Текст книги "Новый город. Сборник рассказов"

13. Секрет отца

– Здравствуйте, доктор Мо, это Джиан Хуан из Гуанана. Вы еще помните меня?

– Здравствуйте, друг мой, как ваши дела? Как дочка и жена?

– Я звоню вам, доктор, чтобы попросить о помощи. Моя дочь Швэйбин пропала. Она устроилась на работу в Чэнду, и поначалу все было хорошо, но в последний месяц что-то изменилось. Дочь стала странной, у нее появились какие-то секреты, она стала часто менять свои решения и почти перестала общаться с нами. На неделе обещала приехать домой на празднование годовщины Китайской республики, но не приехала. А сегодня я позвонил ее подруге, и та сказала, что не видела Швэйбин уже несколько дней. С ней что-то случилось. Она не могла просто так пропасть. Доктор, помогите нам разыскать нашу дочку. Боюсь, как бы стресс не повредил ее психику.

– Хорошо, мой друг, сделаю все, что в моих силах. Я хорошо помню, что случилось с ее матерью. Для вашей семьи это была страшная трагедия.

Отец вспомнил события многолетней давности. Те дни, когда его жена покончила с собой. На самом деле все было не так: самоубийством представили ее смерть спецслужбы. Правда, он об этом не вспоминал до сего дня, потому что до конца не понимал, а может, просто не хотел верить в реальность произошедшего и в то, что ее смерть сильно переплеталась с внешней и внутренней политикой и грозила нарушению территориальной целостности государства.

Дело было так. Его жена состояла в секретном сообществе под названием «Tǒngyī zhèng yì» («Единство»). Это сообщество было в меру религиозным, в меру политическим. Оно не являлось радикальным и не было запрещено на государственном уровне. Истоки этой секты зародились в середине прошлого века, с рождением нового Китая во главе с великим Мао. Лидером был человек со своим моральным учением, практикующий массаж и нетрадиционную китайскую медицину.

Привели ее туда еще совсем маленькой девочкой родители. В те далекие времена в Китае был большой голод, люди старались выжить всеми силами и нередко помогали друг другу. Вот и одной из задач в уставе этой организации была помощь малоимущим.

Ходили слухи, что во времена голода сообщество раздавало своим прихожанам мясо диких животных вперемешку с человеческим, но подтверждения этим слухам никто не искал.

Долгие годы дела секты процветали. Лидеры выполняли свои обязанности по благотворительности и тем самым привлекали все больше новых членов. Был у них и отдел охраны, и экономический отдел. Организация работала как часы.

Так уж повелось исторически: чтобы свергнуть правителя, китайский народ объединялся в подобные секты. Женщины и мужчины должны были обучаться искусству кулачного боя, умению выживать в сложных ситуациях, строить и применять боевые стратегии в условиях войны и оказывать первую доврачебную помощь.

Лидеры секты «Tǒngyī zhèng yì» подверглись вербовке со стороны иностранных агентов. В провинции Сычуань и в Тибете должны были пройти массовые акции и серия терактов, которые смогли бы пошатнуть авторитет правительства, ну а дальше все по сценарию восточных стран: революция, смена власти и все вытекающие из этого последствия.

Жена его стала случайным свидетелем готовящейся сделки между лидерами их секты и «иностранными партнерами», как те себя называли. Попросту говоря, лидеры секты должны были за большие деньги использовать своих членов вопреки уставу организации и во вред политическим взглядам лидеров китайского народа.

Мать маленькой Швэйбин собрала компромат и грозилась обнародовать его, за что и была выброшена из окна. Позже отец Швэйбин нашел конверт с компрометирующим лидеров секты материалом и сообщил куда следует.

Лидеры секты были перевербованы спецслужбами, а смерть женщины представили как самоубийство на почве постродовой депрессии и шизофрении. Вот так и познакомились доктор Мо и отец Швэйбин.

