Текст книги "Сергей Королев"

Из английского штаба за ними прислали роскошный «майбах». Советская делегация поехала на полигон Альтенвальде. В пакгаузах лежали ракеты – в сборе и разобранные на отсеки: головная часть, приборы, бак спирта, бак кислорода, турбонасосный агрегат, двигатель. Королёв впервые видел «Фау-2» целиком и был несколько подавлен ее размерами. И сразу же у него появились вопросы. Почему Браун вставил баки в корпус? Проще сделать их его частью. Бак жидкого кислорода будет слишком быстро нагреваться, поэтому Браун сделал теплоизоляцию из стекловаты. Бак горючего не может быть несущим, и просто сомнется под тяжестью трех с половиной тонн залитого в него спирта. Королёв оценивал то, что видел, и пытался решить задачу по-своему.

Затем англичане показывали тележку-установщик и стартовый стол, заправленную ракету. Вокруг нее хлопотали немецкие специалисты. Они были озабочены тем, что с моря поднялся сильный ветер, и, если он усилится, пуск придется откладывать. Наконец ракета готова к старту. Королёв стоял в стороне, как и подобает шоферу. Сыпал мелкий дождь. Из сопла ракеты вырвалось пламя, на секунды все затянуло белыми клубами дыма. «Фау-2» стала медленно, словно неохотно, подниматься, взревел двигатель. Ракета ушла в облака.

По дороге в Гамбург Королёв был молчалив и задумчив. Он отдал пятнадцать лет своей жизни ракетоплану. Неужели все это было зря? Немецкая ракета капризна, летать хорошо не умеет, но она поднимается на высоту 178 километров. Неизвестно, сможет ли на такую высоту залететь ракетоплан. Сможет, но когда… Ракета давала Королёву выигрыш во времени – как раз те самые шесть лет, которые у него украли в тюрьмах и лагерях. Был еще один, очень важный довод в пользу баллистической ракеты: она уже существует, ее видели военные, наркоматовские чиновники – люди, от которых зависело, чем он станет заниматься дальше, выделят ли ему деньги и материалы, дадут ли специалистов. Они знали, что ракетой интересуются американцы, англичане. Ракетоплан существует только в чертежах, а в них чиновники не разбираются и рисковать не станут. Он перестраивал планы всей своей жизни.

Есть трофейная техника, разрозненная документация, есть немцы, которые всем этим занимались. Чертоку приходит в голову идея создать институт. Генерал Горишный дал команду бургомистру, ему эта идея понравилась. Люди будут ходить на службу, получать зарплату, отоваривать карточки. Хоть какая-то стабильность. Нашли здание, привезли мебель. Новому учреждению придумали название – «Raketen bau Entwicklung», «Ракетовосстановительный институт» или сокращенно RABE. Слово «Rabe» – по-немецки «ворона», тут же родилась и эмблема. Директором назначили инженера Розенплентера, но подлинной властью обладал Черток.

Королёв присматривался к людям, которые его окружали. Черток интересуется бортовой аппаратурой. Леонид Воскресенский увлечен пусками, значит, может заниматься испытаниями. Михаила Рязанского и Евгения Богуславского интересует проблема радионаводки «Фау-2» – как ею управляют с земли. В Леестене, где находятся стенды для огневых испытаний двигателей, работают Валентин Глушко, Алексей Исаев и Иван Райков. Хорошо бы сделать стенд, на котором можно было бы испытать ракету целиком. С наземным стартовым оборудованием работает Виктор Рудницкий. Николай Артамонов на заводе «Монтанья» разбирается с технологией. Королёв хотел заниматься ракетой в целом, а эти люди занимались ее составными частями. Добытые знания надо объединить. Но РАБЕ узок для этой цели, надо создать такой институт, который будет изучать «Фау-2» со всех сторон. Сергей Павлович уже начал говорить об этом с генералом Гайдуковым, как бы вскользь заметил, что как директор он, Гайдуков, лучше всего сможет учесть интересы разных специалистов. Гайдукову идея понравилась.

