕРОИДАХ

– Магазины, – прошептала Амелия. – И рестораны… Дирк, может, прокатимся?

– Почему бы и нет? – беспомощно пожал он плечами.

На следующий день Амелия нарядилась в новое платье, а мужа заставила надеть его единственный, зато индивидуального пошива костюм. Они взошли на борт старенького корабля и взлетели.

«Центр Розена», раскинувшийся на четыре астероида, явно намеревался вскоре превратиться в город. Там кипела жизнь. Движущиеся улицы полнились шумными, беспокойными людьми, на тротуарах толпились многофункциональные роботы.

Амелия повела Дирка в ресторан и там заказала настоящий земной ужин. Но тот не доставил мужу никакого удовольствия. Тошно было дышать воздухом, побывавшим в чужих легких, да и чересчур тонкие яства почти не насыщали.

В конце ужина Дирк неудачно выбрал вино и попытался дать роботу чаевые.

Впав в тоску, он безропотно позволил жене водить себя по магазинам. И лишь единственный раз выказал интерес – когда они зашли на выставку-продажу сельхозтехники.

Там Дирк увидел генератор антигравитации – новую, незнакомую модель.

– Самая необходимая вещь для жизни на тяжелой планете, – объяснил ему робот-менеджер. – Мы уверены, что эта машина прекрасно покажет себя на спутниках Юпитера.

– На спутниках Юпитера?

– Всего лишь пример, – ответил робот. – Там еще никто не бывал. Совершенно неосвоенные территории, сэр.

Дирк рассеянно кивнул, поглаживая блестящий корпус генератора.

– Амелия, – обратился он к жене, – как думаешь, та должность на Земле еще вакантна?

– Наверное, – ответила жена. – А что?

– Что здесь жить, что на Земле – теперь без разницы. Столько народу нынче играет в пионеры…

– Думаешь, на Земле ты будешь счастлив?

– Возможно.

– Сомневаюсь.

Амелия вспомнила, как хорошо им поначалу жилось на астероиде. Быт наполнен трудами и заботами, все необходимое для существования имеется, и никого кругом, кроме них двоих, и они – плечом к плечу, грубыми инструментами – отвоевывают у дикой природы пядь за пядью. Что ни день, то новые испытания.

Так было до того, как прилетели люди и привезли с собой земной шум, суету и тесноту.

Что это значит, мать Амелии поняла гораздо раньше на своем горьком опыте. И она попыталась объяснить дочери, что на Земле Дирк не обретет счастья. Не будет довольна жизнью и Амелия, если ее муж, как некогда отец, откажется от своего призвания и вступит в ненавистную колею.

– Покупаем, – сказала она роботу. И повернулась к Дирку. – На орбите Юпитера этот генератор нам пригодится.

Само совершенство

Один человек придумал незабываемое название для песни: «Для каждого есть женщина – на кой сдалась мне ты?»

Нет, мистер Морчек не относил это к Майре. Он не только считал ее абсолютным совершенством, но и готов был расквасить нос любому, кто усомнится!

И до чего же был прав – какое-то время!

Мистер Морчек проснулся: во рту – кислятина, в ушах звенит смех. И это был смех Джорджа Оуэна-Кларка – последнее, что запомнилось на вечеринке у Моргана в честь триллениума. Ну и погуляли! Рубеж столетий отмечала вся Земля. Трехтысячный год! Мир и всеобщее процветание, счастливая жизнь…

«Как дела? – осведомился с поганой улыбкой Оуэн-Кларк, находившийся под изрядной мухой. – Счастлив? Я имею в виду твою славную женушку».

Это было неприятно. Всем известно, что Оуэн-Кларк примитивист, но по какому праву он этим кичится? Лишь потому, что женился на примитивной женщине…

«Я люблю Майру, – твердо ответил Морчек. – И она в сто раз милее и отзывчивее, чем скопище неврозов, которое ты называешь своей женой».

Но примитивиста так легко не заткнешь. Примитивисты любят пороки своих женщин не меньше, чем их добродетели, – а то и больше. Оуэн-Кларк улыбнулся еще подлее и заметил:

«По-моему, старина Морчек, твоей жене пора на осмотр. Ты обратил внимание, какие у нее в последнее время рефлексы?»

