Текст книги "Дело Гэлтона"

Глава 28

Я позвонил по междугородному телефону шерифу Трэску. Он телеграфировал мне разрешение на перевозку братьев Лембергов. Я предъявил телеграмму, и мы все трое сели в самолет. Трэск ждал нас на аэродроме в Санта-Терезе.

Еще до полудня мы все оказались в комнате для допросов в суде Санта-Терезы. Томми и Рой дали показания, которые были застенографированы и записаны на пленку. Томми, казалось, был в ужасе от большой комнаты с зарешеченными окнами, в которой его допрашивали, и от спокойной силы шерифа, представляющего закон. В его теперешних показаниях ничего не расходилось с тем, что он рассказывал мне.

Прежде чем Томми закончил давать показания, Трэск кивнул мне, чтобы я вышел. Я пошел за ним по коридору в его офис. Он снял пиджак и расстегнул ворот рубашки.

Потом наполнил бумажный стакан охлажденной водой, выпил ее залпом и смял стаканчик в кулаке.

– Если мы ему поверим, – сказал он, – это вернет нас обратно к самому началу следствия. Вы ему верите, Арчер?

– У меня есть по этому поводу свое мнение. Но, естественно, я считаю, что все это следует проверить. Однако с этим можно подождать. Вы допрашивали Тео Фредерикса по поводу убийства Каллигана?

– Нет.

– А Фредерикс вообще что-либо говорит?

– Нет, со мной нет.

– Но вы арестовали его вчера ночью?

Лицо Трэска было таким багровым, что я вначале подумал, не случится ли вот-вот у него удар. Но потом понял, что шериф смущен. Он повернулся ко мне спиной, подошел к стене и стал рассматривать фотографию, на которой он пожимал руку губернатору.

– Кто-то его предупредил. Он скрылся за пять минут до того, как я туда прибыл. – Он повернулся ко мне лицом. – Но самое плохое в этом то, что он захватил с собой Шейлу Хауэл.

– Насильно?

– Вы шутите? Возможно, это она его предупредила. Я сделал ошибку, позвонив доктору Хауэлу, прежде чем отправиться его арестовывать. Во всяком случае, она ушла с ним по собственному желанию: вышла из дома своего отца и уехала вместе с этим крысенком на машине среди ночи. С тех пор Хауэл не дает мне покоя.

– Хауэл очень любит свою дочь.

– Да, я понимаю, как он переживает. У меня тоже есть дочь. Вначале я боялся, что доктор поедет за ними, прихватив револьвер. Хауэл прекрасный стрелок, один из лучших в графстве. Но я его успокоил. Сейчас он находится в комнате связи, надеясь что-либо услышать о них.

– А они путешествуют на машине?

– Да, на машине, которую подарила ему миссис Гэлтон.

– Она красного цвета, ее легко заметить.

– Вы так думаете? Вот уже восемь часов, как они уехали. И никаких следов. Возможно, они уже в Мексике. Или же спрятались в мотеле в Лос-Анджелесе под чужим именем. – Трэск нахмурился. – Почему хорошие молодые девушки всегда влюбляются в проходимцев?

Он не ждал от меня ответа, просто констатировал факт.

И это было прекрасно. Потому что я не знал, как ответить.

Трэск тяжело опустился на стул у письменного стола.

– Насколько он опасен? Когда вчера ночью мы разговаривали с вами по телефону, вы сказали, что он бросился на кого-то с ножом в Канаде.

– Он пырнул ножом отца. По-видимому, хотел убить его. Старик – тоже не сахар. На самом деле, пансион Фредериксов – воровской притон. Там жил какое-то время Питер Каллиган. Тогда-то Фредерикс и пырнул отца ножом. Он убежал из дома вместе с Каллиганом.

Трэск взял в руки карандаш и сломал его пополам, бросив кусочки на стол.

– Как мы можем быть уверены, что этот парень, Фредерикс, не убивал Каллигана? У него была на это причина: Каллиган мог раскрыть его обман и рассказать, кто он есть в действительности. Все это вполне возможно, принимая во внимание, что он уже однажды чуть не зарезал своего отца.

