Текст книги "Свадебный подарок"

Когда она вернулась, Ник беседовал о чем-то с человеком за столом:

– Но должно же быть хоть что-то!

– Нет, – ответил тот.

– Что-то не так? – Энелайз вдруг испугалась. – Вы не сможете вылететь в Миннесоту и найти Сару?

Ник обернулся.

– Насчет Миннесоты все в порядке. Но хозяин единственного самолета, который вам можно было бы нанять, повез группу в двухнедельную поездку. Я не могу отправить вас в Техас отсюда. Вам придется полететь со мной в Миннесоту.

Глава 6

На следующее утро Ник проснулся в крошечной комнате мотеля города Ванитка в Миннесоте. Отдохнуть и выспаться Нику и здесь не удалось, но тут хотя бы работал кондиционер. Вчера он так устал, что провалился в сон, едва коснувшись подушки. И всю ночь напролет ему снились поцелуи Энелайз.

Он лежал и думал о ней, вспоминая проведенное вместе время. Конечно, она обаятельна, несмотря на некоторую взбалмошность, а может быть, именно благодаря ей. Энелайз нужен кто-то, кто бы о ней заботился, а Ник уже знал по прошлому опыту, как легко он мог попасться в подобную ловушку. Так легко начать заботиться о беспомощной женщине, тратить на это время, эмоции… и ради чего? Кейт, уехав с тем мотоциклистом, неопровержимо доказала, что он, Ник Клейборн, не создан для этого.

Он зажег бра, спустил ноги на пол, и из-под них тут же в разные стороны бросились тараканы. Неплохо, учитывая, что теперь по крикам из комнаты Энелайз он сможет точно определить, когда она проснется.

Хотя приходилось признать, что считать Энелайз абсолютно испорченной девчонкой богатых родителей было не совсем честно. Она ни разу не пожаловалась ни на грязные комнаты мотелей, в которых им пришлось останавливаться, ни на допотопные машины, ни на качество пищи в местных ресторанах. А какой она бывает изобретательной – вон что устроила с его машиной, чтобы не будить…

Мысль об изобретательности спутницы заставила Ника вскочить, мгновенно одеться и поскорее покончить с утренним туалетом, пока она не успела еще что-нибудь придумать.

Бреясь, Ник выдавил пену для бритья себе на ладонь, которая показалась ему особенно темной в сравнении с белизной самой пены. Крем подействовал? Но ведь он тогда мыл руки с мылом и вроде бы все стер. Поднеся обе ладони к свету, Ник убедился, что одна ладонь действительно темнее другой. Причем оттенок был не золотым, как у Энелайз, ладонь просто казалась грязной. По щеке же протянулся тонкий грязный след. Просто великолепно. Он выглядит так, словно уже много дней забывает принять душ.

В это время Ник отчетливо услышал монотонное жужжание, доносившееся из комнаты Энелайз. Этого еще не хватало! Стоя под душем и начиная дрожать от холода. Ник не мог слышать жужжание, но был уверен, что звук не прекратился. И это почему-то вселяло в него тревогу.

Может, Энелайз привезла в своей сумке фен и сушит волосы? Или целый миксер и готовит горячий шоколад на завтрак? Теперь его уже ничто не удивит.

Быстро одевшись, он поспешил к двери Энелайз. На стук никто не отозвался. Ник подождал минуту, две. Куда пропала Энелайз? Он постучал еще раз:

– Энелайз, вы здесь?

Ответа не последовало. Ник прижался ухом к двери. Снова то же жужжание. Даже если бы у нее был миксер, за это время она бы успела взбить порций пять. И на сушку волос столько времени не потребовалось бы. А что если она уронила фен в ванну и теперь лежит без сознания или еще того хуже?.. Да, воображение у него – позавидуешь. Фен бы закоротило, и он выключился бы. Или не выключился бы?

И все равно, почему он должен волноваться за нее? Она только клиент. Но, несмотря на это, он очень волновался. И если бы вместо Энелайз был кто-то другой, Ник бы тоже волновался. Особенно если к этому «кому-то» неприятности сами липнут.

Ник еще раз постучал:

– Энелайз, если вы сейчас же не откроете, я войду сам!

