Текст книги "Главный свидетель"

Глава сорок первая

Мэт вел машину до тех пор, пока Гиб не скомандовал ему остановиться у придорожной автостоянки. Поддерживая высокую скорость, но при этом не нарушая правил, они покрыли вполне достаточное расстояние от Шеридана, чтобы считать его безопасным, по мнению Гиба.

Гиб сгорал от нетерпения узнать, что хранится в обувной коробке, которую они извлекли из-под кровати Рики Сью. Он высыпал ее содержимое на сиденье, после чего оба погрузились в чтение.

Скоро стало ясно, что женщина не выбросила ни единого письма когда-либо полученного от мужчины. Работа все больше и больше утомляла. Мэт явно устал.

– В этих бумажках ничего нет.

– Нельзя пропустить ни одного, – упрямо настаивал отец. – Есть, должно быть одно-единственное, которое наведет нас на след.

Среди писем бывших любовников хранилась плохо отпечатанная Записка от школьного товарища Рики Сью по имени Джеф, который просил одноклассницу продемонстрировать ему свои трусики. Еще одно душераздирающее письмишко подписал некий «кузен Джо», который, отбывая срок военной службы на борту авианосца Соединенных штатов «Джон Ф.Кеннеди», под присягой обещал передать ее адрес своим одиноким товарищам по оружию.

Нашлась там и докладная от учителя воскресной школы мистера Говарда, в которой упоминалось, что означенная особа в очередной раз пропустила воскресные занятия.

Но вот в руках Мэта отказалась почтовая карточка, и он сразу же узнал почерк своей жены:

– Вот эта – от Кендал.

Никакого энтузиазма от находки он не испытал. Казалось, вместо живого человека работает автопилот, а вот перехватить управление этот живой человек уже не в состоянии. Ему было легче исполнять приказания отца.

Автоматизм стал своего рода щитом, за которым таилась душевная боль. Он стал таким с той самой минуты, когда Гиб убил Лотти.

Похоже, вместе с ней умер и он сам, Мэт. Трудно себе представить, что он берет вечное перо, правит гранки и готовит к изданию очередной экземпляр газеты. Вряд ли его еще могут заинтересовать охота, выпивка, застолье, «Братство» – да и жизнь, как таковая. Смерть Лотти оставила в душе такую щемящую пустоту, которую, он знал, нельзя будет заполнить ничем. Отец говорил, что многое в нем изменится, когда они найдут его сына, но Мэта одолевали сомнения.

Словно стараясь еще сильнее разбередить рану, он воскресил в памяти дни беззаботной юности, когда отец тоже запрещал ему видеться с ней, но тогда была хотя бы слабая надежда, что они когда-нибудь соединятся. Он слишком на это надеялся. Именно надежда помогала ему скоротать те дни, когда общение с Лотги было невозможно.

Теперь, когда она потеряна навсегда, ждать и надеяться больше не на что. Пытаясь несколько примирить сына с потерей, отец напомнил ему, что настоящая награда ждет праведника на небесах, но у Мэта небеса отчего-то ассоциировались с Лотти. Он даже не слишком желал вечного блаженства, если под вечностью понималось бытие без Лотти.

Разумеется, за смерть Лотти должна была ответить Кендал. Отец постарался как следует растолковать ему этот факт. Если бы Кендал не совала нос куда не следовало, в то, что выше ее понимания, оставаясь послушной и скромной женой, как и полагалось с самого начала, то ничего бы не случилось. Лотти осталась бы в живых и продолжала бы радовать его поцелуями и объятиями, ради которых он, в сущности, и жил.

Всякий раз, вспоминая потерю, он чуть не задыхался от ярости. Да, Кендал придется заплатить и по самому большому счету. Уж он-то проследит за этим лично. Как и все прочие, наказанные судом «Братства», Кендал предстанет перед неумолимыми судьями.

Мэт с брезгливостью рассматривал открытку Кендал, поскольку она вышла из ее рук:

– Я узнал почерк.

– Когда была отослана открытка?

