Текст книги "Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира"

Социально-личностные детерминанты бесконфликтного функционирования личности в обществе

А. Б. Белинская

доктор философских наук, профессор, ФГНУ Институт социальной педагогики Российской академии образования

А. В. Belinskaya

Doctor of Philosophy, Professor, Institute of Social Pedagogic of Russian Academy of Science

Социальные качества личности формируются в процессе взаимодействия человека с внешней средой, при этом «.. разные по характеру и силе внешние воздействия, преломляясь через психофизические данные индивида, превращаются в его привычки, потребности, становятся критериями предъявляемых к себе и другим требований» [Леонтьев 1975: 80].

Конфликты, происходящие на микроуровне, проявляются в межличностных отношениях в процессе развития конкретной группы. Большинство повседневных конфликтов, в которые вовлекается личность, происходит именно в сфере социального окружения, характеризующегося совокупностью межличностных отношений. Однако нередки конфликты, причины которых находятся в области общественных отношений, в сфере социальной политики, политической власти и т. д.

Важным фактором, влияющим на формирование общественных отношений, является культура. Американский социолог Н. Смелзер отмечал: «Культура формирует личность члена общества, тем самым она в значительной степени регулирует его поведение» [Смелзер 1994: 43]. Культура передается в процессе социализации от одного поколения к другому, укрепляя и развивая общество, но с другой стороны, возможности культуры как регулирующего момента ограничены, а в условиях взаимоотношения и взаимопроникновения различных культур появляются основания для развития конфликтов.

Исходя из системообразующей роли культуры, П. Сорокин предложил культурологическое объяснение проблем общества. Он считал, что любое общество можно описать и понять только благодаря присущей ему системе ценностей, которая является сутью культурного качества. Любую социально значимую активность человека можно объяснить с помощью универсальных категорий: истина, красота, добро, польза. Придавая первостепенное значение роли культуры, П. Сорокин видел возможность разрешения современных кризисов и конфликтов в воскрешении культуры, возрождении общества на принципах альтруистической любви и этики солидарности [Сорокин 1992: 500].

Обособленность субъекта не реализуется, если он не взаимодействует с другими субъектами. И, наоборот, субъект не может взаимодействовать с ними, если не является обособленным. Отмеченный факт требует от человека признания всего окружающего мира как своего другого «я», допущения равноправия языков, культур, народов, государств в общем процессе развития человечества, достоинства, уважительного отношения людей друг к другу, терпимости к чужим взглядам и убеждениям. Он должен приниматься во внимание при построении концепции бесконфликтных социальных взаимодействий, создании эффективных образовательных и воспитательных программ, развивающих у каждого отдельного человека способность ценить свободу и не умалять интересы других людей. Каждый субъект должен стремиться не только к сохранению собственного бытия, но и бытия других. В противном случае ему не с кем будет взаимодействовать для собственного выживания. Бесконфликтные взаимодействия невозможны без сохранения самобытности многообразных культур, их соразвития и равноправия, поддержания идентичности этнических и социальных общностей.

Особенностью демократического общества является признание допустимости конфликтов и множественности несовпадающих интересов. В культурном комплексе современной России, например, наблюдается противоречие между конвенциональными и институциональными элементами, что снижает эффективность социокультурной регуляции. Основой для разрешения конфликтов в нашей стране является нивелирование максимализма сторон, приводящего к невозможности достичь консенсуса, снять мотивы, глубинные источники социальной напряженности. При таких обстоятельствах наиболее рациональным способом решения конфликтов является интеграция сторон, политические решения, учитывающие интересы всех участников конфликтного взаимодействия.

Очевидным источником конфликтов нашего общества становится рост социальной дифференциации и культурной специализации. В настоящее время в общественном сознании получили широкое распространение такие явления как равнодушие, эгоизм, индивидуализм, цинизм, жестокость, немотивированная агрессия, что обусловливает повышение общего уровня конфликтности. В этой связи актуализируется и требует своего решения проблема сближения двух существенных идей современной науки и общественной практики – идеи профилактики неконструктивной конфликтности и идеи толерантности.

