Текст книги "Мальчик в свете фар"

18

Тридцатишестилетней Саманте Берг снилось, что она выходит замуж. Все было так потрясающе, так невероятно радостно, что, проснувшись и обнаружив, что она дома и по-прежнему одинока, она решила принять еще одну таблетку снотворного. Закрыть глаза. Залезть обратно под теплое одеяло. Вернуться назад. На белый пляж.

Боже, как идеально все было. Именно так, как она себе представляла. Босиком на песке. Белое платье. Фата развевается на ветру. На фоне музыка. Арка из цветов, как в американских фильмах. А под ней стоит он. Принц. Саманта не была уверена, кем он был на этот раз, но он несколько напоминал Бреда Питта. Намного моложе, конечно, одетого с иголочки, с голубыми глазами, сияющими в ожидании ее. С кольцом в руке. О, как они глядели на нее, все гости, восхищенными, завистливыми взглядами! Его семья и друзья по одну сторону. Ее семья и друзья – по другую сторону. Лайла Беккевог тоже была среди гостей, этот ужасный человек, ее старая школьная подруга, вечно выкладывавшая фотографии своей идеальной семейной жизни на «Фейсбуке» и при каждой встрече докучавшая Саманте рассказами о своем счастливом замужестве.

«Ты все еще одна, Саманта? Ох, бедняжка, должно быть, это ужасно, ведь ты всегда так хотела иметь мужа и детей. Да-да, ну, у тебя же есть кошка».

Остальные подруги в их компании были добрее, но Саманта все видела по их глазам.

Сострадание. Им было жаль ее.

О, почему же никак не наступит ее черед? Она ведь не так много просит от жизни?

Пожилой священник немного напоминал ее деда. У него был грубый голос, большая белая борода и улыбка, обращенная к вселенной.

«Саманта, согласна ли ты взять этого человека в мужья? Обещаешь ли ты любить его до конца дней своих, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?»

Она хотела прокричать: «Да, да, да!» Но она, конечно же, сдержалась, только покраснела и кротко произнесла: «Да», – как это и подобает юной особе. Еле заметно соблазнительно подмигнула, когда он надел кольцо на ее тонкий пальчик. Закрыла глаза, когда он склонился к ней и поцеловал ее. О, как это было прекрасно! Тепло в теле, когда она ощутила объятья сильных рук и его губы на своих губах.

Холод от плитки в ванной, когда она открыла шкафчик с лекарствами, чтобы достать белую коробочку со снотворным, ледяной холод под ногами пробудил ее. Сон прошел, она больше не найдет путь обратно, на тот пляж, как ни пытайся. Поэтому она убрала коробку назад и засеменила на кухню, чтобы, как обычно, приготовить завтрак.

Она скучная?

Поэтому никто ее не хочет?

Она делала одно и то же каждый божий день, так и есть, но неужели это так плохо? Ей нравился режим. Так ей проще. Жить изо дня в день, имея план. Вставать по будильнику в полвосьмого. Идти в кухню и включать радио. Готовить завтрак, обычно хлебцы себе и тунец Ребекке, ее кошке. Затем в душ, и потом, хорошенько вытершись, она шла в спальню и одевалась. Не очень модно, но все же презентабельно. Она должна продавать платья, а не выходить замуж, поэтому важно сливаться с фоном. Не выделяться, чтобы не соперничать с клиентами, но тем не менее демонстрировать чувство вкуса и элегантность. Конечно, это нелегко, с маленьким бюджетом, которым она располагала, но ей это как-то удавалось. Никто уже давно не жаловался на ее внешний вид на работе, и она воспринимала это как хороший знак.

Магазин «Свадебные платья» на Принсенсгате.

Там она работала.

Она слышала, как подруги шептались об этом на их последней встрече. Подходя к их столику с напитками из бара, Саманта увидела, что Лайла Беккевог подалась вперед и говорит с этой своей мерзкой улыбочкой:

– Работает в свадебном салоне, но так и не нашла себе мужа, разве это не ирония судьбы?

