Текст книги "Отзвуки Шопена в русской культуре"

С. М. Фалькович (Москва). Под знаком Шопена: советско-польские музыкальные связи 1920–1930-х годов

20 – 30-е гг. XX в. были трудным периодом в истории отношений Советской России и возрожденной Польской республики. Начало его оказалось ознаменовано польско-советской войной 1920–1921 гг., а конец – событиями сентября 1939 г. Да и в другие годы случалось немало инцидентов, создававших политическую напряженность. По существу нормализация советско-польских отношений началась с середины 20-х гг., и в этом плане очень важным являлось восстановление старых, существовавших еще в царской России связей между народами и налаживание новых контактов, в том числе в области культуры.

Естественно, что меньше препятствий на пути развития этого процесса встречалось в культурной сфере, более далекой от политики, – в сфере музыки. И весьма знаменательно, что символом сближения здесь стало имя Фридерика Шопена. 14 ноября 1926 г. в Варшаве в Лазенковском парке состоялось торжественное открытие памятника польскому гению. На торжество были приглашены дипломатические представители Советского Союза в Польше, а кроме того, польские власти желали видеть на открытии памятника «двух наиболее выдающихся представителей русского музыкального мира». В результате в Варшаву прибыли Н. Я. Мясковский и Б. Л. Яворский. По этому случаю советское посольство устроило прием, на котором присутствовали представители правительства Польши, члены дипломатического корпуса и деятели варшавской музыкальной общественности. Советские музыканты выступили перед публикой, в том числе была исполнена симфония Мясковского, что, как сообщалось, вызвало «оживленные аплодисменты»¹.

Очень скоро музыкальные контакты, возникшие под знаком шопеновского имени, были продолжены. Уже в декабре 1926 г. представитель ВОКС (Всесоюзного Общества культурной связи с заграницей) С. М. Богомазов сообщал о предстоящем в Варшаве в январе будущего 1927 года I Международном конкурсе пианистов имени Ф. Шопена. Он излагал условия конкурса: участники будут разбиты на группы по национальностям, все они станут обладателями медали с изображением Шопена, а победитель конкурса, занявший первое место, получит 5000 злотых (около 500 долларов). В Москве немедленно приняли решение о посылке на конкурс исполнителей, и 15 января 1927 г. из Наркомата просвещения в ВОКС поступил запрос о выделении средств на двухнедельную командировку в Варшаву пяти пианистов – Григория Гинзбурга, Льва Оборина, Дмитрия Шостаковича, Иосифа Шварца и Юрия Брюшкова. Предполагалось также, что в конкурсе сможет участвовать за свой счет пианистка Блюма Брайнина, но ни она, ни Шварц в Варшаву не поехали². В результате в конце января 1927 г. на конкурсе выступили четверо советских исполнителей. Игра Оборина и Брюшкова, выступавших 24 и 25 января, вызвала овации присутствовавших. Об этом писал в Москву первый секретарь советского посольства в Варшаве М. И. Аркадьев, подчеркивавший несомненное превосходство на данный момент советских конкурсантов. При этом он ссылался на мнение членов жюри А. Т. Венявского и Ю. Турчиньского, считавших, что Оборин и Брюшков вне конкуренции. Сообщая о предстоящем выступлении Гинзбурга, Аркадьев одновременно выражал озабоченность в связи с состоянием здоровья Шостаковича, который слег с приступом аппендицита; о переносе его выступления с организаторами конкурса вел переговоры сотрудник посольства. Несмотря на успешное начало выступлений советских музыкантов, Аркадьев не питал особых надежд на получение призов: он считал, что жюри, состоящее из поляков, будет продвигать польских пианистов. Оказалось, что он крупно ошибся: жюри доказало свою беспристрастность, присудив первую премию Л. Н. Оборину, ученику К. Н. Игумнова. Четвертую премию получил Г. Р. Гинзбург, а Ю. В. Брюшков и Д. Д. Шостакович были награждены почетными дипломами³.

