Текст книги "Ее тайный возлюбленый"

– Я думала, что Эпплби послал вас вернуть ему это письмо во что бы то ни стало. Узнав, что письмо у меня, он, по-видимому, решил уничтожить его. И, возможно, меня тоже.

Гейбриел молчат, но было ясно, что все услышанное кажется ему невероятным.

Антуанетте были хорошо знакомы подобные сомнения – она сама мучилась от подозрений.

– А вам можно верить? – прошептала она.

– Можно, ведь вы не можете не понимать, что это правда, – горячо сказал он. – Ну, подумайте, Антуанетта.

Она задумалась. В ее памяти воскресли события последних недель. Неужели они могли быть так слепы, так ошибались насчет друг друга? Почему же они изначально были столь недоверчивы?

– Если бы вы сразу поверили мне, – сказал он, как будто прочитав ее мысли, и замолчал, не в силах найти подходящие слова.

– Поверить? Вам? – фыркнула Антуанетта. – В первую минуту нашей встречи, мистер Лэнгли, как помнится, вы напали на мой экипаж с пистолетом в руках.

– Это был розыгрыш.

– Но ведь я не знала об этом! Потом я подумала, что вас послал лорд Эпплби, и увидела, что все в Уэксмур-Мэноре настроены против меня. Я оказалась в одиночестве, без дружеской поддержки, в окружении неприязненно относящихся ко мне людей.

Он прищурился:

– Дорогая, еще немного, и я заплачу.

Кто-то вежливо покашлял рядом с ними, они оба одновременно подняли головы и увидели буфетчицу, незаметно подошедшую к их столику. Антуанетта заказала лимонад, Гейбриел – дистиллированную воду. В Хрустальном дворце все желающие могли получить такую воду, причем бесплатно.

Как только буфетчица отошла, он снова завладел ее рукой.

– Пусть все думают, что мы пара поссорившихся влюбленных, – поддразнил он ее.

– Перестаньте.

Он опять принял серьезный вид и внимательно взглянул ей в лицо.

– Я хотел рассказать вам правду, но каждый раз, когда пытался начать, по какой-то причине сбивался и говорил совсем не то, что хотел. Прошу извинить меня.

– Извиняетесь за то, что проникали в мою спальню? – возмутилась она, покраснев.

По его губам скользнула озорная улыбка:

– Нет, только не за это.

Буфетчица подала, наконец, лимонад и воду. Антуанетта сделала несколько жадных глотков, прохладный сладкий напиток освежил ее.

– Но ради чего вы так вели себя? – произнес Гейбриел.

– А вы?.. Неужели вы так и не осознали, что я была девственницей до того, как встретилась с вами? Неужели вы были настолько одурманены бренди, что не поняли, что же в действительности произошло с нами тогда в лесу? Даже Мэри и та догадалась, увидев пятна на моем белье. А вы по-прежнему считали меня любовницей Эпплби.

Гейбриел остолбенело смотрел на нее и, казалось, не видел.

– Боже мой! – только и смог произнести он, закрыв лицо руками.

Наступило долгое молчание.

Гейбриел сидел, по-прежнему закрывая глаза пальцами. Потом он вдруг сделал резкое движение, как будто смывая с лица тягостные раздумья.

– Мне нет прощения, дорогая.

Глава 29

Антуанетта судорожно стиснула стакан с лимонадом и, не глядя на него, с решительным видом заговорила:

– Лорд Эпплби уже понял, что моя репутация погублена, и собирался заставить меня выйти за него замуж. Я же не намеревалась сдаваться без боя, и мне захотелось сделать что-то такое, чтобы отравить ему торжество. Я использовала вас, мистер Лэнгли, чтобы отомстить моему обидчику. Я не хотела, чтобы он был первым моим мужчиной. Вот как все было.

Он все-таки надеялся, что она скажет, что полюбила его и не смогла устоять перед его обаянием. А все оказалось так прозаично: Антуанетта попала в ловушку, она была напугана и решила отдаться из чувства мести другому мужчине.

