Текст книги "Жаркие ночи, тихие дни"

Джек целовал ее шрамы. Вот она расслабила сжатые в кулаки пальцы и успокоилась, а он все покрывал поцелуями ее тело, затем припал к губам. Он уложил ее на кровать, а она запустила пальцы в его волосы, также страстно отвечая на его поцелуи. Ему хотелось наслаждаться прикосновениями к каждому дюйму ее тела, дарить ей непередаваемые ощущения…

Их близость оказалась настолько всепоглощающей, что Джеку почудилось, будто его тело разрывается на части, когда он протяжно простонал. Опустив согнутую руку над головой Мэдди, он вобрал в себя ее вздох, скользнув языком ей в рот. Потеряв голову от впечатлений, паря на вершине чувственности, он обнял Мэдди за спину другой рукой и крепче прижал к себе. Никогда прежде он не испытывал такого физического наслаждения и желал пережить его снова.

Глава 9

Позже, приходя в себя после любовных утех, Мэдди лежала, укрытая простыней, лениво поглаживая жесткие волоски на груди Джека. Он обнимал ее, поглаживая кончиками пальцев.

Она думала о том, как замечательно им было в постели. Ее беспокойство оказалось напрасным. Джек, обнаружив ее шрамы, не отстранился от нее. К слову, Мэдди еще ни разу не чувствовала себя такой желанной.

Ее рука неторопливо поднялась выше, к теплой впадине его горла, и пальцы наткнулись на холодную цепочку и висящее на ней кольцо.

Золотое обручальное кольцо.

Мэдди замерла, потом распрямила пальцы, и ее рука скользнула на живот Джека. Она видела это кольцо прежде, когда он снимал испачканную рубашку в первый день их приезда, в детской. Однако у Мэдди было столько забот, что ей некогда было об этом размышлять.

Снимает ли он его когда-нибудь? Если не снял сегодня ночью, когда занимался с ней любовью, значит, не снимал никогда.

Хотя Джек Прескотт не выставлял чувства напоказ, он был человеком, способным на глубокие переживания. Многие влюбляются лишь однажды в жизни. Джек, очевидно, уже встретил душевную подругу. Встретил и потерял три года назад.

Мэдди нахмурилась, у нее скрутило живот.

Какое место в сердце отвел для нее Джек?

Она одернула себя. Они договорились провести вместе всего одну ночь.

Вдохнув древесно-мускусный аромат его кожи, она крепче прижалась к нему.

Последний из мужчин, с которым у нее была близость, отскочил от нее в ужасе. Она встречалась с тем парнем пять месяцев и считала, что хорошо его знает. Она хотела ему довериться.

Хм, хотя Джек мог просто оказаться хорошим актером.

Подтянув простыню выше, она пробормотала:

– Страшные шрамы, да?

– Шрамы не страшные. – Его грудь приподнялась, когда он вытянул шею, чтобы поцеловать ее в макушку. – Страшно то, через что тебе пришлось пройти.

У нее похолодело в груди, она закрыла глаза. Ей не нравилось думать о том дне. Как только всплывали воспоминания, она старалась от них отмахнуться. Но теперь она позволила образам прошлого выплыть наружу.

Мэдди не помнила, что именно на ней было надето в тот день. Она ехала на велосипеде в магазин, но что должна была купить? Возможно, молока. Хлеба.

– Я упала с велосипеда, – сказала она. – Собака набросилась на меня до того, как я смогла подняться. Внутренние органы не пострадали.

Он крепче прижал ее к себе:

– Полагаю, за это нужно быть благодарным.

В мозгу Мэдди всплыли другие воспоминания.

– Доктора и медсестры работали великолепно. Я долгое время провела в больнице. Когда отец приходил меня навестить, он всегда выглядел виноватым. Именно он купил мне велосипед. Он говорил, что, долго практикуясь, я стану лучше ездить. Я была недотепой.

– Теперь и не скажешь. Ты двигаешься словно пантера.

Она тихо рассмеялась:

– Неправда.

– Поверь мне, ты очень желанная женщина.

Она снова рассмеялась:

– Очень желанная.

– Очень-очень желанная. У тебя внутренняя красота.

