Текст книги "Идеальный выбор"

Глава 26

Не оглядываясь по сторонам, Девон поднялась по винтовой лестнице к себе в спальню. Закрыв дверь, она направилась к нише у высокого двустворчатого окна напротив своей кровати и опустилась на небольшой диванчик, установленный там. Взяла в руки обшитую оборкой розовую подушечку и долго смотрела, как предвечерние тени накрывают город.

В дверь постучали.

– Можно к тебе, дорогая?

То была герцогиня. Скрипнула отворяемая дверь, и старая женщина вошла. Совершенно опустошенная, Девон наблюдала за тем, как та, прихрамывая, пересекает комнату.

– Извини за вторжение, детка, но я должна была сама убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, – тупо отозвалась Девон.

– Да ты, я вижу, дрожишь, – приглядевшись к ней, встревоженно констатировала герцогиня.

Покопавшись в гардеробе, она нашла там шаль и набросила ее на плечи Девон.

– У меня просто сердце разрывается, когда я вижу тебя такой опечаленной, детка. Могу я чем-нибудь помочь?

Девон молча покачала головой. У нее не было желания говорить о Себастьяне с кем бы то ни было и менее всего – со своей бабушкой.

– Дорогая моя, ничего не поделаешь, я все слышала.

Несомненно, с тупым безразличием подумала Девон.

Разумеется, она слышала. Весь дом слышал, в этом тоже нет сомнения.

– Разумеется, тебе нет необходимости выходить замуж за Себастьяна, если ты этого не хочешь. Ты вообще можешь не выходить замуж.

Пальцы Девон машинально скручивали и раскручивали кисти шали.

– Правда? – прошептала она.

– Конечно, детка, если в этом состоит твое желание. Ты можешь назвать это эгоизмом, но я была бы рада владеть тобой только для себя, – с улыбкой заверила ее герцогиня.

– Благодарю вас за это… бабушка.

На этот раз Девон с неожиданной для себя легкостью произнесла непривычное для нее до сих пор слово.

– Когда я была юной девушкой, в брак обычно вступали по расчету. К счастью, мы с твоим дедушкой прожили совместную жизнь в добрых отношениях. Но времена изменились, и теперь все чаще слышишь о браках, в которые вступают не по соглашению, а по любви. И это хорошо. Брак по любви… я от души желаю именно такого замужества каждой молодой женщине. Но я вижу, что сейчас тебе хочется побыть одной, моя девочка.

Опираясь на свою трость, герцогиня повернулась к двери.

Но Девон в эту минуту как раз не хотелось оставаться в одиночестве.

– Бабушка, подождите! – воскликнула она, и герцогиня снова повернулась к ней лицом, на котором был написан немой вопрос. – Останьтесь, прошу вас, – настоятельно проговорила Девон. – Пожалуйста.

Невыносимая боль сдавила ей грудь, опущенные плечи затряслись от рыданий.

В следующую минуту герцогиня опустилась рядом с ней на диванчик и привлекла Девон к себе. Обе они почувствовали одно: близость, на которую не могли повлиять даже годы, прожитые врозь.

– Поплачь, милая, если тебе это нужно, – проговорила старая женщина.

Девон уткнулась лицом ей в плечо.

– Бабушка, – начала она и запнулась. – Он… я…

Больше она ничего не могла выговорить, да в этом и не было нужды. С трудом сдерживая слезы, герцогиня ласково похлопала Девон по плечу.

– Я понимаю, дорогая. Все понимаю.

И герцогиня действительно все поняла.

Выпитая Себастьяном бутылка бренди не помогла ему избавиться от чувства вины и душевной боли. Отвращение к себе терзало его, словно кипящее масло. Склонившись над письменным столом, он барабанил пальцами по лбу, словно бы стараясь выбить из головы воспоминания.

Он опомнился, когда маленькое теплое тельце потерлось о его колени, а холодный влажный нос уткнулся в ладонь.

Затуманенные глаза Себастьяна обратились на мохнатое существо. Где-то в глубинах сознания он ощутил нечто похожее на удовлетворение от того, что не забыл взять с собой Банни и ее щенят.

– Банни, – пожаловался он, – ее здесь нет.

