Текст книги "Клинок Ворона"

Я попыталась исправить положение дел, вытерев лицо рукавом куртки и пригладив волосы. Помогло, но не особо. Ладно, нет худа без добра. Вернусь домой, предложу свои услуги фирмам по выпуску таблеток для похудания в качестве живой иллюстрации к надписи «передозировка опасна».

От созерцания собственной кошмарной внешности меня отвлек звук приближающихся голосов. Вместо того, чтобы по быстрому нырнуть в дверь, я застыла, как кролик на автостраде, раздираемая на части любопытством и внезапно проснувшимся инстинктом самосохранения. Без молчаливого Айса за спиной я чувствовала себя неуютно, но надо же когда-то начинать самостоятельную жизнь.

Тем временем голоса стали громче, и из ближайшего коридора неспешно вышли двое сабиров. В том, что это именно они, я не сомневалась. Роскошная одежда, горделивая осанка, богато украшеннoe оружие и соответствующее поведение – эти двое ощущали себя здесь полновластными хозяевами. Обоим было не больше тридцати, и более красивых мужчин я в своей жизни не встречала. Увидев меня, сабиры застыли в удивлении. Я их понимала. Несколько секунд они внимательно меня рассматривали, словно прикидывая, к какому биологическому подвиду можно отнести это чудо природы, затем склонили головы в легком поклоне. Я ответила тем же и повернулась к двери с четким намерением свалить, когда один из сабиров обрел дар речи:

– С госпожой случилось какое-то несчастье? – участливо спросил он.

– Да, но сейчас уже все в порядке. Или почти все, – я постаралась ответить самой обворожительной улыбкой из своего арсенала. – К сожалению, вынуждена откланяться. Надеюсь, что господа простят меня за столь краткую беседу? – Эх, не зря в свое время я тоннами читала женские романы, где герои изъяснялись исключительно в этом высокопарном стиле!

Оба сабира синхронно кивнули, и я поспешно скользнула в дверь.

Айс терпеливо ждал с той стороны, и опять потянулись нескончаемые переходы, залы и лестницы. Мы переходили из башни в башню, по тонким мостикам без перил спускались в подземелья, где было на удивление сухо и пыльно. Потом выбрались в заросший коричневым бурьяном сад. Здесь замок предстал уже совсем в другом свете – казавшийся незыблемым черный камень выкрошился и покрылся сетью трещин. Крепостная стена частью обрушилась, частью готовилась к этому знаменательному событию. Когда-то высокие и грозные башни теперь походили на источенные клыки – крыши прогнили, стекол в окнах не было, решетки заросли ржавчиной. Куда ни глянь, везде пробивала себе дорогу упрямая камнеломка. Шиповник здесь почему-то не рос.

Айс уверенно находил дорогу в лабиринте из поваленных стволов, отживших свое деревьев и каленных блоков. Миновав пересеченную местность, мы очутились возле входа в башню. Ветхая дубовая дверь, недовольно скрипнув, пропустила нас внутрь.

Несмотря на ощущение полной заброшенности и разрушения, было видно, что в этой части замка все-таки живут: в пыли, покрывающей пол, протоптана тропинка, мусор сложен в кучи, а узкие окна-бойницы забиты досками и заткнуты сгнившими одеялами. И все равно идти приходилось, внимательно смотря себе под ноги. Пару раз Айс вытаскивал меня за шкирятник из малосимпатичных проломов, куда я так и норовила загреметь, засмотревшись на местные достопримечательности. Чего-чего, а этого здесь было достаточно. Настоящая сокровищница для подростка-сорванца: ржавые остатки доспехов, куски деревянных рам с блестками почти осыпавшейся позолоты и куча непонятного хлама в довесок.

– Осторожно, ступени лестницы крошатся, – предупредил Айс, и пошел вперед, опасливо проверял каждую ступень, прежде чем встать на нее полным весом.

Поднявшись на второй этаж, мы остановились у еще одной двери, отличавшейся от первой большим количеством заплат и отполированной до блеска медной ручкой.