Порывшись в бумажнике, Ник достал кредитную карточку и, просунув ее в щель между дверью и косяком, открыл несложный замок. Энелайз не единственная, кто может обходиться без ключей.

– Энелайз, – позвал он, распахивая дверь. Она стояла в глубине комнаты, спиной к нему. На ней не было ничего, кроме бирюзовых трусиков и лифчика. Сверкающие волосы рассыпались по плечам. Картина была настолько захватывающей, живой и прекрасной, что некоторое время Ник стоял неподвижно и жадно вглядывался.

Энелайз увидела его отражение в зеркале и обернулась.

– Простите, – пробормотал он, хотя она, скорее всего, не услышала это из-за шума фена. Ник вышел на улицу, закрыв за собой дверь.

Прислонившись к облупившейся стене, он безуспешно пытался прийти в себя и начать ровно дышать.

А что, собственно, он увидел? Женщина в нижнем белье, только и всего. Но именно эта женщина останется в его памяти надолго.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Энелайз в бирюзовой блузке и шортах цвета хаки, которые были на ней в первый день. Каждый мускул его тела напрягся. Он ждал ее праведного гнева за вторжение.

– Доброе утро. – Она говорила как ни в чем не бывало. – Вы постучали, а я не услышала? Простите. Я просто пыталась высушить шорты. Другой одежды у меня с собой нет, поэтому вечером я их выстирала, а они за ночь не успели высохнуть. Швы и сейчас еще влажные. Но сегодня жарко, так что на мне все должно досохнуть.

Ник испытал невероятное облегчение, снова услышав, как она тараторит. Теперь можно вернуть их отношения в прежнее русло. Она тараторит, а он раздражается. Правда, волноваться за нее было гораздо легче, чем вспоминать застывшую в памяти картинку, где на ней нет ничего, кроме бирюзового белья.

Хотя надо отдать ей должное: дочь состоятельных родителей собственноручно выстирала одежду.

– Вы готовы пойти поискать завтрак?

– Да, конечно, только сумку возьму.

– Вас жуки не расстроили? – спросил Ник, надеясь, что она сейчас пожалуется, вспомнит о собственной слабости.

– Жуки? – Она снова появилась на пороге с сумкой через плечо.

Он заметил, как по выцветшему коврику пополз очередной таракан.

– Тараканы. В старых зданиях их всегда полно. И здесь тоже.

– Ах, тараканы. Они вовсе не жуки. – Закрыв дверь, она посмотрела на Ника. – Это заблуждение большинства людей. Жуки – это отряд жесткокрылых, к нему относятся всевозможные клопы, божьи коровки, мучнистые червецы и так далее. А тараканы – это отряд Blattaria или Blattodea. To, что они переносят различные заболевания, не доказано, кусаться они не могут, зато являются важным звеном пищевой цепочки и играют определенную роль в процессах разложения, например в лесах и других местах.

– Что?

Господи Иисусе! Она говорит как профессор с университетской кафедры.

– Откуда вы это знаете?

– Я энтомолог. Ну, была бы энтомологом, если бы решила уехать из дома в Даллас или Хьюстон. Но в Брайер-Крик интереса к изучению насекомых никто не испытывает, так что я работаю в библиотеке. Я попутно изучала библиотечное дело.

Энелайз – ученый. Энтомолог. Библиотекарь.

– Родители не разрешат вам уехать. Взглянув на девушку, Ник заметил, что она чуть не плачет:

– Разрешат, но я просто не могу заставлять их так волноваться. Когда я была в колледже, мама каждый день звонила. Она просто не переживет, если я уеду. Она очень меня любит. И папа. Они лучшие родители в мире, и их спокойствие для меня дороже, чем возможность быть энтомологом.

Энелайз быстрым шагом направилась к машине.

С каждой минутой Нику становилось все трудней сохранять дистанцию по отношению к Энелайз. Если вдруг сегодня не удастся найти для нее самолет, он довезет ее до Миннеаполиса и там посадит на коммерческий рейс. И если он потеряет на этом так много времени, что не успеет закончить расследование до ее свадьбы, то это ее проблемы. И только ее. Нужно было раньше думать, перед тем, как сломя голову нестись в Вайоминг и мешать ему на каждом шагу.