– Я думал об этом, шериф. Вполне вероятно, что Каллиган был его партнером в этом заговоре. А это серьезная причина для того, чтобы убрать его. Мы предполагаем, что Фредерикс в этот день был в Луна-Бэй. Его алиби проверялось?

– Не было времени.

Трэск снял трубку и попросил телефонистку соединить его с шерифом графства Сан-Матео в Редвуд-Сити.

– Но есть и другая возможность, – сказал я. – В прошлом году Элис Сейбл встречалась с Каллиганом в Рено. Вспомните, как она реагировала на его смерть. Мы думали, что это нервный шок, но это могло быть совсем другое.

– Вы думаете, это она его убила?

– Такая гипотеза имеет право на существование.

Трэск покачал головой:

– Даже как гипотеза это вряд ли может относиться к такой леди, как миссис Сейбл.

– А какая она леди? Вы с ней встречались?

– Я ее видел, и это все. Но дело не в этом. Мистер Сейбл один из известнейших юристов нашего города.

Политик, скрывающийся в каждом избранном официальном лице, вышел наружу и начал влиять на искренность Трэска. Я сказал:

– Это не значит, что его жена должна быть вне подозрений. Вы ее допрашивали?

– Нет. – И Трэск начал объяснять, почему не допрашивал, как будто он что-то упустил. – Я не смог до нее добраться. Сейбл был против. Врачи-психиатры поддержали его. Они сказали, что с ней нельзя разговаривать на тему об убийстве. Она находится на грани сумасшествия после убийства Каллигана, и любое давление в этом направлении может заставить ее перейти эту грань.

– Ее личным врачом является Хауэл, не так ли?

– Верно. Дело в том, что я пытался добраться до нее через Хауэла. Он был решительно против этого, и, так как все в этом деле было предельно ясно, я не стал настаивать.

– Сейчас Хауэл должен изменить свою точку зрения. Вы, кажется, сказали, что он где-то здесь, в здании суда?

– Да, он в комнате связи. Но подождите, Арчер. – Трэск поднялся со стула и вышел из-за письменного стола. – Это очень деликатное дело. И вы не должны слишком доверять тому, что говорят братья Лемберги. Их нельзя назвать незаинтересованными свидетелями.

– Но они слишком мало знают об этом деле, чтобы все придумать.

– Шварц и его адвокаты знают достаточно.

– Мы опять возвращаемся к Шварцу?

– Это вы сами привели меня к нему. Вы были убеждены, что убийство Каллигана – гангстерское убийство.

– Я ошибался.

– Возможно. Но пусть решат факты, когда они выйдут наружу. Если вы ошибались раньше, можете ошибаться и сейчас. – Трэск по-дружески ткнул меня кулаком в живот. – Как, Арчер, такое возможно?

Зазвонил телефон, и он поднял трубку. Я не мог расслышать слов человека, говорившего на другом конце провода, но видел, какое впечатление они произвели на Трэска. Он весь как бы окаменел, лицо нахмурилось.

– Я введу в действие воздушное подразделение, – произнес он наконец. – Буду там через два часа. Но не сидите сложа руки и не ждите меня. – Он бросил трубку и снял пиджак, висевший на спинке стула. – Они нашли машину, – сказал он мне. – Фредерикс бросил ее в Сан-Матео. Все это будет передано по телетайпу, как только я дам указание.

– А где в Сан-Матео?

– Стоянка у вокзала. Фредерикс с девушкой, возможно, сели в поезд, идущий в Сан-Франциско.

– Вы летите туда?

– Да. Пилот-доброволец ждет моих распоряжений с самого утра. Полетели вместе, если хотите. У нас четырехместный самолет.

– Спасибо. Я уже достаточно налетался. Хочу немного отдохнуть. Вы не отдали распоряжения, чтобы проверили алиби Фредерикса.

– Забыл, – ответил мне Трэск. – Я сам спрошу об этом Фредерикса?