– А зачем ты меня сюда привел? – я говорила шепотом. Не могла отделаться от стойкого ощущения, что стоит повысить голос, как хрупкое равновесие развалин нарушится, и мы окажемся навечно погребены под завалом.

– Церемония начнется за час до заката. Пока тебе лучше не показываться на глаза сабирам. Особенно командору.

– Он тут главный?

– Главнее не бывает, – хмуро бросил Айс и потянул на себя дверь.

Из-за широкой спины оборотня я не сразу смогла разглядеть комнату и находящихся в ней людей.

«Нелюдей», – пришлось себя поправить. Словно кто-то перенес сюда маленький отряд погибшего войска. Я, широко раскрыв глаза от удивления, пялилась на них так же, как пять минут назад на меня смотрели сабиры.

Комната, сама по себе, внимания не заслуживала: потолок в разводах копоти, пол в разводах плесени, несколько охапок соломы и шкуры в углу – жилище неприхотливого питекантропа.

На куче соломы то ли спали, то ли просто отдыхали двое сэтов. Выглядели они преотвратно – и без того бледная кожа отсвечивала зеленью, щеки запали, обрисовав высокие острые скулы, под глазами залегли темно-угольные тени. Живые мертвецы за неделю до разложения на минералы. Таких граф Дракула не пустил бы даже на порог своего замка, как позорящих гордое имя вампира.

У почерневшего от сажи камина живописно расположилась компания из двух оборотней – их было легко узнать по спутанным разноцветным гривам волос – громадный Медведь и нервный, как арестант перед расстрелом, Рысь. Рядом с ними сидел парень, один в один похожий на человека: смуглый, поджарый, черноволосый, из одежды на нем были только штаны грубой шерстяной ткани и громоздкий пояс, состоящий из неровно выточенных металлических блях. Если бы я не видела точно таких же во сне – и не подумала бы отнести его к нелюди. Он что-то тихо втолковывал оборотням, те слушали, не перебивая: Рысь только беспокойно передергивал плечами, Медведь хмурил густые брови. Заметив появление Айса, черноволосый отвлекся:

– Мы, было, подумали – тебя лед сожрал, Проклятый. Хотели порадоваться... Где тебя столько времени носило? Ты должен был прийти еще вчера.

Медведь согласно хмыкнул, причесав рукой, размером с ковш экскаватора, густую бурую шевелюру, а Рысь даже не поднял головы в знак приветствия.

– Замок жужжит, как улей, – продолжил черноволосый. Меня он пока не замечал – все-таки хорошо, что Айс такой высокий. – Что-то стряслось на севере. Никто, кроме командора, не знает, что именно, но он хочет отправить туда патруль. Значит дело серьезное.

– Ага, – раскатисто подтвердил Медведь. – Даже сюда забредал. Ходил, вынюхивал, до сих пор кажется, что башня пропахла этой сабирьей плесенью до основания... – оборотень втянул воздух и демонстративно чихнул.

– Почему «кажется», Pax? Ты окончательно стер нюх в своих степях? – Айс сделал шаг в сторону, открывая меня на всеобщее обозрение.

– Здрассте! – оставалось только проклинать оборотня, который с легкой улыбкой наблюдал за реакцией остальных.

Медведь дернулся, как от удара током, глухо рыкнул, и опустился на колени. Рысь, бросив на меня злобный взгляд, последовал его примеру. Черноволосый, оставаясь таким же невозмутимым, встал и отвесил мне полный лживого почтения поклон. Теперь стало заметно, что отличает эту расу от людей – по всей длине позвоночника сквозь кожу прорастали острые костяные пластины, образуя единый гребень.

– Приветствую сабиру... – недружный хор голосов продолдонил заученную фразу.

Я беспомощно взглянула на Айса, но он сделал вид, что не заметил. Похоже, отношения между ним и нелюдью были далеки от идеалов, и происходящее в данный момент доставляло ему немалое удовольствие. Значит, опять придется читать нотации, а желания на это не было никакого.