Толерантность толкуется как специфическая психологическая установка, ориентирующаяся на уважительное восприятие чужой самобытности, других культур, обычаев и образа жизни, нравственных ценностей и ориентаций, мировоззренческих убеждений. Оценивая разнообразие видов и форм толерантности, С. Л. Братченко приходит к выводу о том, что вряд ли корректно вести речь о толерантной личности как таковой, точнее будет говорить об уровне или степени проявления толерантности (интолерантности), о вариантах и формах, о тех или иных акцентах и аспектах применения принципов толерантности в конкретных ситуациях. То есть нельзя однозначно утверждать, что более высокий уровень толерантности всегда предпочтительнее. Имеет смысл прислушаться к мнению тех, кто ставит проблему границ толерантности. Чрезмерное, неадекватное обстоятельствам, повышение толерантности может вести к ослаблению сопротивляемости, увеличению уязвимости человека, снижению его чувствительности и даже к возникновению угрозы утраты индивидуальности и самоидентичности.

Все это требует осторожного, дифференцированного подхода к практическому применению принципов толерантности, то есть ставит проблему меры толерантности. Есть предел, за которым толерантность вырождается и превращается в равнодушие, в то время как для сохранения собственной системы ценностей необходимо обладать здоровой нетерпимостью. Подобная трактовка подводит к постановке вопроса об определении толерантной культуры, которая связана с проявлениями в той или иной ситуации адекватного уровня толерантности.

Следовательно, толерантность следует рассматривать как свойство личности, характеризующее наличие определенного уровня сензитивности к явлениям и объектам внешней среды, обеспечивающего ей приемлемое социальное самочувствие, психологический комфорт, возможность исключения конфликтных ситуаций. Воспитание толерантной культуры, особенно у представителей молодого поколения, способствует формированию миролюбия, негативного отношения к насилию, отрицанию насильственных методов разрешения межличностных и межгрупповых конфликтов.

Изучение конфликтов и путей их разрешения в современную эпоху приобретает исключительно важное значение, предопределяющее не только судьбы отдельных индивидуумов, но и будущее всего человечества. В силу закономерности сжатия этапов эволюции, неравномерности развития всех общественных процессов, все более частой смены ритмов, конфликты будут возникать не только в какой-то отдельной сфере. Они могут носить глобальный характер, охватывающий все сферы жизнедеятельности общества. Наиболее опасными являются конфликты в политической сфере, особенно в сфере власти, социально-экономических и межнациональных отношений. Понимание их природы, причин возникновения и развития поможет выработать правила поведения и пути их урегулирования к обоюдному согласию противоборствующих сторон. Для разрешения этих кризисов необходимо выработать приоритетное направление в способах регулирования конфликтов. Процесс разрастания конфликта может характеризоваться трансформацией отношений мультидвойственности в антагонистические отношения двойственности, т. е. процессами поляризация интересов индивидуумов, групп, обществ, формаций.

При анализе конфликтов должен быть использован системный подход, включающий анализ периодичности изменения тех или иных собственных параметров системы. Только на основе такого анализа отношений можно сделать вывод о характере кризиса, в котором оказалось общество. Каждый участник конфликта извлекает из него пользу для себя, то есть налицо связь конфликтов с теорией полезности. Как только возникает равновесное состояние, в результате которого каждый участник конфликта получит пользу для себя, то в результате получается компромисс, фиксирующий достигнутый равновесный уровень взаимополезности.

А. Г. Чусовитин считает, что для создания концепции бесконфликтных социальных взаимодействий необходимо отказаться от понятия «индивид» и использовать понятие «личность». В содержании понятия «личность» уже имеется элемент социального, поскольку личность существует только в своем устремлении к «другому», познает к тому же себя через «другого», обретает себя исключительно только в другом. При этом мы не игнорируем сильный элемент концепции индивидуализма, связанный с признанием свободы самовыражения, но интерпретируем его с определенным дополнением [Чусовитин 2001: 68].