В Москве дали добро на создание комплексного института. Его назвали «Нордхаузен». Лев Михайлович Гайдуков стал директором, Королёв – главным инженером, но фактически всю техническую политику проводил он. В институте было несколько отделов. Ракетой занимался Королёв, двигателями – Глушко, автоматикой – Пилюгин, радиоаппаратурой – Рязанский и Богуславский, группа «Выстрел», руководимая Воскресенским, готовилась к испытаниям. Все, как задумал Сергей Павлович.

В Тюрингию ознакомиться с ракетной техникой прибыл министр вооружения СССР Дмитрий Федорович Устинов. Ему понравился подробный доклад Королёва о тактико-технических данных «Фау-2», ее недостатках, путях их исправления, дальнейшего совершенствования и перспективах будущей работы. Во время этой поездки Устинов внимательно присматривался к Королёву. Напоследок министр задал ему несколько вопросов: есть ли полная ясность по «Фау-2»? Сколько ракет можно собрать, чтобы запустить в Союзе? Когда их можно привезти? Королёв честно отвечал, что полной ясности пока еще нет, ракет смогут собрать не более десятка, привезут к новому году. Министр пообещал прислать людей в помощь.

В апреле – мае 1946 года к ракетчикам приехали жены вместе с детьми. Ксения Максимилиановна ехать особенно не хотела. В Боткинской больнице дела у нее шли отлично, она много оперировала. Но надо – значит, надо. Королёв тоже не особенно обрадовался ее приезду. Не складывалась у них семейная жизнь. Королёвы не ссорились, не выясняли отношений – они тяготились друг другом, у них не было ничего общего, кроме Наташи. Они еще не ставили перед собой вопроса – а надо ли им быть вместе, просто сосуществовали рядом. Приезду дочери Королёв был очень рад. Наташу он любил и проводил с ней почти все свободное время. Сергей Павлович заботился о ней, как умел – приносил игрушки, разговаривал с ней, часто катал на машине. Они бродили с дочерью в невысоких, красивых горах или просто гуляли по чистеньким улочкам маленьких, словно игрушечных, городков. Иногда Королёв, Победоносцев и Рязанский семьями выезжали в Саксонскую Швейцарию, в горы Гарца, осматривали замки и крепости. Королёв во время этих поездок становился радостным, веселым человеком, смеялся, балагурил. Ксения Максимилиановна, глядя на него в такие моменты, начинала надеяться, что, может быть, у них все еще наладится. Они возвращались – все оставалось по-прежнему. В конце августа, сославшись на то, что Наташе нельзя опаздывать в школу, Ксения Максимилиановна уехала с дочерью в Москву. Работа ракетчиков в Германии подходила к концу.

* * *

Дмитрий Федорович Устинов не совсем хорошо понимал, какому из видов ракетной техники отдать приоритет – реактивным минометам, зенитному оружию, баллистическим ракетам? И потому развивал все виды ракетной техники сразу. В НИИ-88 Королёва назначили главным конструктором отдела № 3. Институт только формировался. Кроме конструкторских, создавались другие научно-исследовательские отделы: Т – топливо, А – аэродинамика, М – материаловедение, П – прочность и т. д.

Не только Устинов мало смыслил в ракетах. В НИИ-88 большинство научных сотрудников и конструкторов пришло из авиации и артиллерии. Самолет и снаряд – это не ракета. Королёв понял это гораздо раньше других, еще до войны. Устинов считал, что каждый должен заниматься своим делом, а Сергей Павлович считал, что он должен заниматься всем – ракетой в целом. Устинов представлял себе НИИ как генератор идей, а дальше все должно идти по цепочке: НИИ выдвигает идеи, КБ решает, как эти идеи выполнить, создает чертежи, завод по этим чертежам изготовляет оружие, военные оружие испытывают и решают, нужно оно армии или нет. Королёв не хотел быть конструктором одной ракеты. Он хотел быть конструктором системы, производящей ракеты. Этот спор между Устиновым и Королёвым длился долгие годы.