– Понятно, – сказал Гейбриел, умело скрывая злость и разочарование. – Афродита рассказала мне в общих чертах вашу историю, ну а вы дополнили ее рядом существенных подробностей. Вы только не ответили на один вопрос: ради чего приехали в Лондон?

Она с подозрением взглянула на него.

– Мы же союзники, – продолжал он, – и должны помогать друг другу. Или вы не согласны?

– Если вы имеете в виду, что у нас с вами один общий враг – лорд Эпплби, тогда вы правы – мы союзники.

– А как насчет взаимной помощи?

– Вряд ли мне потребуется ваша помощь.

Это была настолько очевидная нелепость, что он громко рассмеялся.

– На нас начинают оглядываться. Что будет, если мимо пройдет лорд Эпплби? – сказала она.

– Не волнуйтесь, воробышек. Давайте лучше скрепим наш союз рукопожатием и с этого момента будем друзьями.

Она недоверчиво смотрела на протянутую им руку.

– Не забывайте, – лукаво заметил он, – что не я один наставлял пистолет. Мы заблуждались насчет друг друга. Пусть все наши недоразумения останутся в прошлом.

В душе Антуанетты шла борьба, но, в конце концов, здравый смысл взял верх. Она пожала протянутую руку, и тут же он крепко стиснул ее ладонь. От неожиданности она испугалась.

– Отпустите меня!

– Отпущу. Только сначала расскажите мне о письме.

Она искоса посмотрела на него и кокетливым тоном сказала:

– Если я вам расскажу…

– …то я помогу вам.

– Пожалуйста, отпустите меня, а я подумаю над вашим предложением.

Гейбриел выпустил ее руку и стал ждать, время от времени поглядывая на свои карманные часы и на посетителей буфета, но чаще всего его взгляд останавливался на Антуанетте. В его воображении возникали ее образы, причем в самом соблазнительном виде. Незаметно он погрузился в сладостные мечтания, ничего не слыша и не замечая вокруг себя, как вдруг раздался ее голос:

– Мистер Лэнгли, вы слышите меня?

Антуанетта с недоумением смотрела на него, и по ее взгляду он понял, что она что-то рассказывает ему.

– Прошу вас, называйте меня Гейбриелом. В конце концов, мы с вами довольно близко знаем друг друга.

Она нахмурилась. Он терпеливо ждал.

– Мистер Лэнгли, я покажу вам письмо, которым вы так стремились обладать.

– «Обладать». Вы подобрали очень удачное слово.

Она проигнорировала его иронию. Засунув пальцы глубоко в рукав платья, она достала свернутое трубочкой письмо, осторожно разгладила его на столе и после этого подвинула к Гейбриелу.

Удивленный Гейбриел опустил глаза и начал читать.

Это было не то письмо, которое он так стремился получить. Оно было написано неизвестной ему мисс Брайдуэлл, которая сообщала некоторые сведения, полученные от ее знакомой. Речь шла о какой-то женщине, были указаны ее имя и адрес: миссис Миллер, дом 22 по Джон-лейн, Ламбет. Она жила там около десяти лет, ее посещение было строго ограниченно, однако если назвать условный пароль – «апельсин», – то к ней пропускали.

Окончив читать, Гейбриел вскинул голову и с неприкрытым недоумением взглянул ей в глаза:

– Что за белиберда? Кто эта женщина, и зачем надо держать в тайне ее адрес?

Прежде чем ответить, Антуанетта взяла письмо и, свернув его трубочкой, опять засунула глубоко в рукав платья.

– Сначала я расскажу, откуда пришли эти сведения. Мисс Брайдуэлл – моя гувернантка и верная подруга. Когда мы услышали имя лорда Эпплби, то она случайно вспомнила об одной своей знакомой и написала ей. В письме она просила рассказать обо всем, что ей известно о лорде Эпплби. Бывшая домоправительница только предупредила нас, чтобы мы остерегались его, но причин такого отношения не указала. Тогда мисс Брайдуэлл поехала к ней. Дело в том, что эта женщина была домоправительницей у лорда Эпплби и служила у него в то время, когда в обществе считали, что он вдовец. Но на самом деле леди Эпплби не умерла, она до сих пор жива.