Энелайз повернулась к нему, насмешливо склонив голову, и Ник вдруг осознал, что уже несколько минут стоит перед машиной, а она ждет, пока он откроет дверцу.

– Вы ключи потеряли? Нужно взломать замок? – Энелайз улыбнулась своей очаровательной улыбкой, и он снова почувствовал, что теряет самообладание.

Ник показал ей темную ладонь:

– Когда это исчезнет?

Она подошла ближе и взяла его руку в свою.

– Через два или три дня. Или через четыре. Ее голос, казалось, доносится издалека. Ник практически ничего не слышал из-за гула в ушах, появившегося от ее мягкого, гипнотизирующего прикосновения.

– Если вас это утешит, то у меня ладони такие же.

Она продемонстрировала ему свои ладошки, и ему вдруг неудержимо захотелось рассмеяться. Рассмеяться и поцеловать ее руки, мягкое прикосновение которых он все еще ощущал.

Сидя на высоком табурете у барной стойки небольшого ресторанчика в центре города Ванитка, Энелайз наблюдала за Ником, который стоял в телефонной будке в противоположном конце зала. Энелайз не могла слышать его слов, да ей это было и не нужно. Он стоял к ней спиной, так что она могла свободно любоваться его сильными, мускулистыми плечами под выцветшей джинсовкой. Ник может добиться чего угодно, так что наверняка сумеет найти возможность отправить ее назад в Техас.

Да и ей самой сейчас ничего так не хотелось, как оказаться наконец дома, насладиться спокойствием, исходившим от ее родителей, полностью отдаться замечательным, теплым отношениям с Лукасом. Хотя мысль о Брайер-Крик почему-то не принесла обычного умиротворения, Энелайз была уверена, что там ей в любом случае будет лучше, чем здесь.

Ей все еще не верилось, что она выдала Нику всю эту гору сведений о тараканах. Хотела произвести впечатление. Сейчас она чувствовала себя такой униженной, особенно когда вспоминала, как он вошел в ее комнату, когда на ней не было ничего, кроме белья. И что самое ужасное – тогда она совсем не желала бежать и прятаться. Напротив, ей хотелось выпрямиться, расправить плечи, втянуть живот, сделать все, чтобы быть в его глазах привлекательной.

– Будьте добры, еще колы, – попросила она у рыжеволосой официантки.

– Конечно. – Женщина взяла стакан Энелайз, добавила льда, налила колы. – Не расстраивайтесь так. Ваш парень не собирается вас бросать. – С этими словами она поставила перед Энелайз стакан с напитком и начала собирать тарелки со стола.

– О, нет. Он не мой парень! Он частный детектив, я наняла его, чтобы найти кое-кого. Это для моего жениха. Даже не для жениха, а для его отца. То есть…

Энелайз замолчала, она понимала, что не стоит рассказывать все незнакомому человеку. Улыбнувшись и пожав плечами, она сказала:

– В общем, это сложно.

– Жизнь вообще сложная штука.

– Хотя иногда бывает чересчур сложно. Женщина – судя по табличке, ее звали Хейзел – улыбнулась и протерла стойку.

– Абсолютно точно. Особенно когда в деле замешан мужчина. Мы, рыжие, наверное, притягиваем неприятности.

Энелайз отпила колы:

– Я, пожалуй, покрашу волосы. Хейзел засмеялась:

– Не поможет. Когда я встретила своего пятого мужа, я была блондинкой. Он, кстати, владелец всего этого, – она небрежно махнула рукой в сторону зала. – Вообще-то у меня волосы сейчас почти седые, а в рыжий цвет я крашусь для мужа. Правда, ни в какой краске нельзя найти такой естественный цвет, как у вас. У вас прекрасные волосы.

– Спасибо. У меня бабушка с маминой стороны рыжая была.

– А ваши родственники живут неподалеку?

– Нет, в Техасе. А здесь мы с Ником ищем кое-кого.

– А кто вам нужен? Я тут всю жизнь прожила, знаю многих в этих краях.

Энелайз прямо-таки засияла, услышав это предложение.