Триумф советского музыкального искусства имел последствия. В это время разрабатывался план музыкального обмена между СССР и Польшей. В декабре 1926 г. недавно созданное Общество распространения польской культуры среди иностранцев (польский аналог ВОКС, в Центральный совет которого входили, в частности, известные польские музыканты – композитор и дирижер Э. Млынарский, скрипач Л. Биненталь и др.) выступило с предложением обмениваться нотной литературой, в том числе для исполнения музыкальных произведений по радио, а кроме того наладить обмен музыкальными постановками и музыкантами-исполнителями. Для ознакомления советской публики польская сторона предлагала оперу К. Шимановского «Король Рогер» и балет Л. А. Ружицкого «Пан Твардовский», а также хотела представить дирижеров Э. Млынарского и Г. Фительберга, пианистов Ю. Сливиньского и Ю. Турчиньского, певицу С. Шимановскую. Общество ожидало предложений со стороны ВОКС и само называло имена советских музыкантов, о гастролях которых ранее уже вел предварительный разговор представитель польского посольства в Москве В. де Бонди. Среди интересовавших польскую сторону советских исполнителей назывались имена композитора М. О. Штейнберга, композитора и дирижера Н. А. Малько, композитора и пианиста Л. В. Николаева, скрипача Н. С. Блиндера, пианистов И. Шварца, М. В. Юдиной, А. Б. Гольденвейзера, Г. Г. Нейгауза; речь шла и о гастролях А. К. Глазунова. Предполагался также обмен хоровыми коллективами: ленинградский хор под управлением М. Г. Климова приглашали дать концерты в Варшаве, Лодзи, Кракове, Львове, Познани, Вильно, а советским слушателям предлагались выступления с народным репертуаром капеллы под руководством С. Казуро и одетого в национальные костюмы оркестра под управлением С. Намысловского⁴.

Перспектива расширения музыкального обмена отвечала желаниям советской стороны, но политическая обстановка осложнилась в связи с убийством в 1927 г. советского полномочного представителя в Польше П. Л. Войкова, нападением на советское консульство во Львове и попыткой взорвать здание советского посольства в Варшаве в конце 1929 – начале 1930 г. Не все предлагавшиеся проекты музыкального обмена удалось реализовать. Из значимых событий в этом ряду можно отметить гастроли квартета имени Глазунова под руководством П. А. Когана, который в сентябре 1929 г. планировал дать 14 концертов в Варшаве, Лодзи, Познани, Катовице, Львове и других городах Польши⁵. В то же время возникали новые направления развития музыкальных контактов, новые формы музыкального обмена. Этому способствовали, в частности, итоги I Международного конкурса пианистов имени Шопена. Нельзя было не обратить внимания на тот факт, что все шопеновские лауреаты являлись очень молодыми людьми. Отсюда возникла идея взаимного обмена молодыми исполнителями СССР и Польши – лауреатами своих стран. Знаменательно, что и тут не обошлось без имени Шопена, ведь идея исходила от Высшей музыкальной школы имени Шопена в Варшаве. В апреле 1928 г. ее директор композитор Е. Журавлев направил ректору Московской консерватории профессору К. Н. Игумнову письмо с предложением ежегодно обмениваться студентами-лауреатами, обещая им визовые и проездные льготы и организуя их сольные выступления с присутствием прессы и представителей музыкальной общественности. В письме подчеркивались «высокая пропагандистская идея этого проекта» и возможность сравнительного анализа результатов музыкально-педагогической работы⁶.