Антуанетта с решительным видом произнесла:

– Миссис Миллер и леди Эпплби – это одно и то же лицо.

– Леди Эпплби?! – Гейбриел сразу стал серьезным. – Леди Эпплби, которая умерла, или, во всяком случае, так считают. Неужели вы хотите сказать, что…

– …он запер ее, как только она надоела ему. Она была богатой наследницей. Если бы я только могла поговорить с ней, доказать, кто она на самом деле, тогда положению лорда Эпплби, его репутации будет нанесен сокрушительный удар, а мы с сестрой окажемся вне досягаемости его жадных рук.

– Вы уже были по адресу, указанному в письме?

– Да. Дом в Ламбете – это приют для душевнобольных женщин, но его уничтожил пожар. Его обитательницы теперь рассеяны по всему Лондону, и я не знаю, где ее искать.

– Я найду ее, – заверил ее Гейбриел.

Антуанетта с сомнением взглянула на него.

– Я знаю одного человека, который умеет разыскивать людей. Он женат на горничной моей единокровной сестры – во всяком случае, когда-то она была ее горничной. Мариетта утверждает, что тогда они были подругами. Я отправлюсь к нему прямо сейчас, чтобы обо всем переговорить.

Мариетта… Это имя словно эхом отозвалось в голове Антуанетты. Он опять произнес это имя. Оказывается, она была его сводной сестрой, а вовсе не любовницей. Антуанетта еще раз убедилась, сколько накопилось в их отношениях недоразумений, которые отделяли их друг от друга стеной недоверия и подозрительности, а ведь достаточно было одного доверительного откровенного разговора, чтобы разрушить эту стену, причинявшую ей столько страданий.

– Антуанетта? Очнитесь, дорогая. Вы хотите остаться здесь, или мне проводить вас назад, в дом Афродиты?

Она резко вскочила:

– Нет, я пойду с вами.

– Хорошо, – улыбнулся Гейбриел и вежливо предложил ей руку.

Поколебавшись, она взяла его под руку.

Пока они ехали в кебе, который еле-еле тащился по запруженному транспортом Лондону, она украдкой бросала на него взгляды. Антуанетта ничего не могла поделать с собой. Его профиль, вьющиеся белокурые волосы, изгиб губ, в уголках которых пряталась улыбка, – все в нем привлекало ее внимание. А его руки, такие сильные и нежные, те самые руки, которые подарили ей столько наслаждения в Девоне!

Ей так не хватало его. Прошлой ночью, когда она спала в доме Афродиты, он пришел к ней во сне. Их тела сплелись в единое целое, горячее чувство наслаждения сжимало ее внутренности, трепет пробегал по телу – ощущения были такими явственными, что казались настоящими. Когда она проснулась, ей почудилось, что он только что покинул ее постель. Однако затем возобладал трезвый рассудок, и когда она поняла, что это всего лишь сон, то от разочарования, обиды и горечи она свернулась клубочком под одеялом и заплакала.

Именно тогда она ясно поняла, что никогда не забудет его. Он стал ее частью, ее плотью, чувством, мыслью, он навсегда останется вместе с ней вплоть до ее смерти. Осознавать это было грустно и больно.

Но теперь он был рядом с ней, настоящий мужчина, и ею овладели самые противоречивые чувства. Она сидела неподвижно, стараясь не выдать своего внутреннего смятения, избегая даже легких прикосновений к нему. Что, если она невольно выдаст себя и он догадается, насколько она неравнодушна к нему? Что, если он рассмеется ей в лицо или, что еще хуже, пожалеет ее, будет с ней ласковым, нежным и решит провести с ней еще одну ночь?

– Приехали.

Она удивленно вскинула глаза. Он с нежностью смотрел на нее, вбирая в себя каждую черточку ее лица, а затем обхватил ее подбородок ладонью – такой приятный ласковый жест.

– Не надо так переживать, воробышек, – прошептал он и легко прикоснулся к губам, от чего трепет пробежал по всему ее телу.