Он был рад, что оставляет мне решать проблему Элис Сейбл.

Глава 28

Центром коммуникаций в здании суда была комната без окон в подвале. Там было шумно, работали коротковолновые приемники. Доктор Хауэл, опустив голову, сидел перед телетайпом. Он поднял голову, когда я заговорил с ним. Лицо его казалось серым при свете лампы над головой:

– Наконец-то вы явились. Пока катались по стране на мои деньги, она убежала с ним. Вы понимаете, что это значит?

Он себя не контролировал, говорил очень громко. Два помощника шерифа, сидевшие у радиоприемников, посмотрели на него, потом друг на друга. Один из них сказал:

– Если вы, джентльмены, хотите поговорить о своих личных делах, здесь не место для таких разговоров.

– Давайте выйдем, – предложил я Хауэлу. – Ваше пребывание здесь вам ничего не даст. Их скоро поймают, не беспокойтесь.

Он сидел и молчал. Я хотел увести его от телетайпа, пока еще не передали информацию из Сан-Матео. Хауэл мог сорваться и поехать на поиски дочери, а он был мне нужен здесь.

– Доктор, вы лечите Элис Сейбл?

Он вопросительно посмотрел на меня:

– Да.

– Она все еще в больнице?

– Да. Попытаюсь сегодня ее взять оттуда. – Он потер пальцами лоб. – Я совсем забросил своих пациентов.

– Пойдемте сейчас со мной.

– Куда и зачем?

– Миссис Сейбл, возможно, поможет нам разрешить это дело и добраться до вашей дочери.

Он встал, но остался стоять в нерешительности перед телетайпом. Побег Шейлы лишил его сил. Я взял его за локоть и вывел в коридор. Начав двигаться, он прошел впереди меня к железной лестнице, и мы вышли на улицу в полуденную жару.

Его «шевроле» был запаркован на стоянке графства. Он повернулся ко мне, когда начал заводить машину.

– Как миссис Сейбл может помочь нам найти Шейлу?

– Я не уверен, что она может нам помочь. Но она была связана с Каллиганом, а Фредерикс, возможно, его партнер в заговоре. Она может знать о Тео Фредериксе больше, чем кто-либо.

– Она не говорила мне о нем ни слова.

– А вы говорили с ней об этом деле?

После некоторого колебания он ответил:

– Не будучи практикующим психиатром, я не старался способствовать разговорам на эту тему. Но это дело всплыло. Это неизбежно, так как оно было причиной ее теперешнего состояния.

– А не могли бы вы объяснить все это более подробно?

– Полагаю, что нет. Вопрос этики. Отношения между врачом и пациентом – дело священное.

– Человеческая жизнь тоже. Не забывайте, что убит человек. У нас есть доказательства, что миссис Сейбл знала Каллигана до того, как он появился в Санта-Терезе. Она также является свидетельницей его убийства. И все, что она может сказать об этом, очень важно.

– Только не в том случае, если в мозгу у нее все спуталось, если у нее галлюцинации.

– А что, у нее галлюцинации в связи с этим делом?

– Совершенно верно. Ее рассказ о событиях не совпадает с тем, что известно нам. Мы обсуждали с Трэском этот вопрос, и нет никаких сомнений, что подонок по имени Лемберг зарезал Каллигана.

– Как раз сомнения существуют, и очень большие, – сказал я. – Шериф только что допрашивал Лемберга. Игрок из Рено послал Лемберга получить деньги с Элис Сейбл и припугнуть ее немного. Тут появился Каллиган. Лемберг ударил его, и тот потерял сознание. Во время драки Лемберг был ранен. Он скрылся. Лемберг утверждает, что Каллигана зарезал кто-то другой.

Лицо Хауэла странно изменилось. Глаза его стали жестче и заблестели. Он не смотрел на меня, вообще ни на что не смотрел. Морщины вокруг глаз и у рта стали глубже, как будто его против воли заставили посмотреть на что-то ужасающее.