В темноте она оперлась о локоть. Встретившись глазами с Джеком, она одарила его притворно разочарованным взглядом:

– Ты такой обольститель.

– Сомневаешься в моей искренности? Потому что, если ты сомневаешься… – он пододвинулся к ней так, чтобы их носы почти соприкасались, – мне следует доказать тебе, насколько я серьезен.

Его поцелуй был нежным и в то же время намного более решительным и страстным, чем прежде. В этот момент Джек не был братом Далии, или дядей Боу, или даже загадочным, непозволительно сексуальным фермером. Он был мужчиной, заставляющим ее почувствовать себя самой красивой женщиной в мире. И это ощущение оказалось сказочно прекрасным и почти печальным.

Никто никогда не сравнится с Джеком.

Когда у Мэдди сдавило горло и от эмоций защипало глаза, она прервала поцелуй. Ей необходимо несколько раз глубоко вздохнуть и сосредоточиться на чем-то ином.

Когда ее ноги утонули в мягком ворсе ковра, она потянула на себя простыню:

– Интересно, чем сейчас занимается Боу?

– Спит. Куда ты?

– На свежий воздух.

Она вышла на балкон, откуда открывался вид на мерцающий огнями город. Вдали слышались жалобные крики кроншнепов. Она все еще размышляла о Боу, когда что-то мягкое и теплое окутало ее плечи. Затем большие руки Джека обернули одеяло вокруг ее талии и крепко прижали к себе.

Низким голосом Джек проговорил ей на ухо:

– По ночам здесь бывает холодно.

– Я надеюсь, Боу не замерз. Может быть, мне следовало надеть на него флисовый костюмчик.

Хихикая, он коснулся подбородком ее волос:

– Ты настоящая курочка-наседка.

– Он милашка. – Она улыбнулась в ночь, возвращаясь в воспоминаниях в прошлое. – Он напоминает мне куклу в натуральную величину, которая у меня была.

– Куклы, да? Далия очень любила прыгать через скакалку. Однажды летом она до того допрыгалась, что мне казалось, будто она вытрясет себе мозги.

– И она любила ездить верхом?

– Конечно. – Наступило продолжительное молчание. – Ты должна попробовать.

Усмехаясь, она потуже обернула вокруг себя одеяло:

– В тот день, когда я сяду на лошадь, Джек Прескотт, я сменю фамилию и станцую польку.

Улыбаясь, он коснулся губами ее виска:

– Моя мать тоже не очень любила лошадей, хотя и ездила верхом с пятилетнего возраста.

– Как познакомились твои родители?

– На танцах. Моя мать приехала навестить кузину. Мой отец влюбился в нее с первого взгляда. – Он усмехнулся. – Именно так он говорил нам, детям.

Она представила себе мужчину и женщину, которые смотрят друг другу в глаза и, сплетясь в танце, двигаются по танцполу. Мужчина похож на Джека. По телу Мэдди пробежал приятный трепет, и она улыбнулась.

– Могу поспорить, твой отец обращался с ней как с королевой.

– Он делал все, что она хотела, – сказал он. – Но она не просила многого. – Он выдохнул, и его тон изменился. – Она мечтала провести долгий отпуск на острове. Папа тайком от нее забронировал билеты на самолет. Они провели на острове всего неделю, когда она во время купания стала тонуть. Отец пришел ей на помощь, но тоже утонул.

У Мэдди засосало под ложечкой, она повернулась к Джеку.

Так вот как он потерял родителей.

– Джек… прости.

Она еще сильнее винила себя за то, что заговорила о купании в ручье. После того как родители Джека утонули, он скорее умрет, чем позволит подвергнуть Боу подобной опасности.

Она прикоснулась ладонью к его разгоряченному обнаженному плечу:

– Должно быть, тяжело потерять их обоих.

Его глаза мерцали в темноте. Казалось, что Джек смотрит не на Мэдди, а сквозь нее.

– Далия нелегко это пережила.

– Поэтому она уехала в Сидней?

Он поднял и опустил бронзовое плечо:

– Она сказала, что не желает торчать в Лидибруке, как торчала всю свою жизнь мама. Она не хотела оказаться в ловушке. – Грустная улыбка коснулась уголка его рта. – Моя сестра не поняла, что, если бы мама и папа оставались на ранчо, они были бы по-прежнему живы.