Но Гейбриел уже выбрался наружу и, стоя у дверей, предлагал ей руку.

Выйдя из экипажа, они направились к дому, на котором висела блестящая латунная табличка: «Детективное агентство Торна».

Гейбриел был знаком с Мартином и Лил О'Донелл, которые заправляли всем в агентстве. Люди они были надежные, умели хранить чужие секреты и, конечно, прекрасно знали свое дело и справлялись с любым, даже щепетильным заданием. Как только Антуанетта упомянула о необходимости добыть нужные сведения, Гейбриел тут же вспомнил о них.

Лил, вежливо улыбаясь, усадила гостью, предложила освежающие напитки и оказала самый обходительный прием. Гейбриел видел, как постепенно спадает напряжение Антуанетты, как проходит настороженность и скованность и она начинает приходить в себя. При одной мысли, что виновником ее испуга был Эпплби, в нем усиливалось чувство гнева к их общему врагу. Впрочем, он тоже не был безгрешен, он тоже обижал ее, причем совсем не желая этого, у него получалось это неосознанно.

Однако Гейбриел ощущал не столько искреннее сожаление, сколько бурную радость, которая захватила его почти целиком. У него будто камень свалился с души, когда он узнал, что она не только не намерена выходить замуж за Эпплби, но у нее нет и герцога, готового удовлетворить любую ее прихоть. Его первое подсознательное впечатление оказалось верным, она не была той женщиной, которой казалась людям из-за козней Эпплби. Эта мысль все вертелась и кружилась в его голове, едва не опьяняя его. Когда все закончится, он наконец-то сможет признаться ей в своих чувствах.

Гейбриел мечтал о том, чтобы она приняла его предложение, хотя еще не знал, как убедить ее в том, что это единственно правильный выход для них обоих.

– Сегодня вечером я уже добуду кое-какие сведения для вас. – До Гейбриела донесся как бы издалека голос Мартина. – Я знаю кое-кого, кто знает кое-кого. Надеюсь, вы понимаете, Гейбриел, куда я клоню.

– Я понимаю, куда вы клоните, – улыбнулся он. – Благодарю вас, Мартин.

– Можно мне полюбопытствовать, зачем вам нужна эта больная?

Гейбриел бросил вопрошающий взгляд на Антуанетту, согласна ли она раскрыть эту тайну. Она, поняв его немой вопрос, кивнула.

– Вам знакомо имя лорда Эпплби, Мартин?

– Еще бы.

– Так вот, он считается вдовцом, но мисс Дюпре обнаружила, что его жена жива и он насильно держит ее в приюте для душевнобольных.

Мартин тихо присвистнул от удивления.

– Ах вот как?! – воскликнула Лил. – Значит, Гейбриел, вы сможете вернуть свое поместье?

– Надеюсь.

– А вы, дорогая мисс Дюпре, – обернулась Лил к Антуанетте, – очевидно, тоже заинтересованы в ниспровержении лорда Эпплби?

Антуанетта улыбнулась:

– Конечно. Хочу вернуть свою независимость и состояние и поехать к себе в Суррей, в поместье, по которому так соскучилась.

– Независимость – это прекрасно, – отозвался Гейбриел.

– Да.

Она вскинула голову, принимая гордый и отчужденный вид.

– Это то место, где вы проводите все свое время, раздавая указания слугам, подсчитывая свои доходы и расходы, а также проверяя, не украл ли шеф-повар лучший кусок ветчины? – В ироничном вопросе Гейбриела чувствовалась плохо скрытая обида.

– Не только. Я посещаю друзей, живущих по соседству, много езжу верхом, люблю гулять в саду, читаю, общаюсь с сестрой. И мне нравится такая жизнь. Кроме того, мой повар, к вашему сведению, никогда меня не обкрадывает.

– Вы, мисс Дюпре, ни единым словом не обмолвились о ваших воздыхателях, – продолжал Гейбриел. – Я имею в виду тех джентльменов, что иногда навещают вас, сопровождают по воскресеньям в церковь или пишут записки, в которых восхищаются вашими чудесными глазами.