Псина свесила голову набок и заскулила. Щенки все уже сгрудились возле Себастьяна, трогая лапами его коленки и поскуливая жалобно, все четверо – Генерал, Полковник, Майор и Капитан.

– Она не вернется! – выкрикнул он. – Неужели вы не понимаете, что она не вернется?

Мохнатые комочки примолкли и один за другим уселись полукругом, вперив в Себастьяна глаза, полные такой тоски, что он не выдержал и, спотыкаясь, ринулся к двери.

Он даже не сразу осознал, что находится в библиотеке. Любимой комнате Девон.

«Если бы я жила здесь, – эхом отозвалось у него в голове, – я поставила бы себе целью прочитать все книги в этой комнате».

Но она здесь не живет. И никогда не будет жить. И мысль об этом для него все равно что удар в сердце.

На Себастьяна вдруг напал приступ бешенства. Вытянув руку, он широко размахнулся и… вазы с грохотом полетели на пол, книги посыпались с полок.

Дверь распахнулась. На пороге возник дворецкий Стоукс, за его спиной сгрудились горничные.

– Милорд…

– Вон отсюда! – проревел Себастьян. – Убирайтесь прочь все до одного!

Слуги начали отступать, зато появился Джастин, который, видимо, только что вернулся домой.

– Себастьян! – проговорил он резко и возмущенно. – Проклятие, какого дьявола…

Он недоговорил. Себастьян вздернул голову и, уставившись на брата горящими глазами, прорычал сквозь стиснутые зубы:

– Если ты явился позлорадствовать, то не трудись!

Джастин молча смотрел на него в ошеломлении.

Себастьян зажмурился.

– Господи, – пробормотал он. – Извини. Я не должен был это говорить.

Джастин закрыл дверь и внимательно присмотрелся к брату.

– Ты напился! – произнес он изумленно и одновременно недоверчиво.

– Вот как? А я и не заметил.

– Себастьян, что за чертовщина с тобой происходит? С утра ты был в таком мерзком настроении, что я предпочел оставить тебя в одиночестве. Возвращаюсь домой и нахожу слуг в таком виде, словно ты их всех отколошматил, а библиотеку ты превратил в развалины.

– Это еще не все.

– Как, есть и еще что-то?

– Есть. Я наорал на Банни и щенков.

– Замечательно!

Себастьян поплелся к боковому столику за другой бутылкой бренди.

Джастин перехватил ее, прежде чем тот до нее дотянулся. Толкнул Себастьяна в кресло.

– Хватит с тебя на сегодня, – нетерпеливо заявил он. – Рассказывай, в чем дело.

Себастьян безвольно распластался в кресле.

– Она сюда не вернется. Никогда, – выговорил он придушенным голосом.

Джастин перевел дух.

– Но она у своей бабушки…

– Ты не понимаешь. Она больше не вернется сюда.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что она меня ненавидит, черт побери! Не-на-ви-дит! Меня!

Джастин покачал головой:

– Этого не может быть.

– Поверь мне, это правда, – с горечью произнес Себастьян.

Джастин побелел.

– Господи, это моя вина!

– Нет, моя, Джастин. Ты был прав. Я хотел ее с самого первого дня. Я просто пылал. Ох, как я боролся с собой! Твердил себе, что должен сдерживать свое желание. А потом мы уехали в Терстон-Холл…

– А я притащился со своим дурацким, безрассудным проектом выдать ее замуж!

Не вини себя. Прошу, не надо! Я тоже пришел к выводу, что это удачная мысль. Думал, что это единственный способ уберечь ее от моих рук. А в тот вечер с Эвансом, Мейсоном и Уэстфилдом она случайно услышала наш с тобой разговор и узнала о нашем плане.

– Проклятие!

– Она плакала, Джастин. Плакала навзрыд. И я не устоял. Мне надо было оставить ее одну, но я этого не сделал. Убедил себя, что хочу помочь ей, унять ее боль. – В голосе у Себастьяна зазвучало отвращение к себе. – Я повел себя как эгоист. Я хотел ее и… и овладел ею. А тут еще ты вернулся и увидел нас… Вспомни, как она смотрела на меня. Сухими глазами. Недвижимая. Господи, я в жизни не видел, чтобы кто-то выглядел так, как она в ту минуту. Словно вся душа у нее в синяках. И это сделал я. По моей и ничьей более вине появилось у нее на лице такое выражение.

