Текст книги "Линзы"

Сейчас девушка поняла – пришел ее черед. Громил подручных не наблюдалось. Видимо, Лизавета удостоилась чести, быть порубленной на куски, собственноручно рогоносцем. Несусветный ужас объял обманщицу, она впала в ступор и только жалко улыбалась. Шурик, проследив за взглядом жертвы, мгновенно среагировал и проворно встал на пути разъяренного убийцы. Тот, протянув громадную ручищу, играючи отодвинул досадную помеху и решительно продолжил движение к жертве. «Уважаемый, я здесь и Ваши рога у меня в руках.» – Прозвучало как выстрел в спину. За три шага до Лизаветы локомотив ярости остановился. Когда до него дошло, что его, наглым образом оскорбили, уязвленный самец, направив толстый, сосискообразный палец на парализованную девушку, прорычал: – «Сиди тихо, сука! Я сейчас вернусь!» Затем, вся эта гора ужаса повернулась к Александру и с недоумением воззрилась на посмевшую что-то вякнуть, вошь.

Довольно полный, но при этом симпатичный маменькин сынок был, на удивление совершенно спокоен и мило улыбался. Взгляды их встретились. Внезапно «Базарник», схватившись за сердце, рухнул на пол. Тело судорожно забилось в конвульсиях, глаза закатились, на губах появилась пена. Вышедшая из ступора официантка, визгливо запричитала: – «Ой, ой, ой! Человек умирает! Скорее „скорую“!»

В глубине зала, за стойкой бара, на высоком, крутящемся табурете скособочившись, сидела виновница и автор разыгравшейся сцены. Кристина искренне не хотела ничего плохого, ей просто нужна была справедливость – поставить зазнайку на свое место и все. Чужие слезы доставляли ей ни с чем несравнимую радость. Разве есть в мире более увлекательное и захватывающее зрелище, чем зрелище чужих страданий. Однако все пошло не по плану. Такого исхода Кристя не ожидала. Недоумевая и обидевшись на весь белый свет, она, в всеобщей суматохе незаметно покинула кафе. Лиза, подлая тварь, опять выкрутилась и осталась невредимой. Как жестоко и несправедливо обходиться с ней судьба. Низко опустив голову, хромая сильнее обычного, она, ничего не замечая, направилась через дорогу. Резкий звук тормозов, страшной силы удар, яркий свет – последнее, что почувствовало это несчастное создание. Невыносимая череда разочарований, страданий и обид прервалась, как будто небеса услышали мольбы Кристины.

Авария на дороге осталась незамеченной в злополучном кафе. Там, в ожидании «скорой», теперь уже труп «Базарника», накрыли скатертью со стола. Срочно был вызван хозяин бистро. А узнав, кто умер, стал озабоченно ходить из угла в угол, названивая по сотке и пытаясь угадать, какие неприятности теперь его ожидают. Лиза, выйдя из ступора, упала в обморок. Затем, очнувшись, принялась тихо и безостановочно плакать. Шурик, нежно прижав ее к себе, гладил по голове и безуспешно пытался успокоить. Странно, но весь этот инцидент меньше всего повлиял именно на него. Когда окружающие как-то пытались отреагировать на происходящее, он отстраненно и равнодушно, как бы со стороны, наблюдал за этой суетой.

Ответы на вопросы полиции, составление документов медиками и другие формальности заняли не один час. Освободившись почти под вечер, они, ужасно уставшие, вышли на свежий воздух. Лиза, уже просто не могла стоять на ногах и Александр решил подвезти ее до дома. Бабушка встретила их очень радушно. Видно, угадав в госте – избранника внучки, она без устали сыпала шуточками и настойчиво уговаривала Шурика отужинать с ними. Лизе, у которой совсем были расшатаны нервы, стало неловко и стыдно за бесцеремонность родственницы. Она попыталась утихомирить разошедшуюся хозяюшку. Хлесткое – «Заткнись!», прозвучало как пощечина. Бабушка, мгновенно умолкнув, оторопело уставилась на обожаемое дитя. Теперь пришла очередь краснеть Александру. Он закашлялся, а затем с извинениями стал собираться.