– Но Трэск уверял, что убийца – бесспорно Лемберг.

– Трэск ошибался. Мы все ошибались.

– Вы действительно полагаете, что Элис Сейбл все это время говорила правду?

– Я не знаю, что она говорила, доктор. Вы знаете.

– Но Транчард и другие психиатры были убеждены, что ее самообвинения – это фантазии. Они и меня убедили в этом.

– А в чем она себя обвиняет? Она обвиняет себя в смерти Каллигана?

Хауэл сидел за рулем и молчал, будучи потрясен и обескуражен. Но это длилось всего несколько минут. Он взял себя в руки:

– Вы не имеете права меня допрашивать о моих отношениях с пациентом.

– Боюсь, что имею, доктор. Если Элис убила Каллигана, вы не сможете этого скрыть. И я удивлен, что вы хотите это сделать. Вы не только нарушаете закон, но идете против этики, которая так для вас важна.

– Я сам буду судить о том, как мне следует поступать с этикой, – сказал он напряженным голосом.

Хауэл сидел и думал о своих проблемах. Он был весь погружен в себя, глаза его слепо смотрели в никуда. На лбу появились капельки пота. Он думал о своей пациентке, забыв даже о дочери.

– Она призналась вам, что убила Каллигана, доктор, ведь так?

Он очень медленно поднял на меня глаза:

– Что вы сказали?

– Миссис Сейбл призналась вам, что убила Каллигана?

– Прошу вас больше меня ни о чем не спрашивать.

Он вдруг снял ручной тормоз. А я всю дорогу в больницу сидел молча, надеясь, что мое терпение даст мне возможность поговорить с самой Элис Сейбл.

Седовласая сестра открыла нам дверь и особо улыбнулась Хауэлу:

– Доброе утро, доктор. Вы сегодня немного припозднились.

– Я сегодня не буду смотреть всех своих больных. Посмотрю только миссис Сейбл.

– Извините, доктор, но она выписалась.

– Выписалась? Когда?

– Мистер Сейбл забрал ее сегодня утром домой. Разве вы не знали? Он сказал, что обговорил это с вами и что все в порядке.

– О каком порядке может быть речь? Нельзя выписывать больных с неустойчивой нервной системой без разрешения доктора. Вы разве не знаете этого, сестра?

Прежде чем она смогла ответить на его вопрос, Хауэл повернулся и направился к машине. Я вынужден был перейти на бег, чтобы догнать его.

– Этот человек просто дурак! – кричал он, перекрывая шум мотора. – Он не может брать на себя ответственность за жизнь своей жены. Она опасна для себя самой и для окружающих.

Когда мы уже ехали по дороге, я спросил:

– А как вы считаете, доктор, она представляла опасность для Каллигана?

В ответ он просто глубоко вздохнул. Мы проехали через пригород Санта-Терезы и очутились за городом. Перед нами возвышались холмы парка Арройо. Глядя на эти зеленые холмы, Хауэл произнес:

– Эта бедная женщина сказала мне, что она убила его. Я не мог в это поверить. Мне почему-то казалось, что она выдумала все это, что-то в ее рассказе было неправдоподобным.

– И поэтому вы не разрешили Трэску допросить ее?

– Да. У нас сейчас по закону врач должен защищать своего пациента, особенно если у него не все в порядке с психикой. Мы не можем обращаться в полицию при любой фантазии, приходящей на ум нашим пациентам. Но в этом случае, – добавил он неохотно, – я, кажется, ошибся.

– Вы не уверены в этом?

– Я теперь уже ни в чем не уверен.

– А что она вам сказала? Вы не можете точно передать ее слова?

– Она услышала, что происходит драка. Двое мужчин дерутся и обзывают друг друга разными словами. Затем раздался выстрел. Она испугалась, конечно, но заставила себя выйти. Каллиган лежал на лужайке. Другой мужчина уезжал на «ягуаре». Когда он скрылся, она подошла к Каллигану. Она хотела ему помочь. Но увидела на траве нож. Она его подняла и… ударила Каллигана ножом.