– Это правда, что он сидит?

– Кто?

– Тот, с которым она вроде бы была помолвлена?

– Господи, как же ей не везет.

Саманта Берг вышла на станции метро «Йернбанеторге» и задумалась, не открыть ли ей снова профиль на сайте знакомств. Она пробовала «Тиндер», но он был действительно не для нее. У нее было не так много мэтчей, а тем, что были, нужно было, скажем прямо, только одно.

Невезучая.

Может, она просто невезучая?

Саманта вставила ключ в дверь и отключила сигнализацию. Мир свадебных платьев. Она почувствовала, что любит свою работу, правда любит. Что бы там ни думали подруги. Ей нравилось целыми днями ходить по прекрасному помещению в окружении всех этих красивых платьев. Значит, просто еще не пришел ее черед. Он настанет, обязательно настанет. Нужно только проявить терпение.

Может быть, на этот раз выложить какие-нибудь фотографии? Она сделала несколько селфи во Фрогнерпарке, однажды, когда выгуливала Ребекку, там не видно всего тела, и они получились неплохо. Главное – не сдаваться. Тот, кто сдался, проиграл. Лучшее в дождливом дне – знать, что за облаками всегда светит солнце. Разве не так?

Она улыбнулась самой себе, повесила пальто в задней комнатке и вышла в магазин, когда над дверью зазвенел колокольчик. Первый клиент сегодня. Молодая девушка со светлыми волосами под зеленой кепкой. Еще одна невеста. Саманта почувствовала, как обрадовалась одной только этой мысли.

– Добрый день, чем я могу вам помочь?

Девушка нервно взглянула на нее из-под козырька кепки.

– Я хотела купить, да, свадебное платье.

– Вы пришли по адресу. У вас есть какое-то конкретное пожелание?

Девушка стояла посреди магазина немного в растерянности.

Так всегда бывает.

Такой огромный выбор. Конечно, это трудно. Для нее самой было бы тоже непросто.

– Примерно на десять тысяч? – спросила девушка.

Саманта снова улыбнулась. Обычно начинали не с цены, но она, безусловно, поняла ее. Она видела достаточно склоненных голов и разочарованных лиц по пути обратно в примерочную, после того как девушки узнавали, сколько стоит платье их мечты.

– Этого хватит на многое. Вы хотели бы какой-то особый дизайн? Классика? Или более современный? У нас есть новые модели от Rosa Clara, лично я считаю, что они потрясающие. Традиционные и в то же время интересные, очень чистые линии. Я всегда говорила – и по-прежнему так считаю, – что самые красивые свадебные платья делают испанцы. Вы бы хотели что-то подобное?

Саманта проводила девушку к секции Rosa Clara и сняла одно платье с вешалки.

– Вот это мне очень нравится. Оно…

– Да, красивое. Я беру его.

Девушка в зеленой кепке кратко кивнула и стала смотреть в окно.

Что у нее с волосами?

Они странно выглядят.

– В смысле? Вы не хотите его примерить?

– Нет, в этом нет необходимости.

Это парик?

– Вы уверены? Я хочу сказать, ведь важно, чтобы…

– Я его беру, – повторила девушка. – Сколько?

– Оно стоит восемь тысяч четыреста, и еще мы берем тысячу шестьсот за услуги портного. Может показаться, что это дорого, но важно, чтобы платье сидело безупречно в такой важный день, вы не согласны?

– Я беру его.

– Ну что ж, – кашлянула Саманта. – Думаю, оно вам подойдет. Лучше всего, конечно, было бы примерить, примерочная вон там, я с удовольствием вам помогу.

– Сколько, вы сказали?

Девушка в парике уже стояла у кассы.

– Восемь тысяч четыреста. Но, как я уже сказала…

– Вы принимаете нал?

– Что?

– Наличные?