– Я, обязательно на этой неделе заеду к Вам в гости. А сейчас, простите, но уже действительно, очень поздно. Вы очень гостеприимны и мне у Вас нравится, но, к сожалению, меня давно ждут. Разрешите откланяться.

– Молодой человек, помните, Вы обещали, на этой неделе.

– Ну конечно, с большим удовольствием, до свидания.

Проводив Шурика и вернувшись в дом, она обнаружила, что Лиза заперлась в своей комнате.

– Ладно, ты же знаешь, что я отходчивая. Кстати, очень приятный мальчик. Будешь полной дурой, если упустишь его. Твоя бабушка не обиделась, выходи и пойдем кушать. В ответ зазвучала музыка последнего модного хита.

– Ну и сиди дуйся, а я на боковую.

Заснуть Лизе не удалось. Груз пережитого вызвал море чувств. Под утро, часа в четыре, все-таки удалось задремать. Следующие четыре дня пролетели как во сне. Она перестала следить за собой. Вся растрепанная, накинув лишь халат, девушка бесцельно бродила по дому. В глазах появился лихорадочный блеск, щеки впали, скулы заострились. И даже известие о гибели подружки Кристины, она восприняла совершенно равнодушно. Лизавета ждала звонка Александра. Кто только не трезвонил за это время. Ее приглашали на похороны «Базарника», интересовались, куда она пропала из спа салона, строители хотели знать, когда начинать работу. Но, тот, для кого она была создана, не давал о себе знать.

– Какая же я тупая идиотка, скотина, тварь. Ведь был же реальный шанс оставить его у себя. Даже добрая и глупая бабуля, поняла это и хотела помочь ей. А ты, ублюдочная сука, начала выкобениваться. Вдруг он не позвонит, как тогда жить?

Тяжелые мысли сверлили отупевшую голову Лизаветы. На пятый день терпение иссякло, она решила действовать. Плотно позавтракав, привела себя в порядок, одела самое лучшее и собравшись с силами, достала телефон. Когда-то, давным – давно – недели две назад, эта последняя и довольно дорогая модель мобильника была предметом гордости. Сегодня же, для нее, аппарат стал куском ненавистного пластика. Лиза набрала номер, казалось навсегда отпечатанный в ее памяти. Промучившись с пол часа, она поспешила в гараж. На следующий день после инциндента, какой-то мрачный долговязый тип пригнал машину, буркнув, что это только по просьбе Шурика, а так у него и своих дел полно.

Звук мотора успокаивал. Перед глазами пролетела вся ее недолгая жизнь – ну совершенно ничего замечательного! Все, какая-то серая пакость. Неужели и дальше будет так убого? Внезапно, она поняла, что задумавшись, выехала на встречную полосу. На нее мчался многотонный грузовик. И, хотя было довольно далеко, Лиза четко видела всю гамму переживаний на лице бедного водилы, который изо всех сил пытался остановить тяжеленную махину грузовика и отчаянно сигналил нарушительнице. Резко вывернув руль и чудом избежав столкновения, она как в фильмах, с заносом, затормозила на обочине. Уронила голову на руль и отчаянно принялась рыдать. Затем, откинувшись на сиденье, дико захохотала. Только, подбежавшему верзиле-дальнобойщику, после нескольких оплеух, удалось остановить истерику. Он вытащил ее из салона и приподняв, сильно потряс, как куклу. Лизу охватило полнейшее бессилье. Она устало опустилась на придорожный гравий. И так сидя на обочине, вдруг услышала голос жаворонка, певшего высоко в небе. Жизнь шла своим чередом. А ей даже после изнасилования не было так погано. Дальнобойщик Витек, какое странное имя для такого бугая, принес воды. Прямо из канистры он стал лить тепловатую жидкость девушке на голову, смыв макияж и безнадежно испортив дорогущее платье. «Александр» – как много заключено для нее в этом имени. Она порывисто вскочила. Вперед, вперед, быстрее к нему, к единственному, любимому. Да, все – таки, это любовь! Именно теперь Лиза поняла, что он и есть смысл ее жизни. Оторопевший Витек, удивленно смотрел вслед сорвавшийся с места, легковушки.

