Текст книги "Падение башен"

– ...сведение индивидуумов вместе, – воскликнул один делегат. – Теперь я понял, что это было сделано на Земле, в Торомоне.

– Пожалуйста, позвольте мне продолжать. Первая попытка Лорда Пламени сжать индивидуумов вместе была сделана, когда он усилил радиационный барьер и оттянул жителей Тилфара назад, на побережье и в Торон. Но элементы войны уже ферментировались в культуре. Его вторая попытка была, когда началась война. Вместо того, чтобы позволить Торомону обнаружить внезапно внешнего врага и сражаться, он поддержал идею создания компьютера, который будет фактически держать вместе жителей, находящихся под иллюзией сражения. Когда наши агенты на Земле сумели показать это народу, результатом явился момент телепатического контакта, накрывшего империю. В этот момент каждый индивидуум в Торомоне узнал кое-что. Узнал и Лорд Пламени. Люди узнали, как они одиноки. Некоторые мозги оказались способными иметь дело с Лордом Пламени, воспользовались этим и узнали, как им объединиться. Но для большинства результатом был террор, хаос. И Лорд Пламени начал получать некоторые намеки на то, как функционирует человечество, и, в конечном счете, жизнь в нашей вселенной. Чтобы дать нашим агентам все возможности учиться, мы несколько раз помещали всех вас в такой близкий эмпатический контакт, какой могли смоделировать. Затем мы привели каждого из вас индивидуально в город и дали вам пятиметровое обозрение того, что было бы с вами, если... Мы надеялись, что этот контакт сможет удержать всех вас в объединении ваших сил, когда и если возникнет финальный контакт.

Но теперь Лорд Пламени изучает Землю и особенно Торомон, под микроскопом. Он сосредоточил свои наблюдения непосредственно на наших четырех агентах, и вместо действий, которые могли бы толкнуть все общество на заботу о себе самом, он понуждает индивидуумов объединяться и наблюдает за результатами. Сначала он атаковал Джона, понуждая его вернуться к отцу.

– А затем устроил Алтер свидание с теткой? – спросил один из делегатов.

– Нет, – ответило Тройное Существо. – В мире, где индивидуумы одиноки, нет двух сближений в том же опыте из того же направления. Встреча Алтер с теткой была для нее отнюдь не тем же, что у Джона с отцом. Лорд Пламени заставил ее разговаривать с сумасшедшей королевой, которая готовилась убить ее и Джона. Вот что он сделал ей. Затем он вошел в герцогиню Петру. Он заставил ее не только идти с королем, но на момент согласился с идеями короля, таких отличных от ее собственных. Хотя, чуть позже они умерли, Лорд Пламени, вероятно, многое узнал от нее. Сейчас он двинулся в мозг Эркора, хотя последний об этом не знает, и вместе с ним ждет в развалинах дворца. У него еще будет встреча.

– Что узнал Лорд Пламени от каждого из агентов?

– Пока он узнал, что объединение делает их более способными переносить одиночество, более способными идти вместе с другими. Однако, он еще не вполне понял, почему одиночество является нежелательным в первую очередь там, где для него это самое желанное.

– А причем поэмы?..

– Объединенная теория поля?..

– История?..

– Вы говорили, что если они принесут их нам до того, как их возьмет Лорд Пламени, то мы узнаем, как отвести от нас эту великую войну.

– Ну, – ответило Тройное Существо, – Джон и Алтер всего в нескольких минутах от обладания всеми требуемыми работами, а Лорд Пламени на другом конце империи.

– Они все-таки должны прийти сюда, – напомнил один делегат, – а империя не расстояние для существа, шагающего по галактикам за микросекунды.

– Это совершенно справедливо, – сказало Тройное Существо. – Давайте посмотрим.

Далеко от этой вселенной Рольф Катам нахмурился и сказал:

– Ну, Джон, я полагаю, что каждый человек имеет свой ответ на этот вопрос.

– Нет! – вскричала Алтер. – Вы должны кое-что рассказать ему.... нам... мне. Вы должны! Иначе для чего вы? Разве вы не понимаете, что у вас есть что рассказать?

Рольф покачал головой.

– И я не могу.

– Попробуйте, – сказал Вал тихим голосом, сдерживая смех.

– Кли, – сказала Алтер, – ты помнишь, как однажды, когда мы с тобой работали в цирке, ты говорила мне, что способность оправдаться перед другими самая важная вещь в мире, когда так трудно оправдаться перед собой. Не знаю, но если это так, то... не можешь ли ты сказать кое-что сейчас?