Мы подъехали к холму, на котором стоял дом Сейбла.

Хауэл повел машину по извивающейся дороге вверх. Шины скрипели и визжали, как грешные души в аду.

Глава 29

Сейбл, должно быть, услышал шум машины, потому что стоял за дверью и ждал, когда Хауэл постучит, чтобы открыть ее. Его красные глаза слезились от яркого солнца. Он чихнул.

– Где ваша жена? – спросил Хауэл.

– В своей комнате, где ей быть? В больнице так шумно, все так неустроенно…

– Я хочу ее видеть.

– Нет, доктор. Как я знаю, вы спрашивали ее о преступлении, которое произошло в нашем доме. Это очень беспокоит Элис. Вы сами сказали мне, что ее не следует заставлять говорить об этом.

– Но она сама начала этот разговор. Я требую, чтобы вы разрешили мне с ней повидаться.

– Требуете, доктор? Какое вы имеете право требовать? Я должен вам разъяснить, думаю, положение вещей. С этой минуты вы уже не ее врач. Я намерен обратиться к другим врачам и найти такое место, где бы Элис могла спокойно поправляться.

Доктор прервал его решительным голосом:

– Вы не нанимаете врачей и не увольняете их.

– Это утверждение незаконно, доктор. Возможно, вам придется нанять адвоката, если вы будете настаивать на своем, врываться в мой дом и указывать мне, что я должен делать. – Сейбл контролировал себя, но голос его звучал страшно спокойно.

– Я должен заботиться о своих пациентах. У вас нет никакого права забирать ее из больницы.

– Ну так вот, доктор. Послушайте, что я вам скажу, если это следует вам напомнить. Все, что сказала вам Элис, это был разговор между врачом и больным. Вы не имеете права разглашать это. Я нанял вас и всех остальных, как ее адвокат, чтобы вы помогли мне выяснить некоторые факты. Это вам ясно? Если же вы сообщите эти факты, вернее предполагаемые факты, кому бы то ни было, я подам на вас в суд. Обвиню вас в преступном оговоре вашего пациента.

– Вы говорите чепуху, – вступил в разговор я, – и ни на кого в суд не подадите.

– Не подам? Ну, это мы посмотрим. Вы находитесь в таком же положении, как и доктор. Я нанял вас для того, чтобы вы кое-что расследовали, и приказал сообщать о результатах расследования мне лично, причем устно. Если же вы сообщаете о своем расследовании кому-либо другому, то нарушаете контракт. Попробуйте это сделать, и, клянусь Богом, я отберу у вас лицензию.

Я не знал, прав он по закону или нет. Мне было наплевать. Когда он попытался закрыть дверь, я вставил ногу и сказал:

– Мы войдем в дом, Сейбл.

– Думаю, что нет, – ответил Сейбл новым, странным голосом.

Он отошел от двери и вернулся с ружьем в руках. Это было длинное тяжелое ружье с оптическим прицелом, с каким охотятся на оленей. Он поднял его и прицелился. Я смотрел прямо в нарезной чистый ствол.

Сейбл положил палец на курок. Лицо его блестело, как фарфор. Я понял, что он действительно убьет меня.

– Опустите ружье, – приказал Хауэл. Он встал передо мной, защитив от возможного выстрела. – Опустите ружье, Сейбл. Вы сам не свой, вы расстроены из-за Элис. Но мы ваши друзья и друзья Элис. Мы хотим помочь вам обоим.

– У меня нет друзей, – ответил ему Сейбл. – Я знаю, зачем вы здесь и почему хотите поговорить с Элис. И я вам не позволю этого.

– Не будьте глупцом, Гордон. Вы не сможете сами ухаживать за больной женщиной. Я понимаю, вам наплевать на себя, но вы должны думать об Элис, о ее здоровье. Ей нужен врач. Так что опустите ружье и дайте мне возможность посмотреть ее.

– Отойдите, или я выстрелю!