Мэт попытался рассмотреть послание при свете фонаря.

– Почтовая марка совсем затерлась, по-видимому, давно. Открытка даже пожелтела по краям.

– В любом случае прочти.

– Прекрасно проводим время, хотя мешают комары и жара. Она чуть не доконала меня, когда мы с Б. отправились на пикник на наше заветное место.

– «Б» – значит бабушка, – заявил Гиб. – Есть еще что-нибудь?

– Похоже, не хватило места. Почерк становится все мельче. – Мэт сощурился, чтобы разглядеть крохотные буковки. – Я уже писала тебе о месте – каньон, водопад ну и прочие штуковины. Скоро увидимся. – Это все. Вместо подписи нарисовано крохотное сердечко.

– Каньон, говоришь? Да, скорее всего это каньон Конфедератов. Ее, видите ли, излюбленное местечко. Она когда-нибудь упоминала о нем?

Мэт покопался в памяти. Но ничего там не обнаружил, кроме безжизненных глаз Лотти.

– Может, и упоминала. Помнится, сказала как-то, что они с бабушкой любили проводить лето на старой заброшенной ферме.

– А еще конкретнее – на старой ферме неподалеку от каньона Конфедератов и водопада. – Со все нарастающим возбуждением Гиб открыл бардачок и извлек оттуда карту дорог штата Теннесси. Затем торопливо расправил ее на коленях.

– Что ты знаешь о природе, Мэтью? – спросил он. – Как поступает раненое животное, или куда оно стремится, если сильно напугано?

– К своему лежбищу, по-видимому.

– Иными словами, к дому, – подтвердил Гиб. – Кендал домой не вернулась. Это было бы чистым безумием. Отсюда следует, что она двинулась в другое место, приятное ее сердцу. Нам необходимо найти памятник Конфедератам – жертвам гражданской войны неподалеку от водопада.

Глаза Гиба сверкнули:

– Подумай об этом, малыш. Скоро мы уже будем держать на руках твое дитя.

Мэт изо всех сил постарался изобразить энтузиазм. Пытался представить, как сажает на колено своего маленького сына. И пытался вообразить себя смеющимся, счастливым, свободным. Свободным? Да, теперь он понял: за всю свою жизнь он никогда не чувствовал себя свободным.

И никогда не чувствовал на себе оковы тяжелее, чем сейчас.

Кендал высвободилась из рук Джона.

– Я иду в ванную, – прошептала она. – Вернусь назад через минуту.

Тот снова погрузился в сон. Она нагнулась и поцеловала его в лоб, затем помедлила самую малость, вглядываясь в лицо лежащего перед ней мужчины, стараясь запомнить каждую черточку.

Если все пойдет по плану, то она лицезреет его в последний раз.

Кендал почувствовала, как рыдания сдавили грудь. Подавив слезы, она выскользнула из постели и, несмотря на темноту, быстро оделась.

С того самого момента, как Рики Сью сообщила Кендал, что Мэт и Гиб вырвались на свободу, ей стало ясно, что очередного бегства не миновать. И времени оставалось в обрез. Но, несмотря на спешку, она решилась подарить еще одну ночь Джону.

Мэт и Гиб выследят и найдут ее. Она знала, что это обязательно случится. Она куда больше верила в охотничьи инстинкты Бернвудов, чем в способность ФБР перехватить преступников, хотя федералы имели доступ к всевозможным компьютерам и располагали агентурной сетью.

Если бы дело касалось только ее жизни, она бы рискнула и осталась с Джоном. Но она в ответе за Кевина. Если Бернвуды нападут на их след, они убьют ее и захватят мальчика. Ужасающая перспектива. Даже если федералы окажутся первыми и ее арестуют, все равно Кевин превратится в заложника властей, и судьба его окажется в руках совершенно незнакомых людей.

Она обязана защитить своего ребенка, даже если для этого ей придется покинуть любимого человека.