– Женщину по имени Джун Мартин. Она шатенка, невысокого роста, скорее невзрачная. Сейчас ей должно быть чуть больше пятидесяти. У нее есть дочь Сара. Тоже рыжая, как и я, приблизительно моего возраста. Сюда они приехали в семьдесят девятом году, Саре тогда семь лет было. Людей они, скорее всего, сторонились. Джун была довольно жесткой мамой, а Сара – тихим и забитым ребенком.

Хейзел задумалась.

В этот момент к стойке подошел Ник и сел на соседний табурет.

– О'кей, Энелайз, все улажено. Сегодня летим в Миннеаполис, как раз успеем к вечернему рейсу в Техас.

Энелайз кивнула:

– Да, спасибо. Здорово.

Все действительно было здорово, и если бы у нее осталось еще хоть немного здравого смысла, она была бы счастлива.

– Хейзел, можно еще одну булочку с корицей?

– Конечно, милая. Я их каждое утро сама пеку. – Она протянула Энелайз большую булочку на пластиковой тарелке.

– Серьезно? Они великолепны! Хейзел повернулась к Клейборну:

– Еще кофе, Ник?

– Мм, да, спасибо.

Она налила ему кофе и направилась к другим клиентам у стойки.

– Вы когда-нибудь общались с человеком больше пяти минут так, чтобы он не стал вашим лучшим другом? – проворчал Ник. Но где же его радость, ведь ему практически удалось от нее избавиться. Если судить по голосу, то он был зол как никогда.

Отхлебнув кофе, он сказал:

– Отвратительная штука. Какие-то помои.

– Но ведь первая чашка вам понравилась, – напомнила Энелайз. – А что до вашего вопроса, то да, был в моей жизни один человек, который не стал мне другом после пяти минут общения. Это вы.

Ник опустил чашку и посмотрел на девушку. Ее слова его явно ошеломили. Она, правда, выглядела такой же ошеломленной, как и он.

– Н-ну, вы, конечно, и не должны были становиться моим другом. Я только клиент, вы выполняете свою работу. Да к тому же я сегодня вообще уеду. Улечу. Мы, конечно, и не враги…

– Деловые партнеры, – подсказал он. – Ни друзья, ни враги, только партнеры. Ничего личного.

Ник допил остатки кофе и встал со стула.

– Мне еще нужно позвонить, выяснить насчет подлинности свидетельства о рождении и узнать, где конкретно жила Джун Мартин. Не будем забывать о деле.

– Да. – Энелайз откусила кусочек булки, которая почему-то показалась сухой и невкусной.

– Хейзел, можно разменять немного четвертаков для автомата? – спросил Ник.

– Конечно, милый. – Хейзел взяла купюры Ника и вернула ему пригоршню мелочи.

Ник направился к телефону. Энелайз быстро наклонила голову и еще раз откусила от безвкусной булочки, чувствуя на себе пристальный взгляд Хейзел. «Он не мой парень», – хотелось ей сказать.

– А эти Мартины – ваши родственники? – наконец спросила Хейзел.

Энелайз покачала головой и отважилась взглянуть на собеседницу, так как та явно не собиралась обсуждать Ника.

– Я тут поговорила с Глэдис и Хенком Нельсон, – кивнула она в сторону пары средних лет на другом конце стойки, – они в семьдесят девятом построили новый дом, а старый сдали в аренду людям, которые очень похожи на тех, кого вы ищете.

Энелайз выпрямилась. Неужели она все-таки нашла Джун и Сару?

– Не знаю, как я могла хотя бы на минуту забыть об этом ребенке, – продолжила Хейзел. – Я тогда второй раз была замужем, у нас был овощной магазин на Кленовой улице. Сара была таким тихим, застенчивым ребенком. И до смерти боялась матери. Я ей, то есть Саре, частенько давала леденцы или жвачку. Мать никогда не покупала ей ничего, кроме самого необходимого. Мой муж часто говорил, что с этой женщиной происходит что-то непонятное. Надежда Энелайз медленно угасала.

– Вы говорите в прошедшем времени. Это потому, что они здесь уже не живут? Хейзел отрицательно покачала головой.

– Глэдис сказала, что они жили здесь только два года, а потом уехали среди ночи.

– Ого! А можно еще колы?

– Конечно, милая. – Хейзел добавила льда в стакан Энелайз и налила в него колы. – Малышка Сара тоже любила колу. Каждый раз, когда я предлагала ей газировки, ее зеленые глазищи загорались, и она всегда выбирала колу.