Добравшись до офиса, о котором Шурик между делом упомянул в одном из разговоров, Лизавета просидела там почти до вечера. Симпатичная секретарша вызвала у нее бурю негодования и ненависти. Ожидая в приемной на кожаном диване, она представляла себе картины казни этой расфуфыренной куклы. Где-то часов в шесть вечера, дверь открылась и как всегда, легкой походкой вошел, улыбающийся Шурик. «Александр Эдуардович – это к Вам.» – С кислой миной отрапортовала секретарша. Еще мгновение и Лиза разорвала бы эту сучку на части. Все правильно понявший начальник, поспешно завел разъяренную тигрицу к себе в кабинет. Затем, вернувшись, отпустил помощницу.

Дальнейшее оказалось сказкой для Лизаветы. Она полностью отдалась во власть своих сексуальных фантазий. Дикая, животная страсть, овладевшая ею, вырвалась наружу. Все условности и ограничения, были откинуты прочь, как ненужная шелуха. Через два часа бешенной сексуальной гонки, измочаленный Шурик взмолился о перерыве. Парочка решила направиться к нему в квартиру. Двухэтажные апартаменты, куда они прибыли, трудно ассоциировались с убогим словом «Квартира». Дорогущий паркет из канадского клена, мраморные колонны, камин, отделанный изразцами, огромные хрустальные люстры в каждой комнате, потолок расписанный сценами из греческой мифологии – все это великолепие должно было поражать гостей. Девушку такие мелочи сейчас не интересовали. Шикарная спальня, с необъятной кроватью под балдахином, стала прибежищем нашей парочки на целых двое суток.

На субботу и воскресенье Александр отменил все деловые встречи. Лиза с трудом отпускала его даже в ванну и туалет. К концу первого дня ему пришлось принимать стимулирующие таблетки. Страсть, похоть, профессионализм опытной проститутки, высокая любовь из книг и фильмов соединились в неудержимый порыв жаждущей одалистки. Время остановилось. Остался только он, ее идол, ее мечта, ее жизнь – Александр!

Утро понедельника принесло ужасное похмелье, для обоих. Изможденному Шурику, каждые пять минут, звонили то по сотовому, то по домашнему. В конце концов, тот просто перестал брать трубку. Часов в одиннадцать, он, нехотя оделся и даже не позавтракав, забыв поцеловать Лизу, уехал в офис. Девушка первым делом поплелась в ванну. Лежа в теплой воде, она вдруг обнаружила, что фигура стала более женственной. Грудь увеличилась, бедра округлились и стали шире. В потолочных зеркалах она рассматривала счастливое, удовлетворенное, сильно похорошевшее лицо. Внутри что-то екнуло. «Я стала настоящей женщиной!» – пронеслось в уставшем мозгу. В принципе, все те, с кем она ложилась в постель, покупали Лизавету. В разных случаях цена варьировала и даже тем подонкам, которые ее изнасиловали, пришлось раскошеливаться на спиртное. Но все это было в далеком, туманном прошлом. Сейчас, она обрела смысл существования и все богатства мира на данный момент были ничто. Ей удалось поймать за хвост синюю птицу счастья. Уже сидя за столом красного дерева и жуя мелкие ломтики ананаса, она поймала себя на том, что с нетерпением ожидает вечера, появления ее обожаемого идола.