Джастин опустил глаза на свои руки. Казалось, он даже осунулся.

– Нет! – вскрикнул Себастьян. – Это не твоя вина. Пойми же, ты был прав. Я только и думал, что о долге и обязанностях, и теперь мне это смешно. Моя нерешительность безмерно дорого обошлась мне. Я неимоверно стремился избежать скандала и не замечал того, что у меня перед глазами…

Теперь Джастин не отводил взгляда от лица брата. Потом произнес мягко:

– Ты ее любишь?

Себастьян кивнул и скривил губы:

– Я хотел все поправить. Я пошел к ней и попросил выйти за меня замуж. – Воцарилось долгое и тяжелое молчание, потом Себастьян заговорил снова: – Она мне отказала. Проливая потоки слез, она отказала мне! Не один раз, но трижды. Трижды…

– Она была в смятении, Себастьян. А вся эта история с герцогиней… даю слово, брат, что я почти не могу этому поверить.

– Я понимаю тебя. Понимаю, – с нажимом повторил Себастьян. – По правде говоря, я не виню ее. Я и сам не могу оправдать свое поведение, что уж говорить о Девон! Но из-за собственной самонадеянности я никак не предполагал, что она мне откажет.

Мало-помалу силы его истощались, и Себастьян начал дрожать. Если бы он не сидел в кресле, а стоял на ногах, то скорее всего свалился бы на пол.

– Я лишил ее невинности, – с горечью твердил он полушепотом. – Я лишил ее надежды. Я похитил ее гордость. Я думал только о себе, о своем долге и о своих обязанностях… и в результате принес Девон в жертву. Я отобрал у нее все, Джастин. Я ограбил ее и никогда не прощу себе этого. И Девон никогда не простит меня. Никогда.

– И что далее? Ты собираешься так это и оставить?

Губы Себастьяна снова горько искривились.

– Ты считаешь, что я еще недостаточно причинил ей зла?

– Она любит тебя, Себастьян. Я понял это тогда, в Терстон-Холле.

– Я тоже так думал. Но теперь я уже не столь уверен. Если бы ты видел огонь в ее глазах, Джастин! Она так смотрела на меня… Она меня презирает!

– Не могу этому поверить, – твердо возразил Джастин. – Скорее, это я был слеп. Считал, что защищаю ее, и ты тоже. Но ты и Девон, без сомнения, созданы друг для друга. – В его полуулыбке появился обычный для Джастина оттенок самоиронии. – Бог мой, этого почти достаточно, чтобы вселить в такого скептика, как я, веру в любовь.

Себастьян не сказал на это ничего и молча, не мигая, смотрел куда-то в темный угол. Джастин опустил руку брату на плечо.

– Ты изменишь свое суждение.

– Не изменю! – выкрикнул Себастьян. – Ты не видел ее, Джастин!

Джастин поджал губы и некоторое время о чем-то размышлял. Потом подался вперед и со всей силы ударил брата костяшками пальцев в лоб.

Себастьян в бешенстве вскочил и уставился на брата.

Джастин занял боевую позицию, распрямив плечи, и снова вытянул руку. Но Себастьян перехватил его руку, прежде чем Джастин успел стукнуть его в лоб еще раз.

– Черт тебя возьми, ты что, драку затеваешь?

– Ничего подобного, – вполне дружелюбно ответил Джастин. – Кстати, я полагаю, что в теперешнем твоем состоянии ты бы проиграл.

– Тогда с какой стати ты позволяешь себе подобные выходки?

Джастин смотрел на него все так же мирно.

– Ты ведь по-прежнему мой брат?

– Что за идиотский вопрос?

Джастин поднял брови:

– Я, видишь ли, подумал, что это нуждается в подтверждении.

– Что?!

Приложив ладонь ко лбу, Джастин изобразил невероятную сосредоточенность.

– Прости, если память мне изменяет, – заговорил он наконец, – но когда наш отец скончался, кажется, выяснилось, что финансовое положение семьи находится в ужасающе скверном состоянии, не так ли?

