Текст книги "Свадебный подарок"

Глава 9

Энелайз бросила сумку на кровать и в изнеможении опустилась рядом. Крохотная комната местного отеля в Дюксвилле, штат Миссури, как две капли воды была похожа на те, в которых они останавливались в Небраске, Миннесоте, Айове и Иллинойсе. Насчет одного Ник был прав: не все в его работе легко и красиво.

В Иллинойсе они быстро со всем управились и, сразу же вылетев в Миссури, прибыли достаточно рано, чтобы в тот же день успеть поработать и здесь. Время неумолимо бежало. Сегодня уже среда, до свадьбы осталось всего три дня…

Энелайз зашла в ванную. Сделав воду похолодней, она попыталась прогнать неприятное чувство, но оно не уходило. Она отправилась в это путешествие, чтобы не думать о свадьбе с Лукасом. Попутно в ее сознании жила шальная мысль о том, что если сделать что-то действительно хорошее и правильное, например доказать невиновность отца Лукаса, то свадьбы можно будет избежать.

И после встречи с Ником она все чаще возвращалась к этой мысли. Лукас был ее лучшим другом, вместе они никогда не скучали и никогда не ссорились. Рядом с ним ей всегда было тепло и уютно.

Энелайз все-таки нашла в себе силы и из Айовы позвонила Лукасу. Тот, правда, казался каким-то смущенным и, что было совсем не похоже на него, в середине разговора куда-то отошел. Но она все-таки успела сказать ему, что будет дома через день или два, и попросила сообщить это родителям.

Он вел себя очень странно. И во время субботнего разговора тоже. Может, и он сомневается в правильности их решения? Или ей просто хочется, чтобы это было именно так?

Утром Энелайз позвонила родителям, но не застала их дома. Она сказала Энни, их горничной, что завтра обязательно вернется и останется еще целых два дня, чтобы подготовиться к свадьбе.

Она выйдет замуж за Лукаса. Не хватало еще и здесь все испортить.

Распрямив плечи, она вернулась в комнату. Казалось, каждый новый мотель был чуть лучше предыдущего. В этом есть даже местный справочник и телефон. Она нашла раздел с телефонами авиакомпаний и набрала номер. В дверь постучали:

– Вы готовы?

– Мэм, – послышался голос из телефона, – вы меня слушаете?

– Да. Слушаю.

– У нас есть свободный самолет и летчик на завтра на четырнадцать часов. Зарезервировать это время для вас?

– Да, пожалуйста. Ник снова постучал.

– Энелайз!

Энелайз еще раз удостоверилась, что кукла Сары лежит в сумке, и вышла из комнаты.

– Значит, так, – сказал Ник. – Если поторопиться, то можно успеть в местный банк до закрытия.

– Теперь уже легче, ведь отсюда Джун не переезжала.

– Но в любой момент может переехать. Подержав дверцу взятой напрокат машины, он подождал, пока сядет Энелайз, и, заняв место водителя, выехал со стоянки.

– Она впервые поселилась рядом с городом, – заметила Энелайз. – Двадцать миль от Канзас-Сити, а раньше жила чуть не в чистом поле. Видимо, она уже не так осторожна? Может, она все-таки еще здесь?

– Я бы на это не рассчитывал. – Ник словно прочитал ее мысли. – На каждый город по два-три года… нам еще о-очень долго искать. – Он покосился на нее. – То есть мне еще долго искать. Вы ведь все еще хотите завтра же вылететь в Техас? Нельзя же пропустить собственную свадьбу.

Он явно был раздражен, и теперь это раздражение с каждым днем становилось все заметнее.

– Я наняла самолет на завтрашний день от Канзаса до Тайлера, у меня там машина осталась.

– Хорошо.

Он повернул машину на парковку банка Дюксвилла и нажал на тормоз. Все это он проделал с такой скоростью, что Энелайз болталась на своем сиденье, как тряпичная кукла. Правда, ее надежно держал ремень безопасности. С того самого дня, когда ему пришлось съехать с дороги и она вымазала его кремом, Ник требовал, чтобы она пристегивалась.

Это был день их первого поцелуя.

Но он, казалось, этого не помнит.

В банк они вошли вместе.

