Текст книги "Сергей Королев"

В феврале 1956 года на полигон съехалось большое начальство. Погода на старте испортилась. Все члены комиссии поехали на наблюдательный пункт, находившийся в шести километрах от ракеты. В бункере остались только стартовики, Королёв, Пилюгин и Павлов. Сергей Павлович сидел у перископа. 20 февраля 1956 года состоялся первый старт советской ракеты с ядерной боеголовкой. Наблюдатели на атомном полигоне ракеты не видели – только огненный столб, распустившийся шляпкой ядерного гриба.

20 апреля Королёву Сергею Павловичу вместе с группой атомщиков было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В том же, 1956 году, 14 августа, приказом Устинова ОКБ-1 Королёва становится самостоятельной организацией. Член-корреспондент Академии наук СССР, Герой Социалистического Труда Сергей Павлович Королёв назначен Главным конструктором ведущего ракетного конструкторского бюро страны.

* * *

Первые прикидки по Р-7, ракете, которой суждено было начать космическую эру, Королёв сделал еще в 1946 году. Он задумывал ее не просто как межконтинентальную, но и как космическую ракету. Сначала нужно было решить, какой она будет: двухступенчатая баллистическая ракета с жидкостными ракетными двигателями, или ракета, у которой первая ступень – обычная жидкостная, вторая – крылатая с прямоточным двигателем. Королёв думал над обоими вариантами и в итоге остановился на первом. Далее ему надо было определиться со схемой ракеты: как соединить две ступени? Поставить одну на одну, сделать пакет, наращивая не в высоту, а в ширину? Как их лучше запускать – все сразу или по очереди? Опять же двигатели, как быть с ними? Это были только первые вопросы, одни из многих. В ОКБ Королёва было рассмотрено около шестидесяти вариантов схем компоновки Р-7. Это был долгий и упорный поиск. Королёв должен был оценить сильные и слабые стороны каждой схемы и выбрать одну. Помимо инженерных решений, Сергей Павлович должен был подумать и о том, как доставить ракету на полигон: целиком такую махину не погрузить ни в поезд, ни на самолет, ни на корабль. Ракеты еще не было, но все понимали, что полигон Капустин Яр маловат для нее – нужно создавать новый. Как собирать ракету на полигоне – горизонтально и поднимать или сразу вертикально? Перед Главным конструктором стояли десятки вопросов, на которые он должен был найти ответ. Королёв работал с конструкторами, двигателистами, баллистиками, гироскопистами, мастерами-производственниками, специалистами в самых разных областях техники. Объединяя их усилия, он создавал новую ракету.

На одном из заседаний Политбюро решено было строить полигон в казахской степи, на разъезде Тюратам. Начальником нового полигона был назначен генерал Алексей Иванович Нестеренко, за строительство отвечал полковник Георгий Максимович Шубников. Первые строители на разъезде Тюратам появились в начале 1955 года. На разъезд потянулись составы с лесом, стеклом, кирпичом, цементом, появились грузовики, тракторы, бульдозеры. В первый раз Королёв приехал в Тюратам в сентябре 1956 года. Строительство полигона было окружено строжайшей секретностью. Рядовые солдаты не знали, что они строят. Письма проверяла военная цензура. Запрещалось писать не только о котлованах, но и о том, что кругом пески, о тюльпанах весной, о сусликах и скорпионах. Один из строителей поинтересовался у Королёва, что же здесь будет. Сергей Павлович рассмеялся и ответил, что будет здесь самый большой стадион в мире.

Королёв тяжело переносил климат Капустиного Яра. Оказалось, что жара в Тюратаме еще страшнее, а морозы сильнее. Поначалу, когда не было водопровода, с водой было совсем плохо. Без воды не сваришь ни каши, ни супа, случалось, солдаты оставались без обеда.