На тот момент доктор был молодым и неопытным специалистом. Он по совету главного врача посмертно составил медицинскую карту погибшей и поставил диагноз со слов якобы свидетелей. Доктор искренне верил, что все так и было, поэтому и попросил отца Швэйбин понаблюдать за дочерью, особенно в переходном возрасте, а также после того, как она родит ребенка.

14. Спасение

Осознание, что ее спасли, медленно приходило к Швэйбин. Измученная, с разбитой головой, вся в ссадинах, голодная и, по всей вероятности, простуженная, она держалась из последних сил, чтобы не впасть в истерику. Чин сидела рядом и протирала ее раны смоченной водой салфеткой.

Скорая помощь была уже в пути. Чин и Швэйбин хотели только одного – уехать отсюда как можно скорее.

– Нашел! Здесь тело мужчины, – крикнул один из оперативников. – Мне нужен эксперт. Осмотрите его, пожалуйста.

В нескольких метрах от тела мужчины полицейский нашел маленькую сумочку с длинным ремешком. Сумочку Швэйбин, которой она пыталась отбиться от напавшего.

– Доктор, отведите пострадавшую в машину, – сказала следователь, – а я должна осмотреть место и труп.

Вскоре следователь вернулась и подошла к Швэйбин.

– Что произошло между вами?

– Этот человек похитил меня. Он обманом привез меня сюда на мотоцикле, на заднюю сторону этого холма. Потом он ударил меня и сказал, чтобы я шла, куда он скажет. Но я вырвалась и побежала в глубину леса в надежде спрятаться. Когда он меня догнал и схватил меня сзади за шею, я упала на колени и стала хватать с земли листья и бросать ему в лицо. Мне попалась бамбуковая ветка, я стала бить ею позади себя туда, где должно было быть его лицо. Он сильно закричал и ударил меня головой об камень.

– Вы попали ему точно в глаз, ваш обидчик умер, – сообщила следователь.

– Это еще не все, – взволнованно сказала Швэйбин. – Они разыграли целый спектакль. Вы должны найти другого парня. Его зовут Чан Янг. – И она рассказала все, что произошло в тот день, когда она пошла с ним в ресторан.

В машине заиграла музыка: звонила Чин. Фэй ответила. Разговор был коротким.

– Едем в госпиталь, – отчиталась Фэй. – Швэйбин ранена и очень слаба.

15. Раскрытие преступления

Чан догадывался, что что-то пошло не так. Но сделать ничего не мог. Он не знал, куда Х повезет девушку. Дозвониться до него не получалось и сам он не появлялся.

– Ну что, поздравляю тебя, Чан, тебя попросту кинули, – такими словами он утешал себя. – А что еще остается думать! Ну, еще они могли попасть в аварию. Или… Или… Да нет, – в его голове, не успев появиться, отсеивались версии.

Как только Швэйбин рассказала о еще одном фигуранте этого дела, следователь распорядилась, чтобы человека по имени Чан Янг нашли и доставили в полицейский участок для дальнейшего разбирательства.

Чан вскоре был взят под стражу и, когда он был доставлен в полицейский участок, сразу же стал давать подробные показания об их коварном плане. Он не забыл рассказать и про казино, и про свой долг: мол, своя шкура к телу ближе, чем больше народу сдам, тем больше снисхождения будет ко мне у судьи.

О суровости китайских законов я могу лишь догадываться, но полагаю, что мало никому не досталось.

Словно клубок шерстяных ниток покатился с горы. Или упал ряд выстроенных домино: уронив лишь одну, ты увидишь, как в считанные секунды весь ряд рассыпается, каким бы длинным ни был.

16. Госпиталь

Машина Фэй Ли подъехала к госпиталю. Сергей не стал дожидаться, пока Фэй припаркуется, и побежал к зданию.

– Вам в приемное отделение? – спросил мужчина, сидевший на скамье у входа.

– Да, пожалуй, именно туда мне и нужно, – ответил Сергей.

– Тогда обойдите здание и зайдите с другой стороны.

– Спасибо! – И Сергей рванул за угол.