Девушка посмотрела прямо на нее. Саманта видела здесь много глаз. Глаза, светившиеся радостью и ожиданием, но такого взгляда, как этот, она никогда не видела.

Эта девушка казалась испуганной.

– Тогда мне просто положить его в пакет как есть?

– Да, хорошо, – сказала девушка и засунула руку в сумку.

Она достала конверт с наличными. Отсчитала деньги трясущимися руками и положила их на прилавок.

– Мне указать имя?

– Нет, – ответила девушка.

– Я имею в виду, для кого?..

– Все нормально, – сказала девушка и взяла большой белый пакет.

– Обязательно приходите, если что-то потребуется, ладно? Как я уже говорила, мы ушиваем и подшиваем.

Тут Саманта замолчала, потому что поняла, что говорила самой себе. Девушка в зеленой кепке уже вышла из магазина.

Саманта покачала головой, отправилась в заднюю комнатку и налила себе кофе.

Сделать это сейчас? Создать новый профиль на сайте?

Вообще, это было запрещено, тут строго с этим, в рабочее время ни телефона, ни компьютера, но она же только что продала платье.

Уже в четверть одиннадцатого? От Rosa Clara? Меньше чем за час?

Ну и ну, что бы это могло значить?

Саманта достала из сумки телефон, вернулась к прилавку, слегка улыбнулась и начала думать о том, как назвать себя на этот раз.

19

Психиатрическая клиника Блакстад. Желтое сооружение в получасе езды от города. Вокруг деревья и парк, большой пруд. Как-то давно, еще в прошлой жизни, Миа сидела в баре «Лорри» и невольно подслушала разговор за столиком рядом:

– Почему чокнутые всегда получают лучший вид из окна? Я хочу сказать, куда ни приедешь, везде одно и то же. Берген. Тронхейм. Здесь, в Осло. Лучшие места. Разве им не насрать? Для них все кончено. Взаперти. Не играет роли, где они. Представь себе, что бы мы могли сделать с этими участками?

Миа вылезла из машины и, следуя за Мунком к большому основательному зданию, не могла не подумать о том, что они правы. Психиатрическая клиника Блакстад находилась в месте, достойном резиденции короля.

– Главврач здесь, да еще вдобавок частная практика в Осло? – спросил Мунк, выбросив сигарету.

Миа полезла в карман за новой пастилкой.

– Разве это необычно?

– Может быть, и нет, – пробормотал Мунк.

– Вивиан здесь лечилась? – спросила Миа, когда они приблизились к монументальному зданию.

– Насколько я понял, нет. Его частный клиент. Как думаешь, сколько зарабатывают эти ребята?

– В смысле?

– Им платит государство. Начальникам таких мест, как это. Да еще и частная практика. Это вообще законно? Ну, то есть, очевидно, что да, но тем не менее?

Он покачал головой и сунул руку в пальто за новой сигаретой. На полпути передумал и убрал ее обратно в карман. Медсестра с тугим хвостом на голове и бейджиком на шее впустила их в здание.

Миа представляла себе классического немецкого рослого психиатра с бородой, в очках, твидовом пиджаке и с трубкой, но Вольфганг Риттер вовсе не соответствовал своему имени. Мужчина по другую сторону стола оказался тощим, женоподобным и говорил так тихо, что Мии пришлось придвинуться ближе, чтобы все слышать. Психиатр был одет в коричневый свитер поло, которому на вид было лет тридцать. Остальная одежда и комната в целом говорили о том, что этого человека больше заботит духовное, нежели материальное. Лава-лампа на одном из подоконников светилась розовым, а настенные часы несли на себе явный отпечаток семидесятых, и на самом деле это было единственное, что вызывало ассоциации с прозвищем Доктор ЛСД.

– Трагедия, настоящая трагедия, – тихо произнес Риттер. – Вивиан была принцессой. Действительно уникальной.

– Соболезную, – сказал Мунк.