Весной 1957 года в Тюратам прибыл спецпоезд с первой Р-7. Через месяц приехал Королёв, вместе с ним – главные конструкторы Глушко, Пилюгин, Рязанский, начальство от Устинова, генералы от первого заместителя министра обороны СССР, маршала артиллерии Митрофана Неделина. Главный конструктор Владимир Павлович Бармин приехал раньше, занимался стартовым комплексом.

Сухой ветер, несущий тучи пыли, палящее солнце… Акклиматизация у Королёва протекала тяжело, болело сердце, плохая вода вызывала желудочные колики. Гарнизонный врач выписал ему какие-то капли, сказал, что надо сделать противочумную прививку. В Средней Азии действительно случались вспышки чумы. Болеть было некогда, на полигоне шла напряженная жизнь. Королёв очень нервничал, но виду не подавал – никто не должен сомневаться в успехе. 5 мая 1957 года Государственная комиссия подписала акт приемки стартового комплекса, а на следующий день на него вывезли ракету. 6 мая родился один из ритуалов Байконура. Тепловоз толкал установщик с ракетой, окруженной охраной. А впереди шел Королёв – он провожал свою ракету на старт. Он будет приходить на каждый вывоз ракеты, неважно, ночью или днем, он всегда будет провожать ее.

Первый старт на полигоне Тюратам был назначен на 15 мая 1957 года. В подземном бункере находилось трое: «стреляющий» – офицер, отдающий команды стартовикам Александр Иванович Носов, заместитель Главного конструктора по испытаниям Леонид Александрович Воскресенский и Сергей Павлович Королёв. В 19 часов 01 минуту ракета плавно ушла со старта. Начала набирать высоту, вот-вот должны отделиться ступени. Вдруг в воздухе вспыхнул рыжий факел, прозвучал взрыв. Ракета развалилась на куски. Королёв после неудачного пуска старался выглядеть веселым, шутил, что со старта же она ушла, значит, летать будет. Он никогда не позволял неудачам сломить себя. Сергей Павлович договорился с Ниной, что в письмах слово «настроение» будет означать работу. После этого пуска он написал ей, что настроение очень неважное.

Винить в случившемся с ракетой Королёву было некого. Причины аварии выяснили, взрыв произошел по вине его производственников.

Второй пуск Р-7 провели в полночь 11 июня. Ракета осталась на старте. Во второй неудаче тоже было виновато ОКБ Королёва: на одной из магистралей клапан был установлен неправильно. Королёв не любил признавать свои ошибки. Не любил и не признавал, пока можно было не признавать. Если ракета взрывалась или сбивалась с курса, он начинал искать причины аварии на стороне, только не у себя. Может, топлива не долили, или горючее не то, или двигатели не в порядке, а то и система управления. На свои конструкции он никогда не грешил. Это очень раздражало Главного конструктора двигателей Валентина Глушко. Он тоже стоял за свои двигатели горой.

Третий пуск ракеты был назначен на 11 июля. Ракета стартовала хорошо, пошла в зенит, но вдруг дернулась влево, развернулась и, кувыркаясь, стала разваливаться на части. В небе белели облака жидкого кислорода. А казалось, проверили все, что только можно было проверить. Причину аварии нашли быстро. В этот раз сплоховали люди Пилюгина. Над полигоном нависла некоторая неопределенность. Три неудачных пуска. Несмотря на это, Королёв считал, что испытания надо продолжать.

На заседании Государственной комиссии по итогам третьего пуска маршал Неделин предложил ракету с испытаний снять, отправить обратно в ОКБ Королёву и там доводить на испытательных стендах. Пилюгин и Королёв стали доказывать маршалу, что перевозка ракет займет очень много времени, что причины аварий понятны, и неполадки можно устранить на месте. Сергей Павлович был уверен, что главные конструкторы поддержат его. Но Глушко встал на сторону Неделина. Этого Королёв не ожидал. Они обвинили друг в недоработках, наговорили друг другу резкостей. Члены комиссии оставили главных конструкторов разбираться. Помирить Королёва и Глушко в этот раз не удалось. Возможно, с этого конфликта и началась неприязнь Сергея Павловича и Валентина Петровича.