Кендал скроется без всяких объяснений, даже не попрощавшись. Утром, обнаружив, что она упорхнула, Джон, вероятно, будет обескуражен, возможно, даже придет в ярость. Но это ненадолго.

Кендал писала ему записку, уверяя, что помощь близка. Днем, прежде чем уехать из города, она отослала открытку местным властям, открыв им местопребывание Джона Макграта, пропавшего офицера безопасности Соединенных Штатов.

Получив послание, они обязательно направят кого-нибудь на ферму. Друг Джона мистер Пепердайн приложит все усилия, чтобы показать Макграта лучшим специалистам – невропатологам. В свое время память к нему вернется. Конечно, если он забудет идиллию, которую они вместе пережили, это разобьет ее сердце.

Но чем больше Кендал думала об этом, тем сильнее в ней крепла уверенность, что подобная забывчивость послужит ему только во благо. Его нельзя будет привлечь кответственности за то, что произошло между ними.

Пока что она не хотела беспокоить Кевина, мирно посапывающего в колыбельке. Заглянув на всякий случай в свою спальню, она отметила, что Джон по-прежнему спокойно спит и даже похрапывает. Миновав все комнаты, она вышла во двор через черный ход.

До рассвета оставалось еще несколько часов, но теперь каждая минута была на вес золота. Кендал уложила сумку в автомобиль. Еще днем она нашла какую-то краску в сарайчике и переправила две тройки на номере машины, заменив их восьмерками. Конечно, исправления смотрелись довольно грубо и не выдержали бы настоящего контроля, но некоторое время они бы прослужили, пока ей не удастся купить новый автомобиль и перенести все вещи в него.

Затем женщина снова вернулась в дом, чтобы забрать контейнеры с кипяченой водой. Она сможет одновременно вести машину и перекусывать по дороге, делая только короткие остановки, чтобы накормить Кевина и немного отдохнуть. Конечно же, придется сделать остановку на ночлег в каком-нибудь отдаленном от главной магистрали отеле, где можно расплатиться наличными, а не кредитной карточкой – и это не вызовет подозрений.

При необходимости она договорится с Рики Сью о переводе – так они уже делали не раз. Кендал безоговорочно доверяла Рики Сью, но, не желая подставлять подругу, все откладывала контакты с ней.

Установив контейнеры в автомобиль, она напоследок вернулась в гостиную. Встав на колени перед камином, сунула руку в дымовую трубу и извлекла оттуда пистолет.

Оружие еще сослужит ей службу, если Бернвуды все-таки доберутся до нее. Впрочем, Кендал с большим трудом преодолела отвращение, прежде чем дотронулась до него. С величайшей осторожностью она положила оружие к карман юбки.

Неожиданно ее посетила мысль, додуматься до которой раньше просто не хватало времени. А что, если Бернвуды найдут ее убежище на ферме и ворвутся сюда, прежде чем Джону помогут свои? Папаша с сыном ведь уже в курсе, что он охранник, которого она якобы «похитила» из госпиталя в Стивенсвилле. Да они, не моргнув глазом, убьют его.

Она достала пистолет из кармана и отнесла на кухню. Конверт с запиской Джону она положила на стол, а сверху придавила его пистолетом. В общем, все по справедливости – она возвращает Джону вещь, которую забрала, когда тот, бесчувственный, лежал на мокрой от дождя земле.

Подумать только, сколько самых разнообразных событий прошло с той поры.

Почувствовав, что вот-вот разрыдается, Кендал на цыпочках поспешила в комнату Кевина и достала его из постельки. Ребенок что-то замурлыкал, словно отказываясь покидать теплую кровать, но она прижала его к груди, и он снова мгновенно уснул.

Заглянув еще раз в сумрачную спальню, она отметила про себя, что Джон так и не шелохнулся. Тогда она быстрым шагом двинулась по коридору. Кендал изо всех сил старалась сдерживаться, но из глаз уже ручьями катились слезы.