Ник указал ей на ряд бежевых кресел около стены:

– Подождите там, пока я поговорю с директором. Никуда не уходите. Ни с кем не разговаривайте.

– Нужно отдать вам должное. Вы были правы в Вайоминге, когда говорили, что станете еще более злым.

Он вздохнул и взъерошил волосы, словно разгоняя раздражение:

– Простите, ладно? Я просто… – Он тряхнул головой. – Так, ничего.

Энелайз направилась к креслам. Пожилая женщина за столом справочной посмотрела на Энелайз и в знак приветствия улыбнулась ей.

Карие глаза женщины округлились, губы расплылись в ответной улыбке, и, вскочив со своего места, она вскрикнула:

– Сара!

Энелайз быстро оглянулась на дверь, ожидая увидеть только что вошедшую Сару Мартин. Но женщина подошла прямо к Энелайз и схватила ее за руку:

– Я тебя почти не узнала! Вот это да! Волосы остригла и накрасилась! Да еще в шортах! Ты всегда была симпатичной девчушкой, но теперь ты просто красавица!

У Энелайз закружилась голова, она никак не могла понять, о чем говорит эта женщина.

– С тобой все в порядке? – спросила женщина и сразу же нахмурилась:

– Плохие новости насчет семьи? Пойдем, присядешь. Держу пари, я знаю, как поднять тебе настроение! Кола в красной банке!

Она подмигнула Энелайз, поддерживая ее на пути к креслам, о которых говорил Ник.

Энелайз села. Ноги отказывались ее держать. Говорить она тоже не могла.

«Еще одно совпадение», – твердила про себя Энелайз. Мало ли кто любит колу. А женщина обозналась. Она очень долго не видела Сару, лет восемь или девять, если Джун осталась верна старым привычкам, ну, и сочетание зеленых глаз и рыжих волос заставило ее ошибиться.

Женщина потрепала ее по волосам и ушла. Энелайз в замешательстве осмотрелась вокруг.

Два кассира улыбнулись и помахали ей рукой. Энелайз автоматически поприветствовала их.

Женщина вернулась, вручив Энелайз стакан холодной колы. Девушка благодарно взяла напиток и едва сделала пару глотков, как женщина сказала:

– А теперь расскажи-ка, что с тобой случилось в Техасе.

Энелайз поперхнулась и зашлась кашлем. Женщина отобрала у нее стакан, постучала Энелайз по спине:

– Девочка моя! Я не хотела сказать ничего плохого. Тебе уже лучше? Кто-нибудь, помогите!

Чьи-то сильные руки подняли Энелайз из кресла, обхватили ее сзади и сильно сжали, больно надавив на живот.

– С вами все в порядке?

Выпрямившись, Энелайз обернулась, и перед ее затуманенным взглядом предстал Ник Клейборн собственной персоной.

Пытаясь отдышаться, она свирепо посмотрела на него:

– Вы сломали… мне… ребра!

– Но вы же чем-то подавились!

– Ничего подобного! – Ей наконец удалось глубоко вдохнуть. – Ну ладно, подавилась, а теперь у меня, наверное, какое-нибудь кровотечение внутреннее открылось.

Из-за спины Ника показался мужчина средних лет с аккуратно подстриженными усами.

– Сара, мы не ожидали, что ты так скоро вернешься! Мистер Клейборн, вы спрашивали меня о Джун Мартин, так вот: это ее дочь, Саpa. Сара, этот джентльмен интересуется твоей матерью.

На лице Ника было такое же изумление.

– Мистер Ходжес, это не Сара, – сказал он. – Это мой клиент, Энелайз Брюстер, та самая женщина, которая хочет найти Джун и Сару.

У Ходжеса вырвался нервный смешок, словно он был уверен в том, что Ник шутит.

– Вы не Сара?

– Нет.

Женщина, Кетрин, отошла на шаг назад:

– Это невероятно. У вас и волосы, и глаза точно такого же оттенка, как и у нее. И нос такой же. И рост одинаковый. – Ее взгляд опустился к ногам Энелайз. – Джун всегда жаловалась на то, что для Сары трудно найти обувь. – Она снова подняла глаза на Энелайз. – У Сары был девятый размер и минимальная полнота.

– У меня тоже, – прошептала Энелайз. Взяв у Кетрин стакан колы, Энелайз выпила почти половину.