В 1957 году С. П. Королёв был реабилитирован. В этом же году ученый совет НИИ-88 присудил ему ученую степень доктора технических наук без защиты диссертации, на основании отзыва академика Келдыша и члена-корреспондента академии Георгия Ивановича Петрова о научной и инженерной деятельности Главного конструктора. А он к тому времени был уже избран членом-корреспондентом Академии артиллерийских наук, членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Тем временем испытания Р-7 продолжались. Очередной пуск состоялся 21 августа 1957 года в 15 часов 25 минут. Ракета ушла со старта. В огненном вихре ракетного хвоста дрожит воздух, искажая контуры распахнувшихся ферм, первые секунды Р-7 движется необыкновенно плавно, словно давая налюбоваться на себя перед тем, как уйти в зенит. Это был первый удачный пуск на новом полигоне. Следующий пуск «семерки» произошел 7 сентября. Успех был закреплен – ракета научилась летать. Королёв решил, что следующая полетит со спутником.

* * *

Он давно мечтал запустить спутник. Многие годы Королёв сотрудничает с Михаилом Тихонравовым и его группой, работавшей над спутником. Еще в 1954 году Сергей Павлович нашел средства, чтобы оформить с ними договор, вел переговоры с Келдышем. Подчиняясь одним ему известным мыслям, весь свой ракетный опыт, все знания, достижения науки и техники, а главное – людей, Королёв собрал в одну копилку, чтобы выполнить задуманное. Ему удается заинтересовать спутником Келдыша (Мстислав Всеволодович с середины 1950-х годов возглавил разработку теоретических предпосылок вывода искусственных тел на околоземную орбиту), физиков Вернова и Капицу, астронома Кукаркина. Королёв понимает, что быть услышанным министерскими чиновниками и партийными аппаратчиками будет гораздо труднее. Заручившись поддержкой Академии наук, он пишет письма в Совет Министров, в Госплан, в Министерство оборонной промышленности. К письмам о создании искусственного спутника Земли Сергей Павлович прилагал переводы из американских журналов, намекая, что те могут обогнать СССР в этой гонке. С Королёвым соглашаются, но дальше разговоров дело не идет. Королёв думает о спутнике, а носителя в то время еще не было, Р-7 пока существовала только на бумаге. В августе 1955 года Сергей Павлович составил подробную программу исследования космоса и отправил ее по инстанциям. У него есть союзник – Келдыш, не на шутку увлекшийся космосом. Келдыша в Академии наук знали и уважали, к нему прислушивались (недаром с 1961 по 1974 год он был президентом АН СССР). Привлекая к работе таких известных ученых, как Б. П. Константинов, В. А. Котельников, Л. А. Арцимович, В. Л. Гинзбург, он придавал делу солидность. Это были уже конкретные разговоры об «объекте Д», как обозначили спутник. По расчетам, он должен весить около 1100 килограммов и помещаться в головной части ракеты. Королёв ездит в ЦК, Совмин, показывает расчеты, письма из Академии наук. Время поджимало – начинались испытания Р-5М с зарядом «Байкал».

Постановление Совета Министров СССР № 149-88 СС о создании искусственного спутника Земли (ИСЗ) вышло, когда Сергей Павловича был уже в Капустином Яру на старте ракеты с атомной боеголовкой. На разработку спутника Королёву был дан срок два года. Много это или мало? С одной стороны, вполне достаточно, два года – большой срок, за это время можно многое успеть сделать. С другой – катастрофически мало. Перед Королёвым и его коллегами стояли проблемы, решением которых никогда и никто до них не занимался. Разрабатывались варианты активной системы стабилизации спутника в полете – но пока только в теории, решались вопросы с теплообменом. Что делать? Установить на борту маленький холодильник – громоздко; оборудовать хорошую циркуляцию с помощью вентиляторов – где взять на нее энергию? Вопросов было очень много. И на все нужен был ответ, единственно правильный. Необходимы были знания о космических лучах, ионосфере (о космосе-то информации еще не было), магнитном поле Земли. К сожалению, обо всем этом ученые знали еще очень мало, а Королёву надо было создать и запустить спутник. Нужны были специалисты по траектории полета, по преобразованию солнечной энергии. Вот так постепенно один за другим появлялись вопросы, а времени – всего два года. Королёв сам не решал эти задачи, он был координатором, связующим звеном между наукой и техникой. И он, в отличие от ученых, понимал, что нужно торопиться. Всего за два года надо было разработать, создать, и, самое главное, испытать аппаратуру.