– Вы из-за этого подумали, что мы можем быть родственниками? – наконец спросила Энелайз. – Из-за рыжих волос и зеленых глаз?

– И из-за этого тоже. Но я не сообразила до тех пор, пока ваш парень не назвал вас Энелайз. Сара всегда таскала с собой старую рыжую куклу. На моей памяти единственный раз, когда Сара осмелилась противиться матери, – это когда та попыталась отобрать эту жалкую куклу. Девчушка не спорила, вообще не говорила. Она только опустила голову и вцепилась в эту куклу как можно крепче. Джун в конце концов отстала от нее. Просто не хотела устраивать скандал. А когда однажды я спросила у Сары, как зовут ее дочурку, она ответила, что это не дочка, а сестра и зовут ее Энелайз. Я еще подумала тогда, какое красивое и необычное имя. Я его потом даже записала, чтобы назвать кого-нибудь из своих детей. Прости, милая, я вижу, Лютер смотрит в мою сторону. Он, наверное, еще кофе хочет.

Она ответила, что это не дочка, а сестра. И что зовут ее Энелайз.

Энелайз была рада, что Хейзел оставила ее одну. Новость так ее ошеломила, что девушка просто не знала, что сказать. Сестру, которую выдумала она сама, звали Сара. А потом точно такое же имя получила и рыжая кукла. А у Сары рыжеволосую куклу, которую та считала сестрой, звали Энелайз.

На соседний стул уселся Ник, провел пятерней по волосам и облокотился на стойку бара.

– Свидетельство о рождении – это обычная фальшивка. В Лос-Анджелесе такого свидетельства не числится. Оно даже составлено неверно. И больницы такой нет. Мы вернулись к тому, с чего начали. На след каких-нибудь записей о Джун мне тоже напасть не удалось. Они наверняка снова переехали. А куда делась ваша подруга-официантка? Я хочу еще кофе.

– Вы верите в виртуальных сестер? Виртуальных близнецов?

– Как-как? Виртуальных близнецов? У меня сестры-близнецы, но они абсолютно материальные. Если бы это было не так, мне не пришлось бы одалживать им спортивные свитера, которые возвращались мне вымазанными в лаке для ногтей, или машину, которая каждый раз возвращалась с новой царапиной…

Нахмурившись, он замолчал, понимая, что не следует делиться с ней семейными секретами, знать которые ей совсем не обязательно.

– Я не то имею в виду, – возразила Энелайз и повторила только что услышанный рассказ Хейзел. – Помните, я говорила, что чувствую какую-то связь с Сарой? Что найти ее – это цель моего существования и… – Она развела в стороны руки в знак беспомощности. – Я не знаю. Но теперь вы верите мне? Это что-то доказывает?

Ник слушал внимательно, но рассказ, казалось, не произвел на него особого впечатления.

– Энелайз, вы слишком увлеклись. Успокойтесь и постарайтесь мыслить логически. Хейзел разговаривала с Сарой около двадцати лет назад. Ее куклу могли звать Лайза, или Энни, или Лайза-Энни. Сегодня Хейзел услышала, как зовут вас, и у нее в голове все перепуталось. Здесь нет ничего мистического. Да даже если девочка и назвала куклу Энелайз, то это всего лишь совпадение. – Он внимательно посмотрел на кого-то на противоположном конце стойки бара. – Но если те двое сдавали дом Джун, то мне надо с ними поговорить.

– Конечно, нам надо поговорить, – согласилась Энелайз.

Его челюсти вновь напряглись, и на виске начала пульсировать жилка. В конце концов он поднял вверх обе руки:

– Ладно, идет.

Вероятно, он не обрадуется тому, что сегодня она не поедет в Техас, но она должна найти Сару. Слишком много всего случилось, чтобы посчитать это простым совпадением.

Глава 7

– О, Ник, это ужасно! – Энелайз выглянула из окна, как только они подъехали к дому, где когда-то жили Джун и Сара Мартин.

Дом был полуразрушен, покосился на один бок, одно из окон фасада было разбито, на крыльце не хватало ступеньки.