«Очень уж знакомое лицо у мужчины», – показалось ему.

Но в тот момент это было совершенно не важно. Швэйбин, которую он очень хотел увидеть, испытала сильный стресс и сейчас была где-то совсем рядом.

Он вошел в приемное отделение госпиталя. В холле было много детей. Ему пришлось пробираться между ними. Его ноги и руки вязли в плотном потоке людской массы. Воздуха не хватало. Кто-то звонко окликнул его по имени, но останавливаться не было времени, и, не оглядываясь, он упорно пробирался к лестнице. Сергей понимал, что должен собрать все силы, иначе поток людей утащит его за собой.

Вскоре ему удалось выбраться из толпы, и он рванул наверх. На одном из этажей в коридоре он увидел своего друга с медицинской каталкой.

– Ридван! Ты что тут делаешь?

– Дружище, некогда объяснять, работать нужно, – ответил Ридван.

Сергей бежал по длинному коридору. Сил не осталось, сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди, одежда стала мокрой от пота, а в горле пересохло.

«Вот дверь. Красная лампочка над входом… Можно ли открывать, когда лампочка горит? Но я должен войти! Войду, и будь что будет!»

Он потянул за ручку, и страшным ревом разразилась сигнализация.

Сергей вскочил.

– Что это было? – он сел на диване.

На журнальном столике громко звонил будильник. Очень хотелось пить.

Сергей отключил будильник и снова лег.

Он вспомнил, что Швэйбин в больнице. Что он видел там знакомого, который подсказал ему путь.

«Так ведь это же хозяин маленького ресторана, куда я хожу есть лапшу, она там особенно вкусная. А дети – это же ученики моей школы! А друг? Ридван… Ну откуда ему взяться в больнице, он же работает бортпроводником? Мисс Фэй, которая три словечка по-английски связывает с большим усилием, так четко, со всеми подробностями передавала всю обстановку. Вот только сейчас и не соображу, на каком все-таки языке мы с ней общались! – удивлялся он способностям своего воображения.

– Значит, это все сон? – сделал вывод Сергей и рассмеялся. Невероятные обстоятельства сливались в калейдоскоп нелепых сценариев. Сергей, сидя на краю постели, пытался разгадать загадку своего бессмысленного сна. Он не мог предположить, что его жизнь в этот момент превращается в странный рассказ, где реальность и сон переплетаются так, что даже самому главному герою трудно определить границу между ними.

– Похоже, что температура спала. Такие сюжеты только во время болезни и снятся…»

17. Реальность

Сергей принял душ, быстро оделся, взял рюкзак и вышел на улицу. Вскоре подъехала Фэй. На переднем пассажирском сиденье сидел ее парень. Они встречались не очень давно, но уже с нежностью относились друг к другу.

Сергей удобно развалился на заднем сиденье и включил игру на смартфоне. Мысли то и дело отвлекали его, он раз за разом проигрывал и начинал сначала. Фэй чуть слышно о чем-то болтала со своим парнем, а за окном мелькали восхитительные пейзажи высоких холмов и бамбуковых рощ.

Два с лишним часа пролетели как один миг.

Швэйбин встретила их на улице. Затем проводила до парковки, и они вместе поднялись на крышу многоэтажки, где их уже ждали Чин и ее парень. На крыше была оборудована зона для барбекю, и Чин со своим парнем готовили шашлыки. Вечер обещал быт веселым.

В какой-то момент Сергей и Швэйбин отошли в сторону, и он рассказал ей свой нелепый сон. Швэйбин о чем-то задумалась, будто эта история ей что-то напомнила.

– Ты знаешь, – заговорила она, – примерно то же самое произошло с сестрой Чин. Когда Чин еще не родилась, у ее родителей была дочь, которую похитили. Родители собрали выкуп, но девочку им так и не вернули.

– Грустная история, – сказал Сергей шепотом.

Швэйбин подошла ближе и нежно обняла его. Сергей обнял ее в ответ.

– Я так скучала, – сказала она.