Мэдди наклонила голову.

Она не ослышалась?

– Джек, ты не можешь так к этому относиться. Это был несчастный случай.

– Несчастный случай, которого можно было избежать.

Он поджал губы и не договорил, хотя Мэдди догадалась, о чем он хотел сказать. «Как можно было избежать несчастного случая с Далией, если бы она осталась дома».

Взяв его за руку, она снова встала к нему спиной. Джек обнял ее, и оба стали смотреть на мирный ландшафт необжитой местности. С усыпанного звездами неба упала звезда.

– Я разговаривала с Кейт о детской, – начала Мэдди. – Она сказала мне, что ты и твоя жена ее декорировали.

Когда молчание затянулось, Мэдди прокляла себя. Не следовало ей поднимать этот вопрос. Если Джек скажет ей не заводить разговор на эту тему, она не станет его винить. Три года кажутся мгновением, когда пытаешься пережить трагедию. Она знала об этом.

Она смирилась с тем, что не дождется от него ответа, когда его низкий голос пророкотал над ее головой:

– Схватки начались в три часа ночи. Она была такой взбудораженной и взволнованной. Я напомнил ей, что до намеченных родов остается еще месяц. Во время нашего прошлого визита доктор рассказал нам о ложных схватках. За окном бушевал шторм. Схватки стали слабее, но она захотела отправиться в город и показаться доктору. Ее собственная мать умерла во время родов, и она в тот момент не могла ни о чем ином думать. Я старался ее успокоить, говорил, что надо подождать до рассвета. Когда она начала плакать… – Он простонал и медленно выдохнул, потом продолжил: – Я собрал ее вещи, и мы поехали. На машину рухнуло дерево. Я выжил. И усвоил урок.

Мэдди держалась за солнечное сплетение, она закрыла заполненные слезами глаза. Она с трудом выносила мысли о его страданиях.

– Какой урок? – спросила она наконец.

– Нельзя искушать судьбу.

– Но никто не мог бы предположить, что произойдет такое ужасное событие.

– Ужасные события словно преследуют меня.

У Мэдди екнуло сердце. Никогда еще она не испытывала такой жалости к кому-нибудь. Джек потерял всех, кого любил, включая нерожденного ребенка, и он винил себя, потому что не смог проконтролировать то, что проконтролировать невозможно. Неудивительно, что ему хотелось закрыться от мира там, где, по его убеждению, он будет жить в безопасности со своими воспоминаниями. Он так отчаянно хотел вернуть прошлое и исправить его.

Но сегодня вечером он покинул Лидибрук. Ему захотелось побыть с Мэдди на торжестве, танцевать с ней, заняться с ней любовью.

– Ты ни в чем не виноват, – сказала она, жалея о том, что он даже на миг не сбросит броню с души, чтобы понять.

– Это не изменит того факта, что те, кого я больше всего любил, умерли.

Она повернулась в его объятиях и пристально посмотрела в его глаза:

– Если бы я оказалась в опасности, если бы мне понадобился спаситель… я выбрала бы тебя.

Его взгляд смягчился, затем он сильнее помрачнел:

– А если бы у меня не получилось?

– Тогда меня никому не удалось бы спасти.

Мэдди подумала о своей матери, которой не удалось победить лейкемию. Хелен Тайлер смирилась с судьбой, хотя ее муж умолял бороться. Но теперь, будучи сильной ради своего отца и самой себя, каким-то сверхъестественным образом Мэдди почувствовала, будто дает своей матери силы и исправляет то, чего не мог прежде исправить никто.

Она никогда никому не говорила о таких чувствах. Поймет ли Джек, если она скажет ему?

Когда Мэдди вздрогнула, он крепче прижал ее к себе и произнес протяжным, чувственным шепотом:

– Пойдем в кровать.