– Я думаю... – смущенно начала Кли, – ты свободен быть всем чем хочешь – математиком, историком, поэтом – все, чем свободны быть мы.

Джон покачал головой.

– Нет, это не то. Я не дурак, я получил некоторые знания в физике, в ментальной и физических дисциплинах, но я не художник, не экономист, не ученый, и говорить, что я могу ими стать, все равно, что сказать, будто я могу запрячь мух в колесницу и лететь на солнце.

За стеной с циферблатами что-то защелкало, и некоторые цвета изменились.

– Ну, ты, электронный младенец с ленточными глистами, можешь ответить ему? – спросил Вал.

– Нет, – был лаконичный ответ. Но щелканье продолжалось, в стене открылась панель и появились три пачки бумаги.

Рольф взял одну пачку и прочел:

– «Очертания моря», «Последний обзор истории Торомона». По-моему, чертовски хорошее название. Надеюсь, теория соответствует. – Он поднял вторую папку. – Здесь твоя теория поля, Кли.

– А что в третьей пачке? – спросила она.

– Я просил компьютер сделать копии всех стихов Вала, чтобы тоже иметь к ним доступ. – Он взял листы и повернулся к Джону:

– Если бы вы были художником или ученым, я мог бы помочь вам решить, что вы свободны делать.

– Ага, начали, – сказал Вал. – Послушаем.

– Когда вы пишете стихотворение, Вал, вы пишете его для идеального читателя, такого, который услышит все тонкости ритма, почувствует все образы, поймет все намеки и даже сумеет поймать вас на ошибках. Для такого читателя вы и работаете, шлифуя каждую строчку. Сейчас вы уверены, что в этом мире не слишком много таких читателей, но верите, что хоть один существует. Даже больше, потому что из любого человека можно воспитать идеального читателя. Если бы вы в это не верили, вы не старались написать идеальное стихотворение. Когда Кли создает свою теорию, она пытается сделать ее как можно яснее и точнее. Она знает, что мало кто сможет прочесть эту теорию и сделать из нее какое-то употребление, но она проверяет и перепроверяет теорию для кого-то одного, кто примет всю концепцию. Так и я проверяю свою историческую теорию культурных, сексуальных, эмоциональных уклонов для идеального человека, идеального прямого, без уклонов. Связать себя с этой концепцией вовсе не означает, что вы своей работой пытаетесь научить людей стать идеальными. Это пропаганда, а поскольку большинство художников и ученых сами далеки от идеала, они терпят неудачу с самого начала, если берутся за эту задачу. Надо понять, что человек даже в этом хаосе может быть идеальным, и надо делать свою работу ценной для него.

– Куда же это нас приводит? – спросил Джона Вал.

– К свободе. Пытаться достичь этого идеала, или же не пытаться. Но вы получили копии для вас троих.

Вал опять засмеялся.

– Значит, машина сделает копии этих работ и для вас?

– Конечно, – сказала Кли. – А что?

– Я хотел бы иметь копии всех их, – сказал Джон, – чтобы посмотреть, насколько я близок к идеальному человеку.

Кли нажала кнопку и шкафчик снова начал наполняться бумагой.

– Кли, – спросил Джон, – транзитная лента открыта с этого конца?

– Но она закрыта во дворце, – напомнила Алтер.

– Можно открыть ее отсюда?

– В принципе, можно, – сказала Кли.

– Я хочу немного почитать, и может быть, стану по дороге идеальным читателем. И я хочу найти Эркора.

– Зачем?

– Кое-что насчет восприятия. – Джон взял бумаги. – Я хочу показать это ему, дать ему возможность приложить руку к идеальному читателю... и посмотреть не представляет ли он себе проблему.

– Какую?

– Следующую после этой. И когда мы получим ее, мы вернемся с ней к компьютеру.

Проверив ленту, Кли сказала:

– Лента функционирует. Несмотря на бомбежки, она каким-то образом все еще связана. Не знаю, что вы найдете на том конце, но на платформе окажешься.

Они поднялись по металлической лестнице и встали под кристаллом. В одной руке Джон держал бумаги, а другой – руку Алтер.

Кли шагнула к тетроновому прибору, нажала кнопку. Где-то зажужжал соленоид, и первый ряд красных кнопок встал в положение «включено».

– Я тоже хочу поехать, – неожиданно сказал Ноник.

