Текст книги "Ночь с принцем"

Если, конечно, не станет бароном Берном. Эта перспектива начинала казаться Гэвину весьма заманчивой. Особенно если учитывать тот факт, что вместе с титулом он приобретет возможность отомстить Принни и сделать Кристабель своей любовницей.

– Итак, все решено, – сказал Гэвин, желая сменить тему. – Я уговариваю Стокли включить Кристабель в список гостей, а папаша вручает мне баронский титул.

– Решено, – подтвердил Дрейкер.

– Мы рады, что ты согласился, – добавил Айверсли. – Пора и тебе извлечь из нашего союза какую-нибудь пользу.

– Не беспокойся. Когда дело будет сделано, я извлеку из него большую пользу, чем вы думаете. – Заметив, как насторожился Айверсли, Гэвин торопливо добавил: – За это стоит выпить. – Он налил всем бренди, поднял бокал и торжественно произнес: – За братство королевского отродья!

Повторив традиционный тост, все выпили. Гэвин собрался наполнить бокалы по второму разу, но Дрейкер отрицательно покачал головой, а Айверсли едва пригубил и первую порцию.

– Да уж, вот что делает с людьми семейная жизнь, – пробормотал Гэвин, наливая бренди в свой бокал. – За нашего благородного папашу, – провозгласил он очередной тост. – Чтоб ему вечно гореть в аду.

Глава 2

Мужчинам нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Никогда не позволяйте им убедить себя в обратном.

«Мемуары содержанки»

Автор неизвестен

Что за безумное соглашение! Сидя за обеденным столом лорда Дрейкера, Кристабель беспокойно огладывалась по сторонам и размышляла о том, не совершила ли она огромную ошибку. Изображать любовницу мистера Берна? На приеме, в окружении таких же утонченных леди и джентльменов, как эти? Она, наверное, помешалась, когда предлагала подобное.

Надо признаться, ей еще повезло. Он ведь мог потребовать, чтобы она на самом деле стала его любовницей. И что бы она стала делать тогда?

Кристабель подавила нервный смешок. Разве сумела бы она угодить мужчине с такой скандальной репутацией? Да если бы она знала, как это делается, ее любимый Филипп никогда бы не завел себе любовницу.

Уже привычная боль снова возникла где-то внизу живота, поднялась к сердцу и сжала его, как тисками. Усилием воли Кристабель заставила себя не обращать на нее внимания. Разве сейчас это имеет какое-нибудь значение? По сравнению с тем вторым предательством интрижка на стороне – сущая ерунда. Почему же она никак не может перестать думать об этом? Да потому, что этот мистер Берн с его намеками растревожил все… Все то, что должно было быть похоронено вместе с ее мужем.

И ведь, наверное, он даже не пытался соблазнять ее! Просто это его обычная манера, плюс привычка извлекать как можно больше выгод из одной сделки. Какой хищный и расчетливый негодяй! Сегодняшний вечер ничуть не улучшил прежнее мнение Кристабель о нем. Только, возможно, он оказался более красивым, чем она помнила, более элегантным, и к тому же, как у истинного ирландца, у него был хорошо подвешен язык. Настоящее воплощение Князя Тьмы! От этого Берна можно ждать чего угодно. И ему нив коем случае нельзя доверять.

Так почему же она, Кристабель, находит его таким привлекательным?

Ответ прост. Потому что она всегда находит привлекательными не тех мужчин, которых следовало бы. Именно поэтому, надо признаться, она здесь и оказалась.

– Попробуйте галантин, леди Хавершем, – окликнула ее леди Дрейкер с дальнего конца обеденного стола. – Наш повар славится своими галантинами.

Кристабель взглянула на изящную светловолосую виконтессу и растерянно замигала. Какое же из этих блюд называется «галантин»? Именно поэтому-то Кристабель и не любит бывать в свете: французские названия и непостижимые правила этикета всегда ставят ее в тупик. И смешно думать, что она, дочь простого армейского генерала, сможет вести себя как настоящая маркиза.

– Позвольте мне, – произнес мистер Берн, поднося ей блюдо.

Ах, значит, «галантин» – это заливное!

– Выглядит чудесно, – солгала Кристабель и положила себе чуть-чуть.

Осмелившись попробовать, она немного успокоилась: галантин оказался вполне съедобным. Оставалось только надеяться, что у лорда Стокли не будет французского повара, иначе она вряд ли справится с обедами в его поместье.