– Вы не могли бы показать какое-нибудь удостоверение? – попросил Ходжес.

Энелайз порылась в сумке, достала бумажник и вытащила из него водительские права. Ходжес внимательно изучил документ и передал его Кетрин. Оба в замешательстве посмотрели друг на друга.

– А у вас есть фотография Сары? – спросила Энелайз.

Кетрин медленно кивнула, отошла к своему столу и вернулась, захватив одну из фотографий, стоявших на столе.

– Этот праздник мне коллеги устроили, когда исполнилось двадцать пять лет, как я здесь работаю. Сара вон там, на заднем плане.

Энелайз как завороженная смотрела на фотографию: она сама в окружении незнакомцев. Она обернулась, чтобы показать фотографию Нику;

– Она действительно сильно на меня похожа или мне кажется?

– Да, – ответил он тихо. – Если бы у нее была другая прическа, то я бы решил, что это вы. Теперь понятно, почему все эти люди обознались.

– Это единственная фотография, – сказала Кетрин. – Джун их не любила, и если бы заметила эту, то, наверное, и ее бы уничтожила.

– Почему?

– Не знаю. Может, она боялась, что отец сможет найти девочку по фотографиям и заявит о своих родительских правах. Но когда мы узнали, что… – она запнулась и вопросительно посмотрела на Ходжеса, словно ожидая разрешения.

– Пожалуй, нам стоит пройти ко мне в кабинет, – предложил Ходжес. – Кетрин, вам, я думаю, лучше пройти с нами. Если кому-то понадобится помощь, Джейн или Сьюзан помогут.

Ник поддерживал Энелайз за талию, пока они шли в кабинет Ходжеса. Энелайз и Кетрин опустились в кресла для посетителей. Ник остался стоять, а Ходжес занял свое место за столом, скрестив руки на груди.

– Может, вы мне расскажете, что происходит? Вы родственница Сары?

– Может, это вы нам расскажете, где Джун и Сара, и мы им все объясним? – предложил Ник. – Без посредников.

Кетрин и Ходжес снова обменялись взглядами.

– Сара в Техасе? – спросила Энелайз, вспомнив предположение Кетрин. – Она в Брайер-Крик поехала, да? Поэтому вы были в таком шоке, когда увидели мои права?

Кетрин кивнула:

– Сара… – Она замялась и снова посмотрела на Ходжеса. Тот поджал губы и слегка передернул плечами, словно у него не было ответа. Кетрин глубоко вздохнула:

– Года два назад Джун Мартин тяжело заболела. Выяснилось, что ей нужна пересадка почки. Сара, милая девочка, вызвалась стать донором, хотя я до сих пор не могу понять почему, особенно если вспомнить, как эта женщина с ней обращалась.

– Джун была хорошим работником, – вставил Ходжес.

– Она была жутким человеком.

Ходжес не возразил, и Кетрин продолжила:

– В общем, когда медики сделали анализы, чтобы проверить, подходит ли Сара как донор, выяснилось, что она даже не дочь Джун.

– Я была права, она купила Сару! – воскликнула Энелайз.

– Купила? Удочерила. Она сказала Саре, что ее настоящая мать была бедной, а ее богатый дружок не захотел жениться, поэтому ей пришлось отдать ребенка.

– О-о! – Энелайз взглянула на Ника. – По крайней мере это доказывает, что Уэйн Дэниеле не ее отец. Уж богатым-то его не назовешь.

– Джун так и не сказала Саре, кто были ее настоящие родители. Просто говорила, что она им не нужна и ей нужно об этом забыть. После смерти Джун…

– Она умерла? – Энелайз выпрямилась. Кетрин кивнула:

– Два месяца назад.

– Зачем Сара поехала в Техас?

– После смерти Джун за подкладкой ее старого пальто Сара нашла корешок от какой-то квитанции. Все, что она смогла прочитать, – слова «Филиал Национального банка в Брайер-Крик». Естественно, она предположила, что Джун там работала и, может, в этом городе живет ее настоящая мать. Ведь эта мифическая мать – все, что осталось у бедной девочки. Джун всю жизнь следила за каждым шагом Сары, поэтому у нее даже друзей не было.