Они вошли в комнату и снова занялись любовью. На этот раз их близость оказалась лучше прежней. Потом они проговорили до рассвета. О школьных годах и старых друзьях. О недостижимых надеждах и нынешних мечтах. Когда Мэдди рассказала Джеку о своем отце, а потом о болезни матери – о том, как она хочет быть сильной ради нее теперь, – он отвел пряди волос с ее щеки и, нежно улыбаясь, сказал, что понимает ее.

Когда они приехали в Лидибрук на следующее утро в семь часов, у Мэдди от недосыпа кружилась голова, но одновременно ее переполняла какая-то незнакомая ей прежде энергия. Однако она понимала, что час, когда она простится с Джеком и Боу, уже близок.

Время пролетело слишком быстро. Сегодня ей казались приветливыми даже жара и пыль. Мэдди даже обрадовалась, когда увидела несущуюся им навстречу Нелл.

Пока они поднимались по парадной лестнице, яркое солнце на восточной стороне небосклона согревало им спины. Мэдди переполняло желание растянуть этот день до бесконечности.

Джек предложил доставить ее в Сидней на своем самолете, но она отказалась. Ей будет нелегко прощаться с ним даже здесь. Если он повезет ее домой, она поддастся искушению и попросит его остаться. Или попросится лететь с ним обратно.

Смешно.

Мэдди провела на ранчо Лидибрук всего одну неделю, а не желает с ним расставаться. Но она ответственная женщина и знает, что остаться не может.

Или может?

Перспектива провести на ранчо больше времени с Джеком обрадовала ее, и лицо Мэдди вспыхнуло от надежды и стыда. Причина, по которой Джек предложил ей возвращаться в Лидибрук, – встречи с Боу. Она была так счастлива, когда он ей это предложил. Может ли она рассчитывать на большее после всего нескольких неповторимых часов в объятиях Джека?

Но если она действительно вернется на ранчо и между ней и Джеком возобновятся отношения, как она станет расценивать их союз? Они не смогут стать парой. Она не будет ему другом.

Может, «другом с привилегиями»?

Говоря современным языком, любовницей.

Они дошли до верхней ступеньки лестницы в тот самый момент, когда Кейт вынесла Боу.

Домработница держала ребенка, прижав его спиной к своей груди, поэтому Боу, увидев их, радостно задергал ножками.

Кейт рассмеялась:

– Должно быть, он услышал самолет. Он только что проснулся.

Мэдди потянулась к нему руками и душой. Она соскучилась по его пухлым щечкам, мягкому тельцу.

– Он не просыпался ночью? – спросила она, беря его у Кейт, впитывая детский аромат, пока Боу пристально смотрел ей в лицо, а она любяще ему улыбалась.

– Не пискнул. – Кейт отошла в сторону, пропуская Джека с чемоданами. – Как прошел праздник?

Мэдди опередила Джека с ответом:

– Все было замечательно. – Она слишком поздно поняла, что следовало молчать.

Блеск в глазах Кейт подтвердил опасения Мэдди. Ее чувства слишком очевидны.

Но ведь она не влюблена. Нельзя влюбиться в человека, которого знаешь всего неделю.

Или можно?

Мэдди не могла сказать наверняка, разыгралось ли у нее воображение или нет. Но когда стрелки часов показали четыре часа, а Джек после утреннего чая так и не появился, она поняла, что ей не почудилось. Либо он позволял ей проводить время наедине с Боу, либо избегал общения с ней.

На кухне, рассеянно надевая соску на бутылочку для Боу, она задавалась множеством вопросов. Неужели он сожалеет о прошлой ночи? Ей не хотелось рассматривать такую возможность.

Повернувшись к малышу Боу, она поцеловала его кулачок. Мальчик терпеливо полулежал на раскладном детском стуле.

Чувства Джека не могли измениться. Ее ощущения и его эмоции не были притворством. Его сегодняшнему отсутствию имеется хорошее объяснение. Может, Сноу попал в передрягу на дальнем пастбище. Возможно, Джек упал с лошади. Он мог сломать ногу.

Она поставила бутылочку на стол, не в состоянии унять переживания по поводу того, что проводит на ранчо последний день. После близости Джек просто обязан разделить с ней оставшиеся часы перед расставанием.

Мэдди подняла Боу. Удобно устроив его на руках, она стала его кормить. Радостно причмокнув, он ухватился за бутылочку рукой в ямочках.