– Айс, чтоб тебя, да объясни ты им... – я запнулась, пытаясь сформулировать, что именно оборотень должен сказать остальным. Что я не сабира? Не поверят. Что я очень добрая и демократичная сабира? Опять не поверят.

Оставался простой действенный способ – выкинуть что-нибудь такое, чего они не ожидают. Фортель, не соответствующий имиджу.

Набрав в грудь побольше воздуха, я расхохоталась. Со стороны это больше напоминало форменную истерику. Я каталась по грязному полу, скрючившись от смеха и судорожно икая. Смеялась над всем: над судьбой, которая удачно пошутила, забросив меня в этот идиотский мир, над курткой Айса – в тот момент мне показалась, что забавнее ее нет в целом мире, а припомнив собственное зеркальное отражение, я зашлась чуть ли не рыданием. Веселилась я абсолютно искренне – просто дала долгое время копившемуся внутри смеху вырваться наружу.

Сказать, что нелюди были шокированы – это не сказать ничего. Айс, оборотни и черноволосый замерли в нелепых позах, напоминая скульптурную группу «ипостаси Ньютона после эпохального падения яблока». Даже сеты зашевелились в своем углу – еще бы, наверно не каждый день к ним припирается сумасшедшая сабира и начинает ржать во всю глотку.

– Сабира, – неуверенно произнес оборотень, озадаченно потирая переносицу.

Это вызвало новый приступ неконтролируемого веселья.

– Иди к черту... Как же вы меня достали, – сумела выдохнуть я, и, хихикая уже значительно реже, поднялась с пола.

– Что это было? – поинтересовался Рысь, иронично приподнимая рыжую бровь. Кажется, этот приступ убедил его в полной моей невменяемости, а, следовательно, и отсутствии угрозы.

– То, ради чего командор собирался выслать патруль.

Айс критично осмотрел мою все еще икающую персону, словно сочувствуя командору, который затеял ради этого контуженного на голову существа такую возню, хмыкнул и скинул на пол котомку. От упоминания патруля смех застрял в горле, и я чуть не подавилась.

– А зачем кого-то за мной высылать?

– Чтобы привезти тебя в замок. Сабира представляет большой интерес для командора.

– Нехорошо как-то, – смешинка не собиралась сдаваться без боя. – Жалко человека, планы строит, подчиненных гоняет, меня с собаками по всему Волчьему краю ищет, а я тут сижу.

– Не волнуйся, скоро познакомишься. Только не думаю, что это доставит тебе удовольствие.

В течение следующего часа я узнала о жизни нелюдей больше, чем целый конгресс демонологов за пять лет заседаний. Оборотни и черноволосый, на поверку оказавшийся тем самым ольтом, о которых я уже столько слышала, видя, что Айс меня не боится, не валится в ноги, а обращение «сабира» использует вместо имени, потихоньку расслабились. До непринужденной атмосферы было, конечно, как до пенсии, но со мной хотя бы не боялись разговаривать. Отвечали на вопросы неохотно, с опаской, но без страха. Наверно, чокнутая сабира автоматически переходила в разряд обезвреженных.

Все они жили в замке уже долго, кто-то три года, кто-то пять. Зачем их тут держали – они не знали, просто раз в десять лет в поселения являлся сабир, выбирал оборотня, сэта или ольта и конвоировал в замок. В принципе, никто особо и не сопротивлялся – жизнь здесь была спокойной, кормежка сносной, только вот выходить за ворота строжайше запрещалось. Айса отпустили в родную деревню в виде исключения – барон Волчьего края просто засыпал командора посланиями о необходимости пополнения оружейных складов.

Из скупых рассказов я поняла, что замок представлял нечто среднее между военной школой и средневековым исследовательским центром. Основным «профилем» было обучение сабиров владению оружием, хотя, на кой черт это сдалось существам, способным стереть с лица земли целую армию одним движением руки, я не понимала.

– Ворона боятся, – с усмешкой пояснил Медведь. Несмотря на устрашающие габариты, он в этой компании был самым добродушным. – Столько лет прошло, а их все трясет...

– С каких это пор ты у нас стал такой говорливый? – Рысь зло прищурился.