– Она держала ее в такой изоляции потому, что никогда официально не удочеряла ее! – И Энелайз торжествующе посмотрела на Ника. Слова «Я же говорила!» были написаны в ее глазах огненными буквами. – Дело было не только в деньгах. Она боялась, что власти узнают правду насчет Сары.

– Деньги? – переспросила Кетрин.

– Ничего важного, – спокойно сказал Ник. Он подошел сзади к креслу Энелайз и положил руки ей на плечи. Можно подумать, она сама не понимала, что не стоит рассказывать о преступлении Джун Мартин.

И, несмотря на то что сейчас он злил ее как никогда, его прикосновение словно связало их.

– Продолжайте, Кетрин. Вы говорили, Джун следила, чтобы у Сары не появлялись друзья.

– Ну, Сара была замечательной девушкой, ее просто нельзя было не любить. Но Джун держала ее под замком. Запрещала ходить на свидания. Сюда они приехали, когда Сара заканчивала школу. Я уверена, что они переехали к нам в город только для того, чтобы она могла жить дома во время учебы в колледже Канзас-Сити. Когда Джун умерла, Саре было двадцать семь, но она все еще жила в доме матери. – Кетрин покачала головой. – Она такая хорошенькая… Ах, вы же об этом знаете, она же абсолютная копия Энелайз, и по тому, как вы, молодой человек, на нее смотрите, могу сказать, что вы также знаете, насколько она хороша.

Энелайз почувствовала, как ее щеки окатила горячая волна. Ник убрал руки с ее плеч. Откашлявшись, он спросил:

– Сара работала?

– Да, в местной библиотеке.

– В библиотеке? – как эхо повторила Энелайз.

– Да, она была библиотекарем. Хорошим. Но как-то призналась мне, что хотела бы изучать энтомологию.

– Энтомологию?!

– Ну да, но Джун не позволила. Поэтому пришлось взять энтомологию как дополнительный предмет, а диплом она защищала по библиотечному делу. А сразу из библиотеки она спешила домой. По воскресеньям они ходили в церковь и изредка в кино.

– И еще занимались на курсах самообороны, – вставил Ходжес.

– То есть?

– У Джун была паранойя. Когда Сара переехала, хозяева дома обнаружили, что все окна забиты. Сара говорила как-то, что мать брала ее с собой на все курсы самообороны, которые только можно было найти в Канзас-Сити. Она явно была убеждена в том, что кто-то хочет отнять у нее дочь. – Ходжес расцепил руки и подался вперед. – А теперь я все-таки могу узнать, почему вас так интересуют Джун и Сара?

Перед тем как Энелайз смогла открыть рот, руки Ника снова оказались у нее на плечах.

– Мы полагаем, что Сара может быть родственницей мисс Брюстер, вы и сами заметили поразительное сходство. – Энелайз обернулась, чтобы посмотреть на него. Как он может лгать этим людям? – Кроме того, Сару удочерили, – продолжил он, – а это косвенное подтверждение нашего предположения. – Мы очень вам благодарны за разговор. Итак, Энелайз, полагаю, следующая наша остановка будет в Брайер-Крик.

Она кивнула. Конечно, Брайер-Крик. Джун умерла, Сара уехала в Брайер-Крик, чтобы найти настоящую мать. Значит, и ей самой нужно ехать туда же.

Ник сказал «наша следующая остановка», но имел в виду, конечно, «ваша остановка». Его работа закончена. Брайер-Крик – это крохотный городок, ее там все знают. Если Сара так на нее похожа, как думают Кетрин и Ходжес, то она наверняка уже знает о существовании Энелайз Брюстер. И родители Энелайз, наверное, уже встретились с Сарой.

В Брайер-Крик частный детектив ей не понадобится.

Он будет просто счастлив наконец избавиться от нее, да и она тоже.

Энелайз поднялась с кресла, ощущая внутри пугающую пустоту.

– Да, спасибо вам обоим огромное. Когда я найду Сару, обязательно расскажу ей, как вы были добры и как тепло о ней отзывались.

– Передайте милой девочке, как сильно мы по ней скучаем, – сказала Кетрин.

Энелайз улыбнулась и сжала руку Кетрин:

– Обязательно передам. Обещаю.

Глава 10

Как только Энелайз и Ник вышли из банка, улыбка пропала с ее лица.