Она смотрела на малыша, с которым была с момента его рождения. Она любила его и была готова ради него пожертвовать собственной жизнью. Пусть Боу не родной ее сын, ее чувства не изменить. Он самый дорогой для нее человек на свете.

А Джек?

Закрывая глаза, Мэдди вздохнула, вспоминая его улыбку, древесный аромат его кожи, чувственный трепет, который пробегал по ее телу всякий раз, когда она его видела. Неужели она влюбилась в этого неподобающе красивого мужчину? Ведь неделю назад ей хотелось его придушить. Прежде она его не понимала и не хотела понимать.

Но теперь ей известна иная сторона натуры Джека Прескотта. Он предан своему племяннику, искренне заботился о сестре, был любящим мужем и страдающим вдовцом.

В Кланси Мэдди лучше узнала Джека. Они провели вместе изумительные часы, смеясь, разговаривая, занимаясь блаженной любовью. Его поцелуи были страстны и нежны. Мэдди пребывала на седьмом небе от счастья.

Она открыла глаза и посмотрела в окно кухни.

Почему он не вернулся?

Джек вернулся на ранчо ближе к закату. Боу спал. В окно Мэдди увидела, как Джек повел Геракла на конюшню. Ноздри коня раздувались от волнения, плащ Джека был мокрым от пота.

Ей в голову пришла шальная мысль, она вцепилась в подоконник.

Что скажет Джек, если она пойдет на конюшню и спросит, что с ним происходит? После стольких часов ожидания и волнения ей нужно было увидеть любовь в его глазах, которую она заметила прошлой ночью.

Пятнадцать минут спустя она грызла ноготь большого пальца, вышагивая по коридору, и ждала, когда проснется Боу. Нервы Мэдди были на пределе. Не выдержав, она спустилась по лестнице и пошла на конюшню.

Джек сидел за невысоким столом, положив на его край ноги, скрещенные в лодыжках. Он вытирал кожаную уздечку, но вот его руки остановились. Он повернул голову и настороженно посмотрел на Мэдди.

С дрожью в груди она шагнула вперед.

«Не смей показывать ему, что у тебя подкашиваются ноги. Не смей показывать ему, что ты расстроена».

Заставив себя улыбнуться, она кивнула в сторону дома:

– Ужин почти готов.

Он спустил со стола ноги, обутые в сапоги, и передние ножки стула ударились о деревянный стол:

– Отлично. Я умираю от голода.

Легкой походкой он направился в соседнюю комнату, откуда вышел через несколько минут. Джек делал вид, что не замечает Мэдди. Поэтому, когда он прошел мимо нее, чтобы снять шляпу с крюка, она тихонько кашлянула.

– На десерт пирог с ревенем, – сказала она. – Пахнет вкусно.

Он вытер пыль с фетровой шляпы, затем одарил Мэдди напряженной улыбкой:

– Не могу дождаться.

– Через пару месяцев Боу станет кушать твердую пищу. Мне интересно, будет ли он сладкоежкой.

– Ты должна оставить мне свой адрес. – Он надел шляпу. – Я дам тебе знать, как здесь идут дела.

Джек продолжал стоять в нескольких шагах от Мэдди, с безразличным выражением лица. У нее сжалось сердце, а душа ушла в пятки.

Она больше не могла выдерживать возникшее напряжение. Им нужно поговорить, все выяснить, нравится ему это или нет.

– Джек, я озадачена. Я сделала что-нибудь неправильно?

Он сдвинул брови:

– Безусловно, все правильно.

– Тогда где ты был весь день?

Он снял шляпу, свирепо глядя на ее поля, и сказал, запуская пальцы в густые черные волосы:

– У меня были дела.

– Какие?

– Ты не поймешь.

– Почему я не пойму?

Он опустил руку со шляпой и тяжело вздохнул:

– Ты действительно хочешь знать? Зачем? Завтра ты возвращаешься домой. – Он оглядел конюшню.

Дыхание Мэдди участилось.

Что происходит? Почему он внезапно стал таким равнодушным? Таким жестоким? Из-за ее отъезда? Он всегда знал о том, что она уедет.