Он смотрел в ее глаза и видел там отражение собственных чувств.

– Независимо от того, что произошло в нашем прошлом, мы здесь, чтобы поддерживать друг друга.

Швэйбин улыбнулась, чувствуя, как слова Сергея проникают в самое ее сердце.

– Да, мы сильны вместе, – подтвердила она. – Дружба и любовь могут преодолеть любые трудности.

И они стояли там, обнявшись, словно символ вечности. Для Сергея и Швэйбин каждое слово, каждый взгляд был подтверждением того, что история их дружбы и любви только начинается, и впереди их ждут еще множество счастливых моментов вместе.

Новый город

В Арабские Эмираты я прилетел весной. Нет, не той весной, которую вы, возможно, уже успели представить. Травка зеленеет, почки на деревьях набухают и другие, так сказать, сопутствующие события, вытекающие в красивую картину, позитивно воспринимающуюся как сознательно, так и подсознательно адекватно мыслящими индивидами.

В моем родном городе сейчас мороз и снег – в Эмиратах же стояла жара, сезон не совсем еще купальный, но туристам это не мешало.

Так вот, прилетел я в Дубай, чтобы изменить свое вялотекущее существование и апгрейдить себя, получив новый жизненный опыт. Первые пару недель жил в Умм-эль-Кайвайне. Там у моего знакомого был дом и была зарегистрирована фирма. Он сделал мне визу на свою фирму, и я отправился в свободное плавание по просторам пустыни и бетонных кварталов.

Вскоре я нашел работу в качестве риелтора в одном агентстве. Взяли меня, можно сказать, без вопросов. Получил квартиру, которую должен был сдать в аренду, а пока искал клиентов – жил в ней, привыкал к новому месту обитания и присматривался к образу жизни местных.

В работу втянулся быстро, по вечерам учился в автошколе. Со сделок по продажам больших денег не получал, но на жизнь хватало, еще и на машину за три месяца накопил.

Купил себе фордик, хоть и дешевый, но в прекрасном состоянии. Вот тогда-то жизнь моя стала насыщеннее. По вечерам я любил бывать на пляже, а также открывать для себя достопримечательности Эмиратов.

Первым моим другом стала девушка из туристического агентства. Ее звали Карина. Офис, в котором она работала, находился в том же здании, где работал я, только, с ее слов, этажом ниже. Познакомились мы в кафе через дорогу. Она уже была там постоянным клиентом, а теперь туда стал заходить и я.

Карина, стройная и симпатичная девушка, одевалась в деловом стиле: серых тонов пиджак поверх белой или голубой блузки и того же цвета юбка чуть выше колен. Ее темно-русые волосы всегда были аккуратно уложены и собраны на затылке. Обычный стиль офисного работника. Только у нее была особенность. Карина всегда сидела на одном и том же месте и будто исполняла какой-то ритуал. Она пила свой кофе, держа чашку обеими руками и время от времени заглядывая в нее.

Однажды я подсел к ней за столик. Оказалось, что она говорит по-русски. Этому я был рад: говорить все время по-английски было затруднительно и даже иногда раздражало с непривычки.

– Я заметил, вы частый гость в этом кафе, Карина.

– Давай поговорим о тебе, – предложила она.

Я почувствовал мягкую, но довольно сильную энергию, исходящую от собеседницы. Она спросила меня, почему я приехал в Дубай. Не в другую страну или в другой город, а именно сюда. Мне ничего не оставалось, как сказать ей, что, мол, богатая страна, тепло и море есть. Захотел и приехал.

– Миром правят случайность и неизбежность, – сказала она.

Наши точки зрения разошлись, и я спросил:

– А разве не закономерность?

– Закономерность чего? – спросила Карина.

– Наших судеб. Все, что происходит с нами, – это наши судьбы. Они предначертаны нам свыше, и единственный способ изменить что-либо – лишь принятие волевых решений.

Карина улыбнулась.