Еще несколько мгновений и она навсегда покинет дом, с которым связано столько милых сердцу воспоминаний. Больше ей не придется прибегнуть к старой ферме как спасительному кругу – как говорится, явка провалена. Здесь она впервые познала любовь и отдалась ей всей душой. Сначала бабуля, потом Джон.

Может, у нее на роду написано прощаться со всеми, кто ее любил?

Кевин шевельнулся на руках.

– Нет, не со всеми, – шепнула женщина. Поцеловав сына в голову, она решительно направилась к двери, и готова была уже взяться за ручку, как неожиданно повсюду зажегся свет.

Она в бешенстве развернулась, но наполовину ослепленная неожиданно ярким светом разглядела лишь силуэт мужчины, который приближался к ним с Кевином.

Глава сорок вторая

Братья Круки решали в ванной мотеля непростую проблему. Надо было так напоить жирную рыжую девицу, чтобы у нее как следует развязался язык, но при этом нельзя переборщить. Велика вероятность, что тогда она впадет в забытье и тогда – все.

– Па-а-а-рни, – позвала она их высоким певучим голосом. – Чем это вы там вдвоем занимаетесь, хотела бы я знать?

– Что-то мне не верится, что эта штуковина сможет еще раз поднять голову, – мрачно констатировал Лютер, глядя на свой опавший пенис. – В жизни не встречал подобную хотелку. Слушай, может, она просто ошибка природы?

– Хватит причитать. Необходимо разговорить ее насчет Кендал.

Лютер нежно массажировал собственные гениталии.

– Интересно, как это у тебя получится, Генри? Она уже высосала целую бутылку «Джека Дэниелса» – и ни в одном глазу. Разве что сексуальные аппетиты здорово возросли.

Генри пропустил его слова мимо ушей. Тем временем Рики Сью снова крикнула:

– Лучше уж возвращаться назад, а то она что-нибудь заподозрит. Я как-нибудь выкручусь. Ты лишь подыгрывай мне – и баста.

Рики Сью по-прежнему занимала чуть ли не всю кровать целиком. Она пребывала не в самом лучшем настроении.

– Я уже решила, что вы там кое-чем занимаетесь, но только почему-то без меня.

Речь женщины течет уже не столь плавно, заметил про себя Генри. Он одобрительно поднял вверх большой палец – так, чтобы его не видела Рики Сью – И вытянулся на кровати рядом с толстухой. – Да ты что. Чем, спрашивается, нам заниматься в ванной без любимой малютки, верно, Лютер?

– Да уж куда вернее, сэр. Без малышки – никаких забав. Полагаю, настало время хлебнуть еще самую малость.

Прежде чем передать бутылку Рики Сью, он притворился, что прилично глотнул. Рики Сью, правда, успела перехватить его взгляд, адресованный брату.

– Вы что, парни, решили меня напоить или у вас другая цель?

Прежде чем кто-либо из ошарашенных собутыльников сумел ответить, она издала смешок и приложилась к бутылке с виски.

Генри подмигнул брату, кивнув на эту жирную белокожую, пьяную тушу, которая именовалась женщиной.

– Богом клянусь, Рики Сью, ты перепьешь любого парня. Я прав или нет, Лютер?

– Абсолютно.

– В самом деле, ты поражаешь меня по всем пунктам. Ну хотя бы взять случай с федералами. Ты за милую душу обвела их вокруг пальца. Вот это зрелище! Но им только на пользу пойдет – нечего соваться в дела свободных граждан.

Рики Сью обиженно засопела:

– Этот Пепердайн считает, что его собственное дерьмо не воняет. Вы, дескать, знаете, где скрывается миссис Бернвуд, – вот что он говорит. Вы знаете то, вы знаете это. – Рики Сью попыталась передразнить мимику фэбээровца. – Да откуда, черт возьми, он знает, что я знаю, когда это всего лишь его предположения.

– Да и правда, – перебил женщину Лютер. – Что такого особенного он знает о твоей подруге?