Любой индивид становится личностью лишь тогда, когда ощущает внутреннюю потребность к бесконфликтному взаимодействию с другими людьми и находит основы (принципы) для такого взаимодействия.

Конфликтность, ставшую свойством личности, трудно преодолеть посредством рационального самоконтроля и усилий воли. Воспитательные воздействия здесь также редко приносят пользу. Реальную помощь может оказать специалист – практический психолог. Большинство условий и факторов возникновения и последующего разрешения конфликтов носит психологический характер, поскольку отражает особенности поведения людей. Поскольку субъективную составляющую конфликтного взаимодействия между людьми устранить невозможно, следует сделать акцент на грамотном управлении поведением людей, если речь идет об организации. Вместе с тем речь не должна идти о полном устранении конфликтов из практики межличностных взаимоотношений. Целесообразно осуществлять поддержание рационального для данной организации уровня конфликтности и грамотно использовать позитивные функции конфликтов.

Разрешение конфликтов может включать примирение, посредничество, арбитрирование или судебный процесс. Все эти методы нуждаются во вмешательстве третьей стороны. Разрешение конфликта в ситуации расхождения во мнении относительно определенного вопроса, как правило, осуществляется между двумя (или более) конфликтующими сторонами с участием человека, или группы, которая считается нейтральной в обсуждаемом вопросе. Последнее условие оказывается необязательным, когда посредник – группа или человек пользуется уважением у всех противостоящих сторон.

Решение практических вопросов при разрешении конфликтов будет эффективным при наличии конфликтологической компетентности субъекта, проявляющейся в совокупности знаний, умений и навыков, позволяющих цивилизованно выстраивать общение и выбирать достойные варианты поведения в конфликтных ситуациях. Формирование свободной личности предполагает развитие у них навыков самостоятельного, логически грамотного рассуждения, умения принимать социально и морально ответственные решения, что включает и такую составляющую, как конфликтологическая компетентность.

Уточняя понятие конфликтологической компетентности личности как составляющей общей социальной компетентности, определяем: «конфликтологическая компетентность – это способность и готовность к осуществлению деятельности по профилактике конфликта, в реальном конфликте это способность и готовность минимизировать деструктивные формы конфликта и перевести их в конструктивное русло и при необходимости выступить медиатором в разрешении конфликта».

Основным фактором обострения конфликтов в обществе является нарушение социальных норм коммуникации и разрушение ценностных ориентаций. Построение гармонииных взаимоотношений человека с миром, другими людьми, сохранение самого ценного, что делает людей человечными – вот основной смысл конфликтологической компетентности личности.

Формирование нового общества должно начинаться с формирования нового мышления, в основе которого лежат принципы самоорганизации, порождающие гармоничные, коллективно-сознательные взаимоотношения между всеми структурами социума. Это и есть не только необходимое, но и достаточное условие бесконфликтных межличностных и общественных взаимодействий.

Источники / References

1. Братченко С. Л. Психологические основания исследования толерантности в образовании. – URL: http:// hpsy. ш/ public/x831. htm

2. Леонтьев A. H. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

3. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994.

4. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

5. Чусовитин А. Г. Онтология бесконфликтных социальных взаимодействий // Полигнозис. 2001. № 1.С. 67–72.

Билингвизм как фактор формирования гражданской идентичности

А. В. Денисова

кандидат социологических наук, Южный федеральный университет

А. V. Denisova

Ph.D., Southern Federal University

Усиление акцента в публичных выступлениях первого лица Российского государства на ценностях консервативной идеологии актуализировало проблему гражданской идентичности в контексте обсуждения цивилизационного выбора России. Вновь обострились дискуссии о принадлежности России к европейской цивилизации или о самобытности российской цивилизации, ее непохожести на европейскую и об особом культурно-историческом пути России. Однако в настоящее время уже прошел период тревоги за гражданскую идентичность. Мониторинговые исследования даже в разных регионах, например, на Юге России показывают высокую приверженность респондентов гражданской (российской) идентичности и ее доминирующее значение в структуре идентичности личности в целом [Денисова и др. 2010].