23 июня 1947 года было принято решение о строительстве полигона для испытаний ракетной техники в заволжском селе Капустин Яр.

Ракетный полигон поручили возводить Василию Ивановичу Вознюку, легендарному ракетчику и командиру. Военные строители приехали в Капустин Яр 20 августа 1947 года. Разбили палатки, организовали кухню, госпиталь. Начали строить бетонный стенд для огневых испытаний двигателей. За полтора месяца построили стартовую площадку с бункером, временную техническую позицию, монтажный корпус, мост, провели шоссе и железнодорожную ветку, соединяющую полигон с железной дорогой на Сталинград. Заботились о ракетах, а не о людях. Наступили осенние морозы, в палатках холодно, а жилья не построили. Первая ракета стартовала через три месяца после того, как Вознюк приехал в Капустин Яр.

* * *

Вернувшись из Германии в Москву, Королёв поселился в Подлипках, где был организован НИИ-88.

Ее звали Нина. Она закончила Институт иностранных языков. Весной 1947 года работала в бюро переводов НИИ-88. Единственная переводчица с английского. Вся техническая документация была на немецком, но у Королёва накопилось много английских журналов. Начальник Нины велел ей пойти к Сергею Павловичу перевести статьи для него. Нина ничего о нем не знала. На лестничной площадке стояла другая переводчица. Полюбопытствовала у Нины, зачем ее вызывал начальник. Она ответила, что посылают к какому-то Королёву Он в это время поднимался по лестнице и все слышал. Или не слышал, думал о чем-то своем. Но ей показалось, что слышал, и в этот день она к нему не пошла. Решилась только на следующий. Его секретарь сказала, что Сергей Павлович занят. Нина услышала, как он с кем-то говорил по телефону: рассказывал, что он из Германии привез две машины, одну подарил. Хвастунишка. Дверь в кабинет открылась, Королёв пригласил Нину войти. Она гадала: помнит разговор на лестнице, не помнит… Виду не показывал, представился: Королёв Сергей Павлович. Она ответила: Нина Ивановна, безработная переводчица. Он улыбнулся и достал целую кипу английских и американских журналов. Для начала попросил перевести одну статью, сказал, что редактировать будет сам.

Нина не знала многих технических терминов и сама понимала, что сделала плохой перевод, сказала ему об этом. Королёв попросил ее читать вслух. Она отказывалась, говорила, что сама не понимает свой перевод. Он настаивал. Нина начала робко читать, сбивалась. Сергей Павлович согласился, что перевод действительно не очень. Она попросила дать ей в помощники инженера, с которым могла бы откорректировать статью. Три дня Нина сидела с инженером над этой статьей – справилась. А потом Королёв стал вызывать ее все чаще и чаще. Однажды она положила перед ним перевод, он подвинул бумаги к себе, стал читать, а затем взял ее за руку. Нина руку отняла, но на свидание с ним пойти согласилась. Они встретились в воскресенье. Поехали за город, в Химки, гуляли по набережной у Речного вокзала, обедали в ресторане, пили красное вино. Неожиданно Королёв стал рассказывать Нине о своей жизни – о Коктебеле, о Германии, о семье, в которую он решил больше не возвращаться. Кто знает, возможно, окончательное решение он принял только что. Нина растерялась, испугалась такой откровенности. Когда они возвращались в Подлипки, он спросил, куда ее отвезти. Оказалось, что, по странному совпадению, они живут в одном доме и даже в одном подъезде. Квартира матери Нины была на втором этаже, а его – на первом. Но до второго этажа они не поднялись. Нина зашла к нему и осталась на всю жизнь…

Королёв влюбился. Сразу же, в первый вечер. Как много было в его жизни женщин, как долго он искал одну, единственную. Он был окрылен, раньше у него были только ракеты, теперь у него есть Нина.