– Наши мечты сбываются из-за случайности. Все явления в мире имеют причину, и поэтому все неизбежно. Вот скажи мне, почему именно эти возможности, а не другие, объединяются в настоящее время, а другие возможности объединяются в другие факты случайного существования? В итоге все случайности влекут за собой неизбежный, часто непредсказуемый результат. А уникальность возможностей в том, что они безграничны.

«Вот так развернуло тебя, – подумал я. – Теперь еще полдня все сказанное тобой осмыслять буду».

– То есть ты хочешь сказать, что приехать сюда не было моим выбором?

– Именно так. Хоть тебе и кажется, что это было твоим решением, – сказала она. Затем сделала большой глоток из своей чашки, заглянула в нее, осторожно обеими руками поставила ее на блюдце, встала, улыбнулась и молча вышла из кафе.

Я же, испытывая легкую туманность в голове от таких разговоров, просидел еще какое-то время, медленно попивая кофе и осмысляя сказанное Кариной.

Причин для походов в кафе «Синнабон», как оказалось, у нее было две, и они совпадали с моими. Первая: она любила натуральный кофе и свежую выпечку, а вторая: она любила уютную и спокойную атмосферу. В «Синнабон» мы ходили отдыхать от наших коллег, которые осаждали столовую в офисном здании во время обеденного перерыва. Там они все чаще разделялись на этнические группы. Самыми большими были индийская и филиппинская, мы же ни к одной из них не принадлежали. Хотя, как мне казалось, она могла бы гармонично сосуществовать с обеими. Филиппинцы развлекали бы ее своей бесконечной болтовней, а индусы восхищались бы ее красотой и оплачивали бы ее обеды.

Карина всегда говорила томным и спокойным голосом, а иногда даже переходила на шепот. А если же повышала тон, то обязательно вкрапляла мое имя в речь. Слушать ее было одно удовольствие.

Когда я общался с ней, мне казалось, что она знает больше, чем обычный человек, но все время ходит вокруг да около. Она будто разжевывала для меня всю суть, но только проглотить ту самую суть мне никак не удавалось. Тем не менее мы прекрасно ладили и понимали друг друга. С ней я вдохновлялся на работу и приводил свои мысли в порядок.

Уединение в кафе стало нашей общей традицией. День ото дня наши разговоры становились более приземленными. Мы часто вспоминали родину. Я рассказывал о своей прошлой жизни, а Карина слушала. Было заметно, что рассказы о России и о доме вызывают у нее особое умиление. За одной из таких бесед, когда на глазах у нее блеснула слезинка, я решил разговорить подругу и спросил:

– А ты? Почему ты никогда о себе не рассказываешь? Почему говоришь загадками? Обо мне ты знаешь уже все, а я о тебе почти ничего не знаю.

– Ты извини, у меня есть своя тайна, но тебе лучше пока о ней не знать. Это не потому, что ты мне не интересен. Просто потому, что та информация может повлиять на мои жизненные планы, а мне это совсем не нужно. Извини, не спрашивай меня ни о чем. – Она аккуратно промокнула губы салфеткой и, как по секрету лучшему другу, совершенно по-доброму шепнула: – Никогда. Все, что тебе нужно знать, я расскажу сама.

– А какие у тебя планы? – спросил я.

– Расслабься и наслаждайся жизнью, а мои планы в порядке, – ответила Карина. – Ты сиди, а мне пора идти, – добавила она и тут же ушла, оставив меня в одиночестве.

«Надо же, по-моему, мне удалось нарушить ее душевное равновесие», – подумалось мне.

Я неспешно допил свой кофе и поехал на строительный объект, который еще не был сдан, но застройщик уже решил выставить его на продажу.

Выезжая из своего района, я чуть не прокатил на капоте автомобиля парня, который, как мне показалось, был в каком-то трансе. Даже не трансе – он был словно лишенный всякой воли баран, которого гнал куда-то невидимый пастух. В таких ситуациях пастух для барана – аналог вселенского разума. Пастух погоняет барана и тем самым контролирует его действия без всяких слов. Тот бежит, бедняга, и, кроме сигнала от хозяина, больше ни о чем не думает. Ни машины, ни даже танка на пути своем он бы просто не заметил.