– Надо признать, что провалами в памяти ты пока не страдаешь, Джастин.

– И ты тот самый человек, благодаря практическим и разумным усилиям которого было спасено семейное состояние, человек, благодаря которому была решена и другая, не менее сложная задача: нас, то есть тебя, меня и нашу сестру Джулиан ну, стали принимать в обществе без поганеньких усмешек, перешептывания и выразительного переглядывания, не так ли?

Себастьян кивнул и спросил:

– К чему ты это?

– А вот к чему. Мой брат решил бы задачу, как вернуть в свой дом любимую, с такой же решимостью и стойкостью. Он не позволил бы себе раскиснуть. Не утратил бы надежду.

Себастьян онемел. Странным образом наставление Джастина вышибло хмель у него из головы, как не вышибло бы ничто иное.

Или, вернее, не вышиб бы никто другой.

Буря эмоций захлестнула его, стеснила ему горло. Себастьян всегда любил брата, даже когда тот выводил его из себя своим невероятным распутством, но никогда еще не любил его так сильно, как в эти минуты.

– Джастин, – хрипло проговорил он. – Ах, Боже мой, Джастин!

Джастин застонал:

– Прекрати это, терпеть не могу сантиментов!

– Боюсь, что не смогу. Уверен, что с братом мне исключительно повезло. – Себастьян рассмеялся. – Просто не в силах представить в качестве моего брата кого бы то ни было, кроме тебя.

Джастин, дотянувшись, крепко сжал плечо Себастьяна.

– Я тоже, – просто сказал он.

Глава 27

Каждый день на следующей неделе Себастьян являлся к дверям дома герцогини и вручал Реджиналду свою карточку со словами: «Я хотел бы повидать мисс Сент-Джеймс».

И каждый раз Реджиналд на время исчезал, а потом появлялся с одним и тем же ответом:« Мисс Сент-Джеймс не может принять вас, милорд».

В последний раз даже каменное лицо дворецкого приняло озабоченное выражение.

– Милорд, мисс Сент-Джеймс просит, чтобы вы больше не приходили.

Себастьян немного подумал и вежливо спросил:

– Реджиналд, какими в точности были ее слова? Стоический дворецкий вдруг сделался не столь невозмутимым.

– Милорд, – сказал он, – я не имею привычки употреблять столь…

– Ах вот оно что! Позволю себе предположить, что ее выражения были не слишком вежливыми? – не дал ему договорить Себастьян, который вовсе не хотел ставить Реджиналда в неловкое положение человека, вынужденного повторять не слишком сладкие слова сладчайшей возлюбленной Себастьяна.

– Вы совершенно правы, милорд, – с явным облегчением ответствовал Реджиналд.

– Понимаю, – в задумчивости протянул Себастьян. – Вы могли бы передать мисс Сент-Джеймс несколько слов от меня?

– Разумеется, милорд.

– Передайте ей, что, если она наберется смелости поговорить со мной лично, мне легче будет понять и удовлетворить ее требования.

На следующий день дверь ему отворил не Реджиналд, а сама Девон. В совершенно недвусмысленных выражениях она сообщила Себастьяну, что о нем думает, и завершила свою филиппику словами:

– Больше не появляйтесь. Никогда.

После чего захлопнула дверь у него перед носом.

Всю следующую неделю, понимая, что появляться у двери дома герцогини ему пока не стоит, Себастьян ежедневно отправлял Девон по письму. Все они вернулись нераспечатанными.

Он мрачно размышлял, что бы еще ему предпринять. Похитить ее, что ли, притащить к себе домой с завязанным ртом, усадить перед собой и заставить себя выслушать? Пожалуй, нет, ведь как знать, чем это могло бы кончиться. В то время как он сидел и обдумывал подобный вариант, к нему в кабинет постучался Стоукс.

– Вас желает видеть вдовствующая герцогиня Каррингтон, милорд. Я позволил себе проводить ее в гостиную.

Чудесно, раздраженно подумал Себастьян, видимо, ее светлость решила прочистить ему мозги. Он кивнул Стоуксу и немедленно проследовал в гостиную. Поприветствовал герцогиню со всей любезностью и опустился в кресло напротив нее.