Советская сторона оценила значимость такого проекта, и в ноябре 1930 г. в советском посольстве в Варшаве состоялся прием по случаю предстоящего отъезда в СССР лауреатов Высшей музыкальной школы имени Шопена скрипачки Н. Стоковской и пианиста Я. Калецкого, которые дали концерт и были награждены горячими аплодисментами. Таким же большим успехом выступления польских лауреатов пользовались в Москве и Ленинграде. Вместе с ними в Советский Союз для согласования дальнейших планов музыкального обмена выехал и композитор А. Т. Венявский, директор Высшей музыкальной школы имени Шопена⁷. С этим музыкальным учреждением был установлен прочный контакт. В сентябре 1931 г. Богомазов, передавая Венявскому привет от московских и ленинградских друзей, с большим удовольствием вспоминал о выступлениях Калецкого и Стоковской и благодарил за присылку приглашения и проспекта II Международного конкурса пианистов имени Ф. Шопена, намеченного на март 1932 г. «Чрезвычайно приятно, – писал представитель ВОКС, – что этот конкурс вновь создает почву для продолжения нашего сотрудничества в области музыкального искусства»⁸.

Проспект очередного шопеновского конкурса ВОКС разослало музыкальным учреждениям страны и на основе проведенного им показа молодых пианистов Особое совещание из представителей Наркомата просвещения, ВОКС и Высшей музыкальной школы в Москве составило список советских участников конкурса. Туда вошли молодые музыканты из Москвы (И. Н. Аптекарев, Э. И. Гроссман, Т. Д. Гутман, А. Б. Дьяков, А. Л. Иохелес), Ленинграда (Н. Е. Перельман, В. Х. Разумовская, П. А. Серебряков), Киева (А. М. Луфер) и Харькова (Л. Сагалов). Советские пианисты успешно выступили на II Международном конкурсе имени Фридерика Шопена, хотя на этот раз не завоевали первого места. Луфер получил четвертую премию, Сагалов – шестую, Гутман – восьмую и Гроссман – одиннадцатую. Четверо музыкантов – Дьяков, Иохелес, Разумовская и Серебряков – были награждены дипломами⁹.

Конкурс проходил в 1932 г., который стал весьма значимым для советско-польских отношений, так как в июле этого года был подписан договор о ненападении между СССР и Польской республикой. Изменение политической атмосферы сказалось на всех направлениях культурных связей между двумя странами¹⁰. Особенно насыщенным фактами культурного сотрудничества оказался 1933 год, и музыка занимала в нем большое место. В январе-феврале в Варшаве концертировали советские дирижеры Эрлих и Н. А. Малько, они выступали в польской печати с рассказами о музыкальной жизни советской страны. Поляки просили присылать подобную информацию, а также произведения русской музыки для передачи по радио, в частности, их интересовали новые материалы о П. И. Чайковском. Эти просьбы находили отклик у советской стороны, заинтересованной в популяризации русского и советского музыкального искусства¹¹. Но главным событием 1933 года стали «Польские дни» в Москве¹². В ноябре состоялся масштабный показ польского изобразительного искусства в помещении Третьяковской галереи и концерт польской музыки в Большом зале Московской консерватории. Среди участников «Польских дней» были композиторы К. Шимановский и Г. Фительберг, чьи произведения, исполненные в программе концерта, вызвали, как писал «Курьер польский», «настоящий восторг». В концерте, который, по оценке газеты «Известия», «прошел с исключительным художественным успехом», исполнялись также сочинения молодых польских композиторов Е. Фительберга, Т. Кассерна, Р. Палестера. Огромное впечатление произвело выступление певицы Э. Бандровской-Турской, названной музыкальным критиком «артисткой мирового масштаба». Польские гости общались с представителями музыкального мира Москвы на специально организованных встречах, где также звучала музыка. Концерты проходили и в стенах Польского посольства: на приеме, устроенном для дипломатического корпуса, представителей советского руководства и музыкальной общественности, выступили Э. Бандровская-Турская, а также лауреат I Международного конкурса имени Шопена Г. Штомпка. Присутствовали и советские участники двух шопеновских конкурсов – лауреаты и дипломанты¹³.