– Я полагаю, мама в горе? – спросил Риттер и надвинул стальную оправу очков выше на нос.

Странный вопрос, но Миа не стала отвечать.

– Извините, если я перейду сразу к делу, у нас много работы, – сказала Миа. – Какой именно диагноз был у Вивиан Берг?

– Диагнозы, болезнь, норма, что есть что? – промолвил Риттер и откинулся назад. – Мы прежде всего люди, разве не так? У некоторых чуть больше багажа за плечами, конечно, но нужно ли клеить ярлыки?

Мунк искоса взглянул на Мию, и она прекрасно его поняла. Риттер словно пребывал на другой планете.

– «Зелдокс» и «Золофт», – сказал Мунк, вытащив бумажку из кармана. – Они же помогают от чего-то? Это вы их ей посоветовали?

Мунк пододвинул ему бумажку через заваленный стол. Риттер приподнялся, взялся за очки и бросил быстрый взгляд на бумажку, затем пожал плечами и упал обратно в кресло.

– Нам всем нужна помощь. Не так ли? Диабетику необходим инсулин. Ребенку – таблетки с фтором, этого природа им не дала, верно?

– Мне кажется, вы нас неправильно поняли, – спокойно сказала Миа. – Мы не стремимся ни на кого клеить ярлыки. Мы только пытаемся составить картину личности Вивиан. Двадцатидвухлетняя девушка не принимает тяжелые лекарства ради развлечения, не правда ли?

Вольфганг Риттер затих на секунду, рассматривая их обоих из-за стекол очков.

– У Вивиан Берг было то, что мы называем диссоциативным расстройством личности, – наконец сказал он. – Привнесенное ее матерью, которая была не в состоянии заботиться о ней. Все началось еще в детстве, душевная тяга исчезнуть в ином сознании, потому что к реальности вокруг было трудно приспособиться. Вы это имели в виду? Это хотели услышать?

Он едва заметно покачал головой и надменно взглянул на Мию, как бы говоря: «Я знаю свою работу, если вас это интересовало».

– Диссоциативное?.. – переспросил Мунк.

– Расстройство личности. Его часто путают с шизофренией, и это приводит к тому, что многие пациенты получают неверное лечение. Не в нашем случае, естественно. Я предпочитаю думать, что знаю, что делаю. Вивиан становилось все лучше и лучше. С каждым посещением. И, конечно, это трагедия, что она так и не испытает, каково это – быть полностью здоровой.

– Она лежала в этой клинике? – спросил Мунк.

– Нет, в Блакстаде – нет. Она была моей частной пациенткой.

– Несколько личностей? – с любопытством спросила Миа.

– Да, именно поэтому эти диагнозы так часто путают. Они очень похожи. Симптомы зачастую могут быть одинаковыми. Сниженный контроль импульсов, эмоциональная нестабильность, нанесение себе увечий, дереализация.

– Дереа… что?

– Потеря способности оценивать реальность, – улыбнулся Риттер.

Мунк бросил взгляд на Мию.

– Проблемы с осознанием того, что действительно происходит вокруг нее?

– Верно. Естественно, часто это приводит к трудностям в приспособлении к реальному миру. К работе, друзьям, семье.

– Значит, она думала, что она другой человек? – спросила Миа.

Риттер кивнул.

– Кто?

Риттер чуть помедлил.

– Послушайте, я знаю, что вам дали разрешение на доступ к ее карте, но это все равно как-то… – он снял очки, – …не совсем этично с моей стороны, понимаете?

– Значит, для вас будет лучше, если мы попросим кого-то прийти сюда и добыть информацию из вашего компьютера?

Миа немного пожалела о своем жестком тоне, но она устала и чувствовала, что у нее нет времени на любезности.

– Конечно же, нет. Но тем не менее…

– Мы понимаем, – вмешался Мунк. – Но вы бы очень нам помогли, если бы…

– Взрослый мужчина, – тихо сказал Риттер.