– Я хочу выпить, – сказала она.

– Еще колы?

– Вы не поняли. Я хочу выпить. Что-нибудь серьезное. Какой-нибудь коктейль с ромом или текилу с лимоном.

Ник негромко засмеялся.

– Посмотрим, может, по дороге встретится какой-нибудь бар.

Тем не менее когда они расположились за угловым столиком в глубине неярко освещенного бара, Энелайз заказала колу. Но Ник отнесся к ее недавнему заявлению довольно серьезно.

– Принесите коктейль «Маргарита», – попросил он официантку. – А мне пива.

– Я хочу колы, – повторила она сквозь зубы. Даже родители не делали заказов вместо нее.

– Принесите и то, и другое, – сказал Ник.

– Прекрасно. Можете запить пиво «Маргаритой».

Официантка удалилась, и Энелайз слегка подалась вперед:

– Вы заметили сходство между Сарой и мной? Помните, я с самого начала говорила, что между нами есть какая-то связь? Вот и доказательства. У нас даже обувь одинакового размера!

Ник сжал губы и нахмурился, потом коснулся ее руки.

– Энелайз, – сказал он мягко, – думаю, вы правы.

Она не ожидала, что он так легко согласится.

– Мне бы хотелось, чтобы вы кое над чем задумались, – продолжил он. – Джун сказала Саре, что ее отец был богат и не мог жениться на ее матери.

– Да.

Что он хочет этим сказать?

– Вы с Сарой настолько похожи, что вполне могли быть сестрами.

– Да.

– У вас одинаковые интересы.

– Да.

– Ваш отец богат.

– Да… Нет! – Она отдернула руку, догадавшись, куда ведут все его рассуждения. – Я не верю, что вы это серьезно говорите! Сначала вы пытались сказать, что отец Сары Уэйн Дэниеле, а теперь вы обвиняете моего собственного отца! И кто у вас следующий на очереди – Лукас? Может, в три года он был не по годам развит?

– Я всего лишь пытаюсь трезво оценивать ситуацию.

Официантка принесла напитки, и Энелайз сразу же схватилась за «Маргариту». Не хотелось ей этого признавать, но Ник прав. Факты налицо. Неужели Сара ее родная сестра по отцу? А ее замечательный во всех отношениях папа…

Она так резко поставила стакан на стол, что часть содержимого выплеснулась.

– Нет. У меня и рыжие волосы, и зеленые глаза, и длинная узкая стопа от бабушки по материнской линии, а не по отцовской. Посмотрите объективно и на это.

Ник поднял обе руки, словно защищаясь.

– Сожалею. Но мы должны рассматривать все возможные ситуации. Для того вы меня и наняли, чтобы выслеживать и находить улики.

– Да, дело закончено. Больше вы на меня не работаете. Представьте к оплате ваш конечный счет.

– Но есть и другая возможность, которую тоже нужно принять во внимание. Я уже говорил вам, что мои младшие сестры близнецы. Они одинаково выглядят, одинаково думают, у них одни и те же интересы…

Энелайз закатила глаза:

– То есть теперь вы хотите сказать, что мы с Сарой близнецы?

Ник взял в руки стакан с пивом. Он не улыбался.

– Вам стоит об этом подумать. Она вздохнула. Он всего лишь пытается помочь.

– Ник, это невозможно. Я знаю, что меня не удочеряли. Я выгляжу в точности как моя бабушка. Ну, то есть как она выглядела в моем возрасте. Хотя мне кажется, что за эти несколько дней я повзрослела лет на двадцать. А если меня не удочерили, то, если следовать вашей логике, родители бросили собственного ребенка, а они бы ни при каких обстоятельствах этого не сделали. Если бы им не приходилось каждую секунду волноваться за меня, они бы завели еще одного малыша. Они хотели. И я им все уши прожужжала о том, как мне одной грустно и как я хочу сестру. Они бы ни за что на свете не бросили ребенка. Да лучше бы я не пила, – сказала она. – Я хочу вернуться в мотель.

– Я не прикасался к пиву, так что прямо сегодня могу на своем самолете доставить вас в Тайлер.

Отвезти к родителям, которые вдруг стали чужими? К Лукасу, который через три дня должен стать ее мужем?