Она слегка нахмурилась, словно что-то припоминая:

– Да, был один, он писал мне плохие стихи. Но я не приняла его предложения. Увы, среди моего окружения нет никого, с кем я могла бы быть счастливой или за кого согласилась бы выйти замуж.

Гейбриел заметил, как переглянулись между собой Мартин и Лил. Судя по всему, их забавлял неожиданный оборот, который приняла беседа. Однако Гейбриелу такой разговор был не по душе. Ему хотелось, чтобы она призналась в том, как ей не хватает его, что без него ее жизнь скучна и тосклива. Он хотел услышать хотя бы намек, что у него есть шанс завоевать ее сердце.

– Мне очень жаль слышать подобные вещи, – сказал он в ответ.

– А как вы, Гейбриел? – задала вопрос Лил. – У вас есть избранница, которую вы готовы сделать хозяйкой Уэксмур-Мэнора?

В ответ он весело улыбнулся, притворяясь, что его вполне удовлетворяет одиночество.

– У меня есть только одно требование к моей будущей жене – она не должна страдать от морской болезни.

Мартин и Лил дружно рассмеялись, тогда как Антуанетта промолчала.

Гейбриел понял, что он действительно потерял голову, потому что даже такой признак подавал ему надежду.

Глава 30

Обратный путь в клуб «Афродита» тянулся неимоверно долго. Антуанетта отмалчивалась под предлогом, что у нее болит голова. После ужина, сославшись на усталость, она поднялась к себе в комнату, проклиная себя за трусость. Но ей нисколько не хотелось сидеть за одним столом с Гейбриелом и Афродитой, слушать их смех, шутки и с притворным интересом внимать тому, как они строят планы на будущее, в котором уже не будет лорда Эпплби. Ей хотелось побыть одной.

Нет, она не обвиняла Афродиту в том, что та послала Гейбриела на встречу с ней. Она прекрасно понимала, что Афродиту и Гейбриела связывают едва ли не родственные отношения, и не было ничего удивительного в том, что Афродита была по-доброму расположена к Гейбриелу. Вероятно, то, как складывались ее отношения с Гейбриелом, вызвало немало удивления у бывшей куртизанки: многоопытная в любовных делах Афродита понимала, что Антуанетта и Гейбриел слишком часто ошибались, слишком часто попадали в ложное положение, тогда как одно – два правильно найденных слова, сказанных в нужный момент, могли бы устранить многие недоразумения, возникавшие между ними. Оглядываясь назад, Антуанетта видела, как все могло быть проще и легче, но в атмосфере подозрительности и неприязни было почти невозможно отличить дружеское расположение от вражеских хитростей.

Антуанетта полагала, что Афродита незаметно, но ловко побуждала ее к неожиданным действиям, которые она никогда бы не совершила, если бы не преднамеренное подталкивание. Такое обхождение не могло не беспокоить Антуанетту, поскольку вело к непредсказуемым последствиям. Совершенно сбитая с толку, Антуанетта находилась в непривычном для нее состоянии неуверенности. Конечно, она прекрасно сознавала, несмотря на образование и все свои способности, что на фоне такого мужчины, как Гейбриел, она выглядит наивной и житейски неопытной. Она не понимала, что ему надо от нее и почему в таком случае он не может прямо сказать об этом. Может быть, было уже поздно, но она удостоверилась на личном опыте, что высказанная вслух мысль может сразу прояснить положение. Если бы не Сесили, она бы немедленно уехала домой и постаралась забыть Гейбриела Лэнгли.

Она без сна ворочалась в постели. Вопреки ее ожиданиям комната выглядела весьма обычно – без всяких украшений, зеркал, красных штор и непристойных картин. В доме царила тишина, непривычная для подобных заведений. Во всяком случае, по долетавшим до нее слухам, по ночам здесь стоял дым коромыслом. Неужели Гейбриел жил вот так? По натуре он был искателем приключений. Сразу вспоминались его безрассудства: нападение на карету, плавание в одиночку в штормовую погоду на яхте вдоль побережья, то, как он занимался с ней любовью во время бури. Горячий, непредсказуемый и в то же время обаятельный, в ее глазах он выглядел чрезвычайно привлекательно.