– Здесь уже лет двадцать никто не живет. Энелайз медленно пошла к дому сквозь заросли сорняков. Ник остановился рядом с приехавшими с ними Нельсонами, чтобы осмотреться.

– С тех пор как те люди уехали, мы здесь ничего не делали, – сказал Хенк, растягивая слова.

– Сначала мы еще пытались сдать дом снова, – добавила Глэдис, – но никто не хотел жить так далеко. Потом у нас здесь был сарай до тех пор, пока не начала протекать крыша.

Энелайз медленно поднялась на крыльцо и немного задержалась перед дверью.

– Там не заперто, – сообщил Хенк. – А замки так, для отвода глаз. Их еще Джун повесила, а у нас и ключа-то от них никогда не было.

Энелайз надавила на ручку, но та сразу же рассыпалась в ее ладони. Просунув два пальца в образовавшуюся щель, она потянула, но так же безрезультатно.

– Дерево могло деформироваться, – сказал Хенк. – Я принесу лом из машины.

Ник осторожно взобрался на крыльцо и встал рядом с Энелайз.

– Странное чувство, да? – оказала она так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы услышать. – Дом, в котором они жили. Я почти вижу, как маленькая Сара играет со своей куклой на этих ступеньках и как Джун открывает дверь и зовет Сару ужинать. А вы видите?

Он тоже представил картину, которую она нарисовала. Причем картина эта была чересчур живой. Он даже почувствовал, как внутри у него что-то сжалось при мысли о тихом ребенке и о той несчастной жизни, которая, по всеобщему мнению, была у этого ребенка. И чувство это ему определенно не понравилось. Расстраиваться из-за того, что ты не в силах изменить, – бесполезная трата энергии.

– Энелайз, прошлого не воротишь. Зачем так переживать? Тем более, если это связано с человеком, которого вы даже ни разу не видели.

Она не успела ответить: пришел Хенк с ломом, дверь открыли, и все вошли внутрь.

Пара мышей метнулась к стене. Отовсюду свисала паутина, пол был покрыт толстым слоем пыли, сквозь рассохшиеся доски проглядывала земля. И над всем этим стоял запах пыли и забвения.

– Когда они уехали, здесь все было чисто, – сказала Глэдис, словно и она почувствовала заботу Энелайз. – Джун Мартин была хорошей хозяйкой, регулярно ходила в церковь и за жилье всегда вовремя платила. Странная женщина. Вся в себе. Люди к ней относились доброжелательно, но она на это даже внимания не обращала. Нацепила на дверь замки и заколотила окна.

– Ничего, если мы тут осмотримся? – спросил Ник. Он не надеялся на то, что найдет здесь хоть что-нибудь, что сможет им помочь.

– Конечно. Но ходите осторожно, пол сильно прогнил.

Ник начал было осматриваться, но остановился, поняв, что Энелайз осталась на месте. «Это не должно меня волновать», – напомнил он себе. Ведь он же этого и хотел – заниматься работой самостоятельно, не обращая внимания на нее.

Он вернулся, взял ее за руку и повел за собой.

– В первой спальне спала Джун, во второй – Сара, – крикнула им вслед Глэдис.

Ник остановился у комнаты Джун, но Энелайз направилась прямиком в комнату Сары. Она остановилась на пороге, и ужас отобразился на ее лице. Перед Ником вихрем пронеслись самые жуткие картины, которые могли так напугать Энелайз, и он тут же бросился к ней.

Посреди комнаты, подняв хвост, сидел скунс и внимательно смотрел на вошедших.

– Не надо его пугать. Просто медленно отойдем назад. – Ник крепко обнял ее за талию и потянул из комнаты.

Скунс метнулся к дыре в полу и исчез.

Энелайз рассмеялась и повернулась к Нику, не пытаясь убрать его руку, и уже другое напряжение охватило его. Он сам не помнил, как его вторая рука оказалась у нее на спине. Видимо, тело перестало слушаться логичных и правильных предостережений разума.

Но Энелайз, казалось, чувствовала себя уютно. Она смотрела на Ника сверкающими глазами, смех замер у нее на губах, оставив их приоткрытыми в полуулыбке.

Она подняла руку и провела пальцами по его щеке. Ощущение было таким острым, ее прикосновение – мягким, как крылья бабочки, и обжигающе эротичным.