Несносный болван!

Мистер Морчек выбрался из постели, щурясь на яркое утреннее солнце, которое проникало сквозь занавеси. Рефлексы Майры – да будь они прокляты! В словах Оуэна-Кларка была крупица правды. Майра казалась немного не в себе.

– Майра! – позвал Морчек. – Кофе готов?

Последовала пауза. Затем снизу донесся радостный голос:

– Минуточку!

Морчек, продолжая сонно моргать, натянул брюки. Спасибо Госу, три следующих дня – выходные. И все они уйдут на отходняк после вчерашней попойки.

Внизу суетилась Майра: наливала кофе, сворачивала салфетки, выдвигала для мужа стул. Он сел, и она чмокнула его в плешь. Ему нравилось, когда его целовали в плешь.

– Как самочувствие моей женушки? – спросил он.

– Прекрасное, дорогой, – ответила она после короткой паузы. – Я приготовила тебе сеффинеры. Ты ведь их любишь.

Морчек попробовал и счел, что сеффинеры удались в самый раз. Он отпил кофе.

– Как себя чувствуешь? – повторил он.

Майра намазала ему маслом тост и отозвалась:

– Отлично, дорогой. Мы чудно погуляли. Мне все понравилось от начала и до конца.

– Я малость распустил язык, – криво усмехнулся Морчек.

– Я люблю, когда ты даешь волю языку, – сказала Майра. – Ты говоришь как ангел, то есть как очень умный ангел. Век бы слушала.

Она намазала ему второй тост.

Мистер Морчек сиял, взирая на нее, как доброе солнышко. Затем нахмурился. Он отложил сеффинер и почесал щеку.

– Знаешь, – молвил он, – мы слегка поцапались с Оуэном-Кларком. Он разглагольствовал о примитивных женщинах.

Майра, не отвечая, намазала пятый тост, добавив его к растущей стопке. Она потянулась за шестым, но Морчек придержал ее руку. Она нагнулась и поцеловала его в нос.

– Примитивные женщины! – возмутилась она. – Невротички! Разве со мной не лучше, дорогой? Я, может быть, современная, но ни одна примитивная женщина не умеет так любить, и я обожаю тебя!

Это была правда. За всю известную историю мужчина никогда не обретал счастья с непеределанной примитивной женщиной. Эгоистичные, испорченные создания требовали себе пожизненного внимания и ухода. Занятно, что жена заставляла Оуэна-Кларка вытирать посуду. И этот дурак не возражал! Примитивные женщины вечно выпрашивали деньги на платья и безделушки, заказывали завтрак в постель, убегали по вечерам играть в бридж, часами висели на телефоне и Гос его знает чем занимались еще. Даже пытались овладеть мужскими профессиями. В конце концов они доказали свое равноправие.

Иные идиоты вроде Оуэна-Кларка настаивают на их превосходстве.

Окруженный коконом жениной любви мистер Морчек почувствовал, что похмелье понемногу отступает. Майра ничего не ела. Она позавтракала раньше, чтобы теперь со всем вниманием накормить его. Вся разница заключается как раз в таких мелочах.

– Он заявил, что у тебя замедлилось время реакции.

– Серьезно? – ответила Майра после паузы. – Эти примитивы воображают себя всезнайками.

Ответ был правильный, но слишком задержался. Мистер Морчек задал еще несколько вопросов, следя за реакцией по секундной стрелке на кухонных часах. Жена и впрямь тормозила!

– Почта была? – спросил он быстро. – Кто-нибудь звонил? Не опоздаю ли я на службу?

Спустя три секунды она открыла рот, затем закрыла.

Налицо проблема.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

У Морчека гулко забилось сердце. Он тоже любит ее! Безумно, страстно! Но мерзкий Оуэн-Кларк прав. Ее придется осмотреть.

Похоже, что Майра уловила его мысль. Она сумела собраться и мужественно произнесла:

– Твоя счастье превыше всего, дорогой. Наверное, я заболела… Ты вылечишь меня? Заберешь, когда поправлюсь? И не разрешай им меня переделать – я не хочу переделываться!