Она облизнула пересохшие губы и напомнила ему:

– Ты пригласил меня приезжать.

– Ты можешь приезжать в любое время, когда пожелаешь, – вежливо сказал он.

Мэдди показалось, что комната покачнулась. Не приснился ли ей сон прошлой ночью? Нынешний Джек не похож на прежнего.

– Можно мне уточнить? Ты хочешь сказать, что тебе все равно, приеду я или нет?

– Тебе решать. Это твоя жизнь. Ты знаешь, что делаешь. – Он взглянул на часы. – И нам лучше выпить чаю, чтобы ты успела собрать вещи и подготовиться к отъезду.

Он направился к двери конюшни, но его шаги замедлились, когда Мэдди не последовала за ним.

Ноги у нее стали свинцовыми. Внутри у нее все переворачивалось. Где тот мужчина, с которым она пережила столько приятных ощущений прошлой ночью?

Предполагается, что она вежливо кивнет и станет ужинать, сидя с ним за одним столом, будто ничего не произошло? Словно он не целовал и не ласкал каждый дюйм ее тела? Будто он не проник в каждый уголок ее души и не раскрыл перед ней свое сердце?

Черт побери, если Джек решил, что так легко от нее отделается, то он ошибается.

– Мне нужно, чтобы ты мне ответил. Ты хочешь, чтобы я вернулась сюда?

Избегая ее взгляда, он ворчливо бросил ей через плечо:

– Конечно, я хотел бы, чтобы ты вернулась.

– Джек… посмотри на меня.

Его широкая спина и плечи, обтянутые тканью рубашки, приподнялись, когда он вздохнул. Джек медленно повернулся, потер подбородок и встретился взглядом с Мэдди.

На его квадратной, покрытой щетиной челюсти дрогнул мускул.

– Я не знаю наверняка, чего хочешь ты.

Мэдди не стала раздумывать. Подойдя к Джеку, она обняла ладонями его лицо, поднялась на цыпочки и поцеловала.

На мгновение она почувствовала прежний огонь и страсть, которыми он делился с ней прошлой ночью. Но так же внезапно, как появился, огонь страсти пропал. Измученная, Мэдди убрала руки от лица Джека и шагнула назад.

Но прежде, чем она посмотрела в его глаза, она стерла все эмоции с лица. Она подумала о скорпионах и змеях. О бесконечных пыльных равнинах, с которыми скоро попрощается. Мэдди думала обо всем этом, чтобы не расплакаться…

Она выдохнула, решив быть сильной.

Он сказал, что не знает наверняка, чего она хочет.

Тряхнув головой так, чтобы откинуть с лица волосы, она нацепила холодную улыбку и приготовилась лгать.

– О, Джек, – начала она, – будь честен. Я лишь хочу, чтобы ты знал, как много значила прошлая ночь. Каждая девушка мечтает переспать с настоящим ковбоем. – Она игриво усмехнулась. – А ты самый настоящий ковбой. – Когда слезы начали жечь ее глаза, она улыбнулась шире и потерла нос. – Пора мне выбраться отсюда до того, как я начну чихать. – Она прошла мимо него до того, как слезы полились из ее глаз. Ни за что на свете она не расплачется перед ним!

– Мэдди, подожди.

Повернувшись кругом, она театральным жестом зажала нос:

– Я искренне надеюсь, что ты не станешь просить меня вычистить стойло или почистить Герка.

На мучительное мгновение их взгляды встретились. В ту секунду, когда Мэдди уже была готова сдаться и сказать Джеку правду, он опустил плечи.

– Нет, я не стану просить тебя об этом. – Он прошел к стойлу. – Скажи Кейт, что я скоро приду.

Домой Мэдди старалась возвращаться размеренной походкой. «Не думай о том, что сейчас произошло. Не смей плакать!» Однако ей не удавалось отделаться от ощущения отчаяния и потери. Прошлой ночью она доверилась Джеку Прескотту и действительно поверила в то, что он не просто высокомерный человек.

Но он явно не намеревался продолжать с ней отношения.

Одна ночь. Всего одна ночь.