Впрочем, наверное, мистер Берн и там сможет ей помочь. Для скандально известного владельца игорного клуба он на удивление легко и уверенно чувствует себя в этом изысканном обществе.

Хотя ведь ходят слухи, что он родной сын принца-регента, как и лорд Дрейкер. Значит, они сводные братья. Тогда понятно. И понятно, почему его высочество попросил именно этих двух джентльменов помочь ей.

Боже милостивый! Она совсем забыла о его высочестве. А его скорее всего совсем не обрадует результат этой встречи. Он предполагал, что мистер Берн ограничится всего лишь ролью посредника при знакомстве ее с лордом Стокли и ничего не узнает о задуманном плане возвращения писем.

Но что ей оставалось делать? Лорд Стокли угрожает, что опубликует письма, если принц откажется выполнить его оскорбительное требование, а его высочество ясно дал ей понять, что угрожает папе, если они будут опубликованы.

– Не хотите ли отведать этого, леди Хавершем? Кристабель вздрогнула, услышав голос Берна, сидящего рядом. Взглянув на тяжелое серебряное блюдо, которое он без видимого усилия держал на одной руке, она облегченно вздохнула: этот деликатес был ей знаком.

– Ах да, я обожаю устрицы.

Огонек, блеснувший в глазах Берна, заставил Кристабель насторожиться.

– Вот как? – Он положил три раковины ей на тарелку. – А как насчет плодов граната и шпанской мушки?

– А что такое шпанская мушка? – поинтересовалась Кристабель и обнаружила, что две другие леди густо покраснели, а их мужья нахмурились.

– Перестань дразнить бедняжку, Берн, – сердито проговорил лорд Дрейкер. – Разве ты не видишь, что она понятия не имеет, о чем ты говоришь?

Кристабель сразу же вся ощетинилась. Может, ей и не совсем понятно, почему голос мистера Берна вдруг стал таким низким и вкрадчивым, но она же не полная идиотка.

– Я знаю, что это что-то неприличное. – Маркиза бросила на Берна уничтожающий взгляд. – А он, похоже, думает, что женщины находят испорченность привлекательной.

– Некоторые действительно находят, – усмехнулся Гэвин.

– Только бесстыдницы, с которыми вы якшаетесь. Услышав испуганный вздох с другого конца стола, Кристабель обернулась к хозяйке и поспешно добавила:

– Присутствующие, конечно, исключаются.

– О, не беспокойтесь, – со смехом проговорила леди Айверсли. – Мы придерживаемся такого же мнения о подружках Берна.

– Видишь, Дрейкер, – откликнулся Гэвин, – леди Хавершем совершенно не нуждается в твоей защите. Она прекрасно может постоять за себя.

– Об этом мы уже наслышаны, – вставила леди Дрейкер. – Держала тебя под дулом ружья, так ведь?

От смущения Кристабель захотелось спрятаться под стол. Конечно, папа и его армейские приятели сочли историю о ее столкновении с мистером Берном очень забавной, но светское общество за этим столом, несомненно, будет до крайности шокировано.

Но как ни странно, шокированным оказался только мистер Берн.

– Ты рассказал обо всем Регине? – спросил он у Дрейка со свирепым видом.

Тот, накладывая себе на тарелку порцию жареного фазана, слегка пожал плечами:

– Ну как я мог удержаться? Не каждый же день в тебя стреляют женщины.

– И не сомневаюсь, что ты это заслужил, – добавила с улыбкой Регина.

– Еще как заслужил! – поддержала ее Кристабель.

– Разумеется, – сердито заметил Берн, – ведь я, как последний дурак, приехал, чтобы получить свой долг, после того как ваш муж дал своему банкиру указание не платить по его векселям. Какая непростительная глупость с моей стороны!

Сарказм, а главное – ложь Гэвина привели Кристабель в ярость.

– Филипп сказал, что вы сначала пообещали ему кредит, а потом отказались от своего слова.

– Хавершем солгал.

– Он никогда бы не позволил себе такой низости!

– Вот как? Тогда почему же вы оказались здесь?

Потому что маркиз Хавершем пошел на кражу, чтобы расплатиться с карточным долгом.

Да, конечно, Берн прав: только после смерти своего мужа Кристабель поняла, что ничего не знала о нем.

– Жаль, что я вас тогда не застрелила, – пробормотала она себе под нос.