– Да ты на нее внимательно посмотри! Не похожа она на них. Совсем не похожа. Не знаю, где там Айс ее выкопал, но...

– Вот именно, что не знаешь! Проклятый, он на то и проклятый – кого угодно привести может!

Оборотни переругивались так, словно предмет их спора находился за тридевять земель отсюда, а не сидел рядом.

– Вечно ты так! Все не по тебе...

Айс, дремавший в углу, оборвал Медведя на полуслове:

– Нам пора. Солнце садится.

Интересно, а как он чувствует время – ведь в комнате все окна плотно заткнуты. Может, на нюх определяет», – эту загадку я решала на пути к залу Церемоний, где, по словам оборотня, «нелюди быть обязательно, а сабире Ане желательно».

* * *

На этот раз пришлось идти медленней – сэты передвигались как сомнамбулы, иногда подолгу останавливаясь, чтобы передохнуть. Было видно, что каждое движение дается им с великим трудом.

– Что с ними? Больны? – шепотом спросила я у Медведя во время одной из остановок.

Тот усмехнулся:

– Голодные они. Их сейчас любой ветерок с ног собьет.

– У меня сыр есть и хлеб...

– Странная ты, сабира. Разве ж сэты это едят? – удивился Медведь, и чтобы не выглядеть окончательной дурой, мне пришлось прекратить расспросы.

Зал был огромен: темные ряды колонн уходила куда-то в бесконечность, потолок терялся в сумерках. На этом фоне полотна знамен на стенах выглядели неровно развешанными носовыми платками, хотя каждое из них было размером с добрый парус.

Против всех ожиданий здесь оказалось немноголюдно – несколько десятков сабиров неспешно прогуливались по залу, ведя разговоры и не обращая на нас ровным счетом никакого внимания. Тихонько отрулив в сторону, мы укрылись в тени колоннады: сэты просто рухнули на пол, тяжело дыша – получасовая прогулка вымотала их окончательно.

Обзор отсюда открывался великолепный: зал, сабиры – все было как на ладони. Правда, это повлекло за собой открытие из раздела неприятных: я осознала, что этот мир придуман исключительно для того, чтобы помочь мне в полной мере осознать собственную ущербность. Все сабиры были чертовски красивы. Просто ненормально красивы, такое впечатление, что местные боги создали эту расу из эстетических соображений. Пока я украдкой любовалась мужчинами – это меня не раздражало, но когда в двух метрах от меня прошла женщина... Никогда еще желание повеситься от зависти не было таким острым. Даже если меня как следует отмыть, одеть и накрасить, этой барышне я не сгожусь и в камеристки. Особого внимания заслуживала ее прическа – волосы переливались и сверкали, как груда драгоценностей на ярком солнце. Я украдкой бросила взгляд на Айса и с удивлением обнаружила, что он смотрит на женщину с выражением не восхищения, а крайней степени брезгливости, словно на раздавленное насекомое. Странно!

Вылезать из-за колонны расхотелось раз и навсегда – опозориться всегда успею. Вряд ли я буду чувствовать себя комфортно среди нереально красивых сабиров, которые пробуждали во мне глухую ненависть, стоило лишь вспомнить нищету, царившую в поселке, и жадность, с какой Айс уплетал черствые бутерброды.

В распахнутые двери проходили все новые и новые разодетые в пух и прах, сабиры. Сюда бы Юдашкина с манекенщицами, чтоб учились, как по подиуму ходить надо.

Воздух, постепенно пропитывающийся изысканными ароматами духов и благовоний, становился тяжелым и вязким, словно трясина.

– А что за церемония... – меня перебили самым хамским образом.

– С дороги!

Вслед за повелительным окриком последовал сильный удар, и я со всего маха врезалась в колонну и сидящих под ней сэтов. Врезалась крайне неудачно – перед глазами мгновенно потемнело. Пока я старалась прийти в себя, сверху приземлился еще кто-то. Одновременно с навалившейся тяжестью, снизу раздался треск, будто наступили на сухую ветку. От резкой боли в плече я взвыла дурным голосом и, уже почти ничего не соображая, рванула из-под навалившегося на меня тела. Выбраться удалось не сразу – только со второй попытки и с чьей-то помощью.