– След остался. – Она почти не дышала.

Энелайз была почти уверена, что не собиралась падать в объятия Ника. Просто поиск секретов старого дома настолько поглотил ее внимание, что она забыла о необходимости избегать Ника. А руки, обнявшие ее, были такими сильными и надежными. И несмотря на то что ее все больше охватывало возбуждение, она чувствовала себя в полной безопасности.

Но ведь эта ситуация не может быть безопасной по определению! – напомнила она себе. Отдернув руку, она попыталась оттолкнуться от его груди.

Из расстегнутого ворота его джинсовки выглядывали вьющиеся волоски, и рука ее вдруг позабыла, что ей следовало делать, вместо этого ее пальцы погрузились в эти волоски, пытаясь прикоснуться к твердым мускулам и почувствовать тепло его кожи.

Ник порывисто вздохнул и притянул ее ближе, так что Энелайз почувствовала, что твердыми были не только мускулы на его груди. Мысль о том, что она так сильно взволновала его, и ощущение его тела так близко – все это не приведет ни к чему хорошему. Она была готова броситься в его объятия, забыв обо всех предостережениях.

Ее рука скользнула вверх, пытаясь дотянуться до его шеи, и… и тут, как последнее предупреждение, на ее пальце блеснул бриллиант. Тот самый, подаренный Лукасом. Символ его доверия и любви, напоминание о том, что она помолвлена, приказ поступить правильно хотя бы теперь.

На этот раз ей все-таки удалось отстраниться от Ника, и тот отпустил ее. Энелайз старалась дышать глубоко.

Ник молчал, но она знала, что он рядом. Его присутствие было настолько осязаемым, словно он все еще прикасался к ней.

– Я всю жизнь… – оказалось, нужны немалые усилия, чтобы голос звучал ровно, – всю жизнь старалась делать то, чего боюсь. Для самоутверждения. Я знаю, что доставляла родителям кучу неприятностей и переживаний, но всегда надеялась, что они поймут, насколько беспочвенны их страхи. Я ни разу никому сознательно не сделала больно и никого не предала. А рядом с тобой хочу предать Лукаса, который никогда мне ничего плохого не сделал, это лучший друг из всех, которые были у меня в жизни.

Энелайз вдруг поняла, что только что сказала.

– Нет, не правильно. То есть он не только друг. Он… – Она запнулась, подбирая слова. – Он мне очень нравится, я его уважаю. И восхищаюсь им. Я…

Она снова запнулась. Почему ей так сложно сказать, что она любит Лукаса? Ему самому она говорила это, наверное, раз сто на протяжении нескольких лет…

– Давайте осмотрим комнату Джун Мартин, – предложил Ник так, словно недавнего безумства и не было.

Может, для него все это действительно ничего не значило…

Энелайз вошла в спальню Джун Мартин, расправив плечи, словно собиралась драться, если хозяйка вдруг окажется в комнате. Девушка всеми силами старалась сосредоточиться на поисках, избегая любых мыслей о Нике.

– Даже если они что-то здесь и оставили, – послышался голос Ника, – прошло уже слишком много времени.

Он заглянул в небольшую кладовку.

– Даже вешалки не осталось. – Он зашел внутрь, посмотрел вверх. – Паутины здесь… А это что такое?

Энелайз поспешила в кладовку и посмотрела наверх, где было чердачное окно. Доска, закрывавшая его, сместилась, и в отверстие выглядывал кусочек ткани, покрытой грязными пятнами.

– Энелайз, идите отсюда. Вы испачкаетесь.

– Я всегда могу принять ванну, – ответила она несколько грубовато: еще немного, и он начнет выдавать предупреждения вроде «будь внимательна, смотри, куда идешь; прежде чем перейти дорогу, посмотри налево-направо…».

– Что ж, если вы так хотите… – Он пожал плечами и потянулся, чтобы отодрать доски, закрывавшие чердак.

Грязь, пыль и целая куча всевозможных вещей обрушились вниз. Ник успел выхватить из падающего потока нечто, покрытое тканью неопределенного цвета, которая когда-то, по всей вероятности, была белой.

При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось рыжеволосой куклой.