Срок пробного пуска спутника был назначен на лето 1957 года. Королёв, как уже говорилось, хотел запустить спутник раньше, чем американцы. Он очень торопился, когда 14 июня 1956 года принимал решение по компоновке ракеты Р-7 под спутник. И очень волновался – спутника-то еще не было.

Сергею Павловичу приходилось нелегко. Часто ученые не могли определиться, что именно хотели бы узнать с помощью спутника, а от этого зависело, какую исследовательскую аппаратуру надо будет использовать. А она, как выяснилось на примере с одним из ленинградских приборных НИИ, находилась на уровне 1930-х годов. Приборы были громоздкими, тяжелыми, во многом уступали американским аналогам. Королёв понимал, что других приборов ему не достать, придется работать с теми, что есть, при этом проблемы лишнего веса на борту спутника ученых не волновали. А ведь еще существовал график подготовки аппаратуры, который постоянно срывался по вине смежников. Ученые выдвигали интересные идеи, но у них не было опыта работы с производством. Идеи надо было воплощать в приборы. Время уходило. Келдыш обнадеживал Королёва, что Академия все сделает в срок. Еще в августе Сергей Павлович должен был получить от Академии габариты аппаратуры и сделать ее привязку к ракете, а уже был сентябрь. Из Академии обещали, что в октябре-ноябре будут габариты. Королёв нервничал. А в Академии решили не ограничиваться одни вариантом спутника. Вместо одного рассматриваются три, отличающиеся по составу аппаратуры. Наступил ноябрь. Королёв обещанных габаритов аппаратуры так и не получил.

Тихонравов предложил Королёву сделать спутник полегче и попроще. Сергей Павлович оценил идею: пусть в Академии работают над «объектом Д», его запустят, как будет готов, а в это время ПС – «простейший спутник» можно сделать своими силами и обогнать таким образом американцев.

Для такого спутника Королёву нужны были радиоаппаратура и источники тока. 25 ноября 1956 года проектирование ПС было поручено молодому конструктору Николаю Александровичу Кутыркину. Баллистику Георгию Михайловичу Гречко дали задание рассчитать траекторию вывода ракеты-носителя для обеспечения параметров орбиты спутника. Расчеты вели в Вычислительном центре Академии наук по ночам – другого рабочего времени сотрудникам Королёва выделить не смогли.

Передатчик для ПС создавали в Лаборатории распространения радиоволн, которой руководил Константин Иосифович Грингауз. Однажды поздно вечером Королёв пришел в лабораторию и попросил дать ему послушать сигналы спутника. Сергею Павловичу очень понравились эти задорные «бип-бип-бип». Грозный Главный конструктор даже осторожно спросил, нельзя ли сделать, чтобы спутник пищал какое-нибудь слово. 5 мая 1957 года испытания радиоаппаратуры спутника успешно закончились.

Спутнику необходимо было обеспечить блестящую поверхность, отражающую солнечные лучи. Специальной технологии для выполнения такой задачи тогда еще не существовало. Справились и с этим. Все, кто на заводе соприкасался со спутником, работали в белых перчатках. Оснастку, на которой его монтировали, обтянули бархатом, чтоб, не дай бог, ни единой царапинки.