– Нет, я дождусь завтрашнего самолета. А вы можете лететь. Дело закрыто, вам больше незачем здесь оставаться.

Ник долго смотрел на нее, при этом невозможно было понять, о чем он думает.

– Зачем вам ждать самолет, если я все равно полечу в Тайлер?

Провести с Ником еще три или четыре часа в крошечном самолете, ощущая, как каждая клеточка ее тела жаждет прикоснуться к нему…

– Я уже забронировала самолет. Отменить рейс так поздно – это по меньшей мере невежливо. Да и вообще, мне еще нужно кое-что сделать завтра в Канзас-Сити. Отвезите меня в мотель, а завтра с утра я возьму напрокат другую машину. А вы сможете улететь в Тайлер сегодня же вечером.

– А какая разница? За великолепные комнаты мы уже заплатили. Зачем же терять заслуженный и оплаченный ночной отдых? – Он бросил на стол чек в уплату за напитки, отодвинул стул и поднялся.

Заснуть Ник не мог.

Он в очередной раз посмотрел на часы. Час сорок пять.

Обычно, завершив очередное дело, он погружался в некое подобие комы минимум на одну ночь.

Конечно, эта загадка не до конца разгадана. Он не узнал имен настоящих родителей Сары. Не узнал, как она в действительности связана с Энелайз. Единственное, что удалось выяснить, так только то, что, как и утверждала Энелайз с самого начала, обе девушки действительно как-то связаны.

И именно вопросы, на которые так и не удалось ответить, не давали ему уснуть. Он вовсе не думал о том, что через несколько часов Энелайз навсегда уйдет из его жизни. Она ведь никогда и не была частью этой жизни, так зачем страдать?

Энелайз в соседней комнате сейчас спит, наверное.

Ник сдался, сбросил простыню и поднялся с кровати. Может, если немного пройтись, выпить колы и что-нибудь съесть…

Ну ничего себе! У него уже и привычек собственных не осталось – ведет себя как Энелайз.

В комнате Энелайз горел свет. Он остановился около ее окна и прислушался: нет ли каких-нибудь странных звуков. Обычная предосторожность.

Все было тихо. Очевидно, она просто спала с включенным светом – дело привычки.

На третьем этаже он наткнулся на автомат по продаже газировки. От автомата к лестнице вело странное красное пятно. Кровь. Дальше на ступеньках он обнаружил следы от газировки. А на самой верхней ступеньке лежал… пурпурный кожаный ремешок… оторвавшийся от босоножки Энелайз.

Стараясь не поддаваться панике, он поднял улику.

Это всего лишь совпадение: у многих есть пурпурные кожаные ремешки на ботинках, на кошельках… да на чем угодно!

Он ринулся вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки и стараясь не замечать ни пролитую колу, ни кровь. Самое главное – не поддаваться панике!

Подбежав к двери, он глубоко вдохнул и постучал.

Она не ответила. Естественно, и не ответит. Она же спит, как все нормальные люди.

Вытащив бумажник, он нашел кредитную карточку. Ему нужно только разок взглянуть на Энелайз и убедиться, что она спит в своей постели в целости и сохранности. Она даже не узнает, что он был здесь.

Руки Ника так дрожали, что с замком пришлось провозиться несколько минут. В комнате никого не было. «Успокойся, – приказал он себе. – Успокойся и думай».

В открытой двери сверкнули огни патрульной машины, и он выбежал из комнаты в тот момент, когда машина затормозила.

Полиция, кровь, оторвавшийся ремешок… Ник стоял словно парализованный, а мозг его тем временем кричал, что все это не правда. Не может он потерять Энелайз. Такой боли не перенесет ни одно живое существо.

Из патрульной машины вышел полицейский, открыл заднюю дверцу, и в проеме показались ноги Энелайз. Босоножка на одной ноге болталась из-за оторвавшегося ремешка.

Ник подбежал к машине и подал руку, помогая ей выйти:

– С вами все в порядке? Что произошло?

– Все отлично. – Она улыбнулась, но лицо ее было бледным, а в глазах застыл испуг.

– Если у вас будут какие-то проблемы, Энелайз, позвоните мне, – сказал полисмен.

Она ответила ему ослепительной улыбкой:

– Спасибо, Джефф.