– Сейчас нельзя, – сказала Кли. – Лента не может взять сразу так много.

Включился следующий ряд кнопок.

– Я хочу уйти из этого стального убежища, – сказал Ноник и уставился на фигуры на платформе, уже начавшие мерцать...

– Мы пошлем тебя сразу же, как закончим их отправку, – сказал Катам. – Превышая вес, мы не можем предсказать, дойдет ли он до места назначения...

Ноник взвыл и бросился вперед.

Он вцепился здоровой рукой за край платформы и подтянулся под кристалл.

– Вал!

Под шаром вспыхнуло белое сияние. Что-то громко щелкнуло, посыпались искры.

– Что случилось? – закричал Рольф.

– Этот дурак... – начала Кли. – Я теперь понимаю, что случилось. Ведь лента не рассчитана на такой большой вес. Я не знаю, куда они попадут, и попадут ли вообще куда-нибудь!

Платформа была пуста.

Глава 12

Эркор лежал на куче одежды в углу башни-лаборатории и смотрел на солнечный свет, проникающий сквозь проломленный потолок.

Громадный кристалл на конце транзитной ленты засветился. Затем Вал Ноник с воплем налетел на перила.

С первого взгляда Эркор увидел избитое тело. Рисунок мозга метнулся через комнату и заколыхался перед Эркором. Поврежденный раненный, длинные струи боли дрожали и диссонировали. Эркор попытался мысленно отвернуться.

– Чего ты хочешь? – спросил он, вставая.

– Я не хочу больше разговаривать. – Я не хочу... говорить.

– Чего же ты хочешь?

Ноник глядел па него горящими глазами.

– Ладно, – сказал Эркор, – пойдем.

Вал пошел за ним к двери. Мозг его ритмично завывал, пока они спустились во двор.

Эркор смотрел, как Вал спотыкался на выжженной мостовой, и думал: чего ради я должен тащиться за ею изломанным мозгом и изломанным телом? Но все-таки шел. Через два квартала Ноник повернулся, поднял глаза к горелой линии неба, и Эркор постарался заблокироваться от того, что лилось в него из мозга Ионика.

...падение башен, о древний Христос, падение башен, и обнаженный нож входит в живот... Падение башен, и я слышу ее вопль, вижу, как ее тело выгибается назад, вижу пыль и крошащийся камень, потоки мусора на улицах, падение башен...

– Чего ты хочешь? – спросил Эркор.

Ноник оглянулся. Страх вспыхнул в его глазах, и он бросился бежать. Но следовать за ним было трудно: его мысли рассыпались по разоренным улицам. – Проснись, – сказал Эркор.

Ноник свернулся у стены, как большой кот. Эркору хотелось сказать: «Проснись и заткнись», но как заставишь человека перестать думать?

– Я нашел для тебя судно, как ты хотел.

Они пошли к пирсу, где стояло судно, пустое и заправленное горючим.

– Куда ты бежишь, Вал Ноник? Не говори, что не знаешь, иначе я не взял бы судно.

– Я... я... не хочу разговаривать, и изображение моего лица красным мелом на коричневой бумаге горело и обугливалось, пока красота не ушла из-за неистовства ярости.

Когда они высадились на материк, Ноник глянул наверх, на транзитную ленту, и пошел по берегу. Они прошли через пустую рыбачью деревню. «Ты попал в ловушку в тот яркий миг, когда узнал свою судьбу» было написано на разрушающейся стене дома.

– Смотри, Город Тысячи Солнц в той стороне. А в этой – каторжные рудники. – Эркор заметил, что Ноник смотрит на транзитную ленту. – Ты хочешь вернуться в Тилфар?

Ноник покачал головой и заковылял впереди.

– Остановись, – сказал Эркор.

Вечер сверкал на покрытой коркой равнине. Позади них был Тилфар.

– Остановись, – повторил Эркор, – ты идешь к смерти.

Ноник засмеялся. Смех перешел в шепот.

– Смерть? – он покачал головой. – Пружины капкана сомкнулись. Барьер...

– Мы уже перешли край барьера.

– Ты тоже умрешь?!

– Нет, я могу вынести больше радиации, чем ты.

В первый раз на лице Ноника отразились какие-то эмоции.

– Значит, я зашел уже слишком далеко?

– Возвращайся, Ноник.

Ноник опять засмеялся.