– А вы действительно в него выстрелили? – Глаза леди Айверсли горели от любопытства.

– Она проделала одну дырку в кабриолете, а вторую – в моей шляпе, – пояснил Берн.

– И кстати, без всякого толку. Он продолжал приближаться к дому как ни в чем не бывало. Можно подумать, в него каждый день стреляют.

– Так и есть, – ответил Берн и имел наглость подмигнуть Кристабель, когда та удивленно взглянула на него. – Вы не поверите, сколько в Лондоне джентльменов, нелюбящих платить долги. Но тем не менее я всегда получаю то, что хочу.

Его взгляд задержался на ее губах, и сладкая дрожь пробежала по спине Кристабель. Черт бы побрал этого Берна! Почему ее так тянет к этому бессовестному негодяю?

Кристабель вздохнула. Причина ей была совершенно очевидна: недаром у мистера Берна нет отбоя от женщин. Стоит только посмотреть на него – густые волосы, темно-синие глаза и самоуверенная улыбка, сулящая райское блаженство. В спальне он должен быть неотразим.

Кристабель с усилием оторвала от Берна взгляд. Райское блаженство! Ха! Ни один мужчина не может дать женщине блаженства. Во всяком случае, такого, которое она успеет почувствовать.

До самого десерта Кристабель продолжала размышлять о мистере Берне.

Насколько проще оказалась бы ее задача, если бы она могла понять этого человека. Но он так сильно отличался от бравых пехотинцев, галантных офицеров и армейских лекарей, среди которых она выросла и провела юность. Даже гости, приезжавшие иногда в Роузвайн, поместье Филиппа, казались гораздо проще и понятнее.

Все в Берне смущало Кристабель и приводило в смятение. Она привыкла быть хорошей. Она такой всегда была – простой, возможно, слишком прямолинейной, но хорошей. А с Берном ей вдруг захотелось стать плохой.

Кристабель решительно распрямила плечи. Не такая она дура, чтобы еще раз поддаться чарам обаятельного пройдохи.

Леди Дрейкер изящно стряхнула с губ крошки пирожного и обратилась к гостье:

– Давно ли вы прибыли в Лондон, леди Хавершем? Кристабель поспешно проглотила фаршированный чернослив.

– Всего несколько дней назад.

И за эти несколько дней она успела только встретиться с его высочеством и обсудить с ним меры, необходимые для того, чтобы вернуть грозящие политическим взрывом письма, которые Филипп так опрометчиво продал лорду Стокли. Письма, которые, если их не удастся вернуть, могут безвозвратно погубить ее семью.

– Тогда мы с Кэтрин можем познакомить вас со всякими интересными новинками. – Леди Дрейкер любезно улыбнулась Кристабель. – Когда вы были в Лондоне последний раз?

– Много лет назад. – Заметив удивление хозяйки, Кристабель пояснила: – Моя мать умерла, когда я была еще ребенком, поэтому меня воспитывал папа. Мы все время переезжали вместе с войсками. Там я встретила своего мужа.

– Маркиза? – удивленно спросила леди Айверсли.

– Тогда он был всего лишь вторым сыном и лейтенантом. Филипп наследовал титул и землю только после внезапной смерти своего старшего брата. К этому времени мы уже были женаты шесть лет. Тогда мы и вернулись в Англию.

– Когда же это было? – спросила леди Дрейкер.

– Четыре года назад.

– Быть этого не может! – воскликнул лорд Дрейкер. – Вы были замужем десять лет? Но вам никак не может быть больше двадцати пяти.

Кристабель, невольно польщенная, довольно рассмеялась:

– Конечно, я вышла замуж молодой, но все-таки не до такой степени. Мне уже почти тридцать.

– Вам их не дашь, – вмешался мистер Берн. От его картавого ирландского «р» сердце Кристабель замерло. – И что же, вы никогда не приезжали с маркизом в город, чтобы слегка развлечься?

– В Роузвайне всегда было так много дел, и я предпочитала оставаться там. – Пусть думают что хотят. Ее жизнь с Филиппом – хотя в последние годы ее скорее можно было назвать «жизнью без Филиппа» – никого не касается. – Разумеется, сейчас, когда титул и землю унаследовал двоюродный брат Филиппа, я там больше не хозяйка. К счастью, новый маркиз Хавершем разрешил мне пожить в имении до своего переезда, а сейчас предоставил мне свой лондонский дом, чтобы я смогла в нем остановиться на время визита.