Вместе с тем, вопрос о цивилизационной приверженности страны для россиян неоднозначен. Это особенно остро проявляется в регионах, отдаленных от ядра русской православной традиции, например, в северокавказских республиках. В частности, исследования В. А. Авксентьева показывают неопределенность цивилизационного выбора для молодежи разных субъектов «большого» Юга России (включая северокавказские республики). По мнению исследователя «“Конфликт” гражданской идентичности и цивилизационных ориентации молодежи Юга России обусловлен прежде всего непроясненностью цивилизационного статуса России в современном мире… Цивилизационная идентичность… неустойчивая, не сформировавшаяся, имеет факультативный характер» [Авксентьев 2010: 25].

Такого рода маргинальность влияет также и на содержательные характеристики гражданской идентичности, которая рассматривается поверхностно, скорее, в ключе традиционного патриотизма (что тоже важно), нежели, в осмыслении гражданской самостоятельности и ответственности за происходящие социальные процессы. Этот второй аспект требует сформированных ценностей гражданских прав, свобод и человеческого достоинства, что сразу отсылает к европейской цивилизации. Не четкая выраженность цивилизационной идентичности России в школьных курсах истории и литературы рождает латентный когнитивный диссонанс между гуманитарной и правовой компонентой образования. В гуманитарных курсах сделан акцент, скорее на самобытной российской культуре, в правовом (и узком по количеству часов) компоненте – на освоении Конституции России, в которой заложены европейские принципы и нормы правового регулирования.

Противоречивость ситуации углубляется преподаванием иностранных языков (прежде всего английского) в школах и вузах, и расширением молодежью своих повседневных практик за счет использования английского языка. Студенчество в крупных городах рассматривает освоение английского языка с инструментальных позиций, и не в перспективе, а в своих повседневных практиках, т. е. речь идет о реальном формировании билингвизма. Американская социология определяет билингвизм как использование двух и более языков с равной долей легитимности в различных коммуникативных сферах [Shaefer 1989: 83]. На эту позицию указывают и отечественные специалисты [Швейцер 1978: 111].

Для выявление установок студенчества ЮФУ (г Ростов-на-Дону) в сфере освоения английского языка в 2013 г. был проведен пилотный опрос на факультетах различного профиля. Всего было опрошено 449 студентов 2–3 курсов; из них 67,8 % девушек, 32,2 % – юношей. Примерно половина студентов (56,7 %) проживают вместе с родителями, 19,3 % – живут в общежитии, еще 22,9 % – снимают квартиру, что косвенно свидетельствует о материальном положении студентов и их возможностях оплачивать дополнительные занятия по иностранному языку. По самооценкам респондентов своего уровня владения языком сформировались 4 основные группы: 17,4 % – начинающих (владеют основами грамматики, произношения и до 500 слов); 21 % – с базовым английским (знаю до 1500 слов, могу строить простые связные предложения); 31,3 % – уровень ниже среднего (знаю около 3000 слов, могу вести простую беседу по ряду тем); 26,1 % – средний уровень (знаю около 4000 слов, читаю популярные статьи, литературу, смотрю фильмы, общение не вызывает труда).

Основное большинство респондентов (76,8 %) связывают освоение английского языка с траекторией собственного карьерного роста, которую они в той или иной степени определили для себя уже при поступлении в вуз. Параллельно с этим стали специально заниматься английским языком. Интересно отметить, что окружающая среда в оценках самих студентов активно способствует укреплению их интереса к овладению иностранным языком. В частности, более 70 % респондентов отметили позитивное отношение к изучению языка в среде значимых сверстников, многие из которых (до 40 %) сами его серьезно изучают. Около 40 % респондентов указали на то, что в своей повседневной жизни (просмотр видео, прослушивание музыки, общение в соц. сетях) они постоянно обращаются к английскому языку. Вдвое меньше обращаются к английскому языку при освоении новинок кино, СМИ, литературы.