Она уронила на руки белокурую голову. Расплакалась, но беззвучно, чтобы не досадить ему.

– Милая, это только осмотр, – попытался утешить ее Морчек, сам еле удерживаясь от слез.

Но обоим было ясно: она не на шутку больна.

«Какая несправедливость, – подумал он. – Примитивные женщины с заскорузлыми душевными фибрами едва ли подвержены таким расстройствам. Зато к ним весьма расположены утонченные cовременные женщины со сверхчутким восприятием. Чудовищная несправедливость! Ибо современная женщина обладает всеми прекрасными, драгоценными качествами женственности».

Кроме выносливости.

Майра вновь собралась и с усилием встала. Она была очень красива. Болезнь разрумянила ей щеки, а утреннее солнце высветлило волосы.

– Дорогой, – попросила она, – можно я еще ненадолго останусь? Глядишь, и сама поправлюсь.

Но ее взгляд быстро расфокусировался.

– Дорогой… – Она схватилась за край стола. – Когда у тебя будет новая жена… постарайся не забыть, как я тебя любила.

Она села – бледная, убитая горем.

– Я за машиной, – пробормотал Морчек и бросился прочь.

Еще немного, и он сломается.

По пути к гаражу он испытал опустошенность, изнеможение, крушение надежд. Майры не стало! И современная наука при всех ее великих достижениях бесполезна.

Дойдя до гаража, он скомандовал:

– Давай на выход.

Машина плавно выкатилась и остановилась рядом с ним.

– Что случилось, хозяин? – осведомился автомобиль. – На вас лица нет. Похмелье?

– Нет, дело в Майре. Она больна.

Автомобиль выдержал паузу, затем негромко проговорил:

– Мои глубокие соболезнования, мистер Морчек. Я был бы рад помочь.

– Спасибо, – ответил Морчек, радуясь тому, что не остался в тяжелую минуту без друга. – Боюсь, уже никто не поможет.

Машина сдала задом до крыльца, и Морчек усадил в салон Майру. Автомобиль осторожно тронулся.

И деликатно молчал всю дорогу до фабрики.

Стоимость жизни

Каррин пришел к выводу, что причина его дурного настроения – Миллер, на прошлой неделе покончивший с собой. Но понимание не помогло избавиться от бесформенного страха, угнездившегося глубоко в душе. Как глупо. Что ему за дело до самоубийства Миллера?

Но почему этот жизнерадостный толстяк вдруг решил наложить на себя руки? У него было все, чего только можно желать: жена, дети, отличная работа и любые радости жизни от современных технологий. Так почему же?..

– Доброе утро, милый, – сказала жена, когда Каррин сел завтракать.

– Доброе утро, родная. Доброе утро, Билли.

Сын буркнул что-то.

«Чужая душа – потемки», – наконец решил Каррин и заказал завтрак. Еду для них готовил и подавал со всем изяществом новый автоповар фирмы «Авиньон электрик».

Дурное настроение не проходило. Вот досада, ведь сегодня у Каррина выходной и должен прийти бухгалтер из «Авиньон электрик». Сегодня важный день.

Каррин проводил сына к выходу.

– Удачного дня, Билли.

Сын кивнул, перехватил учебники поудобнее и без единого слова пошел в школу.

– Увидимся, родная. – Каррин поцеловал жену, и она отправилась за покупками.

По крайней мере, она счастлива, подумал Каррин, глядя, как жена идет по улице. Интересно, сколько она на этот раз потратит в магазине АЭ?

Каррин посмотрел на часы – до прихода бухгалтера из «Авиньон электрик» оставалось еще полчаса. «Лучший способ избавиться от хандры – смыть ее», – сказал он себе и отправился в душевую.

Душевая празднично блестела пластиком, и при виде этой роскоши Каррин повеселел. Он бросил одежду в автоматическую стирально-гладильную машину производства «Авиньон электрик» и настроил душ чуть горячее отметки «освежающий». Тугие струи воды на пять градусов теплее температуры тела принялись массировать его бледную кожу. Восхитительно! А теперь расслабляющее растирание автополотенцем АЭ.