– Но ты ведь не выдашь границы места, перейдя которое, я уже не могу вернуться. Это место здесь? – он вдруг бросился вперед. – Ты же не видишь, может, я уже перешел его. – Он медленно пошел обратно. – Это значит, я уже умер.

Все клетки моего тела уже мертвы, но может быть, с час я еще прошатаюсь, прикидываясь живым. Вот, значит, какое это ощущение – быть мертвым. Сначала я ослепну, потом начну шататься, как пьяный. – Он дотронулся до лица. – Начинается?! Я... я думал, что это пройдет незаметно...

Эркор схватил маленького дрожащего человека своими большими руками. Трепещущая, сверкающая плоть мозга повернулась к мозгу Эркора.

– Вал, пойдем обратно. Я вижу гораздо больше, чем ты. Ты знаешь так много и так мало. Ты не будешь свободен, если... если умрешь.

Ноник резко вырвался. Страх наполнил его лицо, его мозг наполнило лицо Девушки. Он закричал и снова побежал вперед. Он бежал все дальше, в скалы.

Эркор повернулся и пошел обратно.

– Опять один! – закричал он.

ЭПИЛОГ

Пчелы... карбункул... серебро... Джон вздохнул резкость озона. Алтер схватила его за руку, глядя на белый песок. От внезапной смены гравитации Джон уронил бумаги, но Алтер помогла ему собрать их. Они посмотрели на город.

Дым падает серебряной чешуей на остов королевского дворца Торона. Остатки башен вжались в небо. Люди еще суетятся на улицах, но большая часть их уже идет к побережью, Джон обнял Алтер за плечи и пошел по песку. Свет проходил сквозь их тела. Они шли как бы окруженные стеклом.

– Они принесли историю...

– Объединенную теорию поля...

– Стихи...

Делегаты в городе задавали множество вопросов.

– Они пришли?

– Мы победим в войне?

– Где Лорд Пламени?

И Тройное Существо ответило:

– Войны не будет!

Джон и Алтер остановились у края города и прислушались.

– Лорд Пламени, – продолжало Тройное Существо, – наблюдал достаточно и понял, что война бесполезна, и если она произойдет, то сметет обе стороны.

– Мы должны были бы уничтожить друг друга? – спросил Джон.

– Сначала мы уничтожили бы себя, – ответило Тройное Существо.

– Себя? – спросила Алтер. – Но как?

– Когда вред переходит определенную границу, жизнь не может существовать. Желание такого разрушения, как война, и есть такой вред. И если вред так велик, саморазрушение может стать необходимостью. Самоубийство – это клапан, чтобы болезнь сама избавилась от себя.

Джон и Алтер подошли к городу и увидели перед собой...

...каменистую равнину, где лежал Вал Ноник с ввалившимися, почерневшими глазами, раздувавшимся лицом. За ним на горизонте был силуэт Тилфара, и пока они смотрели, силуэт вдруг вспыхнул пламенем, и клубы дыма поднялись из падающих башен...

И Тройное Существо сказало:

– И такое случается всюду во вселенной!

– Что именно? – спросил Джон.

– То, что привело Ноника к самоубийству, заставило компьютер покончить со своим существованием с помощью бомб. Рану, наконец, прижгли, и вы можете теперь идти домой и попытаться залечить ее.

– А Лорд Пламени?

– Последний случайный фактор был замечен и поставлен на место. – Тройное Существо засмеялось. – Вы сказали бы, что Лорд Пламени осознал, что при всем своем отличии от нас, он все-таки родственен нам, и что у него тоже есть выход в смерти, и признал сходство. Теперь он пойдет на новые поиски, и здесь войны не будет.

– Значит, мы можем идти по домам? – спросили все делегаты.

– Достигнуть звезд... – прошептал Джон. Алтер улыбнулась ему.

Перед ними был Город Тысячи Солнц на краю озера, и пока они на него смотрели, могла бы появиться семья Лога, и усталые Кли с Катамом. Могли бы прийти старики – Рэра и Кошер, и высокая фигура Эркора, может быть, подойдет к низкому дому с одной стороны, а лесная женщина тоже с тремя рубцами на щеке, подойдет с другой, и музыка их мозгов, уже соприкасавшихся, сольется в двойном звуке их имен – Эркор и Ларта...

Свободные строить или разрушать, Джон и Алтер приближались к городу Тысячи Солнц в голубом дыме, который внезапно пронзит свет, упавший с сети серебряного огня... Красный свет полированного карбункула... зелень пчелиных крыльев...