Сейбл кричал, голос его переходил в визг. Его жена услышала этот крик и закричала в ответ откуда-то из глубины дома.

– Нет!

Сейбл заморгал от яркого света солнца. Он выглядел как сомнамбула, идущая во сне по краю пропасти. В доме продолжала кричать его жена. Крик ее сопровождался ударами. Потом послышался звон разбиваемого стекла.

Охваченный беспокойством, Сейбл повернулся в сторону шума, исходившего из глубины дома. Ружье качнулось в сторону. Я обошел Хауэла и схватился одной рукой за ствол, а другой за узел галстука на шее у Сейбла, напрягся и потянул за ружье. Оно оказалось у меня в руках, а Сейбл ударился о стену и чуть не упал. Он тяжело дышал, волосы его растрепались и закрыли глаза. Он вдруг стал напоминать старуху, смотрящую на нас сквозь лохматый седой парик.

Пока я разряжал ружье, со стороны внутреннего дворика послышались быстрые шаги. Элис Сейбл появилась в конце холла. Ее светлые волосы спутались, ночная рубашка закрутилась вокруг хрупкого тела. Она была босая, и одна нога в крови.

– Я поранила себя оконным стеклом, – сказала она тихим голосом.

– Зачем ты его разбила? – вдруг набросился на нее Сейбл. Потом вспомнил о нас, и тон его голоса изменился. Он продолжил сладким тоном: – Иди в свою комнату, дорогая. Ты не одета. А у нас гости.

– Доктор Хауэл не гость. Ведь вы пришли, чтобы залечить мою рану?

Она неуверенно направилась к доктору. Он пошел к ней навстречу, протянув вперед руки:

– Конечно. Возвращайтесь со мной в вашу комнату, и мы посмотрим вашу рану.

– Но я не хочу возвращаться туда. Я не могу там находиться. Ненавижу эту комнату. Питер приходил ко мне туда.

– Замолчи! – крикнул Сейбл.

Она спряталась за спину доктора в поисках защиты, как ребенок. Через его плечо она грустно посмотрела на мужа:

– Замолчи – это все, что я от тебя слышу. Но зачем молчать, Гордон? Все знают обо мне и Питере. Доктор Хауэл знает. Я ему все рассказала. – Она положила руку на грудь и стала перебирать пальцами вышивку на ночной рубашке. Потом она увидела меня. – Этот человек тоже все знает обо мне. Я вижу по его глазам.

– Вы убили его, миссис Сейбл?

– Не отвечай ему! – крикнул Сейбл.

– Но я хочу признаться. Я буду себя лучше чувствовать, если сделаю это. – Она широко улыбнулась. Потом улыбка ее померкла, на лице появились морщины, и она сказала: – Да, я убила его. Этот парень в машине ударил его, и он потерял сознание. А я подошла и зарезала его.

Она опустила руку, которую прижимала к груди, и сжала ладонь в кулак. Она посмотрела на руку так, как будто в ней был зажат нож.

Муж смотрел на нее с лицом игрока в покер.

– А зачем вы это сделали? – спросил я.

– Не знаю. Думаю, он мне ужасно надоел. А теперь я должна быть за это наказана. Я убила человека и должна умереть.

Эти трагические слова она произнесла как-то неестественно. Она говорила, как большая марионетка, двигающаяся с помощью веревок и только открывающая рот, в то время как говорил за нее кто-то другой. Только глаза ее были естественными, то есть невинными.

– Я должна умереть, – повторила она. – Ведь так, Гордон?

Сейбл сильно покраснел:

– Не вмешивай меня в это дело.

– Но ты сказал…

– Я ничего такого не говорил.

– Ты врешь, Гордон. – Она стала его стыдить. В голосе чувствовалась злоба. – Ты сказал мне, что после всех моих преступлений я заслуживаю смерти. И ты был прав. Я истратила твои деньги, играя в казино, ушла от тебя к другому мужчине, а теперь еще стала убийцей.