Антуанетта улыбнулась в подушку. Если бы кто-нибудь из хорошо знавших ее людей каким-то чудом подсмотрел ее сокровенные мысли, он бы очень удивился! Никто не знал ее такой, какой она была с Гейбриелом, в эти минуты она сама становилась похожа на этого искателя приключений.

Она до сих пор не могла найти ответа на вопрос, мучивший ее еще с того времени, когда она жила в Уэксмур-Мэноре. Не унаследовала ли она некоторые черты характера своей многогрешной прабабки? И если так, то неужели виновником их пробуждения стал Гейбриел?

Нет, так она вести себя больше не может. Она должна подавать Сесили пример для подражания, быть мудрой советчицей, не выглядеть сумасбродкой, забавляющейся игрой на раздевание в лабиринте, или размахивающей пистолетом в уплывающей шлюпке, или, что совсем не лезло ни в какие ворота, занимающейся любовью с грабителем в черной маске.

Со временем эти редкие, но безумные эпизоды станут воспоминаниями. О, какое это будет облегчение!

Антуанетта лежала и широко раскрытыми глазами смотрела в ночную темноту, размышляя, почему у нее так тяжело на душе, если она собирается принять разумное решение.

Чья-то рука сильно трясла его за плечо. Неохотно Гейбриел открыл глаза и увидел склонившегося над ним Джем-ми, лицо которого явно выражало обеспокоенность.

– Вставайте, – произнес тихо, но твердо Джемми. – Внизу, у дверей дома, Эпплби с полицейскими. Он знает, что вы здесь. Вы должны немедленно исчезнуть. Скорее.

У Гейбриела сон как рукой сняло. Он присел на кровати и удивленно спросил:

– Как он узнал?

– Не будьте наивным, – вздохнул Джемми, наблюдая, как Гейбриел одевается. – Среди слуг всегда найдется кто-то, кто за несколько монет готов продать секреты своих хозяев. Впрочем, Афродита доверяет прислуге и больше подозревает одного из мальчиков, которых посылают за кебом или оставляют подержать лошадей у дома. Не исключено, что вас с мисс Дюпре видел кто-нибудь из прохожих.

Конечно, Джемми прав, однако Гейбриел не собирался бежать, бросив Антуанетту.

– Мисс Дюпре встала?

Джемми озабоченно произнес:

– Одна из наших девушек как раз помогает ей одеться.

Едва Джемми покинул комнату, Гейбриел окончательно оделся, провел пятерней по волосам вместо расчески и тоже вышел в коридор. Через мгновение из своей комнаты выглянула Антуанетта и, увидев двух одетых и готовых мужчин, присоединилась к ним.

В ее глазах застыл испуг. Заметив ее явный страх, Гейбриел хотел обнять и утешить ее, заверить, что все будет хорошо, но вместо ласковых добрых слов сердито прохрипел:

– Не волнуйтесь, он не поймает нас.

– Должно быть, он в отчаянном положении, раз пришел сюда сам ночью, – заметил Джемми. – Хороший знак. Вам надо только ускользнуть от него.

– Надеюсь на это, – прошептала Антуанетта.

Они вышли на общую лестницу. Внизу, в прихожей, стояли Афродита и несколько ее горничных. Внезапно раздался страшный стук в двери, все невольно вздрогнули.

– Откройте, полиция, – прокричал чей-то голос с улицы. – Открывайте, иначе мы сломаем двери.

Афродита с улыбкой взглянула на Джемми. Глаза у нее блестели, кровь прилила к щекам, от былой скуки и грусти не осталось и следа. Ночное происшествие не испугало, а лишь взбодрило ее.

– Иду, иду, – крикнула она нарочито истерично и испуганно. – Ключ куда-то подевался. Подождите минуту.