Действительно, как медленно тянется время. Интересно, сколько очаровательных куколок побывало тут до нее. Резко вскочив, перевернув тяжелый стул с высокой спинкой, Лиза как ищейка принялась расхаживать по комнатам. Она даже нюхала воздух, но зацепиться было не за что. И все равно, обостренное чувство собственичества, рождало в голове картины возможных буйных оргий. Суки, суки, суки! Как смеют они, эти дешевые шлюхи, даже просто флиртовать с ее Александром! И где он сейчас? Может работа – это просто предлог? Вдруг, какая-нибудь тварь в данный момент пытается охомутать Шурика? И хотя она была уверена, что это не так, руки сами собой потянулись к сотке. Усилием воли Лиза заставила себя положить аппарат. А эта кукла секретарша, зачем он ее держит? Зачем, зачем, почему? Миллион вопросов вспыхивали в голове. Возникла потребность куда-то бежать, что-то делать, лишь бы спасти свое сокровище. Пришлось звонить. Ответа она ждала минуты три. «Ну, возьми трубку, мой миленький, возьми!» В динамике зазвучал обожаемый голос: – «Привет, солнышко! Ты извини, я сейчас очень занят. Буду вечером.». «Без тебя я умру. Не могу я столько ждать!» «Ну, девочка моя, работа есть работа. Все целую, пока!» Да нет, все в порядке. Он любит только ее. Они единое целое и ничто не может встать между ними. Так, то порывисто хватая трубку, то успокоено ложа ее на место, Лиза, вконец измучив себя, дождалась вечера.

И опять бурная ночь не принесла удовлетворения обоим. Измочаленный Шурик, молча позавтракав, уехал на работу. А Лизавета вновь осталась ждать, терзаясь сомнениями и ревностью. Бацилла ревности – чрезвычайно заразная инфекция и вылечиться от нее могли лишь единицы. Наша героиня не входила в этот круг избранных. Болезнь, а это, несомненно, была она, наложила свой тяжелый отпечаток на лицо девушки. Совсем недавно она поняла, что такое счастье и буквально купалась в нем. А сегодня, тревожный блеск в глазах, выдавал печальный факт того, что Лиза неизлечимо больна.

С трудом пережив третью ночь, изможденный Александр, предложил ей на пару дней уехать к бабушке. Это так оскорбило Лизавету, что она просто лишилась дара речи. Она, она, которая отдала всю себя без остатка, должна уехать на пару дней! И после отъезда любимого, собрала все свои вещи и отправилась к единственному на всем белом свете, все понимающему и всепрощающему человеку – бабушке. Радости старого человека не было границ. Праздничный обед, ни единого лишнего вопроса, собственноручно связанный коврик, симпатично лежащий перед Лизиной кроватью – все это создавало чувство уюта и непоколебимой стабильности. От умилительной благодарности, девушка едва сдерживала слезы. Проболтав обо всем почти до часу ночи, они нехотя разошлись по своим спальням. Каждая из них, по-своему, были счастливы в этот вечер.