– – Сабира, – встревоженный голос Айса заставил меня открыть глаза и прекратить подвывать.

– Спасибо, что вытащил. Еще секунда, и меня бы расплющило. Что это было? – я ощупала плечо, убедилась, что оно не сломано и, наконец, осмотрелась.

Рядом со мной с пола поднимались оборотни и ольт – они оказались в этой куче-мале верхним слоем, и их посадка прошла наиболее мягко. Сэтам, оказавшимся внизу, пришлось намного хуже: один так и остался валяться на полу изломанной куклой, а второй, скорчившись, баюкал на груди вывернутую под неестественным углом руку. Молча, только верхняя губа время от времени чуть приподнималась в гримасе боли, обнажая белые тонкие клыки.

– Мы помешали пройти сабирам, – почти неслышно прошептал Айс. У него самого на скуле красовалась ссадина, а губа была разбита в кровь.

Я огляделась в поисках обидчиков.

Они обнаружились в нескольких метрах от нас. Семеро – пятеро парней и две девушки – весело хохотали, что-то обсуждая. Сабиры были молоды, года на три старше меня, но у двоих из них на шитых золотом куртках уже сверкали аметистовые розочки.

– Кто конкретно это сделал? – спросила я. Со мной творилось что-то нехорошее. Злоба встала поперек горла, мешая воздуху проходить в легкие, ужом проползла в виски и сжалась вокруг головы стальными тисками. Утихомирить бушующую внутри ярость казалось делом непосильным. Она рвалась наружу, сшибая хлипкие барьеры логики. Меня трясло, как в лихорадке, слова приходилось буквально выталкивать из сжатой спазмом глотки.

– Тот, что в красном плаще, – обеспокоено прошептал Айс. – Его имя Гарет Лайон, у него нет рода. Он сабир лишь наполовину. Мать была обычным человеком.

Указанный Лайон стоял ко мне спиной, и лица разглядеть я не смогла. Впрочем, в этом я нуждалась меньше всего.

– У тебя в котомке были перчатки. Может, одолжишь на время? Постараюсь вернуть, хотя гарантий дать не могу, – ярость потихоньку откатывала, сменяясь странным ощущением. Мое восприятии словно раздробилось на мелкие частички, при этом обострившись до предела. Я без напряжения слышала, о чем говорят два сабира в дальнем конце зала, как хрипло дышит скорчившийся на полу сэт, как жужжит попавшая в паутину мошка высоко под потолком; видела микроскопическое пятно на платье одной из женщин, трещину глубоко внутри колонны, пылинку, медленно опускающуюся на плечо оборотня. Запахи... Каждый из них теперь разделился на тысячи нюансов. Их смешение грозило свести меня с ума – железо ножа под курткой, кровь оборотня, сладкий, едва уловимый, запах тлена от сэтов, псина, мокрый мех – все это сшибалось в центре моей головы с утонченной сладостью ароматов, исходящих от сабиров. Все воспринималось вместе и, одновременно, по отдельности. Каждую клетку кожи покалывала сотня иголочек, посторонние мысли выметались вон, уступая место только одной цели.

Айсу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что я задумала. Затем он послушно полез и свою сумку и достал перчатки.

– Ты не можешь драться. У тебя нет оружия и правил ты не знаешь, – Айс выглядел ошарашенным и потерянным. За меня, что ли, испугался?

– Оружие есть, а вот выбора правда нет. Меня оскорбили? Значит, придется драться. Найдется, чем клеймо закрыть? – я попыталась вынуть из-под куртки нож. Не получилось. То, что я постепенно вытягивала на свет, было чем угодно, только не ножом. Оставалось дивиться, как такой громоздкий предмет уместился у меня за пазухой. Больше всего оружие походило на двуручный меч, который зачем-то отрастил пару дополнительных лезвий у рукояти и четверку шипов на середине лезвия. Длина клинка была около полутора метров. Странно, но его вес нисколько не увеличился.