Джемми ухмыльнулся и повел своих спутников в комнату, расположенную в торце дома. Он подошел к широкому шкафу и открыл его дверцы. За шкафом начиналась потайная лестница, ведущая вглубь и в темноту.

– На всякий случай, если нашим гостям понадобится быстро и незаметно исчезнуть, – сухо объяснил он. – Я пойду первым и буду указывать путь, следом за мной пусть идет мисс Дюпре, а Гейбриел будет замыкающим. Не забудьте закрыть за собой дверцы шкафа.

Внимательно глядя под ноги, они спустились по узкой лестнице в крохотную и темную комнатку в подвале. Джемми пошарил рукой по стене и с довольным хмыканьем нажал на какую-то панель. Глухо щелкнул замок, дверь в стене приоткрылась, и он осторожно выглянул на улицу. Все было спокойно.

Они втроем вышли на боковую аллею, проходившую между густых зарослей кустарника, который надежно скрывал их от посторонних взглядов. Это был тайный вход и выход для посетителей клуба, не желавших афишировать свое посещение. До их слуха долетал шум возле парадных дверей. Потом послышался треск, что-то загрохотало, и прозвучал сердитый голос Афродиты:

– Мои двери! Болваны, кретины, я же просила вас немного подождать. Я как раз нашла ключ.

Шум и голоса стали глуше – судя по всему, полицейские наконец-то пошли в дом. Гейбриел понимал, что надо торопиться. Обыскав внутренние помещения и никого не обнаружив, полицейские бросятся прочесывать окрестности.

Проведя их до конца аллеи, Джемми, прижавшись к стене дома, выглянул за угол и тут же отпрянул. Гейбриел, стоявший за его спиной и будучи выше ростом, краем глаза заметил, что встревожило их проводника. Возле дверей главного входа под портиком стоял человек в цилиндре и курил сигару. Это был сам лорд Эпплби со своей неизменной тросточкой в руке.

Гейбриел заворчал, но тут Антуанетта ухватила его за рукав. Он, думая, что она испугалась, похлопал ее по руке, желая успокоить, но тут возле его уха послышался ее предостерегающий шепот:

– Пожалуйста, не глупите.

Они застыли на месте в ожидании. Через минуту Джемми опять выглянул за угол и вздохнул с облегчением. Эпплби уже не было видно, видимо, докурив сигару, он вошел в дом следом за полицией.

– Нам надо спешить, – сказал Джемми, выводя их на улицу и быстро поворачивая за угол, к перекрестку.

Там была стоянка кебов и экипажей. С того времени, когда клуб «Афродита» закрыли, у них явно поубавилось работы, и теперь, заметив трех возможных ездоков, спешивших в их сторону, кебмены стали зазывать их, заманивая сниженными ценами.

Джемми выбрал экипаж, открыл дверцу, и Гейбриел с Антуанеттой быстро забрались внутрь.

– Удачи вам, – пожелал на прощание Джемми, закрывая дверцу и подавая знак вознице ехать.

Экипаж тронулся с места, и его колеса застучали по булыжной мостовой. Проезжая мимо здания клуба, Гейбриел осторожно приподнял шторку на окне. Выломанные двери криво висели при входе, свет из прихожей падал на крыльцо, но поблизости не было видно ни полицейских, ни Эпплби. Гейбриел откинулся на спинку сиденья и ухмыльнулся.

– Судя по вашему виду, вы довольны? – сухо заметила Антуанетта.

– Конечно, а вы разве нет?

– Нет. Я не понимаю, чему тут можно радоваться. В последнее время я только тем и занимаюсь, что убегаю, а меня преследуют и хотят лишить свободы и моих денег.

Он посмотрел на ее строгий профиль.

– А разве вас это не возбуждает, не придает вашей жизни остроту? – поинтересовался Гейбриел.

– Нисколько.

– Странно. Помнится, когда вы убегали из школьной комнаты, а я вас догонял, вы выглядели до крайности возбужденной, моя дорогая. Или вы уже успели забыть?

Антуанетта закусила нижнюю губу.