Королёв сдержал обещание, данное Устинову в Германии, собрал ракеты. Они прибыли в Капустин Яр 14 октября 1947 года. Королёв приехал 4 октября, следом за ним – большое начальство во главе с Устиновым. Сергей Павлович нервничал, пытался просчитать все возможные неудачи – что может отказать и как это исправить. Накануне первого старта он пишет Нине, рассказывает, что встает в пять утра по местному времени, завтракает и выезжает в поле, возвращается иногда днем, порой вечером, потом решает, увязывает, согласовывает бесконечные вопросы, ложится спать в час, а то и два ночи, раньше не получается, делится с ней самым сокровенным – на многие вопросы он пока не знает ответа, а спросить не у кого. Иногда он шлет ей телеграммы. Королёв очень скучает без Нины, очень хочет ее видеть. Он пишет ей даже перед первым стартом.

Первую ракету решили испытать на стенде. Испытывали и ракету, и новый стенд. Стенд выдержал испытание, хотя ракета стремилась оторваться от него с силой в 25 тонн. Стендовые огневые испытания ракета прошла, теперь – первый пуск «Фау-2». Звонкие, тревожные удары в рельс – прозвучал сигнал покинуть стартовую площадку. За десять минут до пуска на мачте сменили белый флаг на красный. За три минуты до старта взвыла сирена. Люди побежали в укрытие. Над ракетой поднялось белое облако испаряющегося жидкого кислорода… 18 октября 1947 года в 10 часов 47 минут утра в СССР состоялся первый пуск баллистической ракеты.

Из одиннадцати ракет «Фау-2», запущенных в Капустином Яре, только пять достигли цели. Королёв считал это удачей: ракета может летать. Советское правительство принимает решение о создании ракеты Р-1, аналога «Фау-2». На заводах учились штамповать, клепать, осваивали сварку тонких листов из специальных марганцевистых сталей, сплавов марганца и алюминия. Аналог – аналогом, но Королёв все-таки кое-что исправил в немецкой ракете: изменил программу токораспределителя, упразднил прибор аварийного выключения двигателя, заменил два отрывных штекера одним и др.

В августе 1948 года на полигон стали отправлять готовые Р-1. В начале сентября Королёв снова приехал в Капустин Яр. Погода дрянь – ледяной ветер, снег, дождь. Дело не ладится, все время какие-то поломки, замыкания, течи. Но ракеты надо пускать. В октябре Королёв проводит пуск девяти ракет. Военные недовольны – разброс в точности попадания четыре километра. Между Устиновым и начальником Главного артиллерийского управления (ГАУ) маршалом артиллерии Николаем Дмитриевичем Яковлевым зреет конфликт. Сталин решает разобраться во всем сам. На совещании у Сталина, на котором, собственно, решалась судьба ракет, вместе с Устиновым, Яковлевым и другими присутствовал Королёв. Перед совещанием Устинов учил Сергея Павловича смотреть вождю, если он к нему обратится, в глаза. Выступать начали артиллеристы. Яковлев возмущался «бестолковостью» ракет, – такое оружие военным не нужно, дешевле и проще использовать авиацию. Сталин молча ходил вокруг стола, задавал вопросы. Наступила очередь Королёва. Надо было заступаться за ракеты. Сергей Павлович обвинил военных в недальновидности и технической отсталости, припомнил Яковлеву те времена, когда он также критиковал за рассеивание попадания «катюши», прочил ракетам большое будущее. Выслушав всех, Сталин вынес вердикт: оружие с такими характеристиками военным не нужно, «давайте попросим» товарища Королёва сделать следующую ракету более точной.

Чтобы все проверить и исправить, Королёв потратил целый год. Осенью 1949 года после повторной удачной серии испытаний Р-1 ракета была принята на вооружение. Но особой радости Сергей Павлович не испытывал. Не он был создателем Р-1, это, хоть и улучшенный, но все-таки аналог «Фау-2». Он думал о новой ракете – Р-2.