С тех пор я стал часто замечать подобные случаи. Присмотревшись к людям, я заметил, что примерно к обеду, а порой уже и с самого утра, что-то будто переключает их сознание, и они становятся больше похожи на роботов, чем на людей.

Логично было бы предположить, что путаница сознания основной массы людей не могла быть вызвана бессмысленным и бесцельным проживанием жизни. Я судил по себе и по своим коллегам. Дубай – город с большими возможностями, и каждый, как мне казалось, видел в нем свои перспективы. Смешно было бы представить, что кто-то приехал сюда, чтобы усердно работать за кусок хлеба и крышу над головой. Однозначно нет! Работа и проживание в этом городе поднимают человеку статус, соответственно, у нормального человека с амбициями возникнет желание карьерного роста или на крайний случай стремление заработать большие деньги.

Все чаще подобные мысли одолевали меня. И я заподозрил, что в этом городе людьми манипулируют, причем массово и принудительно. Ведь общемировая тенденция всех мегаполисов такова, что они неизбежно приближаются к трудноконтролируемому хаосу.

Жители городов становятся крайне уязвимыми перед стихийными бедствиями, разгулом преступности, кражами, убийствами, терактами и различными чрезвычайными ситуациями. Но этот город, на первый взгляд, совсем не похож на многие другие, и все тут спокойно и ладно.

В городе, где царила видимая гармония, улицы казались симфонией чистоты, здания переполнены невидимой грацией, что казалось, будто сами каменные стены взлетают в небеса. Жители, как плавные персонажи обитателей моря, были погруженными в свой собственный мир безмятежности. Однако, чем глубже я погружался в эту иллюзию гармонии, тем сильнее росло мое ощущение, что здесь что-то совсем иное. Идеальный порядок внушал недоверие, словно я оказался в застывшем моменте времени, где каждый миг был тщательно спланирован и нарисован невидимой рукой. Странные поведенческие особенности жителей лишь усиливали мои сомнения. Они двигались в унисон, словно плыли по невидимой воде, и их лица были выражением спокойствия, но такого спокойствия, которое было неестественно, как замирание времени внутри мыльного пузыря. В этой идеальной картине мои глаза стали разглядывать следы того, что идеальность была вживлена, а не органически возникала. Загадочные силы, о которых говорили слухи, казалось, играли в этом городе свою чуждую музыку, неведомую для человеческого уха. Мне казалось, что за кулисами этой идиллии скрывается инженерное вмешательство в сознание. Неужели этот город стал полигоном для социальных экспериментов? И если причина манипулировать людьми мне хоть как-то была понятна, то как это осуществляется, я абсолютно не понимал. Я мечтал раскрыть завесу тайны, вглядываясь в паутину отношений между жителями. Мой путь стал мозаикой ходов, где каждый шаг открывал новую главу в загадочной истории города. Но чем глубже я проникал в эти лабиринты своих подозрений, тем более осознавал, что моя борьба за свободу этого места стала не просто личной инициативой, но и стремлением вернуть человеческой жизни ее собственное течение, свободное от невидимых нитей, что плелись тут повсеместно.

Увлекшись своими предположениями, которые стали частью моей жизни, я стал упускать важные вещи и по своей невнимательности допустил одну глупость. Точнее сказать, хотел сделать добро, а получилось, что мой порыв милосердия не был оценен по достоинству.

В моей жизни произошел неприятный инцидент. Я получил маленькую, но уютную квартиру с двумя комнатами. Подписал договор аренды на год, и фирма перевела деньги. В квартире недоставало еще одной кровати, и владелец обещал укомплектовать спальню в течение недели.

Абсолютно случайно я встретил двух парней из Украины, которые нуждались в съемной квартире на месяц или два. Имена их я почему-то сразу не запомнил и ориентировался на внешность. Один из них был выше меня на голову, а другой полным. Так я их и прозвал для собственного удобства: Высоким и Пухлым.