Джек целовал Мэдди в лунном свете, когда еще не расстался с Тарой. Нет сомнения в том, что у него были женщины помимо Тары. Кто придет на смену Мэдди? Она по-прежнему верила, что он любил свою жену, но теперь он, будучи богатым и красивым холостяком, поступает так, как поступают красивые богачи холостяки.

Они развлекаются.

Войдя в дом, Мэдди неторопливо пошла в детскую. Когда она открыла дверь, кровь застыла у нее в жилах. Перед ее глазами происходил самый ужасный из кошмаров.

Боу не спал и агукал, лежа в кроватке. Нелл стояла на задних лапах, положив передние на нижнюю перекладину кроватки и засунув длинный нос между стойками.

Боу взвизгнул, и охваченная ужасом Мэдди рванула вперед. Застигнутая врасплох, Нелл зажала хвост между ног и рванула в дальний угол комнаты, пока Мэдди не разорвала ее на части.

– Убирайся отсюда! – прорычала Мэдди сквозь стиснутые зубы.

Ее сердце бешено колотилось у ребер, пальцы покалывало, руки стали вялыми… Свирепо глядя на собаку и собираясь с силами, чтобы вышвырнуть ее из комнаты, Мэдди старалась перевести дыхание.

Она оперлась о кроватку, чтобы устоять на ногах. Нелл по-прежнему смотрела на нее карими глазами.

Мэдди прошипела:

– Чего уставилась?

Прижавшись к полу, словно волчица, Нелл на дюйм проползла вперед. Вспоминая о своих шрамах, Мэдди взорвалась:

– Пошла прочь! Пошла прочь!

Ребенок завопил. В комнату ворвалась Кейт, через мгновение влетел Джек. Домработница окинула детскую безумным взглядом, Джек с убийственно разъяренным взором прошел в центр комнаты, сжав кулаки.

– Какого черта здесь происходит?

Мэдди махнула рукой на Нелл:

– Эт-та псина не должна оставаться наедине с ребенком. Ее зубы были в дюйме от руки Боу. Собаки непредсказуемы, Джек.

Когда Мэдди вынула Боу из кроватки и крепко прижала к себе, раскрасневшаяся Кейт успокоилась и медленно прошла вперед.

– Но Нелл не причинила бы вреда ребенку, Мэдди.

Сердце Мэдди вырывалось из груди.

– Этого никто не знает.

Собака, напавшая на нее, была домашним любимцем. Она рассказывала об этом Джеку прошлой ночью. Он видел шрамы. Он сказал, что все понимает.

Или он притворялся, будто ничего не произошло, так же как пытался ее игнорировать на конюшне несколько минут назад?

Но вот он вышел вперед, положил ладонь на ее руку, которой она удерживала малыша, и заговорил низким, нежным голосом:

– Мэдди… дорогая… ты слишком остро реагируешь.

Мэдди захотелось рассмеяться. Она слишком остро реагирует? Джек единственный, кому хочется запереть каждого в стенах этого дома на ранчо в глухомани.

Когда он прижал ее к себе, она несколько раз моргнула и постаралась выровнять дыхание и замедлить сердцебиение. Точки перед ее глазами вскоре рассеялись. Нелл лежала в углу, положив морду на лапы, опустив уши и прижав хвост к стене. Мэдди покачнулась, сильнее прильнула к Джеку, и покалывание от напряжения стало уходить из ее тела.

Ее переполняли эмоции. Всплыло слишком много воспоминаний. Но она никогда не позволит Нелл так близко подойти к Боу снова, особенно когда ребенок остается один. Ничто не заставит ее изменить мнения на этот счет. Если кто-то сочтет ее параноиком – наплевать.

Но, когда Джек взял у Мэдди ребенка, а Кейт позвала Нелл из детской, Мэдди почувствовала, как она осознает мучительную правду.

Ей ничего не изменить. Если бы Боу был ее ребенком…

Но он не ее сын. Она, как и неделю назад, почти не имеет права вмешиваться в его жизнь. И чем дольше она остается на ранчо, тем сильнее разочаровывается и расстраивается.

Джек оказался упрямым, при этом он попал в самую точку. Решение принимать только ей. Возможно, будет лучше для всех, если она уедет и никогда не вернется.