Его ракетам, в отличие от «Фау-2», не нужны тяжелые стабилизаторы, которые неравномерно распределяют аэродинамические нагрузки, очень много весят, что означает меньшую дальность полета. Но как заставить ракету без стабилизаторов лететь головой вперед? Нужна новая система управления. Сергей Павлович обратился к Мстиславу Всеволодовичу Келдышу из НИИ-1, Николаю Дмитриевичу Моисееву из МГУ, Георгию Николаевичу Дубошину. Корифеи пришли к выводу, что ракета сможет обойтись без стабилизаторов. Королёву нужна тонкая, «легкая» ракета. Он искал выигрыша в весе конструкции, боролся с нагрузками, могущими разрушить машину. Сергей Павлович нашел решение – отделяющийся боевой заряд, отстрел головки ракеты. А чтобы ускорить работу, опытные отстрелы, пока будут делать ракету Р-2, можно проводить на Р-1. Ракету Р-1 А с отделяющимся боевым зарядом на полигоне прозвали «аннушка».

Этими испытаниями очень заинтересовались физики и геофизики: если установить на такой ракете приборы, то можно узнать газовый состав и измерить температуру верхних слоев атмосферы. Королёв очень дорожил отношениями с учеными. Он поможет им – они помогут ему. Данные, которые они получат, были очень нужны для его работ.

До встречи с Ниной дом Королёва в Подлипках был типичным жилищем холостяка – однокомнатная квартира, плита на кухне и колонка в ванной отапливались дровами. Завтракал и ужинал он обычно второпях, всухомятку, пил чай, приготовленный на электроплитке, обедал на работе. Все в этом доме было казенным. Королёв, прошедший тюрьмы и привыкший к длительным командировкам, не придавал значения инвентарным биркам на мебели и черным штампам на простынях. Свободен, крыша над головой есть, занимается любимой работой – все, что нужно человеку, у него есть. Но теперь появилась Нина, а вместе с ней уют и густой аромат борща. Слово «дом» обрело для Сергея Павловича совсем другой смысл. Ему отныне есть куда возвращаться из тяжелых командировок.

Отношения Сергея Павловича и Нины не всегда были гладкими. Случалось, она нервничала, у нее появлялось какое-то чувство неуверенности в Королёве, и напрасно – он очень сильно и нежно любил ее. Они не сразу зарегистрировали свои отношения. Сергей Павлович и Нина хотели остаться свободными людьми, не нужно им никаких обязательств – по крайней мере, поначалу они друг друга в этом убеждали. Но вернувшись с полигона после первых удачных пусков, Королёв сказал, что передумал – они поженятся. Нина улыбнулась, ответила, что своего решения не изменила. Он смутился, не ожидая такого ответа. Но Королёв был не тем человеком, который сразу сдается. Сказал ей, чтобы она все-таки подумала. И она оставила ему выход – подумает. Вскоре после этого разговора Сергей Павлович взял отпуск, и они впервые поехали вместе отдыхать, сначала в Кисловодск, в санаторий имени С. Орджоникидзе, потом на Кавказ. Сергей и Нина считали это своим свадебным путешествием. Из Сочи Королёв писал Победоносцеву, что не особенно хочет возвращаться в Москву. Как так? И это пишет человек, который всегда тяготился отдыхом? Но в этом же письме он поправляет себя, пишет, что в последнее время мысли о работе появляются у них обоих. Не у обоих – у него, потому, что он не может без своих ракет. А она любит его, и соглашается с ним во всем, и уж никак не хочет становиться между ним и его ракетами.

Без Нины (она уезжала лечиться в санаторий) Сергей Павлович выглядел каким-то потерянным, грустным, он допоздна задерживается на работе, в гости не ходит и к себе никого не зовет. Королёв вообще не любил шумных застолий. Сергей Павлович хотел к возвращению Нины сделать в доме ремонт. Это уже не его дом – это их дом. И он пишет ей в санаторий о своих успехах в этом нелегком деле с той же гордостью, с какой писал о своих ракетах с полигона.