«Чудесно», – подумал Каррин, пока полотенце мяло и теребило его тонкие мышцы. Еще бы оно было не чудесно, напомнил он себе. Автополотенце «Авиньон электрик» с дополнительным модулем для бритья обошлось в триста тринадцать долларов, не считая налогов.

Но оно того стоит, решил Каррин, когда модуль-брадобрей выдвинулся и аккуратно соскреб едва наметившуюся щетину. В конце концов, что толку от жизни, если в ней нет удовольствий?

Он отключил автополотенце. Кожу приятно покалывало. По идее, сейчас он должен наслаждаться жизнью, но что-то мешает. Это самоубийство Миллера никак не идет у него из головы и отравляет выходной.

Может быть, причина тревоги в чем-то другом? Да нет, с домом все хорошо. И бумаги в полном порядке, он заранее подготовился к визиту бухгалтера.

– Я что-то забыл? – спросил он вслух.

– Бухгалтер из «Авиньон электрик» придет через пятнадцать минут, – прошелестел встроенный в стену напоминатель.

– Я знаю. Что-нибудь еще?

Напоминатель перечислил хранившиеся в нем данные – бесчисленное множество мелочей: полить лужайку, проверить реактивный болид, купить бараньих ребрышек на понедельник и прочая ерунда, на которую у Каррина так и не нашлось времени.

– Ладно, хватит, – скомандовал он.

Каррин позволил автоматическому камердинеру закутать его тощее тело в новый комплект драпировок. Капелька модного мужского одеколона – и готово. Он пошел в гостиную по коридору, вдоль которого выстроились электроприборы.

Быстро проглядев отданные технике команды на стенном экране, он убедился, что дом в полном порядке. Тарелки, оставшиеся от завтрака, продезинфицированы и убраны, полы и стены вычищены, вымыты и отполированы, одежда жены развешана, модели ракет, с которыми играет сын, убраны в шкаф.

«Хватит трястись, ипохондрик ты несчастный», – сказал себе Каррин.

– Пришел мистер Патис из «Авиньон электрик», – объявила входная дверь.

Каррин хотел было сказать ей, чтобы впустила гостя, но тут заметил автобармена.

Господи, как же он мог забыть! Автобармен был производства «Кастилия моторс». Каррин купил его в минуту слабости. «Авиньон электрик» это не понравится, там ведь тоже производят автобарменов.

Закатив автобармена в кухню, Каррин велел входной двери открыться.

– Прекраснейшего дня, сэр, – поздоровался мистер Патис.

Патис был высок, солиден и облачен в консервативный твид. Лучики морщинок у глаз выдавали привычку смеяться. Он широко улыбался, пожимая руку Каррина и оглядывая ломившуюся от техники гостиную.

– У вас прекрасный дом, сэр! Просто прекрасный! Думаю, я не слишком нарушу правила компании, если скажу, что ваше жилище обставлено лучше всех в этом районе.

Каррин ощутил вспышку гордости, подумав о множестве одинаковых домов в своем квартале, и в следующем, и в том, что еще дальше.

– Итак, все ли работает как следует? – спросил Патис, положив на стол свой портфель. – Все ли в порядке?

– О да! – горячо отозвался Каррин. – Техника «Авиньон электрик» работает безотказно!

– Звукофон в порядке? Меняет мелодии каждые семнадцать часов, как положено?

– Да, безусловно, – сказал Каррин.

У него пока руки не дошли попробовать звукофон в действии, но он отлично смотрелся в гостиной.

– Солидопроектор исправен? Нравятся ли вам программы?

– Прием безупречный.

Каррин последний раз смотрел что-то по проектору с месяц назад, но изображение было потрясающе реалистичным.

– А что на кухне? Автоповар не барахлит? Составитель рецептов по-прежнему регулярно выдает что-то новенькое?

– Чудесно. Просто чудесно.

Мистер Патис продолжал расспрашивать – о холодильнике, пылесосе, машине, вертолете, подземном плавательном бассейне и сотнях других товаров «Авиньон электрик», которые купил Каррин.