Денег, чтобы снять квартиру, как тут принято, минимум на полгода, у них не было. Договорились, что жить будем втроем, а платить они будут помесячно. Я включил риелторский процент в стоимость аренды и разделил на троих. Все вопросы решили в один день, и они сразу же заселились.

Через несколько дней в мое отсутствие к нам зашел хозяин квартиры. Как и обещал, он доставил кровать. Мои жильцы встретили его, а также поинтересовались стоимостью аренды и, прикинув, решили, что могли бы платить ту же сумму хозяину квартиры, но уже без меня. Когда я пришел домой с работы, мой чемодан уже был собран и ждал меня у входа.

– Мы сегодня с хозяином квартиры встретились и знаем стоимость аренды, – сказал Высокий.

– Мы решили, что будем жить без тебя, – подпевал ему Пухлый.

Я не стал объяснять им, что по сути владеет этой квартирой на данный момент не ее хозяин, а компания, на которую я работаю. Просто взял свои вещи и ушел.

С учетом того, что я взял с них страховой залог, я остался не в накладе, практически при своих деньгах. В душе засело недоумение и небольшая обида, будто меня обманули, а позже стала расти жалость к себе.

Переночевать я решил в машине, на пляже Кайт-бич. Хоть и была у меня в запасе квартира, которую выставили на продажу, и находилась она в дорогом районе Пальмовых островов [5], с большим бассейном и баром во дворе, я предпочел романтику. К тому же пляж был оборудован всеми удобствами.

Вечер был замечательным: я заехал в «Макдоналдс», купил себе еды, перекусил у моря, обдумал ситуацию и, расположившись на заднем сиденье своего «форда», быстро уснул под музыку из наушников своего смартфона.

Утром я искупался в море, после принял душ, собрался и поехал на работу. К обеду моя обида в паре с голодом стали порождать злость, на работу настроиться не получалось. Я осознал, каково очутиться в роли жертвы, а что с этим делать – я тогда даже не думал.

С этой мыслью я пришел в кафе. Карина сидела на привычном месте. Я сделал заказ и подсел к ней за столик.

– И? – спросила она.

– Что «и»? Откуда ты все знаешь? – спросил я.

– А что я должна знать? Я просто почувствовала напряжение, вот и спросила. Ну давай, рассказывай, или мне из тебя клещами вытягивать?

– Да, ты права, – сказал я. – Случилась вчера одна история со мной…

Я все рассказал, она выслушала. Напряжение сошло на нет, и мы не заметили, как перешли на шутки. Какое-то время мы еще болтали о том о сем, а затем Карина спросила:

– Вот тебе будет стыдно, если я начну ковырять в носу прямо сейчас? Или стричь ногти прямо здесь?

– Ну, наверное, – сказал я.

– Ну и зря! – сказала она. – У тебя заниженная самооценка. Что бы я сделала, если бы ты так поступил? Да просто встала бы и ушла. Понимаешь?

– Кажется, понимаю, – ответил я, хотя понимания на тот момент у меня, как всегда, не было.

Тем не менее, немного поразмыслив, после нашей беседы, я был полон решимости действовать. Я не стал дожидаться окончания месяца и составил для своих недобросовестных арендаторов письмо от лица риелторской компании. К нему я приложил копию договора о том, что ответственность за квартиру лежит на компании, а не на хозяине, и договор аренды. Тем же вечером попросил коллегу внушительных размеров, парня из Южной Африки, решить все вопросы с жильцами.

Таким образом я вернул деньги, потраченные на аренду, а Высокий с Пухлым лишились дешевого жилья и страхового залога. Видимо, они осознали свою вину, потому что даже не позвонили мне, чтобы вернуть залог.

Тот случай дал мне хороший урок. Я понял, что просто встать и уйти – подчеркивает, что для нее важен уровень уважения к себе. Это может служить предостережением: если человек не ценит себя, то почему другие должны делать это? Похоже, что тем вопросом Карина, фактически предложила мне протестировать уровень стыда и беззаветного самовосприятия в определенной ситуации.