Дни показа польского искусства нашли широкое отражение в советской прессе – как в специальных изданиях, так и в центральных газетах¹⁴. Номер журнала «Советское искусство» от 14 ноября 1933 г. был полностью посвящен этой теме. Там содержались, в частности, очерк истории развития польской музыки, биографии польских музыкантов и рассказ об их творческом пути, а также интервью с Г. Фительбергом, К. Шимановским, Э. Бандровской-Турской и рецензии на концерты, написанные профессором А. Б. Гольденвейзером, музыковедом А. М. Веприком и пианистами-участниками первого шопеновского конкурса Л. Н. Обориным и Д. Д. Шостаковичем. Характерно, что хотя в концертах исполнялась современная польская музыка и именно о ней шла речь в интервью и рецензиях, но имя Шопена постоянно присутствовало, его привлекали для оценки и сравнений. Так, подчеркивалось, что польская музыка – это музыка народа, давшего миру Шопена. Шимановский, анализируя творчество М. П. Мусоргского, сближал его с Шопеном, так как, по его мнению, Мусоргский «так же национален в своем своеобразии и так интернационален, общечеловечен в своих глубоких музыкальных идеях». В свою очередь, музыкальный критик Б. С. Пшибышевский в большой статье, помещенной 11 ноября в «Известиях», отмечал влияние Шопена на Шимановского. Он видел в произведениях Шопена эталон польской музыки и считал, что ее уровень после Шопена снизился. Творчество таких композиторов, как С. Монюшко, В. Желеньский, З. Носковский, Пшибышевский оценивал как музыку не мирового, а узко-национального уровня, но возлагал надежды на композиторов «Молодой Польши» – К. Шимановского, Г. Фительберга, Л. Ружицкого, М. Карловича, усматривая в их произведениях «новый взлет». Шимановского он выделял особо, отмечая влияние на него не только Шопена, но также Р. Вагнера и А. Н. Скрябина.

О том, что Шимановский «великолепно знал русскую музыку», писал и Оборин. На победителя I Международного конкурса имени Шопена особенно сильное впечатление Шимановский произвел как «блестящий пианист, исключительно вдумчивый исполнитель собственных сочинений». Дипломант же шопеновского конкурса Шостакович отметил у Шимановского и Г. Фительберга «очень высокий уровень композиторской техники и блестящее владение оркестром». Шостакович сформулировал главное впечатление от приезда польских музыкантов и встречи с их искусством: «самое радостное и значительное», – писал он, – это «приобщение к музыке соседнего народа, обладающей своим своеобразным стилем и представляющей для музыканта чрезвычайно большой интерес»¹⁵.

«Польские дни» 1933 года в Москве имели не только культурное, но и политическое значение. В результате они стали началом нового, хотя и краткого, периода интенсификации культурного сотрудничества между СССР и Польшей, в том числе в сфере музыки. Весной 1934 г. сотрудник ВОКС писал Шимановскому о том, что интерес советской аудитории к польскому музыкальному искусству, нашедший подтверждение во время «Польских дней», сказался также в энтузиазме советской публики в связи с известием о предстоящем в апреле 1934 г. проведении в СССР «польской музыкальной декады», которая должна привести к дальнейшему сближению между музыкальными кругами обеих стран. Наряду с Шимановским, специальное приглашение принять участие в декаде получила Бандровская-Турская, чье выступление в ноябре 1933 г. вызвало восторг слушателей. С не меньшим успехом прошли концерты певицы в городах Советского Союза в апреле-мае 1934 г. В рамках польской декады перед советской публикой выступил также Г.Фительберг, который вскоре был назначен главным дирижером симфонических концертов в Киеве на сезон 1934–1935 гг. Он наметил программу пропаганды польской музыки в СССР и планировал пригласить польских музыкантов – К. Шимановского, Ю. Турчиньского, З. Джевецкого, Г. Штомпку¹⁶.