Взяв куклу из рук Ника, Энелайз отступила назад. Крыша над чердаком, очевидно, еще не прохудилась, и кукла сохранилась великолепно.

Ник вышел следом:

– Энелайз…

– Да, – шепнула она. – Думаю, да. Это Энелайз, кукла Сары.

– Наверное.

– А что она делала на чердаке над спальней Джун?

– Не знаю.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и он отвел взгляд. Если он не знал ответа, то только потому, что не хотел знать.

– Вы детектив. Я всего лишь дилетант. Но лично мне все понятно. Сара любила эту куклу. Джун пыталась ее отобрать, тогда – помните? В магазине у Хейзел. Но на виду у всех не посмела. Не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому она отобрала куклу дома и оставила ее здесь, на чердаке, когда они в очередной раз переезжали. Эта женщина сущий дьявол!

Ник обнял ее обеими руками и притянул к себе. Энелайз пыталась сопротивляться, но ей не хватало ни сил, ни желания. Склонить голову к нему на грудь, чувствовать исходящий от него особый запах – все это так успокаивало.

И совершенно не было похоже на те ощущения, которые она испытывала в его объятиях всего лишь несколько минут назад…

– Не надо так, – говорил он, поглаживая ее волосы. – Эту Сару ты совсем не знаешь и даже не видела никогда. Ты не можешь считать себя ответственной за ее боль. Эти волнения только измотают тебя, но ни к чему не приведут.

– Вы правы. – Начав было успокаиваться, она вдруг вырвалась из его рук. – Нет, вы ошибаетесь. Логика правильная, но здесь дело не в логике. Я знаю Сару. – Она крепче прижала к себе куклу. – Я чувствую, а сердце никогда не обманывает. Все, что имеет значение, идет не от логики и разума, а от сердца.

– И то, что ранит, тоже идет от сердца. Его слова сильно ее удивили. Энелайз пристально посмотрела на Ника, стараясь по его глазам прочитать все его мысли… и чувства. Ник отвернулся:

– Пойду осмотрю кухню. Нельзя терять время: нам еще сегодня ехать и ехать.

Ну, ехать им, положим, не так уж и долго. Да и какое это имеет значение? Сейчас Энелайз хотела найти Сару, как никогда. Понимая, что все это лишь ее пустые фантазии, она тем не менее чувствовала: Сара ждет ее. Она найдет Сару и вернет ей куклу.

Все, что нужно, так это не прикасаться к Нику. Не подходить к нему, не смотреть на него, не думать о нем и не мечтать о нем по ночам.

Она сумеет это сделать.

Ей придется суметь.

Обследовав весь дом, они не нашли больше ничего, кроме пыли, грязи и мышей. Выйдя из дома, Энелайз вдохнула полной грудью свежий воздух, напоенный чистым запахом летней травы и цветов, и только теперь поняла, что внутри этого дома ощущала себя загнанной в ловушку. Может, она настроилась на определенную волну и ощущала то же, что и Сара много лет назад, когда жила здесь со своей матерью?

– Что это? – спросил Хенк, подходя. – Кукла? Где вы ее нашли?

– На чердаке, – ответил Ник, отряхивая пыль.

– Ее там будто нарочно спрятали, – добавила Энелайз.

Глэдис покачала головой и усмехнулась:

– Неудивительно. Девчушка эту куклу везде с собой таскала. Я несколько раз слышала, как она говорила с ней, прямо как с живым человеком. Джун терпеть не могла эту куклу.

– А они не оставили никакого адреса? – спросил Ник. Это был важный вопрос, и, кроме всего прочего, он давал возможность сменить тему разговора и вернуться от обсуждения Сары к сугубо деловым проблемам.

– Но они же среди ночи уехали, – ответил Хенк на вопрос Ника, но Глэдис наморщила лоб, стараясь что-то припомнить.

– Кажется, вскоре после их отъезда я получила письмо на имя Джун из какого-то банка. Я его сохранила на случай, если узнаю, где она, чтобы ей передать.

– А какой банк, помните? – с надеждой в голосе спросила Энелайз.

– И-и, милочка, это ж когда было! И память моя теперь не та, что раньше. Кажется, штат то ли Огайо, то ли Айдахо, в общем, какой-то маленький штат, и в названии обязательно есть «ай» и «о».