Генри бросил на Лютера зловещий взгляд. Ну почему этот придурок не может держать пасть на замке? Нет, Ма права – братец невежествен и глуп. Даже опасен. Одним-единственным словом он способен разрушить все сложные построения Генри и навести Рики Сью на мысль о том, что братья тратят на нее время и деньги отнюдь не ради развлечения.

Но Рики Сью уже слишком набралась, чтобы обращать внимание на подозрительные выпады Лютера и взгляд Генри.

– Она моя подруга, да. В жизни не скажу Пепердайну, где она. Даже если бы знала. А я не знаю.

Она еще глотнула из бутылки – и очень основательно, а потом заливисто рассмеялась. Воздев палец к небу, дабы привлечь внимание аудитории, Рики Сью добавила:

– Я, конечно, не знаю, где она, но до-о-о-гадываюсь. Да. – Сейчас Рики Сью сильно растягивала гласные и ее речь оказалась более доступной для понимания.

– А нам то что, Рики? Нас надувать не надо. Мы не какие-нибудь там федералы. Верно, что ли, Лютер?

– Не федералы, уж будьте покойны.

Генри погладил женщину по шее:

– Да забудь ты этого Пепердайна. Лучше снова малость поиграем.

Рики Сью оттолкнула его.

– Это вас-то я надуваю? Я почти с полной уверенностью могу вам доложить, где она скрывается. Я – единственная на земле, кто имеет об этом хоть какое-то представление.

– Известное дело, крошка. Мы лично тебе верим на все сто: Правда, Лютер? – Он снова подмигнул братцу, но тот не осознал смысл намека – всякая «психология» его до крайности утомляла.

– Это… ну да. В общем, что Генри говорит, все правда. – Это и в самом деле правда, – с усилием произнесла Рики Сью, пытаясь усесться на кровати. – Готова поклясться, что она прячется на ферме, где обычно отдыхала со своей бабулей в детстве.

– Ладно, детка, ладно, все это так, как ты рассказываешь. – Генри покровительственно похлопал женщину по бедру. – Как ты говоришь, так оно и есть.

Она с размаху ударила кулаком по матрацу. – Я знаю, где она. Ну, может, не с точностью до метра, но знаю. Это где-то в районе Мортона. Там как раз имеется…

– Что имеется?

– Ну этот чертов водопад.

– Водопад?

Она повернула голову таким образом, чтобы посмотреть на Генри сверху вниз:

– Разве я сказала что-нибудь непонятное?

– Все понятно, дорогая, только не сердись.

– И еще там стоит большая-пребольшая пушка. Черт, как она называется? Такая большая пушка на колесах. По-моему, из них стреляли в старинные времена.

– Пушка?

Она ткнула указательным пальцем прямо в грудь Генри:

– Вот-вот. Умный мальчик. Заслужил первый приз! – Она выставила грудь вперед, словно предлагая ее в качестве награды. Потом глаза у нее неожиданно закатились иона рухнула на спину, пьяная и бесчувственная.

– Вот дьявол! – закричал Генри. – Сработало. Пора ехать в Мортон.

– А где это?

– Представления не имею. Надо взглянуть на карту. Давай поторапливайся, Лютер. Одевайся скорее.

– А как быть с этой?

– Ты же знаешь, что сказала мама.

Взглянув на Рики Сью, Лютер скривил губы с сожалением:

– Стыдно уничтожать подобное сокровище. Где мы еще возьмем такую огневую рыжую телку?

– Извините, – стиснув зубы, Пепердайн ухватился за телефонную трубку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Не могли бы вы еще раз повторить то, что сказали?

– Мы… так сказать, потеряли ее из виду, сэр. Она зашла в бар – в сущности, забегаловку, и некоторое время в одиночестве попивала там виски, словно прохладительный напиток.

– Переходите ближе к делу.

– Слушаю, сэр. Так вот, этот парень…

– Что еще за парень?

– Кто ж его знает. Высокий, красивый с соломенными волосами, глаза с поволокой. Он подсел к ней в закуток. Потом купил выпить. Они сидели и болтали.

– Вы спросили хоть у кого-нибудь, как этого парня зовут?