Тогда же возникла идея организовать в Польше ответную музыкальную декаду с участием лучших музыкантов-исполнителей СС. Р. Союз советских композиторов предлагал включить в программу концерты симфонического оркестра под управлением Ю. В. Гаука, а также сольные выступления пианистов (Э. Г. Гилельса или М. В. Юдиной), скрипачей (Д. Ф. Ойстраха), виолончелистов (Г. Д. Цомыка или С. Н. Кнушевицкого), певицы С. П. Преображенской. Подчеркивалось, что желательно личное участие Д. Д. Шостаковича в исполнении его фортепьянного концерта. Наряду с проведением декады, планировались гастрольные поездки Л. Н. Оборина, приглашенного Варшавской филармонией в связи с 50-летием Варшавского музыкального общества, а также певиц В. В. Барсовой и И. П. Яунзем¹⁷. Позже часть этих планов была осуществлена, чему способствовало и то, что в 1934 г. вместо шопеновской секции при Варшавском музыкальном обществе возник Институт Фридерика Шопена. В январе 1936 г. в Польшу приехали пианист Г. Р. Гинзбург, скрипач Д.Ф.Ойстрах, певицы В. В. Барсова и М. П. Максакова. Выступление последних на сцене Варшавской оперы в спектаклях «Кармен» и «Севильский цирюльник» было триумфальным: аплодировали как публика, так и оркестр; пришлось организовывать дополнительные спектакли. Не менее блестяще прошли и концерты в провинции¹⁸.

Это касалось также музыкантов-исполнителей: если представителем советской пианистической школы являлся лауреат I Международного конкурса имени Шопена Гинзбург, то скрипичное искусство представлял Ойстрах, лауреат другого международного музыкального конкурса, проходившего в Польше в 1935 г., – конкурса скрипачей имени Генрика Венявского. Еще в апреле 1934 г. директор Варшавского музыкального общества А. Т. Венявский, благодаря ВОКС за поздравление по случаю 50-летия Общества, сообщал о намеченном на март 1935 г. проведении нового международного музыкального конкурса, посылал его проспект с информацией об условиях участия в нем. Одновременно письмо содержало просьбу назвать кандидатуру советского музыканта для утверждения его членом жюри конкурса наряду с другими иностранными членами жюри – известными музыкантами Ж. Тибо, Дж. Энеску и др.¹⁹. В результате представителем Советского Союза в жюри I Международного конкурса имени Г. Венявского стал директор Московской консерватории профессор Г. Г. Нейгауз, а его участниками – Д. Ф. Ойстрах и Б. Э. Гольдштейн. 13-летний Буся Гольдштейн, занявший четвертое место, поразил искушенную варшавскую публику феноменальным талантом, а Ойстрах, завоевавший вторую премию, был признан «скрипачом высокого класса»; его глубокая и блестящая игра стала для польского общественного мнения свидетельством высочайшего уровня советской скрипичной школы²⁰.

Творческие достижения советских музыкантов, продемонстрированные в Польше в 1935–1936 гг., способствовали созданию благоприятной атмосферы для дальнейшего развития культурного обмена, а кроме того имели громадный политический эффект. Посол СССР в Польше Я. Х. Давтян, сообщая в Москву об огромном успехе советской музыкальной декады и особо отмечая триумфальное выступление советских певиц, писал, что приезд в Польшу советских артистов принес больше, чем вся его дипломатическая работа за целый год. Он считал «совершенно необходимым» продолжать развивать художественные контакты в том же направлении²¹.