– Все работает безупречно, – сказал Каррин, слегка покривив душой, поскольку многое еще не успел распаковать. – Мы в восторге.

– Очень рад. – Мистер Патис со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла. – Вы не представляете, сколько сил мы прилагаем, чтобы наши клиенты были довольны. Если с товаром что-то не так, мы забираем его, и никаких вопросов. Мы верим, что наша миссия – доставлять покупателям радость.

– Я очень ценю вашу заботу, мистер Патис.

Каррин надеялся, что представитель АЭ не захочет заглянуть в кухню. Автобармен от «Кастилии» торчал там, словно дикобраз на выставке собак.

– Я очень горжусь, что большинство местных жителей выбирают нашу продукцию, – сказал мистер Патис. – Мы надежная фирма.

– А мистер Миллер тоже был вашим клиентом? – поинтересовался Каррин.

– Тот бедолага, что покончил с собой? – Патис на миг помрачнел. – Да, действительно, он был наш. Поверить не могу, просто поверить не могу… Подумать только, в прошлом месяце я продал ему новейший реактивный болид, способный разгоняться до трехсот пятидесяти миль в час по прямой. Он радовался как ребенок, а потом пошел и сотворил с собой такое. Конечно, из-за нового болида его долг немного вырос…

– Да, понятное дело.

– Но разве это имеет значение? У него было все, о чем можно мечтать. А он взял и повесился.

– Повесился?

– Да. – Патис снова нахмурился. – В его доме были все самые современные удобства, а он повесился на обрывке веревки. Наверное, уже давно был не в себе. – Мрачное выражение вдруг исчезло с лица, уступив место привычной улыбке. – Но довольно о нем. Поговорим лучше о вас.

Улыбка бухгалтера сделалась еще шире, когда он открыл портфель.

– Итак, с учетом последних приобретений вы должны нам, мистер Каррин, двести три тысячи долларов и двадцать девять центов. Все верно?

– Да, – подтвердил Каррин, припомнив собственные расчеты. – Вот мой взнос.

Он протянул Патису конверт, тот пересчитал деньги и спрятал в карман.

– Отлично. Вы же понимаете, мистер Каррин, что не успеете выплатить долг до конца вашей жизни, верно?

– Да, вряд ли успею, – согласился Каррин.

Ему было только тридцать девять, и благодаря достижениям медицины впереди оставалось добрых сто лет жизни. Но он зарабатывал всего три тысячи в год и никак не смог бы расплатиться, ведь надо было еще обеспечивать семью.

– Разумеется, мы не хотим лишать вас чего-либо из жизненно необходимых товаров, да и закон, принятый в прошлом году с нашей подачи, защищает вас от такого произвола. И уж подавно мы не хотим лишать вас потрясающих новинок будущего года. Вы точно не сможете себе в этом отказать, сэр!

Мистер Каррин кивнул. Да, он не хотел отказываться от покупки новых вещей.

– Что ж, думаю, мы можем заключить пользовательское соглашение. Просто поставьте подпись вот здесь, пожалуйста, чтобы ваш сын в течение первых тридцати лет после совершеннолетия расплачивался своими заработками, и мы продлим вам кредит.

Мистер Патис ловко вытащил бумаги из портфеля и разложил их перед Каррином.

– Подпишитесь вот тут, сэр.

– Ну, – протянул Каррин, – я не уверен… Мне бы хотелось оставить мальчику задел на будущее, а не ярмо на шею.

– Но мой дорогой, – перебил Патис, – это же и в интересах вашего сына. Он живет с вами, верно? У него есть полное право наслаждаться всеми преимуществами, которые нам дает прогресс.

– Ну да, – сказал Каррин. – Вот только…

– Послушайте, сэр, сегодня обычный человек живет как король. Сотню лет назад даже самые состоятельные богачи не могли купить то, что сейчас есть у простых граждан. Вы напрасно рассматриваете это как долг. Это инвестиция.

– Да, конечно, – неуверенно согласился Каррин.

Он подумал о сыне, о его макетах космических кораблей и звездных картах. «Правильно ли будет перекладывать это на него?» – спросил он себя.

– Что не так? – жизнерадостно осведомился мистер Патис.