В июне 1949 года Сергей Павлович начал бракоразводный процесс с Ксенией Максимилиановной. Конечно, она обижена, конечно, разгневана. Развода Ксения Максимилиановна не дает. Приходится посвящать в это крайне неприятное дело юристов, лезть в расходы, а главное – тратить драгоценное время. Не жил никогда Королёв бытовыми проблемами, как обычные люди, все его время было посвящено ракетам. 26 августа 1949 года брак между Королёвым Сергеем Павловичем и Ксенией Максимилиановной Винцентини расторгнут. Но он развелся не только с женой, получилось так, что он «развелся» и с дочерью. В двенадцать лет ребенок вряд ли может разобраться в отношениях взрослых. Многие годы Сергей Павлович не мог помириться с Наташей.

У него нет времени на раздумья и на раскачивание. Он человек дела. 1 сентября 1949 года во время обеденного перерыва Сергей Павлович Королёв регистрирует брак с Ниной Ивановной Ермолаевой. А 4 сентября он уже был на полигоне.

* * *

Капустин Яр, забытое богом место, где властвует резко выраженный континентальный климат. Страшная жара неожиданно сменяется резким похолоданием. Дожди, ветер, пыльные бури. На солнце 45–50°, иногда 43° в тени. А на стартовой площадке и тени-то нет. Кругом бетон, оборудование и ракеты из металла. Врачи рекомендуют Королёву принимать лекарства для укрепления деятельности сердца. По утрам он пьет глюкозу натощак. Жена присылает ему шляпы от солнца. Из-за жары Сергей Павлович старается днем находиться в вагоне, на стартовые площадки уезжает ночью. Кормят плохо. Вечерами у ракетчиков есть маленькая радость – кино. Любимыми фильмами были «Скандал в Клошмерле», «Мост Ватерлоо» с Вивьен Ли и «Возраст любви» с Лолитой Торрес. Но днем сверху палит неумолимое солнце. Гимнастерки и кители застегнуты на все пуговицы, перетянуты портупеями и ремнями, пот со всего тела течет прямо в сапоги. Люди выдерживали, ткань – нет, гимнастерки гнили от пота на плечах и под ремнями. Воду на полигон привозили издалека. Машину с водой замечали километров за восемь-десять. Степной мираж: в дрожащем воздухе дорога сливалась с горизонтом и над ней «парила» машина. Зимой же – мороз 30°, ледяной ветер. У людей из стартовой команды от сырости и холода шинели превращались в ледяные панцири. Королёв вместе с другими генералами и конструкторами почти все время находились на стартовой площадке.

В конце 1949 года на заседании научно-технического совета института Королёв защищает эскизный проект ракеты P-З с дальностью полета 3000 километров, Р-1 с дальностью полета 280 километров, Р-2 – 600 километров. Стартовый вес ракеты 72 тонны. Коллеги и военное начальство были в восторге. Но Королёв проект защитил, а делать P-З не стал. Он сам признал свою ошибку, понял, что опирается на старые схемы.

Ведь чем больше и тяжелее ракета, тем труднее ее эксплуатировать. Королёв на распутье: надо делать или одноступенчатую, но более компактную ракету – на меньшую дальность, либо двухступенчатую, но более тяжелую – на большую дальность. Отложив проект P-З, Королёв начал работать над одноступенчатой ракетой Р-5 с дальностью 1200 километров. Ракета оказалась капризной. Пришлось немало повозиться с системой управления, двигателем, из-за которого ракеты взрывались на стенде.