Параллельно велись лабораторные и стендовые испытания ракеты-носителя. После первого удачного пуска ракеты Р-7 были проведены комплексные испытания спутника вместе с ракетой. После них спутник испытывали в термокамере и на вибростенде. До пуска оставались считанные недели.

Королёв узнал о совещании по координации запусков ракет и спутников, проходившем в Вашингтоне, на котором на 6 октября 1957 года был намечен американский доклад «Спутник над планетой». Сергей Павлович очень встревожился. Вообще-то запуск американского спутника планировался на март 1958 года, но вдруг этот доклад – не просто доклад, а констатация факта, который вот-вот должен свершиться. Королёв просто не вынес бы, если бы его опередили американцы. И он решает провести пуск на два дня раньше, не 6-го, а 4 октября 1957 года.

Ранним утром 3 октября Сергей Павлович по традиции пошел провожать ракету со спутником на стартовую площадку. Спутник стартовал 4 октября 1957 года в 22 часа 28 минут по московскому времени. В автомобильном фургоне у радиоприемников, настроенных на частоты передатчиков спутника, Грингауз и молодой сотрудник его лаборатории Вячеслав Лаппо ждали сигнала. Как только услышали знакомое «бип-бип», сразу позвонили Королёву в командный бункер, сказать, что сигнал есть. Ждали сообщений с наземных измерительных пунктов (НИПов), разбросанных по всей стране. По данным камчатского НИПа, спутник шел на приличной высоте, падать не собирался. Королёв, Рябиков, Келдыш, Глушко, Бармин, Носов, Воскресенский пришли в фургончик радистов, хотелось услышать ПС, идущий с запада. Спутник сделал первый виток вокруг Земли, и через полтора часа на Байконуре снова услышали «бип-бип-бип».

Следующей ночью полетели в Москву. Из кабины пилотов вышел командир корабля и сказал Королёву, что по всем радиостанциям мира, на всех языках звучит: «Россия, спутник»…

* * *

Программа биологических исследований давно обсуждалась в Академии наук. Еще в декабре 1950 года на совместной сессии АН и Академии медицинских наук (АМН) СССР возник спор: кого запускать? Кто-то предлагал начинать эксперименты с мышей и крыс, кто-то настаивал на собаках, кто-то предлагал обезьян. Остановились на собаках. Биологические исследования возглавил профессор Владимир Иванович Яздовский. Ракетчики просили, чтобы собаки весили килограммов шесть-семь, не больше. Животных держали в барокамерах, крутили на центрифугах. Первыми 22 июня 1951 года стартовали дворняги Дезик и Цыган. Они поднялись на ракете на высоту 101 километр и через 15 минут спустились на парашюте возле стартовой площадки.

В ходе экспериментов ученые и ракетчики исправляли ошибки, улучшали конструкцию герметических кабин, увеличивали высоту подъема ракет. Никто не знал, как воздействует на живой организм длительная невесомость. Первой на околоземную орбиту должна была лететь собака Лайка. Перед полетом ее оперировали – провода от датчиков частоты дыхания, расположенных на ребрах, провели под кожей и у холки вывели наружу, для регистрации пульса и кровяного давления участок сонной артерии вывели в кожаный лоскут. 3 ноября 1957 года спутник с Лайкой на борту ушел в космос. Перегрузки старта прижали собаку к лотку конвейера, пульс и частота дыхания повысились в три раза, но электрокардиограммы показывали, что патологии в работе сердца нет. Потом показатели стали приходить в норму. В невесомости собака чувствовала себя нормально. Лайка прожила в космосе неделю и погибла от перегрева на седьмые сутки полета.

Королёв продолжал работать и на оборону. Армии нужна большая ракета на твердом топливе, которую можно было бы запустить в любой момент. Уже в начале 1958 года, когда Р-7 еще не была запущена в серийное производство, в ОКБ начинается работа над новой межконтинентальной ракетой Р-9. В это же время Королёв думает нарастить Р-7 еще одной ступенью и отправить ракету на Луну. Он вновь хочет обогнать американцев!