Айс, в отличие от меня, воспринял метаморфозу совершенно спокойно. Сказывался многолетний опыт обращения с оружием. Он вынул из-за голенища сапога небольшой, со скошенным краем нож, и одним ловким движением отрезал полу своей рубашки. Потом разделил лоскут на несколько полос, и, стараясь не прикасаться к мечу, осторожно обмотал ими рукоять и верхнюю часть лезвия. На все у оборотня ушло не больше полуминуты.

– Сабира, не надо...

– Молчи, – я боялась, что любое лишнее слово нарушит концентрацию, расколошматит ее грубым молотком.

– Его меч, – если бы не обострившийся слух, я бы не разобрала ни слова из того, что прошелестел оборотень. – Моя работа. Клинок хороший, но тонкий и легкий. Против твоего не выстоит. От сильного удара лезвие сломается у рукояти. Только бить надо на пару дюймов выше эфеса.

– Спасибо.

Оставалось только встать и запустить в сабира грязной меховой перчаткой. Что я и проделала, жмурясь от удовольствия. В тот миг я была самым примитивным существом, чем-то вроде агрессивной инфузории-туфельки – весь диапазон стремлений сузился до минимума – осталось только жгучее желание посмотреть, какого цвета у сабира кровь. Страха не было и в помине, для него просто не оставалось места в груди у того чудовища, в которое я превращалась. Меч привычно уместился в руке, будто с детства я только и делала, что упражнялась во владении клинком.

Реакция у Лайона была великолепной, он обернулся ровно за миг до того, как перчатка соприкоснулась с его затылком, и отбил ее легким движением руки.

Теперь я смогла рассмотреть его подробней: выше меня примерно на полголовы, черные волосы волнами обрамляют лицо, точеное, словно у статуи эпохи Возрождения. На воротнике белоснежной рубашки восемь аметистовых роз – знаки победы в ранее одержанных поединках, взгляд зеленых, как весенняя листва, глаз полон искреннего недоумении.

Затем в течение пары секунд мне представилась возможность пронаблюдать почти мгновенную смену эмоций. За удивлением калейдоскопом мелькнули гнев на того, кто осмелился нарушить его покой, затем брезгливость при виде грязной куртки на моих плечах, потом интерес, скорее вызванный вороньим клинком, чем моей жалкой и задрипанной персоной, и, наконец, веселье.

– Приношу свои извинения, – голос у сабира был мягкий и бархатный, как шкура пантеры. Таким легко соблазнять женщин и вести с трибуны политические дебаты, втаптывая противников в грязь богатством интонаций и едва заметной иронией. Он окутывал, завораживал, как хорошие духи, и одновременно пьянил, словно стакан коньяка на голодный желудок. – Я...

– Извинения не приняты, – поддаваться магии этого голоса в мои планы не входило.

Я воткнула меч в мозаичный пол. Лезвие без труда вошло сантиметров на десять и остановилось, не в силах проникнуть сквозь черный камень.

Теперь в глазах Лайона смешались растерянность и разочарование: он-то думал отделаться легким трепом, покорив оборванку своим обаянием, а тут на тебе – лезет на рожон, драки требует.

– Я не фехтую с женщинами, – сабир, наконец, нашел весомый с его точки зрения аргумент и отвернулся с видом оскорбленной невинности. Девушка в зеленом платье, стоящая рядом с ним, бросила на меня презрительный взгляд и победоносно улыбнулась.

Я пожала плечами и скучающе облокотилась на меч, обводя взглядом присутствующих, чье внимание было теперь сосредоточено исключительно на мне и спине сабира.

– Трусость и самоуверенность – худшие из пороков. Видимо, мне в глаз попала соринка, потому что сначала ты показался мне мужчиной, но теперь... – говорила я спокойно, не повышая голоса. И о том, что отсутствие рода накладывает несмываемую печать, и что разбавленная кровь никогда уже не сравнится с чистой. И о том, что розы на куртке означают лишь верный выбор противника, а не умение владеть мечом.