Очередную возможность для этого предоставило проведение весной 1937 г. III Международного фортепьянного конкурса имени Ф. Шопена. Советские пианисты одержали на нем блистательную победу: первую премию завоевал Яков Зак, ученик профессора Г. Г. Нейгауза. Ему же жюри под председательством А.Т.Венявского дополнительно присудило лавровый венок из бронзы, а также специальную премию за лучшее исполнение мазурки – посмертную маску Шопена, вылитую из серебра. Вторую премию получила юная ученица профессора А. Б. Гольденвейзера Роза Тамаркина; девятую премию завоевала Татьяна Гольдфарб, совершенствовавшаяся под руководством профессора А. М. Луфера; Нина Емельянова, учившаяся у профессора С. Е. Фейнберга, была награждена почетным дипломом. Все советские пианисты – лауреаты и дипломанты – были очень молоды: Тамаркиной только исполнилось 16 лет²². Характерно, что шопеновские лауреаты были и среди их наставников, как например, профессор Луфер, завоевавший премию на II Международном конкурсе имени Шопена в 1932 г. Шопеновская эстафета как бы передавалась следующим поколениям советских пианистов, рождалась и крепла шопеновская традиция в исполнительском музыкальном искусстве.

Однако, III Международный конкурс имени Фридерика Шопена в 1937 г. был по существу последним ярким событием советско-польского музыкального сотрудничества в межвоенный период. Политическая обстановка конца 1930-х гг., нагнетая атмосферу враждебности, не благоприятствовала культурному общению народов СССР и Польши, а вскоре произошел окончательный разрыв государственных отношений. Таким образом, имя Шопена явилось неким символом, ознаменовавшим определенный этап музыкальных связей народов обеих стран, – этап весьма насыщенный и плодотворный, заложивший прочные традиции. Они проявились в первые же годы после Второй мировой войны и получили дальнейшее развитие уже в наши дни.

Примечания

1 Документы и материалы по истории советско-польских отношений (далее ДиМ). Т. V. М., 1967. С. 57, 86–87.

2 Там же. С. 85, 93.

3 Там же. С. 95–96.

4 Там же. С. 84–85.

5 Там же. С. 427.

6 Там же. С. 282.

7 Там же. С. 469–470, 500.

8 Там же. С. 500.

9 Там же. С. 519; Д. М. Т. VI. М., 1969. С. 327.

10 Подробнее см.: Falkowicz S.M. Zbliżenie kulturalne pomiędzy Polską i ZSRR w latach 1932 i 1933 // Z dziejów stosunków polsko-radzieckich. Studia i materiały. T. XI–XII. Warszawa, 1975; Фалькович С. М. Пакт о ненападении между СССР и Польшей (1932 г.) как политический фактор советско-польского культурного сближения // Связь времен. Т. 3. Грядущему. М., 2004.

11 Д. М. Т. VI. С. 99, 127, 182

12 Подробнее см.: Falkowicz S. Udział Polaków w życiu kulturalnym Moskwy końca lat 20 i pierwszej połowy lat 30 XX wieku // Wrocławskie studia wschodnie. Rocznik 8 (2004). Wrocław, 2004.

13 Д. М. Т. VI. С. 92, 106, 134–135, 182, 186–187. См. также: «Известия». 14.XI.1933; Kurier Polski. 17.XI.1933; Wiadomości Literackie. 10.XII.1933.

14 См.: Правда. 13.XI.1933; Литературная газета. 17.XI.1933; Известия. 11, 14.XI.1933; Советское искусство. 14.XI.1933.

15 Советское искусство. 14.XI.1933.

16 Д. М. Т. VI. С. 182, 186–187, 224. См. также: Известия. 24.IV.1934; Ленинградская правда. 14.V.1934; Советское искусство. 29.V.1934.

17 Д. М. Т. VI. С. 190.

18 Там же. С. 191, 288–289. См. также: Kurier Polski. 11.I.1936; Robotnik. 30.I.1936.

19 Д. М. Т. VI. С. 191–192.

20 Там же. С. 192, 261. См. также: Gazeta Polska. 18.III.1935.

21 Д. М. Т. VI. С. 288–289.

22 Там же. С. 326–327. См. также: Советская музыка. 1937. № 4.