Солнечное утро, безоблачное небо, беззаботное пение птиц, вызывало непроизвольную улыбку. За таким многообещающим началом дня, должно было последовать хорошее продолжение. В прекрасном расположении духа, она, чтобы чем-то занять себя, принялась за стирку. Хоть что-то отвлекало от мысли о нем. Сотовый аппарат постоянно находился в халате, однако продолжал безнадежно молчать. После обеда стало невыносимо ждать. Рука сама потянулась в карман. После долгих гудков, послышался любимый голос: – «Привет дорогая, Извини, сегодня увидеться не получится. Давай перенесем свидание на завтра. Все, крепко целую, пока!» Такого Лизавета не ожидала. Брошенная со всего размаха сотка, вдребезги разлетелась, ударившись о стену. Девушка, как загнанный зверь, начала кругами метаться по комнате, затем вдруг остановилась. «Стоп, стоп, стоп! Так можно сойти с ума! Возьми себя в руки. Ведь ты же не полная дура!» Дальнейшее поведение уже не поддавалось никакому контролю. Лиза плашмя упала на пол, затем, встав на колени, принялась дико, по-волчьи выть. Прибежавшей бабушке с большим трудом удалось остановить истерику. Убитая горем внучка, начала горько рыдать на худеньком плече бабули. «Пойдем, пойдем, миленькая моя!» Старушка уложила Лизу в постель. Напоила, специально заваренным на травах, чаем. Затем, заботливо укрыв девушку одеялом, пригорюнившись, присела на край кровати. Лизавета умудрилась проспать почти шестнадцать часов подряд. Очевидно, подействовали травки, умудренной опытом, старой лекарки. Проснувшись, внучка первым делом, решила поесть. Движения у нее стали какими-то замедленными, она стала походить на зомби. На все стало наплевать. Лиза опять завалилась в кровать. Но, такое апатичное состояние не могло продолжаться долго. «Ты найдешь еще уйму таких! Что, на нем белый свет клином сошелся? Знаешь, сколько молодых, красивых, богатых только и мечтают с тобой познакомиться.» – убедительным тоном, успокаивала внучку бабуля. «Побудь пока дома. Посиди, посмотри телевизор. Сейчас много новых, интересных сериалов крутят. А я быстренько в город, в аптеку и назад.» Лиза, молча, равнодушно кивнула. После того, как бабушка уехала, полулежа на кожаном диване, тупо уставившись в ящик телевизора, она начала понимать, что главный герой сериала, ужасно похож на Шурика. Да это же Шурик и есть. Апатия прошла, пальцы нервно начали перебирать края, накинутого на колени, пледа. Лицо экранного Александра стало увеличиваться. Издевательски подмигнув правым глазом, он, медленно, с расстановкой, с мерзкой улыбкой на устах, сообщил: – «Ты у меня не одна. И я, имел и буду иметь вас в порядке живой очереди.» Все = это был конец. Мир, из серого, теперь уже превратился в черный. На душе стало мерзко, погано. Опять захотелось выть. Лиза порывисто вскочила, подбежала к шкафу и лихорадочно стала перебирать содержимое аптечки. «Где же оно, где? Ага, вот то, что мне нужно!» Трясущиеся руки, вытащили упаковку снотворного. Из-за частых головных болей бабушка на ночь принимала по одной таблетке. Лиза засомневалась, а хватит ли ей всей упаковки? Нет, надо действовать. Лежа на диване, она, ломая ногти, начала срывать фольгу с лекарства. Затем, стала усердно запихивать таблетки в рот, с усилием глотая. Организм начал сопротивляться, сработал рвотный рефлекс. Пришлось бежать к холодильнику, открывать бутылку минеральной воды и запивать. Остатки изодранной упаковки девушка аккуратно спрятала в мусорное ведро. Затем пошатываясь, вернулась к дивану. Там, устроившись поудобней, Лиза выключила телевизор. Теперь все встало на свои места. Она окончательно и бесповоротно сделала свой выбор. Веки стали тяжелеть, глаза слипаться. «Вот и все. Жалко, конечно бабулю, но другого выхода не было.» – промелькнуло в затуманенном мозгу Лизаветы.

«Дура! Дура! Дура!» – узнав о смерти Лизы, Шурик пришел в ярость. Это надо же такое вытворить. А ведь он подсознательно начинал строить совместные планы дальнейшей жизни. О свадьбе, конечно, не могло быть и речи, но хотя бы на Канары они могли бы съездить. Да и среди всего разнообразия претенденток на руку Александра, она была единственным живым пятном. Как же так? Что же ты наделала, Лиза? И почему он все время один, один? Рядом, в прямом смысле, никого. Не с кем поговорить, посоветоваться, посмеяться. Конечно, дела идут успешно. Бизнес процветает, но этого мало, мало. Для полноценной жизни нужно что-то еще. Но что? Этого он не знал. Проклятые линзы. Они дали ему успех в делах, одновременно что-то отняв. Шурик чувствовал себя обворованным.

В деревню, где продолжала жить, окончательно впавшая в старческий маразм мать, временами не хотелось ехать. Однако, сыновний долг заставлял периодически появляться в отчем доме, где практически мало что изменилось. И, несмотря на постоянные уговоры Александра, мама не хотела никаких перемен. Он каждую неделю, после своего визита, оставлял деньги на расходы в десять раз больше ее пенсии. Но она не тратила их, а откладывала на черный день и часто помогала небогатым соседям. Ну, да ладно. Приходилось закрывать на это глаза. После того как появились эти треклятые линзы, за его левым плечом постоянно находился кто-то незримый. И, стоило ему чего-либо захотеть, желание как бы само собой исполнялось. Правда, цена этой реализации часто была страшновата. Через сколько трупов ему приходилось переступать? Не хотелось даже вспоминать. Линзы, линзы, линзы! Такие когда-то желанные, такие сказочные. Стоило Шурику их одеть, внутри мгновенно что-то переворачивалось. Он становился круче Александра Македонского, весь мир лежал под ногами. Шурик и Александр менялись местами. Второй, властный и себялюбивый, не знающий преград, гордо выступал на сцену жизни. И только, когда Шурик снимал эти поганые стеклышки, он начинал себя чувствовать самим собой, хотя и побежденным. На душе становилось унизительно стыдно и омерзительно. Иногда, по ночам он даже начинал плакать.