Кристабель была очень благодарна молодому человеку за эту любезность. В ином случае ей пришлось бы снимать городской особняк, а она едва ли смогла себе это позволить: Филипп почти ничего не оставил в наследство.

– Но вряд ли вы сможете долго рассчитывать на любезность родственника мужа. – Берн испытующе посмотрел на Кристабель. – Когда начнется сезон, новый маркиз захочет найти себе жену, достойную титула, и ему, вероятно, не понравится присутствие в доме невестки и ее прислуги.

Удивительно, откуда он знает?

– Так и есть. Я думаю снять где-нибудь коттедж и в нем дождаться папиного возвращения из Франции.

– Ах да, генерал Лайон, – пробормотал Берн. – Все еще охотится за уцелевшими бонапартистами, я полагаю?

Кристабель молча кивнула, потому что комок в горле мешал ей говорить. Она даже не знала, где сейчас находится ее отец. В этом-то и проблема. После войны армия разбросана по всей Европе и постоянно перемещается с места на место, так что связаться с отцом практически невозможно.

– Когда он вернется и выйдет в отставку, мы вместе будем жить где-нибудь в деревне.

– Вы предпочитаете деревню городу? – поинтересовалась леди Дрейкер.

Она, Кристабель, предпочитает не изображать из себя маркизу, а в городе ей вряд ли представится такая возможность.

– Да, я больше люблю сельскую жизнь, – коротко ответила Кристабель. – Я вас понимаю, – улыбнулась леди Айверсли. – Если бы не присутствующие здесь друзья, мы с мужем, наверное, никогда не уезжали бы из Эденмора.

«Мы с мужем». Кристабель натужно улыбнулась, чтобы скрыть пронзившую ее сердце острую боль. Когда-то они с Филиппом тоже чувствовали и думали одинаково. Но муж так сильно изменился, после того как оставил армию. Он сразу же начал придумывать предлоги для того, чтобы уехать в город. А Кристабель была так рада, что он не заставляет ее сопровождать его, что не задумывалась, зачем Филипп ездит туда. А ездил он для того, чтобы играть и пьянствовать. И чтобы, как недавно выяснилось, навещать любовницу.

А она-то, Кристабель, думала, что муж счастлив с ней. Ну как можно быть такой наивной?

– Если вы так давно не были в городе, – прервала грустные размышления Кристабель леди Дрейкер, – вы, наверное, не видели Механический музей Вика. Через пару дней мы с Маркусом ненадолго уедем из города, но завтра можем сходить…

– Это исключено, – вмешался Берн. – Завтра мы с леди Хавершем едем кататься. Ведь так, милая? – Кристабель растерянно моргнула, а Гэвин добавил: – И вы говорили, что утром собираетесь заказать новый гардероб.

Да, модные платья, которые положено носить его любовнице.

– Да, конечно. – Кристабель изобразила на лице любезную улыбку. – Завтра я буду занята весь день. Простите, мне очень жаль, – добавила она, обращаясь к леди Дрейкер.

– Не за что извиняться, – проговорила леди Дрейкер. Прищурившись, она переводила взгляд с Кристабель на Берна. – Если вы передумаете…

– Она не передумает, – торопливо добавил Берн.

Тон, которым это было сказано, заставил леди Дрейкер удивленно приподнять брови. Она демонстративно взглянула на часы и, повернувшись к Берну, произнесла с вежливой улыбкой:

– Похоже, пора оставить джентльменов, чтобы они могли спокойно насладиться портвейном и сигарой.

Леди Дрейкер поднялась с непринужденной грацией, вызвавшей у Кристабель легкую зависть.

– Пойдемте, дамы, поболтаем в гостиной и не будем мужчинам мешать.

Кристабель колебалась, чувствуя неуверенность в себе при мысли о светской беседе с двумя малознакомыми леди.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – заговорщицки шептал ей на ухо Берн. – Вы ведь упоминали, что ваш пистолет в гостиной?

Бросив на Гэвина уничтожающий взгляд, Кристабель вышла с другими дамами и, пока поднималась по лестнице, чувствовала, как от страха у нее сосет под ложечкой. Как же сможет она выполнить свою задачу, если одна мысль о простой вежливой беседе с элегантной леди Дрейкер и любезной леди Айверсли приводит ее в ужас?