В начале 1953 года первые ракеты Р-5 были отправлены в Капустин Яр. 5 марта Королёв вылетел из Москвы на полигон. В этот же день умер Сталин. В Капустином Яру лежали глубокие сугробы, дорогу к стартовой площадке пробивали танками. Первый старт Р-5 состоялся 15 марта. Королёв сильно простудился, температура 38,8, болело горло. Военные медики придумали быстрый способ лечения: ставили банку, а под нее кололи антибиотики. Но это мало помогало. На втором старте 18 марта Королёв был уже совсем больным. На следующий день он уехал поездом в Москву доложить об удачных стартах – и сразу обратно. 2 апреля проведен старт на дальность Р-5. Стартовать-то ракета стартовала, но ее отклонение от цели было очень большим. Двое суток Сергей Павлович и его коллеги провели без сна, искали причину. Как будто все было в норме. 8 апреля пуск повторили, результат – тот же. Разбирались долго, перебрали массу вариантов. Дни идут, 24 апреля, 27 апреля – причины аварии не найдены, люди смертельно устали. Звонил Устинов, разговаривал ледяным тоном. На носу первомайские праздники. Королёв понял, что надо просто отдохнуть, и тогда, на свежую голову, начинать искать причину аварии. Николай Алексеевич Пилюгин, один из главных конструкторов, предложил Королёву вызвать жен и поехать в Сталинград. Сергей Павлович тут же написал Нине письмо. В Сталинграде они провели три дня. Вчетвером бродили по городу, солнце уже растопило снег, весна. Зашли и в знаменитый универмаг, в подвале которого был взят в плен фельдмаршал Паулюс. В этом магазине Сергей Павлович купил Нине сумочку – она их просто обожала. 1 мая устроили праздничный обед с вином, гуляли по набережной Волги, хоть на какое-то время забыли о ракетах. 4 мая, отправив жен обратно в Москву, Королёв и Пилюгин вернулись в Капустин Яр продолжать испытания Р-5.

Королёв никогда не останавливался, испытывая одну ракету, он думал о следующей. Теперь он поставил перед собой задачу создать такую ракету в которой он смог бы сохранить преимущества Р-1 и избавиться от ее недостатков. Новая ракета называлась Р-11. Она задумывалась как небольшая и дешевая в производстве. Над двигателем работал Алексей Исаев. Первые летные испытания Р-11 проходили весной и летом 1953 года. Обнаружились недостатки в двигательной системе. Их исправили и в апреле 1954 года продолжили испытания, а в июле 1955 года Р-11 была принята на вооружение. У Королёва новая идея – сделать подводный вариант Р-11.

Для начала нужно было поговорить с подводниками. Сергей Павлович знакомится с Главным конструктором подводных лодок Николаем Никитовичем Исаниным. Королёв обладает даром убеждать людей. Но Исанина особенно убеждать не надо, он и сам заинтересован в сотрудничестве. Раньше Королёв пускал ракеты со стартовой площадки, теперь перед ним стоит задача запустить ракету из-под воды. И в шторм, и в штиль, ракета, улетев с корабля, должна поразить цель. Стартовый комплекс для этой ракеты, прозванный ракетчиками «Рога и копыта», был создан Анатолием Петровичем Абрамовым, конструктором ОКБ Королёва. Несколько первых стартов провели с полигона, на котором построили макет рубки с перископами и антеннами, – конструкторам надо было убедиться, что струя раскаленных газов, вырывающихся из сопла ракеты, не повредит подводную лодку. Затем в одном из ленинградских ОКБ для опытных пусков морской ракеты построили специальную качающуюся платформу, приближающую условия эксперимента к реальным. И только когда ракета прошла стендовые испытания, перешли к испытаниям на Северном флоте. Королёв не мог усидеть в кабинете. Ему было все интересно. Он любил летать, теперь же захотел узнать, что такое подводная лодка в походе, и в первый раз вышел на ней в море задолго до начала испытаний, когда еще ни рубки на полигоне не было, ни «Рогов и копыт», ни качающейся платформы. Сергей Павлович был назначен техническим руководителем испытаний, Исанин – официальным руководителем всех работ. Для честолюбивого Королёва это был удар по самолюбию. Но дружбе двух мужчин это не помешало, разве что Сергей Павлович иногда иронично называл Исанина «главнющим конструктором».

Ранним утром 16 сентября 1955 года подводная лодка «Б-67», которой командовал капитан II ранга Федор Иванович Козлов, вышла в море провести первый ракетный пуск.