Руки стали странно пахнуть. Стоило их поднести к носу, запах страха, крови и гниющего мяса вызывал головокружение и картины ужасного побоища. И хотя Шурик знал, что он и именно он и есть настоящий, основной и главный, все чаще и чаще контактные линзы на ночь не снимались. Процесс уже нельзя было остановить. Тот, который посильнее, иногда саркастически улыбался, улыбкой, напоминающей оскал не знающего жалости хищника. Униженный и оскорбленный маленький мальчик, испуганно прятался где-то в самых дальних закоулках сознания. А статный, гордый, всемогущий Александр шел к своей великой цели, не останавливаясь ни перед чем, не утруждая себя разными сантиментами, пригодными только для нытиков и хлюпиков. Имея конечно в виду совесть, сострадание, любовь и другие подобные слабости.

После известия о Лизиной гибели, Шурик лишился сна. Каждый вечер с большим трудом, буквально выковыривая эти проклятые стеклышки из глаз, он со страхом ложился в постель. Начинались ночные мучения. Голову заполоняли тяжелые думы. А ведь всего можно было добиться самому, без помощи извне. В ухо своему обидчику Сереге он заехал собственноручно. Сам приобрел друга. Как ни крути, а Колян был настоящим, цельным, надежным – ни чета нынешним, прихлебателям и компаньонам. Которые, как стая голодных шакалов, только и ждут, когда, ты ошибешься или споткнешься. Учился он неплохо, был способным малым и мог бы добиться многого без тех жертв, которые нагородил Александр. Вспомнилась Алена. Как же все было, по-детски, наивно и чисто. А теперь вот Лиза. Неужели ему и дальше, суждено хоронить и менять человеческие судьбы, оставляя за собой разруху и сея смерть.

В плане финансов сейчас, он мог себе позволить многое. Не миллиардер-олигарх, но состояние росло такими темпами, что лет через пять, имя Александра могло бы печататься в журнале Форбс. На данный момент, деньги стали не целью, а одним из средств достижения других, более глобальных задач. И, кажется, Шурик начинал догадываться, каких. Об этом даже страшно было подумать. Весь белый свет должен был перевернуться с ног на голову. В этом новом мире Шурикам оставили бы одну привилегию – работать, работать и работать, за пайку хлеба, за возможность помыться и поспать. Александр, зачем-то, стал посещать общественную библиотеку, где изучал труды по психологии, неврологии и нейрохирургии. В завершение каждого ночного кошмара, большими буквами во весь экран, как титры в конце фильма выплывало слово ЛАПОТОНИЯ.

По утрам, он давал себе честное слово не одевать линзы. Однако в последнее время его разрешение уже не требовалось, руки сами автоматически вставляли стеклышки в глаза. Шурик медленно, но верно становился никем.

Сегодня, тот главный, взял тайм-аут, видно готовясь к решающему штурму. Что же делать? Что же делать? Решение пришло внезапно и как бы само собой выплыло из глубин подсознания. Близоруко щурясь, чуть ли не на ощупь, настоящий Саша стал одеваться. Он намеренно забыл о линзах, боясь потревожить монстра. Захотелось кушать. Нет, завтрак подождет – некогда. Надо спешить, ведь лидер может вернуться в любой момент. Наспех одевшись и решив не трогать машину, тем более в таком состоянии это было опасно, он поспешил на маршрутку, благо конечная остановка была рядом. Там, ежась под утренним прохладным ветерком, переминаясь с ноги на ногу, он нетерпеливо ждал, когда водители соизволят закончить свой долгий шоферской треп. Один из них, показав на Шурика пальцем, что-то сказал и все водители дружно заржали. Но он к таким ситуациям уже давно привык. Быстрее, быстрее – ему надо успеть сделать все что задумал.