– Конечно, сэр. Никто в этом вертепнике его не знал.

– Автомобиль?

– Мы и об этом тоже спрашивали. Никто не может вспомнить, пришли они с братом на своих двоих или приехали. Поэтому марку автомобиля установить не удалось.

– Кажется, вы упомянули о каком-то брате. У него что, и в самом деле есть брат?

– Да, сэр. Похож на него, как две капли воды.

– Господи, этого еще не хватало.

Пепердайн кинул в рот две таблетки аспирина и запил их жестянкой «Малокса». Ну отчего все постоянно усложняется? Не просто брат, видите ли, а близнец.

– Так, значит, они абсолютно похожи?

– Так нам сообщили. Невозможно отличить одного от другого.

– Ну конечно.

– Мы так ни разу второго и не увидели. Он играл в бильярд в дальней комнате. – Агент объяснил, каким образом Рики Сью и ее кавалеры от них ускользнули.

– Чем они расплатились за выпитое?

– Наличными.

– Так я и предполагал, – пробормотал Пепердайн. – А что никто и в самом деле не знал, что это за братья такие?

– Нет, сэр. Ни имен, ни фамилий. Ничего. Ясно лишь одно – они не местные. – Подчиненный Пепердайна замялся – так обычно маются гости в ожидании хозяина. Поскольку шеф тоже хранил молчание, тот позволил себе высказать робкое предположение. – Я думаю, сэр, эта дама познакомилась с близнецами и ушла вместе с ними.

– Это точно, не так ли?

– Я хочу сказать, сэр, что близнецы не имеют никакого отношения к вторжению в квартиру Рики Сью. И уж точно это не Гиб и Мэт Бернвуды. На мой взгляд, сэр, это просто случайное знакомство. Свидетели утверждают, что мисс Роб буквально из трусиков выпрыгивала, глядя на этих парней. Надеюсь, вы меня понимаете?

– По сути, один из свидетелей прямо так и говорил, другие только подтвердили его слова, что мисс Роб довольно известная в районе шлюшка. Всегда к услугам.

Он сказал, что ей не впервой уходить из бара, кого-нибудь подцепив.

Настроение Пепердайна резко изменилось, и теперь стрелка барометра указывала строго на север.

– Послушайте, мне абсолютно наплевать на любовные игры мисс Роб, даже если она трахается одновременно с сотней мужчин в разгаре солнечного дня. Дело заключается в другом – она гражданка США и мы обязаны ее защитить, пусть она и утаивает от нашего ведомства важную информацию.

Вам было приказано не упускать ее из виду, а вы облапошились. Таким образом, где она в настоящий момент – неизвестно. Кроме того, мы не имеем представления, с кем она. На нашей совести также два маньяка, готовые убить всякого, кто станет на пути – я имею в виду «божьих людей» Бернвудов – и в их списке наверняка значится и мисс Роб, как лучшая подруга женщины, за которой они охотятся! – Джим перестал кричать, чтобы набрать побольше воздуха. Впрочем, несколько смягчив после паузы тон, он внушал еще больший ужас. – Я понятно выражаю свои мысли?

– Да, сэр. Абсолютно понятно, сэр.

– Не дай Бог, вы опять что-нибудь напугаете. Если с Рики Сью Роб случится что-то непредвиденное, я прибью ваши яйца к полу гвоздями, да еще и поджарю их как следует.

– Ясно, сэр.

– А теперь занимайтесь делом.

– Слушаюсь, сэр.

Пепердайн швырнул трубку на рычаг. Он направил в злополучный бар дополнительную группу агентов и снабдил их подробнейшим описанием близнецов – высокие, оба хорошо сложены, волосы соломенного цвета. В глазах какая-то поволока. Абсолютное сходство. С ними дама – рыжеволосая толстушка. Говорят, раз увидев, ее уже невозможно забыть – поэтому расспрашивайте всех.