Сейбл обратился к Хауэлу:

– Нельзя ли положить всему этому конец? Моя жена больна. Кроме того, она поранилась. Просто невозможно, чтобы вы разрешили ее допрашивать. Этот человек даже не полицейский…

– Я сам буду отвечать за свои поступки, – сказал я. – Миссис Сейбл, вы помните, что ударили Каллигана ножом?

Она подняла руку ко лбу, откинула назад волосы, как будто они мешали ей думать.

– Точно не помню. Но, должно быть, это так и было.

– Почему вы говорите, что это так и было, если не помните?

– Гордон видел, как я это сделала.

Я посмотрел на Сейбла. Он отвел глаза. Он стоял у стены, стараясь слиться с ней.

– Гордона здесь не было, – сказал я. – Он был в доме миссис Гэлтон, когда вы туда позвонили.

– Но он же приехал. Питер лежал на траве очень долго. Он издавал какие-то странные звуки, как будто хрипел. Я расстегнула ворот его рубашки, чтобы помочь ему дышать свободнее.

– Вы все это помните. Но вы не помните, что всадили в него нож?

– Возможно, у меня произошло затмение. Со мной часто так бывает. Спросите Гордона.

– Я спрашиваю вас, миссис Сейбл.

– Дайте подумать. Я помню, что засунула ему руку под рубашку, чтобы проверить, бьется ли его сердце. Сердце его билось. Казалось, что в теле у него находится маленький зверек и он рвется наружу. Волосы у него на груди были жесткими, как проволока.

Сейбл издал странный звук.

– И что же вы сделали? – спросил я.

– Я? Ничего. Я просто сидела и смотрела на него и его бедное постаревшее избитое лицо. Я обняла его за шею, старалась разбудить, но он продолжал хрипеть. Он все еще хрипел, когда приехал Гордон. Гордон разозлился, когда увидел, что я обнимаю его. Я убежала в дом, но смотрела потом через окно.

Внезапно лицо ее просветлело:

– Я не убивала его. На лужайке была не я. На лужайке был Гордон. И я смотрела на них из окна. Гордон поднял нож Питера и вонзил ему в живот. – Она показала, как он это сделал, ударив себя в живот своей все еще сжатой рукой. – Кровь брызнула фонтаном и окрасила траву в красный цвет. Все стало красным и зеленым.

Сейбл вытянул вперед голову. Остальные части его тела, руки и ноги оставались как бы вдавленными в стену.

– Вы не можете ей верить. У нее опять галлюцинации.

Элис, казалось, не слышала его. Возможно, она была настроена на другую волну, которая звучала в ее голове, как спасение. Слезы покатились у нее из глаз.

– Я его не убивала.

– Замолчите сейчас, ничего не говорите, – старался успокоить ее Хауэл, подставив под ее голову свое плечо.

– Это правда? – спросил я.

– Должно быть, правда. Я уверен в этом. Ее самообвинения все же были фантазией. Это объяснение более правдоподобно. Действительные события память не сразу вернула.

– Напротив. Она сейчас более ненормальная, чем когда бы то ни было, – сказал Сейбл. – Если вы думаете, что сможете использовать эти слова против меня, вы еще более безумны, чем она. Не забывайте, что я юрист…

– Ах, вы юрист, вот вы кто? – Хауэл повернулся к нему спиной и обратился к его жене: – Пойдемте, Элис. Мы перевяжем вам ногу. А потом вернемся в больницу, ко всем этим любезным леди, которых вы знаете.

– Там нет ничего хорошего.

– Вот и молодец, – улыбнулся ей Хауэл. – Если вы и дальше будете говорить то, что вы действительно думаете и знаете, мы возьмем вас из больницы. А пока вы должны там немного побыть.

– Хорошо.

Поддерживая ее одной рукой, Хауэл протянул другую в сторону Сейбла:

– Ключ от комнаты вашей жены. Он вам больше не будет нужен.

Сейбл протянул ему плоский медный ключ. Хауэл взял его, не проронив ни слова. Потом повел Элис Сейбл через холл по направлению к внутреннему дворику.