В поместье лорда Стокли наверняка все будет гораздо сложнее. Кристабель хорошо представляла себе, какого рода женщины окажутся там: титулованные и утонченные леди, которые принимают у себя за обедом и с легкостью развлекают двадцать гостей, а утром, одетые по последней моде, встречают любовника в будуаре.

А у Кристабель даже не было никакого будуара, если не считать скромной гардеробной, единственным украшением которой были начатые, но незаконченные уродливые вышивки и немногочисленные сувениры – память о ее путешествиях.

Она умела заряжать ружье не хуже любого солдата, могла перевязать любую рану оборкой своей нижней юбки, рассказать неприличный анекдот о турецком гареме, но она понятия не имела о том, как надо развлекать двадцать или хотя бы двух гостей из высшего общества.

Но с другой стороны, возможно, это и не требуется от любовницы, а анекдоты на грани неприличных могут оказаться как раз кстати.

Оказавшись в гостиной, такой же элегантной, как сама леди Дрейкер, Кристабель начала лихорадочно соображать, как же начать светский разговор.

Но тут леди Дрейкер, не успев сесть, повернулась к ней с горящими глазами: – Леди Хавершем, вы просто обязаны рассказать нам, что происходит. Мой муж ничего не желает объяснять.

– Мой тоже, – подхватила леди Айверсли. – Что за страшные тайны обсуждали вы с Берном перед обедом?

– Я не могу об этом говорить. – Кристабель была застигнута врасплох столь неожиданными вопросами. – Это действительно очень большой секрет.

– Касающийся вас и Берна? – продолжала допытываться леди Дрейкер.

– Да. – Кристабель попыталась придать лицу непроницаемое выражение. Она выпрямила спину и чопорно сложила руки на коленях, как это делали в ее присутствии знатные леди. – Больше я ничего не могу вам сообщить.

– Он помогает вам разобраться с наследством? – не успокаивалась леди Айверсли. – Или это касается долга вашего мужа?

Похоже, попытка Кристабель изобразить из себя важную маркизу не произвела на дам никакого впечатления. Они твердо решили докопаться до истины. Возможно, стоит рассказать им хоть немного, и тогда они отстанут.

– Перед смертью мой муж полностью выплатил свой долг мистеру Берну. Все, что я могу открыть вам, – это то, что мы с мистером Берном заняты сейчас весьма деликатным… деловым предприятием. И больше я действительно не могу сказать об этом ни слова.

– Деловым предприятием? – Леди Дрейкер смотрела на Кристабель скептически. – И при этом он раздевает вас глазами, собирается везти на прогулку и обсуждает афродизиаки.

– Афродизиаки?

– Продукты, усиливающие любовный аппетит, – пояснила леди Айверсли.

– О! – только и смогла произнести покрасневшая от смущения Кристабель.

– Все это предметы гораздо более интимного свойства, чем те, которые объединяют деловых партнеров, – закончила леди Дрейкер.

– Тем не менее я не могу сказать вам ничего больше, – сердито отрезала Кристабель.

Леди Айверсли наклонилась и взяла ее за руку:

– Простите, я понимаю, что мы кажемся вам довольно… гм…

– Бесцеремонными? – За свою прямоту Кристабель захотелось тут же откусить себе язык.

– Да, бесцеремонными, – согласилась леди Айверсли, рассмеявшись. – Но мы беспокоимся за вас. Поймите нас правильно: мы очень любим Берна, он наш друг, но он не из тех, кто женится.

– Поверьте, – добавила леди Дрейкер, – мы уже много раз пытались найти ему невесту.

– Он смеется над самой идеей брака, – сокрушенно вздохнула леди Айверсли. – А женщины все равно продолжают влюбляться в Гэвина, хотя он с самого начала дает им понять, что не имеет серьезных видов на них.

Кристабель освободила свою руку:

– Благодарю за беспокойство, но уверяю вас: брак интересует меня так же мало, как мистера Берна. И я вполне в состоянии позаботиться о себе. В отличие от других женщин меня нисколько не впечатляют слухи о королевском происхождении мистера Берна.

– При чем здесь это? – Леди Айверсли сокрушенно покачала головой. – Поверьте, он имеет успех у женщин вопреки, а не благодаря своему «королевскому происхождению». Его высочество публично отказался признать Берна своим сыном, а гадкие слухи, которые он распространял о его бедной матери, лишили его всякой возможности извлечь из своего происхождения какие-либо выгоды.