В сентябре 1958 года «за выдающиеся заслуги в области межпланетных сообщений» Академия наук награждает Королёва золотой медалью имени Циолковского. Он добивается присуждения той же медали Глушко и Пилюгину. Весной 1958 года Сергей Павлович был выдвинут, а летом избран действительным членом Академии наук СССР. Он обласкан Хрущевым, получил квартиру неподалеку от Театра Советской армии, для него построили особняк в Останкино.

Королёв хочет достать до Луны – спутником. И хотя аппарат должен был просто достичь Луны, требования к точности предъявлялись жесточайшие. Запаздывание старта на десять секунд оборачивалось разбросом на 200 километров. Ошибка в скорости на один метр в секунду добавляла еще 250 километров в сторону, а если направление полета сдвинуть на одну угловую минуту, – то это плюс еще 200 километров отклонения. Попасть на Луну мало – это надо доказать. Проще всего это было сделать, поместив в аппарате надежный и мощный радиопередатчик: если в расчетное время его сигнал резко оборвется, значит, он разбился о Луну.

В Тюратаме Королёв попросил Арвида Палло сделать вымпел с датой и гербом Советского Союза. Этот вымпел он установил на спутнике – «луннике», как его называли.

Королёв очень хотел запустить «лунник» к Новому году. 30 декабря 1958 ракету со спутником вывезли на старт. Возникли неполадки, Королёв ходит мрачнее тучи. Старт перенесли на 2 января. Сергей Павлович очень любил рабочую обстановку в предстартовые часы, он становился одним целым с ракетой и работающими на нее людьми. Его и радостно возбуждало и в то же время успокаивало шипение пневматики, низкий гул электроприводов, резкие звуки закрывающихся клапанов. Это был астрономический пуск, учитывалось взаимное положение небесных тел. «Лунник» ушел со старта в точно указанное время, чтобы выйти на заданную траекторию. Ракета, как и рассчитывал Королёв, разогналась до второй космической скорости и преодолела притяжение Земли, но очень скоро анализ данных ее движения показал, что она пройдет мимо Луны. Промазали…

В Москве на заседании Госкомиссии подводили итоги. Королёв просит вторую попытку. Ракета с «лунником» стартовала в субботу 12 сентября 1959 года. На этот раз все прошло удачно. «Луна-2» попала в склон кратера Автолик.

После этого Королёв хочет сфотографировать обратную сторону Луны. Задача по сравнению с «Луной-2» усложнилась. Чтобы сфотографировать обратную сторону Луны, надо навести на нее фотоаппарат, а значит, сориентировать движение «лунника» в пространстве. В Тюратаме, перед тем как заправленный пленкой «лунник» установили на ракету, Королёв вместе с другими расписался на защитной крышке. 4 октября стартовала ракета «Луна-3». Королёв вернулся в Подлипки. Новости неважные: радиосвязь прерывистая, многие команды с Земли «лунник» «не слышит». Сергей Павлович не удержался, полетел в Крым, на временный узел дальней космической связи. Вместе с ним полетели Келдыш, Черток и один из ведущих королёвских испытателей Аркадий Осташов.

Через несколько часов они уже на месте слушали доклады баллистиков и телеметристов. Кое-какие неполадки были, но станция работала, правда, на борту росла температура. Выработали определенный план, послали команды на борт – перегрева удалось избежать. На следующий день телеметристы доложили, что станция начала фотографировать обратную сторону Луны. Королёв понимал, что снимки уже сделаны, что скоро начнется сеанс их передачи, но как же тяжело было его дождаться… И вот из фотолаборатории ему принесли первый, еще мокрый снимок – довольно размытое изображение восьми крупных лунных образований. В газетах всего мира его назовут «Снимком века».

Следующее, после полета на Луну, увлечение Королёва – межпланетные полеты. Однажды ему показали график с изображением ближайших оптимальных дат старта к Луне, Марсу и Венере. Сергей Павлович сказал, что хорошо бы везде оказаться первыми.