– Не могли бы Вы, все– таки поехать. А то я очень опаздываю.

– Небойсь куча красивых куколок ждет такого симпатяшку. А поехать – когда-нибудь поедем. – Усмехнулся здоровый щербатый юморист. Видно, шутка удалась и маршрутники опять загоготали. Шурик смущенно отошел в сторону.

Всю дорогу пришлось выслушивать нескончаемые остроты. Заскочив в хозяйственный магазин и сделав необходимые покупки, он поспешил в офис. Хорошо, что сегодня выходной. Никто и ничего ему не помешает. Сидя в своем директорском кресле, Шурик почувствовал, что времени осталось действительно очень мало. Схватив чистый лист бумаги и ручку, Саша быстро стал писать. Затем позвонил своему нотариусу и предупредил, что вышлет письмо по факсу. Стало ужасно грустно, а может ну его все нафиг? Пускай все будет, как будет. Нет! Он должен, что-то сделать для этого мира. Оставить свой позитивный след.

А ведь, так приятно сидеть в, самолично выбранном, удобном кресле. Отсюда он правил более чем полуторатысячным коллективом. Сколько судеб перебывало в его руках. Нет, лучше не думать. По-моему, главный начинает просыпаться. Быстрее, быстрее, быстрее! Теперь куда? Домой. Не в богатый пустой особняк, не в элитную мертвую квартиру. А туда, где он вырос, где был настоящим, где был и есть истинный отчий дом. Недаром мама ни за что не хотела оттуда уезжать. И вообще, как же так? Как получилось, что вся жизнь оказалась никчемной пустышкой? Как он мог позволить стереть себя? Ответов на эти многочисленные вопросы не было. Ладно, время на исходе, пора действовать. Вперед, вперед, вперед!

«Ну и времена настали нынче! Везде грязь, кучи неубранного мусора. Куда мы катимся? Только для соседки Наташки – рай. Та, почти каждый божий день, собирает бутылки и сдает их. Глядишь, так и миллионщицей станет.» – С большим неудовольствием думала свою старческую думу Мария Ивановна, медленно и с трудом преодолевая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.

Как хорошо, что ее Санечка вовремя уехал отсюда. Теперь стал большим человеком и не забывает свою старенькую мать. Тех денег, что он давал ей каждую неделю, вполне хватило бы для жизни на широкую ногу. Многие в их поселке мечтали так жить и почти все завидовали. Многим она помогала. Трогать ее не осмеливались. Местный участковый, которому Шурик платил, заботился о безопасности старушки. Самая сокровенная мечта баб Маши – было появление внука или внучки. Подружки и товарки ее давно поумерали. Только она держалась на этом свете, в надежде увидеть наследников. Однако сыночек, несмотря на огромное количество соискательниц, все медлил, все откладывал в таком важном деле. Это очень нервировало мать, но Шурик упорно оставался холостяком. «Ах ты ж, чтоб тебя! Совсем забыла зайти к соседу Мишке. Давно надо бы сделать тут еще одну ступеньку, раньше подымалась без проблем, а теперь вот, ноги заплетаются, старовата стала – пора на погост! Мишка еще тот дурак. Руки золотые, да глотка заливная. Ох, ох, ох! И когда же соизволит приехать ее Сашенька? Очень уж она по нему соскучилась, да и на сердце что-то тяжело.»

После слепящего дневного света, в полумраке комнаты было трудно ориентироваться, но баб Маша знала каждый квадратный сантиметр этого дома. Она, было, двинулась дальше, но что-то, чуждое этой многолетней обстановке, заставило ее остановиться. Медленно и с трудом повернувшись, с опаской поглядела вверх.

Мозг отказывался верить глазам. В центре комнаты, на крюке для люстры висел ее Шурик. Труп раскачивал весенний, теплый ветерок, врывавшийся из распахнутого окна. И только жужжание большой зеленой мухи, ползающей по вывалившемуся языку, нарушало мертвую тишину в доме.

На столе, мерцая сказочным малахитовым цветом, лежала пара линз.