Потягивая «Малокс», Пепердайн расхаживал по кабинету, стараясь привести мысли в порядок. Интересно, неужели то, что в день, когда на квартиру Рики Сью был совершен налет, ее подцепили в кабаре неизвестные проходимцы, похожие, как две капли воды, простое совпадение? Каким образом связаны оба этих события? Выполняют ли близнецы указания Бернвудов, являясь членами «Братства»? Или все произошло именно так, как говорит агент, и оба факта не имеют ничего общего?

Инстинкт подсказывал Пепердайну, что надеяться следует как раз на худшее. Если близнецы действительно подручные Бернвудов или как-либо по-другому связаны с этим делом, то на его шее уже четверо, о которых следует заботиться: Джон, миссис Бернвуд с ее ребенком и, наконец, Рики Сью Роб.

Если Бернвуды обнаружат хоть одного из них прежде, чем его люди, то… Нельзя позволить, чтобы случилось худшее. И это было ясно, как день.

Транспортировка Рики Сью из постели в «камаро» уже сама по себе представляла нелегкую задачу, но братья ухитрились справиться с ней, даже не разбудив толстушку. Хуже получилось, когда они собрались извлечь ее из машины. Она неожиданно очухалась и стала сопротивляться, пытаясь освободиться.

– Эй, ребята, что происходит? – спрашивала она ворчливо, стараясь прийти в себя. Машина стояла на краю рощицы рядом с узкой дорожкой, уводившей в глубь зарослей. – Где мы, к черту, находимся? И что здесь делаем? Где моя одежда в конце концов?

Лютер не знал, что ответить и по обыкновению замолчал, лишь по всегдашней привычке приоткрыв рот.

– Мы тут решили… гм…. что тебе не помешает искупаться.

Лютер в изумлении глянул на брата, но затем со всем тщанием подался вперед, дабы поддержать ближайшего родственника:

– Ну да, понырять, поплавать и все такое, понимаешь?

– Поплавать? – Рики Сью окинула ландшафт оценивающим взглядом. – Да мы, похоже, находимся в каких-то дебрях?

– Мы прекрасно знаем, где находимся, – похвастал Генри. – Мы с Лютером разведали это местечко еще сегодня утром. Здесь есть отличная речушка: каких-нибудь пятьдесят ярдов отсюда.

Рики Сью взглянула по направлению его указующего перста, но ничто не радовало глаз. Она отнюдь не считала приятным времяпровождением прогулку по лесу обнаженной да еще в ночи. Вообще-то склонность к авантюрам имела место в характере Рики Сью, НО обычно свои эскапады она предпочитала устраивать в закрытых помещениях.

Она не слишком-то любила выезды на природу. Солнце просто-напросто обжигало ее чувствительную светлую кожу, а комариные укусы вызывали подолгу незаживающие болячки и нагноения, которые приходилось лечить, прибегая к антибиотикам.

С другой стороны, уж больно ей пришлись по сердцу близнецы. Оказаться начинкой сэндвича, по краям которого в качестве хрустящих булочек выступали Генри и Лютер, казалось чрезвычайно заманчиво. Нагие и скользкие, они словно дельфины станут кружить вокруг под водой и касаться самых заветных уголков ее тела.

Она даже вздрогнула, предвосхищая такую идиллию: – Показывайте дорогу.

– Давайте сыграем в индейцев и двинемся след в след, – предложил Генри. – Лютер возглавляет шествие. Я замыкаю, – произнес он, ухватившись за пышные ягодицы Рики Сью И до боли ущипнув.

Рики Сью взвизгнула от прикосновения Генри и послушно шагнула за Лютером. Генри поспешил за ней. Во мраке зарослей женщина не удержалась и обняла Лютера за талию.

Когда они достигли берега речки и Рики Сью услышала нежный шепот текущей воды, она вздохнула:

– Это так романтично. Или я просто напилась?

Генри на всякий случай прихватил с собой бутылку виски.

– Да нет, какое там напилась! Наоборот, после пешего перехода неплохо хлебнуть глоток-другой.