Исследовательская аппаратура весит сотни килограммов. Трех ступеней, чтобы вывести ее на орбиту, было недостаточно. Теоретики Келдыша и баллистики Королёва доказали, что для полетов к другим планетам космический аппарат надо сначала вывести на орбиту спутника, а уже оттуда направлять к цели. Ракета должна стать четырехступенчатой: три ступени поднимают ее на орбиту спутника, четвертая, разгоняясь дальше, посылает к планете.

Первым Королёв выбирает Марс. В октябре 1960 года открывалось подходящее астрономическое окно. Нужно успеть запустить станцию 10 октября. За одной неполадкой возникала другая. Откладывать старт нельзя – или сейчас, или через 25 месяцев, как говорили астрономы. К ракете претензий не было, виновата станция с радиотехнической аппаратурой. Казалось бы, успели, старт вовремя, но произошел сбой в системе управления. Повторный старт провели 14 октября. Ракета снова не вышла на орбиту. Окно для Марса закрылось.

В начале нового 1961 года Сергей Павлович занят подготовкой завершающих пусков беспилотных кораблей-спутников. Следом за ними в космос должен полететь человек, но отказываться от идеи отправить станцию к Венере Королёв не хочет, в феврале открывается астрономическое окно, следующее будет только через 19 месяцев. Первый пуск назначен на 4 февраля 1961 года. Межпланетная станция, выведенная ракетой на орбиту, на ней и осталась. Королёв не сдается. Разобрались с отказом четвертой ступени. 12 февраля состоялся старт «Венеры-1». Снова неудача. В августе-сентябре 1962 года еще три попытки Королёва послать станцию к Венере оказываются безрезультатными.

Не везет Королёву и с полетами на Марс. Он создал принципиально новую межпланетную станцию. Осенью 1962 года, в конце октября – начале ноября, три раза станции отправляются к Марсу. Лишь 1 ноября станция «Марс-1», четвертая по счету, ушла к «красной» планете. Очень скоро поступили данные, что давление газа в двигателях ориентации падает. 61 сеанс связи прошел нормально. Все понимали, что как только двигатели не смогут ориентировать антенны станции, связь с ней прервется. 21 марта 1963 года «Марс-1» в последний раз подал сигнал на Землю… В общем, хотя Королёв первым послал межпланетные станции к Венере и Марсу, но ни одна из них полностью не выполнила своей программы.

* * *

Сергей Павлович всегда знал, что наступит день, когда человек полетит в космос. В начале 1959 года на совещании у Келдыша впервые возник вопрос – кому лететь? Королёв выдвинул требования к кандидатам в космонавты: возраст до 30 лет, рост не более 170 сантиметров, вес до 70 килограммов, а главное, – с улыбкой добавил Сергей Павлович, – чтобы они не сдрейфили. Отбор кандидатов в космонавты поручили врачебно-летным комиссиям. Медики отобрали в частях ВВС около двухсот кандидатов. Кроме анализов и осмотров, проверяли устойчивость летчиков к гипоксии и перегрузкам. К концу 1959 года пройти комиссию по «теме № 6» удалось только 20 кандидатам. Эти летчики и составили первый отряд советских космонавтов.

На 15 мая 1960 года был назначен первый пуск «корабля-спутника». Этот термин придумал сам Королёв. Корабль благополучно вышел на орбиту. Дали команду на включение программы спуска. Сигналы радиопередатчика корабля не умолкали – это означало, что он не слушался Земли и не желал сходить с орбиты. По показаниям НИПов корабль-спутник поднялся на более высокую орбиту. Стали разбираться. Скоро выяснилось, что отказала инфракрасная вертикаль: корабль перед торможением «не видел» Земли, и тормозная установка не затормозила, а, наоборот, разогнала его.