– Ну, я просто задумался, – сказал Каррин. – Не будет ли это слишком – заложить будущий заработок моего сына?

– Слишком? – Патис расхохотался. – Знаете Меллона из вашего квартала? Так вот, я вам этого не говорил, но он уже заложил зарплату внуков до скончания их жизни! А не купил и половины того, что ему хочется. Мы что-нибудь придумаем, чтобы помочь ему. Служить покупателям – наша профессия, а мы свое дело знаем.

Каррина заметно передернуло.

– И после вас, сэр, все перейдет вашему сыну.

А ведь и правда, подумал Каррин. Все эти чудесные вещи, которыми заполнен дом, унаследует Билли. Да и вообще, что такое тридцать лет при ожидаемой продолжительности жизни в сто пятьдесят?

Он размашисто расписался.

– Великолепно! – воскликнул Патис. – А кстати, в вашем доме уже установлен автоуправляющий от АЭ?

Нет, у них такого не было. Патис объяснил, что автоуправляющий домом – новинка этого года, совершенно потрясающее достижение науки и техники. Он создан, чтобы заботиться об уборке и готовке и окончательно избавить хозяев от этой головной боли.

– С автоуправляющим вам больше не надо будет целый день крутиться, нажимая десяток разных кнопок, достаточно будет нажать одну!

Поскольку стоило это всего пятьсот сорок пять долларов, Каррин заказал автоуправляющего за счет будущего заработка Билли.

И верно, думал он, провожая Патиса. Когда-нибудь этот дом перейдет к Билли. К нему и его жене. Уж конечно, им понадобится все самое современное. Все одной кнопкой! Вот это экономия времени!

Когда Патис ушел, Каррин уселся в кресло-трансформер и повернулся к солидопроектору. Покрутив электронное меню так и этак, он понял, что смотреть ничего не хочется, откинулся в кресле и задремал. Но что-то по-прежнему не давало ему покоя.

– Привет, милый! – разбудил его голос жены, вернувшейся домой. Она чмокнула его в ухо. – Смотри!

Она купила суперсекси-пеньюар от АЭ. Каррин был приятно удивлен, что этим она и ограничилась. Обычно Лила возвращалась, сгибаясь под тяжестью покупок.

– Просто прелесть, – похвалил он.

Она наклонилась, чтобы муж поцеловал ее, и хихикнула. Эту манеру она переняла у кого-то из модных солидозвезд. Каррину не нравилось.

– Пойду закажу ужин, – сказала Лила и направилась в кухню.

Каррин улыбнулся при мысли о том, что скоро она сможет делать это прямо из гостиной.

Только он устроился в кресле поудобнее, вошел сын.

– Как дела, сынок? – с теплотой в голосе спросил Каррин.

– Нормально, – вяло ответил тот.

– Что-то неладно?

Билли уставился себе под ноги и ничего не ответил.

– Ну же, давай, расскажи папе, что тебя тревожит.

Билли уселся на упаковочный ящик, упер локти в колени и положил подбородок на руки. Задумчиво посмотрел на отца.

– Пап, а я смогу стать мастером-ремонтником, если захочу?

Мистер Каррин улыбнулся, услышав вопрос. Билли все никак не может решить, кем он хочет быть – мастером-ремонтником или космическим пилотом. Ремонтники – настоящая элита. Их работа состоит в том, чтобы чинить ремонтные автоматы. Ремонтные автоматы способны починить все, что угодно, кроме самих себя. Тут требуются мастера-ремонтники.

Но желающих стать мастером-ремонтником намного больше, чем рабочих мест, и получить эту степень удается только самым одаренным. А Билли, хоть и умный мальчик, инженерными талантами не блистает.

– Возможно, сынок. Все возможно.

– Возможно-то возможно, а реально ли?

– Не знаю, – сказал Каррин, чтобы не лгать.

– Да мне не так уж и хочется стать ремонтником, – сказал мальчик, догадавшись, что на самом деле ответ «нет». – Я хочу пилотировать космические корабли.

– Космические корабли, ты сказал? – переспросила Лила, входя в гостиную. – Но ведь их же не существует.