– Но, Кэтрин… – попыталась возразить леди Дрейкер.

– Это правда, Регина, и ты это знаешь. Хотя принц и друг вашей семьи, ты должна признать, что он очень нехорошо поступил с Берном и его матерью. Ни один мальчик не должен оказаться на улице и зарабатывать себе на жизнь в восемь лет.

– В восемь лет?! – Кристабель искренне ужаснулась. Но если его высочество так плохо обошелся с Берном, почему он согласился ей помочь? Надо узнать об этом как можно больше. – Какую же работу он мог найти в этом возрасте?

– Был на побегушках у шулеров. Тогда он и начал играть. Ему было десять, когда он стал помощником в игре «чет-нечет» на ипподроме.

Благодаря Филиппу Кристабель знала и о шулерах, и о «чет-нечет». Шулера – это игроки-жулики, а что касается «чет-нечет», то власти уже давно пытаются извести эту примитивную форму рулетки, и сейчас она сохранилась только на ипподромах, где крупье рады обыграть каждого, кто готов поставить на чет или нечет хоть полпенни. Игра была по меньшей мере глупой, а в худшем случае – мошеннической и часто заканчивалась дракой между владельцем рулетки и обманутым клиентом.

– Боже милостивый, в десятилетнем возрасте заниматься таким делом! – Сердце Кристабель разрывалось от жалости к ребенку, вынужденному жить в подобной среде. – У него была своя рулетка?

– Только когда мне исполнилось двенадцать, – раздался вдруг голос от двери, и в комнате появился Берн. Он бросил на леди Дрейкер и леди Айверсли недовольный взгляд. – Но это было уже после пожара.

Кристабель беззвучно охнула. Она знала, что мать мистера Берна погибла при пожаре, но не осознавала, как мал он был, когда это случилось.

– Подслушиваете, Берн? – спросила леди Дрейкер.

– Как всегда, – ответил Гэвин с легким вызовом. – Собственно, я пришел сказать, что должен срочно уйти. Что-то произошло в «Синем лебеде». – Леди Дрейкер попыталась встать, но Гэвин отрицательно покачал головой: – Не вставайте. Я сам найду выход. – Он повернулся к Кристабель и добавил: – Я заеду за вами завтра в два часа дня.

– Так поздно?

– Не забывайте, что я – владелец игорного клуба. Два часа – это для меня утро. – Гэвин наклонился и запечатлел на руке Кристабель долгий поцелуй. Она почувствовала, как от этого касания у нее мурашки побежали по спине. – До завтра, милая, – прошептал Берн, игриво блеснув глазами.

Черт его побери! Кристабель чувствовала искреннюю жалость к этому человеку, до тех пор пока он таким бесцеремонным образом не раскрыл ее ложь о деловом предприятии. Вспомнив о присутствующих дамах, она изобразила на лице улыбку:

– До завтра, мистер Берн.

Гэвин удивленно приподнял бровь в ответ на официальное обращение, затем молча выпустил руку Кристабель и направился к двери. Перед тем как покинуть гостиную, он обернулся, стоя в дверном проеме, и предостерегающе взглянул на двух других леди:

– Постарайтесь не особенно распространяться о моих грехах перед леди Хавершем. Мне вполне достаточно одной дырки в кабриолете.

Подмигнув Кристабель, Гэвин вышел из комнаты.

Не успел затихнуть звук его шагов на лестнице, как леди Дрейкер, пробормотав какое-то крепкое словцо, с сочувствием проговорила, обращаясь к Кристабель:

– Этот человек плохо кончит. Мы ничуть не удивимся, если вы еще раз выстрелите в него.

– Не могу, – огорченно произнесла Кристабель и продемонстрировала свой ридикюль. – Я забыла пули для пистолета дома.

– Вы носите с собой пистолет? – изумленно уставилась на Кристабель леди Дрейкер.

– Конечно. Лондон – очень опасное место.

– Бог мой! Да вы идеально подходите Берну, – неожиданно рассмеялась леди Дрейкер.

– Идеально, – согласилась леди Айверсли. – Такая же отчаянная, практичная и недоверчивая, как и он.

– У него нет шансов, – поделилась леди Дрейкер с подругой. – Тут ему так просто не выкрутиться.

– Определенно. – Леди Айверсли доверительно наклонилась к леди Дрейкер. – Я всегда говорила, что Гэвину нужна женщина, которая сумеет держать его в руках.