После первых же слов спина Лайона напряглась, а на втором предложении он обернулся: его лицо утратило всю свою утонченность, аристократическая маска была отброшена в сторону, и теперь на меня с ненавистью смотрел разъяренный зверь – не хватали только клыков и ощеренной пасти.

Не обращая внимания на побагровевшее лицо сабира, я оповестила присутствующих о нескольких фактах, касающихся генетики, а также о возможных последствиях.

– Где и когда?! – у него все-таки не хватило силы воли дослушать.

Я улыбнулась.

– Здесь и сейчас. Хотя... – люблю делать многозначительные паузы. Собеседника такой интервал выводит из себя не хуже десятка ругательств, – ... могу дать тебе десять минут, чтобы счистить с меча ржавчину. Он, поди, зарос ею по самое острие...

Не знаю, каких трудов стоило сабиру не броситься на меня немедля, но он сумел сдержаться: рывком сдернул с плеч плащ и, швырнув его в руки одному из приятелей, быстрым шагом прошел в центр зала. Постепенно растущая толпа качнулась туда же.

– Айс, будь рядом, – громко сказала я, выдернула из пола меч и поволокла за собой. Выглядело это комично.

Оборотень кивнул и последовал за мной к импровизированному ристалищу.

Гул голосов нарастал. Проходя мимо сабиров, я слышала шепот: делались ставки. Судя по обрывкам фраз, долетавших до моих ушей – явно не в мою пользу.

Я шла, разрезая опутывающую меня паутину голосов. Нет, в них не было и грана неприязни, только удовольствие от предвкушения зрелища. Единственным островом спокойствия оставался идущий оборотень. Аура его эмоций состояла из недоверия и ненависти, подобной той, что я испытала недавно – только вот никак не получалось определить ее направленность. Айс словно не мог решить, кого больше ненавидит – сабиров или меня. Дойдя до площадки, я закрыла глаза, в надежде отгородиться от толпы, которая сдавливала меня стальными тисками. Это помогло, но весьма специфически – вместо обычной темноты я увидела все тот же зал, только зрители теперь казались серой и бесформенной грудой, которая время от времени выстреливала вперед гибкие жгутики нездорового любопытства. Оборотень оставался таким же, как был, а вокруг моего противника, не потерявшего ни человеческого вида, ни снисходительной усмешки, засветился яркий красный ореол. Вот и славно, пожалуй, глаза открывать я не буду. Приличным девушкам не положено пялиться на всякие безобразия.

Лайон извлек меч из ножен и изящно отсалютовал перекрестным движением клинка. Я ответила где-то подсмотренным жестом – коснулась лезвием лба и резко опустила оружие вниз, при этом скорее почувствовав, чем услышав, как толпа охнула и подалась назад.

Глаза сабира удивленно распахнулись, и усмешка, еще остававшаяся на их дне, растворилась, как сахар в горячем чае.

– Айс?

Как ни странно, оборотень услышал:

– Сабир предложил бой до первой крови. Ты ответила, что драка будет до смерти одного из противников. Теперь ему предстоит либо принять условие и сражаться, либо признать свое поражение и опозориться.

– Тебе ведь все равно, кто выиграет? – наитие пришло внезапно. – В любом случае на свете станет одним человеком меньше. Так?

Айс хотел ответить, но в этот момент противник все-таки принял решение. Спокойно повторив мой салют, сабир встал в боевую стойку. В каждом его движении проступала грация леопарда, собранного и в любой миг готового к смертельному для жертвы прыжку.

Теперь настала моя очередь ухмыляться. Я четко знала, чем закончится бой. Обострение чувств достигло апогея. Чужие мысли, запахи, обрывки цветов, эмоций, звуков... Оставалось только впустить это глубже, дать проникнуть в кровь и разнести по венам. Открыться полностью. Довериться тому, что так жаждет заполучить меня.

Вдох. Готово.