– Они существуют! – уперся Билли. – Нам в школе рассказывали, что правительство хочет отправить несколько человек на Марс.

– Они это уже сто лет обещают, – сказал Каррин. – Да только до сих пор за дело не взялись.

– На этот раз все будет.

– Но зачем тебе этот Марс? – спросила Лила, подмигнув Каррину. – Там красивых девчонок днем с огнем не сыщешь.

– Не нужны мне девчонки. Я просто хочу на Марс.

– Вряд ли тебе там понравится, милый, – сказала Лила. – Гадкая старая планета, и без воздуха к тому же.

– Какой-то воздух там есть. Я бы хотел туда полететь, – хмуро гнул свою линию Билли. – Мне тут не нравится.

– Что еще за шутки? – вскинулся Каррин. – У тебя же есть все, что тебе нужно, все, чего ты хочешь. Разве не так?

– Так, сэр. У меня есть все.

Каррин знал: когда сын начинает называть его «сэр», что-то неладно.

– Послушай, сынок, в твоем возрасте я тоже мечтал полететь на Марс. Меня тянуло к приключениям, романтике. Я даже хотел стать мастером-ремонтником.

– А почему не стал?

– Ну, потом я вырос. И понял, что в жизни есть вещи важнее. Сначала я выплачивал долг, оставшийся от отца, потом встретил твою маму…

Лила хихикнула.

– …и мне понадобился собственный дом. Вот и с тобой так же будет. Выплатишь свой долг, женишься и заживешь, как все…

Билли некоторое время молчал, потом зачесал пятерней назад темные волосы со лба – прямые, как у отца, – и облизнул губы.

– А откуда у меня взялся долг, сэр?

Каррин все обстоятельно объяснил. Про то, что семье нужно много вещей, чтобы вести цивилизованную жизнь, про то, сколько эта жизнь стоит. Про то, что приходится за все это платить. Про то, что это уже традиция: сын после совершеннолетия принимает на себя часть отцовского долга.

Молчание Билли действовало ему на нервы. Было в этом молчании что-то, очень похожее на упрек. И это после того, как он, Каррин, столько лет пахал как проклятый, чтобы обеспечить неблагодарному сопляку жизнь по высшему разряду!

– Сынок, – сказал он, – вас в школе учат истории? Очень хорошо. Тогда ты знаешь, как было раньше. Знаешь про войны. Разве тебе понравилось бы взлететь на воздух?

Билли молчал.

– А гнуть спину по восемь часов в день на работе, с которой справилась бы машина? А постоянно голодать? А мерзнуть под дождем, не имея ночлега?

Каррин умолк, ожидая, что сын ответит, но тот молчал, и он заговорил снова:

– Ты живешь в самое счастливое время. Все чудеса искусства и науки к твоим услугам. Самая прекрасная музыка, величайшие шедевры живописи и литературы – только руку протяни. Все, что от тебя требуется, – нажать на кнопку. – И спросил уже мягче: – Так что тебя тревожит?

– Я просто думаю, как же попасть на Марс, – сказал мальчик. – Ведь на мне долг. Вряд ли я смогу улететь, пока не выплачу его.

– Разумеется, не сможешь.

– Разве что зайцем.

– Но ты же этого не сделаешь?

– Что ты! Конечно не сделаю, – заверил Билли, но прозвучало как-то неубедительно.

– Ты останешься тут и женишься на прекрасной девушке, – сказала Лила.

– Да, а как же иначе, – ответил Билли. – Так и будет. – Он вдруг ухмыльнулся. – Я же не всерьез эту чушь про Марс нес. Ни капельки не всерьез.

– Вот и молодец, – похвалила Лила.

– Забудьте, что я заговорил об этом. – Билли вскочил и побежал наверх.

– Пошел играть со своими ракетами, – заключила Лила. – Вот сорванец.

Семейство поужинало в молчании, потом мистеру Каррину пришло время собираться. В этом месяце он работал в ночную смену. Он поцеловал жену на прощание, забрался в свой реактивный болид и с ревом погнал на фабрику. Автоматические ворота открылись, узнав его. Он припарковал машину и вышел.