Около трети – при знакомстве с профессиональными источниками и программным обеспечением. Обозначенные потребности определяют готовность молодежи к дополнительному освоению языка за счет собственного финансирования (на это указали 53 % респондентов). При этом более 40 % мечтают о переезде в другие страны (преимущественно, западные) для построения собственной карьеры.

Иными словами, пока ученые спорят о цивилизационной принадлежности России, перспективах и проблемах конструирования цивилизационной идентичности, продвинутая университетская молодежь самостоятельно решает эту проблему в пользу европейской идентичности. Билингвизм формируется не только безбарьерной коммуникативной Интернет-средой, но и принципами Болонского процесса, включающими академическую мобильность студентов и преподавателей, открытостью границ и достаточно широкими экономическими связями России и европейских стран. В этих условиях преодоление неопределенности в выборе цивилизационной идентичности на уровне государственных структур поможет не только укреплению российской гражданской идентичности, но и наполнению ее ценностями права, ответственности и социального партнерства.

Источники / References

1. Авксентьев В. А. Портфель идентичностей молодежи Юга России в условиях цивилизационного выбора// Социс. 2010. № 11.

2. Денисова Г. С, Дмитриев А. В., Клименко Л. В. Южнороссийская идентичность: факторы и ресурсы. М.: Альфа-М, 2010.

3. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику. М.: Высшая школа, 1978.

4. Shaefer R. I Sociology. Copyright by McGraw-Hill, Inc. New York, 1989.

Конфликты в деловом взаимодействии

E. П. Ермолаева

доктор психологических наук, ФГБУН Институт психологии РАН

Е. Р. Ermolaeva

Doctor of Psychology, Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences

Неспособность признать за деловым партнером право на иную точку зрения и негативные эмоциональные установки – типичные условия для возникновения конфликтной ситуации. Однако наличие конфликтной ситуации не означает, что взаимодействие обязательно будет конфликтным. Согласно модели К.Томаса возможны разные варианты развития объективно конфликтной ситуации при разных субъективных позициях участников взаимодействия в зависимости от соотношения двух параметров: силы отстаивания своего интереса и учета интересов партнера. Конфронтация предполагает полный отказ от уступок партнеру. Избегание возможно, когда взаимодействие с партнером не представляет большого интереса. Сотрудничество – наиболее привлекательный выход из конфликтной ситуации для обеих сторон, но для его реализации редко складываются соответствующие условия, поскольку это зачастую требует от участников выхода за пределы своих узких должностных обязанностей и способности в равной степени учитывать свои и чужие интересы. Приспособление описывает такие ситуации, когда партнером очень дорожат (например, клиентов слишком мало или партнерство очень выгодно). И, наконец, наиболее реальная и часто встречающаяся форма выхода из конфликта – компромисс, предполагающий частичный отказ от своего интереса в пользу партнера при условии, что он готов пойти на взаимные уступки.

Истинная ситуация конфликтного взаимодействия возникает, когда цели партнеров становятся взаимно несовместимыми и блокируются противоположной стороной, а партнер превращается в противника. Индикатором перехода ситуации в состояние конфликтности является осознание взаимной несовместимости своих целей с позицией другого участника взаимодействия при одновременном восприятии каждым участником именно данной ситуации как чрезвычайно важной для достижения собственной цели. Второй индикатор – повышенная эмоциональность поведения. Снижение порога чувствительности к стрессу приводит к взаимным обвинениям и оскорблениям. Перейдя эту грань любая ситуация автоматически перерастает в эмоциональный конфликт, который можно рассматривать не только как самостоятельное явление, но и как явление, сопутствующее любому из деловых конфликтов, и означающее его переход на более острую стадию проявления.

Следует отметить, что типологические рамки конфликтов достаточно гибки. Например, когнитивный конфликт обычно разрешается после привлечения необходимой информации или дачи нужных объяснений. Если же и в этом случае конфликт не исчез по причине некомпетентности или ложных установок участников, то он грозит перейти уже в разряд эмоциональных, то есть наиболее трудно регулируемых. И наоборот, эмоциональный конфликт может стать источником когнитивного в силу затрудненности восприятия смысла речи собеседника в результате повышенного эмоционального возбуждения. Подобные трансформации и взаимосвязи можно проследить между ценностным и эмоциональным, ролевым и когнитивным, ценностным и когнитивным конфликтами.