– Ваша светлость, прошу вас, давайте сразу перейдем к делу. Вы пришли сюда по настоянию Девон…

Герцогиня, удерживая его от дальнейших слов, приподняла ладонь.

– Я здесь ради Девон, но не по ее настоянию, – сказала она.

Себастьян посмотрел на нее с нескрываемым изумлением.

– По правде говоря, она не знает, что я здесь.

– Это уловка, ваша светлость?

– Я бы назвала это стратегией, мальчик мой.

– Ваша светлость?!

– Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы неодобрительно отнеслись к моему вмешательству. Проще сказать, потребовали, чтобы я не совала нос в ваши дела. И вы можете снова послать меня к дьяволу, но сначала позвольте задать вам единственный вопрос. Вы любите мою внучку?

Себастьян счел должным ответить честно.

– Мало того, – спокойно проговорил он, – с каждым днем все сильнее.

– Это как раз тот ответ, на который я надеялась.

– Я хочу одного – сделать ее моей женой, – заявил он со всей прямотой: меньше всего ему теперь нужны такие вещи, как недопонимание и недомолвки. – С Божьей помощью она станет моей невестой.

Герцогиня рассмеялась – негромким и теплым смехом.

– Я могу счесть это одобрением, ваша светлость? Ведь если помните, это вы предложили мне всерьез заняться поисками невесты. Смею сказать, что тогда ни один из нас двоих не предполагал, что я возымею намерение повести к алтарю вашу внучку.

Герцогиня усмехнулась:

– И совсем не такого сорта невесту, какую предполагали искать, не так ли?

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Себастьян.

– Должна вам сказать, что сплетники восприняли известие о незаконной дочери моего сына как настоящий подарок, сладчайшее лакомство.

– Да, я это заметил. – Себастьян указал на газету, открытую на полосе, где печаталась колонка светских сплетен, и на помещенный в тексте рисунок, изображающий Девон в коляске рядом со своей бабушкой. – Поразительное сходство, не правда ли?

– Совершенно верно, – согласилась герцогиня. – Некоторые из моих друзей прямо-таки пришли в ужас, узнав, что я приняла Девон. – Уголки ее губ опустились. – Нет нужды говорить, что они мне больше не друзья. Но это, разумеется, не остановило поток приглашений, которые мы получаем каждое утро. – Она вгляделась в лицо Себастьяна. – А что будет с вами, дорогой мой? В свое время вы немало постарались, чтобы после смерти вашего отца общество приняло вас. Если вы сделаете Девон вашей нареченной, опять поднимется шум, и ваше имя, без сомнения, будет у всех на устах.

Себастьян крепко стиснул челюсти и, секунду помолчав, ответил:

– Мне совершенно безразлично, что скажет по этому поводу высшее общество. Право, это смешно и это последнее, о чем я стал бы думать. – На лице у него появилось выражение боли. – Не хочу, чтобы это было в какой-то мере принято за неуважение, однако я уверен, ваша светлость, что до того, как Девон узнала о своем родстве с вами, она приняла бы мое предложение. Но теперь она знает…

Я понимаю вас, – не дала ему договорить герцогиня, и эти ее слова прозвучали почти ласково, и она слегка улыбнулась. – Извините меня, мой мальчик. Я подслушала ваш разговор нечаянно, ненамеренно. Боюсь, что тут ничего не поделаешь. Если это может послужить утешением, то я искренне сожалею, что мое несвоевременное появление принесло такие ужасные результаты.

– Это вряд ли можно поставить вам в вину. Но позвольте спросить, – произнес он, понизив голос почти до шепота, – она говорит обо мне?

– Она скрывает свои чувства, – призналась герцогиня. – Я не завидую вам, Себастьян. Кажется, на нашу Девон напал упрямый стих. От моего внимания не ускользнуло, что она не желает видеть вас.

– А также отвечать на мои письма, – мрачно добавил он. – Но если понадобится, я буду ждать хоть всю жизнь.

Последовало недолгое молчание. Потом герцогиня пробормотала:

– Возможно, до этого не дойдет.

– Ваша светлость?

Но ее светлость ничего не ответила. Вместо этого она встала с кресла при помощи трости.