После этого я стал по-другому относиться к своим клиентам, оставив общечеловеческие качества позади, на первый же план теперь я ставил свои профессиональные интересы и стал эмоционально устойчивее, чем был раньше. Мне даже стало казаться, что я словно поймал волну и, как опытный серфингист, мчал вперед, не теряя баланса.

Благодаря четкому планированию режима труда и отдыха дела мои в финансовом плане изменились в лучшую сторону.

График работы я организовал таким образом, что днем в основном находился в офисе, а три вечера в неделю оставлял на встречи с клиентами. Все остальное время уделял развлечениям.

Я стал ходить в клубы, в кинотеатры, встречался с девушками. Но обременять себя серьезными отношениями мне не хотелось. Я хотел жить и не думать ни о ком.

Находясь среди людей, по привычке искал безвольных, подчиненных манипуляциям мегаполиса индивидов и следил за их поведением. Они вели себя настолько шаблонно, что, понаблюдав за ними всего несколько минут, с легкостью можно было угадать последовательность их дальнейших действий.

Как-то, гуляя по центру, я предположил, что к изменению сознания людей может быть причастна башня Бурдж-Халифа [6], что возвышалась над городом. Ведь не зря это самое высокое здание в мире имеет форму антенны. Возможно, это и есть основная загадка Дубая.

Я стал рассуждать. «Похоже, что сигнал действует не на всех, а на среднестатистический мозг. Я же не воспринимаю его потому, что слегка контужен. Это из-за бокса, которым я занимался продолжительное время. Теперь у меня в ушах постоянный шум вроде ненастроенного радио, вот поэтому-то сигнал на меня и не действует».

Это были лишь мои предположения, но мне очень хотелось поделиться ими, потому что я верил в свою теорию почти на сто процентов.

Но не с каждым можно обсуждать такие вещи. Мало ли что обо мне люди подумают. Карина была единственным человеком, с которым можно было обсудить все что угодно, кроме нее самой.

Дождавшись подходящего момента, я задал ей вопрос:

– Тебе не кажется, что этот город какой-то странный? Я бы сказал, он имеет разум.

– Полностью с тобой согласна. Могу сказать больше: это город, где люди, созерцая окружающее, не могут сосредоточиться на себе. От того-то их поведение и кажется несколько странным.

– Я хочу сказать, Карина, что этот город управляет своими жителями. Люди тут словно роботы, тебе так не кажется?

– Возможно. И для каждого он готовит свою клетку. Уж лучше в нее попасть, а иначе…

– Что иначе? – спросил я.

– Останешься не у дел.

Карина была в своем репертуаре. Как всегда, ее слова содержали смысл, понятный лишь ей самой. Я понял, что на эту ситуацию у нас разные взгляды, и решил перевести тему в другое русло:

– Сегодня юрист нашего офиса рассказывал о строгости арабских законов. Мне показалось, что они совершенно негуманные. Ведь здесь могут даже казнить не разобравшись.

– К счастью, мне не приходилось иметь дела с полицией, – сказала Карина.

Я улыбнулся, а она спросила:

– Ты видел, что в холле нашего здания повесили красивую клетку для птиц, над цветами в углу у окна?

– Да, видел. А что?

– Клетка еще пустая. Что бы ты сделал с ней?

– Ну, посадил бы туда птицу. Иначе какой тогда смысл в клетке?

– Ты прав, логично рассуждаешь. А может быть так, что клетка – лишь часть инсталляции? А что, вот тебе зеленый уголок, а над ним красивая, будто золотая, клетка.

– Только без птицы, – сказал я.

– Даже без птицы она смотрится гармонично.

– С таким же успехом могли бы поставить аквариум без рыбок.

– Могли, но все-таки выбрали клетку, – сказала Карина. – А как ты думаешь, люди будут интересоваться и спрашивать секьюрити, где же птица?