Эта способность конфликтов к взаимным трансформациям является основой для предотвращения конфликта в ситуациях делового взаимодействия. Развитие ролевого конфликта, когда участники взаимодействия не принимают статус друг друга или когда кто-то из них отказывается исполнять ту роль, которая предназначена ему характером взаимодействия, можно предотвратить путем перевода конфликтной ситуации из разряда ролевых в разряд когнитивных, например, путем апелляции к жизненному и профессиональному опыту партнера, превращая его из противника в соратника. А для предотвращения эмоционального конфликта следует направить собеседника в сторону рационализации ситуации, заставляя его задуматься над путями выхода из затруднения. Труднее управлять конфликтом психологических установок, особенно, если они эмоционально окрашены и носят характер предубеждений. Конфликты этого рода порождены не ситуативными, а более глубинными психологическими причинами, не связанными непосредственно только с данной ситуацией, а коренящимися в предыстории человека, его личном опыте. В деловых отношениях необходимо умение разделять «симпатии» и «дело»: именно дело должно быть главным, а не наоборот. Предотвращение эскалации когнитивного конфликта, вызванного взаимным или односторонним непониманием собеседника, предполагает умение слушать и разъяснять, приноравливаясь всякий раз к возможностям партнеров. Это, скорее, искусство или творчество, чем набор готовых правил общения.

Если конфликт предотвратить не удалось, и он развивается, эффективны следующие стратегии поведения в конфликте. «Центробежная» стратегия – прямое воздействие на партнера, – содержит несколько практических приемов: 1) демонстрация усиления собственных ресурсов, например, ссылкой на авторитеты; 2) тактика благосклонного выжидания, – дает возможность получить дополнительную информацию о реальном состоянии противника; 3) провокация партнера к ответным действиям незначительными уступками; 4) внезапное нападение, рассчитанное на неожиданный эффект; 5) тактика принуждения, чтобы сузить диапазон и степень самостоятельности его действий; 6) тактика дезориентации, дезинформации или ложных маневров в остроконфликтной или криминогенной ситуации. «Центростремительная» стратегия – накопление знания, идущего от партнеров. Это знание, сложившись в определенную систему, позволит в дальнейшем прогнозировать поведение партнеров и снимать напряжение, не доводя дело до конфликта. Усвоение удачных приемов поведения партнера в конфликтной ситуации полезно для дальнейшего использования этих же приемов в собственных интересах. Третья стратегия – «оценка выигрышей-проигрышей». Поскольку конфликтная ситуация – это цепочка ходов и ответных действий противников, – она аналогична любой игре, где каждый ход зависит от предыдущего и поэтому постоянно (сознательно или бессознательно) ведется оценка всех ходов: своих и противника. Критерии оценки ходов в ситуации конфликта субъективны и недостаточно определенны. Но все же можно наметить некоторые ориентиры: например, отсутствие быстрой и правильной реакции одной из сторон на действия другой всегда оцениваются как проигрыш.

Не все конфликты и не все в конфликтах негативно. К разряду чисто деструктивных относятся такие, которые спровоцированы агрессивными импульсами, ищущими в конфликте способ разрядки эмоционального напряжения вне зависимости от объекта агрессии. Конструктивную роль играют конфликты, называемые реалистическими, то есть возникающие как столкновение по поводу реальных требований и ожиданий людей и являющиеся для них средством достижения конкретного результата. Эти конфликты указывают на проблему, и мобилизуют на поиск возможных путей ее решения. К ним относятся почти все конфликты, возникающие в деловом общении и преследующие разумные практические цели. Приемы «деловой игры» позволяют искусственно создавать конфликтные ситуации для выявления проблем в общении и формирования навыков выхода из конфликта.