– Не мучьте себя, – проговорила она. – Иногда следует немного подождать, пока не подвернется счастливый случай.

Себастьян поддержал ее под локоть и проводил до двери. «Не мучьте себя», – говорит она. Сказать-то легко! У самой двери герцогиня обернулась.

– Насколько я помню, Кларкстоны – ваши добрые друзья. Не сомневаюсь, что вы получили от них приглашение на званый обед в пятницу на следующей неделе.

Себастьян нахмурился. В голове у него промелькнуло, что старуха малость повредилась в уме. Какого дьявола она заговорила о том, что не имеет ни малейшего отношения к его тяжким заботам? Да к тому же улыбается во весь рот!

– Получил, – произнес он вслух. – И Джастин тоже. Но боюсь, я не в настроении разъезжать по светским приемам…

– Жаль! – весело проговорила герцогиня. – А я так с нетерпением жду этого дня. Подходящий случай для того, чтобы продемонстрировать новое платье. И для меня, и для Девон.

И она ему подмигнула. Герцогиня подмигнула! Себастьян все еще тупо стоял в дверях, когда карета герцогини уже укатила.

Настал день званого обеда у Кларкстонов. С этой четой Девон еще раньше познакомила герцогиня на каком-то из обедов. Уильям и Эмили очень понравились Девон, главным образом потому, что были необычайно приветливы и внимательны. Но если бы она могла себе позволить отказаться от приглашения, она бы это сделала. В течение всего последнего месяца бабушка обращалась с ней так, словно Девон была бесценным сокровищем. Девон сердечно полюбила эту пережившую много горя, добрую, искреннюю старую женщину. Иногда они гуляли вдвоем по Грин-парку, и герцогиня при этом опиралась на руку Девон; почти каждый день они катались в экипаже по Роттен-роу. На прошлой неделе герцогиня повезла ее в Королевский театр, где они слушали оперу – первую в жизни Девон. Там же она впервые увидела Принни, как все в обиходе называли принца-регента.

Совершенно очевидно, герцогиня не собиралась прятать Девон от общества. Более того, никто и не думал подвергать их обеих остракизму. Количество приглашений, получаемых ежедневно, было поистине потрясающим. Девон невольно вспоминала слова Джастина о том, что, если сам дьявол удостоится приема в доме герцогини, ему откроется доступ во все дома лондонской знати.

Герцогиня принимала лишь некоторые из многочисленных приглашений. Она, по мнению Девон, сосредоточила большую часть своего внимания на том, чтобы они, бабушка и внучка, как можно лучше узнали друг друга и чтобы Девон поскорее привыкла к новому для нее укладу жизни.

Девон не могла говорить с бабушкой о Себастьяне: слишком свежа была нанесенная ей рана. Она не желала видеться с ним, и более всего ее выводила из себя его самоуверенность. Неужели он и в самом деле считает, будто может войти в ее жизнь как ни в чем не бывало? Она не хочет иметь с ним ничего общего! Она была рада, когда его ежедневные посещения прекратились, а письма перестали приходить.

Тысячу раз, снова и снова переживала она сцену в гостиной бабушки, перебирала в уме глупые, ужасные обвинения, которыми осыпала его. Если бы она могла взять их обратно!

Но из этих ужасных воспоминаний, как ни странно, начинала вырастать некая, пусть и шаткая, уверенность, а также надежда, пока что слабая, как неоперившийся птенец или как тонкий усик хрупкого растения. Дело вовсе не в том, что Себастьян должен просить ее выйти за него замуж. И не в том, чтобы принудить ее согласиться. Он прекрасно знал, что, если они поженятся, скандал неминуем.

Но ему это безразлично. Да, безразлично.

Только теперь находила она в глубине своей души те ответы на вопросы, которые прежде от нее ускользали. Только теперь открыла она для себя глубочайшую истину жизни: мечты могут меняться, такое случается.

А быть может, все дело в том, что сама она изменилась.

Как бы она ни старалась, она не сможет не любить Себастьяна. Этого никогда не будет. Никогда.

И она этого не хочет… с тех пор, как узнала, что носит под сердцем его ребенка.