– Вот именно. Такая, которая не уступит ему ни в чем.

– Он ведь специально выбирает самых легкомысленных, – продолжала леди Айверсли, – чтобы проще было от них избавляться.

– Помилуй Бог, – взмолилась Кристабель. – О чем вы говорите?

Обе леди повернулись к ней. На лицах у них было такое удивление, как будто перед ними неожиданно заговорил камин.

– Меня связывает с мистером Берном совсем не то, что вы…

– Пожалуйста, – перебила Кристабель леди Айверсли, – не надо считать нас дурами. Может, вы и верите, что между вами только деловые отношения, но совершенно очевидно, что Берн намерен…

– Да, – вмешалась леди Дрейкер, предостерегающе взглянув на подругу. – Кэтрин хочет сказать, что вы должны подумать о своей репутации. Если вас увидят вдвоем на прогулке, общество может решить… ну… как бы выразить это поделикатнее…

– Что я его любовница?

Похоже, прямолинейность Кристабель шокировала леди Дрейкер и леди Айверсли. Ну и пусть. Во всяком случае, уже бесполезно делать вид, что они с мистером Берном только деловые партнеры. Да и все равно скоро они услышат сплетни.

– Ну и что, если в свете решат, что я – его любовница? – продолжала Кристабель, стараясь придать голосу безразличный тон. – Меня это не волнует.

Леди Дрейкер испытующе взглянула на нее:

– Мы просто хотели убедиться, что вы понимаете, что делаете.

– Вы не похожи, – добавила леди Айверсли, – на женщину, которая…

– …может завести любовника? – Если Кристабель не сможет убедить этих дам, то как ей убедить лорда Стокли? – Вы, вероятно, думаете, что я слишком простая и неинтересная для мистера Берна.

– Вовсе нет, – возразила леди Айверсли. – Но вы слишком невинная.

– И приличная, – добавила леди Дрейкер.

– И вы никогда не слышали об афродизиаках, – напомнила леди Айверсли.

– Я не знала этого слова, – была вынуждена признаться Кристабель, – но я слышала о подобных вещах. Не забывайте, что я провела жизнь среди солдат. Кроме того, я вдова, и меня ничто не связывает.

Кристабель надеялась, что это положит конец обсуждению неприятной темы, но она ошибалась.

– Это, кстати, очень любопытно. – Леди Айверсли обернулась к леди Дрейкер. – Раньше Берн никогда не интересовался вдовами. Он предпочитает женщин, которых можно сплавить обратно их мужьям, когда они наскучат ему.

– Значит, ты думаешь, что на этот раз его интерес может быть серьезным? Завтра он везет ее на прогулку, а ведь обычно он не…

– Простите. – Кристабель вскочила с диванчика, на котором сидела. Слова о прогулке напомнили ей, что завтра надо заказывать новый гардероб. Но ведь она понятия не имеет, куда можно обратиться, чтобы приобрести не особенно дорогую одежду, которая удовлетворила бы мистера Берна.

Необходимо поговорить с ним, пока он не уехал. Из прихожей она уже слышала его голос, требующий экипаж. Кристабель выскочила из комнаты, пробормотав на ходу:

– Я сейчас вернусь. Я забыла кое-что спросить у мистера Берна.

Оказавшись на площадке, она крикнула:

– Постойте, мистер Берн!

Гэвин задержался в дверях. Дождавшись, пока Кристабель сбежит к нему вниз по ступенькам, он сухо заметил:

– По-моему, вы собирались называть меня просто Берном.

– В таком случае, может, мне лучше называть вас по имени?

– Гэвином меня называла только мать.

Его бедная мать. Даже такой негодяй, как мистер Берн, не должен оставаться совсем один на свете.

– Вы еще о чем-то хотели спросить у меня?

– Ах да, я забыла. К какой портнихе мне следует обратиться? Я понятия не имею, кто из них специализируется на платьях, которые вам… ну…

– Хочется видеть на своей любовнице? – Берн весело блеснул глазами. – Не беспокойтесь. Завтра я завезу к вам портниху, перед тем как мы поедем на прогулку.

– Только не особенно дорогую, имейте в виду.

– Я думаю, вам понравится мой выбор, – серьезным тоном заключил Берн и добавил: – И еще одно, Кристабель. Не надевайте завтра черное платье.