Он наклонился и зашептал ей прямо на ухо:

– Я полагаю, вы возводите на себя напраслину. Если бы я вас сейчас поцеловал, вы тут же бросились бы в мои объятия.

Даже при тусклом свете фонаря экипажа он увидел, как густой румянец окрасил ее лицо.

– Если вы так считаете, значит, плохо меня знаете.

– Как же мне вас не знать, дорогая?

Она сидела прямая, как фонарный столб. Он колебался: не оставить ли ее наедине со своими мыслями? Но тут же вспомнил, что она никогда не была с ним искренней и правдивой.

Он прижался шершавыми губами к ее бархатистой нежной щеке и вдохнул аромат кожи. Ее аромат. Его губы медленно скользнули дальше, к углу ее рта, и она вздрогнула, издав тихий вздох, Гейбриел принялся водить языком по ее нижней губе, она опять вздохнула, и на этот раз у него не возникло сомнений, что означал ее вздох.

Мисс Дюпре нравилось то, что он делал.

Гейбриел крепко поцеловал ее в губы. Очень скоро по ее прерывистому дыханию он понял, что она целиком охвачена страстью, которую он пробудил в ней.

Довольный, что оказался прав, Гейбриел отстранился и, отодвинувшись в угол экипажа, спокойно сел и стал ждать. Спустя минуту она открыла глаза, и мечтательное выражение исчезло с ее лица.

– Надеюсь, вы довольны, – произнесла она и, отвернувшись от него, принялась поправлять прическу.

– Вы же знаете, что нет, – грустно признался он. – Я очень недоволен, и мне хочется большего.

Экипаж начал двигаться медленнее, и тут впервые она заметила, что они оказались на другой стороне реки, в Ламбете.

– Куда мы едем? – резко спросила она.

Он улыбнулся:

– Вы не поверите, но мы собираемся нанести визит леди Эпплби.

– Вскоре после того как вы поднялись к себе, от Мартина О'Донелла пришла записка, – объяснил Гейбриел. – Оказывается, после пожара ее перевели в другое место, недалеко от реки, но тоже в Ламбете.

Они вышли из экипажа на улицу. Одинокий уличный газовый фонарь тщетно боролся с окружавшей темнотой. От реки, невидимой сквозь туман, доносился запах сырости. Гейбриел указал на кирпичный дом, цель их приезда. Перед зданием был разбит жалкий садик, в одном из верхних окон, закрытом занавеской, горел свет.

– Видимо, кому-то не спится. – Гейбриел провел ее к дверям. – Вы готовы, воробышек?

– Конечно, готова, – отрезала она, разозлившись, что он посмел сомневаться в ее решимости.

Он постучал в дверь.

Послышались чьи-то шаги и бормотание, затем стук отодвигаемого засова. Окошко в двери приоткрылось, и в щели возникло морщинистое иссохшее лицо, очень напоминавшее сморщенное перезрелое яблоко, пролежавшее всю зиму в подвале.

– Что вам надо? – грубо спросил человек. – Мы не берем больных, посылаемых церковным приходом. Это частное заведение.

– Мне бы хотелось повидать одну из ваших пациенток, – с самоуверенным видом заявил Гейбриел. – Меня зовут доктор Лонг. Со мной сестра миссис Миллер. Впустите нас, приятель.

Антуанетта зачарованно смотрела на Гейбриела, она так была поражена его умением перевоплощаться, что едва не пропустила мимо ушей настороженный ответ сторожа:

– Ваши имена мне не знакомы.

– Послушайте, приятель, – воинственно заговорил Гейбриел. – Не заставляйте нас попусту стоять среди мерзкого и сырого тумана. Когда я спрашиваю…

Но тут Антуанетта прервала его, вспомнив отрывок из письма мисс Брайдуэлл.

– Апельсин, – уверенно сказала она.

Морщинистое лицо повернулось в ее сторону, ощерилось в беззубой улыбке и исчезло за дверьми. Послышался лязг отодвигаемых засовов и отпираемых замков, через минуту дверь открылась.

– Проходите, проходите, – забормотал сторож. – Добро пожаловать в приют «На реке».