Она долго сидела в этот вечер перед зеркалом, одетая в серебристое платье. Как странно, однако, что ее жизнь так похожа на жизнь ее матери. Как странно, что настоящее порой повторяет прошлое. Она, как и ее мать, полюбила человека голубой крови. И Себастьян ни за что не решится пережить такой же громкий скандал, какой омрачил его детство.

Но тут есть разница, и весьма существенная. Девон дала себе клятву. Она не проведет свою жизнь, как провела свою ее мать. Она не погрузится в пучину горестных сожалений о прошлом.

А Себастьян никогда не бросит своего ребенка. И не бросит ее.

Ей не придется лишить свое дитя того, чего по разным причинам были лишены и она сама, и Себастьян, – уверенности в том, что и мать, и отец в равной степени любят его или ее.

Она должна подойти к Себастьяну. Она должна ему сказать.

Надо только набраться храбрости.

В карете по дороге к Кларкстонам герцогиня обратила внимание на состояние Девон.

– Ты что-то очень притихла, моя дорогая. Неважно себя чувствуешь?

– Я просто устала, – солгала Девон.

Она не любила скрывать от бабушки что бы то ни было, но об этом она не может сказать ей до тех пор, пока не скажет Себастьяну.

Она широко раскрыла удивленные глаза, увидев длинную череду карет перед домом Кларкстонов.

– Бабушка, мне помнится, вы говорили, что это будет небольшой, интимный обед.

– Так оно и есть, милая. – Герцогиня помолчала и добавила: – Для Кларкстонов.

Девон глубоко вздохнула.

– Бабушка…

– Ты все сделаешь как надо, – успокоила ее герцогиня и крепко сжала руку Девон в своей.

И Девон почему-то почувствовала, что так оно и будет.

В доме их встретили Уильям и Эмили. Сказать по правде, едва они переступили порог, на них обратились весьма многочисленные любопытствующие взгляды, но Девон высоко держала голову и непринужденно болтала с хозяином и хозяйкой дома. Потом Уильям отошел, чтобы поприветствовать новых гостей. Бабушка продолжала разговаривать с Эмили, и Девон слушала уже не слишком внимательно, разглядывая присутствующих.

А потом случилось это… Сердце у Девон екнуло. Появился Себастьян. Себастьян собственной персоной. Девон чуть не задохнулась от волнения. Его появление было как удар в грудь.

А на его руку опиралась самая красивая из женщин, виденных когда-либо Девон. Миниатюрная, с каштановыми волосами, одетая в темно-синее платье, она затмевала даже признанную красавицу Пенелопу. Рука в белой перчатке уверенно лежала на сгибе локтя Себастьяна. Как раз в ту минуту как Девон посмотрела на эту пару, женщина свободной рукой погладила своего спутника по щеке. В ответ Себастьян рассмеялся и, наклонившись, поцеловал красавицу в щеку.

Девон почувствовала, что просто умирает. Отвернулась, чтобы не видеть, но кровь ее закипела от неистового гнева. Неудивительно, что он не приходил в последние две недели. Ясно, что в поисках невесты он времени зря не терял и достаточно быстро нашел ей, Девон, преемницу. Он совершенно поглощен очаровательницей, которая приехала сюда вместе с ним, это ясно.

Оглянувшись, Девон заметила, что хозяйка дома удалилась. Зато появился Джастин. Она бы с ним поздоровалась, если бы не… Девон взглянула на бабушку. Нет, она не в силах здесь оставаться. Просто не может. Будет просить герцогиню, умолять…

– Здравствуйте, Девон, – произнес знакомый до боли голос. – Ваша светлость…

Девон оцепенела. Короткий поклон герцогине – и вот он уже стоит перед ней. Берет ее безвольную руку в свою и подносит к губам.

Она пришла в бешенство. Как он смеет прикасаться губами к ее руке после того, как целовал другую женщину?! Она высвободила пальцы, едва Себастьян выпрямился.

– Ваша светлость, вы не будете возражать, если я на несколько минут похищу у вас вашу внучку.

– Разумеется, нет. О, вот и леди Робинсон!

Трость застучала по полу, и герцогиня направила свои стопы навстречу своей доброй знакомой. Девон, хоть убей, не могла взять в толк, с чего ее бабушка так просияла.