Королёв просил Владимира Яздовского подготовить собак для суточного полета с возвращением на Землю. Собак приучали к контейнеру, собачьим скафандрам, перегрузкам, вибрациям. После испытаний из двенадцати дворняг выбрали двоих – Белку и Стрелку. В катапультируемом контейнере, рядом с собаками, поставили клетку с шестью черными и шестью белыми мышами. Старт «корабля-спутника» состоялся 19 августа 1960 года. За собаками наблюдали с помощью телекамеры. В невесомости они сникли, потом зашевелились, иногда совершали судорожные движения. Яздовский доложил Госкомиссии: на четвертом витке Белка билась, ее рвало. Он доказывал, что человека первый раз надо посылать на один виток, не больше. У Королёва были свои тревоги: снова отказывал построитель инфракрасной вертикали. До включения тормозной двигательной установки (ТДУ) корабль сориентировали по Солнцу, и спутник благополучно сел в степи, неподалеку от Орска. Королёв вылетел в Орск. Белка и Стрелка были живы и невредимы.

После этого полета Королёв подписал «Основные положения» для разработки и подготовки объекта «Восток-В» – первого пилотируемого космического корабля. В сентябре – ноябре 1960 года над проектом работают, проверяют параметры всех систем, ищут, как облегчить корабль, анализируют предложения конструкторов. В ноябре уже готовы все чертежи, в январе 1961 года – сам корабль.

24 октября 1960 года произошла самая страшная катастрофа во всей истории космонавтики – во время подготовки к первому пуску межконтинентальной ракеты Янгеля Р-16 самопроизвольное включение второй ступени ракеты привело к взрыву и мгновенному страшному пожару. На площадке № 43 погибли 59 человек (и это по официальным, долгое время строжайше засекреченным данным; по неофициальным версиям жертв было более 120 человек), среди них – Главнокомандующий ракетными войсками маршал М. И. Неделин, заместитель министра Л. А. Гришин, заместитель Янгеля Л. А. Берлин, Главный конструктор систем управления Б. М. Коноплев, знаменитый «стреляющий» Герой Социалистического Труда А. И. Носов, испытатель Е. И. Осташов.

Королёв отправил в Кремль письмо с просьбой разрешить запуск еще двух «кораблей-спутников». Вместе с ним это письмо подписали Устинов, Келдыш, Руднев и Москаленко, ставший после гибели Неделина Главкомом ракетных войск. Ответ положительный. 1 декабря 1960 года в полет отправились собаки Пчелка и Мушка. При посадке корабль сорвался на нерасчетную траекторию спуска, собаки погибли. 22 декабря в самом начале работы третьей ступени отказал носитель. По аварийной команде корабль отделился от ракеты, спустился на парашютах и благополучно приземлился. В то время конкуренция двух супердержав – СССР и США – в космической гонке достигла своего апогея. Королёв внимательно следил за работами американских ракетчиков. С сентября 1959 года в США велись беспилотные испытания по программе «Меркурий». Американцы тоже готовили корабль к полету человека в космос и их тоже преследовали неудачи. В июле 1960-го произошел взрыв на 65-й секунде полета, в ноябре корабль не смог отделиться от ракеты и вместе с ней упал в океан, затем был пожар на старте. 31 января 1961 года американцы запустили десятый «Меркурий» с шимпанзе Хэмом на борту. Обезьяне крепко досталось.

Королёв очень хотел быть первым. 9 марта 1961 года стартовал и вышел на орбиту новый корабль, практически не отличающийся от пилотируемого, с собакой Чернушкой и антропометрическим манекеном, в груди, животе и ногах которого поместили клетки с крысами, мышами, препараты с культурой тканей и микроорганизмов. Полет прошел нормально, корабль благополучно приземлился через 115 минут. Чтобы подтвердить успех, 25 марта был запущен еще один корабль. На этот пуск пригласили шестерых членов отряда космонавтов. Манекен и собака Звездочка вместе с другой живностью, облетев вокруг Земли, благополучно вернулись.