Все слилось в один громоздкий шар, уместившийся в моей груди, а затем мир потерял краски, превратившись из современного цветного фильма в черно-белое ретро. Время дернулось и увязло, как муха в варенье. Все вокруг передвигалось рывками, кадрами, словно в безумном кинотеатре, где заклинило кинопроектор. Я оставалась единственным неизменным существом посреди творящегося вокруг хаоса.

Сабир начал двигаться. Медленно, очень медленно, сантиметр за сантиметром, занося меч для смертельного удара. Вот он чуть подался вперед, перемещая вес тела на левую ногу, и отвел руку в сторону, балансируя, как опытный канатоходец. Развернул корпус, чуть пригибаясь, чтобы перестраховаться от возможной атаки. Я видела, как под тонкой рубашкой перекатывались стальные мышцы, как сужались его зрачки, намечая место для удара.

Вскоре мне надоело наблюдать за этим черепашьим движением. Меч в руках пульсировал так, словно у него внутри скрывалось живое сердце – злобное и нетерпеливое. Оно отстукивало ритм, толкая меня вперед, туда, где беспомощной мошкой завяз во времени Лайон. Я сделала шаг, поднимая легкий, как лебединое перо, клинок. Короткий взмах. В последний момент каким-то чудом мне удалось изменить направление удара – чуть в сторону, совсем немного, но этого хватило. В отличие от клинка, убивать я не хотела. В лицо брызнула кровь, и в тот же миг все закончилось – время рвануло вперед, мир обрел обычные краски и звук, а я снова стала тем, кто есть: Аней Семеновой, восемнадцати лет от роду, смертельно уставшей и перепуганной тем, что у ее ног корчится и стонет в луже собственной крови сабир.

* * *

– Черт! – осторожно опустив уже занесенный для второго, на сей раз точно смертельного, удара меч, я отступила назад. Клинок теперь весил чуть ли не тонну, и мне пришлось вцепиться в него обеими руками.

– Его жизнь принадлежит сабире. Вы желаете воспользоваться своим правом? – из замершей в шоке толпы вышел мужчина. Уже в годах, но, несмотря на это, все еще статный и крепкий. Его волосы были коротко острижены, а на шее висела толстая цепь из белого металла, каждое звено которой мерцало драгоценной крошкой. С трудом оторвав взгляд от переливов камней на украшении, я постаралась сконцентрироваться на лице мужчины.

Лицо оказалось обыкновенным, красивым, как у всеx, и приветливым, только глаза оставались темными и пронзительными, просвечивая меня, как рентгеном.

– Нет, – я разлепила спекшиеся губы, – пусть живет.

Мужчина понимающе кивнул и махнул рукой – из толпы выбрались трое типов в темно-зеленых куртках и принялись хлопотать над сабиром. Рана была серьезной, меч рассек ему правое плечо и грудь, но клеить ласты Лайон явно не собирался – свидетельством тому являлись красочные ругательства, вылетавшие из его рта в адрес добровольной медицинской дружины.

– Теперь могу я спросить, кто вы и откуда?

Меньше всего на свете мне хотелось проходить анкетирование, но мужчина продолжал смотреть мне в глаза, ожидая ответа. – С севера.

– Что?! – мой собеседник опешил.

Несколько секунд я старательно осмысливала фразу, пытаясь найти в ней что-то крамольное:

– Вы спросили, «откуда»? Я ответила. Волчий край – это ведь север?

Мужчина утвердительно кивнул, но его взгляд стал еще более жестким.

– Кстати, тамошний барон должен был послать обо мне весточку, да видно запамятовал, – дискомфорт от пристального разглядывания усиливался.

– Да, да, припоминаю. Гридер писал о вас. Мы хотели отправить к вам один из патрулей, – мужчина вежливо, но холодно улыбнулся. – Удивительный случай, первый в моей практике. Какие-то сложности с воспоминаниями, если не ошибаюсь?

– Если можно назвать сложностью полное их отсутствие, то вы совершенно правы.

– Думаю, мы в силах разобраться с этой проблемой. А пока добро пожаловать в замок Роз. Вам будут предоставлены соответствующие покои, а также все необходимое, – взгляд мужчины задержался на моей куртке.