Серые тучи затянули небо, горизонт сливался с водой, волна лениво плескалась о корпус лодки. Королёв предпочел бы качку, чем тяжелей условия испытаний, тем интересней результаты. В надводном положении лодка пришла в заданную точку полигона. Королёв сидел у пульта. Прозвучал сигнал боевой тревоги. Сергей Павлович поднялся в боевую рубку. Стоя рядом с командиром, спокойным и ровным голосом отдавал команды стартовикам.

– Пуск! – громко и уверенно произнес Королёв.

Моряки в первое мгновение растерялись от тишины. Потом что-то загремело, затрещало по нарастающей, а затем ракета ушла. В этот день родилось ракетное оружие Военно-морского флота СССР.

Во время испытаний не запустилась только одна ракета. Взведенная, она замерла на старте, и как будто чего-то ждала. Решать, что с ней делать, должен был Королёв. Чтобы отказ не повторился, надо бы разобраться в причинах, а это можно сделать только на берегу, но идти на базу с ракетой, застрявшей на старте… Она могла запуститься в любой момент, или того хуже – Сергей Павлович помнил, как рвались ракеты на полигоне. Королёв скомандовал аварийный выброс. Ракета опустилась на дно.

Старпом Вадим Павлович Коробов сказал Королёву, что он, наверное, привык к подобным ситуациям, потому и спокоен. Сергей Павлович ответил, что к такому привыкнуть нельзя, хотя вся его жизнь была наполнена похожими ситуациями.

* * *

Утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик В-29 «Enola Gay» сбросил на японский город Хиросима атомную бомбу. 29 августа 1949 года были проведены первые испытания советской атомной бомбы. Чтобы противостоять американскому плану под кодовым названием «Дропшот» («Укороченный удар»), Советскому Союзу нужно было принципиально новое оружие. Бомба, испытанная 29 августа 1949 года, была далека от совершенства. Во-первых, атомную боеголовку надо было сделать компактной и легкой. Во-вторых, для нее необходимо было создать мощный носитель, который мог бы доставить ее как можно дальше, туда, где был разработан план «Дропшот». Советским ядерщикам и ракетчикам предстояло создать ракетно-ядерный щит страны.

В начале октября 1953 года Сергей Павлович в Капустином Яру готовился к новой серии испытаний Р-5. В это время Устинов позвонил Михаилу Кузьмичу Янгелю, директору НИИ-88, и сказал, что надо принять ядерщиков, все им рассказать и показать, что попросят. 19 октября гости прилетели в Москву. Янгель поручил их Сергею Александровичу Воронцову, в отделе которого занимались головными частями ракет, – все вопросы были по его части. Ядерщиков интересовали дальность, точность, вес и габариты уже существующих и находящихся в разработке ракет дальнего действия. Воронцов сообщил Королёву о гостях в тот же день. Существовало негласное правило: Сергей Павлович должен узнавать все, что происходило в его ОКБ, на стендах и полигонах, от своих людей. Запустив первую Р-5, Королёв вылетел в Москву. Гости слушали, смотрели, задавали вопросы. В результате решили остановиться на «пятерке» – лучшего носителя для готовящейся в Арзамасе боеголовки не найти. Королёв должен был приспособить ракету к ядерной боеголовке, требовавшей жестких ограничений по температурному режиму, перегрузкам и вибрациям. Сергей Павлович понял, что внешне это будет копия Р-5, с теми же двигателями, но система контроля полета и управления должна быть совсем иной. Р-5М была первой ракетой Королёва, в которой применялось дублирование, а в некоторых узлах – даже трехкратный контроль некоторых наиболее ответственных систем. В 1955 году Р-5М была готова к испытаниям.

О личной жизни в это время приходится забыть, у Королёва нет времени даже на письма, он шлет Нине только телеграммы, в которых сообщает, что здоров и скучает без нее.

С лета 1955-го и до начала 1956 года было проведено 28 пусков будущего носителя атомной боеголовки. Взорвалась только одна ракета, с причинами быстро разобрались. Были недолеты, срывы пусков. Королёв все это уже проходил, и не раз, но все равно нервничал.