Бутылка пошла по кругу и каждый из них приложился к горлышку. Но, по странному стечению обстоятельств, виски мало сказывалось на братьях. Да и вообще женщина заметила, что ее спутники проявляют странную нервозность, которая усилилась, когда Рики, взяв близнецов за руки, потащила их к воде.

– В чем дело, ребятки? Или что-нибудь не так? Может, вы даже вдвоем не в состоянии совладеть с такой дамой, как я?

– Мы, знаешь ли… гм, у нас утонул брат, – выпалил Генри первое, что пришло ему на ум. – Ну, да, мы тогда были детишками, но запомнили этот случай. Оттого-то мы не слишком уважаем воду. Так-то.

Была бы Рики Сью чуть трезвее, она наверняка бы задалась вопросом, отчего братцы сначала предложили устроить оргию в водах реки, а затем пошли на попятную. Но вместо вполне законного недоумения она почувствовала жалость:

– Бедные, вы бедные. Идите скорее к Рики Сью, она вас пожалеет.

В каком-то смысле Генри отвечал самым тайным запросам Рики Сью, в чем она бы никогда не призналась никому на свете. Просто потому, что не видела ни малейшей возможности осуществить свое самое заветное желание. Она хотела любить и быть любимой всего-навсего одним мужчиной, отцом ее детей. Для такого человека Рики Сью могла бы пожертвовать всем, стать для него истинной опорой, источником доброты и непрестанно льющейся ласки. У нее был неистощимый запас любви, но как раз любви – в настоящем смысле этого слова – никому и не требовалось.

Вот почему ложь, которую сморозил Генри, нашла в ее душе глубокий эмоциональный отклик. На глазах ее даже выступили слезы. Она прижала братьев к своей пышной груди и принялась гладить их по головам, сочувственно приговаривая:

– Сейчас я вас утешу, мальчики. Не печальтесь о брате. Его невинная душа уже давно находится в раю.

С течением времени подобное сближение приобрело рассчитанный эротический эффект. Женщина прижимала близнецов все крепче и крепче. – Не горюйте, мои маленькие, – шептала она. Прежде чем завершится ночь, у вас сложится абсолютно другой взгляд на занятия водным спортом. Предоставьте все Рики Сью.

Она вошла в реку, но, взглянув на парней, запротестовала:

– С какой это стати из нас троих голая только я?

Лютер взглянул на Генри, который, пожав плечами, начал раздеваться, швыряя одежду на грязный берег потока. Лютер в точности повторил все движения брата.

Генри первым ступил в воду и встал рядом с Рики Сью – та уже находилась по колено в воде.

– Сладкий мой, – произнесла женщина и дотронулась до пениса, но тут же выяснилось, что Генри уже ни на что не способен.

– Извинения просим, – сказал тот. – Боюсь, все соки из меня вы извлекли еще в мотеле. Возможно, стимуляция другого рода поможет нашему мальчику вновь гордо поднять голову.

Рики Сью хрипло рассмеялась и встала перед ним на колени:

– Помолчи… если это поможет… – Дно потока оказалось холодным и скользким, но проточная вода приятно охлаждала разгоряченное тело. Подняв голову, она улыбнулась Генри и потерлась грудью о его чресла.

Неожиданно Рики Сью почувствовала, как в воздухе над головой что-то просвистело, затем услышала звук вроде удара по арбузу и лишь потом ощутила пронзившую ее насквозь боль. Голова словно раскололась пополам.

Рики Сью задохнулась, только что выпитое виски рвануло вверх из желудка по пищеводу и наполнило горечью рот. Она попыталась вскрикнуть, но вместо крика из ее глотки вырвался целый фонтан крепкого напитка. Она тяжело рухнула на бок, подняв мириады радужных брызг.

Находясь на грани обморока, она успела поднять голову и увидела Лютера: в кулаке тот сжимал короткую толстую дубинку. Рики Сью словно при замедленной съемке наблюдала, как Лютер поднял орудие над головой и изо всех сил опустил вниз, на ее череп.

Женщина даже не успела испугаться, она лишь коротко удивилась.