– Что?

– Вивиан иногда думала, что она взрослый мужчина.

– Почему мужчина? – спросил Мунк.

– Это вы мне скажите, – пожал плечами Риттер.

В кабинете повисла тишина.

– Ей нужен был кто-то, кого она считала сильнее себя, – наконец произнесла Миа.

Она заметила реакцию Риттера – он не ожидал такого ответа.

– Это может быть одним из объяснений, – сказал психиатр, засунув дужку очков в рот. – Считают, что диссоциативные феномены возникают как защитная реакция, во время или чаще после травматичных переживаний. Полагают, что важнейшим этиологическим фактором является серьезное и постоянное сексуальное или физическое насилие. Чем раньше в жизни оно случилось, тем жестче проявятся симптомы.

– Значит, Вивиан подвергалась насилию? – спросил Мунк.

– Нет, этого я не говорил.

– Тогда почему у нее было это?..

Мунк повернулся к Мии.

– Диссоциативное расстройство личности, – подсказала она, немного растягивая слова.

Риттер заставил ее помериться силами, и ей бы не хотелось вести себя так по-детски и опускаться до этого, но в его взгляде было что-то чопорное, и она просто не смогла сдержаться.

– Ее не насиловали. Она получила это по ассоциации, – сказала она коротко.

– Что ты имеешь в виду?

– Реймонд Грегер, – продолжила Миа.

– И? – сказал сбитый с толку Мунк.

– Я бы предположила, что Каролине Берг подверглась чему-то подобному от своего полубрата и что она втянула дочь в эту трагедию. Так часто бывает, правда, доктор? Мать-одиночка и дочь. Неверное распределение ролей. Тот, кто должен о тебе заботиться, не выполняет свою работу.

Если Риттер и был впечатлен, он этого не показал, однако Миа заметила, что он сменил тон.

– Вивиан Берг не подвергалась насилию, нет, – он откашлялся. – Но она выросла в неспокойной среде, где ощущала себя жертвой. Так случается чаще, чем мы думаем. Маленький ребенок с уважением относится к своим родителям, хотя мы этого вообще-то не заслуживаем. Крохотная, хрупкая душа, которая, если за ней не следить, легко может найти себе место, где можно спрятаться и чувствовать себя в безопасности. Обычно я говорю, что именно поэтому и не верю ни в каких богов. Если бы они существовали, они бы, скорее всего, создали такую расу, которой бы не требовалась помощь на протяжении первых двадцати лет и которую было бы не так легко ранить, вам так не кажется? Человечество? Мы слабые животные, разве нет?

– Значит, человек с таким диагнозом прячется в собственной голове? – спросил Мунк.

– Прячется. Исчезает. Ищет помощь, – улыбнулся Риттер.

– Но, – сказал Мунк, – если она была серьезно больна, почему ее не положили в больницу?

– Конечно, мы говорили об этом. Но для нее было важно танцевать. Пока она часто посещала меня, мы могли держать ее болезнь под контролем.

– Она шла на поправку?

– Без сомнений. В чем-то помогали таблетки, но важнее всего была, конечно, дистанция.

– Дистанция? – переспросил Мунк, но тут же догадался, о чем речь. – От матери?

– Да, – кивнул психиатр. – Физическая дистанция – это, конечно, еще не все, но она важнее, чем многие полагают.

– Она знала об этом? – спросила Миа.

– Что вы имеете в виду?

– Вивиан. Когда пришла к вам. Она осознавала, что больна?

– Отчасти. Вообще, она пришла, чтобы справиться с симптомами, но обычно все так и начинается.

– Какими симптомами?

– Расстройство пищеварения, прежде всего, но это очень часто бывает с людьми ее профессии, поэтому прошло некоторое время, прежде чем я понял, в чем действительно дело.

Миа уловила гордость в его голосе.

– У вас много пациентов с такой проблемой?