Ну конечно, пора привыкнуть. Она и полисмен Джефф отныне закадычные друзья.

Ник взъерошил волосы, пытаясь освоиться с ситуацией. Больше всего ему хотелось сейчас обнять ее, прижать к себе крепко-крепко и никогда не отпускать, охранять ее от патрульных машин и полуночных прогулок и не позволить ей выйти замуж за парня по имени Лукас. Он сцепил руки, чтобы даже часть этих мыслей не стала реальностью.

– Что здесь происходит? – потребовал он объяснений. Голос дрожал, выдавая состояние Ника. – Как вы оказались в этой полицейской машине? Что случилось с вашей босоножкой?

– Джефф привез меня домой из участка.

– Как вы вообще оказались в участке? Она отвернулась от него.

– Почему моя дверь открыта?

Он не мог больше сдерживаться. Схватив ее за плечи, он развернул ее к себе, просто чтобы удостовериться, что она все еще здесь, что ее кожа все еще теплая, а сердце все еще бьется.

Развернув ее, он тут же отдернул руки, пока окончательно не потерял контроль над собой.

– Я за вас беспокоился! Около автомата я нашел пятно крови и ремешок от вашей босоножки!

Она вздохнула.

– Я не могла уснуть, поэтому пошла прогуляться и выпить газировки. Я как раз собиралась открыть банку, когда кто-то подкрался сзади и схватил мою сумку.

Ник опустил глаза и посмотрел на злосчастную сумку:

– По-видимому, отобрать ее ему не удалось. Она вздернула подбородок:

– Естественно. Я его колой стукнула, а сумку держала изо всех сил. Он продолжал тянуть, я продолжала держать. И бить его банкой. А он потащил меня вверх по лестнице. Еще и ругался так, что даже вспомнить стыдно.

Все было так скверно, как он и предполагал. Сердце Ника сжималось при мысли о том, в какой опасности оказалась Энелайз. Он бы не вынес, если бы пришлось ее потерять… хотя она никогда ему и не принадлежала.

– Поэтому я абсолютно не чувствую себя виноватой за то, что он упал со ступенек. Конечно, это я все-таки отпустила сумку и подставила ему подножку… у меня тогда еще босоножка порвалась… и он по инерции покатился вниз по лестнице. Но если бы он не пытался украсть у меня сумку, ничего бы и не было. Я попросила управляющего вызвать «скорую», так что с ним все будет в порядке. Всего лишь небольшая рана на голове. А от таких ран всегда много крови. Представляете, он хотел, чтобы полиция арестовала меня за нападение!

Ник всплеснул руками:

– Я не могу в это поверить! Неужели вы никогда не слышали, что, если грабитель пытается отнять у вас кошелек, лучше этот кошелек отдать? Он же мог вас убить! Что могло быть в этой сумке такого, что стоило бы вашей жизни?

Энелайз молча посмотрела на него, затем ответила:

– Кукла Сары.

Ник все-таки проиграл битву со здравым смыслом и притянул Энелайз к себе, чувствуя, как в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь, радуясь тому, что она все еще рядом с ним, а не лежит мертвая в какой-нибудь подворотне.

– Я рад, что с вами все в порядке, – прошептал он и заставил себя оторваться от нее.

Они смотрели друг на друга. Она не сделала попытки уйти, впрочем, как и он.

– Я тоже не мог заснуть, – наконец сказал он. – А это происшествие заснуть вряд ли поможет. Пойдемте, выпьем, мм, прощальной колы.

Она кивнула и пошла по направлению к автомату с газировкой. Он последовал за ней, стараясь держаться достаточно далеко, чтобы не касаться ее, но в то же время и достаточно близко, чтобы не иметь возможности любоваться ее фигуркой в пурпурных шортах.

– Меня угостили газировкой в участке. Полицейские как тараканы.

– То есть как? Они вас угостили и они же после этого тараканы?

– Нет, они как тараканы. У них плохая репутация, но они этого не заслужили. Они по-настоящему милы, если и вы нормально себя ведете. Я имею в виду полицейских. С тараканами я не пыталась быть милой, потому что они уж очень быстро убегают. Но, наверное, теоретически это возможно.

– Я когда-то работал в полиции.

– Вы говорили, что учились стрелять в академии.