Девон сощурилась и подняла глаза на Себастьяна. Как он смеет так ласково улыбаться?! Ей отчаянно захотелось дать ему пощечину.

– Рад видеть вас снова, – прямо-таки проворковал он.

– Боюсь, что не могу ответить тем же, – холодно проговорила она, взяла с подноса у проходившего мимо лакея бокал с шампанским и осушила его почти до дна.

– Вы все еще сердитесь.

– Нимало. Я просто не думала о вас ни минуты, – возразила Девон, высоко вздернув подбородок. – Но расскажите мне о ваших поисках невесты. Судя по тому, что вы появились сегодня здесь с очаровательной дамой, прекрасная Пенелопа получила отставку?

Улыбка его расплылась по всей физиономии. Совершенно бессовестный человек!

– Мои поиски невесты кончились в ту ночь, когда я познакомился с вами, Девон.

– Чепуха! – отрезала она, указывая подбородком в ту сторону, где Себастьян оставил свою спутницу. – Кажется, вы совершенно одурманены.

Себастьян бросил взгляд на видение в синем и снова обратил его к Девон.

– Не стану скрывать, Девон, я ее люблю. И люблю глубоко.

Девон думала в эти минуты только о том, как ей замаскировать немыслимую, нестерпимую душевную боль.

– Тогда вам, быть может, стоит вернуться к ней, – предложила она, – потому что сейчас она уже с Джастином. О, подумать только, милорд, у вас есть соперник… в лице собственного брата. Они там, в уголке, только вдвоем и так мило…

Он взял у нее из пальцев бокал от шампанского, поставил на ближайший столик и продел руку Девон себе под локоть.

– Себастьян! – прошипела она.

– Молчите, – произнес он почти строго.

Это было невыносимо. Невероятно. Потому что он вел ее к этой женщине.

Она охотно вырвалась бы, но это невозможно было бы сделать, не устроив сцену.

Они остановились перед Джастином и красавицей.

– Думаю, моего брата представлять вам излишне.

Девон кивнула Джастину в знак приветствия. И ей даже не хотелось смотреть на женщину, потому что вблизи та была еще красивее, чем издали. Огромные синие глаза обратились на Девон. Губы цвета розовых лепестков слегка улыбнулись.

– Девон, с величайшим удовольствием представляю вам мою сестру Джулианну. Она только вчера вернулась с континента. Джулианна, это мисс Девон Сент-Джеймс.

Девон была так потрясена, что не могла выговорить ни слова.

С Джулианной ничего подобного не случилось.

– Так это Девон! О, Девон, я столько слышала о вас, что мне кажется, будто мы давно знакомы. Простите мою бесцеремонность, но я считаю, что простого рукопожатия здесь недостаточно!

С этими словами она крепко обняла Девон, которая, придя в себя, наконец заговорила:

– Уверяю вас, что я рада не меньше вашего. – На ее лице появилась первая за этот вечер искренняя улыбка. – Себастьян говорил, что голос у вас чистый, словно солнечный свет, и он прав.

Тем не менее она все еще нервничала, когда Себастьян вел ее на террасу. И она не улыбалась, когда они остановились неподалеку от двери.

Девон огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что они на террасе одни.

– Ты мог бы сказать мне, что Джулианна вернулась, вместо того чтобы вводить меня в заблуждение.

Себастьян от души расхохотался.

– То была возможность слишком драгоценная, чтобы от нее отказаться. Кроме того, я рад был видеть, что ты ревнуешь.

– Я вовсе не ревновала.

Но она ревновала, да еще как: просто сгорала от ревности.

– Позволь мне высказаться откровенно. Ты не хочешь меня, но не хочешь и отдавать меня другой.

– Да… то есть нет.

Черные брови высоко поднялись в смешливом изумлении.

– Что с тобой, Девон? Ты, я вижу, путаешься в собственных мыслях.

На самом деле голова у нее была ясная. Но с желудком происходило нечто непонятное: Девон чувствовала боль и тошноту.

– Мне следовало остаться дома, – не слишком внятно произнесла она, и вдруг в голове у нее вспыхнула некая мысль. – Ты знал, что я буду здесь? Вы с бабушкой сговорились, правда?