– К сожалению, о других пациентах я говорить не могу, – сказал Риттер с улыбкой и снова с этим слегка надменным взглядом.

– Я не имела в виду конкретно, я только…

– Как я уже сказал. Та бумага, которую вам подписали, дает вам доступ только к данным Вивиан.

– Она много говорила о своей матери? – спросил Мунк.

– Поначалу – нет. Но постепенно – да, разумеется. Это было необходимо. Да, для нее это было болезненно. Она любила свою мать больше всего на свете. Это сложно, не правда ли? Увидеть, что именно этот человек нанес тебе больше всего вреда?

– Она когда-нибудь называла имя Реймонда Грегера?

– О да, несколько раз.

– Как именно?

– С гневом, отчаянием, она ведь знала все, что рассказала мать. Она даже хотела его убить.

– Убить?

– О да, конечно, я советую это всем моим пациентам.

– Что вы имеете в виду? – спросил Мунк, бросив взгляд на Мию.

– Само собой, не буквально, – улыбнулся Риттер и снова снял очки, – но это важная часть моей терапии.

– Убийство?

Риттер издал смешок.

– Хороший способ избавиться от животного, с которым мы не можем покончить внутри себя, как вы считаете? Если вы меня спросите, я скажу, что имел большой успех именно в этом методе.

– Могу я спросить, как это происходит? – поинтересовался Мунк.

– Убийство?

– Да.

Риттер опять улыбнулся.

– Ну, по-разному. Иногда мы разыгрываем по ролям. Иногда пациенты расписывают убийство на бумаге. Кто-то рисует. Все зависит от того, что подойдет конкретному человеку.

– А что сделала Вивиан? – спросила Миа.

На мгновение Риттер замолчал.

– Слушайте, мы так далеко не зашли, но были на пороге. Она планировала танец.

– Танец… смерти? – спросил Мунк, сморщив нос.

– Вы ведь не видели, как она танцует?

– Нет.

– А вы? – спросила Миа.

– О да, много раз. Она была, как бы это выразиться? Совершенно особенной. Возвышенной. Это действительно потеря для мира, что ее больше нет. Она могла достичь всего, что пожелает. Видеть ее на сцене было… нет, это невозможно описать словами.

Мунк снова бросил взгляд на Мию, и она опять отлично поняла, что он имеет в виду.

Лежавший на столе телефон уже некоторое время вибрировал. Риттер надел очки и взглянул на него.

– Я прошу простить меня, но мы должны закругляться. Некоторые мои пациенты не могут ждать слишком долго, если вы понимаете.

– Спасибо, – сказал Мунк и поднялся. – Вы пришлете нам все, что у вас есть, в письменном виде?

– Мой секретарь позаботится об этом, – сказал Риттер и подал руку им обоим. – Позвоните ей, если понадобится что-то еще.

– …Что думаешь? – сказал Мунк, когда они оказались на парковке.

– Теперь все чуть лучше встает на свои места, правда? – сказала Миа, доставая новую пастилку из кармана.

Мунк зажег сигарету, когда закапал дождь, ох уж эта весна в Осло, ну никак не начнется.

– Реймонд Грегер?

– Мы должны найти его, – кивнула Миа.

– Согласен. Позвоню в Ларвик, попрошу их задействовать больше людей. Хочешь есть?

– Я бы перекусила.

– Хорошо. Плохо думается на пустой желудок. По бургеру?

– Может быть, что-то более полезное?

– Хм, он видел, как она танцует?

– Знаю, – сказала Миа.

– У тебя тоже возникло такое чувство?

– Да. Приставим к нему хвост?

– Давай прощупаем это, – сказал Мунк и пошел к машине.

В этот момент у него зазвонил телефон. Миа все увидела по его лицу задолго до того, как он положил трубку.

– Где?

– Отель в Гамлебюене.

– Есть связь? – спросила Миа, быстро открыв дверь в машину.

Мунк не ответил. Только кивнул, помрачнев, и быстро сел за руль.