Она старательно обошла пятно крови и начала подниматься по лестнице неровной поход-кон, так как порванная босоножка цеплялась за каждую ступеньку. Деваться Нику теперь было некуда, и он уже просто не мог не смотреть на ее шорты и на то, что они обрисовывали.

– А почему вы теперь перестали? Перестал? Вовсе нет. Он все еще продолжал наблюдать за ее движениями, когда она поднималась.

– А-а, почему перестал работать в полиции? Не знаю.

Они дошли до автомата. Энелайз остановилась, повернулась, чтобы взглянуть на Ника, и тот почувствовал, что не может ничего утаить от ее открытого и правдивого взгляда. Даже то, что пытался утаить от самого себя.

Ник опустил в щель пригоршню монет и дважды нажал кнопку с надписью «Кола».

– Хотите, посидим у бассейна? Я как раз туда шла, когда появился этот тип. Вода всегда успокаивает… даже если она с хлоркой.

– Конечно.

Энелайз села на самый край бассейна, скинула босоножки и опустила длинные ноги в слегка зеленоватую воду.

– Сколько вы проработали полицейским? – она открыла банку колы, и шипение газировки прозвучало как аккомпанемент ее вопросу.

– Восемь лет.

– И?..

– А потом стал частным детективом.

– Нет, я имела в виду: что случилось? Вы чуть не убили кого-то в перестрелке? Или напарник убил кого-то у вас на глазах, а вы ничего не могли сделать?

– Вы насмотрелись шоу по телевизору.

– Скорее начиталась книг. Я в библиотеке работаю, помните? Как раз на прошлой неделе я читала книгу про полицейского, которого выжили из полиции из-за коррупции. Нет? – Она облокотилась и посмотрела на него снизу вверх, и по выражению ее глаз нельзя было понять, серьезно она говорит или дразнит. – А ваша бывшая жена, Кейт, она сбежала из-за того, что ее отец был полицейским, его убили и она не хотела связывать свою жизнь еще с одним полицейским?

– Вы никогда не пытались писать детективы?

– Опять не угадала? Так, дайте подумать.

– Достаточно! Да, Кейт имела отношение к тому, что я ушел из полиции, но это было последней каплей. Вынужден разочаровать вас, но причины довольно банальные. Ничего драматического. Вокруг было столько горя, слез, потерь, убитых, тех, кто потерял свои сбережения из-за чьих-то махинаций или из-за кражи, жен, которых бьют мужья, наркоманов, проституток. Я делал все, что мог, но этого было недостаточно. Переделать мир мне не удалось.

– А Кейт нужно было переделывать? Он пожал плечами и посмотрел куда-то через бассейн.

– Наверное. Да, нужно. Она не справлялась с работой, не могла разобраться со счетом в банке, поэтому часто превышала кредиты на карточках. Ей нужен был я.

– А сестрам вы к тому времени были уже не нужны.

Он криво усмехнулся:

– Сдаюсь, доктор Фрейд. Вы приперли меня к стенке. Честно говоря, я действительно встретил Кейт практически сразу после того, как близнецы уехали в колледж. Наверное, я просто не мог вынести весь этот мир, тишину и отсутствие хаоса. В общем, мы встретились, поженились и развелись, и все это случилось за каких-то четыре месяца. А когда она ушла, мне пришлось посмотреть в глаза реальности. У меня не получается заботиться о людях. Поэтому я решил бросить это, ушел из полиции и занялся частной практикой. Теперь большую часть времени я стараюсь делать людей счастливыми, давая им то, что они хотят. А если результат оказывается не таким, какого они хотели, я просто посылаю им отчет, и мне не приходится наблюдать, какой эффект он на них произведет.

– Большую часть времени, – повторила она. Сочувствие, послышавшееся в ее голосе, заставило Ника поднять на нее глаза и покориться ее взгляду, который, казалось, проникал глубоко ему в душу. – А в этот раз легко отделаться не получилось, да?

– Да, не вышло. Обычно клиенты не настаивают на том, чтобы вести расследование со мной вместе.

– Простите.

В интонации ее не было и намека на сожаление, да и он сам, несмотря на всю боль, которую ощущал, не жалел.

– Я понимаю. Вам нужно было кое-что доказать.